Отдел 13

Бой на Калиновом мосту

Часть 1

На берегу реки Смородина, где начиналась навь, вместо снега летел пепел. Его толстый слой лежал на черной растрескавшейся земле. Вдалеке, в серой дымке ветер закручивал тугие смерчи, и те, подлетая к берегу реки, рассыпались о мост, отчего тот гудел и сыпал искрами окалины. Корнеев видел темные фигуры, поднимающиеся с земли на длинных хвостах, покачивающиеся, когда смерчи били им в спину. Среди этого змееподобного воинства возвышался огромный скелет коня, на котором сидел длинный худой мужик в черном плаще, лишь присмотревшись, Корнеев узнал в этом всаднике Константина Бессмертнова.

На берегу яви зеленела трава. Снег летел, но таял еще в подлете к земле. Река Смородина волнами жара отражала холод внешнего мира, не давая ему проникнуть на границу двух миров. Над обоими берегами раскинул ветви дуб, часть его почерневшая и опаленная цеплялась огромными корнями за навь, другая зеленела на стороне яви, крона терялась высоко в темно-синем небе, полном звезд.

Они стояли напротив друг друга: два человека и огромная армия нечисти. Корнеев посмотрел на Терпкова, тот скалил зубы и порыкивал, словно забыл, что сейчас он выглядит как человек.

— Мне кажется, нам не хватает третьего богатыря. Хотя тут и втроем не справиться, — сказал Корнеев.

— У нас тут один богатырь, и это — ты, а я так, транспорт.

— Не понял?

— Я буду твоим верховым животным. Сам я биться не могу, только помогать.

— Да вы издеваетесь?

— Ну вот так, богатырь на Калиновом мосту бьётся один.

Раздались глухие удары, и земля содрогнулась. На том берегу появилась огромная тень, она двигалась к мосту и при каждом шаге поднимала целую бурю из лежавшего на земле пепла. Змеелюди расступились, даже костяной конь шарахнулся в сторону. К реке вышла огромная чешуйчатая тварь, три крокодильи морды на длинных шеях вытянулись в сторону моста, подслеповато щурясь.

— Змей-Горыныч. Всех собрали. Тяжело будет, — сказал Терпков.

Но Корнеев молчал, он рассматривал всадника на змее. Тот словно почувствовал его взгляд — медленно спустился на землю со спины чудовища. Хрупкая фигурка девушки в пальто держала в руках сверток.

— Это же Настя, — удивился Корнеев, когда девушка подошла к лошади Бессмертнова.

Корнеев сидел на кухне в пять утра. В комнате Ленка пыталась успокоить разгулявшуюся Сашку. В слабом свете лампы над плитой Корнеев рассматривал темные, шершавые пятна на руках, они появились пару недель назад. Похоже, проклятие огненного змея начало действовать, пробиваясь коростой в местах, куда брызнула кровь демона. Пару дней назад Терпков, осмотрев его руки, пообещал свозить к Насте, которую все-таки отправили в санаторий «Зеленый город», поближе к месту новой пограничной службы. Но молодая Баба-Яга, получив остатки сил в лесной избушке, вчера пропала, так что теперь помочь с проклятием было некому. Пятна росли, и скоро их не удастся скрыть от жены. Корнеев выглянул в коридор, Ленка понесла Сашку в ванную — в последнее время малая успокаивалась только рядом с водой. Это беспокоило не меньше пятен на руках. Да, он вернул оставшуюся икру сестрам убитой русалки, но сняли ли они за это проклятие с Сашки? Что если эта странная тяга к воде — признак будущих проблем? После явления в их отдел Константина Бессмертного в душе у Корнеева поселилась тревога. До нового года оставалась половина месяца, а настроение было совсем не праздничным. Ленка, словно чувствуя неладное, смотрела на него и дочь взглядом, обреченной на казнь.

Звонок телефона раздался в семь утра. Корнеев встрепенулся, не заметив, как задремал за кухонным столом.

— Да. Чего? — прошептал Корнеев, чтобы не разбудить успокоившуюся Сашку.

«Дрыхнешь? Безобразие, я тут за мавками бегаю, Святослав призраков гоняет, отец Кирилл с демонами борется, а этот спит себе спокойно. Весь мир трещит, а он спит,» — бодрый голос Терпкова вкрутился в квадратный ото сна мозг железным буром.

— Не трынди, Терпков. Что случилось?

«Выезжай к водокачке. Там менты кое-что странное нашли, чую, по нашей части. Я тебе пока не помощник. По Настасье появился вариант, что её все-таки Бессмертный выкрал, вот, бегаю сейчас по нави, вынюхиваю следы. Если что зови Святослава, он там с чудью Тюштяна ищет, их царя, но по срочному делу он приедет.»

— Не менты, а полиция. Ладно, понял. Еду. Подробностей от тебя не дождешься, как всегда.

Погода была отвратительной, липкие белые снежинки забивали ветровое стекло. Добравшись до набережной, машину пришлось оставить на дороге, а на место осмотра пробираться по хлюпающему под ногами месиву из воды и снега.

На месте преступления работали три человека. Фотограф ходил вдоль стен и делал снимки, но, похоже, не для дела, а просто старался запечатлеть здешние красоты. Действительно — полуобрушенные стены привлекали внимание множеством граффити и странных изображений. Куйбышевская водокачка — одна из самых известных заброшек Нижнего Новгорода, отличное место для атмосферных снимков, так что фотографа вполне можно было понять. Эксперт-медик свою работу закончил и собирался уйти греться к оставленной на дороге скорой. Оперативник, что без дела топтался рядом с фотографом, обрадовался, увидев Корнеева.

— Привет, Пал Палыч, ждем только тебя. Замерзли, но сказали, что без тебя забирать башку нельзя. Там, в нише лежит.

Корнеев решил, что вопросы задавать пока рано — надо увидеть находку полицейских. В невысокой кирпичной нише лежал черный пакет. Корнеев аккуратно заглянул внутрь, на него из пакета смотрели застывшие, выцветшие глаза. Над головой раздалось карканье, и Корнеев вздрогнул и закрыл пакет.

— Женская голова. Больше ничего нет, — сказал оперативник на вопросительный взгляд Корнеева.

