Операция «Возмездие».

Глава VII. Честь и бесчестие.

Небольшой транспортный самолет без каких-либо опознавательных знаков, опустился на военный японский аэродром в Харбине в последних числах августа. Все взлетное поле было оцеплено солдатами империи, что исключало возможность присутствия на летном поле посторонних глаз и ушей.

Винты самолета совершившего столь длительный перелет ещё продолжали свое вращательное движение, а к нему уже устремился автомобиль с закрытыми окнами, в сопровождении машин охраны. Все указывало на прибытие высокого столичного чина, однако спустившийся по лестнице человек был одет в сугубо штатский костюм.

В прибывшем господине не было военной выправки и стати, что так выгодно отличает представителей армии от всего остального населения империи. Но с одного взгляда было ясно и понятно, что гость привык большей частью отдавать приказы, а не выполнять их.

На его груди не было ни одной медали или ордена страны Восходящего солнца, однако на внешнем лацкане пиджака имелся маленький значок. Носить его мог только близкий к императору человек.

— Здравствуйте господин Исида, с благополучным прибытием — приветствовал гостя встречавший его военный. Положив руку на эфес своего меча, он с почтением поклонился столичному визитеру.

— Здравствуйте, полковник Араки, — личный советник императора сдержанно склонил в знак приветствия голову. — Надеюсь у вас все готово?

— Так точно. Хотите сразу отправиться к генералу Исии или намерены сначала отдохнуть после перелета. Губернатор Накатоми уже приготовил вам апартаменты.

— Я благодарен губернатору за заботу о моей скромной персоне, но заботы о благе империи не позволяют мне воспользоваться его любезностью. Едем к генералу Исии. Как далеко от города его отряд?

— Девятнадцать километров, господин Исида.

— Очень хорошо. Прикажите заправить самолет и накормить экипаж. Он должен быть готовым взлететь в любое время — властно отдал распоряжение Исида.

— Не беспокойтесь господин Исида, все будет сделано — заверил гостя Араки и выразительно посмотрел на своего адъютанта, любезно распахнувшего перед Исида заднюю дверь автомобиля. Не сняв с головы шляпу высокий гость неторопливо сел в салон и откинул усталое тело на мягкую кожаную спинку. Только после этого, в машину сел сам полковник Араки. Адъютант захлопнул дверь и тут же вся кавалькада устремилась на юг от Харбина, где находилось секретное хозяйство генерала Исии.

Более десяти лет, генерал-лейтенант императорской армии Японии Сиро Исии вел исследовательские работы, которые по своей широте и глубине оставили далеко позади своих европейских коллег докторов изуверов Менгеле, Рашера, Ховена, Хирта. Все чем занимались эти господа из «Аненербе» было любительской самодеятельностью по сравнению с работами генерала Исии.

В отличие от немцев, он не занимался постижением тайны человеческой души и тела. За высокими стенами своего института генерал изучал методы как быстрее и эффективнее погубить человека, с минимальными при этом затратами. Под вывеской «Главное управление по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии» шла разработка биологического оружия и главным покровителем этого учреждения был личный советник императора Тори Исида.

Долгое время он оказывал всестороннюю поддержку «отряду 731». Исида прочным щитом прикрывал его автономию от цепких рук квантунских генералов желавших подчинить отряд своему влиянию. Не менее трудную борьбу он вел и с деятелями министерства финансов, не позволяя им сократить финансирование проекта. И вот пришло время платить по счетам. Высокий гость хотел воочию увидеть результат трудов генерала Исии.

— Я очень внимательно прочел ваш отчет о деятельности отряда, за последние пять лет. Скажу сразу, успехи достигнутые им под вашим руководством впечатляют. Мне не стыдно держать ответ перед императором за потраченные на вас средства — Исида снисходительно дотронулся кончиками пальцев до рукава мундира стоявшего перед ним генерала. Прибыв в главный корпус, Исида поднялся в кабинет генерала один, оставив полковника Араки в автомобиле. Для предстоящего разговора свидетели были не нужны.

— Мы уже удивили весь мир тем, что первыми создали атомное оружие, теперь пришла пора вновь потрясти воображение врагов страны Ямато. И сделать это так жестко, чтобы они содрогнулись от страха перед нашим оружием — Исида вопросительно посмотрел на собеседника и тот прекрасно его понял.

