Остров Наслаждений

7-3. Трепет и треск

Агентом Смит овладевает одно лишь желание — скакать и трахаться!

Однако, эту мысль ещё предстоит донести. Ведь нельзя просто-напросто стянуть с джентльмена брюки. На помощь приходит сын Франции. Кэт вспоминает рассказ мэтра Жака о настоящих аристократах и их забавах. Она смотрит коллеге прямо в глаза. И задаёт главный вопрос вечера.

— Ник, можно спросить о личном?

— Без проблем.

— Никки, ты голубой? У тебя есть бойфренд? У вас серьёзные отношения?

— Что? Какой ещё, в задницу, бойфренд!!? Я не из этих! Ты надралась? Что за херню ты несёшь!!?

— Успокойся, успокойся. Но ведь… не пойми неправильно… за весь вечер ты не посмотрел на меня как… ну… знаешь… чёрт! Ты ведь понимаешь, о чём я? Понимаешь, сукин сын? Значит, я для тебя лишь прикрытие? Всё ради представления!!? Серьёзно, мистер Петерсон!!? Серьёзно, мать твою!!? Ах ты, засранец!!!

— Нет, нет, не подумай ничего такого… ты шикарная женщина, я весь вечер только и думаю о… твоей задн… в смысле, только и думаю о том, как ты шикарно выглядишь… погоди, погоди… секунду. Погоди, ты это о чём? Агент, что это значит? Что ты хочешь услышать? Погоди, ты заигрываешь со мною?

— Разумеется, нет! Так ты украдкой пялился на мой зад? Да ты настоящий романтик!

— Ты отлично смотришься со спины. Вот что я хотел сказать.

— Ник, только послушай себя! Ладно, ладно… так тебе осталась лишь всего одна неделя? Знаешь, через пару дней я отправляюсь на миссию. Чёрт, хотела сказать — в другое отделение. Буду работать поближе к Канаде. Послушай, Никки… не хочешь устроить прощальную вечеринку в честь расставания с главным офисом?

— Конечно, разумеется. Я только за. Поехали, выпьем.

— Господи, ты такой кретин. Я имею в виду, устроить вечеринку… прямо сейчас. Прямо здесь. Не слишком сложно выражаюсь? Ну же, начинай соображать, компьютерный гений. Я о вечеринке для двоих. Понимаешь, о чём я?

Кэтти всё ещё не может порвать цепи приличий, и выпалить что-то в духе — «Немедленно овладей мною, тупица! Овладей сию же секунду!». Всё, что возможно сказать — уже сказано. Остаётся лишь объяснить на пальцах. Кэтти молча указывает в дальний угол церкви. Там, в таинственном полумраке, возвышается короб из чёрного морёного дуба.

Хранилище тайн.

Машина для утилизации грехов.

Укрытие от посторонних взглядов.

Кабинка для исповеди — древнее устройство, созданное как раз для таких случаев.

Агент Смит встаёт со скамьи. Игриво подмигивает нерасторопному коллеге. Покачивая задницей, направляется к огромному шкафу с фигурами ангелов. Открывает дверь. Бросает через плечо многообещающий взгляд. И заходит внутрь.

В деревянном пенале тесно. У стены короткая скамья. Напротив — решетка с крестообразными отверстиями, перегородка между исповедником и клиентом Римской Церкви. Кэт представляет, как распорядится доступным пространством. Мурашки бегут у красотки между лопаток. Дыхание учащается. Взгляд затуманивается.

О, предвкушение, истома, трепет!

О, сладостное томление, вечный спутник девичьего сердца!

Среди ангелов и золотых лучей, в пропитанных ладаном сумерках, ей остаётся лишь ждать. Ждать и надеяться, что кавалеру хватило не слишком тонких намёков.

Надежды сбываются — ибо свадебная магия ещё не успела выветриться из храма.

Через тридцать секунд агент Смит слышит шаги за дверью исповедальни. Хищно улыбнувшись, спускает с плеч бретельки платья. Обнажает роскошный бюст. Алая ткань собирается под массивной грудью. Уберечь платье от фонтанов спермы — вот первая и последняя благоразумная идея за весь вечер.

