Оникромос

Манакум

Халцедоновый корабль вовсе не был кораблем, и Друссу вообще не следовало приближаться к нему. Однако у Ивви было иное мнение. Он научил Друсса вызывать колебания в молекулах воды и извлекать из них тепло, а когда счел, что тот в достаточной степени овладел этим чрезвычайно полезным навыком, сразу же отправил ученика в порт и велел ему найти вход в халцедоновый корабль.

Какой вход? Какой корабль?

Ведь каждый житель этого проклятого города знает, что это всего лишь огромный бурый кристалл, растущий со дна озера. Он длинный и широкий, напоминает недостроенный мол и успешно справляется с ролью портового волнореза. А на его плоской поверхности, выступающей из воды на высоту заминского роста, много поколений назад вырос лабиринт прилавков, ларьков и маленьких покосившихся домиков. Это Рыбный рынок, живое сердце портовой торговли. Миниатюрный город в городе. Место, которое никогда не спит и просто кишит всевозможными торговцами, пронырливыми агентами купеческих гильдий, рыбаками, моряками, ищущими работу, попрошайками, мошенниками и, конечно же, гвардейцами. Последних здесь всегда особенно много, потому что ни одно другое место в Линвеногре не дает им такой возможности воспользоваться кулаками, зубами или когтями. Хотя, судя по всему, не только это их сюда привлекает. Друсс не знал, насколько это правда, но по городу упорно ходил слух, будто здесь можно нелегально купить молодых заминских головастиков, считающихся у взрослых особей самым большим и мрачным деликатесом, которым не прочь тайно полакомиться даже члены Совета. Возможно, это всего лишь клевета, сочиненная перусами, но достаточно на мгновение погрузиться в гомон, гвалт, смрад и хаотическую суматоху Рыбного рынка, чтобы сразу в нее поверить.

Все, что раньше казалось глупым и неправдоподобным, быстро становится здесь пугающей вероятностью.

Друсс уже забыл, каково здесь. Нет. Не забыл. Не хотел вспоминать. Последний раз он появлялся на Рыбном рынке года четыре или пять лет назад. Ему нужно было нейтрализовать летающее ксуло, которое сновало между ларьками и оживляло мертвую рыбу. Оно носилось между перепуганными торговцами, и даже очищенное от костей рыбное филе прыгало в соли и рвалось в воду. После долгой и изнурительной погони Друсс остановил ксуло, но поймать не сумел, так как оно внезапно нырнуло в халцедоновый грунт, непроницаемый для чувства искателя. Ксуло исчезло и Друссу больше никогда не попадалось, однако остался неприятный осадок, что все пошло не так, а вся эта операция стала одним большим провалом. И теперь Друсс вернулся на борт халцедонового корабля, чтобы потерпеть еще одно поражение. Ему предстояло незаметно пробраться в конец Рыбного рынка и найти то, чего там наверняка нет, – это просто не могло получиться.

Сначала Друсс не хотел этого делать, но Ивви умел быть очень убедительным. По-прежнему считая затею чистым безумием, Друсс послушно отыскал затопленный главный коллектор, на который указал ему Неизменник, проплыл под стеной Энеза и оказался в гавани. Ровно настолько ему хватило смелости. Когда же он оказался на Рыбном рынке, решимость, внушенная ему Ивви, мгновенно исчезла и уступила место панике. Друсс невольно застонал, как если бы проснулся от глубокого сна и обнаружил, что кошмар вовсе не закончился. От ужаса он сгорбился. Ему хотелось погрузиться в литой халцедон, как то ксуло, за которым он здесь когда-то носился. Друсс промчался мимо носильщиков и втиснулся в узкий проход между ларьками.