Корнеев тяжело вздохнул, вспомнив русалку. Ну нет, только не опять поиски частей женского тела.

— Точно? Только голова? Больше ничего странного?

— Кровь на берегу, много. Сначала кровь нашли, позвонил кто-то в полицию, ну и послали осмотреть. Ничего сразу не нашли, а потом тут подростки лазили и нашли пакет.

— Ладно, пойду, осмотрю пятно, вы голову забирайте, я в морге получше рассмотрю.

На бетонных плитах, спускающихся к Оке, лежал тающий снег, в одном месте его разъело большое темное пятно. Следов тут было много, правда, у самого пятна Корнеев заметил, что кто-то старательно разворошил снег, «заметая» следы. Лед на реке, тонкий и присыпанный снегом, оказался не тронут, крови там было не видно. Да уж, версия с русалками глупая — эти твари давно уплыли обратно в Каспийское море, отнерестившись в реках еще весной. Эту информацию Корнеев прочитал первой, когда получил доступ к архивам отдела 13. Зимой полурыб в наших краях не водилось, оставались только двуногие, заложные покойницы, утопившиеся девицы, которым холод был нипочём.

Порыв ветра с реки обжег лицо. Корнеев краем глаза заметил движение. Словно поземка прошлась по берегу, большие белые хлопья взметнуло и понесло в сторону моста. Это явно был не снег, Корнеев подбежал к месту, где осело непонятное облако. На снегу лежали длинные перья, на некоторых из них виднелись бурые пятна. Корнеев собрал несколько и засунул в карман, пожалев, что не захватил у экспертов парочку пакетов для улик. Побродив по берегу и не найдя больше ничего примечательного, Корнеев вернулся к водокачке. Пакет забрали, и следственная группа уехала, развалины стояли безлюдными. Над головой снова каркнул ворон, его крик глухо отразился от стен. Корнеев застыл, обдумывая, что лучше сделать. Ехать в морг рано — надо дождаться результатов вскрытия. Забрать копии опроса свидетелей? Но там, скорее всего, нет ничего ценного. Снова закаркала ворона, и над головой захлопали крылья, Корнеев шарахнулся в сторону, когда на него сверху упала тень. Тут же на снег сел огромный черный ворон. Глазки-бусинки смотрели на Корнеева с презрительным превосходством, клюв птицы открылся, и она сказала:

— Ищи кар-р-рону. Кар-рону!

— Что? — удивился Корнеев.

— Дур-р-рак, — каркнул ворон и взлетел, сделав круг над водокачкой, он прокричал «Кар-рона!» и скрылся из виду.

Корнеев потер замерзшие руки и достал телефон. Набрал номер Терпкова, тот долго не отвечал.

— У-у-у-кхк-кех-ке, — наконец раздалось в трубке. — Алло, чего тебе?

— Тут со мной ворон разговаривал и сказал искать корону.

— Сказал, значит, ищи. Вороны — птицы умные, плохого не посоветуют. Ну если его, конечно, не Кощей, в смысле, не Константин Бессмертнов послал. У тебя еще какие зацепки есть?

— Нет, жду экспертизу головы.

— Ну тогда и выбора нет.

— Слушай, тут еще перья, — начал Корнеев, но в трубке уже пошли гудки.

Перезванивать не позволила гордость, что он мальчик, сам не справится. Ничего сверхъестественного в перьях нет. Возможно, ритуал какой-то, ощипали птицу, отрезали голову женщине сектанты с девизом: «Курица — не птица, женщина — не человек». Корнеев встряхнул головой, пытаясь избавиться от глупых мыслей, и решил поехать домой.

В квартире было тихо, Ленка сидела на кухне и пила чай, почти не открывая глаз.

— Ты чего так рано? — сказала Ленка, отставляя в сторону кружку.

— Набегался уже с утра. Решил, что хочу дома пообедать, ну и, может, вздремнуть часок, — Корнеев зевнул и потер слезящиеся глаза.

— Да, темень за окном, вроде и снег лежит, а хуже, чем осенью. Я, пожалуй, тоже спать пойду. Вроде Новый год скоро, а радости никакой. Я думаю, может, у нас у соседей дементор какой поселился. Целый день мысли крутятся невеселые. Я тут почитала в чатах всяких, ну про Сашку. А вдруг она аутист? Ну все эти её игры с водой и истерики. Мне страшно, Паша.

— Ты себя не накручивай, перерастет. Погода просто такая, нам плохо и ей тоже, может, давление.

— Да! Внутричерепное, надо её к неврологу. Съездим?

— Конечно.

Ленка, повеселев, пошла спать, а Корнеев пил чай с баранками и смотрел на темное небо, где летало потревоженное чем-то воронье. В их воплях ему слышалось «кар-рона, кар-рона». «Кар-рону» можно поискать в ломбардах, и вдруг повезет, и преступник оказался жадным и глупым. Умный такую вещь припрятал бы куда подальше. «Надо завтра позвонить оперативникам, пусть обыщут всю территорию водокачки, скажу, была наводка от информатора о дорогом золотом украшении у жертвы. Про корону говорить не стоит, не гуляют у нас дамы по набережной в коронах на голове, вот если найдут, тогда другое дело,» — подумал Корнеев, глядя в окно.

После обеда Корнеев отправился в ближайший к месту преступления ломбард, в надежде, что убийца сделал то же самое, а не поехал с короной на другой конец города. Ближайшая скупка оказалась на проспекте Гагарина, ломбард «Скиф» находился на первом этаже жилого дома. Небольшой магазинчик со специфическим запахом таких мест. В окошке за стеклом сидела женщина тридцати лет с бейджиком «Ксения». Корнеев сел на стул и достал удостоверение.

— Здравствуйте, Ксения. Могу я задать пару вопросов?

— Мы краденным не торгуем, — тут же заявила скупщица.

— Да, я не поэтому. Не краденное ищу. Просто человека, свидетеля. Мог к вам зайти.

— Наркоман, что-ли? — все еще недоверчиво спросила Ксюша.

— Поможете?

— Ну так кто вам нужен?

— Корону недавно никто не приносил?

