Глава 35

Капитан Жером Удиар встретил нас настороженно. Когда я сбивчиво стала объяснять, что нам нужно, он обрезал:

— Мои галеры в Кружево королевы не пойдут. Точка. Если вам больше ничего не нужно, то прощайте.

Я уже хотела закричать, затопать ногами и возмутиться, но вдруг представила, как выглядит наша история со стороны, и только глупо хлопнула ртом. Действительно, все, что я могу сказать, это лишь слова. Мои ментальные переговоры с Армандо к делу не подошьешь. У меня нет ни одного доказательства, что это не бред сумасшедшего.

И я бы пошла искать другую галеру и другого капитана, и не факт, что нашла бы, если бы не Мануэль. Он гордо поднял подбородок, прищурился и произнес:

— Вы боитесь за свою галеру, милейший? Не волнуйтесь, я внесу за нее депозит. Если что‑то случится, вы не останетесь внакладе.

А он не погорячился? Сколько стоит галера? Уж не меньше тысячи золотом. А у нас с собой лишних денег нет. задумавшись, я пропустила свою реплику и картина поменялась.

Так как до этого Мануэль в разговоре не участвовал, стоял сзади, то Жером спросил его заносчиво:

— А вы, собственно, кто такой?

— Я Мануэль Оджалис, герцог Верканский, друг и покровитель этой достойной дамы.

Никогда не думала, что титул произведет такое впечатление на жителя вольного города. У них тут нет ни графов, ни герцогов, почему же Удиар, услышав имя моего сопровождающего, стал меньше ростом? Теперь он держался подобострастно.

— Ваша Светлость, простите, я не знал кто вы? Так что вам угодно?

Мануэль снова повторил практически все, что я сказала: нам нужна галера для путешествия к Кружеву королевы, где находятся спасшиеся из плена моряки. В частности жених вот этой дамы (меня) и родной отец господина Удиара.

Я думала, что пиетет перед знатью сделает моряка покладистым? Ха! Держи карман шире. Он продолжал быть крайне любезным, но твердо стоял на своем. Галеры не даст, и не просите.

Да, он бы мечтал спасти отца, который пропал более полугода назад. Но Жером уверен: если бы отец был жив, он давно подал бы знак, нашел, как связаться с семьей. А значит его уже нет на этом свете.

Попытка намекнуть, что ему выгодна гибель отца, вызвала такую бурю возмущения, что Мануэль тут же сдал назад.

В общем, все возражения сводились к тому, что других доказательств того, что в архипелаге Кружево королевы находятся несчастные, спасшиеся из плена у графа Дешерна (еще одна несуразица: граф — известный борец с пиратами, а не бандит) кроме моих слов, не существует. Если бы он, Жером Удиар, брал на веру сны женщин, то давно по миру бы пошел.

А если она, то есть я, решила, что с помощью сказочки об отце смогу большего добиться, то ошиблась.

Мануэль, до этого веривший мне безоговорочно, вдруг смутился. Затем снова задрал нос повыше и обратился ко мне:

— Армандина, ты сможешь представить какие‑нибудь доказательства того, что все твои слова — правда? Я тебе верю, так как у меня нет причины в тебе сомневаться, ты мне ни разу не солгала и всегда выполняла свои обещания. Но этот господин выразил недоверие.

Я задумалась, затем спросила, не обращаясь к Удиару напрямую:

— А если я смогу привести подробности из жизни его отца, которые не мог знать никто, кроме него и господина Удиара — младшего? Мне на это нужно два дня, вернее, две ночи. Одну — чтобы задать вопрос, другую — чтобы получить ответ. Тогда он мне поверит?

Мануэль всем корпусом повернулся к Удиару.

— Вы слышали? Что вы на это скажете? Такой вариант вас убедит?

Тот и глазом не моргнул.

— Убедит, если ваша девица будет все это время у меня на глазах. А то мало ли как она станет добывать информацию…

Он думал, мы встанем и уйдем? Не тут‑то было. Удача поворачивалсь наконец лицом, надо было ее хватать и держать. Я тут же вклинилась в разговор.

