Лёха паниковал, и от этого был совершенно невыносим. Все вокруг у него были виноваты и всё испортили злонамеренно, желая насолить именно ему. Такой вывод можно было сделать, если последовательно принять во внимание все претензии, которые он высказал. А вот Валерка, посмотрев на ситуацию отстранённо, наоборот, успокоился.
— Слушай, ну хорош истерить, правда, — Птицын уже начал раздражаться. — Ну посмотри ты на это видео. Ну не видно же ничего. Да, дивьи как будто бы исчезают. А может, и не исчезают, а просто помехи какие-то. Вот, видишь момент — как будто бы что-то моргнуло. Бывает, камера испортилась. Ну вот представь, что ты увидел это видео, не зная, как оно было на самом деле! Да даже не представляй, ты комментарии почитай! Народ стебётся вовсю, восхищается фантазией снимавших. И это ещё не учитывая тех, которым нравится постановка. Никто не верит!
— Ну, классно! — со скептическим видом покивал старлей. — То есть с первого раза раскрыться не получилось, и теперь ты собираешься попробовать снова!
— Уважаемый Алексей! — осторожно прикоснулся к колену старлея Ищущий. — Мы уже поняли свою ошибку и более такого не допустим! К тому же мы уже прочувствовали здание изнутри, и теперь сможем войти в него даже ночью, когда все двери закрыты, и внутри никого нет. Мы сможем устроиться там так, что нас никто не будет замечать. Простите нас за эту ошибку, но больше мы её не повторим! Сейчас я понимаю, что на нас тоже подействовало это вещество, рядом с которым мы оказались, оно затуманило наши разумы, из-за этого мы и раскрыли своё присутствие. Присутствие, но не инкогнито! Никто ведь не предположил, что мы — не люди. Даже в этом устройстве все принимают нас либо за детей, либо за карликов, но не за кого-то иного. Мы согласны с уважаемым Валерием. Это не фатальная ошибка, и мы можем попытаться ещё раз.
— Ай, делайте, что хотите. Но не говорите потом, что я вас не предупреждал, — с досадой махнул рукой Лёха. — Но Валер, я серьёзно не понимаю, для чего ты столько народа с тёмной стороны сюда нагоняешь. Вот серьёзно, какая-то паталогия уже. Это ж очевидно — по закону больших чисел. Кто-то рано или поздно, но раскроется. И глядя на то, как идут дела — скорее, рано!
— Знаешь, я уверен, что даже если и раскроются, ничего страшного не произойдёт. Никто просто не поверит. А между тем, нам, вообще-то, авторитет среди кланов нужно нарабатывать, чтобы не бегать от убийц. Это хорошо, что только на меня заказ был, а если решат вообще весь клан вырезать? У нас из серьёзных бойцов — только Демьян. Ты вот уже неплохо в курсе всех дел, по тёмной стороне побродил, скажи — как думаешь, могут на нас напасть? А ещё — у нас скоро большие шишки приедут с тёмной стороны столицы. Поддержка нужна. Если нас будут в городе любить — будет гораздо проще с властьимущими договариваться, чем если нас любить не будут, ферштейн?
— Короче, ты у меня, конечно, князь, Валера, я тебе клятву давал, и вообще, вроде как мы в одной лодке, — Лёха, кажется, успокоился, — И решать тебе, но как по мне — ты делаешь ошибку. Рано или поздно нас всё равно прищучат. Как бы потом не пришлось уже с местными властями разбираться. Как по мне — это гораздо напряжнее, чем с какими-то князьями разбираться.
«Вот оно в чём дело, — сообразил Птицын. — Это он просто ещё не сообразил, что там тоже всё серьёзно. Ему всё кажется, что вот там, на тёмной стороне — сказочки, а серьёзная настоящая жизнь — здесь. Могу его понять, сам думал так же, поначалу». Сам Валерка от подобной иллюзии избавился после того, как убийца чуть не пристрелил Андрея Ивановича. Как будто что-то щёлкнуло, и стало ясно, что миры-то может, и отличаются, а вот люди и там и там одинаковые. Даже если эти люди умеют оборачиваться волками или пить кровь.
— Между прочим, я всё хотел спросить. Ты вот меня ругаешь, что я неаккуратный и всё такое, а чего не поможешь? У нас уже сколько времени Алисин родственник обретается — и ни слуху ни духу. Я, даже, грешным делом, о нём забыл, но ты-то нет! Даже как зовут, если честно, не помню. Наверняка контролируешь! Значит, никто его не раскрыл, нормально всё. Вот мог бы и с остальными помочь. Понятно, что дивьих совсем уж не легализуешь, а остальные-то!
