Ониксовый шторм

Глава 12

А. Так вот в чем дело. Я приоткрыла губы, и Ксейден поглотил весь мой мир.

Он целовал жестко и глубоко, захватил мой рот, как в последний раз. Из-за этого отчаяния, из-за зубов на моей нижней губе мои руки вскинулись к его волосам. Я запустила пальцы в его темные пряди и вцепилась в них изо всех сил, вливая в поцелуй все свои чувства.

Жар и желание сплелись внизу живота, стягиваясь все туже с каждым мастерским движением его языка. Так он меня не целовал с давних времен, еще до битвы за Басгиат – даже в постели, – и, боги, как же я по этому скучала. Так же горячо, как секс, и так же уютно, как просыпаться в его объятиях.

Сердце заколотилось, и я раздвинула колени. Ксейден тут же втиснулся между моими ногами и поцеловал еще глубже, прижимаясь вплотную, но все-таки недостаточно, чтобы удовлетворить меня… или себя. Его пальцы ухватили мою косу, и он оттянул мою голову назад, нашел тот идеальный угол, под которым я могла только таять.

– Вайолет, – простонал он мне в губы… и я просто-таки на хрен растаяла. Целиком.

Я стряхнула летную куртку и услышала ее шорох на столе, но снять только ее было мало, чтобы утолить огонь, грозивший спалить меня заживо. Это мог только Ксейден. Его рука сжалась на моем бедре, огладила талию, пока он присасывался к моей нижней губе, и я застонала от дрожи чистейшего вожделения, протанцевавшего по моей спине.

Я потянулась к его форме и скользнула по ней пальцами, затем выдернула мягкую майку из его штанов. Руки встретились с теплой, мягкой кожей поверх твердых мускулов, и я провела пальцами вдоль ремня на его кожаных штанах.

Ксейден шумно втянул воздух сквозь зубы, потом поцелуем лишил меня всех мыслей до единой, удерживая в том обостренном состоянии безумия, которое умел вызвать только он, и завел еще дальше, пока мы не стали единым сплетением. Его губы скользили по моему подбородку, потом – по чувствительному контуру горла, и я вздохнула, когда он нашел там мою точку плавления и задержался на ней, чтобы разжижить меня окончательно.

– Ты… – Я откинула голову еще больше, по моим венам промчался огонь, за которым быстро последовала энергия – удар такой силы, что мой разум вышибло за пределы Континента. – Ксейден, я тебя хочу.

Здесь. На столе в зале собраний. У стены в общем зале академии! Плевать, где или кто может нас увидеть, – главное, получить его прямо сейчас. Если он за, то я и подавно. В горле Ксейдена низко зарокотало, но он все же оторвал от меня губы.

– Нет, это я хочу тебя. – Его лицо вплотную приблизилось к моему, и в пучинах его глаз мелькало слишком много чувств, чтобы дать им имя.

– Я твоя, – прошептала я, положив руку ему на шею, на его метку отступника. Под пальцами бился пульс – такой же частый и сильный, как мой.

– Был момент, когда я в этом сомневался. – Его ладонь соскользнула с моего затылка, а потом он отстранился, отступил на два драгоценных шага, что показались мне длиной в мили, и его место занял холодный воздух, остужая мои разгоряченные щеки. – Сгаэль мне даже не сказала. Это Шрадх сказал Гаррику. – Ксейден покачал головой. – Я не просто разозлился, Вайолет. Я был в ужасе.

При виде болезненного выражения на его лице я сглотнула и наклонилась вперед, вцепившись в край стола.

– Ты бы поступил так же. Так бы поступили мы все. И я жива.

– Да я знаю! – Он повысил голос, и тени не просто вздрогнули – они разбежались.

Так, это что-то новенькое.

Ксейден провел рукой по своему лицу и глубоко вздохнул.

– Я знаю, – повторил он уже тише. – Но сама мысль, что ты там, за чарами, летишь навстречу вэйнителям, – она затронула во мне то, о чем я раньше и не подозревал. Жарче гнева, острее страха, это резало глубже беспомощности – и все потому, что я не мог успеть к тебе.

Мои губы раскрылись, в сердце пустила корни боль. Теперь я мучилась вместе с ним.

– Я бы убил что угодно и кого угодно, лишь бы добраться до тебя. Никаких исключений. Я бы без колебаний транслировал всю энергию из-под ног, если бы это привело тебя ко мне.