— Отлично, господин Удиар! Тогда давайте подпишем соглашение. Мы проведем в вашем доме два дня и две ночи, потребные на то, чтобы получить ответ вашего батюшки. Все это время не будем ни с кем, кроме вас, встречаться и разговаривать. Если результат вас удовлетворит, вы снаряжаете галеру к Кружеву королевы за обычную плату. Также его Светлость оставляет вам расписку на сумму, равную стоимости вашего судна, которую вы сможете получить в случае его гибели. Если же я не смогу удовлетворительно ответить на вопросы, мы заплатим вам за беспокойство, как будто останавливались не в вашем доме, а на самом дорогом постоялом дворе, а затем покинем ваш дом и больше никогда не станем вас беспокоить.

Для Удиара моя речь оказалась настоящим потрясением. Мужик смотрел на меня как на заговорившую статую. А что я такого сказала? Или он не ожидал разумных речей от женщины, еще недавно путавшейся в словах? Сейчас я на своем поле и сбить меня уже не удастся.

Постояв пару минут в оцепенении, Жером пришел в себя. Подтвердил, что готов взять на себя такие обязательства, затем на листе бумаги быстро набросал договор по моим словам. Мы с Мануэлем его перечитали, я внесла пару правок, после чего Удиар захотел вызвать секретаря, чтобы перебелить документ и составить второй экземпляр. Затем передумал:

— Нет, пожалуй, я сделаю это сам. Лишние свидетели мне ни к чему.

Я одарила его своей лучшей улыбкой:

— Отлично, призовем в свидетели магию.

Он с ужасом посмотрел на спокойного и даже беззаботного герцога.

— Магию?

— Конечно. Армандина — маг. Мой придворный маг. А договор ведь заключаем мы, мужчины, так что она вполне способна его засвидетельствовать.

Тут уже речи о том, чтобы идти на попятный двор, не было, и Удиар это понял. Придется согласиться на магию, и тогда обратного пути не будет. У него на лице возникло выражение, какое бывает у очень упрямых мальчиков. Ему уже показали его ошибку и доказали, что он неправ, а он все стоит на своем. Сейчас он явно придумывал вопросы потруднее. Пришлось оторвать его от этого занятия.

— Давайте наконец подпишем договор, я засвидетельствую его и пошлем наконец за нашими вещами в пансион, где мы остановились.

Мануэль сразу понял, что от него требуется, взял перо и поставил на обоих экземплярах свой лихой росчерк. Пришлось и Удиару — младшему сделать то же самое. Затем я прочла заклинание и приложила к обоим экземплярам защитный перстень. Они в таких делах отлично работают. После вспышки зеленого света на бумаге остался отпечаток рисунка: магия скрепила договор. Теперь если кто‑то попробует увильнуть, наказание будет жестоким и неотвратимым.

После этого Жером вызвал коляску, чтобы отвезти нас из конторы к себе домой. По дороге мы заехали в пансион и забрали вещи. Я немного пожалела: там было уютно, да и оплатили мы вперед за целую декаду. С другой стороны, дело есть дело, оно прежде всего.

Самым сложным оказалось переправить в дом капитана моего осла. В коляску Бака, разумеется, никто сажать не собирался. Нанимать для него телегу? Пойди еще его туда погрузи. Он чужим не дается. Пришлось привязать его за коляской, а мне взять с собой мешок моркови и выстилать ею ослику путь: мою знаменитую удочку еще надо было найти, а время поджимало.

Дом Удиара — младшего стоял на окраине: большой, окруженный садом, но немного заброшенный. Сразу становилось ясно, что хозяин не женат: дому не помешала бы женская рука. Общий вид был унылым и неухоженным.

Конюх, стоявший у ворот, сразу увел и лошадей, и Бака в конюшню. Мой любимец так растерялся, что даже не протестовал.

В доме нас встретила пожилая тетка с мрачным лицом. Если она ведет хозяйство, то я не удивляюсь, почему оно кажется лишенным заботы хозяйки. Такие особы отличны в роли цепного пса, но в красоте, уюте и комфорте они ничего не смыслят. Зато в экономии, если не в скупости — просто профессионалы. Значит и еда тут дерьмовая.

Жером распорядился:

— Люно, посели моих гостей в комнаты, которые занимали тетя Ро и дядя Адриан. Им там будет удобно. Они поживут у нас пару дней.

