Остаться собой

Глава 21

— Андрей Юрьевич, — начальник охраны Звягинцев посмотрел на меня немного удивленно. Он не понимал, зачем я вызвал его, просто в догадках терялся. Это было хорошо видно по его, в большинстве случаев безэмоциональному лицу. Нет и сейчас эмоции были скудные, но вот вопрос: «Да что этому мальчишке могло от меня понадобиться?» — был написан на лбу большими буквами. — Вы, случайно, не в курсе, где сейчас находится Борзов?

— Вы имеете ввиду главного бухгалтера Борзова Григория Натановича? — зачем-то решил уточнить Звягинцев.

— А что, здесь какой-то еще Борзов работает? — я слегка наклонил голову, с любопытством глядя на него.

— Нет, Борзов в лабораториях работает только один, — тихо ответил начальник охраны.

— Тогда, зачем вы спрашиваете? — все так же с легким любопытством спросил я.

— Просто... Это было неожиданно, — признался он.

— Вы должны быть готовы к любым неожиданностям, — мой тон изменился, став властным и холодным. — Даже к неожиданностям подобного рода.

— Да, Константин Витальевич, такого больше не повториться, — Звягинцев уже взял себя в руки и снова стал бесстрастным начальником охраны. Ну вот, давно бы так.

— Я хочу, чтобы вы сопроводили меня к Борзову и присутствовали при нашем разговоре, — я испытывающе посмотрел на него.

— Вы в чем-то его подозреваете? — первый шок прошел и теперь Звягинцев был собран и деловит.

— Пока не знаю, но, думаю, что в результате нашей беседы могут всплыть интересные подробности. Особенно, они будут интересны для вас, как для человека, отвечающего за безопасность, в том числе и внутреннюю. — Он кивнул, а я продолжил. — Тогда, пойдемте, я, к сожалению, не знаю, где находится его кабинет.

— Следуйте за мной, Константин Витальевич, — Звягинцев зашел в лифт, и мы начали подниматься.

Поднялись мы на три этажа, и когда вышли, я сразу же, еще находясь в коридоре, почувствовал совершенно другую атмосферу, какой не было в лабораториях. Все было чинно, и в воздухе витал стойкий запах кофе, который даже перебивал смесь запахов различных духов и мужского одеколона.

— Вот, сразу видно, здесь работают люди, который не привыкли никуда спешить. И это наталкивает меня на весьма неприятную мысль о том, что им просто нечем заняться. Что работы для такого огромного отдела попросту маловато. И от этого у меня возникает стойкое желание слегка так подсократить отдел, примерно на две трети, — сказал я вслух и довольно громко первое, что пришло мне на ум. Где-то в середине коридора захлопнулась дверь, а перед этим я услышал, как кто-то громко ойкнул. — Здесь есть какая-нибудь внутренняя связь? — обратился я к Звягинцеву.

— Конечно, — он утвердительно кивнул. Ну что же, пускай понервничают. Конечно, это исключает эффект неожиданности, хотя, вряд ли простые служащие тут же примутся названивать начальнику отдела, чтобы передать новость о том, что кто-то к ним притащился в сопровождение начальника охраны.

— Где его кабинет? — я спрашивал, не отводя взгляда от коридора, по обе стороны которого располагались двери.

— В конце коридора, — коротко ответил Звягинцев, и первым пошел к нашей цели.

Он уже открыл дверь, когда до нас донесся громкий крик.

— Я этого так не оставлю! Я буду жаловаться Кернам! Оставить мою лабораторию без титановых заготовок — это уже за гранью, слышите, за гранью! Виталий Павлович мне обещал, что все будет работать идеально, а вы словно нарочно вставляете палки в колеса! — и в коридор выскочил маленький коренастый человек, едва не сбив меня с ног. Я едва успел отпрыгнуть в сторону. Человек же, не глядя по сторонам, быстро побежал к лифту, бормоча на ходу проклятья.

— Как интересно, — я повернулся к Звягинцеву. — Пожалуй, я немного здесь поброжу, а потом уже пойдем к нашему Борзову.

Развернувшись, я зашел в первый попавшийся кабинет. Сидевшие за столами женщины и трое мужчин что характерно усиленно работали. Да, внутренняя связь здесь работала на все сто, к техническому персоналу не было никаких нареканий.

