Открыта вакансия телохранителя

Глава 23

Закираль

Я покинул спальню, когда утро только-только начало вступать в свои права. Насколько я помнил, именно это время предпочитал повелитель проводить в своем кабинете, разбираясь с самыми серьезными делами. Не знаю уж по каким причинам, но только на рассвете он принимал наиболее ответственные решения.

И оставалось лишь надеяться, что мое дело он посчитает достаточно важным, чтобы не выставить меня за дверь.

Как я и предположил, Агирас был уже на ногах и даже, пользуясь моментом, общался с четверкой демонов, довольно подробно разбирая возможности моей защиты.

Он видел, как я открыл дверь из гостиной в коридор, в котором все это и происходило, но так и не остановился, заметив, как я покачал головой – мне тоже было весьма интересно наблюдать за тем, как слаженно работают гвардейцы Аарона, успешно предугадывая следующие действия моего тера.

Что ж, надо отдать должное демонам – в воинском искусстве они не гнушаются перенимать те навыки, которыми не владеют, у всех, с кем их сводит судьба. И то, что я видел, можно было с уверенностью назвать не стилем, а его полным отсутствием. Но именно это и делало их весьма опасными противниками – стереотипы и косность мышления явно не были их слабыми местами.

– Я хотел бы видеть повелителя Арх’Онта. – Я подал голос, когда не взглядом, отзвуком ощущения заметил подходящего к нам Радмира.

Не думаю, что эти развлечения могли вызвать у него претензии к воинам, а вот то, что они, последовав примеру Агираса, игнорировали мое появление, вполне способно было стать поводом для его неудовольствия.

Так что я просто давал им возможность встретить одного из принцев подобающим образом. Но, похоже, неправильно понял и зря старался. Потому что взгляд брата Наташи, который замер в десятке шагов от нас, был вполне спокоен. Если не сказать, что он был удовлетворен увиденным.

Впрочем, причиной такого настроения мог быть тонкий аромат духов, волны которого доходили даже сюда.

– Все, как и сказал отец, – в качестве приветствия воскликнул он, подходя ближе и радушно мне улыбаясь. – Вместо того чтобы наслаждаться тишиной и покоем, ты предпочел отдать самые чарующие утренние часы серьезному мужскому разговору. Что ж, вам будет чем отблагодарить себя за это – отец приказал принести из подвалов самые лучшие вина, а названия блюд, что будут поданы вам к завтраку, заставляют исходить слюной. Но прежде чем я отведу тебя туда, предлагаю спуститься в его сокровищницу, чтобы я мог выполнить данное тебе обещание. Только не подумай, будто тебе во дворце грозит опасность. Просто я, не увешанный чем-нибудь острым, чувствую себя неуютно и не хочу, чтобы у тебя возникли подобные ощущения.

– Мне кажется, что твои ощущения не очень-то и зависят от количества клинков, что украшают твою перевязь?

Мое лицо было закрыто лицевым платком, но глазам я не запрещал отражать то, что передавал голосом. И улыбка, чуть тронувшая его губы, дала мне понять, что он заметил тот намек, который я вложил в свои слова.

Но ответил он совсем не так, как я ожидал:

– Ты хотя бы Таши записку оставь, раз уж покинул ее в первую же ночь. И напиши, что ее ждет к себе Рае. А то к обеду от дворца точно камня на камне не останется. – И, заметив мой ожидающий уточнения взгляд, добавил: – Отец решил, что не собирается ждать неделю до назначенной даты, и перенес проведение обряда на сегодняшнюю ночь. Забыв сообщить об этом своей невесте. Так что сестренке придется принять удар стихии на себя и спасти расу демонов от возможности полного уничтожения.

– Это так страшно выглядит? – Конечно, я могу предположить свою сестру с разбушевавшимися эмоциями, но то, что говорит Радмир, в это представление никак не вписывается.

– Простое отбытие Рае в Камариш, после того как они получили моего вестника с известием о том, что Таши отправилась за тобой, сбило все настройки в портальном зале, и отец не смог тут же последовать за ней, даже угрожая немедленной смертью тем, кто его приказ не исполнит. Кажется, она была в несколько возбужденном состоянии. Ты не смотри, что твоя сестра выглядит хрупкой. Например, после того как Ролан в первый день ее появления здесь позволил не совсем приличествующие его статусу высказывания в ее адрес, она просто надрала ему задницу.

Он приподнял бровь, уточняя, имею ли я представление о том, как она могла это сделать, но заметив, что, кроме изумления, в моих глазах ничего не обнаруживается, с той же насмешливой улыбкой продолжил:

– Она содрала с ближайшего демона ремень и отшлепала принца по тому самому месту, о котором я и говорил. Хорошо еще, штаны не сняла. Вот бы представление на весь дворец было: человеческая женщина устраивает экзекуцию наследнику повелителя в присутствии его же отца.

Надо сказать, что я впервые в своей жизни не знал, какой из двух вопросов задать наперед. Потому что такого любопытства, похоже, никогда раньше не испытывал. И радовало то, что Радмир и сам понимал, что именно меня интересует.