— Самым грозным и сильным нашим бактериологическим оружием является чума. Мне это было понятно с самого начала и потому, она была одними из главных приоритетов наших исследований. Выращенный нами штамм в 60 раз по своей силе превосходит природный штамм чумы и по своим свойствам является абсолютным оружием. Следуя вашим указаниям господин Исии, мы всячески воздерживались от массового применения чумы против китайского населения.

При апробации опытных образцов использовались ослабленные штаммы и исключительно в малонаселенных районах. Одновременно с этим, мы разрабатывали способы доставки штаммов начиная от авиационных бомб и глиняных горшков с зараженными чумой блохами — генерал сделал почтительную паузу, но советник императора не торопился задавать вопросы. Он только чуть заметно склонил голову и Исии продолжил свой доклад.

— Получив вашу телеграмму мы усиленно занялись воспроизводством оружия и уже готовы две его партии. Первая это живые блохи помещённые в особые керамические бомбы. Специально разработаны нами они поддерживают жизнедеятельности зараженных чумой блох до десяти — пятнадцати дней с момента закладки. Бомбы позволяют транспортировать наше оружие на длительное расстояние и выдерживают температурные перепады от — 100 градусов до + 80.

Вторая партия — это специальные аэрозольные бомбы предназначенные для распыления в воздух штамма чумной палочки. Эти штаммы лучше применять в течение десяти дней после загрузки его в контейнер. И температурные перепады этих зарядов колеблются от — 70 градусов до + 50. В отличие от блох, аэрозоль более чувствительна к внешнему воздействию — стал извиняться генерал, но Исида понимающе опустил веки. Абсолютного средства уничтожения не существовало и каждый вид оружия имел свои слабые стороны.

— Что принесет максимальный и быстрый результат при применения ваших бомб в нынешних климатических условиях? Блохи или аэрозоль?

— Простите господин Исида, в условиях чего? Забайкалья, русского Приморья, Маньчжурии или Японии? — уточнил Исии.

— В нынешних климатических условиях Японии и жарких стран — осторожничал Исида, не желая раскрывать свои карты, но его собеседник к этому и не стремился. Ему нужны было знать только параметры для точного ответа.

— В климатических условиях Японии сентября лучше применить аэрозоли, а в условиях жарких стран блох. При температуре свыше 25 градусов активность их максимальна, ниже 20 она идет на спад и наступает отсроченное действие.

— Понятно. Через какой срок следует ждать проявления вашего штамма?

— При применения аэрозоли обычные три инкубационных дня. С блохами придется ждать несколько дольше, возможно до двух — трех недель. Но хочу напомнить, что аэрозоль это одномоментный удар по врагу, тогда как блохи наносят более длительный и масштабный урон армиям и территории противника.

— Спасибо за ваши пояснения, генерал, — высокий гость учтиво повел головой. — Они позволят мне принять правильное решение по защите нашей страны. Что ещё кроме чумы мы можем обрушить на головы наших врагов в самое ближайшее время?

— В самое ближайшее время мы завершим работу с холерным вибрионом и сможем приступить к начинять им наши бомбы. У нас также имеются определенный запас спор сибирской язвы, но мы не можем быстро увеличить их число. К сожалению наши возможности ограничены. Из-за этого мы не можем быстро пополнить наш арсенал вирусами малярии и тропической лихорадки — Исии сокрушённо развел руками, но гость остался доволен услышанным ответом.

— Я знаю вас как прекрасного организатора и очень ответственного человека, который честно говорит о своих трудностях и не дает пустых обещаний. Трудности есть всегда и во всем, такова наша жизнь. Однако любую трудность можно решить, определив путь к её разрешению, а не ссылаясь на невозможность её разрешение — Исидо встал и генерал собрался отвести его в лабораторию для наглядной демонстрации бомб и их смертоносной начинки, но у гостя были иные намерения.

Все, что ему собирался показать Исии, гость уже видел в секретном фильме специально снятом для императора. Ранее его доставил в Токио доверенное лицо советника, капитан Асаки и Исида не собирался тратить понапрасну свое время. Властно взяв собеседника под локоть, он подвел его к окну.

— Какое время потребуется на подготовку к отправке в Токио первой партии ваших бомб, и блох и аэрозолей?

— Двое суток, господин Исида.