Была поздняя ночь или очень раннее утро. В это время на извилистых и грязных улочках Рыбного рынка, освещенных мерцающим светом жарофонарей, безраздельно правил клан поставщиков, которые, толкая перед собой двухколесные тележки, развозили бочки, заполненные рыбой или крабами, горы выращенных водорослей, расфасованных в пучки и перевязанных цветными веревочками, банки, источавшие кислый запах солений и маринадов, клетки с живыми паторами или отвратительными аттами, подпрыгивающими на одной мускулистой ноге. Друсс увидел и замина, который лежал без сознания на боку, погруженный в наркотический дурман, и ежеминутно изрыгал струйки зеленой пенистой слизи. Сразу за ним стояли два других замина. Они вообще не обращали внимания на лежащего и горячо спорили: один считал, что поставщик грибов камрет – хитрый мошенник, а другой – что просто ленивый дурак, который ошибается при каждом заказе. И хотя казалось, что в этот момент поблизости нет ни одного гвардейца, Друсс понимал, что удача может отвернуться в любой момент. Необходимо было действовать. И немедленно.

Друсс нырнул в узкий проход за прилавками, где были свалены товары и куда в тусклом свете переносных жарофонарей истекающие водой замины спешно сгружали бочки и ящики. Стараясь не обращать внимания на их цепкие взгляды, он протискивался между грузчиками и торговцами, перепрыгивал через груды овощей, скользил по крабьим костям и вонючим кишкам. Друсс быстро продвигался в другой конец Рыбного рынка – к носу халцедонового корабля, как здесь называли самую удаленную часть квартала. Именно там, на самом краю, прямо у воды, из ровной кристаллической платформы торчал низкий халцедоновый обелиск, похожий на уродливый треснувший гриб. Друссу нужен был именно он, так как Ивви сказал, что именно здесь находится вход и найти его не составит проблем. Но, к сожалению, наставник не объяснил, что следует делать, если там окажется Ракам. Друсс наткнулся на него на полном бегу и застыл, тяжело дыша. Замин не выглядел удивленным. Он сидел, прислонившись к обелиску – даже в таком положении он был выше Друсса, – и облизывал толстые перепончатые пальцы, словно только что закончил трапезу.

– Господин Друсс, – буркнул он тоном удовлетворенного опытного охотника. – Не ожидал, что мы еще встретимся, и к тому же так скоро. И все же, заперев тебя в Энезе, я на всякий случай приказал своим гвардейцам затаиться у всех щелей, каналов и проемов, через которые можно оттуда выбраться. Да, да, мой маленький человечек. Все так, как ты думаешь. Я слежу за тобой с того момента, как ты заплыл в главный коллектор.

Друсс молчал, лихорадочно размышляя, почему еще жив.

– Вообще-то, я должен поблагодарить тебя. Ты помог мне выиграть много туралей. Стражники считали, что ты скоро отдашь концы, но я не разделял их уверенности. Правда, я потерял с тобой контакт и не смог восстановить связь, но, прежде чем она оборвалась, мне удалось заметить вспышку, пронзительную искру холодного света. Я начал подозревать, что он не убил тебя. Наоборот. Он договорился с тобой. Это было бы в его стиле. Я прав? Именно это и случилось?

Друсс решил, что врать бесполезно.

– Да, – признал он.

– Неужели ты не понимаешь, что он хочет уничтожить Линвеногр? Тот убийственный Импульс, что убил твоего брата, – это его работа. Неизменник – мощное и разрушительное существо, которое не успокоится, пока не сровняет этот город с землей. Мы годами искали способ избавиться от него, но это нам не по силам.

Друсс криво посмотрел на Ракама и спросил:

– А зачем ему уничтожать Линвеногр?

– Он готовит это место к прибытию таких, как он. Это кровавая машина разрушения, что-то вроде армии в одном лице с огромным боевым потенциалом. Многочисленные ксуло – это на самом деле орудия его завоевания. Признай, что, будучи профессиональным искателем, где-то там, в глубине души, ты всегда подозревал, что так оно и есть.

