Оптимизация

4

Переливы телефонного звонка стерли краски сновидений. Продираясь сквозь дебри аберраций, Тернев разлепил глаза. Свет ночника усиливал контрасты. Потолок качнулся и навис над головой стирающей признаки различий массой. Узорчатый рисунок на обоях раздвоился. Окно отливало черным. Во рту сухо, в голове пусто… и круговерть… Прислушался к руладам политонального сигнала и попытался сообразить: «Какой кретин, если это не сбой, решил достать меня в такое время?!» События минувшего вечера вспоминались с трудом. «Опять нажрался, — с тоской подумал он. — Если на работе пронюхают, что я на грани запоя, беды не миновать». Из притушенного тенями угла надвинулось ноздреватое, тронутое оспой лицо генерала Нагорного. Тернев сморгнул и сконцентрировал взгляд на том месте, где кромка шторы касалась плинтуса. Наваждение исчезло.

Тем временем телефон продолжал напоминать о необходимости соединения. Чертыхнувшись, Тернев нащупал на краю прикроватной тумбочки аппарат, глянул на кодовый номер абонента и обомлел. Мистика! Иначе не назовешь. Меньше всего он ожидал сейчас услышать голос того, кто только что ему привиделся, кого он больше всех в отделе боялся и кто как никто другой мог повлиять на его судьбу.

— Удивлен? — голос генерала Нагорного прозвучал будто из зазеркалья.

— М-м-м, — не нашелся с ответом Тернев.

— Собирайся. Через час жду тебя в управлении.

— Но …

— Через час, — отрубил Нагорный и дал отбой связи.

Нетвердой походкой Тернев направился в ванную и только тут вспомнил, что он в отгулах и впереди у него еще два свободных дня.

Глянул в зеркало. Вид — хуже не бывает. Лицо красное. Под глазами мешки, брови вразлет. После разрыва отношений с Лизой он уже вторую неделю не мог прийти в себя. А что дальше? Если не справиться с собой, не одолеть синдром, его вышвырнут из системы как паршивую собаку. Еще и выслуги лишат.

Он вышел на улицу. Машина на стоянке. Но брать ее смысла нет. Лучше воспользоваться такси. Июль в этом году выдался на редкость жарким. Даже ночью асфальт и бетонные блоки домов продолжали источать накопленный за день жар, а редкие куцые деревца в свете бестеневых ламп больше походили на обрывки спутанного мочала.

Несмотря на поздний час, в кабинете Нагорного было тесно. Как Тернев понял, он и еще несколько офицеров ССК [3] были здесь в числе младших по чину.

Хмурые лица собравшихся свидетельствовали о какой-то о нестандартно сложившейся ситуации. Такого на его памяти еще не было. В этой компании не хватало разве что президента или на худой конец главы его секретариата.

С прибытием Тернева Нагорный открыл заседание. Преамбула была общей и ее смысл ни о чем не говорил. Но как только генерал перешел к делу, у Тернева, еще не подозревающего об отведенной ему в последующих событиях роли, отвалилась челюсть, остатки хмеля как рукой сняло, а в расслоившемся сознании обозначилась только одна, дурацкая, примитивная и до невозможности банальная мысль: «Этого не может быть. Не может! Потому что этого не может быть никогда…»