Орден во всю спину 3

Глава 19

Несколько тысяч жителей крепости, едва успевших вырваться из пылающего ада, оказались безжалостно ободранными кучкой в несколько сотен беженцев. Те не стеснялись ничем – вырывали часы прямо с запястий, срывали серьги и кольца, выгребали деньги и последние куски хлеба. У людей буквально вытаскивали из рук их жалкие узелки, в которых были крохи еды. Вечером у большинства не осталось ни зерна, ни корки – ничего.

А ведь еды и до этого было смехотворно мало. Кто в крепости думал о запасах? В момент катастрофы у знатных господ и чиновников не хватило даже воображения, чтобы сунуть в сумки крупу или сухари. Для них голод был чем-то далёким, почти нереальным – сказкой, которой пугают детей. В итоге даже те, кто прихватил что-то в спешке, имели припасов лишь на пару перекусов.

И всё же были те, кого мародёры не тронули. Вокруг Ярослава Косого образовался невидимый круг в пять метров. Никто из грабителей не рискнул сунуться ближе – словно перед ними была пропасть. Каждый понимал: задержись хоть на миг – и Косой заметит у тебя что-то ценное, и тогда ты сам останешься без штанов.

Ярослав сидел, вертя в руках новые часы, которые только что отобрал у наглецов, и делился находкой со стариком Ваном и остальными. Он и не подозревал, какими взглядами сверлили его со всех сторон. Особенно пристально глядела молодая учительница. В её глазах было столько всего намешано – и тревога, и уважение, и непонимание.

Люди, спасшиеся из крепости, видели всё ясно: беженцы тряслись перед этим худым подростком, будто перед палачом. И хотя Ярослав вовсе не был бездумным мясником – в городе он убивал лишь тех, кого вынуждали обстоятельства, – тень страха при одном его появлении ложилась на всех. Будто сама смерть шагала рядом с ним.

Этот новый мир не оставлял места иллюзиям. Здесь правили законы пищевой цепи: сильный пожирал слабого, а слабый, зная это, только сильнее трепетал перед хищником.

Когда беженцы закончили грабёж, сгребя всё, что приглянулось, они гурьбой вернулись к своему главарю. Несколько человек наклонились к управляющему, что-то зашептали прямо в ухо. Тот резко выпрямился, глаза его блеснули, и он обернулся, уставившись туда, где стоял Ярослав.

В тот миг Косой ощутил, как будто чьи-то глаза буравят его спину. Он медленно обернулся и поймал тяжелый взгляд чиновника.

Спокойный, холодный, лишённый малейшего страха взгляд Ярослава встретился с мрачным, угрюмо-колючим выражением лица управляющего. Взгляд кочевал, словно оценивая, стоит ли нападать прямо сейчас. Некоторое время тот молчал, а потом, чуть склонившись к стоявшему рядом беженцу, произнёс вполголоса:

– Пока не трогайте Косого. Если вздумает выкинуть что-то уж слишком наглое – преподадим ему урок.

Ярослав заметил, как глаза чинуши скользнули в сторону, и усмехнулся краем губ. "Задирает слабых, а перед сильным хвост поджимает…" – мелькнула мысль. Он прекрасно знал, кто такой этот начальник. Их городок был невелик, управленцев там можно было по пальцам пересчитать. Имя этого проныры он слышал не раз.

Старик Ван, словно угадав его мысли, негромко пробормотал:

– У этого типа крестная мать в крепости живёт. Только благодаря ей и уселся управляющим на шахте.

– Понятно, – кивнул Ярослав. – Забудь о нём, не стоит тратить нервы.

Задержка, вызванная обысками и наглым мародёрством чиновника, измотала всех окончательно. Люди уже еле передвигали ноги, и, когда появилась возможность, многие просто рухнули прямо на землю, как скошенные. Тяжёлое дыхание, сипение и даже лёгкое похрапывание быстро слились в общий гул. Кто-то сидел, обняв колени, кто-то валялся на боку, прижав к груди узелок с остатками пожитков. Запах пота, сырой земли и копоти стоял в воздухе, будто напоминание, что беда ещё рядом.

Ярослав окинул взглядом своих спутников и тихо скомандовал:

– Отдыхайте. Первую половину ночи я дежурю. Лёха, Старик, на вас вторая.

Он и Алексей не могли позволить себе уснуть вместе – слишком рискованно. У обоих было оружие, и, если хоть один ослабит бдительность, вся их маленькая артель окажется в беде.