Ой, кажется, спасение моего Армандо обойдется нам дороже, чем мы думали. Тетенька нас оглядела оценивающим взглядом мясника, затем спросила хозяина:

— Что, и кормить их тоже придется?

Тот смущенно рассмеялся:

— Люно, а ты представляешь себе людей, которые готовы двое суток воздухом питаться? Конечно их надо будет хорошенько угостить.

И, обращаясь к нам, добавил:

— Познакомьтесь, это Люно, моя бывшая нянька и здешняя домоправительница.

Затем поторопился объяснить тетке, кто мы такие.

— А это мои гости: Его Светлость герцог Верканский Мануэль и его придворный маг госпожа, если мне не изменяет память, Армандина.

На что старая грымза ответила:

— Обеда все равно нет, я не готовила. ты не должен был сегодня возвращаться до ночи.

Ага, я почти угадала, но не совсем. Еда тут не дерьмовая, ее просто нет. Мануэль ответил великолепным жестом, сопровождаемым словами:

— За обедом пошлите в лучший трактир, я оплачу. Мы не собираемся вас объедать, тем более что я привык к хорошей кухне.

Врет, и не краснеет, но получается это у него на диво. Ишь, как усовестил хозяина! А тетка стала зыркать на него не только злобно, но еще и расчетливо: надеется поживиться, когда обед принесут?

В конце концов нас поселили в двух довольно приличных комнатах. Сначала, правда, пришлось дожидаться, пока там уберут: в отсутствии гостей здесь экономили и на этом тоже. Чисто убранной выглядела только гостиная, она же столовая. Но обставлена была откровенно убого: хорошая, дорогая мебель была закрыта суровыми чехлами, которые никто и не подумал снять. Герцог удивленно поднял брови, но ничего не сказал. Ну и правильно, выражение его лица говорило лучше всяких слов.

Удиар — младший чувствовал себя униженным и явно уже жалел, что связался, но магический контракт не позволял отказаться.

Обед принесли на троих и Мануэль оплатил его широким жестом. Меня же вся ситуация злила: мне не нравился Жером, не нравилась его бывшая нянька, не нравился дом и вообще все не нравилось. Одно грело: если все пройдет по плану, через два дня мы выйдем в море.

Вечером Мануэль точно так же заказал из трактира ужин. Его остатки утащила Люно. Караулила, когда мы кончим трапезу, все сгребла и поволокла куда‑то в свою нору. На месте Удиара — младшего я бы назначала ее своей домоправительницей, а пригласила бы к ней целителя душ. Но хозяин барин. После ужина настало время огласить вопрос, ответ на который я должна была узнать у Удиара — старшего.

Жером начал с того, что выдал:

— Я передумал. Вопросов будет три. Так вернее.

Три так три, мне‑то что. Главное — все их запомнить, чтобы задать. Так что возражать я не стала, а Мануэль, ждавший от меня сигнала и не получивший его, вообще остался невозмутим.

— Хорошо, задавайте ваши вопросы. И лучше запишите их на бумажку, чтобы я могла их выучить наизусть прежде, чем лягу спать.

Вместо ответа он подсунул мне бумагу, перо и чернила: мол, записывай сама, если хочешь. Ну, что ж, мне нетрудно.

— Первый вопрос: какие обои были в моей детской до пяти лет?

Я кивнула, как только все записала.

— Второй вопрос: как звали того человека, у которого мой отец купил свою первую галеру?

Это я тоже занесла на бумагу.

— И третий вопрос: куда мой отец спрятал договор на здание, в котором находится его контора в порту Бисерр?

* * *

Тот день, когда Армандина наконец добралась до Кармеллы, Армандо запомнил на всю жизнь. На радостях бедные пленники острова постарались и поймали дикую свинью, а затем зажарили ее и закатили пир. Диких свиней здесь было мало, скорее всего потомки одичавших поросят, спасшихся с грузовых судов, и они отличались шустростью и сообразительностью. За все время сидения на Кружеве королевы это было второе пойманное животное.