— Ясно, все-таки ворованная. Вот зря поверила, что он фотограф, а это реквизит со съемок. Но она не особо ценная. Золото непонятной пробы, с примесями, явно кустарная работа, камни полудрагоценные, огранка плохая. Я подумала, реконструкторы делали. Как реквизит и правда богато смотрится, но мы такое обычно на переплавку отдаем — слишком специфичная вещь.

— А тот, кто принес, как выглядел?

— Высокий и худой.

— Страшный? — предположил Корнеев, вспоминая Бессмертнова.

— Страшный? Ну нет. Обычный парень, даже симпатичный.

— Ну а по документам?

— Лаврентьев Николай Вячеславович.

В голове Корнеева тревожно загремел набат. То, что в этом деле замешана жертва душелова, оказалось неприятным сюрпризом. С другой стороны адрес Лаврентьева сохранился в деле, значит, найти не составит труда. Вот только продажа короны не делает его убийцей — у Корнеева даже нет доказательств, что корона принадлежит убитой.

— А корона у вас осталась?

— Да, но без решения суда я вам её не отдам. За неё деньги продавцу отдали, с ним вопрос решайте.

— И много денег?

— Приняли как украшение для интерьера, скульптура десять тысяч рублей.

— Неплохо вы его нагрели, — хмыкнул Корнеев.

Ксюша на это отвечать не стала. Корнеев повернулся к выходу, но в голове защелкало. Прикинув, сколько денег, осталось на карте, он вернулся к окну.

— Вы еще её не переплавили?

— Нет.

— Тогда я хотел бы выкупить. Сколько с меня?

— Двадцать пять тысяч рублей, — сказала Ксюша, нагло глядя ему в глаза.

«Ах ты стерва,» — подумал Корнеев и полез за кошельком. Что ж, оставалось надеяться, что ему эти деньги возместят как служебные расходы.

— Чек дайте, — буркнул Корнеев, получив от криво улыбающейся скупщицы корону в черном пакете. Корона не впечатлила — действительно похожа на недорогой реквизит театра, с царапинами и темными пятнами на поверхности. А вот пакет был интересный, в таком же лежала голова.

— Пакет ваш или хозяина короны?

— С короной отдал. Хотите другой? Пять рублей.

— Нахалка, — буркнул Корнеев, выходя из ломбарда.

Ехать к Лаврентьеву без доказательств глупо — надо искать орудие убийства и тело; получить данные из морга; снять отпечатки с пакетов; если совпадает, то можно предъявлять убийство. Вот только убийство кого? Корнеев достал телефон и набрал оперативника.

— Это Корнеев. По телу никаких новых данных?

— Нет. Судя по пятну крови на снегу, тело там долго лежало, его кто-то унес позднее, когда кровь перестала течь. Но там натоптали дети много, непонятно, в какую сторону унесли.

— По орудию убийства?

— Нет, я бы позвонил. Там трудно обыскивать, мог сбросить в любой люк. Заброшка, там черт ногу сломит, полно дырок глубоких и щелей, да и снег.

Корнеев попрощался и задумался. Тело утащили, кровь осталась, а кто может найти предмет по крови? Хорошо, когда в штате отдела есть колдун на подхвате, а то пришлось бы бегать по берегу Оки и искать очевидцев и камеры.

Святослав согласился неохотно, пробубнил, что занят, конец года, надо закрывать проекты, заказчики наседают. Договорились встретиться завтра в обед. Корнеев почувствовал, что на душе зашевелились змеи досады и недовольства. «Медленно, слишком медленно». Он держал в руках пакет с короной, а ему казалось, что держит бомбу с таймером, на котором заканчивается обратный отсчет.

Дома свет горел только в ванной, облокотившись о бортик там сидела уставшая Ленка и смотрела, как Сашка радостно хлопает руками и ногами по воде, сидя в ванной.

— Будет пловчихой, — усмехнулась Ленка. — Если вынуть, устраивает истерику.

Корнеев мрачно кивнул, тут же зачесались пятна на руках. Плохо, надо срочно найти Настю, хотя, если Терпков не справился, то что сможет Корнеев, который и в нави никогда не был. Ох, не зря Бессмертнов настаивал на отправке Насти в лес.

Чтобы не терять времени, Корнеев с утра отправился в морг, в надежде, что одинокую голову вскрыли без очереди. Прогулявшись по территории больничного комплекса, Корнеев остановился перед моргом. Вросшее в землю здание, окруженное темными силуэтами дубов, склонившихся над своей поверженной жертвой, готовясь её сожрать. Внутри было холодно, гулко раздавались шаги по плиткам пустого коридора. Шилова он нашел в кабинете, тот, облачившись в фуфайку, курил у открытого окна.

— У вас за это не ругают? — спросил Корнеев, чувствуя, как хочется смачно втянуть в лёгкие горьковатый воздух.

— Ого, кто к нам пожаловал! Пал Палыч! Укатали сивку крутые горки, как народили дитё, так и времени не стало ко мне забежать.

— Да место работы сменил, в другой отдел перешел, а там трупов поменьше случается.

— Вот повезло. Так зачем сюда?

— Голову привезли.

— Так, снова твой мутант. Вот где ты таких баб берешь? Я еще от прошлой в себя не пришёл, а он мне новую научную загадку. Признайся, вы цирк уродов под свою опеку взяли.

— Что там, — в голове Корнеева неприятно защелкало. — Родственница той получается?

Если это опять русалка, то дело уже знакомое. Новый рыбак не понял, что делать со специфическим уловом. Смущала только корона, но, может, у них там есть королевы, которые остаются зимовать в Оке.

— Нет, у той недоразвитые органы были, а тут и органов-то в наличии нет, — усмехнулся Шилов и затушил сигарету. — Хотя, если найдете, то я бы посмотрел, интересно, что там будет. А вот кости — да, точнее, в основном, череп. Он мне санитара напугал.

— Чем это?

— Стал он его болгаркой вскрывать, вжих сначала. Туго, говорит, пошло, скользит по кости, ну тот дурень уперся, как нажмет, и к чертям пол мозга по стенкам секционной раскидало. Кость плотная оказалась, гладкая, а толщиной, ты не поверишь, не больше трех миллиметров, хотя минимум ноль пять должно быть. Кости черепа сросшиеся, без выдающихся швов. Шея, тоже ненормальная, гиперподвижная, эта дама себе за спину могла посмотреть, жуть. Знаешь, откуда такая?