В их компании – у старика Вана, Лариски и тупого Дауна – не было ни сил, ни интереса в том, чтобы строить козни против Ярослава. Он не рассказывал им о золоте, спрятанном в своём дворце, да и без него они всё равно не добрались бы живыми до крепости 289. Так что пятеро держались отдельной кучкой, словно островком посреди мутного человеческого моря.

– Брат, – тихо сказал Алексей, устроившись рядом, – может, ты первым ляжешь? Я за первой половиной посмотрю. Ты же выжат сегодня, как лимон.

В его голосе звучала искренняя забота, но и тревога: он понимал, что их путь только начинается, а усталость может стоить дороже, чем они думают. Ярослав нахмурился, взгляд его стал колючим, как стальные заграждения.

– Спи, – бросил он коротко. – Я же сказал тебе раньше. Хватит тратить время.

– Ладно, – тихо кивнул Лёха, послушный, как щенок.

Старик Ван тяжело вздохнул, глядя на эту сцену. Он до сих пор не мог привыкнуть к тому, как этот юный Проныра держался рядом с Косым. Словно мальчишка, влюблённый в старшего брата. И кто бы только подумал, что именно этот подросток всего несколько дней назад хладнокровно пристрелил парочку отморозков? Да, Косой и Лёха были словно выкованы из одного сплава – жесткие, прямые, и, если уж решили, то идут до конца.

Над лагерем постепенно спустилась ночная тишина. Люди, вымотанные за день, лежали на сырой земле – кто-то в пыли, кто-то на корнях, кто-то прямо на голых камнях. Воздух густел запахом пота, дыма и человеческого страха. Со всех сторон доносилось сиплое дыхание, лёгкий кашель, всхлипы детей.

Ярослав, устроившись на корточках, разглядывал темноту и думал. "Если дотянем до крепости 289 – это будет почти чудо. У меня золота хватит, да и лекарства старика Вана могут пригодиться. Переживём. А вот если ворота окажутся закрыты – придётся селиться в пригороде. Там тоже жизнь, хоть и скверная". Мысли вертелись вокруг катастрофы – того землетрясения, что стерло с лица земли крепость 334. 289-я должна была устоять, но ведь и её качнуло, наверняка качнуло….

Вдруг шаги. Из темноты поднялся какой-то мужик средних лет. Плечи узкие, голос дрожит. Он остановился метрах в трёх.

– Не подходи ближе, – сразу предупредил Ярослав. – Иначе сдохнешь.

Незнакомец сглотнул и торопливо заговорил:

– Меня Харитон зовут. Раньше я был начальником отдела логистики в крепости 334.

Ярослав нахмурился. Это имя что-то кольнуло память. Любовь Синявина упоминала: старший брат Людвига Булавкина занимал должность в логистике. Неужели этот тип?.. Мысль обожгла неприятным осадком. Сколько тогда крови пролил сам Булавкин, сколько предательств…. А брат у него, выходит, никуда не годится?

– Слушай, – продолжал Харитон, торопясь, будто боялся, что его сейчас прогонят, – может, возьмёте меня в свою группу? В крепости 289 у меня связи, смогу помочь с жильём. А если нужны деньги – у меня их полно, на счетах в банке Консорциума Потанина.

Ярослав холодно усмехнулся.

– Сказочник. Если бы ты и вправду был настолько влиятельный, не валялся бы тут, как все остальные. Ты всего лишь мелкий начальничек. Убирайся.

Харитон побледнел, губы его затряслись. Но возразить он так и не смог – только тупо уставился в землю.

Шум их разговора поднял несколько человек, лежавших поблизости. Те приподняли головы, уши навострили, но сами не вмешивались. Слушали внимательно, ловили каждое слово. У многих в голове крутилась одна и та же мысль: "А что, если прибиться к Косому? Он держит возле себя старика, двух мальчишек и женщину – значит, не зверь лютый, есть в нём сердце. Ну, какое-нибудь. Может, и нас возьмёт под крыло?"

Но они не знали правды. Не знали, какой ценой старик Ван и Лариска Юдина заслужили его защиту. Не ведали, на что способен Косой, когда речь заходит о доверии.

Ученики старших классов из школы №2 крепости 334 лежали, как скошенные травинки после грозы. Кто – прямо на сырой земле, кто – на сбитых в кучу вещах, кто – уткнувшись лицом в локоть соседа. Никому уже не было дела до грязи, до холодных камней под спиной, до липкой пыли. Сил не осталось ни на что. Лишь учитель, женщина с усталым, но упрямым лицом, продолжала стоять, словно боялась рухнуть и никогда больше не подняться.