– Она применила приемчик из тех, которым ее сам отец и научил. Ну а потом воспользовалась магией и слегка спеленала моего братца.

– И он не сопротивлялся?

– Нисколько. Они с отцом так ржали над всем происходящим, что сил на сопротивление у Ролана уже не было. Он только все время повторял, что хочет иметь такую мачеху.

– Странные у вас представления о женских ласках.

– Нет, ты просто не можешь представить себе эту сцену: рыжая бестия с похожими на бездну глазами, пусть и не совсем тростинка, но едва достающая Ролану до груди, отбросив в сторону клинки со словами: «Негодный мальчишка», – кидается на демона, который от изумления едва не скатывается в боевую форму.

И я вынужден с ним согласиться, после такого только и остается, как с достойной звания принца выдержкой вынести все, что разбушевавшаяся женщина готова будет с ним сделать.

Но тут он говорит то, от чего мое сердце снова замирает, вспоминая каждое мгновение сегодняшней ночи.

– А когда она через пять лет, в течение которых, как мы ни старались, ничего о ней узнать не могли, появилась у ворот дворца, да не одна, а с маленькой девочкой, которая не могла быть никем, кроме как дочерью повелителя… Я в тот день впервые в своей жизни понял, что демоны тоже умеют плакать. Пусть даже и от счастья. Вот тогда-то я и дал сам себе клятву: что бы ни случилось, я буду беречь свою сестру, пусть даже и ценой собственной жизни.

– Это предупреждение?!

– Нет. Я хочу, чтобы ты понял – Таши мне не менее дорога, чем тебе. И если она решила, что ты достоин ее любви, я приму ее выбор. Только прошу тебя об одном, никогда не забывай о том, что демоны редко кому отдают свое сердце, а если отдают, то, защищая свою привязанность, пойдут до конца.

– Даймоны не умеют любить, но если такое случается, потеряв любовь, жить уже не могут. Так что моя жизнь – в ее руках. И не жизнь – тоже.

И закончив говорить, я, пользуясь своими новыми способностями, по крайней мере теми, с которыми уже успел хотя бы чуть-чуть разобраться, пока восстанавливал структуру, скидываю ментальные щиты и позволяю ему прикоснуться к тем глубинным чувствам, к той трепещущей нити связи, что воедино сплела меня и мою невесту. Лишь на одно мгновение, опасаясь, как бы кипящая лава, что живет в моем сердце, не затопила его неподготовленный к такому разум. И видя, как спокойнее становится его лицо, как с меньшей тревогой смотрят на меня его глаза, понимаю – я сделал самое правильное из того, что мог сделать. И не только симпатия ко мне, но и вера в то, что для меня его сестра значит не меньше, чем для него самого, теперь связывает уже и нас.

– Ты обещал показать путь в сокровищницу?

Он чуть заметно кивает, оценив мой жест, – все нужные слова сказаны, пора переходить к не менее серьезным делам.

– Как только ты оставишь записку, мы сразу туда и отправимся.

– Я уже это сделал. – И видя, как на его лице мелькает тень удивления, считаю нужным объяснить: – Успел понять, что ваше стремление оградить своих женщин от излишних волнений приобретает иногда весьма изощренные формы. Я не знал, что придумает повелитель, чтобы занять Наташу на время нашего разговора, но то, что лучшим вариантом будет тот, где в одном месте сойдутся мать и дочь, мог предположить.

Многозначительное фырканье и короткое замечание:

– Теперь понятно, почему отец считает тебя заслуживающим его внимания.

Сразу после этого он предлагает следовать за ним и, резко повернувшись, направляется в ту же сторону, откуда пришел.

Путь в сокровищницу оказался значительно короче, чем я мог предположить, и это не могло бы не радовать, если бы не то количество порталов, через которые нам пришлось пройти. Причем некоторые из них возникали в тот миг, когда предыдущий только начинал схлопываться. Так что к концу путешествия я значительно с большим уважением относился к способности Радмира сокращать расстояния: если судить по собственным ощущениям, все, что могло служить активатором, им и служило. А на некоторых переходах я насчитал таких больше полудюжины, поняв, что моя способность пробить защиту повелителя мало чего стоит в путешествиях по его дворцу: запомнить такое количество кодов, слов, жестов, отголосков стихий за короткое время было совершенно невозможно. Не зря все-таки мои командиры рекомендовали мобильным группам держаться от демонов как можно дальше. А разборки с повелителем вообще отложили на самый конец вторжения, когда на уничтожение этой расы можно было бы бросить все наличествующие силы. Правда, не стоило забывать еще и про драконов, но при всей их опасности их было значительно меньше, чем этих.

Еще один проход через серый туман, и мы оказываемся внутри довольно большого помещения, освещенного магическими светильниками и, судя по стенам, находящегося глубоко в подземельях.

– Ты пока выбирай, а я тебе расскажу историю, как вся гвардия отца в течение дня разыскивала пропавшую дочь повелителя и как он сам едва не нашел ее вот в этой самой сокровищнице.