— Слушай, это военная тайна, — сделал суровое лицо Корнеев.

— Не знаешь, короче. Обидно. Занятные тебе дамочки встречаются. Если живую такую найдешь, познакомь, вдруг она вся такая гибкая, — хмыкнул Шилов.

— Пошляк. Что по орудию убийства?

— Резаная рана, что-то очень острое, полукруглой формы. Её сзади схватили за волосы, оттянули на себя, а затем срезали голову одним движением. Сделал соскоб, отдал экспертам, может, определят частички металла. Шея у неё тонковата, но даже такую не так-то просто обезглавить за один удар.

— Значит, кто-то сильный?

— Похоже. Ну что, все бумажки с результатами заберешь, как оформлю. Заглядывай почаще. С тобой интересно иметь дело, на твоём материале статью напишу, — Шилов махнул рукой Корнееву и достал новую сигарету.

Подавив желание стрельнуть сигаретку, Корнеев вышел на улицу и задумался. Лаврентьева не назовешь сильным человеком, сомнительно, что одним движением смог перерезать женщине голову, если только… А человек ли он теперь?

В обед они стояли со Святославом на руинах водокачки. Серое небо морщилось тёмно-синими рубцами, под собственной тяжестью провисая до самых макушек деревьев. Стало холоднее, подтаявший снег схватился в ледяную корку и хрустел при каждом шаге. Они осмотрели место, где нашли пакет с головой.

— Странно, что он тут его бросил. Вот в люк, там бы никто не нашел, — сказал Корнеев, повторно осматривая нишу.

— Может, так и хотел, но его кто-то спугнул? — Святослав рассматривал деревья вокруг. — Слушай, а тебе не кажется, что галок тут слишком много.

— Ворон? — Корнеев закрутил головой и неприятно удивился — на ветках ближайших деревьев сидели гроздья черных птиц. — Так, я себя начинаю чувствовать как в кино Хичкока.

— Странная стая, тут рядом, может, мусор какой бросили. Давай на берег пойдем, у меня такое чувство, что эти птицы следят за нами. Я поиск от пятна крови запущу.

Корнеев согласился с колдуном. Он почувствовал, как тысяча мелких игл злобных взглядов впивается ему в затылок, когда они уходили. Спокойнее стало, когда они дошли до спуска к воде. Святослав взял рукой в перчатке кусочек льда, в котором замерзли бурые капли крови. Глаза его побелели, и от тела отсоединился полупрозрачный силуэт, потом еще и еще. Четыре призрачные фигуры разошлись в разные стороны и растворились в воздухе.

— Думаю, надо минут пять подождать, — сказал Святослав.

— А что там Терпков говорил про твои поиски?

— Да загрузили разным. Призраки требуют им царя найти, так что приходится по разным местам ездить, вот в Зубову Поляну собираюсь, на раскопки. Придётся вспоминать, как работать с металлоискателем. Терпков требует искать Настю и яйцо.

— Ну Настю понятно, я, думаю, тоже подключусь, а что за яйцо?

— Глупость какая-то, ну в сказке помнишь ларец, в нем заяц и всякое такое.

— Это в котором смерть Кощеева?

— Оно, но это же сказки. Я, конечно, написал код, он все упоминания про это собирает в сети, но разбираться в этой ерунде времени нет, все дергают, — Святослав укоризненно посмотрел на Корнеева.

Тут мир вокруг зазвенел и подернулся серостью, появилась молодая женщина невысокого роста и махнула им сторону моста. Серость тут же осыпалась, а полупрозрачные тени вернулись в тело Святослава.

— К мосту, — сказал Святослав. — ты иди, а я поеду. Замерз в снегу стоять, ног не чувствую, да и дел полно.

Корнеев понял, что на труп женщины Святослав смотреть не хочет. Позавидовав отправившемуся домой колдуну, Корнеев пошел в указанную сторону. Нужно было вызвать следственную группу, но на тело стоит взглянуть сначала самому — вдруг там будет сюрприз в виде рыбьего хвоста. Под Молитовским мостом расположилась стая собак, Корнеева они встретили истеричным лаем, а когда он подошел ближе, самые крупные псины зарычали. Тут же ветер взметнул белые перья, усыпавшие снег вокруг. Зашумели крылья и раздалось карканье, на ближайшие деревья опустилась стая птиц. Присмотревшись, Корнеев понял, что там были не только вороны и галки, грачи, которые часто летают вместе, он заметил голубей, воробьев и еще каких-то мелких птиц, названия которых не знал. В небе мелькнули несколько хищных силуэтов, похожих на ястребов. Собаки внимания на птиц не обращали, они замерли в ожидании действий незваного гостя. Корнеев осматривал землю, надеясь увидеть остатки тела, которые растащили собаки, но видел только перья, и тут одна из псин подняла с земли огромное крыло. «Ангел, что-ли, был,» — мелькнула мысль, и Корнеев понял, что ему придётся сражаться с собаками за тело жертвы. Он осмотрелся в поисках палки, стрелять из пистолета означало — писать длинные отчеты о расходе боеприпасов, указывая причину «разгонял собак». Палок рядом не было, а камни вмерзли в обледеневший бетон. Корнеев со вздохом достал пистолет, пальнет разок в воздух, может, разбегутся. Он двинулся медленно к собаке с крылом в зубах, та заметила его интерес, отступила и зарычала, остальные снова залаяли — отдавать добычу без боя они не собирались. Пригнув головы к земле, псы оскалили зубы, готовясь броситься. Огромная стая птиц вспорхнула с деревьев и полетела к Корнееву, он в ужасе нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало. Птицы пронеслись мимо и напали на собак. Раздался собачий визг, шум крыльев, карканье. Стая пернатых погнала собак по берегу.

— Кар-рону нашел? — раздался рядом с Корнеевым хриплый голос. Он дернулся и увидел на земле ворона.

— Нашел.

— Тело забер-р-ри. Бер-р-риги. Кар, — ворон раскинул крылья и, сделав пару шагов, взмыл вверх.

— Эй! Вернись! Чьё тело-то?