Она видела, как люди украдкой тянулись к Косому, как в глазах у них теплилась надежда – может, он поможет? Может, возьмёт под защиту? И в её душе вспыхнула искорка – ведь если этот парень согласится, то у её учеников будет шанс. Но надежда мигнула и тут же погасла: Ярослав не откликнулся, оттолкнул их мольбы жёстким отказом.

В её груди кольнуло разочарование. Хотелось возмутиться, закричать, но сил не было. Слишком многое пережито за этот день. Учитель медленно опустилась на землю рядом со своими ребятами. Прикрыла глаза. "Хоть немного посплю, – подумала она. – Утром снова придётся держаться".

Ночь накрыла лагерь тяжёлым чёрным покрывалом. Где-то вдалеке ухнула сова, пахло сырой землёй и угасающим костром. Люди сопели, всхлипывали, переворачивались с боку на бок.

Посреди этой тягучей тишины приподнялся Проныра. Глаза его ещё слипались, но голос прозвучал отчётливо:

– Брат, теперь твоя очередь спать.

Косой повернул к нему голову. В темноте глаза блеснули, как у зверя.

– Ммм, – отозвался он, лениво кивнув. Взгляд его скользнул по лежащим рядом – Лариска свернулась клубочком, прикрывшись курткой; старик Ван сопел в нос, обняв сумку с лекарствами; Даун раскинулся на спине, как сломанный солдатик.

Ярослав глубоко вздохнул и тихо сказал:

– Пусть хоть этой ночью выспятся. Сегодня никто из них не встанет на караул. Только мы с тобой, Лёха, будем держать ухо востро. Хоть одну ночь дам им отдохнуть по-человечески.

В его голосе прозвучала усталость, но и твёрдость тоже – та самая, которой так не хватало всем остальным.

На рассвете Косой открыл глаза. Сон слетел с него мгновенно, будто и не было этих скудных четырёх часов отдыха. С тех пор как в нём проснулась сила сверх, он чувствовал странное – будто в груди тлел жаркий костёр, согревающий каждую жилку, каждую мышцу. Усталость словно перестала быть его спутницей.

Влажный утренний воздух был наполнен запахом сырой земли и прелой травы. Над лагерем поднимался туман, цепляясь за обломки камней и сбившиеся в кучу рюкзаки. В стороне слышалось ворчание чьего-то пустого живота, кто-то кашлял, кто-то ворочался, но в целом толпа ещё дремала, приглушённо сопя.

Старик Ван поднялся первым из остальных, расправил затёкшие плечи и извлёк из мешка скромные припасы. Хрустнула бумага упаковки, зашуршал полиэтилен. Он неторопливо раздал еду каждому в их маленькой группе. На этот раз никто не прятал куски за пазуху и не делал вид, что ест меньше – делились поровну. Даже сухая корка хлеба в таких условиях становилась почти праздничным угощением.

Ярослав ел молча, но взгляд его цеплял людей вокруг. Толпы беглецов, тысячи измученных, исхудавших лиц, провожали их жадными глазами. Челюсти у соседей работали в пустую, только слюна скопилась во рту – глотать было нечего. Но ни один не осмелился приблизиться. Каждый понимал: просить здесь бессмысленно. В такие времена никто не делится куском – и лучше уж не испытать отказ, чем унизиться просьбой.

Вдали выделялась группа управляющего. Их мешки были туго набиты награбленным: еда, банки тушёнки, сухари. Но и там положение было паршивое – больше шести сотен ртов, а делиться он не собирался. Крошечная кучка приближённых урвала свой кусок, остальные же шли на пустом брюхе.

Сам чиновник, с мрачным лицом, наконец произнёс:

– Двигаемся дальше. Кто остался без пайка – не паникуйте. Впереди найдём пищу. Хоть дикие травы, хоть кору сдирать придётся – всё съедим, лишь бы выжить.

Толпа выслушала молча. Внутри же каждого вскипала злость: "Ага, скажешь тоже. Сам только что наелся досыта, а нам обещаешь кору грызть. Где ты был раньше, когда можно было запастись?" Но никто не рискнул сказать это вслух – за такие слова можно было схлопотать пулю или удар прикладом.

И всё же в этих людях не чувствовалось единства. Ярослав и раньше видел: это не дружная группа, не сообщество, а просто сброд, стянутый страхом и голодом. Толпа, у которой нет вожака – только надсмотрщик.