Друсс перестал слушать. Он знал, к чему клонит замин. Даже короткого контакта с Ивви ему хватило, чтобы начать понимать смысл слов, показанных Аворро. Слов, вписанных в этот город, утверждающих, что не важно, кто говорит правду, потому что каждый следует своей собственной проекции. Друсс не совсем понимал, каковы будут последствия, но даже те минимальные знания, которыми он уже обладал, успешно отделили его от навязчивых видений заминов и перусов. Ракам говорил, а он направил чутье искателя на халцедоновый обелиск и обнаружил, что на самом верху, прямо под поверхностью, мерцает крохотное ксуло.

Ракам встал.

– Что ты делаешь? – буркнул он. – Почему не слушаешь? Неизменник использует тебя в своих собственных целях, а потом наведет на твой след Охотника за людьми.

– Кого? – спросил Друсс, сосредоточенно осматривая обелиск.

Ракам двинулся в его сторону. Друсс отскочил вбок.

– Он приближается. Его заметили наши наблюдатели. Он вышел из моря и движется к Линвеногру. Совет встревожен. Без сомнения, это происки Неизменника, это ксуло не остановится ни перед чем. А ты, человечишка, приманка. Никто и ничто не может сдержать Охотника, поэтому, боюсь, есть только один способ заставить его отказаться от прихода в наш город. Его визит должен потерять смысл, – говорил Ракам, неумолимо приближаясь к Друссу. – Хорошо, что ты так быстро попал в мои руки. Не сопротивляйся. Это не больно. Ты должен сказать мне спасибо, потому что так я избавлю тебя от гораздо более ужасной участи. Поверь мне, ты не захочешь знать, что Охотник делает с такими, как ты.

Друсс кинулся к халцедоновому обелиску и прижал ладонь к тому месту, где ощущалось ксуло. Ничего не случилось. Ракам ощерил широкую пасть.

– Я не понимаю, зачем ты сюда пришел. Ты можешь мне это объяснить? Или нет. Наплевать. Жалко времени. Надо было…

Он забавлялся с Друссом, как хищник с беззащитной жертвой, и собирался что-то еще добавить, но вдруг умолк и замер. Его взгляд устремился вниз. Друсс взглянул туда же и с изумлением заметил, что из верхней части обелиска высунулась призрачная человеческая рука. Несколько раз она махнула вслепую, словно что-то искала, и тут Друсс понял, в чем дело, и потому протянул ей свою ладонь. Ракам взревел и прыгнул, но призрачная рука оказалась более проворной. Она молниеносно втащила Друсса под палубу халцедонового корабля. Рыбный рынок завертелся и исчез.

Внезапно Друсс оказался в просторном помещении, из которого в разные стороны уходили многочисленные коридоры. Внутри темных халцедоновых стен пульсировали сияющие прожилки, излучая приятный рассеянный свет. Друсса охватило чувство, будто он уже был здесь когда-то. Он словно узнал это место, которое странным образом давало понять, что тоже узнало его. Расположение коридоров и комнат казалось невероятно знакомым. Друссу хотелось проверить, действительно ли это так, но он не мог заняться этим немедленно, так как перед ним стоял призрачный, полупрозрачный человек, еще более восхитительный, чем то место, куда он попал. Этот человек отличался от Друсса. Он был прекрасен. У него были тонкие черты лица, нежная кожа без растительности, длинные темно-русые волосы. Он был худой, а его руки, только до половины прикрытые полупрозрачным одеянием, доходившим до босых ног, казались филигранными. Друсс вспомнил, что так выглядела его мать, и в тот же миг понял, что призрачный человек – женщина. Человеческая самка. Он завороженно смотрел на нее, пока ее голос не вырвал его из задумчивости. Она что-то говорила ему. Говорила уже довольно долго.

– Что с тобой происходит? – спрашивала она. Ее голос тоже был прекрасен. – Ты что, оглох? Открой, наконец, этот таблотесор, и давай сделаем это правильно.

– Я? Что?

– Таблотесор! Открой! Понимаешь?!