— Добрый день, надеюсь, мне представляться не нужно? — объявил я радостно, улыбаясь во весь рот. В ответ служащие отрицательно замотали головами. — Очень хорошо. Тогда я хотел бы узнать, кто именно из вас занимается закупками таких штук, как титановые заготовки?

— А, это в кабинете напротив, Алена Игоревна Иванова, — пискнула сидевшая ближе к двери девица, а все остальные выдохнули с облегчением.

— Благодарю, милая девушка, я не забуду твоей доброты и понимания, — от этого моего прощанья девица вздрогнула, словно я с ней что-то неприличное пообещал сотворить. Пожав плечами, я прошел к двери напротив. За этой дверью оказался совсем маленький кабинетик. Все шкафы, стол и подоконник были завалены различными бумагами, из-за которых миловидную молодую женщину в очках практически не было видно.

— Алена Игоревна? — она вздрогнула и посмотрела на меня слегка расфокусированным взглядом.

— Да, а вы, я полагаю... — она задумчиво меня оглядела с ног до головы. Похож я на деда, сильно похож, можешь не сравнивать. Но она сравнила и пришла к вполне логичному выводу. — Константин Витальевич. И по какому вопросу вы пришли ко мне?

— Я пришел узнать, что там с титановыми заготовками? — я облокотился на стол и наши глаза оказались на одном уровне.

— А что с ними не так? — она даже не вздрогнула, когда мое лицо оказалось очень близко к ее лицу. — Вот, все документы на закупку. Я передала их Григорию Натановичу уже две недели назад.

— Ух ты, как интересно, и с каждым разом становится все интереснее. А можно мне экземплярчик? — я широко улыбнулся, и она быстро сделала копию с документов и протянула мне, при этом сама Алена Игоревна не смогла сдержать улыбки. — Вы даже не представляете, как сильно я вам признателен.

С этими словами я выпрямился и развернулся к двери. Сделав шаг, я обернулся. Алена уже на меня не обращала внимание, а снова уткнулась в какие-то бумаги.

Звягинцев ждал меня в коридоре. Посмотрев на документы в моей руке, хмыкнул и снова направился к кабинету главного бухгалтера.

Когда я зашел в открывшуюся передо мной дверь, то сначала слегка ошалел, потому что у этого типа была секретарша. У него, мать его, была приемная и секретарша! Я шагнул к начавшей подниматься девице и приложил палец к губам.

— Тише. Предупредишь шефа, и я тебя...

— Уволите? Не сможете, у вас нет полномо...

— Да кто тебе сказал, что я буду бумажной волокитой заниматься? Ты просто умрешь, сердце не выдержало, работа у тебя нервная. Жалость-то какая, а ведь такой молодой была, — и я тронул серые нити дара смерти, позволяя ей почувствовать могильный холод. У девицы словно ниточки кто-то обрезал. Она упала на стул, глядя на меня с ужасом. Самое главное, куда-то ее дерзость тоже подевалась. Надо же, а ведь такая смелая еще полминуты назад была.

— Константин Витальевич, вы идете? — Звягинцев усмехнулся. Он не добавил что-то вроде: «Хватит уже заигрывать со всеми подряд девицами», — но это явно подразумевалось.

— Вот так, побудь немного хорошей девочкой, проследи, чтобы нам никто не помешал, — секретарша скованно кивнула, я же, отпустив дар, прошел к двери кабинета, и, распахнув ее, вошел туда впереди Звягинцева.

— Как вы прошли без... — Борзов опомнился, узнав меня, и осекся. Я же пересек кабинет, обошел стол и встал прямо перед главным бухгалтером.

— Договаривайте, как вы прошли без... чего? — я наклонил голову, разглядывая его. — Что же вы замолчали. Не хотите договаривать, очень хорошо, тогда давайте сразу приступим к делам нашим скорбным, а именно, к финансовым делам этого полностью автономного кланового учреждения. Насколько мне стало известно, лаборатории имеют собственные счета, из-за легкой сложности в прогнозировании затрат, например, таких, как внезапно понадобившийся янтарь. Или некие титановые заготовки, которых внезапно стало требоваться несколько больше обычного, или не стало, или объем, требуемый лабораторией, остался прежним? Тогда я совсем ничего не понимаю, помогите мне разобраться, Григорий Натанович, — я смотрел на него в упор. Но Борзов решил полностью оправдать свою фамилию. Он слегка привстал и зашипел, не обращая внимание на нахмурившегося Звягинцева, который даже подался вперед, видимо, чтобы меня защитить от главного бухгалтера. И то верно, а вдруг этот тип меня укусит? С него станется.

