Оптимизация

10

Трансформер вернулся на базу только к полуночи. На подходе ночную тьму озарили прожекторы снижающегося вертолета. На «Зефир» прибыл Неплицев и с ним еще два военных специалиста.

Хмурые лица участников визита к ННО свидетельствовали о том, что результаты миссии оставляли желать лучшего.

Тернев ввел прибывших в курс дела, продемонстрировал фотографии и видеозаписи объекта, после чего передал слово Аксютину.

— «Юто» окружен практически непроницаемой оболочкой. Именно поэтому стандартная аппаратура оказалась бесполезной. Если что-то, хотя и непонятно что, удалось разузнать, то лишь с помощью «инпригана», с его способностью работать на уровне предельно малых концентраций.

— Что удалось выяснить? — Неплицев с первых минут настроился по-деловому и жаждал как можно больше узнать о таинственном объекте.

— Линии дебаеграмм [13] и фотографии спектра не соответствуют ни одному из известных веществ и элементов, хотя вне всяких сомнений принадлежат какой-то материальной субстанции.

— Это как? — казалось бы при всей готовности к чему-то необычному, удивился Неплицев.

— А вот так, — развел руками Аксютин. — Как хотите, так и понимайте.

— Ошибка измерений?! — сухое, украшенное академической бородкой лицо Неплицева еще больше обострилось.

— Нет. — Аксютину даже стало нехорошо от такого предположения. — Прибор исправен. Это подтверждают замеры на эталонах и стандартных препаратах.

— Значит, это виртуальная система, каким-то образом свернутая в силовой пакет, — с облегчением сказал Неплицев. Похоже, он стал терять интерес к обсуждаемой теме.

— Нет, — подключился к разговору Чезаров. — Такое определение не подходит. Гравиметрическая съемка показала, что объект обладает массой. — Он прокашлялся, после чего с усилием и, как бы не доверяя себе, продолжил: — Более того, масса «кляксы» достигает невероятных значений. Такого количества вещества в относительно небольшом объеме никогда ранее не наблюдалось. Мощнейшая гравитационная аномалия в том месте, где раньше аномалий не было и полное отсутствие на смежной с «юто» территории вызвавших ее причин.

— Вот как? — брови Неплицева поползли вверх. Теперь он выглядел озадаченным и даже не пытался это скрывать. — А что говорит наша уважаемая косморазведка? — обратился он к начальнику службы безопасности «Зефира».

— Съемка с орбиты изображает такое, во что невозможно поверить, — стараясь быть сдержанным, ответил тот. — Если бы я лично не удостоверился в существовании этого, как его окрестили «юто», то еще на прошлой неделе отправил бы руководству рапорт о безответственности контролирующего наш сектор отдела с его неспособностью освещать соответствующую истинному положению дел обстановку.

— Расскажите подробней, что показал ваш «инприган» — Неплицев снова переключил внимание на Аксютина.

— Как и следовало ожидать, наибольший эффект дала лазерная спектроскопия. Да и то лишь в первые минуты зондирования. Затем, как уже было раньше, защита объекта активизировалась и дело застопорилось. Поначалу результат расшифровки показался нам совершеннейшей чушью. Потом, покопавшись в информатеке, мы подобрали подходящие на первый взгляд аналоги. Дали запрос в минобороны и получили копии отправленных еще при первом контакте с «юто», но так и не получивших объяснения материалов. На этой основе построили заключение.

— В чем суть выводов?

— Прежде всего, схваченное спектрограммами излучение, рассказало о том, что при попытке сканирования поверхности «юто» — а вглубь так и не удалось пробиться — как простые, так и сложные слагающие его соединения, в силу неведомых причин стали распадаться на элементарные составляющие: атомы, ионы и атомные ядра. В существующей реальности такой процесс не имеет примера.

— Почему? — спросил один из прибывших ночным рейсом военспецов.

— В данном случае остаточные продукты делений предположительно относятся к материальным носителям, на Земле не встречающихся.

— Каким носителям?

— Ни один изотоп, образующийся при известных ядерных реакциях, не соответствует тому, что здесь образовалось.

— Например? — спросил уже не на шутку заинтересовавшийся открывшимися фактами Неплицев.

— Следы железа-60, гафний-182, плутоний-244, особо редкий, встречающийся только в разработках теоретиков изотоп алюминия, наконец, калифорний, который можно получить только искусственным путем.

— Это все? — Неплицев окончательно потерял официальный вид.