– Ах да! Сейчас. Конечно…

Смущенный Друсс быстро выполнил команду женщины и с удивлением заметил, что окошко коммуникатора открыто. Хотя это казалось невозможным, кто-то запустил гаджет без его ведома, а кроме того, в окошке была такая же женщина, как и та, что стояла перед ним. Она отличалась только тем, что ее тело было не полупрозрачным, а убедительно материальным. Друсс вопросительно посмотрел на ту, что в таблотесоре.

– Хорошо, – сказала она. – А теперь сосредоточься на мне, на моем присутствии, и медленно закрой таблотесор.

– Но… – хотел возразить Друсс.

– Просто делай то, что я говорю. Без обсуждения, – прервала она его протесты.

Друсс закусил губу, сосредоточился на женщине в окошке коммуникатора и стал закрывать таблотесор.

– Не так быстро! – предупредила она. – Смотри на меня! Не теряй связи!

Вскоре экран исчез, а перед ним стояли две женщины, похожие, как близнецы. Полупрозрачная и материальная. Друсс моргнул, и осталась только одна.

– Ну, наконец, – сказала она с улыбкой. – Так гораздо лучше.

– Кто ты? – спросил Друсс.

– Зови меня Рума. Я одна из эманаций Ивви.

– Его образ в коммуникаторе?

– В том числе. Но не только и не единственный.

– Их больше?

– Конечно.

– Значит, я сейчас с ним разговариваю? – недоуменно спросил Друсс.

– Отчасти. И хотя его эманации образуют в общей сложности одну личность, на самом деле они существуют синхронно, независимо заполняя разные пласты реальности, поэтому ты разговариваешь прежде всего со мной. С ним тоже, но как бы во вторую очередь.

– Кажется, я ничего не понимаю.

– Это не имеет значения. Давай сосредоточимся на том, что важно.

– Например, об этом трюке с переносом изображения из коммуникатора в мир осязаемых объектов?

– В том числе… Прости, что без предупреждения воспользовалась твоим таблотесором, но я должна была тебе помочь.

Друсс вспомнил разъяренного Ракама.

– Я мог погибнуть там! – воскликнул он.

– Необязательно. Я все это время следила за тобой, и знаю множество неприятных трюков, с помощью которых могла бы вытащить тебя из передряги, если бы возникла такая необходимость. К тому же ты понимал, что риск неизбежен. Ты должен был попасть сюда физически. Нужно было выбраться из Энеза и добраться до люка на борту Халцедонового корабля. Не было другого способа.

– Те тоже следили за мной, – ворчливо пробормотал Друсс.

– Не переживай из-за обезьян. У нас намного больше поводов для переживаний и всё меньше времени. К счастью, ты уже здесь, и мы можем начать действовать. Ты готов?

– Да, но я хотел бы знать…

– Вопросы оставь на потом. Ты согласился стать моим учеником, так что позволь пока мне решать, что и в каком порядке мне следует объяснить.

– Ну, хорошо.

– Ты мне доверяешь? – неожиданно спросила Рума.

– Нет, да, не знаю… – искренне ответил Друсс.

– Отличный ответ. Пойдем со мной.

Рума схватила его за руку и потащила вглубь ближайшего коридора, который имел круглое сечение и спиралью спускался вниз. Внезапно она свернула в боковое ответвление, потом притормозила и медленно, с улыбкой, ввела Друсса в огромный квадратный зал. Одна из его стен была прозрачной. За ней открывался невероятный вид на серо-голубые глубины озера Леко. Друсс вздрогнул. Его снова пронзило ощущение, будто он уже был здесь когда-то, и этот пустой зал с видом на подводный пейзаж был для него самым важным. Рума повернулась к нему и посмотрела в глаза.

– Сооружение, в котором мы находимся и которое называют Халцедоновым кораблем, было создано очень давно, – тихо сказала она, словно размышляя о чем-то важном и болезненном. – Задолго до прибытия земноводных обезьян и пауков-переростков магистр Инабулус Кнальб сотворил его вместе с этим озером с весьма определенной целью.

– Какой?

– Терпение. Прежде всего, ты должен знать, что весь этот участок, место, в котором стоит Линвеногр, – это пространство, где соприкасаются разные миры, которые являются наложенными друг на друга эманациями порта Квалл – главной точки отсчета в этом слое реальности.