– Ты бы не убил невинных людей, – возразила я с непоколебимой уверенностью.

Он сделал еще шаг назад:

– Будь я там, за пределами чар, я бы истощил саму землю до самого центра, лишь бы спасти тебя.

– Ксейден… – шепнула я, не найдя других слов.

– Я отлично знаю, что ты сама можешь о себе позаботиться. – Он кивнул и снова отступил. – И умом я одобряю твой выбор. Проклятье, да я горжусь, что ты решила спасти семью Марен. Но между тем, что здесь, – он постучал себя по виску, – и здесь, – он приложил руку к сердцу, – что-то разорвалось. И я не могу этим управлять. Тебе приказано найти род Андарны, мне – отправляться на фронт, а я даже не доверяю себе прикоснуться к тебе.

– Ты только что прикоснулся. – Мои ногти впились в грубую древесину, я чуть сдвинулась с места в эгоистичном желании сократить расстояние между нами, вспоминая его отпечатки пальцев на изголовье кровати. Может, он и думает, будто теряет контроль, но несколько секунд назад он доказал, что это не так.

– И тебе этого хватает? – Взгляд Ксейдена раскалялся, блуждая по моему телу. – Один поцелуй. Без рук. В одежде. Так теперь хочешь жить дальше?

Какой тяжелый вопрос – особенно когда мое тело еще гудело от его прикосновения. Но все инстинкты говорили мне быть осторожней.

– Я хочу все, что ты сможешь дать, Ксейден.

– Нет. – Его бровь со шрамом поднялась, когда он медленно вернулся ко мне. – Ты забываешь, Ви, я знаю твое тело не хуже своего. – Его большой палец, едва касаясь, обвел мои губы. – Твои губы опухли, лицо румяное, а уж твои глаза… – Он облизнул языком свою нижнюю губу. – Все затуманились, и скорее зеленые, чем голубые. Пульс бешеный, и то, как ты ерзаешь, говорит мне яснее ясного: если бы я сейчас стянул с тебя штаны, увидел бы, что ты больше чем готова.

Я закусила губу, сдерживая стон. Если я и не была готова, то теперь – еще как.

– Поцелуя недостаточно. Для нас – никогда. – Ксейден запустил пальцы в мои волосы и чуть отвел мою голову назад. – Ты хочешь меня так же, как я – тебя. Целиком. Без остатка. Чтобы между нами была только кожа. Хочешь сердце, разум и тело. – Он коснулся своими губами моих, похитив мое дыхание. – Я хочу только потеряться в тебе… и не могу. Ты единственная во всем мире, кто может лишить меня всякого контроля, и единственная, с кем я не могу себе этого позволить. – Он поднял голову. – И все-таки я здесь, не могу отойти от тебя даже на три фута.

– Мы что-нибудь придумаем, – пообещала я, с трудом успокаивая колотящееся сердце. – Всегда же придумывали. Ты научишься себя контролировать, а я найду лекарство.

– А если придется остановиться на поцелуях? – Его взгляд упал на мои губы.

– Значит, остановимся. Если тебя не будет в моей постели, пока я не найду лекарство, – ну, это только лишний повод искать быстрее, правильно?

Ксейден отпустил мою косу и встал во весь рост:

– А ведь ты и правда веришь, что сможешь?

– Да. – Я кивнула. – Я тебя не потеряю – даже из-за тебя самого.

Он наклонился и приложился губами к моему лбу.

– Я не могу оставаться на фронте, – тихо произнес он. – Я один из самых сильных всадников Континента, но там я опаснее всего для своих же.

– Знаю. – Я напряглась, представляя, что может пойти не так… и вдруг до меня дошло. – К слову о силе…

Ксейден посмотрел мне прямо в глаза:

– Что такое?

– Гаррик заклинает расстояние, верно? – Я даже не потрудилась намекнуть, сказала без обиняков.

Ксейден ответил не сразу, но я увидела подтверждение в его глазах.

– Обиделась, что я тебе не сказал?

Я покачала головой:

– Ты не обязан раскрывать мне секреты своих друзей. – Я нахмурила лоб. – Но за двадцать часов полета я многое передумала. Ты. Гаррик. – Я склонила голову к плечу. – И однажды я вроде бы видела, как Лиам…

– Заклинает лед, – сказал Ксейден, проведя большим пальцем вдоль моего подбородка.

Я кивнула.

– Часто вторые печати сопровождают эти вот следы? – Мои пальцы пробежали по его шее.