До этого островитянам приходилось довольствоваться крысами, змеями и рыбой, которой, к счастью, изобиловали эти воды. Но свинья — это полноценная еда, по которой все скучали безмерно. Так что это и так был бы праздник. Когда, получив отличный кусок свинины, Армандо задремал от непривычной сытости, в его засыпающее сознания вдруг проникла Дина со словами: "Ну вот, я и в Кармелле. Вашего Удиара — младшего пока тут нет, вернется через два дня".

Если бы он не спал, то вскочил бы и радостными воплями носился бы по острову, радуясь, как ребенок. Наконец спасение из эфемерной надежды превратилось в твердую уверенность.

Наутро он начал день как всегда. Проверил пленников и накормил их. Излишне было бы сообщать, что свинины никто из них не получил. Их рацион составляла похлебка из местных трав и корешков, сдобренная то рыбьими потрохами, то крысятиной, а то и мясом змеи. Правда, последнее встречалось все реже: пленники острова записали змей в деликатесы и не спешили делиться ими с хоть и поверженными, но все равно врагами.

Граф, герцог и маркиз поели под его присмотром, затем строем прогулялись до ближайших кустиков. Выгуливать их приходилось всегда Армандо, только он способен был контролировать всех троих одновременно. Кроме того, только его бывшие рабы уважали настолько, что даже мысли не допускали, чтобы убить тех, кого он охранял.

После кормежки и выгула он возвращал пленников под навес, где они содержались, и наводил на них сон, а затем прикрывал непроницаемым магическим пологом до следующего утра. В результате все трое исхудали, но не были ни замученными, ни умирающими. Их состояние было значительно лучше, чем у большинства рабов Дешерна.

Три женщины, спасенные из плена, еще на галере взялись за готовку и старательно превращали в съедобное все то, что добывали мужчины. Опытный Лапунда ими руководил и заодно выполнял всю неприятную и тяжелую кухонную работу.

Две купчихи так и не попытались найти себе кого‑нибудь, они надеялись, что на большой земле их все‑таки ждут законные мужья.

Так что моряки могли только облизываться: за попытку силой склонить женщин к близости капитан Удиар, поддерживаемый Армандо, Лапундой, Гарвом и еще парочкой, отлупил двоих до полусмерти и пообещал, что следующих просто утопит. Его авторитет был настолько высок, что жаловаться на произвол никто не стал и желающих больше не нашлось.

А баронесса выбрала себе Лапунду и жила с ним в отдельном шалашике. Мужчина, которого столько лет отвергали самые разные женщины, вдруг оказался избранным. Он расцвел. Скакал вокруг своей лысой красавицы, залечивал ее синяки мазью, которая нашлась в аптечке галеры, заглядывал ей в глаза, стараясь предугадать малейшее желание, и расстилался у ее ног пушистым ковриком. О чудо: впервые в его жизни дама ценила и внимание, и помощь, и заботу. Он не понимал почему, но от этого был не менее счастлив.

Кстати, его внешность отсутствие волос совершенно не портило, даже наоборот, подчеркивало широкие плечи и мощную шею и делало таинственно — значительным. А баронесса была молодой женщиной с красивой фигурой, так что даже без волос и бровей она была привлекательной в глазах тех, кто столько времени женщин близко не видел.

Армандо сел рядом с капитаном Удиаром и рассказал ему, что Дина наконец‑то добралась до Кармеллы и сейчас ждет возвращения его сына из плаванья,

— Бедная девочка, — заметил Жером, — Мой старшенький — не сахар. Его уговорить — это целое дело. Упрямый, недоверчивый, просто букет достоинств. У меня с ним были трудные отношения. Не плохие, но непростые. Поэтому мы и обосновались в разных городах. Он — в Кармелле, я — в Бисерре.

— Уже много времени прошло с тех пор, как вы исчезли? Больше, чем полгода? — спросил Армандо

— Побольше будет, — согласился Удиар, — Полгода было еще в конце осени.

— Значит, сын уже получил после вас наследство. А вы не боитесь, что он не захочет с ним расстаться и откажется послать галеру?

Мужчина глубоко задумался. Так глубоко, что даже перестал двигать ложкой. Несколько минут прошло в молчании. Затем он натужно рассмеялся.

— Когда я говорю, что у сына непростой характер, я не имею в виду, что он — последняя сволочь. Если вашей даме удастся его убедить, что от этого зависит мое спасение, он сам поведет галеру, или я уже ничего не понимаю в жизни. Но дело это трудное, ей придется напрячься и придумать доказательства.