– Сколько этих слоев?

– Трудно сказать. Сотни? Тысячи? Миллионы? Это бесчисленные цепочки взаимосвязанных миров, сосуществующих на многих более или менее тонких уровнях. Миры, которые вырастают один из другого и сцепляются, как винтики в невероятно сложном механизме. Сознание перемещается между этими мирами, поддерживая тем самым жизнь в цепочках и способствуя рождению новых реальностей. Но дело в том, что этот механизм только тогда работает правильно, когда все элементы работают исправно и находятся в постоянном движении.

– Я правильно понимаю, что благодаря этому шагающий порт Квалл все время разрастается очередными эманациями, да?

– Верно.

– Но искатели ксуло замедлили этот процесс, и нет никакого способа заменить удаленные зацепы новыми?

– Увы, нет…

– И последующие, все более мощные импульсы будут убивать жителей Линвеногра, пока кто-то не вынудит тебя перестать их вызывать.

Рума тепло улыбнулась.

– Ты сам знаешь, что за правда кроется в словах Ракама. Мы уже говорили об этом. Аворро показал ее тебе. Коллекторы Ун-Ку заключают всех в петли собственных иллюзий, обладающих силой личной правды. Благодаря им жители этого города открывают то, что хотят открыть, находят то, что хотят найти, но тем самым лишь укрепляют свои иллюзорные проекции, вязнут в них и еще больше замедляют поток сознания через эту реальность.

– Откуда здесь взялись эти Ун-Ку?

– Они прибыли из Квалла.

– Это абсурдно! Они только ухудшают ситуацию.

Рума расстроилась.

– Не понимаешь? Никто не собирается спасать этот город и этот мир. Коллекторы Ун-Ку должны радикально усилить напряжение на краях реальности и в итоге привести к ее коллапсу и разрушению. Это восстановит нормальный дрейф порта Квалл и движение сознания.

Друсс побледнел.

– Не верю, – простонал он.

– А ты замечал что-нибудь странное в последнее время?

– Все, что происходит со мной сейчас, более чем странно.

– Возможно, но я бы хотела, чтобы ты ответил, как подобает профессиональному искателю ксуло.

– Подожди, я не совсем…

Внезапно Друсс понял, что имеет в виду Рума, и испугался, потому что все услышанное было похоже на правду. На абсолютную истину – ту, что разрушает миры. Он сглотнул слюну и произнес:

– Со времени импульса в Линвеногре не было замечено ни одной вспышки из Квалла.

– И больше они не появятся. Они скапливаются на краях этой реальности, чтобы вылиться в очередной разрушительный разряд. Но и он станет лишь предвестником чего-то гораздо большего…

– О Таботт! А наблюдатели из других городов прибывают сюда, чтобы следить за ходом коллапса?!

– Да, только для этого.

– Всё это печально. Мы можем что-то сделать?

– Я рада, что ты говоришь «мы», потому что я сама, несмотря на то, что существую в нескольких реальностях одновременно, имею некоторые ограничения, которые сковывают мою свободу действий. Я в основном занимаюсь тем, что в этом мире пытаюсь спасти как можно больше активных ксуло, а в других – вербую союзников, не желающих разрушения этой реальности, а также собираю всякие легенды и истории, повествующие о Крек'х-па.

– А что это?

– Не знаю, но вместе мы обязательно узнаем.

– Тогда почему тебя это интересует?

– Потому что, вероятно, только она еще может спасти реальность Линвеногра. Конечно, при условии, что Крек'х-па действительно существует. Ты поможешь мне?

– Мы заключили сделку, и ничего не изменилось. Что я должен сделать?

– Запустить Манакум и с его помощью найти Крек'х-пу.

– Ты можешь изъясняться яснее?