– Это когда она искала подарок для Тамираса? – уточняю я, взглядом окидывая предложенные мне экземпляры, каждый из которых был достоин руки самого Аарона.

– А ты откуда знаешь? – В его голосе легкое напряжение, и я предпочитаю отложить только что найденную игрушку и довольно подробно ответить на его вопрос.

– Так к тому времени я уже был одержим идеей взломать защиту повелителя и делал попытки найти в ней слабые места, а тому переполоху был едва ли не свидетелем. Потому что в тот момент, когда Наташа ее покидала, решив, что будет значительно интереснее, если она дракону преподнесет тот кинжал из коллекции Ролана, на который он уже давно глаз положил, я именно сюда и попал. И с появившимся Аароном разминулся по чистой случайности. Кстати, вон та парочка. – И я небрежным кивком указал на двуручник и украшенный таким же орнаментом стилет, что лежали на темной ткани, весьма эффектно подчеркивающей их изящество. – Мои извинения твоему отцу за вторжение.

– Значит, это в твой адрес прозвучали все те пожелания, которыми он время от времени прерывал свою задумчивость в тот день. – В его взгляде, который он от меня не отводит, сквозит весьма высокая оценка моим действиям.

– Я думаю, длительное пребывание в его темницах было самым приемлемым из того, что он мог мне предложить.

– Правильно думаешь. Он хоть так и не признался, откуда у него появилась эта красота, но удивил одной фразой, которая теперь становится понятной.

– Это когда пообещал отдать на растерзание своей дочери?

– Только не говори, что ты и в то время был рядом с ним. Тут от магов всех мастей проходу не было.

– Нет, на такое безрассудство меня уже не хватило. Но камушки, которые служат украшением рукояти меча, весьма непростые – я мог слышать все, что происходило. Пока твой отец не сообразил, что такие сюрпризы ни к чему хорошему обычно не приводят, и не приказал отнести их сюда. А на случай, если вдруг пропустил какой маячок – поставил ловушку. Не забыв довольно громко об этом предупредить.

– Теперь понятно, откуда у него к тебе столько симпатии. Ты был для него достойным противником.

Ладно, не буду разубеждать Радмира. Я никогда не был для повелителя противником. Уж не знаю, когда и чем я его заинтересовал, но еще задолго до рождения Наташи я начал ощущать его пристальное к себе внимание. И не раз ловил себя на ощущении, что ему известны не только мои планы, но все мои передвижения по Лилее в разных личинах. Не зря же, стоило мне только неожиданно для себя решить посетить очередное празднество сильных мира сего, как там обязательно появлялся и Аарон. Даже если до этого он и не стремился почтить его своим присутствием. И если первые два раза я склонен был считать это совпадением, то уже на третий раз понял – не знаю, как остальные даймоны, но лично я смогу делать здесь лишь то, что мне позволят. Впрочем, бессмысленные кровопролития никогда не отличали мои действия, поэтому я мог работать в этом мире относительно спокойно. А самое главное, не привлекая к себе ненужного внимания внутреннего круга.

Хотя последние события навели меня на мысль, что и с этим было все не так, как мне казалось. И моя относительная свобода – заслуга не моих хитроумных комбинаций, а того, что мой отец не видел за мной достаточно больших проступков, чтобы раз и навсегда от меня избавиться. Потому что приказ черной жрице на мой уход в Пустоту мог отдать только он.

– Пожалуй, я возьму вот это.

Оружие ощущается в руке как ее продолжение и создает ощущение нашего единства. Да и судя по рисунку на лезвии, ковалось гномами для демонов. И, что самое главное, ни проблеска чужой магии и отзвука бывшего владельца. Скорее всего, как попало в сокровищницу, так никто его в руки и не брал.

– Я думал, ты обратишь внимание на что-нибудь из вашего.

– Все, что я здесь увидел, с частицей души воина. У меня нет желания бороться с кем бы то ни было за право владения им. Тем более что вон тот меч, судя по клейму, – и я показываю на полуторник, от одного взгляда на который просыпается жажда обладания им, принадлежал кому-то из черных клинков, – подразделения, схожего со жрицами. Так что я вообще бы предложил убрать его куда подальше, а еще лучше переплавить, дав возможность его бывшему хозяину освободиться и уйти в Хаос.

Не знаю, о чем задумался после моих слов Радмир, но он даже не обернулся в мою сторону, пока Агирас помогал мне приладить ножны к перевязи и убрать в них меч. И лишь когда еще пара кинжалов перекочевала ко мне: один на пояс, а второй за голенище высокого сапога, окинул нас быстрым взглядом и коротко бросил:

– Добро пожаловать в личные покои повелителя Аарона.

И активировал тот самый портал, действие которого мне было уже известно.

Переход был жестким и быстрым. Охранные заклинания не давали даже лишний раз вздохнуть, не говоря уже о том, чтобы демонстрировать молниеносность движений. И только когда две пятерки демонов, все в боевой трансформации, удостоверились, что никого из тех, кто не должен был появиться, среди нас не было, мы получили возможность управлять собственными телами. И я мог еще раз убедиться в том, что отец Наташи к собственной безопасности подходит очень основательно – присутствующий среди нас принц испытал все те же неудобства, что и мы.