– Достаточно редко, чтобы у Каори не было точных записей, и не так часто, чтобы кто-нибудь задумался, почему у меня только одна, – ответил он. – Нас нашли наши драконы. Они знали, что делали.

– Давали вам шанс выжить? – Я приложила руку к его сердцу. – Это если хочешь быть сентиментальным. Уж скорее создавали свою армию.

У него приподнялся уголок губ.

– Больше печатей – значит, больше власти.

– Точно. – Я глубоко вздохнула, зная, что нам еще нужно обсудить Сэмарру. – Рианнон не все включила в доклад о Сэмарре, потому что мы не хотели передавать дезинформацию или чтобы показалось, будто мы не знаем, о чем говорим. Что тебе рассказал Гаррик?

– Ты имеешь в виду – кроме того, что темная колдунья поиграла с вами, а потом отпустила? – Ксейден прищурился. – Ненамного больше того, что было в докладе, и это, если честно, ужасно раздражает, ведь я-то видел, что он что-то скрывает. Он никогда не умел мне врать. Так о чем вы умолчали?

– Я разговариваю с тем, кого люблю? Или с герцогом Тиррендора? Ну, в любом случае будет стыдно. – Я почувствовала, как кровь приливает к шее. Если пробью ложную тревогу, только покажусь дурочкой.

– И с тем и с другим, – ответил Ксейден. – Не хочу быть для тебя разными людьми. С кем угодно другим – легко. Но не с тобой. Ты получила всего меня, и весь я вполне способен хранить твои секреты. Я защищу тебя с помощью Тиррендора, а не Тиррендор с помощью тебя.

– Я уже говорила, что рада защищать твою родину. – Моя рука скомкала край его формы. – Она заклинала молнии, – прошептала я, и по его лбу пошли морщины. – Ксейден, по-моему, мы ошибаемся. Они вряд ли ограничиваются малой магией. По-моему… у них тоже могут быть печати.

– Я тебе верю. – Он даже бровью не повел. – О чем вы еще умолчали?

За следующую неделю наши профессора показали, как хорошо умеют сделать вид, что Басгиат практически вернулся в прежнюю колею – будто у нас сейчас не разгар войны. Физика, курс выживания всадника – с новым профессором, поскольку Грейди занимался сбором поискового отряда и планированием экспедиции, – математика, магия. Продолжились лекции по всем предметам, кроме одного: истории.

Видимо, для этого мы все еще ждали, когда прибудут кадеты из Сигнисена.

Если бы третьекурсники не улетали то и дело на службу в форпосты Срединных земель, можно было бы подумать, будто мы вовсе не имеем дела с полетами, – правда, к нам все-таки присоединились летуны. Когда же прибудут их товарищи из Сигнисена, заполнятся почти все спальни, что только лишний раз напоминало, как много драконов перестали искать связь с всадниками в прошлом столетии.

– Это пришло в Трайфелс вчера ночью, – сказала Имоджен, встретив меня в переходе в квадрант целителей.

Она подавила зевок и протянула мне сложенную и запечатанную депешу. Я отлично ее понимала: она провела всю ночь на форпосте в Срединных землях.

В окна только-только пробивался рассвет, но магические огни все еще светили достаточно сильно, чтобы сразу разглядеть имя адресанта.

– Кажется, это не мне. – Я прочитала имя отправителя и удивленно подняла брови: – И это от Гаррика.

– Конечно, а то Гаррик же мне пишет. – Имоджен закатила глаза и размяла плечи, после чего открыла дверь в туннель. – Все знают, что Аэтос вскроет любые письма с твоим именем.

Я сломала печать и улыбнулась при виде почерка Ксейдена, но долго улыбка не продержалась.

Я замедляла шаги, идя по туннелю и чувствуя, как ужас сгустился в горле, пока наконец вовсе не остановилась у лестницы к допросной и не сунула письмо за пазуху.

– Сорвался.

Имоджен напряглась:

– Это он так написал?

Я покачала головой:

– Он старался подбирать слова, но я уверена. Иначе ему незачем запираться у себя, чтобы восстанавливаться от выгорания, если только он не ждет, когда глазам вернется прежний цвет.

– Сука. – Она двинулась по лестнице, и я последовала за ней. – Нужно вернуть его с границы.

– Знаю. А мне нужно найти лекарство.

– Уверена, что это правильный курс действий? – Имоджен снова подавила невольный зевок.