Но Корнееву никто не ответил. Впрочем, он догадался, почему Лаврентьев не смог избавиться от головы — его прогнали птицы, у них в этом деле оказался свой интерес. Удивительно, что Николай смог прихватить с собой корону, стоит его об этом спросить при встрече. Под мостом лежало, сливаясь со снегом, почти целое тело курицы, размером со страусиное. Корнеев порадовался, что взял в хозяйственном самые большие и крепкие мусорные мешки. В один из них поместились отодранные собаками крылья и перья, а во второй все остальное. Что ж, теперь стоило вернуться в морг и пристроить на хранение эту странную находку. Вот Шилов будет рад, может, его еще и пришить все на место попросить.

Корнеев сидел на кухне и положил перед собой блокнот, на котором записал: «голова женщины, тело птицы, корона». В голове защелкало.

— Лен, слушай загадку: голова женщины, тело птицы и на голове корона?

— Кроссворды решил начать разгадывать? — прокричала Ленка из ванной. — Пиши «Сирин», ну или «Гамаюн». Я в них путаюсь.

Корнеев тихо выругался — вот тупица, опять забыл, в каком отделе и с кем работает. Чтоб всем этим химерам волшебным провалиться. Вот теперь можно и Терпкову доложить, пусть посоветует, как это дело для обычных людей оформить. В голове защелкало сильнее. Нет, что-то не так. Зачем Лаврентьеву убивать Сирин? Откуда она взялась в наших краях зимой? Никаких идей не появилось. Корнеев достал телефон и набрал Терпкова, тот ответил почти сразу, но глухим голосом, почти шепотом.

— Терпков, слушай, нави есть смысл убивать Сирина?

— Нет, пользы никакой, его слушать надо, предсказания. А что, голова Сирина?

— К голове нашел корону и тело огромной белой курицы.

— Огромная курица? Стоп! Код красный! Вот гады! Собирай всех, скоро буду, — Терпков бросил трубку.

Часть 2

Корнеев приехал в отдел и бегом спустился в цоколь. В кабинете Святослав пил чай, Терпков нервно ходил от стола к столу, отец Кирилл что-то читал в телефоне. Вот и вся небольшая команда, не хватало только Насти и таинственного начальника отдела 13. Увидев Корнеева, Терпков резко остановился и скомандовал.

— Садитесь!

Все подняли на него головы, Корнеев снял пальто и взял стул.

— Слушаем, информация неприятная. Корнеев молодец: быстро поработал и нашел три части жертвы.

— Я и убийцу нашел, — перебил Терпкова Корнеев.

— Да? Пофиг. Мне даже жаль бедолагу, которого заставили это сделать: он своё наказание точно получит в полной мере. Так, сбил, зараза. Три части: женская голова, тело птицы и корона.

— А, я знаю. Это Сирин, получается, — сказал Святослав. — Отгадал? Можно домой?

— Нет, не угадал. И домой нельзя: тебе еще яйцо срочно и быстро искать. Да что вы за люди такие? Дослушайте. Так вот, есть такая птица: Страфиль. Мать всех птиц, их прародительница, — Терпков встал в позу и продекламировал. —

«Как Страфиль-птица трепехнется —

Запоют куры у нас по всей земле,

Просвещается тогда вся вселенная.

Когда Страфиль вострепещится

Во втором часу после полуночи —

Тогда запоют все петухи по всей земле,

Осветится в те поры вся земля».

Хранит она своими крыльями мир от бед и пробуждает ото сна. Летит она зимой к морю, чтобы высиживать яйца, бывает, на больших реках и прудах останавливается отдохнуть. Тут её и подловили. Чем убили, кстати? Её обычное оружие не берет.

— Что-то острое и изогнутое, — пожал плечами Корнеев. Ему не понравилось то, что он услышал, если отбросить всю ерунду с курами, то получается: убили мифологического хранителя мира.

— Так, понятно, серп жнецов нави. Убивает все. Опасная дрянь, хорошо, человек такое в руки взять не может без смертельных последствий.

— Получается: Лаврентьев мертв?

— А это он? Значит, да. Так, дело в том, что завтра самая длинная ночь года. И, если ничего не сделать, ночь нас накроет навсегда, а армия нави пройдет в наш мир.

— Планета остановится? Чушь какая, — буркнул Святослав.

— Да не такая ночь, тут же аллегории. Тьма падёт на сердца: злоба, агрессия, междоусобица, войны, болезни. Может, еще и жахнет что-нибудь так, что наступит темень и ледниковый период, вроде вулкана или ядерного снаряда.

Терпков договорил, и в отделе стало тихо. Батюшка Кирилл даже телефон убрал в карман пиджака.

— Так, насколько я знаю, все это решается поединком, — сказал батюшка Кирилл и поправил очки.

— Бой на Калиновом мосту. Вас, батюшка, не приглашаю: вы у нас из другой «сказки», помочь не сможете.

— Эх, молодежь. Не переживай, в бой не пойду, но потом пригожусь. Обеспечу поддержку тылов.

— Завтра, в час, когда должна петь Стрефиль, встречаемся на берегу Оки, где убийство было. Жертвенная кровь как нитка через два мира прошла и связала.

— Других вариантов нет? Мы же не в Древней Руси живём, — сказал Корнеев: версия с боем ему не нравилась. Махать мечом, когда на поясе висит пистолет, как-то глупо.

— Да не переживай! Чем мы хуже богатырей? Справимся. Твоей дочке еще в этом мире жить, а тебе за него придётся побороться. В два часа ночи у реки, все поняли? — Терпков оглядел собравшихся и добавил низким рычащим голосом. — Лучше не злите меня. Я в гневе неприятен.

Свет в кабинете моргнул, на столе Корнеева жалостно пискнул компьютер. Ощутимая волна животного страха прошлась по комнате и заставила всех вспомнить, что Терпков — нечеловек. Расходились в молчании. Корнеев поехал домой, захватив из хранилища меч и рубаху, чтобы не заезжать за ними с утра в отдел.