– За Агираса не беспокойся, я за ним присмотрю. И удачи тебе.

На его лице улыбка, в которой мне чудится грусть, но это ощущение настолько мимолетно, что я имею все основания сомневаться в том, что я не ошибся. И мне остается лишь кивнуть ему головой, благодаря за все, и сделать шаг в открытую для меня дверь в кабинет Арх’Онта.

Внутри трое. Сам Аарон, похоже, по семейной традиции, стоит у окна, аккуратно удерживая в украшенной когтями руке ажурный бокал и задумчиво глядя вдаль. Властитель в кресле у зажженного камина, в пламени огня которого танцует парочка саламандр. Карим у столика с полудюжиной бутылок и тарелками с закусками.

И судя по легкому напряжению, что царит в комнате, либо они еще не начинали разговор, либо столкнулись с чем-то, что и вызвало такие эмоции. Будем считать, что я оказался в комнате вовремя. Потому что мое появление словно разгоняет дымку тумана и возвращает им душевное равновесие.

– Повелитель Арх’Онт, властитель Тахар. – Я склоняю голову в приветствии и жду, как отреагирует на происходящее Карим.

Его имя не названо. Впрочем, он с поразительной настойчивостью продолжает ту игру, что начал еще в Камарише. И отставив фужер, в который как раз и наливал вино, повторяет полное приветствие воина, уже второй раз подтверждая мое право распоряжаться его жизнью.

Ладно, торопить события не стоит: всему свое время. И я продолжаю:

– Я благодарю вас, повелитель…

– Не стоит, Закираль, отрабатывать на мне свое красноречие. Ты – брат моей жены…

– Прошу меня простить, пока еще невесты. – И я вновь склоняю голову, одними глазами выражая, что предложенная им манера разговора меня вполне устраивает.

– Мне говорили, что в некоторых вопросах ты педант и зануда, но пусть будет по-твоему. Ты – брат моей невесты, которая уже сегодня ночью станет моей женой. Ты жених моей дочери, которая в соответствии с моим указом уже объявлена принцессой. Так что мой дом – твой дом.

– Включая подземелья?

Короткий смешок, чтобы только показать, что он оценил мою способность шутить даже в таких ситуациях.

– Ну если тебе там будет уютнее, чем в своих покоях… как знающий законы гостеприимства, я не смогу отказать тебе в такой малости.

– Благодарю, повелитель…

– Аарон.

Что ж… Третьего напоминания мне не надо.

– Благодарю, Аарон. Но я предпочту остаться там, где провел эту ночь.

– Почему-то я так и думал. Закираль, когда-то давно, еще до рождения Наташи, я предлагал тебе встречу с твоим дедом. Тогда ты отказался, предпочтя начать с его сына. Но, как видишь, судьба все равно все устроила по-своему. Позволь тебе представить отца твоей матери, властителя Тахара.

Каждое мгновение, что я находился в этой комнате, я ощущал на себе его пристальное внимание. Сначала напряженное, словно он пытался найти во мне черты его дочери. Потом в его душе мелькнуло смятение – он не нашел то, что искал. И вот теперь – интерес. Он словно сравнивал меня с тем образом, что уже возник у него по рассказам тех, кто меня знал. Но что бы ни двигало им – он пусть и не знал, с каким чувством он сделает шаг ко мне, но был вправе решить: принять меня или отвергнуть. Я же… Не мог предугадать ничего. И мог лишь рассчитывать, что слова сестры о том, что дед жаждет меня видеть, несмотря на то, кем я был, сбудутся так же, как и все то, о чем она говорила.

– Властитель. – Моя голова опускается все ниже, но я продолжаю ловить оттенки его чувств, что легкой тенью скользят по его лицу.

– Открой лицо.

Приветствия окончены, и мои глаза сталкиваются с его. В немом вопросе, ответ на который станет для меня многим.

– Я знаю, что это значит. Открой лицо.

– Простите, властитель, я не могу. Аарон – моя семья. Вы – готовы впустить меня в свою. Но мне до сих пор неизвестно, какое отношение ко всему этому имеет Карим.

– Самое прямое.

И то, что ночью мелькнуло в моей голове как догадка, находит свое подтверждение в том, что происходит дальше. То, что скрывало его внешность, не было личиной. Это был ментальный образ, который заставлял каждого, с кем он сталкивался, видеть его именно таким, каким он желал. И сила его была такова, что даже столь мощные маги, как те двое, что рядом с нами находятся, не могли его ощутить.

– Ну здравствуй, племянник.

Даймон, что стоит напротив меня, выглядит поразительно молодым. Но в его глазах застыла вечность, и пусть он ничем не напоминает мне отца, теперь, когда его воздействие на меня не сбивает с толку, я очень хорошо чувствую свое с ним родство. И ощущая это – готов ему верить. Но еще больше я хочу знать. Потому что кроме одной с ним крови я осознаю и кое-что весьма для себя неожиданное: в нем нет ни тени Хаоса с его Пустотой, в нем нет ни одного из известных мне видов магии, в нем не видна сила. Но у меня нет никакого желания иметь его в своих врагах. От него не веет опасностью, но рядом с ним начинаешь понимать, что в этом мире не все так просто, как кажется. И чтобы обрести пошатнувшуюся вдруг уверенность, мне просто необходимо знать – кто он.