Кэт трепещет от предвкушения. Она страшно желает совершить что-нибудь новое и неправильное. Пробовать коллегу на вкус! Просто-напросто проглотить его член! Трахнуться в самой дикой манере, самым непристойным образом!

Судьба наконец-то улыбается оклахомскому беглецу. Едва он открывает дубовую дверцу — из темноты показываются женские руки. Без лишних церемоний хватают за отвороты пиджака. Одним рывком затаскивают в тесную кабинку. Ник едва не вылетает из своих крокодиловых туфлей. И оказывается в таинственном полумраке, нос к носу с разгорячённой красоткой.

— Агент Смит, знаешь, я… оу… ого… секунду, это что, твоя грудь!?

— Заткнись, Никки. Просто заткнись и поцелуй меня, идиот!

***

Эрос ломает церковные скамейки. Тащит деревяшки к исповедальне. Кидает спичку. Раздувает пламя.

Кэт прижимается бюстом к пёстрой сутенёрской рубахе, впивается в губы коллеги жадным поцелуем. Её ждёт волшебное открытие — Ник Петерсон не забыл свой член рядом с проводами и терминалами.

Он всё ещё человек!

Человек из плоти и крови!

Мужские ладони ложатся на упругую задницу. Пальцы решительно сжимают круглые ягодицы. Ник даёт волю рукам, Кэтти плывёт от удовольствия. Их поцелуй такой же страстный и жаркий, как у парочки возле алтаря! Но совсем, совсем не долгий!

Вечер слишком затянулся. Эрос слишком долго давил педаль. Агенту Смит мало поцелуев и прикосновений. Ей хочется сделать что-то дикое, порочное, непристойное! Решиться непросто, но свадебная магия придаёт силы. Кэт разрывает поцелуй. Приближает губы к уху коллеги. Задыхаясь от возбуждения, пытается направить вечеринку в нужное русло. Раздаётся тихий шепот — и от этих слов в церкви срабатывает пожарная сигнализация.

— Никки, ты хочешь… хочешь мой рот? Хочешь сделать это прямо сейчас? Ты когда-нибудь представлял, как я тебе отсасываю? Ну же, похотливый мудак, признайся? Ты ведь думал об этом? Хочешь, чтобы я взяла твой член? Хочешь меня так поиметь? Войти по самые яйца? Хочешь оттрахать в рот? Кончить прямо в глотку, чтобы я проглотила твою сперму… о, Боже, какой же ты тормоз! Ну же, скажи это! Давай, говори, тупой засранец! Ты ведь хочешь, прямо сейчас!!?

Разумеется, джентльмен не может оскорбить даму отказом. В темноте раздаётся приглушенное «Да! Да! Да!».

Но Кэтти уже ничего не слышит. Не дожидаясь ответа, прижимается спиной к стене исповедальни. И сползает куда-то вниз. Через секунду она уже на корточках. Девичьи пальцы нетерпеливо возятся с ширинкой. Сама ситуация возбуждает и будоражит Кэт сверх всякой меры. Представлял ли чертов гик, что услышит от неё нечто подобное? Наверняка, он думает о ней что-то грязное! Что-то бесконечно непристойное! Агент Смит краснеет, но не перестаёт возиться с ремнём и пуговицами. Свадебный торт, служба и шампанская сделали своё дело — дама упивается дикими желаниями, и ещё боле дикими мыслями!

Брюки падают на пол. Каменные соски втыкаются в мужские бёдра. Кэт нетрепливо обхватывает член. Ласкает пальцами, трётся щекой о напряженный ствол. Покрывает яйца страстными, жадными поцелуями. Мужская ладонь зарывается в причёску — и Кэт издаёт довольный стон! Именно так! То, что надо!

К бесконечному восторгу Кэт, счастливец в сутенёрском костюме понял выражение «оттрахать в рот» в буквальном смысле. Бёдра мужчины начинают двигаться. Руки без особых церемоний направляют лицо красотки. Одеревеневшая головка члена упирается в щёку, толкается в губы, размазывает помаду.