Дома все было по-прежнему. Шум воды в ванной комнате; Лена дремала сидя на полу, прислонив голову к эмалированному бортику. В детском шезлонге, поставленном внутрь ванны, спала Сашка. Корнеев погладил жену по голове и с надеждой подумал, что завтра это может закончиться. Они пойдут в навь, найдут там Настю, или сам признается Терпкову про икру и расскажет про то, что происходит с дочерью. Оставив Лену в ванной, он пошел на кухню, включил вытяжку и достал пачку семечек. В стекло стукнуло. За окном, на подоконнике сидели два ворона. Корнеев подошел и открыл ночным гостям створку окна. Оба ворона аккуратно положили на подоконник по бутылочке темного и зеленоватого стекла.

— Для нашей цар-рицы. Мер-ртвая и живая вода.

Корнеев взял бутылки в руки, а вороны взмахнули крыльями и скрылись в темноте зимней ночи. Что ж, Стрефиль можно оживить, осталось пережить бой. На душе Корнеева стало спокойнее, и он решил, что надо вздремнуть полчаса. Разбудил его звонок в дверь. Пока он пытался понять, почему спит на диване одетый, Лена пошла открывать с Сашкой на руках. Через минуту она вернулась, но уже без дочери и, довольно улыбаясь, сказала.

— Ну что? Проснулся? Пойдем, кофе выпьем.

— Лен, а где Саша?

— Бабушка забрала, сказала: присмотрит. Не представляешь, как я устала. Хоть высплюсь.

— Какая бабушка? — сказал Корнеев, чувствуя, как расслабленность после сна смывает волной ужаса и паники.

— Слушай, пошли, кофе хочу ужасно, помнешь мне потом спину: жутко болит, — сказала Ленка, глядя на Корнеева пустыми, словно стеклянными глазами.

Корнеев бросился в подъезд, но там и на улице никого не было. В ужасе он достал телефон и набрал Терпкова.

— У меня дочь похитили! — заорал он в трубку.

— Не ори. Началось, давай на место, там разберемся. Бессмертнов любит брать заложников и торговаться. Но и мы не с пустыми руками будем.

На улице сильно похолодало, когда Корнеев спустился к реке, там бродил только Терпков. Приветственно кивнув, он подошел к Корнееву и, цепко схватив того за протянутую для рукопожатия руку, больно дернул на себя. Мир вокруг сделал кувырок.

Корнеев с удивлением рассматривал Настю, стоявшую рядом с Бессмертновым, не понимая, что происходит. Новый порыв ветра взметнул пепел. Настя склонила голову над свертком. Бессмертнов улыбнулся холодно и жестко, словно эту улыбку ему вырезали на лице ножом. Найдя взглядом Корнеева, он заговорил тягучим голосом, который как медный гонг загремел над рекой.

— Удивлен? Твоя дочь у меня, — он указал на сверток в руках Насти. — Можешь принести её в жертву и спасти мир, а можешь забрать и уехать отсюда. Насколько я знаю, ты всего полгода в отделе, тебя эти разборки не касаются. Чем тебе помогли эти существа? Они же даже не люди: древний божок, серый волк, Баба-Яга и павший ангел. Что хорошего ты у них видел?

Корнеев замер в ужасе, смотря на сверток, что держала в руках Настя. Предательница! Баба-Яга всего чуть больше месяца, а уже ворует детей. А вот кто остальные? Бессмертнов прав: он не знает, на кого работает.

— Думай быстрее. Лично твою дочурку придушу, ну или отдам русалкам, получится новая мавка.

Корнеев хотел отбросить меч, но тут его за рукав схватил Терпков.

— Ты дурак? Ты правда веришь, что он отпустит твою дочь после того, как ты сдашься?

— А что ты предлагаешь? Оставить им Сашку? — Корнеев сжал кулаки, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить Терпкова в рожу.

— Победить! Порубить всю эту нечисть и забрать дочь, выпороть эту малолетнюю Бабу-Ягу и вернуться домой.

— Ты что, слепой?! Ты не видишь сколько там врагов и каких? Я не богатырь из былин, мне даже этот меч не поможет.

— Дурак! Это навь. Тут другие силы. Главное — верить в себя, в свой выбор. Тут действуют не физические законы, а законы совести. Они — зло, мы — добро. Мы обязаны победить. Тут сила в Правде!

— Тоже мне, нашел Бодрова. Правда в том, что этот маньяк убьет мою дочь.

Корнеев зло взглянул на Настю, та вздрогнула и посмотрела на Бессмертнова, прижимая сверток к себе.

— Я вижу, что ты не готов к этому бою, — сказал Бессмертнов, спешиваясь со своего коня. — Давай, меняем твой меч на дочь. Какое тебе дело до наших вековых разборок? Ты сюда не просился. Встретимся на середине моста.

Корнеев пошел к мосту, помахивая мечом. Терпков бессильно зарычал ему в след. У самого моста из-под ног Корнеева взвился пепел, и появились две фигуры: невысокие, коренастые мужики преградили дорогу. Черные точки зрачков в центре белой радужки впились ему в лицо.

— Постой, богатырь, Святослав говорить будет.

Корнеев обернулся: рядом с Терпковым стоял Святослав и держал в руках металлическую коробочку. Терпков хищно улыбался Бессмертнову.

— Ну что, доигрался, Костик, давай, сваливай в туман. Зря вы мать всех птиц убили. Крылатые сильно обиделись, показали, где одну очень интересную утку найти. Чуешь смерть свою? — сказал Терпков, указывая на коробку в руках у Святослава.

— Эй, ты, богатырь. Меняю эту коробку на твою дочь, иначе прям сейчас ей башку отрежу и брошу в Смородину, — зло сказал Бессмертнов, игнорируя оскал Терпкова. — Ну что скажешь?

Больше всего Корнееву хотелось подойти к Бессмертнову и ударить хорошенько в рожу, а потом под ребра, а когда тот скрючится и упадет, отходить его ногами до тяжких телесных. Корнеев вернулся обратно и протянул Святославу ладонь.

— Это яйцо, ну то, в котором иголка, я нашел, — сказал Святослав.

— Давай: у него моя дочь.

— Может, просто иглу сломаем? — спросил Святослав Терпкова.

— Он успеет убить Сашку, — сказал Корнеев, выдергивая коробку из рук растерявшегося Святослава.

— А я говорил: не подходишь ты для нашего отдела, — тяжело вздохнул Терпков. — Иди, спасай дочь, а мир пусть гибнет. Мне и дела нет: уйду в навь. Что и правда я за вас, людишек, с начала времен вписываюсь? Возишь-возишь на себе какого-нибудь царевича, а он… тьфу, никак не привыкну.