О том, как Дина будет доказывать, что по ночам общается с ним, а не видит лживые сны, думать не хотелось. Вместо этого Армандо напомнил:

— Я про наследство. Если он его уже получил и не захочет отдавать, то вернуть будет труднее, чем заработать заново.

Капитан усмехнулся.

— Если он уже получил за мной наследство, так тому и быть, все возвращать я не стану. После того, что с нами было, мне уже не выйти в море. Есть у меня деньги, до которых ему не дотянуться, на них и буду жить. Куплю дом и стану капусту сажать. Жером знает, что я семью позорить не стану.

Капитан старался сохранять спокойный вид, но Армандо заметил, что делать это ему все труднее с каждым словом, поэтому перевел разговор.

— Он у вас старший сын. А еще дети есть?

— Еще два сына и дочь. Младшие — капитаны в моей флотилии, уже женаты, дочка замужем, у них у всех свое дело и своя жизнь. А Жером все не женится, хоть ему уже под сорок.

— Никак не найдет девушку по душе?

— Скорее отпугивает их свои характером. Он не дурак, тупые, покорные, серые мышки ему не нравятся. А вот такие, — он кивнул на вылезающую из своего шалашика баронессу, — яркие и задорные, и сами с ним связываться не хотят.

М — да, Дине придется нелегко, такого парня уговорить сделать то, во что он не верит — это подвиг.

Когда через два дня Армандина сообщила, что Жером Удиар — младший отказался везти их к Кружеву королевы, Армандо упал духом. Но на этом сообщение Дины не закончилось. Когда она рассказала, как они с герцогом Оджалисом раскрутили мужика на магическое соглашение, он готов уже был хохотать и восхищаться своей хитроумной подругой. Но тут она стала предельно серьезной.

— Армандо, ты должен узнать ответы на три вопроса и завтра сообщить их мне как можно ближе к оригинальному тексту. А сейчас слушай и запоминай. Первый вопрос: какие обои были в моей детской до пяти лет? Второй вопрос: как звали того человека, у которого мой отец купил свою первую галеру? И третий вопрос: куда мой отец спрятал договор на здание, в котором находится его контора в порту Бисерр?

Она повторила все три вопроса по пять раз, хотя Армандо запомнил их уже на второй, и заставила его все повторить два раза для верности. После этого успокоилась и сообщила, что сеанс связи закончен, она идет спать.

А он, наоборот, вскочил и ринулся к сидящему у костра капитану Удиару.

— Только что вышла на связь моя Дина. Ваш сын задал ей три вопроса, от ответа на которые зависит, поверит он ей или нет.

Тот сразу все понял, но не велел озвучить вопросы, а прежде сам спросил:

— Как она с ним договорилась? На словах?

— Она подписала документ и заверила магической клятвой. Если ответы его удовлетворят, они получат галеру.

— Умная девица эта твоя Дина. Без договора мой красавчик и пальцем не пошевелит. Ну, давай вопросы.

Армандо повторил точно так, как запомнил, дословно.

— Какие обои были в моей детской до пяти лет? Как звали того человека, у которого мой отец купил свою первую галеру? Куда мой отец спрятал договор на здание, в котором находится его контора в порту Бисерр?

Удиар — старший хлопнул себя по колену и захохотал.

— Ох, и хитрый у меня сынок! Вот же жук! Запоминай ответы.

— Нет, я лучше запишу, чтобы выучить наизусть до следующей ночи.

Из хозяйства галеры удалось спасти сундучок графа, в котором он держал письменные принадлежности и запас пергамента. Очень предусмотрительно: бумага не выдержала бы воды и расползлась. Сейчас Армандо достал все это хозяйство и приготовился записывать.

Капитан тоже собрался с мыслями.

— Пиши, на первый вопрос ответ такой: у тебя и детской‑то не было, ты вырос на моей галере. А в ней каюта капитана обита деревом. Какие обои?