В это прекрасное романтическое мгновение, Кэт думает лишь об одном — «Господи, почему мне это нравится настолько сильно? Что со мной не так? Боже, это неправильно!!! Неправильно и ненормально! Совершенно ненормально! Что этот мудак творит!? Господи, только бы этот кретин не останавливался!!!».

***

Не переставая задаваться архиважными вопросами, Кэт подаётся навстречу члену. Головка двигается по губам и щекам, оставляет следы пахучей влаги. Прикосновения горячей плоти уносят Кэт прямиком на банкет к Дьяволу. Аперитив в её вкусе — распаленная красотка наслаждается жаром и запахом мужчины, оттягивая знакомство с главным блюдом.

Страстные игры длятся не дольше минуты. Ник приближается на несколько сантиметров — и затылок Кэтти упирается в деревянную панель. Пространства для манёвров не остаётся. Влажные губы впускают нетерпеливого гостя. Кэт плотно обхватывает горячий ствол, теряя голову от вкуса смазки и пульсаций на языке. И в ту же секунду издаёт то-ли всхлип, то ли стон! Без всяких прелюдий, распалённый кавалер начинает двигать задницей, пытаясь заполнить всё доступное пространство!

Это упражнение нельзя назвать медленным или томным!

Компьютерщик слишком долго просидел в подвале. Теперь он спешит восстановить связь с самой жизнью. Ник двигается быстрее и быстрее, настойчивее и настойчивее, почти вынимая член из гостеприимных губ — и загоняя с новой силой!

Температура в исповедальне поднимается до миллиона градусов. Ладонь Кэт опускается по складкам измятого алого платья, проникает между бёдер, начинает быстро скользить. Смесь из слюны и смазки капает на обнаженную грудь. Соски чиркают о мужские бёдра. Свадебная магия делает своё дело.

Кэтти теряет связь с реальностью. Отдаётся самой тёмной похоти. Пытаясь дать выход этому чувству, она обхватывает задницу Ника, впивается ногтями в ягодицы — и изо всех сил дёргает на себя. Нос уперся в лобок. Яйца звонко шлёпают о подбородк. Раскалённая головка члена входит в горло. Увы, джентльмен слишком долго сидел в подвале без женского общества. Всего пара минут — и Никки стонет, закатывает глаза, зажимает рот ладонью, чтобы не завопить от счастья на всю церковь! Щёки Кэт раздуваются от грандиозного заряда семени!

Агент Смит была готова к фокусам такого рода. Однако, компьютерщик показывает себя с хорошей стороны — угощения намного больше, чем она может принять. Член пульсирует на языке, плотные струи спермы врываются из уголков рта, текут по подбородку, заливают обнаженный бюст. Не выпуская мужчину из плена настойчивых губ, Кэт жадно пьет из фонтана любви, наслаждается вкусом, жаром, запахом — а её кавалер шарит руками по стенам исповедальни, судорожно ищет опору.

Запах секса наполняет церковь, парк, город, и половину штата.

— Иисусе… Господи Иисусе… Господи, Кэтти… тебе это нравится ещё больше, чем мне… кто бы мог подумать… ты просто… ты просто… ты просто великолепно отсасываешь… пардон, я хотел сказать… я в том смысле… ты просто великолепна, ну… сама по себе, несмотря на отсос… о, Господи!

В голове Ника гул и звон. Он изо всех сил пытается сделать соответствующий случаю комплимент. Но слова с трудом складываются в предложения.

Ответом на его ослабевший голос становится негромкое причмокивание. Губы Кэт собирают сперму с члена. Красотку чертовски увлекает это занятие. Не желая прерываться на разговоры, она одобрительно похлопывает коллегу ладонью по бедру. Наконец, снизу доносится возбужденный шепот.

— Тебе понравилось? Я хочу ещё. Хочу устроить скачки, как в той песне… хочу оседлать тебя, слышишь? Никки, ты в норме?