Рума обвела рукой круг и сказала:

– Как я уже говорила, Халцедоновый корабль и озеро Леко – это творение магистра Инабулуса Кнальба. Он создал их для того, чтобы в месте соприкосновения различных реальностей поместить некое устройство, с помощью которого можно свободно перемещаться между мирами. Это и есть Манакум. Однако проблема заключается в том, что только человек может его увидеть и использовать.

– Тогда откуда ты знаешь, что он вообще здесь есть?

– Благодаря Аполлабию, который также построен Кнальбом. Я наблюдала, как он растет и тонкими нитями энергии соединяется с Халцедоновым кораблем, а затем с чем-то неуловимым в глубинах озера; с чем-то, что покачивается у края невидимого причала. Эта картина оставила в моем сознании полупрозрачный остаточный образ, который я не понимала. Несколько лет я безуспешно изучала это место. Анализировала формы энергетических узлов, которые вычерчивают стойкую линию на поверхности Конструкта, объединяя Корабль и Аполлабий в один объект. Я заглядывала во все закутки этого сооружения и проверяла собранные здесь ксуло, так как Халцедоновый корабль, по-видимому, естественным образом притягивает к себе артефакты и легко интегрирует их в свою загадочную структуру. К сожалению, это ничего не дало. Я не могла понять это место. Я также не могла видеть, что находится в конце причала, но чувствовала, что оно важно, поэтому отказалась от неэффективных методов и начала регулярно проводить ритуал призыва Магистра, рожденного из Белого камня. Я терпеливо медитировала над образом мудрого света, исходящего из скалы. Не знаю, как долго это продолжалось, потому что я потеряла счет времени, но однажды я получила дар, видение, благодаря которому и обнаружила благословение, скрытое Инабулусом Кнальбом в глубине озера. Я обнаружила Манакум. С тех пор я вижу его очень четко. Я сразу поняла, что должна сделать. Стала искать человека, который мог бы мне помочь, но это оказалось очень трудно. Я нашла кое-кого многообещающего. Именно через него Кнальб предложил Совету создать Аполлабий.

Друсс смотрел на Руму широко открытыми глазами, но эмоции болезненно сдавили ему горло, и он не мог ничего сказать.

– Я хотела привести его сюда и даже смогла с ним связаться, но он никому не доверял. Он был одержим Аполлабием. Считал, что это огромное ксуло, которое может открыть постоянный проход в Квалл, только нужно найти способ его активировать. Он утверждал, что лучше всего это сделать из самого Квалла. Я пыталась отговорить его от этой идеи, но ты сам знаешь, как работают коллекторы Ун-Ку. Его одержимость привела к тому, что он начал регулярно посещать Аворро, и тот в итоге выдал ему какую-то специфическую технику спуска, которая работает так же, как и любая другая, и, конечно, не спасает от мощного внутреннего взрыва, который преображает каждого, кто соприкасается с плоскостью Конструкта. Пока работают коллекторы Ун-Ку, никто в этом городе не поймет, что таким образом невозможно попасть в другие эманации Квалла. Я, впрочем, тоже угодила в петлю навязчивого зацикливания. На основании таблотесорных разговоров, которые я подслушала, пытаясь отыскать других людей, я сделала вывод, что тот человек был последним. Это заставило меня прекратить поиски…

– Это я последний, а тот человек был моим отцом, – глухо сказал Друсс.

– Мне очень жаль…

– Ничего. Некоторое время я думал, что он вернулся в Линвеногр, потому что форма смертоносного Импульса совпадает с формой энергетического следа, оставленного моим отцом, но теперь знаю, хотя это горькая правда, что я находился под влиянием Ун-Ку и следовал за собственными иллюзиями. Страшно подумать, что ждало меня в конце этого пути. Мы устойчивы к их воздействию?

– Да. Ты – благодаря тому, что получил живое знание от Аворро, которое я затем подсмотрела в твоем сознании, а я – благодаря видению Кнальба, которое со временем становилось все более явственным, пока окончательно не укрепилось в твоем присутствии.

Друсс впервые с того дня, как возник Импульс, ощутил то, что можно было бы назвать чувством собственного достоинства.