— Прекрасно. Приступите сразу после получения по радио сигнала «сердце розы». Ясно?

— Да, господин Исида.

— После отправки этих образцов, приступите к созданию бомб с вибрионами холеры и спорами сибирской язвы. У императора очень большие планы на ваш отряд, генерал Исии.

— Можете не сомневаться, что я и мои люди сделаем все во благо нашей родины и её божественного правителя — горячо заверил хозяин кабинета своего высокого гостя и у него впервые за все время пребывания на земле Маньчжурии, появилась улыбка на лице.

— Вы даже не представляете как мне приятно слышать подобные слова. После гибели адмирала Ямамото, слишком многие из тех должен заботиться о благе нашей родины позабыли кодекс самурая. И вместо того, чтобы действовать как вы занимаются рассуждением о чести и бесчестии. Я очень надеюсь, что ваши бомбы позволят нам всколыхнуть их головы и приободрить их души.

— Благодаря вас за столь высокую оценку моего скромного труда господин Исида. Желаете осмотреть наши лаборатории или исследовательские комнаты. Специально для вашего приезда мы приготовили проведение уникального опыта. Расчленение живого человека под местной анестезией. Сначала будет вскрыт живот и удален кишечник, затем грудная клетка. Последним будет удален мозг. Это очень важное исследование — изувер в белом выжидающе посмотрел на гостя, но тот отказался.

— В другой раз, генерал. Император ждет моего доклада о вашем оружии и я не в праве заставлять его излишне долго ждать. В самое ближайшее время на аэродром вашего отряда прибудет транспортный самолет за вашими изделиями. До Пусана ему будет обеспечена «зеленая дорога», а над проливом его проход прикроют истребители. Очень надеюсь, что переброска пройдет удачно и мы сможем нанести врагу ещё один сокрушающий удар, — Исида отошел от окна и приняв важный вид произнес, — Я доволен вашей работой Исии. Не смею больше отрывать вас от того, что должно принести империи долгожданную победу. До свидание.

Гость и хозяин обменялись церемониальными поклонами и посланник императора покинул зловещий институт.

Узнав то, что ему было необходимо, Исида отправился прямо на аэродром, так и не почтив своим визитом губернатора Харбина. Слишком высоки были ставки в этой игре, чтобы можно было тратить время на соблюдения всех церемониальных условностей.

Солнце ещё не встало, когда личный советник императора прибыл в Токио и добрался до дворца. Император японцев действительно ждал его с большим нетерпением и принял сразу же после завтрака, в малом кабинете, предназначенном для чтения книг.

После нанесения атомного удара по американцам император Хирохито заметно приободрился. В его душе появилась уверенность, что войну можно будет свести к почетному, взаимовыгодному миру, однако вскоре выяснилось, что новое оружие империи не оправдало возложенных на него надежд.

Нет, оно конечно же ввергло в страх американцев разрушением трех значимых городов западного побережья и сильно поколебало авторитет нового американского президента. Казалось, что враг вот-вот и заговорит о перемирии, но этого не произошло. Американцы смогли быстро ответить адекватным ответом, успокоили обывателей и начали активно готовиться к вторжению на Японские острова.

Мощности атомных бомб которые могли создать японские ученые к этому моменту, было недостаточно чтобы сорвать наступательные планы врагов. Ровно как и полного разрушения крупных американских городов на берегу Мексиканского залива или восточного побережья. Время создания таких боевых зарядов ещё не пришло и в сердце императора вновь подняли голову сомнения. Слишком много людей из ближайшего окружение императора, в правительстве и деловых кругах империи имели другую точку зрения чем император и его советник.

И в этот момент, Исида напомнил императору об отряде 731 и предложил использовать против американцев созданное им оружие. Снятый о нем фильм привел императора в восторг, но будучи осторожным человеком, он направил в Харбин Исида, для принятия окончательного решения.

Личный советник императора, благодаря многочисленным отчетам и докладам от генерала Исии, очень хорошо знал положение дел в институте. Поэтому, во время своего рассказа он ни разу не заглянул в раскрытые перед собой бумаги.

Потратив двадцать две минуты чистого времени, он красочно, а самое главное вполне достоверно описал императору деятельность отряда 731 и перспективы от применения бактериологического оружия.