Корнеев отдал меч Святославу, а сам зашагал обратно. Чудь расступилась перед ним, и он вступил на чугунный, гудящий от жара реки мост. На том конце на встречу шел, держа в руках шевелящийся сверток, Бессмертнов. Корнеев ускорил шаг: он не хотел, чтобы эта погань касалась его дочери. Они встретились на середине моста. Корнеев потянулся за свертком, а Константин подхватил выпавшую из рук следователя коробку. Сверток оказался большим Настиным шарфом, конец которого Корнеев отбросил в сторону и с удивлением посмотрел на лежавшее внутри бревно. Тут же из шарфа прыснули в разные стороны крупные крысы. Все взгляды устремились на Настю. Она свистнула, и рядом с ней появилась ступа. Ловко вскочив в неё, девушка перелетела через реку и приземлилась возле Терпкова.

— Вы правда подумали, что я могу предать наш мир? — сказала она.

— Ну и для чего этот спектакль? — спросил Терпков строго.

— Мне нужно было оружие! Вот! — Настя достала из-под широкого пальто черный, отливающий синевой серп. — Только в нави такой можно взять.

— Предательница! — прошипел Бессмертнов.

— Баба-Яга я, а мы сами за себя, — показала язык Настя. — За кого захотим, за того и воюем.

Корнеев, осознав, что никакой угрозы его дочери нет, с большим наслаждением реализовал свои мечты: двинул Бессмертнова в рожу. Руку обожгло болью, словно в бетонный столб попал. Константин даже не дрогнул и внимания на этот выпад не обратил. С каменным лицом он открыл коробку в руках. Там лежали белые скорлупки.

— Не это ищешь? — крикнул с берега Терпков, указав на что-то блестящее в руках Святослава, и с ехидством продолжил. — Вали отсюда! А то Святослав у нас неуклюжий, иглу твою и сломать случайно может.

— Когда я получу её обратно? — сказал Бессмертнов, отступая от Корнеева. Несмотря на деловой тон, заметно было, как в глазах у него горит огонь холодной ярости.

— Ну по почте после Нового года. Слово волка.

Константин зло посмотрел на Корнеева и, развернувшись, пошел обратно по мосту. В конце он повернулся и, криво усмехнувшись, негромко сказал Корнееву.

— Ты не думай, что все кончилось: тебе еще Горыныча и его змеенышей победить надо. Если выживешь, мы с тобой встретимся, — договорил Бессмертнов и рассыпался пепельным вихрем.

Огромный трехголовый змей двинулся к мосту, перед ним шли змеелюди, наполняя воздух шипением и скрежетом чешуи. За спиной у Корнеева раздался вой, потом зашелестело, и рядом бухнулась ступа. Из нее вылезла Настя и выставила перед собой серп.

— Подвинься, сейчас еще чудь Святослава подойдет, — сказала она. — Так, твоё дело — Горыныч, мы змеенышей будем сдерживать, а вы с Терпковым бейте гадину.

— Где моя дочь? — зло прошипел Корнеев. Он не собирался так просто прощать эту нахалку. Кто знает, может, это их план с Бессмертовым и она воткнет им этот серп в спину.

— Дома она, ты как ушел, я сразу и вернула. Прости, за твою дочь мне обещали серп, пришлось идти к тебе домой и копировать морок с Саши. Хорошо, что Бессмертнов не знал, что я так уже умею, он вообще невысокого мнения о Бабе-Яге.

К Корнееву подбежал серый волк размером с быка, в зубах он держал ножны с мечом-кладенцом. С видом «а у меня лапки» волк сунул ножны Корнееву и скосил глаза на свою спину.

— Ну я верхом не умею! — взвыл Корнеев.

На спину волка пришлось залезть: с земли достать до шей Горыныча невозможно. Чуди оказалось шесть человек. Мужчины с окладистыми бородами, низенькие и коренастые чем-то напомнили Корнееву гномов из фильмов, усиливали это сходство топоры в руках. За ними стояли женщины в длинных рубахах, белые волосы заплетены в косы, в руках они держали серпы, похожие на Настин.

Мост содрогнулся: на него вступил Горыныч и несколько змеенышей. Волк бросился им навстречу; Корнеев держался за его шерсть, матерясь и пытаясь не выронить меч. Как там говорил Терпков? Нужно верить в свою правду? Это как? Он верил, что в нашем мире нет места этим порождениям нави. Но не потому, что они несли зло. В тех делах, что пришлось раскрывать ему, люди оказались гораздо опаснее. Так в чем же правда? Может, в том, что не стоит нарушать равновесие между мирами? Вблизи Горыныч оказался еще страшнее, чем на расстоянии. Слоновьи чешуйчатые ноги держали на себе грузное, неповоротливое тело. Длинные шеи вытянулись, и, водя головами, змей нашел подслеповатыми, маленькими глазками противника. Воздух зазвенел от мощного вдоха твари, и в Корнеева на волке ударила струя огня. Волк метнулся в сторону, а Корнеев с воплем едва удержался у него на спине.

— Бей его! — закричала Настя, как на сенокосе срезая головы нападающим на нее змеелюдам. Рядом с ней так же орудовали серпами две женщины из чуди. Их мужья крошили хвостатых тварей топорами. Воины из змеёнышей оказались плохими, но их было много. Корнеев вынул из ножен меч, тот запылал красным огнем и сам дёрнулся в руке навстречу Горынычу. Волк зарычал и пошел на сближение. Шея огромная, похожая на анаконду, замерла совсем рядом. Нужно рубить! Но в чем же правда? А правда в том, что вся нечисть — это порождение человеческого разума, страхов людей, тех качеств, которые мы не хотим видеть в себе. Мы отделили от себя смерть, боль, отчаяние, злобу, ложь и предательства, сделали отдельным миром, отдельными сущностями. Заявляя себе, что это не мы такие, а они — выходцы из-за грани, что лишь иногда мелькают в отражении наших глаз и говорят нашими устами, действуют нашими руками. Они — наши творения, а значит: мы сильнее, у нас всегда есть шанс победить. Вот Правда! Может, только его, Корнеева, но он в неё верит.