– Кто вы?

Он улыбается странной улыбкой, в которой видно сожаление. Но о чем? Что вызывает эту грусть, которая пеленой стягивает его взгляд, отчего на мгновение плотно сжимаются губы, чтобы тут же раскрыться, пытаясь ободрить меня, почему, не видя, что творится в его душе, я знаю – в ней боль?

– Я отвечу на твой вопрос, но чуть позже. А пока, может, ты все-таки выполнишь просьбу своего деда. Тем более что у тебя больше нет сомнений в тех родственных связях, что есть между нами всеми благодаря тебе.

Будем считать, что я получил очередной подарок и у меня есть несколько секунд для того, чтобы прийти в себя от тех новостей, что на меня свалились. Так что я не только избавляюсь от головного платка, но и полностью снимаю набиру и вместе с отстегнутой перевязью сбрасываю на стоящий у самой двери стул, тем более что все трое подобным способом от оружия уже избавились. Я восстанавливаю сбившееся дыхание и позволяю своему лицу снова стать бесстрастным.

Но, оказывается, я зря старался держать себя в руках. Потому что то, что происходит, едва не лишает меня остатков самообладания.

– Ну что, властитель, как вам такой внук?

Не знаю, что разбудил Карим своим вопросом, но еще раньше, чем я что-либо осознаю, дракон оказывается рядом со мной и крепко сжимает меня в своих объятиях.

И не я сам, мои руки, мое сердце отвечает ему на это. И предательский комок встает в горле, а слезы застилают мой взгляд, а переполняющие кровь чувства заставляют ее едва ли не кипеть. И, может быть, именно из-за этого накала я не сразу осознаю, что не все изменения, что происходят сейчас в моей душе, можно связать с эмоциями, пылающими сейчас во мне. И лишь когда сила вокруг меня начинает буквально бурлить, когда Пустота Хаоса и его извечный холод начинают расцвечиваться яростным сиянием, похожим на расплавленное золото, я не понимаю – догадываюсь, что всем происходящим обязан просыпающейся крови драконов.

И словно подтверждением моей догадки становится жесткий крик Аарона, больше похожий на приказ:

– Опускай щиты, пока он не разнес мой дворец по камушкам.

И второй голос, который стал ниточкой, чтобы удержать мое сознание в том бушующем вихре, в центре которого я и оказался.

– Смотри мне в глаза. Смотри… в… глаза.

И вертикальный зрачок, похожий сначала на тонкую щель, но с каждым мгновением расширяясь все больше, затмевая собой все, что было вокруг меня, стал моим дыханием, ритмом моего сердца, сладостной дрожью огромных крыльев, удерживающих мое тело в воздушных потоках, бесстрастной яростью схватки, мягкой нежностью слившихся воедино тел, моим прошлым и моим будущим. Он был мной, но не тем, каким я себя помнил. Тем, кого я должен буду только узнать.

Не могу сказать, как долго это продолжалось, но на то, чтобы не потеряться во всем, что со мной происходило, ушли остатки моих сил. И в какой-то момент, похоже, мой разум сдался, и я провалился в беспамятство.

Потому что когда я смог открыть глаза, я лежал на тахте у стены, и вся троица, расположившись поблизости, не сводила с меня напряженных взглядов.

– А предупредить нельзя было? – Мой голос показался мне слишком хриплым, и не могу сказать, что я не обрадовался бокалу вина, что немедленно оказался в моей руке.

– А кто ж мог предположить, что твоя кровь так обрадуется новоприобретенным родственникам, что решит немедленно дать о себе знать. Я хоть и догадывался, что рано или поздно это случится, но был уверен, что этого события нам ждать еще очень долго. – Карим, который помог мне сесть, казался несколько растерянным.

– Ты просто не принял во внимание, что его мать – дочь самого властителя. Для вас – все драконы на одно лицо, и вы не слишком-то задумывались, почему лишь некоторые из них могут держать всех остальных в узде.

Мой взгляд, который я поднял на отца Наташи, был весьма красноречив: «Ну и где же ты был раньше со своим пониманием этого?»

Но в ответ получил лишь ухмылку. Причем столь многозначительную, что до самого дошло: в моей невесте тоже есть кровь моего деда, так что если бы не сегодняшняя ночь… Все могло бы быть не столь впечатляюще.

– Я предлагаю прервать выяснение, по каким причинам это произошло, и перейти к столу. Мальчику после такой встряски нужно подкрепить силы и немного передохнуть.

Мой дед был просто великолепен. И то, как он произнес «мальчик», сопроводив это легкой улыбкой и обменявшись взглядами с задумчиво поглядывающей на меня парочкой, наводило меня на весьма странные мысли о том, что стать правителем Дарианы мне придется хотя бы для того, чтобы оказаться как можно дальше от той опеки, которую кое-кто решил надо мной взять.