— Ни у американцев, ни у англичан или русских нет подобного вида оружия и в самые ближайшие три года не предвидится. Все наши враги совершенно беззащитны перед ним и в отличие от атомного оружия не смогут ответить нам той же монетой. Внезапное возникновение на континенте эпидемии чумы и холеры вызовет сильнейшую панику среди простых американцев. После наших атомных ударов, президент Трумэн с большим трудом смог успокоить обывателей, но на этот раз он наверняка не устоит под их натиском. Страх перед атомной бомбой единичен и быстро проходит, тогда как перед невидимой, но вполне реальной угрозой люди теряют голову. Чем сильней мы ударим по Америки сейчас, тем быстрей её президент согласиться сесть с нами за стол мирных переговоров, как сделали это русские после Мукдена и Цусимы — торжественно закончил свою речь Исида.

Сравнение со славными страницами военного прошлого очень понравились императору, но как каждый «божественный» правитель он не хотел брать на себя ответственность за столь чудовищное решение. Правитель никогда не бывает виноват сам лично, всегда виноваты дурные советники и исполнители.

— Сможем ли мы так быстро добиться нужных нам успехов, Исида? — сомневался император и советник немедленно находил ему нужные аргументы.

— Нельзя попробовать молоко кокоса на разбив его. У генерала Исии все готово для использования нашего нового оружия. Вам следует только отдать приказ и в самое ближайшее время мы нанесем свой первый удар по Окинаве и Гавайям. И все наши врага тут же затрепещут от страха перед нами — убеждал Исида монарха.

— Есть люди, которые считают использование бактериологического оружия большой ошибкой.

— А что считают эти люди по поводу того, что эти бледнолицые дикари и варвары своими зажигательными бомбами убили и сожгли триста тысяч жителей Токио? Видели ли они превратившихся в головешки стариков и женщин, что сгорели в храме Синто? Были ли их родственники среди тех кто заживо сварился в городском пруду, который со всех сторон обступили языки пожара? Как смеют они называть наши планы бесчестием!? Идет война в который для достижения победы хороши все средства! — гневно воскликнул советник и ткнул пальцем в окно кабинета. Из него не было видно городских руин Токио, но они существовали и своим трагическим видом требовали отмщения, за ужасную мартовскую ночь 1945 года.

— Отлично сказано Исида. Они вряд ли смогут сказать, что-либо вразумительное родственникам погибших. Теперь я отчетливо вижу, что пришла пора отринуть в сторону все праздные рассуждения о чести и бесчестии. Надо понять это и твердо следовать путем победы, что указывает нам великая богиня Аматерасу — император замолчал, давая возможность собеседнику, а заодно и себе насладиться важностью момента, а затем произнес.

— Передай генералу Тодзио мое согласие на проведение операции «Туман возмездия».

Сказано, сделано и получив добро от божественного Хирохито, огромная махина императорской армии завертелась. Прошло четыре дня с момента принятия окончательного решения и японцы вновь перевернули страницу истории войны, применив новый вид оружия.

Первыми под «туман возмездия» попали американские части находящиеся на Окинаве. Захватив этот стратегический остров, звездно-полосатые крестоносцы активно готовились к вторжению на японский остров Кюсю, срок его был определен первой декадой октября. Сделать это должны были лучшие подразделения морской пехоты, при поддержке стратегической авиации и флота.

Одиннадцатое сентября 1945 года было мало чем примечательной датой для солдат первой дивизии корпуса морской пехоты США. Устав от свершенного накануне марш-броска, они мирно спали, в ожидании того момента, когда капралы и сержанты прокричат ненавистную команду «Подъем!». Видя во сне родные просторы Оклахомы и Айдахо, Миннесоты и Канзаса, обнимая своих любимых Кэт, Пэм, Дороти и Ким, они не подозревали о страшной угрозе, что подкрадывалась к ним на крыльях японского бомбардировщика с чудным названием «Гинга».

Вылетев под покровом ночи со сверхсекретным грузом на борту, он взял курс на Окинаву ведомый опытными летчиками. Долгое время они готовили пилотов камикадзе и вот настала и их черед послужить интересам империи.

Ни один их них не дрогнул услышав то, что от них потребовал в своем секретном приказе император Хирохито. Каждый из них смело шагнул вперед и повязал на голове ленту смертника с личным знаком монарха, знака особой чести.