По его команде вся колонна снова двинулась вперёд. Тысячи спасавшихся из крепости поднялись с земли, взвалили жалкие пожитки и потянулись следом за ними, подняв облако утренней пыли, пахнущей глиной и потом.

Косой нахмурился. Его терзала одна мысль: будь он на месте тех жителей крепости, которых вчера обчистили подчистую, ни за что не двинулся бы следом за управляющим и его шайкой, даже если бы это означало верную смерть. Но этим людям деваться было некуда – чтобы не сдохнуть с голоду, им всё равно приходилось плестись за толпой, пусть даже завтра их снова обдерут до нитки.

– Пошли, – сказал Ярослав, обернувшись к Лариске, старику Вану и остальным. – До крепости 289 ещё тянуть и тянуть. Сейчас нельзя позволять себе расслабиться.

– Угу, – кивнула Лариса Петровна, поправив сбившийся на плечо платок. Она, как и прочие горожане, выглядела усталой, но глаза у неё оставались твёрдыми. Те, кто родился и жил за стенами, были закалены невзгодами: их не так-то просто было сломить. В отличие от избалованных крепостных жителей, привыкших к тёплым койкам и пайку по расписанию.

Позади загудел гул голосов – поднимались старшеклассники из школы №2 крепости 334. Ребята шатались от слабости, будто на ногах держались из последних сил. Их учительница тоже выбилась из сил: простонала, оступилась и рухнула прямо на пыльную дорогу. Девчонки вскрикнули, кинулись помогать, но она, цепляясь за плечо одной из учениц, всё же поднялась сама.

– Ваш учитель в порядке, – выдохнула она, вытирая со лба грязный потный прядь. – Не нужно обо мне тревожиться. Мы должны держаться за основной группой, не отставать.

Тонкие губы мальчишки с сухим лицом дрогнули:

– Учитель… я так есть хочу.

Сердце сжалось. Дети не ели весь день. После такой изматывающей гонки неудивительно, что у многих темнело в глазах. Кто-то из девчонок качнулся и ухватился за подругу, чтобы не упасть.

Учительница, у которой самой в животе пусто, заговорила ласково, будто пытаясь спрятать за словами отчаяние:

– Потерпите ещё немного. Может, по пути повезёт и найдём еду. А может, из крепости 289 пришлют за нами людей. Если и этого не будет – я сама поищу съедобные травы, соберу хоть что-то, чтобы нам не умереть с голоду.

– Учитель, – подала голос бледная девочка с косой, – а как выглядят эти… дикие овощи?

Ярослав бросил на неё короткий взгляд. Тонкая рука девчонки всё ещё украшена золотым браслетом – тонкая изящная цепочка, явно семейная драгоценность. Если бы их отряд вчера не держался рядом с ним, с этим браслетом девочка бы давно простилась – стая беженцев с удовольствием оторвала бы его вместе с рукой.

Он покачал головой. Эти дети никогда не жили впроголодь, не знали, что значит искать корешки в земле, есть горькие листья, чтобы только не свело живот. Всё своё время они провели за толстыми стенами, под защитой консорциума, где пайки и расписание заменяли опыт выживания.

А учительница-то и сама не знала, как выглядят те самые дикие растения. Только слышала краем уха, что ими можно перебиться. Но виду не подала – взгляд у неё стал хитрым, и, прищурившись, она едва заметно показала рукой в сторону Ярослава и его маленькой группы.

– Видите тех, впереди? – прошептала она ученикам. – Они куда опытнее нас. Смотрите, что они будут срывать, и делайте так же. Не ошибёмся.

Ученики зашептались, переглядываясь. Кто-то всё же робко сказал:

– А почему бы нам прямо не попросить у него помощи?..

Ульяна тяжело вздохнула и покачала головой, словно стараясь выбить из ребят остатки иллюзий.

– Теперь, когда крепость 334 превратилась в руины, вы должны понять простую вещь: никто больше не обязан вам помогать. Мир изменился. Отныне мы можем рассчитывать только на самих себя.

Пыльная дорога снова заскрипела под ногами беглецов. Ярослав Косой шагал впереди вместе с Лариской, стариком Ваном, Лёшкой Пронырой и Дауном. Казалось, они немного оклемались, вернули себе прежнюю собранность и силу. Лариска, обернувшись к учительнице и её измученным ученикам, лукаво усмехнулась и шепнула Ярославу почти весёлым тоном:

– Слушай, вон в той группе полно милых девчонок. Твои ровесницы, между прочим. Что скажешь, а? Может, глаз на кого положил? Хочешь, старшая сестрёнка переговорит с ними за тебя? Поверь, стоит только показать, что ты способен добыть для них еду, они за тобой по пятам пойдут.