– Ты не сказала, в чем твоя выгода от моего обучения.

– Это всегда так работает. После этого можно познать настоящую науку.

Они улыбнулись друг другу. Внезапно между ними возникло чувство близости, удивившей Друсса и придавшей ему сил. Рума обняла его. Она была теплой, приятной на ощупь, пахла чем-то мягким. Друсс закрыл глаза. С плеч спала огромная тяжесть, которая давила его к земле, душила, лишала ясности восприятия. Он вздохнул с облегчением, и свободное дыхание подстегнуло его мысли, которые закружили в задорном танце.

– Как только я оказался внутри, мне показалось, будто я уже бывал здесь, хотя это невозможно, – признался он. – Теперь же понимаю, вижу ясно, Кнальб создал это сооружение для людей. Здесь каждый человек будет чувствовать себя так, будто вернулся туда, где некогда провел лучшие минуты своей жизни. Именно благодаря Кораблю ты, эманация Ивви, выглядишь человеком. На борту Халцедонового корабля ты не смогла бы выглядеть иначе. Либо это я могу видеть тебя здесь только такой, что, в общем, одно и то же. Но почему… – Друсс осторожно высвободился из объятий Румы, подошел к прозрачной стене и посмотрел вглубь озера.-…я не вижу Манакум?

Рума встала у него за спиной.

– Я помогу тебе, – прошептала она. – Это не так сложно. Чтобы увидеть, нужно определить его местоположение.

– Как?

– Ты уже это сделал.

– Я бы, наверное, об этом знал.

– Почему бы нам не спросить кого-нибудь, кто лучше тебя разбирается?

– Кого именно?

– Твоего архивариуса.

Друсс обернулся к Руме.

– Что… откуда ты… как?

Рума замолчала, приложив палец к губам.

– Вспомни, как ты перенес мой образ, и сделай то же самое с Лестичем.

Друсс отстранил ее от себя.

– Это возможно? Ведь он всего лишь…

– Проекция одного из аспектов твоей личности, которая обладает сознанием и пока слишком автономна. Что толку, что эта проекция имеет личность и способна анализировать информацию сама, если у тебя слишком ограниченный доступ к ее выводам, если вы не спорите друг с другом и не обмениваетесь мнениями. Лестич – часть тебя, но, как ни парадоксально, он знает больше, чем ты сам, и я не удивлюсь, если окажется, что он знает тебя лучше, чем ты его. Вы должны познакомиться поближе. Без него у тебя ничего не получится.

Друсс почесал голову.

– Ну, хорошо, – буркнул он. – Я попробую.

Он открыл таблотесор и заглянул в крипту, занимаемую архивом Лестича. Тот оказался между полок, прогибавшихся под тяжестью сохраненных в памяти вспышек из Квалла, которые напоминали эксцентричную коллекцию странных, похожих на цветы, электрических разрядов, застывших во времени.

– Лестич! – воскликнул Друсс. – Ты можешь подойти сюда?!

Прямо перед Друссом материализовался невысокий старик с короткой седой бородой. Он всегда был элегантно одет, но прежде его внешность не производила такого впечатления, как сегодня. Друсс помнил, что иногда, по особым случаям, отец одевался так же. Кажется, это одеяние называлось костюмом и отец вроде привез его с собой из анклава Тумсо. Тот, что был на Лестиче, имел черный цвет. Под верхнюю часть одежды, застегнутую на четыре пуговицы, он надел белую рубашку в полоску, а на шее завязал что-то вроде серебристого куска ткани. На Лестиче также были коричневые ботинки и интригующая шляпа с небольшими полями и полукруглым дном. В тонкой руке он держал деревянную трость с рукоятью в виде серебряного шара. Опершись на нее, он спросил:

– Мы идем?

Друсс онемел от удивления.

– Э-э, да, сейчас… – выдавил он с трудом.