Чтобы локаторы «белых дьяволов» не смогли обнаружить самолет раньше времени, все время пути они летели над кромкой воды. Встречные потоки сильно колебали самолет, но трое отважных смельчаков смогли добраться до цели необнаруженными.

Желая ввести врага в заблуждение, летчики сделали большой крюк и приблизились к острову не с севера, а с запада. Выйдя точно в центре острова и распахнув бомболюк сбросили вниз свой смертоносный груз.

Никогда прежде бомбардировщики империи не несли столь легкий и в тоже время опасный груз. Тщательно закрепленные на случай болтанки керамические контейнера почти ничего не весили и позволили самолету добраться до цели раньше времени.

Летевший на задание экипаж ничего не знал о расписании патрулирования американских истребителей над Окинавой. Дети Ямато просто и без изысков сыграли в «чет нечет» и выиграли. Подкравшийся к острову, «Гинга» удачно попал в маленькую временную «форточку» патрулирования летчиков противника.

Был уже рассвет, когда пролетая над исковерканными войной лесами Окинавы, самолет высыпал на них свой хрупкий груз. Не было ни взрывов и вспышек, только глухие хлопки и треск разбитой посуды, который больше вызывает любопытство и удивление, чем страх и опасение. Выпущенный на свободу джин не обладал ни цветом, ни формой и подхваченный ветром стал расстилаться по острову.

Вылетевшему на задание экипажу повезло трижды. Кроме того, что они сумели незаметно добраться до острова и воспользовались патрульной «форточкой», японцы почти идеально сбросили свой смертоносный груз. Благодаря ветру чумное облако стало распространяться сразу по двум направлениям, на север и на юг.

Большая часть его обрушилось на спящих морских пехотинцев, благополучно миновав минные поля, вышки с прожекторами и пулеметами, ряды колючей проволоки и бдительных часовых. Ни один из них не заметил появление страшного врага, хотя многие услышали гул его невидимых моторов.

Впрочем, появление «Гинга» не осталось незамеченным со стороны американцев. Отчитываясь о проведенном патрулировании, второй лейтенант Роджер Ковенкост упомянул о непонятном инциденте случившимся с ним.

— Странные теперь пошли японцы, сэр. В 6.34 на курсе 25 я заметил самолет без опознавательных знаков. Это был японский бомбардировщик «Френсис». Я трижды атаковал его, он ни разу не открыл ответный огонь, хотя пушки его были расчехлены. После второй атаки у него загорелся правый мотор и он стал падать. Желая отомстить за погибшего брата, я атаковал «Френсис» в третий раз и очень отчетливо увидел японского пилота — молодой парень замолчал, облизнув пересохшие губы.

— Ну и что? Японец стал молить тебя о пощаде — попытался приободрить летчика дежурный смены капитан Сароян.

— Никак нет, сэр. Это был камикадзе и он радовался, сэр — выдавил из себя Ковенкост.

— Радовался?

— Так точно, сэр, радовался. Вернее сказать торжествовал как будто не я сбил его, а он меня — облегченно признался лейтенант. Он рассказал о своем кошмаре и теперь это стало головной болью капитана.

— Действительно, странный случай — удивленно протянул капитан, — ты говоришь, что это был камикадзе?

— Да, сэр. На его голове была повязка смертника. Нам такие специально показывали, когда вели инструктаж.

— Верно, верно, я это помню, — согласился капитан. Он на секунду задумался, а затем вынес свой вердикт.

— Наверняка этот фанатик собирался атаковать один из наших кораблей, что стояли у Окинавы и вчера ушли в плавание. Не нашел их, бензина мало, вот от страха и отчаяния, перед смертью и стал всякие рожи корчить. Все понятно?

— Так точно, сэр. Разрешите идти?

— Идите, — разрешил Сароян, — и вот, что лейтенант. Не надо отмечать про эти гримасы в своем рапорте. Укажите место встречи, время и то, что сбили. Остальное несущественно. Главное вы посчитались с врагом за брата, верно?

— Совершенно верно, сэр — браво отрапортовал Ковенкост, совершенно не подозревая, что сбитые им японцы все же одержали свою победу.

И пусть от легочной чумы пострадал всего лишь один батальон морской пехоты на юге и два десятка летчиков на севере острова, куда ветер донес малую часть ядовитого облака. Понесенный американцами ущерб никак не мог остановить готовящийся на острова десант, но судьба причудливо стасовала свои карты. Среди тех летчиков, что пострадали от чумной атаки оказался генерал Кертис Лемей, организатор мартовской бомбардировки Токио.