— В норме? Да-да… я в норме… ты… ты… Господи… мне надо отдышаться… Господи, у меня задница онемела… это что-то…

— Никки, ты такой похотливый ублюдок, кто бы мог подумать… Хочешь, я поцелую его… снова возьму твой член? Ну же, Ник, скажи, чтобы я отсосала! Хочу услышать, как ты это говоришь! Скажи немедленно, мать твою!

***

Мир за пределами исповедальни исчезает.

Растворяется в хлюпающих звуках, тихих стонах и жарком дыхании.

Через несколько минут кавалер готов для Grand Finale праздника любви.

Как это ни странно, достоинство аналитика наконец-то покидает губы агента.

Ник падает на короткую скамью. Кэт разворачивается к мужчине спиной. Приподнимает платье. Сдвигает в сторону полоску вымокшей ткани. И, дрожа от похоти, опускается на покрытый помадой ствол. Из её губ выходит тихий стон. Кэт вцепляется в решетку исповедальни. Начинает нетерпеливо работать бёдрами. С тихими стонами жадно принимает разгорячённую плоть.

После нескольких плавных движений, Кэт изо всех сил стискивает зубы, боясь выдать себя криком. Чувство наполненности, жаркие толчки во влагалище, стискивающие грудь ладони, мужские губы на шее — уносят прочь от грешной земли. Мощные ягодицы обрушиваются на окаменевший член, исповедальню наполняют приглушенные стоны.

Кэтти седлает Комету Наслаждения!

Вылетает за пределы Туманности Поцелуев!

Отправляется в путешествие к далёким Розовым Звёздам!

Агент Смит утрачивает контроль. Задница красотки со страшной силой обрушивается на бёдра коллеги. От мощных и ритмичных ударов — кабинка для исповедей подскакивает до самого потолка!

Никки дышит в затылок, целует девичью шею, мнёт и сжимает восхитительную грудь. Зарывается пальцами между раскалённых бедер, настойчиво терзает клитор. Наконец, на его верхнем этаже происходит замыкание. Он стискивает бюст коллеги, и принимается изо всех сил работать членом, едва не подскакивая на скамье!

Теперь конструкция из морёного дуба не только подпрыгивает, но и крутится вокруг своей оси!

Дьявол снова в деле! Дьявол вращает исповедальню, провозглашая триумф адских сил! Шум и грохот! Стоны и всхлипы! Удары плоти о плоть!

Увы, яростные скачки не могут продолжаться вечно. Кэт выгибается в пароксизме наслаждения! Закусывает губу, заливает бёдра любовника кипящими соками. Никки изо всех сил держит распалённую милашку за талию, не давая соскочить с члена. Кэт кончает, исступлённо двигается, и снова кончает!

— Тише! Тише, слышишь? Тише!!!

Мужская ладонь закрывает красотке рот. Зубы Кэтти вцепляются в пальцы, прокусывают до крови. Красотка мычит и бьётся от очередного взрыва сладострастных спазмов!

— Тихо! Слышишь? Ты это слышишь!!?

Само-собой, бьющаяся на члене фурия ничего не слышит. Она слишком увлечена путешествием сквозь высшие сферы бытия. Но Ника достигают звуки из-за дубовой дверцы. Отчётливые, громкие звуки.

Чьи-то шаги.

Кто-то топчется в полуметре от их убежища.

У аналитика не остаётся времени, чтобы испугаться. Раздаётся скрип двери.

Лучи света на краткий миг пробиваются сквозь перегородку, освещают мужскую ладонь на высокой груди, покачивающиеся бедра, приоткрытый в сладостной муке рот красотки.

Кто-то двигается за деревянной решеткой.

Кто-то заходит в исповедальню. Занимает место священника.

У Ника добавляется несколько седых волос. Но Кэт всё так же прыгает на его члене, не обращая внимания на тревожные звуки. Даже трубы Страшного Суда не заставят её прекратить скачки!

***

И грянул гром!

Исповедальню заполняет голос!

Голос негодующий и разъярённый!

Грозный и мощный голос человека, привыкшего говорить перед паствой!

— Я чувствую запах греха!!!