Нет, они рассматривали меня как вполне самостоятельную личность, уже доказавшую свою способность создать семью, но все еще требующую постоянного надзора со стороны старших родственников.

Правда, глядя на их деток, трудно было заметить, что они страдали от излишнего контроля, но кто его знает, что было бы в отношении внуков.

А подкрепиться мне действительно стоило. Пусть я еще до конца не осознавал тех изменений, что во мне происходили, пусть я даже предположить не мог, как Хаос и Порядок будут вести себя, слившись во мне в странном единстве, но то, что мой организм настоятельно требовал пищи, доказывало уже то, с каким постоянством мой взгляд направлялся в сторону уставленного яствами стола.

И надо отдать должное всем остальным, во время завтрака, словно по договоренности, они избегали тем, которые могли заставить меня отвлечься от еды ради желания поучаствовать в обсуждении того или иного вопроса. Но была одна в тех новостях, которыми обменивались в основном два правителя, что заставила меня поднять глаза от тарелки и встретиться с напряженным взглядом своего деда.

– Этой ночью Элильяр прислал мне вестника. Просил лучших из моих целителей.

– Это как-то связано с тем покушением, что на него готовилось?

– Нет, Аарон. Там прекрасно справился его новый советник, Александр. Человеческий маг Равновесия, что присягнул темным эльфам.

– Тогда что?

– Князь Аль’Аир передал ему раненого наследника. Пока не известно, что у них произошло, но при переходе черная жрица, которая была с ними, отсекла часть команды от портала, ранив при этом Олейора, и ушла, прихватив с собой принцессу Леру.

– А твой сын?

– Риган, лорд Гадриэль и принц Валиэль успели последовать за ней. Но подробности мне не известны. Принц в сознание не приходит, причем особых повреждений у него нет.

– Пусть Рае посмотрит, – вклиниваюсь я в их разговор, прекрасно понимая, что именно ради моего мнения по этому вопросу все и затеяли. – Это, скорее всего, ментальная блокировка. Если жрица не собиралась его убивать, а, похоже, это именно так, то через какое-то время она и сама снимется.

– Почему ты считаешь, что жрица просто оставила его в живых? – Придется мне покопаться в этой истории, уж больно мой дед кажется во всем этом заинтересованным. Да и упоминание брата Тамираса добавляет уверенности, что этим стоит заняться.

– А разве я не достаточный тому пример? Эти барышни свою работу делают основательно и всегда добиваются именно того результата, который им был и нужен. И то, что я жив – счастливая для меня случайность. Кстати, как ее имя?

Но отвечает, как ни странно, Карим. И делает это так, словно хочет, чтобы я не сказал лишнего. Остается лишь понять, зачем ему это нужно.

– Ее имя – Асия. Но в то время как она исчезла, ты еще не интересовался черными жрицами.

– Я ими и потом не интересовался, в отличие от них. Кстати, моя встреча с Дараной может оказаться не последней. – И отметив, как хмурятся брови моего новоиспеченного дядюшки, а на лицах демона и дракона не вопрос – требование уточнить, что я имею в виду, радуюсь тому, что самообладание вполне позволяет мне продолжать не просто спокойно – равнодушно: – У нее был одушевленный кинжал. Так что восстановить ее тело не составит труда, а уже вернуть с границы Хаоса ее сущность еще проще.

Похоже, на этом мое наслаждение едой и покоем можно считать законченным. Уж больно много незаданных вопросов носится в воздухе, чтобы можно было продолжать ощущать себя расслабленным. Хотя бы внешне.

И мы, прихватив с собой бокалы с вином и пару бутылок, перебираемся поближе к камину, рядом с которым мои ощущения становятся словно бы мягче, будто языки пламени вбирают в себя часть моих чувств, меняя их окраску, вплетая в них нежность воспоминаний и ясное понимание того, что жизнь, несмотря ни на что, продолжается.

И надо признать, что такая поддержка для меня лишней не оказалась. Потому что первый же вопрос дает мне понять, что этот разговор уже перестает быть милым и ни к чему не обязывающим общением родственников.

– Карим, когда ожидается вторжение на Лилею? – И теперь это уже не отец моей невесты, что радушно принимал меня вчера в своем дворце. Этот тот самый повелитель демонов, считающийся одним из самых опасных существ на Лилее.

– Не позже чем через полгода. Порталы настроены, второй эшелон находится в готовности. Судя по всему, Вилдор чего-то ждал. Но, как мне кажется, теперь счет уже пойдет на дни. Не зря же он отдал приказ уничтожить Закираля.

– Это каким-то образом связано?

– Обычная тактика. Перед тем как вернуть на Дариану, первый эшелон обычно отдают на растерзание внутреннему кругу и проводят масштабную зачистку, убирая тех, кто может посягнуть на сложившиеся устои. Кстати, во втором эшелоне оба твои сына, Закираль.