Его могучий организм долго сопротивлялся страшной болезни. Главного героя ковровых ударов по Японии срочно вывезли в Штаты, где для его лечения применили «чудо-средство» пенициллин. «Чудо» не подкачало, генерал остался жив, но превратился в полного инвалида, который не мог ничего делать сам. Посетивший Лемея Трумэн ужаснулся от открывшейся ему картины. Подписывая указ о награждении летчика медалью почета Конгресса, американский президент чуть слышно произнес: — Лучше бы было всем нам, чтобы он сразу умер.

Второй удар японского возмездия также не нанес серьезного материального урона вооруженным силам США. Запущенный с подводной лодки бомбардировщик сумел благополучно до гавайского острова Оаха, где находилась главная американская база Перл-Харбор. Однако новая атака императорского флота на знаменитую гавань не состоялась.

Главной целью одиночного японского самолета были прибрежные склоны острова. Прокравшись к острову на малой высоте, пилот стал двигаться с севера на юг вдоль горного хребта. Во время своего движения, пилот методично сбрасывал контейнеры с зараженными блохами, которые вызывали у людей бубонный вид чумы.

Японский бомбардировщик был замечен американцами лишь в тот момент, когда совершив свою миссию, он набрав высоту и атаковал американскую базу. По сигналу тревоги полученному от локаторов, прожекторные установки быстро обнаружили вражеский самолет. Пойманный в тугие столбы света он наверняка стал бы легкой целью для зенитных установок прикрывавших знаменитую гавань жемчужины.

Их тугие струи свинца быстро устремились к японскому самолету, которому некуда было деться. Одна из очередей даже повредила его левое крыло, когда бомбардировщик стрелою рванулся с небес и врезался в землю.

— Японцы как были тупыми и злобными дикарями фанатиками, так ими и остались — констатировал ночной налет врага, комендант военно-морской базы капитан первого ранга Сэм Аттенборо. — Их страна на ладан дышит, а эти дикари все пытаются укусить нас побольнее. Ставлю все свое месячное жалование против доллара, что цель этого налета были наши корабли, недавно покинувшие порт. Наверняка у японцев остались не выявленные военной контрразведкой агенты, которые сообщили об этом врагу. Но видимо на этот раз связь их подвела. Японец прилетел, а наших кораблей нет. Ушли в плавание — усмехнулся комендант, предвкушая мифическую горечь и разочарование японского пилота от сделанного им открытия.

— Тогда он решил атаковать наши склады с горючим. Видимо японцы сделали определенные выводя после своей первой атаки на нас в 1941 году. Решили ограничить топливный ресурс наших авианосцев, но тут им вновь не повезло. Из пяти цистерн с горючим только одна была полная, все остальные пустые. Так, что сегодня мы отделались легким испугом, но мне не совсем понятно, как ваши локаторы умудрились просмотреть его? — капитан грозно посмотрел на майора Уэйна Пека.

— Мы ведем тщательное расследование, сэр — коротко произнес командир локаторов, не желая вдаваться в подробности.

— И это все?

— Пока, да, сэр.

— Боюсь, что подобная краткость не понравиться контр-адмиралу Калахану. Там, где проник один самолет, может проникнуть эскадрилья — нравоучительно произнес Аттенборо, который не столько опасался японского налета, сколько имел зуб на Пека.

— Мы работаем, сэр — огрызнулся майор.

— Не смею вам мешать, но хочу напомнить, что в вашем распоряжении только три дня, для подготовки отчета в Вашингтон — капитану казалось, что этими словами он выбивает табуретку из-под ног майора, но это только казалось. Пути судьбы неисповедимы и у капризной госпожи, всегда есть в рукаве какая-либо непредвиденная неожиданность, лукаво припрятанная ею.

Через три дня в отдельных районах Оаху вспыхнула эпидемия бубонной чумы, которая за короткий период охватит весь остров. Американский флот и базирующиеся в Перл-Харборе авиационные соединения в спешке покинули ставшей опасной базу. Сам остров Оаху был закрыт на карантин, всерьез и главное надолго. Дебют господина Исида оказался вполне удачным.