– Все возможные методы, – ответила я, проводя ладонями по ножнам, чтобы убедиться, что все кинжалы на месте – как и парочка зелий. – Он – наш единственный источник информации. А ты уверена, что готова? Я все пойму, если ты слишком устала.

Они загоняли третьекурсников до изнеможения.

– Да я справлюсь и во сне. – Она расстегнула летную куртку. – Ты уже встречалась с Грейди?

– На следующей неделе, – вздохнула я. – Он все еще готовится, прежде чем соизволить встретиться со мной, но вчера прислал черновой состав отряда. Единственная, кого я там знаю, – это Аура, сука, Бейнхэвен. Потому что – ты только зацени – она «надежная спутница соответствующего возраста и самая сильная заклинательница огня в квадранте».

– А он знает, что ты ее чуть не убила в этом месяце? – Имоджен подняла бровь.

– Ему, скорее всего, плевать. Он сам понятия не имеет, с чего начать, и я точно об этом знаю, потому что он уже просил свою драконицу расспросить Андарну. И это уже прочитав мой доклад обо всем, что она помнит про свои первые сто лет в яйце, то есть – как и большинство поздно вылупившихся драконов – ничего.

– И как ему? – спросила Имоджен, нахмурившись.

– Тэйрн избавил ее от десятка чешуек на шее, а Андарна оставила след зубов на хвосте.

«В следующий раз хватит тебе на новые доспехи», – пообещала Андарна.

«От его-то драконицы? Спасибо, не надо», – ответила я.

Губы Имоджен подрагивали в улыбке.

– Получила по заслугам. – Тут ее улыбка пропала. – Я согласна, что в отряде нужны опытные всадники, но такому выбору доверять трудно.

Когда мы преодолели последний виток лестницы, Эмери и Хитон оторвались от карточной игры.

– В этот раз привела Сорренгейл? – спросил Эмери, поднимая брови.

– Очевидно, – отозвалась Имоджен.

Пока мы шли к двери камеры, я старалась не смотреть на стол, где в дерево впитались пятна крови.

– И почему мне кажется, что ты приходишь, только когда в карауле мы? – Хитон отложил карты на стол. – А еще победа за мной.

Эмери посмотрел на карты Хитона и вздохнул:

– Тебе сверхъестественно везет в этой игре.

– Со мной Зинхал. – Хитон улыбнулся и почесал голову, взлохматив волосы, словно пылающие ярко-фиолетовым пламенем. – Вы пойдете обе? – Он окинул взглядом наше оружие. – Такими темпами ему осталось не больше суток, но не буду ручаться за то, на что он способен.

– Я справлюсь. – Я похлопала по зельям, закрепленным на предплечьях.

– В этом я не сомневаюсь. Нолон и Маркем обычно начинают свой ежедневный допрос в семь, поэтому поспешите. И я бы на многое не рассчитывал. Он обычно молчит. – Хитон отпер дверь и отступил в сторону. – У тебя гости.

Я переступила порог, но резко замерла, отчего Имоджен выругалась у меня за спиной.

Вид у Джека был не просто хреновый, а предсмертно херовый. Он раскинулся на том самом каменном полу, где несколько месяцев назад чуть не истекла кровью я; но его руки и ноги сковали толстыми цепями, тянувшимися к стене за плитой-кроватью, которую наверняка восстановили после того, как ее разнес Ксейден. Светлые волосы Джека свисали жидкими грязными прядями, бледная кожа обтягивала череп. Он больше напоминал труп, чем человека.

Впрочем, возможно, он уже и не человек.

«А кто тогда Ксейден?»

Я сделала глубокий вдох, потом прошла через сотворенные Мирой чары, чувствуя, как затылок покалывает магия. Джек поднял взгляд в мою сторону. В центре зрачка еще проглядывала ледяная синева, но все остальное заполнило красное.

– Джек.

Сразу за мной вошла Имоджен, закрыв и заперев дверь. Обидное, но необходимое зло – проследить, чтобы Хитон и Эмери не слышали наш разговор.

Я вдохнула через нос и выдохнула через рот, убеждая себя, что не в этой самой камере Варриш целыми днями ломал мне кости, – но все-таки от вони сырой земли и старой крови по спине пробежали мурашки.

– И чего же ты хочешь, Сорренгейл? – прохрипел Джек, шевельнув растрескавшимися губами и даже не потрудившись оторвать щеку от пола.