— Нет. — У Аксютина ухнуло сердце. Он знал: то, что далее скажет, не лезет ни в какие ворота, и об этом без тщательной всесторонней проверки ни в коем случае нельзя говорить. Если о его выводах, пусть даже изложенных в предположительной форме, станет известно Афиногенову, тот сотрет его в порошок, сожрет в один присест. Но он уже не мог остановиться. Его распирало от избытка чувств и все больше одолевавших душу сомнений. Да, пусть его сочтут шарлатаном, плутом от науки. Но надо выговориться. Узнать ответную реакцию.

— По нашим расчетам… — он посмотрел на Тернева, но встретив холодный взгляд, поправился, — …по моим расчетам в состав «юто», кроме перечисленных изотопов входят еще и такие, которые единственно с чем можно отождествить, так это со 110-м, 114-м и 118-м элементами.

— Вот как? — у Неплицева отвисла челюсть.

— Да. Другого объяснения подобрать не могу. Хотя при наличии объективных контрдоводов, настаивать не стану. Как известно, диагностика этих элементов крайне затруднена. За время исследований они были синтезированы в количестве всего нескольких атомов. И те через долю секунды распались.

— Но они должны быть радиоактивными. — Поведение Неплицева все больше отражало силу боровшихся в нем чувств. — А радиоактивность объекта, судя по вашим измерениям, близка к фоновой.

— То-то и оно, — согласился Аксютин. — Сам не пойму, как такое может быть. Кроме радиационных, вокруг «юто» не выявлено и электромагнитных аномалий. Возможно, причина кроется в специфике действия защиты?

— Кстати, что вы можете о ней сказать?

— Практически ничего. Могу лишь подтвердить тот факт, что ксеноморф окружен полевым последом неизвестной природы, который, ничего не излучая, поглощает практически все виды частиц и волн. И еще… — Аксютин понимал, что хуже быть уже не может. Тернев, как и два месяца назад при испытании прибора, неожиданно отмежевался от возможно неудобной для себя проблемы. Иными словами ушел в тень и опять оставил его один на один с настоящими и будущими оппонентами, которые, считай все без исключения, свирепо реагируют на малейшее проявление необычайности. Поэтому Аксютин, большей частью назло и как он решил навсегда уже бывшему коллеге, решил без утайки выложить то, что всего лишь несколько часов назад с его же помощью и наинтерпретировал. — …Если верить измерениям, то возраст этой структуры не меньше чем на три десятка порядков превышает возраст универсума.

— Это что же получается? — заволновался окончательно сбитый с толку Неплицев. Лицо его покраснело. На висках вздулись вены. — Выходит, мы имеем дело с каким-то образованием, принцип существования которого противоречит законам физики? — Он уже совсем не понимал, с каким явлением имеет дело. Как просто выглядела ситуация, пока этот выскочка из ССК не огласил информацию, способную не то что загнать в тупик, но и содрать штаны с любого теоретика. До этого космолог был уверен: объект — это останки сорвавшегося с орбиты космоаппарата, (в крайнем случае, не совсем обычный метеорит). Поэтому командировка на расстояние в треть земного шара при его опыте и знаниях представлялась не более чем увеселительной прогулкой. Но как выясняется, ситуация складывается по-другому. Теперь, хочешь не хочешь, надо напрягать ум, пытаться если и не опровергнуть представленное Аксютиным заключение, то хотя бы найти удобопонятное объяснение случившемуся.

Неплицев наморщил лоб, вытер платком вспотевшие ладони и пустился в рассуждения:

— Хорошо, пусть будет так. Допустим, это обособление не имеет отношения к «спейс-гарбиджу» [14]. Что тогда? Секретное, неведомо каким образом оказавшееся здесь изделие из арсенала заокеанских спецслужб? Неучтенный конденсат из числа реакций в коллайдерах? Продукт тектогенеза? Сформировавшийся каким-то необычным образом самородок? Ерунда! При остальных допустимых вариантах остается один: «юто», даже при условии, что его не зафиксировала служба локации — это какое-то космоструктурное образование, возможно с иным набором констант. Если разбираться по существу, то ничего особенного тут нет. Что мы знаем о космосе? Практически ничего. Подавляющая часть наворотов в космологии основана на физико-математических абстракциях и в целом ничего из себя не представляет. Любая, не вписывающаяся в свод устоявшихся взглядов находка, может перевернуть сложившиеся представления о сути вещей.