Армандо поднял брови. Ого, действительно, парень очень хитрый. Задал вопрос, ответ на который не угадать. А Удиар продолжал:

— Далее: Мою первую галеру мне построили на верфи "Донсел, братья". До меня она никому не принадлежала. И третий вопрос. Сынок, ты спрашиваешь о том, чего и сам не знаешь. Надеешься, что я проговорюсь? Не мечтай. Документы лежат в ячейке отделения Элидианского королевского банка в Бисерре под пароль. При встрече, так уж и быть, я его тебе сообщу.

Армандо строчил, как заведенный, беспокоясь только об одном: сможет ли Дина запомнить этот текст. Потом приободрился: если он смог запомнить вопросы, то и она сможет выучить ответы. Маги и ведьмы всегда тренировали память, иначе не удержать в ней все эти формулы, слова и жесты, необходимые для заклинаний. Повторить ей несколько раз, как она это делала, и все.

Только… Поможет ли это? Таких ли ответов ждет Удиар — младший? Если они его не устроят, придет ли помощь?

В том, что рано или поздно, так или иначе Армандина его вытащит, он не сомневался. Не такая она девушка, чтобы бросить все на полпути. Вопрос только во времени. Надежда на то, что она хорошо продумала договор и Жерому Удиару — младшему не удастся отвертеться.

Еще волновало присутствие рядом с ней герцога. Что, если она уже выбрала его, а на помощь спешит из чувства долга? Ну, например, потому что ей стыдно, что она тогда от него убежала. Может так быть?

Внутренний голос твердил, что может, а вот что‑то еще уверяло в обратном. Уже столько времени прошло с тех пор, как они расстались, а тело помнит ее. Нежную гладкость кожи, вкус ее восхитительных губ, волнующий запах… Стоит закрыть глаза, и вот она, в его объятьях. И не нужна никакая другая, только она, Дина.

Неужели для нее это ничего не значит?

* * *

День, когда я ждала ответов от Армандо, выдался самым томительным в моей жизни. Говорят, нет ничего хуже, чем ждать да догонять. Святая истина.

Делать было катастрофически нечего. Я слонялась по дому Удиара, вызывая раздражение у его домоправительницы, Мануэль хвостом ходил за мной и ныл. На самом деле это он так пытался меня подбодрить, но выходило плохо. Единственной отдушиной стал мой любимый ослик. Я провела с ним несколько часов: потчевала морковкой, чистила, чесала длинные уши и рассказывала, какой он хороший.

Герцог топтался рядом: подавал то морковку, то ведро, то щетку и старался понравиться моему любимцу. Без толку: Бак его не подпускал: орал и пытался куснуть. А зубки у него ого — го, не меньше, чем у боевого коня.

Надо сказать, конюх у Жерома был много симпатичнее злобной Люно. Увидев, как я обихаживаю свою скотинку, перестал смотреть на меня зверем и даже помог: засыпал Баку превосходного овса с отрубями и сказал что‑то вроде: "Хозяину бы о хозяйке подумать, вот хоть такой. А то все по борделям шастает, а в дом никого не приводит".

Ага, привел один такой. Пока в доме грымза, сюда только податного инспектора и водить. Она кого хочешь живо выживет и имени не спросит.

Заодно выяснила, что последние гости дядя Адриан и тетя Рональдина были здесь около шести лет назад. Гостеприимный дом, однако. То‑то мне тут так неуютно.

Но любому ожиданию приходит конец. Настал вечер, из конторы возвратился Жером, Мануэль снова заказал ужин из трактира, а я его съела и пошла спать.

Армандо появился почти сразу, стоило мне закрыть глаза. Наша связь развивалась и теперь мне не обязательно было уходить достаточно глубоко в сон. Чувствую, скоро мы сможем общаться ментально в полном сознании.

Мой друг не стал вола водить, а сразу приступил к делу:

— Дина, наш капитан дал ответы на вопросы. Не совсем такие, как я ожидал, но, надеюсь, они удовлетворят его сына. Слушай.

Пришлось потрудиться в поте лица: он прочел мне слова Удиара несколько раз, я их затвердила наизусть, а затем быстро вышла из сна и бросилась к столу, где у меня была припасена бумага. Записала, проверила каждую фразу, затем снова легла и смежила веки. Связь восстановилась сразу.

— Дина, ты все записала?

— Ага. Могу повторить.

— Не надо, я в тебе уверен больше, чем в себе. Думаешь, он удовлетворится этими ответами?