Имоджен прислонилась к двери, а я присела перед Джеком – вне досягаемости, на случай, если он захочет проверить крепость своих оков.

– Я хочу обмена.

– И ты думаешь, что после всех допросов и исцелений я наконец сломаюсь перед тобой? – В его глазах горела ненависть.

– Нет. – Я даже не стала напоминать, что он уже несколько раз ломался перед Ксейденом. – Но я думаю, что ты хочешь жить. – Я достала из кармана маленький слиток из сплава моего проводника. Блестящий и тяжелый, гладкий и горячий в моей ладони, металлический шарик слабо загудел, когда я показала его Джеку. – Энергии в нем хватит на неделю.

Его взгляд впился в шарик.

– Но не хватит, чтобы меня накормить.

– Я не собираюсь устраивать тебе побег, если ты об этом. – Я села на пол, скрестив ноги. – Но ответь на пару вопросов – и он твой.

– А если я лучше встречусь с Малеком? – хмыкнул он.

– А твоя братия вообще встречается с Малеком? – возразила я, положив слиток вне досягаемости Джека.

Не дождавшись ответа, я вынула из крепления на наручах стеклянный флакон:

– Ты это узнаешь через день-другой. Но если хочешь, чтобы я освободила тебя от страданий, я готова и на это.

Стекло тихо звякнуло о камень, когда я поставила флакон рядом со слитком.

– Это… – Джек уставился на склянку.

– Порошок из апельсиновой цедры. Просто, но в твоем случае эффективно, учитывая, что тебе многого и не нужно. И даже милосердно, если учесть, что это из-за тебя погибла моя мама. Но я не настолько милосердна, чтобы оставить тебе кинжал.

Его губы скривились в усмешке, и он наконец сел – гротескное зрелище, сплошь угловатые иссушенные кости. Цепи зазвенели о камень, и я с облегчением увидела, что оказалась права в своих расчетах. Между нами было три фута, и Джек мог дотянуться только до половины этого расстояния.

– Ты всегда была слишком милосердной. Слишком слабой.

– Есть такое. – Я пожала плечами. – Всегда жалела страдающих животных. Так, в отличие от тебя, у меня еще есть дела, поэтому давай, выбирай.

Его взгляд опустился на маленький слиток металла.

– И сколько вопросов?

– Смотря сколько хочешь жить. – Я подтолкнула к нему серебристый шарик, проследив, чтобы тот оставался пока слишком далеко. – На сегодня – четыре.

И на один я уже знала ответ. Просто чтобы убедиться, что он мне не врет.

– И я должен поверить, что ты мне его отдаешь? – Джек бросил взгляд на Имоджен.

– Ты лучше радуйся, что с тобой возится она, а не я, придурок, – процедила Имоджен. – Я бы лучше сидела здесь и смотрела, как ты издыхаешь.

– Первый вопрос, – сказала я. – Вы чувствуете друг друга?

Джек уставился на сплав, потом сглотнул:

– Да. Когда мы новенькие, мы еще не умеем себя скрывать. Мне объяснили, что так старейшинам проще искать и воспитывать нас. Обычно это делают мудрецы, но в редких случаях интерес проявляет и мавен. – Уголок его рта пополз вверх. – Адепты, асимы – мы все видим друг друга, но заведи меня в полный зал мудрецов и мавенов, и я не пойму, кто тут где. Как и ты. – Его глаза сверкнули, красные вены запульсировали в уголках глаз. – Даже интересно, кто здесь все эти годы транслировал, да? Кто менял информацию на власть?

Сердце у меня подскочило к горлу, но я не подала виду.

– Вам надо учиться транслировать или вы можете обращаться ко злу сами? – спросила я, отказываясь радовать его своим страхом. Страхом, который будили те, кто еще может оказаться в наших рядах.

– Спрашивай, что хочешь знать на самом деле, – хрипло произнес Джек, и я подавила порыв дать ему стакан воды с его подноса с несъеденным завтраком. – Спрашивай, как я обратился, когда. Спрашивай, почему кровью истекают только адепты.

Я запомнила все это, но повторила:

– Вас надо учить?

Ксейден справился сам, однако мне нужно было знать, не грозит ли нам опасность от какого-нибудь кадета пехоты, которому не хватит духу перейти парапет.

Джек сглотнул, не удержался и вновь взглянул на серебристый шарик.