— Ты не имеешь права ничего у меня спрашивать, а я имею право выкинуть тебя из моего кабинета, потому что ты — никто, ты даже не наследник, просто выблядок... — я прямо с места с огромным наслаждением зарядил ему в челюсть. Он слегка потерялся и грузно упал обратно в кресло.

— Я никому не позволю оскорблять мою мать, особенно такому ничтожеству, как ты, — спокойно проговорил я, и присел на стол, прямо перед ним. Борзов довольно быстро очухался, и принялся вставать, но я толкнул его ногой так, чтобы тот снова сел. — Сидеть! Еще раз вякнешь не по делу, или ни дай бог начнешь права качать, я сотворю с тобой что-нибудь ужасное. Сел? Удобно сел? А теперь слушай меня внимательно. Не так давно ты побывал в моем доме и познакомился с моим пушистым котиком. Очаровательный зверек, не правда ли? Мне даже показалось, что вы подружились, — Борзов дернулся, но я снова толкнул его в кресло. — Ты будешь спокойно сидеть, или мне тебе ногу сломать, чтобы не дергался?

— Андрей Юрьевич, вы так и будете смотреть, как мне угрожают? — Борзов внезапно повернулся к Звягинцеву и решил поискать у того справедливости.

— Я не могу приказывать Керну. Лаборатории принадлежат клану, а какая у вас форма общения с семьей, известно только вам самим и юристу, который ваш договор заключал. Может там подобный вариант общения оговорен отдельным пунктом, я же не знаю, — развел руками Звягинцев. Похоже, ему грозит повышение. Посмотрим, как он с остальным справится.

— Наговорился? Заметь, Гриша, я дал тебе спокойно переговорить с Андреем Юрьевичем. Рот не затыкал, руки не выламывал. Цени, — я жестко усмехнулся. — А теперь вернемся к моей очаровательной животине. Как я уже сказал, вы подружились, и ты даже поиграл с ним в игру, отними мои штаны, в которой мой котик вышел победителем. — Борзов снова дернулся и побледнел, видимо, вспомнив все подробности этой «игры». — Заметь, Гриша, он так не со всеми играется, только с избранными. Вот в последний раз котик поиграл в эту игру с главой весьма уважаемого клана. А теперь, самое главное, кот мой чеширской породы. А у котиков этой породы имеется небольшая склонность, они делают что-то вроде лежанки, которая напомнила бы гнездо, выстланное нежнейшей шерстью их матери. Чуешь, куда я клоню? — Борзов медленно покачал головой. — Ну, какой же ты недогадливый, — я покачал головой. — Эта шерсть настолько нежная, настолько мягкая, что заменить ее могут лишь определенные вещи, такие, как штаны, например, сшитые из тончайшей и очень дорогой шерсти. Очень дорогой шерсти, Гриша, — я нагнулся к нему, а он, похоже, все-таки понял, к чему я клоню, как понял и нахмурившийся Звягинцев. — Такой, из которой, к примеру, был сшит мой костюм, в котором я должен был пойти на свадьбу к Вольфу, на которой я был свидетелем. А еще из подобной шерсти могут себе позволить купить штаны главы не самых маленьких и бедных кланов. И, как это ни странно, наш главный бухгалтер.

— Я не... я... — Борзов что-то хотел сказать, но слова застряли где-то внутри и никак не хотели выходить наружу.