Ник замирает, затихает, теряет способность двигаться, дышать, и мыслить. Словно кролик перед удавом, он не понимает, как быть и что делать. Всё пространство наполнено жаром, адом, хлюпающими звуками и стонами красотки.

— Я чувствую запах гре-е-е-х-а-а-а!!! Петерсоны!!! Вы снова за своё, Петерсоны?!!

За стенкой раздаётся стук! Дубовый шкаф содрогается! Дерево трещит!

— Да обрушится на вас кара небесная!!! Когда, когда это закончится?!! Когда Дьявол изойдет в Петерсонвиль вместе с вами?!! Одно и то же, год за годом!!! Когда ваше чёртово семейство закончит с совокуплениями в исповедальне?!! Вон из храма!!! Вон из храма!!!

Страшный удар превращает решетку исповедальни в облако дубовой щепы. В дыру падает свет, освещая сцену, достойную пера Бокаччо и кисти Фон Байроса.

Из пролома высовывается пожилой священник, проводивший церемонию!

В руке блестит огромное распятье!

Лицо святого отца пылает гневом!

Ошеломленный Ник кричит от ужаса! Крик сливается со сладострастным стоном Кэт! Её бедра настойчиво скользят, принимая член кавалера! От этих яростных движений, мощная грудь подпрыгивает прямо перед носом святого отца! Это зрелище становится последней каплей!

Священник размахивается крестом, словно кистенем — и обрушивает символ веры на голову Ника!

Позолоченный Иисус с треском крошит дерево в сантиметре от уха компьютерщика!

Исповедальню заполнил гневный вой почтенного патера!

— Петерсоны!!! Ах вы, порченое семя!!! Ах вы, сраное бедствие египетское!!! Вон из храма!!! Вон из храма!!! Вон из храма!!!

***

Ник — тихий парень. Компьютерщик. Аналитик. Гик. Но всё же — он сотрудник Бюро.

Он способен делать то, что следует делать.

Джентльмен хватает даму за талию. Стягивает вымокшее платье на её бедра. Накидывает сутенерский пиджак на обнаженные плечи. Взваливает красотку на плечо, словно жадный до чужих жен викинг. И выскакивает из исповедальни, придерживая свободной рукой собственные брюки. Несётся к дверям, едва не теряя штаны!

Несётся с такой немыслимой скоростью, что ветер задувает свечи. Через долю секунды он уже на парковке. Держится за сердце одной рукой, придерживает задницу коллеги другой.

Но воздаяние ищет грешника!

Разъярённые крики святого отца стремительно приближаются!

— Чёртовы Петерсоны!!! Я воздам тебе за грехи, мерзавец!!! Я надеру твой тощий зад!!! Стой, сукин сын!!!

Ник забрасывает Кэт на сиденье Элвис-мобиля. Щёлкает ключом зажигания. Изо всех сил лупит по газам. Шины оставляют на асфальте дымящуюся полосу. В зеркале заднего вида — стремительно удаляется бегущий за машиной пастор. Святой отец плетёт сеть проклятий, призывает кары небесные, размахивает огромным крестом!

Аккомпанементом к дикой картине становятся аплодисменты, свист и улюлюканье толпы оклахомских деревенщин. Над всем этим бедламом несётся яростное бренчание банждо, бесконечный поток траханья и скачек.

Под витражами старого храма, бородатый певец в сотый раз исполняет гимн семьи Петерсонов.

=================================

В двух кварталах от старой церкви

Номер отеля

=================================

Мистер Бенждамин сидит в каталке, закатывает глаза, прижимает к лицу дыхательную маску. Он всем своим видом показывает, что вот-вот отправится к праотцам. Разумеется, старик не собирается отдавать Господу душу сию же секунду. Этот театр предназначен для визитёра.

Перед мэром Петерсонвилля расхаживает отец Майлз. Священник мечет громы и молнии.