– Нет, если у тебя уже есть опыт с течениями магии. Человеку, который никогда не заклинал, нужны уроки, но всаднику на драконе или летуну на грифоне? – Он покачал головой. – Источник прямо под носом. Надо только сделать выбор, чтобы его увидеть, чтобы набраться духу и взять то, что наше по праву. – Он протянул руку, но его остановила цепь. – Энергия должна быть открыта тому, кому хватает сил ею владеть, а не только тем, кому ее соизволят подарить они. Тебе проще считать меня злодеем… но у тебя связь сразу с двумя.

Я проигнорировала этот выпад:

– Ты знаешь их план?

Джек фыркнул:

– А первокурсники командуют крыльями? Нет. Мы не такие дураки, как вы думаете. Информация раскрывается только тем, кому она требуется. Зря потратила вопрос. Остался один.

– Последний. – Я подтолкнула металлический шарик еще чуть ближе к Джеку. – Как исцелиться после того, как транслировал от земли?

– Исцелиться? – Он уставился на меня так, будто я сошла с ума. – Ты так говоришь, будто я болен, а я на самом деле свободен. – Он поколебался. – Ну, частично свободен. Мы отдаем часть независимости за неограниченный доступ к силе. Может, тебе это кажется утратой души, но нас не отягощает совесть, не ослабляют эмоциональные привязанности. Мы действуем по способностям, по своим талантам, а не по прихоти другого существа. Лекарства нет, потому что с магией переговоров не ведут, да и мы не хотим исцеляться.

Полное презрение Джека к этому вопросу ударило меня под дых, вышибая воздух из легких. Значит, рано или поздно Ксейден перестанет хотеть исцелиться?

– Я держу свое слово, – смогла выдавить я, бросив серебристый шарик Джеку.

Тот поймал его с удивительной ловкостью, зажал в кулаке и зажмурился.

– Да, – прошептал он.

Я завороженно наблюдала, как щеки Джека приобретают цвет, как пропадают трещины на губах, как под рубашкой становится больше плоти. Его глаза распахнулись – и у глаз запульсировали вены, когда он швырнул слиток обратно мне.

Я поймала его и тут же заметила, какой он серый, опустевший, после чего сунула в карман, а зелье с апельсиновой цедрой вложила назад в крепление и поднялась на ноги.

– Заходи еще, – сказал он, сев и подтянув колени.

– Через неделю, – ответила я и кивнула подошедшей ко мне Имоджен.

Наше время истекло, но мне хотелось задать еще один вопрос.

– Почему я? Тебе наверняка предлагали то же самое. Так почему ты ответил на мои вопросы, но не на их?

Он прищурился:

– Ты кричала, чтобы Риорсон спас тебя, когда тебя тут заперли и ломали тебе кости?

– Не поняла?..

Кровь отлила от моего лица. Он что, правда это спросил?

Джек качнулся вперед:

– Ты звала Риорсона, когда тебя приковали к стулу и наблюдали, как твоя кровь заполняет трещины в камнях по пути к сливу? Я спрашиваю только потому, что, клянусь, я так это и чувствую, когда лежу тут на полу: твоя боль поет мне, как колыбельная.

Я дрогнула.

– Ну вот. – Улыбка Джека заледенела от тошнотворного возбуждения. – Вот ради этого выражения лица я и решил ответить на твои вопросы. Мы оба знаем, что я еще могу тебя ранить. И мне даже не нужен меч.

Я вдохнула запах, преследующий меня в кошмарах, и окинула взглядом камеру. На мгновение мне показалось, что все это нереально, галлюцинация, а я на самом деле все еще прикована здесь; я чуть ли не ожидала увидеть Лиама, но взгляд утыкался лишь в серые безжизненные камни, лишенные магии.

– Ты правда думаешь, что я чувствовала мучения только здесь? Боль для меня – обычное дело, Джек. Это старая подруга, с которой я живу почти все свои дни, и я не против, если она поет тебе. Если честно, я даже не узнаю камеру после того, как ты ее так переоформил. Какая-то она одноцветная. – Я отступила в сторону. – Имоджен, я готова идти.

– И что же не даст мне рассказать твоему любимому писцу, что ты подкармливаешь врага? – Джек широко улыбнулся.

– Трудно рассказать о том, чего не помнишь.

Мое место заняла Имоджен, и от улыбки Джека не осталось и следа.

Спустя несколько минут мы поднялись по лестнице и обнаружили в туннеле Рианнон, Ридока и Сойера.

– Твою мать, вы четверо совсем ничего не можете делать по одному? – пробормотала Имоджен.