— Игнат его зовут, — буркнул Лёха. — Вернее — звали. Сейчас он Андрей Муравьёв. И да, я за ним слежу. И легализовал его — тоже вполне надёжно. Только второй раз так не получится.
— Почему?
— У моей тётки сын сразу после школы на мопеде разбился. Живой, но там глухо, мозг всмятку. Он даже не понимает ничего. Реабилитации всякие, прочая хрень — всё бестолку. Любому ясно, что там безнадёжно, а она всё бьётся. Вот по его документам этот парнишка и учится сейчас, в шараге. На сварщика. Живёт в общаге. Я его регулярно навещаю, но там нормально всё. Парня малость от аристократических замашек пообломали, несмотря на всю его силу, так что в себя приходит, вполне приличный человек растёт, как по мне. Того гляди девчонку заведёт. Я даже думаю, как-нибудь вас с ним помирить, но пока рано. Ты, кстати, мог бы и раньше поинтересоваться. А тётке я за это дело свою «премию» с икорной торговли отдал. Правда, уже спустила на очередной санаторий — и всё равно глухо. Нечего там лечить.
— О как… — сочувствовать Валерка не стал — Лёха явно эту ситуацию уже пережил. — А ты же говорил, кого-то из пропавших без вести сирот, ещё что-то…
— Да можно, в принципе, но дело это небыстрое, это во-первых, во-вторых, как по мне, подозрительно будет, если у нас сразу несколько таких потеряшек обнаружатся. Один раз провернуть можно, а несколько… ну, попаду я под внутреннее расследование — кому это нужно будет? Так что придётся как-то по-другому обходиться.
— Ладно, сейчас, вроде, не горит. Вот когда кто-то соберётся официально что-то делать… — Валерка представил, сколько с этим предстоит сложностей, и его передёрнуло от ужаса. — Не хочу даже думать об этом. Да может, и не захотят? Болеслав вон с Василиной вроде пока никуда не стремятся.
— Вот, кстати, об этом! Сделай что-нибудь с Лихобором! Он сбежал!
— Как сбежал? — не понял Валерка.
— Вот так и сбежал! Как только приехали сюда, выслушал мой короткий инструктаж, заявил, что всё понял, и ушёл! Никакой стартовый пакет ему, дескать, не нужен. С трудом уговорил его телефон взять, и то, еле всучил! Сказал, что выдавать себя не собирается, никакая помощь ему не нужна, и всё такое.
— Ну… — Птицын пожал плечами. — Будем надеяться, что всё нормально будет. Раз уж он обещал. В конце концов, я с него брал обещание, чтобы не выдавал свою природу и никого не убивал.
— И что? Ты вот так просто это оставишь? — Старлей опять начал заводиться.
— Лёш, а чего ты от меня хочешь? У него статус формально равный с моим. Подчиняться мне он не будет, и, вообще-то, имеет право. Как по-твоему, что я могу сделать? Прийти к нему, потрясти пальцем и сказать «ай-ай-ай»?
Лёха только рукой махнул. Всё равно всё уже сказано, повторяться по второму разу полицейский не захотел.
— Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка. Делай, как хочешь, живи, как хочешь.
— Ну Лёш, ну хорош дуться, — Валерка себя виноватым почувствовал. Не хотелось обижать друга.
— Да не дуюсь я, и всё понимаю. Просто чую, будут с этим проблемы, вот и бешусь. Поеду я. Надо остаток отпуска догулять, три дня ещё. Зараза, лучше б на тёмной стороне остался — там хоть есть, с кем потусоваться.
— Так я переведу! — предложил Валерка.
— Ай, отстань, переводчик. Найду я, чем заняться. Зато хоть если что случится, ты мне позвонить сможешь.
На этом и расстались. Лёха укатил домой — развлекаться, а Валерка остался придумывать, что делать с гостями. Впрочем, тут, на удивление, никаких сложностей пока не наблюдалось. Что Болеслав, что Василина совершенно легко обходились без общества проводника и друг друга, сосредоточенно щёлкая мышками и клацая клавиатурой каждый в своей комнате. Вид имели вполне довольный, но ужасно занятой. Птицын хотел спросить, чем это они занимаются, потом передумал — заняты гости делом, и хорошо. Нечего отвлекать, а то, не дай бог, что-нибудь понадобится. Тут бы с дивьими разобраться сначала!
Подземные жители разбрелись по дому, с любопытством оглядывая обстановку. Ничего без спроса не трогали, но вопросов у них было очень много — пришлось объяснять каждую мелочь. Валерка всю дорогу слышал краем уха домового — тот был очень недоволен такими гостями.