Друсс медленно вышел из архива и, поглядывая на старика, опирающегося на трость, стал закрывать таблотесор. Однако почему-то ему не удавалось долго удерживать внимание, и Лестич постоянно ускользал. Друсс начал нервничать. Архивариус посмотрел на него с разочарованием, сделал шаг к Друссу и встал рядом с ним.

– Собственно, вот, – подытожил он.

Рума хихикнула.

– Это не так просто, – сказал Друсс, безуспешно пытаясь подавить идиотское желание объясниться.

– Напротив, – возразил Лестич. – Ты слишком стараешься и невольно сопротивляешься. Ты неловок. Множество сенсорных импульсов направлено к тебе, но в своем большинстве они остаются незамеченными.

– Неужели? – усмехнулся Друсс.

– Вижу, вы уже полюбили друг друга, – заметила Рума.

Друсс и Лестич смерили ее взглядом.

– Ладно, ладно, я ничего не говорила, – быстро добавила она.

Друсс вздохнул. Он с трудом сдержал уязвленную гордость и сказал архивариусу:

– Ты мне не поможешь?

– Забавно, тебе удается оскорбить самого себя, но ты не можешь разглядеть Манакум, находящийся в поле твоего зрения.

– Ты мне поможешь или будешь меня обижать?

– И то и другое.

Лестич ехидно улыбнулся, повернулся и постучал посохом по стене, за которой, в глубине озера, висел сплющенный металлический шар с торчащими из него толстыми и тупыми шипами. Он был покрыт патиной и почернел, как древнее серебро, и окружен пузырем воздуха. Манакум. Несомненно.

– Как я мог его не заметить? – спросил Друсс.

– Ты смотрел не туда, куда надо, – ответил Лестич.

– Иди, – сказала Рума. – Используй его. Лестич поможет тебе найти моего резидента в Герсе, и оттуда мы двинемся дальше.

– И как мне это сделать? Я не знаю, как его запустить, к тому же нужно еще найти способ добраться до него. Он кажется таким большим…

Рума вздохнула.

– Большим? Накмар или Танкуни могли бы тебе показать, что нет ничего большого или маленького, но у нас нет на это времени. Господин Лестич, не могли бы вы продемонстрировать?

– Естественно, – вежливо ответил архивариус.

Лестич протянул руку вглубь прозрачной стены. Как только он это сделал, пропорции всех форм, которые видел Друсс, мгновенно преобразились. Внезапно Манакум превратился в маленький сферический объект, помещающийся в ладони. Лестич осторожно вынул его из стены и протянул Друссу. Шар был теплым и очень тяжелым. Через некоторое время он тихо щелкнул и распался на сотни мелких металлических чешуек, которые с молниеносной скоростью начали строить вокруг Друсса сплошную броню. Они покрыли его руки, туловище, ноги и, наконец, голову. Заперли его в герметичном и твердом саркофаге. Друсс был совершенно обездвижен. Он испуганно дернулся.

– Спокойно, – услышал он далекий голос Лестича. – Пойдем. Достаточно нескольких шагов.

– Но я не могу! – буркнул Друсс, чувствуя свое горячее дыхание в тесном замкнутом пространстве.

– Не дергайся! – осадил его Лестич. – Подходи одним сознанием.

– Я не знаю как.

– Представь, что ты в темной комнате и следуешь за моим голосом.

– Хорошо, – прохрипел Друсс, уже мокрый от пота. Он с трудом расслабил тело и обмяк внутри брони.

– Можешь подойти? – мягко спросил Лестич.

Друсс представил, что ищет Лестича в его архиве, медленно идет между полками… Внезапно мелкие чешуйки, образовавшие броню, рассыпались во все стороны. Друсс снова был свободен, хотя все еще находился под палубой Халцедонового корабля.

Рума и Лестич молча смотрели на него. Друсс пожал плечами.

– Ну, что? Я же сказал, что не знаю, что с этим делать!

– К счастью, Манакум знает, что с тобой делать, – заключила Рума. Ее слова растянулись, наполнились бледным подводным сиянием и стали совершенно непонятными. Друсс понял, что видит лишь угасающий образ реальности, которую он только что покинул.