Хороший вопрос, еще бы ответ был на него известен.

— Не знаю, но если папаша ничего не напутал, магия не даст сыну пойти на попятный двор. Смею надеяться, я неплохо продумала договор.

Утром ухмыляющийся хозяин потребовал сообщить ему ответы на заданные вопросы. Он был уверен, что ни я, ни Мануэль со двора никуда не ходили: старая грымза донесла. Значит, я в лучшем случае что‑нибудь выдумаю, но угадать то, как все на самом деле, вряд ли возможно. Вот он и приготовился разоблачать лгунов и шарлатанов.

Я предложила сначала позавтракать, затем переместиться в контору, а там уже слушать ответы. На сытый желудок разочарование мягче ляжет, да и пора было покидать негостеприимный дом.

Жером прикинул и согласился. Одно дело вышибить нежелательных клиентов из конторы, а другое — выгнать гостей из дому. И первый‑то вариант нежелателен для дела, но втором случае позору не оберешься.

Бака поручили конюху: я обещала прислать записку, куда его надо будет перегнать. На самом деле надеялась, что он в этой конюшне переживет мое морское путешествие. Сложенную и превращенную в ящик повозку Вэня тащил на себе герцог. Он не представлял себе, что это такое, но был уверен в величайшей ценности груза, поэтому прижимал ящик к груди, как мать младенца.

Мы доехали до конторы на коляске Жерома, а там нас поджидал сюрприз. Как видно, не только нас. Удиар младший аж позеленел, когда увидел двух совершенно одинаковых на лицо и фигуру, но по — разному одетых мужчин. Один из них улыбался во весь рот, но молчал, а другой приветствовал хозяина конторы:

— Здорово, братец! Говорят, ты получил какую‑то весть об отце? Мы пришли послушать.

О — ооо, милые мальчики! Похоже, это младшие братья Жерома. А он мне ничего не сказал об их существовании, гаденыш.

Но ситуация так сложилась, что Удиару младшему пришлось‑таки представить нас своим братцам Ашилю и Эктору, а затем и рассказать о договоре. Оба выразили желание присутствовать на оглашении ответов. Я была только рада.

Мы всем скопом вошли в хозяйский кабинет, я достала исписанный листок и огласила:

— Первый вопрос был: какие обои были в моей детской до пяти лет? Ответ: у тебя и детской‑то не было, ты вырос на моей галере. А в ней каюта капитана обита деревом. Какие обои?

Парни стали толкать друг друга в бок и показывать Жерому знаки, в наших краях обозначающие: "Ну что, съел?" или "Обосрался? Сиди, обтекай". Я с невозмутимым видом продолжала зачитывать:

— Второй вопрос был: как звали того человека, у которого мой отец купил свою первую галеру? Ответ: Мою первую галеру мне построили на верфи "Донсел, братья". До меня она никому не принадлежала.

Тут у Жерома глаза полезли на лоб, а братья захохотали еще пуще. Я сделала вид, что не заметила их веселья.

— Третий вопрос был: куда мой отец спрятал договор на здание, в котором находится его контора в порту Бисерр? Ответ: сынок, ты спрашиваешь о том, чего и сам не знаешь. Надеешься, что я проговорюсь? Не мечтай. Документы лежат в ячейке отделения Элидианского королевского банка в Бисерре под пароль. При встрече, так уж и быть, я его тебе сообщу.

Жером стоял весь красный как рак. Он такого не ожидал. Зато ребята — близнята веселились как могли, подкалывая старшего братца.

— Что, хитрожопый ты наш, папашу вздумал обмануть? Размечтался! Да он все твои подходы знает задолго до того, как ты рот раскроешь.

Затем тот, который Эктор, обернулся ко мне и сообщил:

— Девушка, как наш брат, не знаю, но мы вам верим. Это слова отца. Так что не беспокойтесь, мы идем ему на выручку. Сегодня все подготовим, а завтра выйдем в море. Но а каюту можете заселяться уже сейчас.

Другой брат спросил:

— На твоей или на моей?

— На моей, она крепче и больше, а там, как я понял, полно людей, которых надо вывезти.

Жером их остановил:

— Нет, мы идем на моей галере и я сам ее поведу.

Загрузка...