— Но это не астероид, — всколыхнулся Аксютин. — Мы буквально по сантиметрам обследовали прилегающую к нему территорию. Никаких следов удара, скольжения или проникновения в грунт. Если бы такая масса обрушилась из космоса, образовалась бы огромная воронка, а сила взрыва соответствовала бы… В общем, сами понимаете.

— М-м, да! — Неплицев, как подмастерье, получивший затрещину за нерадивость, мотнул головой, но тут же собрался с мыслями и продолжил:

— Редкие изотопы?! Да, необычно. Но не из области фантастики. Болтаясь миллиарды лет в космосе, под жестким облучением, даже обычный кирпич может превратиться во что угодно. Хотя, следуя логике вещей, любое находящееся там тело, в конечном счете должно обратиться не в сплав сверхтяжелых элементов, а в феррум. Почему? Атомы железа отличаются наибольшей устойчивостью, поскольку имеют максимально возможную энергию связи. Присоединение новых частиц к ядрам его атомов или их отсоединение требует огромных затрат энергии. Поэтому реакции ядерного синтеза того, что было раньше и того что образуется сейчас или создастся позже, в итоге сведутся к стабилизации на этом уровне. А это значит, что в будущем, примерно через указанное вами число лет, все что существует в мире должно превратиться в железо, и какой тогда вид примет мироздание, остается только догадываться.

— В данном случае теория не отвечает действительности, — прервал его Аксютин. — Если «инприган» и выявил в этом образовании железо, то его количество составляет не более долей процента. Как показали расчеты, даже слиток золота таких размеров весил бы на четверть меньше. Представляете?

— Да, — согласился Неплицев. — И если это не какая-то особо выдающаяся мистификация, — он, возможно догадываясь, а может и зная о мало кому известной специализации Тернева, кинул подозрительный взгляд в его сторону, — то остается лишь принять на веру тот факт, что объект преимущественно состоит из элементов, часть которых вам удалось… — он запнулся, — …удалось идентифицировать.

— И что из этого следует? — напомнил о себе Чезаров.

— Не знаю, — откровенно признался Неплицев. — Думаю, не надо объяснять, то, что и так известно: сверхтяжелые ядра, тем более в больших количествах могут образовываться только при энергетических разрядах колоссальнейшей мощности. Таких условий за время существования солнечной системы в ее окрестностях не возникало. Планетарные ядра, как и солнечное ядро из таких элементов тоже состоять не могут. Согласно условиям, отвечающим устойчивости сопредельной к нам части континуума, все что по таблице дальше урана, должно распадаться, а если и сохраняется, то в течение первого миллиарда лет. А здесь?! Такое вещество! И возраст, измеряемый в эксаметрических единицах. Вы представляете, что это такое?

— Может, мое предположение покажется диким, но я готов допустить, что это образование является продуктом деятельности внеземного разума, — слова Лотаря, до этого отвлеченно просматривающего демонстрационную графику, прозвучали как удар хлыста: отрывисто и сухо.

— Что скажете? — Неплицев, испытывая облегчение и уже в полной мере осознавая, что не только ему предстоит тянуть лямку за предстоящее истолкование сотворившейся здесь несообразности, уставился на не меньше его теряющегося в догадках Тернева.

— Признаться, я впервые в такой ситуации, — стараясь не проявлять эмоций, ответил тот. — Что делать? Наверное, прежде всего надо подключить к делу всех, кто мог бы оказать нам содействие. А главное, попытаться получить образцы. Только лабораторным путем мы сможем понять, с чем имеем дело.

— Но как это сделать? — Неплицев окончательно запутался. Позиция Тернева ничего не проясняла. А ведь он являлся одним из самых опытных координаторов ССК, и от его заключения зависело многое.

— Все просто, — объявил второй прибывший с Неплицевым военспец. — Заложим фугас побольше. И будут вам образцы любых размеров и в любом количестве.

— Нет, нет! — замахал руками Неплицев. — Только не это. Может так рвануть, что мало не покажется. Надо искать другой выход.

— Какой? — спросил уже вторую неделю пребывающий в состоянии близком к нервному срыву полковник Стержин.

— Пока не знаю, — на лице Тернева отразилась накопившаяся за день усталость. — Информацию, какой бы парадоксальной она не казалась, отправляйте в штаб. Пусть разбираются. Надеюсь, к утру что-то прояснится. Тогда и определимся.

— Вы правы, — поддержал его не в меньшей мере вымотанный перелетом Неплицев и вслед за тем обратился к полковнику. — Подключайте всех, кого посчитаете нужным. А нам действительно пора передохнуть. На свежую голову, сами знаете, думается легче.