Корнеев ударил по толстой змеиной шее, поражаясь тому, что ему везет на убийства змеиных представителей нечисти. Меч срезал голову, а из шеи, словно из коллекторной трубы, забил во все стороны фонтан черной крови. Одежда Корнеева и мех волка пропитались маслянистой вонючей жижей. Запахло моторным маслом и бензином. Нефть! Если эта гадина снова выдаст струю огня, они сгорят заживо. Меч, словно почувствовав его мысли, снова нанес удар, срубая вторую голову. Новый фонтан крови распугал змеелюдов. Они, поняв, что им грозит, бросились обратно по мосту.

— Убью! — зарычало чудовище и стало со свистом втягивать воздух. Корнеев потянулся мечом к уходящей в сторону длинной шее, но не достал. Струя огня. Боль, словно заживо сдирают кожу. Одежда горела, запахло паленой волчьей шерстью, Корнеева накрыла паника, но мелькнула последняя разумная мысль: «Погибать, так не напрасно».

— На таран! — завопил Корнеев, сдавливая ногами ребра волка, тот, взвыв, бросился в бок отползающему в сторону от горящих противников Горынычу. Туша дернулась, уворачиваясь от замаха меча, и тут же в бок Горыныча врезался волчий лоб. Лапы змея затрепыхались на весу, не в силах найти опору, и, потеряв равновесие, Горыныч вытянул шею, пытаясь устоять на краю моста. Меч дернул Корнеева вперед, и тот, теряя сознание от боли, рубанул по толстой чешуе. Туша Горыныча падала в реку Смородина. Огромный хвост задергался, сбросив с моста оставшихся змеенышей и зацепив волка. Корнеев смотрел на приближающуюся к лицу пузырящуюся лаву и задержал дыхание, как будто это могло помочь.

Эпилог

Они сидели в служебном пазике и пили чай из термоса. Мокрая одежда Терпкова и Корнеева была развешена на спинках сидений, сами они кутались в шерстяные одеяла, в углу которых красовались печати МВД. Святослав, сославшись на срочные дела, сбежал, как только из воды достали Терпкова и Корнеева. Они вывалились из нави в Оку, пробив тонкий лед; вместо огненных вод лицо Корнеева обожгли ледяные, и он потерял сознание.

Автобус, оказалось, дежурил тут с самого начала. Батюшка выстроил людей в цепочку на берегу реки, с фонарями в руках. Оперативники и врачи были в шоке, когда в воздухе появились два мужика и грохнулись в реку, но спасать побежали. Корнеев не помнил, как его вытащили из воды, об операции он знал из рассказа Терпкова. Настя сидела молча, может, чувствовала свою вину, хотя лицо у неё было слишком довольным. На коленях у нее лежал тонкий, черный серп, ручку которого она нежно поглаживала. Отец Кирилл руководил оперативниками, мастерски уклоняясь от их вопросов и посылая к начальству за разъяснениями. Корнеев посмотрел на висящую на спинках одежду и дернулся в ужасе: в кармане пальто лежал телефон и удостоверение, а еще… Он встал и на негнущихся ногах подошел к вещам, достал мертвый прямоугольник телефона, размокшую ксиву и замер в ужасе.

— Бутылки, — выдохнул он.

Перед тем, как все закрутилось, он не успел отдать Терпкову бутылки от воронов с мертвой и живой водой. Корнеев посмотрел в окно пазика на Оку, похоже, где-то на дне осталось спасение жизни мифической птицы. Тяжело вздохнув, он двинулся к прежнему месту, чтобы сесть, но задел ногой куртку Терпкова; что-то звякнуло. Из-под сидения выкатилась пустая бутылочка. Корнеев в недоумении посмотрел на Терпкова. Неужели тот уже и птицу успел оживить, пока Корнеева откачивали?

— Что пялишься? Обгорел ты сильно, а потом еще и утонул. Что мне делать было? Хорошо хоть это у тебя в карманах нашел, — буркнул Терпков и отвел взгляд.

— А как же Страфиль? Спасение мира? — язвительно спросил Корнеев.

— Первый раз, что-ль, спасаем? А за водой придётся сбегать, заставлю этих ворон показать, где взяли, — Терпков скрестил руки на груди. — Ты о себе много не думай, я просто не хотел твою дочь сиротой оставлять.

Корнеев вспомнил, что есть вещи поважнее собственного воскрешения, и посмотрел на Настю.

— Ты когда Сашу брала, ничего не заметила? — спросил он осторожно.

— Заметила, — улыбнулась Настя. — Воду стала она очень любить. Ты не переживай. Ничего страшного: русалка сменила проклятие на благословение. Будет теперь Сашка как рыба в воде. Можете с года в плавание отдавать, ну и в навь сможет сходить при желании, как подрастет. А так все эти заморочки пройдут. Равновесие восстановим, все вернётся в обычное состояние, зов воды для неё не будет уже таким сильным.

— Чего это вы там шушукаетесь? К тебе, Настасья, у меня теперь никакого доверия. Это ж надо, договоры с Бессмертным заключать, — раздраженно проговорил Терпков.

— Ну и ладно. Меня, между прочим, из леса похитили, а ты где был? Как смогла, так и выкрутилась.

— Тихо, дети мои. Не ругайтесь. Мы сейчас всех по домам развезем, — сказал батюшка Кирилл и пошел звать водителя.

Корнеев понял, что происходящее перестало казаться ему странным и безумным. Собственное воскрешение не приводило в ужас, а оставило равнодушным. «Ну умер, чего только не бывает на свете». Больше заботили совсем другие вопросы.

— Слушайте, ну мир спасли, меня воскресили — это ладно. Но что насчет слов Бессмертнова о падшем ангеле? Да и про божка тоже интересно, хотя, я думаю, это наш начальник: боги маленькие должности не любят, — сказал Корнеев, чувствуя, как после слов о возвращении домой настроение повысилось. Словно почувствовав его состояние, тяжелые тучи за окном пошли прорехами, пропуская свет позднего зимнего рассвета.

— Следователь, он и после смерти следователь, только бы вопросы задавать, — засмеялся Терпков.

Самая длинная ночь года закончилась.