— Это снова произошло! Каждый раз свадьба Петерсонов — самое настоящее испытание. Каждый раз — словно Престол Дьявола поднимается из преисподней! Вы напиваетесь и горланите скабрезные песни прямо под стенами моего храма. Ладно, я могу это принять! Целый день прихожане боятся даже приблизиться к церкви. Ладно, и с этим я смиряюсь!

Разгневанный священник прерывается. Указывает пальцем на нос старика.

— Бенждамин, хватит! Убери это дерьмо от лица! Хватит ломать комедию, ты всех нас переживёшь!

Старик снова закатывает глаза к небу, но убирает маску. Они знают друг друга слишком долго. Этот разговор происходит не в первый, и даже не в десятый раз. Священник продолжает срывать гроздья гнева и метать их в старика.

— Каждый раз, обручая браком кого-то из твоей семьи — я готовлюсь к самой настоящей чёртовой вакханалии. Господь свидетель, завтра я повешу замок на исповедальню! Я потерял счёт, сколько раз вытаскивал оттуда Петерсонов. Это не может продолжаться вечно! Ты слышишь меня, старый гангстер? Тебе не стыдно за свою молодежь!? Разве ты не должен их вразумить!?

— Конечно, конечно, отец Майлз. Займусь этим сразу по приезду в Петерсонвиль.

— Не ври мне, Бенджамин. По-твоему, это смешно? Клянусь всеми святыми, я откажусь заниматься твоими похоронами, старый ты греховодник!

— Только не это! Только не это, старый друг. Дай мне секунду.

Кряхтя и хрустя костяшками, Бенждамин вынимает чековую книжку. Достаёт бланк, пишет сумму, ставит размашистую подпись. Протягивает чек священнику. Тот принимает бумажку, считает ноли, удовлетворённо хмыкает.

— Ладно, Бенджамин. Как говорила Картахенская Дева — «мы те, кто мы есть». В следующий раз добавь штук тридцать сверху. Надо обновить изгородь вокруг парка, пока она не рухнула от ваших плясок. Распорядись об этом в завещании, если решишь отправиться к Господу до очередной свадьбы.

— Разумеется. Не беспокойся на этот счёт. Церемония была прекрасной!

Священник машет рукой. И направляется к выходу. Перед самой дверью, Бенджамин окликает старого друга.

— Отец Майлз! Кто попался на этот раз?

— Не встречал раньше этого засранца. Погоди! Это тот парень, что скандалил с тобой на весь парк. Что вы не поделили? Точно, он и его спутница. Бюст у неё замечательный. Да простит меня Господь, просто замечательный. Передай этому сукиному сыну, чтобы даже не показывался на пороге моей церкви.

Отец Майлз закрывает за собой дверь. Бенджамин хмурится. Стучит костяшками по столу. Морщит лоб. Несколько минут о чём-то раздумывает, то кривясь, то улыбаясь. Затем хлопает себя по коленям — и начинает хохотать. Старик смеётся, пока кашель не стискивает горло. Отдышавшись, тянется к телефону. И набирает номер семейного нотариуса.

— Алло? Кто это? Дайте мне Гольдбаума! Это ты, Гольдбаум?

— Шалом, Бенждамин! Кто еще будет слушать твоё брюзжание, древний скупердяй? Ещё барахтаешься?

— Абрам, помнишь Никки, моего племянника? Помнишь того федерала?

— Разумеется. Такое несчастье, Бенждамин, такой позор… ой вей, как я тебе сочувствую…

— Ладно, ладно. Верни его в список.

— Что? Он же работает на правительство! У тебя горячка? Ты простудился, Бенжамин? Погоди, ты пьян? Позвони, как проспишься.

— Я серьёзно. Верни его в завещание. Поставь в середину списка, чтобы парень не зазнавался.

— Без проблем, раз ты выжил из ума. Завтра буду с бумагами. Ответь своему нотариусу — что случилось? Зачем вспомнил о неблагодарном мальчишке? Ты опять мутишь воду? Опять задумал какую-то аферу, старый мошенник?

— Знаешь, Абрам, этот парень в порядке. Федерал или нет — он в порядке. Этот сукин сын всё ещё Петерсон. Самый настоящий чёртов Петерсон!