– Этого следовало ожидать: чем кинуть тень на свой род, проще отправить их туда, откуда дороги назад для них не будет. Тем более что у него всегда были претензии к тому, как я их воспитываю. Судя по всему, у тебя есть контакт с Дарианой? – И когда он кивает, подтверждая мое предположение, я задаю вопрос, который уже давно не дает мне покоя: – Ты сможешь перебросить их сюда?

– Пока не начнется вторжение – нет. Это будет слишком заметно. Но за ними присматривают, и, когда им сообщили о твоей героической гибели под руинами стационарной базы, нашлись те, кто это известие опроверг. Так что за них не беспокойся. Впрочем, они – хорошие воины и благодаря тебе понимают значительно больше, чем те, рядом с которыми они пройдут через порталы.

– Карим, может, все-таки пришло время ответить на вопрос твоего племянника и рассказать, кто ты и откуда все те способности, которыми ты нас всех удивляешь. – Властитель приподнимает наполненный наполовину бокал и салютует им в сторону моего дядюшки.

– Если только без излишних подробностей. – И когда все единодушно кивают, соглашаясь даже на такой вариант, он, с мелькающей время от времени на его губах усмешкой, начинает свой рассказ: – Легенда о Единственной – то немногое, что осталось на Дариане от тех, кто нас создал и этим обрек себя на уничтожение. Причем касалась она не той жившей до нас расы, а именно даймонов. Хотя об этом уже никто и не помнит. Как и о том, кто первым предсказал, что, если носитель Хаоса встретит ту, что ему предназначена, он не только сможет обрести власть над другой основой и стихиями, но и стать единым с тем миром, в котором он будет находиться. Но Рае была не первой, кто наткнулся в лаборатории на сведения об одном эксперименте, в результате которого было получено существо, обладающее подобными способностями, еще до того, как создали черных воинов. Одним из таких оказался мой брат. Правда, меня тогда еще не было на этом свете, и о том, насколько увлекла его эта мысль: найти свою Единственную, я могу судить только по тем поступкам, которые он совершал. В то время Дариана активно воевала с соседними мирами, и Вилдор, пользуясь этим и попустительством своего отца, место которого он позже и занял, много путешествовал, стремясь встретить женщину, которая разбудит в нем уникальные способности. Но этого не происходило, и тогда он решил пойти иным путем и возродить к жизни то существо, о котором он узнал из лабораторных журналов. И ему удалось повторить их путь. Именно так появился я, а так как в качестве основы была взята женщина, которая носила ребенка его отца, то я фактически его брат.

Когда поняли, каким я родился, меня приказали уничтожить, но Вилдор не просто спрятал меня, он едва ли не заменил мне всех, стал для меня в первое время единственным, через кого я познавал мир, кому я полностью и безоговорочно доверял. Но я не знал тогда, зачем ему был нужен, а сомнениям появиться было неоткуда: для меня не существовало ничего, кроме моего брата и того места, где я находился. Мне трудно даже предположить, как долго бы я находился в таком неведении, если бы не случилось того, чего мой брат так жаждал: он встретил свою Единственную и ощутил те изменения, которые вызывает родившаяся связь. Не знаю, заподозрил ли что его отец, или это была чистая случайность, но матерью для своего очередного ребенка он выбрал именно ту женщину, которая стала всем для Вилдора. И тогда тот решил действовать, используя не только свои новые возможности, но и меня.

Я хотел бы опустить описание тех душевных терзаний, через которые мне пришлось пройти. Но несмотря на протест, что жил в моей душе, я согласился ему помочь, и он стал новым правителем Дарианы. Начав свою новую жизнь с того, что сам лично убил своего отца, еще раз подтвердив, насколько верна вторая часть легенды, о которой никто не хочет вспоминать. А говорит она о том, что тот, кто не справится с данным ему могуществом, кто вместо любви познает смерть, сам ею и станет. И когда женщина, которая была для него всем, умерла при родах, потому что он запретил оградить ее от Хаоса, я и понял, какую ошибку совершил, дав возможность чудовищу познать вкус чужой крови. И вот уже две тысячи лет я жду. Жду, когда мне удастся ее исправить.

– Похоже, ты не только ждал, но и активно этому способствовал. Ведь моя встреча с Наташей твоих рук дело?

Но он качает головой:

– И да и нет. То, что ты направился во дворец – случайность. А вот твой интерес к Лилее, те мысли о неправильности того, что происходит в твоем мире, о беспричинной жестокости, которую трудно оправдать даже стремлением к власти, появились у тебя неспроста. Я, как мог, сводил тебя с теми, кто мог тебя на них натолкнуть.

– И ни разу не воспользовался своими способностями?

И вновь он позволяет пристально смотреть ему в глаза, не скрывая ничего.

– Если бы я сделал это, чем бы был лучше Вилдора? Я не мог влиять на твой выбор – его ты должен был сделать сам.

– А если бы этого не случилось? – Не знаю почему, но именно мужество, с которым Наташа приняла мое участие в ее судьбе, помогало мне сейчас не просто вести этот разговор – с холодным рассудком оценивать все то, что было сделано Каримом, чтобы у меня была эта ночь, чтобы сейчас я сидел в окружении тех, кому по-своему был дорог.