Ярослав едва не поперхнулся, не зная, то ли смеяться, то ли хвататься за голову. Хотя…, в принципе Лариска тоже понимает, что не нравится она ему в постели, что тут поделать, но как ни странно, похоже сама озабочена тем, чтобы найти ему пару. Так глядишь, гарем образуется, одна для практичных целей, вторая может статься только для удовольствия. Хотя, хотелось бы совместить всё в одной, но не факт, что получится. Да и выгонять её придётся тогда…. Точно, вот почему она такую непрактичную мне грелку подбирает! Чтобы самой остаться при теле.

– Лариска, брось ты эти разговоры, – поморщился он. – Добраться до крепости 289 – вот единственное, что сейчас важно.

– Ну-ну, – хмыкнула она, явно довольная тем, что удалось его смутить. – Но, если вдруг передумаешь, знай: я всегда готова помочь. О твоих будущих детях тоже позабочусь, – добавила она с лукавой улыбкой.

Блин, в натуре ведь так и хочет сделать. Ярослав хотел уже огрызнуться, но в этот момент его взгляд зацепился за пучок растений у обочины. Глаза загорелись, и он тут же присел, выдёргивая корни из земли вместе с комьями сырой, пахнущей весной почвы.

Учительница заметила его движение и горячо зашептала своим ученикам:

– Быстро! Ищите такие же растения, как у него!

Голодные дети бросились на обочину, жадно хватая пучки травы, но Ярослав, поднявшись, резко сказал старику Вану:

– Эти есть нельзя. Я однажды попробовал – три дня потом с животом наизнанку выворачивало.

Дети замерли, переглядываясь, а потом, один за другим, начали выкидывать сорванное обратно в пыль. На лицах – смесь растерянности и стыда.

Ярослав усмехнулся краем губ. Теперь он понял: эти ребята следят за каждым его шагом, подражают ему. Он прикинул, стоит ли учить их хоть чему-то, и всё же повернулся к старику Вану:

– Вон, у твоих ног – пастушья сумка. Видишь? Она съедобная. Горькая, конечно, особенно сырая – щёлочь чувствуется. Но когда речь идёт о том, чтобы выжить, мелкая горечь – не беда.

Старик Ван нахмурился, не понимая, зачем тот рассказывает такие очевидные вещи.

– Да моя семья всю жизнь лепила пельмени с этой травой, – пробормотал он. – Я её с детства знаю.

Ярослав лишь кивнул. Он говорил это вовсе не для старика. Учительница внимательно следила за ним всё это время и сразу поняла, что он нарочно объяснил детям, какие растения годятся в пищу.

Она повернулась к ученикам:

– Слышали? Идите, сорвите пастушью сумку. Она нас выручит.

А когда снова обернулась к Ярославу, то обнаружила, что он уже двинулся дальше со своей группой, оставив её позади.

Проныра, шагая рядом, ухмыльнулся и ткнул Ярослава локтем в бок:

– Брат, а ты часом не запал на эту учительницу? Глянь, красивая ведь….

Вот ведь зараза, как будто сам не вижу. Даже привлекательней Лариски, но вдруг с ней выйдет не лучше. Второй такой облом не хотелось бы пробовать. Вокруг полно нормальных, пусть и не таких привлекательных. Но что-то в ней есть. Ладно, будет день, будет жизнь.

Ярослав Косой покачал головой, и в его голосе не прозвучало ни капли шутки:

– Я лишь надеюсь, что эта учительница протянет подольше, – вот и всё.

Он смотрел вперёд, туда, где среди толпы шагала сутулая фигура Ульяны. Плечи её были опущены, шаги – тяжёлые, словно каждое движение давалось с невероятным трудом. Наверняка она вымоталась до последней капли, выволакивая своих учеников из развалин крепости 334 и таща их через ночь и грязь, где каждый вдох отдавался болью.

В такие времена у людей не было ни сил, ни желания заботиться о чужих судьбах – все хватались только за собственную жизнь, за горстку еды, за крохотный шанс добраться до 289-й крепости. Слабые падали – и о них тут же забывали.

Ярослав знал, что он сам не святой. Эгоизм для него был не недостатком, а щитом: без него не выжить. И всё же, глядя на то, как эта женщина упорно тащила на себе не только себя, но и своих учеников, он не мог не испытывать к ней уважения. Пусть даже понимал – долго она так не выдержит.

Конец третьей книги