— У тебя три секунды, чтобы предоставить мне доказательства внезапного и очень богатого наследства, которое тебе совершенно случайно оставила троюродная тетя, перепутав в завещании имена наследников. И, если такового не найдется, то я даю еще пять секунд, чтобы внятно объяснить мне и начальнику службы безопасности, в том числе и внутренней, откуда у тебя, Гриша, деньги на столь дорогой костюм. А также, куда делись, как оказывается, уже купленные на деньги клана Керн титановые заготовки, — я бросил бумаги на стол, скрестил руки на груди и пристально посмотрел на него. Он молчал, я же демонстративно глянул на часы. Когда отпущенное ему время истекло, я повернулся к Звягинцеву. — Андрей Юрьевич, вы все слышали. Он полностью ваш, со всеми потрохами и секретаршей. Очаровательная особа, совершенно очаровательная, вам будет весьма приятно с ней работать. Сейчас я говорю от имени клана: должны быть найдены все деньги, которые он спер, и каждая копейка должна быть возвращена. Где он их возьмет, меня не волнует. Далее, Борзов пишет заявление о добровольном уходе с занимаемой должности. А потом уж вы определяете, что с ним будете делать, все-таки это уже дело внутренней службы безопасности.

Я соскочил со стола и вышел из кабинета. Уже возле лифта Звягинцев меня догнал.

— Почему ваш дед и никто другой не заподозрили хищения? — хмуро спросил он.

— Потому что мало кто решался на самом деле жаловаться главе клана. А раз Виталий Павлович не инициировал проверку, то и вы не могли ничего заподозрить. В моем же присутствии часто не стесняясь обсуждали козла Борзова, который в очередной раз зажал финансирование. Да плюс тот мужчина, который выскочил перед нами, я к сожалению, не знаю, кто он. Так что я просто решил провести небольшую проверку, — я устало потер лоб. Вряд ли мы когда-нибудь увидим снова украденные деньги. — Так часто бывает, что предает именно тот, кому ты доверяешь, а Борзову Виталий Павлович доверял. Недолюбливал, но доверял. К тому же Борзов действительно хороший бухгалтер и у него все всегда сходилось вплоть до копейки. А еще меня просто жутко интересует, зачем здесь такой огромный штат, если, половину всей работы, похоже, волочет на себе Иванова?

— Это очень хороший вопрос, и я сейчас же инициирую проверку каждого служащего бухгалтерии. И не простую плановую, а углубленную.

— Ну и правильно, пора кончать с этим бардаком, а не то... — меня прервал резкий звук выстрела, за которым раздался пронзительный женский крик.

Мы со Звягинцевым переглянулись и опрометью бросились к кабинету главного бухгалтера. Дверь в сам кабинет была распахнута. Секретарша стояла в дверях и кричала, закрыв рот руками. Борзов сидел за столом, откинув голову назад. На виске у него была аккуратная дыра, из которой тек тонкий ручеек крови, а в опущенной руке бал зажат пистолет.

— Ну хоть ушел как мужчина, — я покачал головой.

— И это немного странно, — Звягинцев нахмурился еще больше. — Как бы здесь нечто большее, чем просто растрата в итоге не обнаружилась. Так, дорогуша, пошли как со мной. Вы не возражаете, если я вас оставлю? Сюда скоро придут мои люди. Лифт я заблокирую. Никто из отдела, кроме вас не сможет выйти отсюда, — я махнул рукой, мол, работай.

Звягинцев утащил уже не орущую секретаршу, которая внезапно поняла, что в ее жизни наступила большие перемены, и принялась сопротивляться. Но начальник охраны держал ее крепко.

Я же, дождавшись, пока он выйдет из приемной, сел за ее стол и поднял трубку городского телефона. Номер я помнил наизусть.

— Подоров слушает, — раздался усталый голос.

— Вас Керн беспокоит, у вас есть минутка?

— Я как раз вам звонил, но никак не мог дозвониться, — услышал я ответ. — Вы что-то хотите мне сообщить?

— Да, хочу, — закрыв глаза я кратко рассказал ему о Снежиных. Выслушав меня внимательно, Подоров медленно сказал

— Это практически невозможно доказать, но теперь мне есть от чего оттолкнуться. Благодарю, — ответил он.

— А зачем вы меня искали?

— Ах, да, — Подоров словно уже погрузившись в предоставленную мною информацию, забыл, что мне вообще-то звонил. — Мне удалось узнать кое-что о вашем деде. Его действительно арестовали по личному приказу императора. Поэтому-то его арест не ушел дальше собственной службы охраны дворца и начальника личной охраны императора. Но я надавил на все возможные рычаги. Возможно, скоро вам предоставят возможность с ним встретиться. Я сообщу дополнительно дату и время.