И понимал, каких сил стоило ему сейчас об этом говорить.

– Я продолжал бы ждать. Осознавая, сколько жизней прервется лишь потому, что однажды я сделал не то, что подсказывала мне моя душа.

– Это тяжелая ноша.

– Не тяжелее той, что несет каждый из нас. И, возможно, легче той, которую предлагают взвалить на себя тебе.

– Ты предлагаешь мне убить своего отца и повторить его путь? – Я приподнимаю бровь, делая вид, что не замечаю того напряжения, с которым за нашим диалогом следят Аарон и мой дед.

– Он должен уйти сам. Осознав, что власть, которую он получил, легла пятном на его честь воина.

– Ты считаешь, что мне удастся убедить его в этом?

– Я считаю, что когда он, глядя на тебя и Наташу, поймет, чего лишился, – сам пойдет на ритуал потери чести.

– Надеюсь, ты знаешь о нем нечто, что позволяет тебе так думать. Потому что мои знания о собственном отце говорят мне лишь об одном: он не остановится ни перед чем, чтобы утолить свою жажду крови. И рассуждения о потерянной им чести вряд ли станут для него аргументом для того, чтобы добровольно отправить себя в Пустоту Хаоса.

– Насколько я понимаю, Карим, – словно для того, чтобы дать возможность моим эмоциям хотя бы немного успокоиться, Аарон переводит разговор в иное русло, – на Дариане уже действует группа даймонов, готовая присягнуть новому правителю?

– Скажем так, новому правителю не придется начинать новый путь в одиночку. А если у него будет к тому же поддержка демонов и драконов, да с его способностями, шансы на то, чтобы изменить мир на Дариане, у него есть.

– Не хочу показаться нескромным, но под новым правителем вы понимаете меня? – Похоже, мое ехидство достигает цели. И на их лицах появляются улыбки, смягчая тот клубок, что ощутимо свивается вокруг нас. Но расслаблялись они зря. Потому что, и Карим был в этом прав, это решение я буду принимать сам. – А может, меня стоило хотя бы спросить, хочу ли я этого?

Вот только… откуда это ощущение, что именно они подвели меня к этому вопросу. И не я задал его – я лишь озвучил то, о чем каждый из них сейчас подумал.

– Можешь считать, что тебе его уже задали. – И Аарон с легкой усмешкой, которая совершенно не вяжется с жесткой темнотой его глаз, поднимает на меня свой взгляд.

– Прежде чем ответить на него, я хотел бы увидеться с даймоном, чье мнение для меня очень важно.

– Если ты об экселленце Хайране, так он был очень рад узнать, что ты жив. И просил передать, что лучшего правителя Дариане не стал бы желать.

– Я не знаю, Карим, сколько тех, кто поддерживал тебя все эти годы, но для многих я стану предателем. И это не те, кто, как и мой отец, готов убивать, чтобы в чужой смерти найти успокоение. Это те, для кого слова Кодекса чести являются основой их жизни.

Но как ни странно, мои слова ни на одного из них не производят того впечатления, которого я мог ожидать. И отвечает мне не тот, к кому я обращался.

Повелитель Аарон поднимается со своего кресла и так, словно речь идет о чем-то совершенно малозначительном, с убежденностью в голосе, которая больше чем произносимые им слова утверждает меня в том решении, которое на самом деле я уже давно принял, говорит:

– А разве имеет значение, что они будут думать. Значение будет иметь лишь то, что ты будешь делать, придя к власти.

– И что же я буду делать?

– Создавать новый Кодекс чести. Не ломать то, что стало частью жизни, не заставлять принять то, что им непонятно и неведомо. А исподволь, собственной жизнью, жизнью тех, кто пойдет за тобой, творить новые правила нового мира для своего народа. Осознав то, что скрывается под тканью набиру, вписывать это в новую действительность. Не предавать, а давать им новую цель жизни. И спрашивать себя ты должен не о том, хочешь ты этого или нет. А готов ли ты взять этот нелегкий труд на себя? Готов ли пройти через разочарование, отчаяние, предательство, чтобы изменить то, что кажется сейчас незыблемым? Готов ли ты принять на себя ответственность за всех и каждого, кто является твоим сородичем? Готов ли отдать себя своему миру и идти с этим решением до самого конца, понимая, что есть лишь один выход – выполнить то, что на себя взвалил? И готов ли ты разделить это все с той, которая пойдет за тобой, доверяя тебе и веря в тебя?

И мне не нужно задумываться над ответом на все эти вопросы. Потому что я его себе уже дал. И не сейчас, не этой ночью, ни даже в тот день, когда мой взгляд застыл, встретившись с глазами Единственной. Этот ответ я дал тогда, когда угас последний крик женщины, ставшей матерью моему первому сыну, в котором я мог различить только одно слово: «Помоги».

И пусть для того, чтобы понять, что я должен делать, мне пришлось еще раз пройти через то отчаяние, когда я не знал, что делать, чтобы и вторая женщина, дав жизнь моему ребенку, не оставила после себя лишь слова проклятия, сейчас я точно знал, иного ответа быть не может.

– Готов.