— Ходят тут всякие, — бормотал вредный дух. — И так полный дом каких-то пришлых, так ещё привели! Хозяин, ну вот что ты какой неправильный! Это ж твой дом! Тут положено только тебе быть, ну и ещё ближникам. Давно пора для таких случаев выкупать соседние дома! Туда бы и селил кого хочешь! Я бы завёл себе помощников статусом пониже, шпынял бы их. Всё, как положено. А тут — не дом, а проходной двор какой-то!
Ответа ворчание не требовало, но Валерка задумался. Ему тоже было не слишком комфортно, когда в доме столько чужаков. Да и тесновато уже становилось. Болеслав, Василина, Глеб, а тут ещё трое дивьих. Дом, доставшийся от колдуна достаточно просторный, но всё-таки на такую толпу не рассчитан. Хорошо, дивьи уже ночью должны перебраться на новое место жительства. «А вот что мы будем делать, если у них снова что-нибудь сорвётся — неясно, — подумал Валерка. — Сдаваться и возвращаться домой они явно не собираются. А ведь может и сорваться!»
Дивьи, между тем, осмотрели внимательно дом, и, особенно, подвал, и начали к чему-то принюхиваться. Причём, чем дальше, тем всё более настороженный вид был у троицы — даже с их нечеловеческой мимикой это отчётливо читалось. Настороженный и встревоженный.
— Скажи, уважаемый Валера, — спросил Ищущий, — Ты не ощущаешь ничего странного?
— Да нет, — пожал плечами Птицын. — Вроде, всё как обычно.
— Валера, у тебя здесь очень плохой запах! — встревоженно посмотрел на парня Ищущий. — Даже не так. Отголосок запаха. Как будто призрак запаха.
— Колдун что-то пакостное оставил? — теперь уже насторожилась и Алиса, которая немного скучала и тоже слонялась по дому вместе с компанией. Глеб промолчал, но начал усиленно принюхивался.
— Нет. Это не в доме. Где-то рядом. Наверху мы не чувствовали, потому что на поверхности наша чувствительность ниже. Но я думаю, нужно пройти по окрестностям. Тогда мы поймём точнее.
Отправились ходить по окрестностям, тем более, что время позволяло. До ночи ещё далеко, чем-то заняться всё равно нужно, а сидеть дома, да после таких новостей, как-то не хотелось. Ни Валерка, ни Алиса даже не удивились, когда дивьи как по навигатору двинулись к психбольнице.
— Да, это здесь, — дивьи переглянулись между собой, и одновременно кивнули. — И одновременно не здесь. В этом месте находилось очень сильное существо из мира мёртвых. Люди поверхности называют их навья. Сейчас его нет, но оно здесь было. И очень, очень долго. Из-за его губительных эманаций люди, которые здесь живут, должны были сходить с ума, болеть, умирать от несчастных случаев. Но этого не случалось. Что-то их ограждало…
— Ну да, здесь была навья. Мы её потом убрали, — коротко объяснила Алиса. — А до этого её держал колдун, который здесь жил.
Дивьи снова переглянулись, что-то молчаливо обсуждая, а потом Ищущий снова повернулся к Валерке:
— Теперь мы поняли, уважаемый проводник. Поняли, что не так с этим запахом. Тот колдун ограждал только верхний мир, но дурной, тёмной энергии нельзя было долго копиться, и она уходила на тёмную сторону. Мы просто чувствуем то, что происходит на тёмной стороне!
— А, ну это мы и так знаем, — успокоился Валерка. — Там какая-то гадость завелась. И леший от этого с ума сошёл. Давно собирались с этой проблемой разобраться, да всё никак время не выберем. Да и, честно говоря, я не знаю, как там всё очищать. В тот день, когда мы побывали на тёмной стороне этого места, я только успел почувствовать, что там что-то не так. Мне показалось, что земля и всё вокруг чем-то кишит, но это ощущение было слишком смутным.
— Уважаемый Валера, мы с удовольствием предложим свою помощь в очищении этого места, — торжественно сказал дивий. — Под землёй, порой, встречаются очень неприятные сущности, и наш народ в совершенстве овладел способами с ними совладать. С нашей стороны было бы чёрной неблагодарностью не оказать помощь столь много сделавшему для нас проводнику! Мы предлагаем перейти на ту сторону, чтобы определить эту неприятную сущность и либо уничтожить, либо изгнать её насовсем.
— Валера, до того ли сейчас? — спросил Глеб. — Понимаю, что терпеть под боком неизвестную и опасную нечисть — не дело, но хочу напомнить, что уже завтра вечером нам нужно будет встречать гостей из столицы. Не хотелось бы, чтобы встреча сорвалась.
Берендей очень ответственно отнёсся к наказу деда охранять проводника. Так и признался ещё при встрече, что не понимает, чем может помочь Валерке в обучении манерам — тот и так вполне достойно ведёт себя в обществе. А потом подумал немного и признался, что основной его задачей является присмотр за шебутным проводником. Птицын к этому признанию отнёсся с пониманием — сам на месте Игоря Деяновича беспокоился бы.
— Ты пойми, дружище, мы ведь не знаем, как оно повернётся после приезда этих, из Москвы. Поэтому хочется как-то дела уладить. Тем более, если дивьи в этом разбираются.
— Я тоже думаю, что лучше решить эту проблему, — вставила своё слово Алиса. — Глеб, ты ведь понимаешь, что потом нам будет не до того. Наверняка на Валеру навалится много работы… я как представлю, сколько всего от него захотят из департамента потусторонних дел, страшно становится!
В общем, убедили. Глеб, похоже, и сам был согласен, что незаконченных дел перед важными изменениями в жизни лучше не оставлять, поэтому ворчал скорее для вида.
— Ох, подведёте вы меня под монастырь!
Валерка берендею сочувствовал, но и идти на поводу не собирался. Предстоящий визит гостей из столицы парень постепенно начал воспринимать, как некое подведение итогов всей жизни в качестве проводника, а то и испытание, перед которым положено быть чистым и неотягощённым никакими долгами. «Ещё бы как-нибудь застолбить за собой ту землю, которую мы сейчас очистим, чтобы если что наши могли туда перебраться. А водокачку оставить как представительство. А то ведь неудобно всё время туда-сюда ездить!» — думал Птицын.
Переходить на тёмную сторону решили возле дома — там, по крайней мере, достаточно далеко от средоточия пакости. С прошлого раза заброшенная деревня почти не изменилась. Давным-давно занесло Валеркины и Алисины следы, да и вообще все следы. Те же обветшалые от времени и покинутости домики, развалившиеся заборы, скрытые под слоем чуть грязноватого, весеннего снега. В солнечном свете, — а погода на тёмной стороне выдалась на удивление хорошей, по-весеннему тёплой, — заброшенная деревня не казалась сколько-нибудь мрачной или зловещей. Просто покинутые дома, немного грустные от своей ненужности, заросли одичавшей малины под снегом. Кое-где виднеются деревца, однако редко. Сосны — деревья неторопливые, да и времени с тех пор, как жители ушли, прошло недостаточно, чтобы лес занял освободившееся пространство.
— Давайте тихо, чтобы лешего не привлечь, — шёпотом предупредила Алиса. Глеб с Валеркой кивнули, а дивьи были заняты — они вынюхивали, что это за мелкая зараза, которая так неприятно распространяется по лесу.
— Нужно подойти поближе, — попросил Ищущий. — Будь мы под землёй, уже было бы понятно, но на поверхности наша чувствительность ниже.
Валерка только плечами пожал — поближе, так поближе. Идти по рыхлому, подтаявшему от тёплой погоды снегу, было не очень удобно, но что ж делать. Главное, чтобы потом бежать не пришлось! Впрочем, Птицын твёрдо решил — при первой же опасности непременно перейдёт в верхний мир, и друзей перетащит. Дело делом, но и встревать в какую-нибудь заварушку, имея возможность её избежать, точно не стоит. Впрочем, пока ничего опасного не наблюдалось. По мере приближения к тому месту, где в верхнем мире находится больница, Валерка начал чувствовать что-то очень неприятное, и в то же время — родное и знакомое. После прогулки за речку Смородину он вообще стал по-другому относиться к смерти, видимо это и сказалось. И смерть стала по-другому относиться к нему — он чувствовал: то, что поселилось в лесу, в недоумении. Разума там нет и не могло быть, но какие-то инстинкты говорят ему — приближается свой. И в то же время — чужак, сладкая пища, ненавистное существо, у которого есть то, по чему так мучительно скучает это самое нечто.
— Здесь очень много умирали, — заговорил вдруг Ищущий, и голос его был печален. — Очень, очень много. Иногда — разумные, люди и другие, но чаще — лесные существа. Деревья, насекомые, лесные животные. Сначала — из-за того, что просачивалось сюда из верхнего мира, а потом то, что осталось от умерших здесь, тоже стало брать чужие жизни. Если бы это место не было таким безлюдным и пустым, оно бы распространялось гораздо сильнее. А ещё — леший. Пока был в разуме, он пытался обезопасить лес, пытался спасти его. Отгонял всё живое отсюда. Плохое место, очень плохое. Большое зло здесь растёт. И убрать его будет непросто даже для нас.