Олигарх 2

Глава 14

В Казани я нанял хорошую комфортабельную карету для семьи капитана Берсеньева, дети уже совершенно измучились в дороге и постоянно капризничали.

После той злосчастной переправы в Елабуге Елена Ивановна с каким-то ужасом ждала очередной переправы через Волгу и пока паром неторопливо преодолевал волжскую гладь, сидела с закрытыми глазами, судорожно сжимая руку мужа.

Вероятно ей было очень стыдно передо мной, после переправы она смущенно улыбнулась и тихо сказала.

— Мне, Алексей Андреевич, так стыдно перед вами. Никогда не думала, что я на такое способна. Раньше в таких ситуациях бывала, а тут вдруг, — женщина еще больше смутилась и замолчала.

Я, честно говоря, в реакции жены капитана ничего ничего такого не увидел, всякое бывает.

Предупреждать арзиновских о своем приезде я не стал, решив свалиться к ним как снег на голову. Но не тут-то было. Скорее всего подлые сороки выдали нас и к моему удивлению на въезде в городок Починки нас ожидала целая делегация во главе с самим управляющим Иваном Саватеевичем.

Вторая четверть девятнадцатого века для Европы и России были очень не простым временем. Лето 1826-ого года было жарким и сухим, да еще и по всей центральной России были градобития, а в более южных районах и нашествия саранчи. Нашим имениям более-менее повезло, град у нас тоже шел, но не опустошительный и урожаи в итоге оказались неплохими.

Но главным фактором этого был экономический эксперимент, начатый Яном. В чистом виде это всё заработало в Новосёлово еще до моего отъезда за границу. Народ быстро понял прямую зависимость качественного производительного труда с его оплатой и резко изменил своё отношение к труду на господских полях.

Поля в Новоселово по сравнению с окрестными были чуть ли не идеальными. Всё свои обещания Ян скрупулезно выполнял и крестьяне быстро начали ему верить. В имение за лето появилась доступная в России сельхозтехника: веялки и молотилки московского завода Вильсона.

Дефицита рабочих рук в имении не оказалось, окрестные крестьяне с охотой шли на заработки в Новоселово и Ян сумел даже организовать искусственный полив полив огородных культур и экспериментальных посадок картофеля, свеклы и помидоров.

Результат всех его трудов был уже осенью. Несмотря на засуху в Новоселово был неплохой урожай абсолютно всего, а особенно на экспериментальной плантации картофеля. Картофелеводов Ян опекал больше всех и сам частенько трудился с ними, показывая что и как делать. А когда они попробовали блюда из выращенного ими непривычного корнеплода, то Ян в своем отчете написал: «Мы победили!»

Я отлично знал, в российской деревне весь 19-век будет то понос, то золотуха, что не будет ни одного года что бы на наших бескрайних просторах не было голода. Весь вопрос всегда будет сколько губерний голодает, две, пять, десять или больше. Что бы не говорили всякие антисоветчики, но только советская власть положила конец этому, проведя коллективизацию сельского хозяйства.

В наших имениях я решил построить большие хранилища для зерна и овощей, чтобы как минимум на два года создать неприкосновенный запас продовольствия. Это начинание надо сказать наши крестьяне одобрили и стройки пошли на ура.

В конце 1826-ого года Ян Карлович подвел итоги и произвел по их итогам окончательные выплаты. Результаты были просто ошеломительными, абсолютно все, каждая семья, заработала неплохие деньги, а нам имение принесло невиданный ранее доход.

Результаты года в Арзиново были тоже неплохие, но там главным фактором было прекращение воровства новым управляюшим. А каких-то доходах с питерских мыз речи естественно не было, туда пока что только деньги вкладывались.

За зиму Анна Андреевна провела экономический ликбез во всех наших имениях и к весне 1827-ого года на новые хозяйственные рельсы перевела не только все наши имения, но и прислугу питерского дома.

1827-ой год был более-менее благоприятным, была правда очень холодная зима, но урожай в итоге собрали везде неплохой и наша экономическая реформа одержала окончательную победу. А в Новоселово вообще произошло небывалое, наши крестьяне решили полностью отказаться от своих наделов и полностью работать на барина. Было правда одно небольшое, но очень важное условие, необходимые продукты питания, ранее производимые ими самими, барин обязуется продавать до следующего урожая по фиксированным ценам.

От приусадебных участков и личных подсобных хозяйств, тут я выражался привычными мне терминами, они конечно не отказались. Но с теми же отдельными личными покосами никто решил не заморачиваться, мужики быстро сообразили что проще и выгоднее по осени купить заготовленные на барских угодьях сено и солому.

По моему распоряжению Ян Карлович оформил крепостные акты, которые зафиксировали небывалое: светлейший князь Новосильский арендует у своих крестьян положенные им земельные наделы, условия аренды каждый год мы будем пересматривать в соответствии с реалиями. В эти условия аренды и внесли пункт о продаже продуктов питания по фиксированным ценам.

Во всех этих экономических новациях был один маленький нюансик, что бы эта все заработало сразу же как надо, необходимо иметь очень существенные финансовые средства. У меня они просто были, на крайний случай я был железобетонно уверен, что взять необходимый кредит мне можно в любую минуту, да и размеры имения имеют огромное значение.

А вот как всё это провернуть среднему мелкопоместному русскому помещику, который и так в большинстве случаев в долгах как в шелках? Ведь сначала нужно начать платить работникам и только когда они поймут свою прямую выгоду от своего производительного труда, ты тоже начнешь получать достойный доход.

Прошедшая зима 27–28 годов была такой же холодной как предыдущая, вдобавок почти повсеместно были сильные, почти ураганные снежные бури, особенно в более южных губерниях. В Саратовской губернии во время необычайного бурана вообще погибло огромное количество различной скотины, сотни и десятки тысяч лошадей, крупного рогатого скота и верблюдов, а овец чуть ли не миллион, но нас эта беда обошла стороной.

За почти два года моего отсутствия Арзиново сильно изменилось, все похорошело, везде был виден порядок и достаток. Зимой Иван Саватеевич совершил турне по нашим имениям и посмотрел как обстоят дела в Новосёлово и Пулково.

Я чувствовал себя замечательно и после короткого отдыха мы с Иваном Саватеевичем поехали осматривать имение. Первым делом он показал мне свежепостроенные зернохранилища. Они были не просто уже построены, а заполнены как и намечалось двухлетним запасом зерна: ржи, пшеницы, ячменя, овса и гречихи. Такого своего урожая у нас не было и наш управляющий с разрешения Анны Андреевны просто купил по осени недостающие объёмы у соседей, урожаи в губернии были почти у всех неплохие и проблем с этим не было.

Положение дел в имении мне понравилось, никаких нареканий новому управляющему у меня не было. Ближе к вечеру мы приехали к тетке Анфисе.

Нашей знахарке за это время построили новый дом в котором она и приняла меня. Её угодья произвели на меня вообще какое-то волшебное впечатление, тишина, все кругом начинает благоухать, уже цветут какие-то цветы и травы. Земной рай одним словом. А встретила она меня с сидящей на плече белкой.

Наш управляющий был доволен произведенным эффектом и смущенно покашляв, сказал:

— Я, барин, тетке Анфисе земельки немного подольше прирезал. У неё тут местами как-то куцевато было, ну я и, — он резанул рукой воздух, изображая прирезку. Я засмеялся.

— Ну прирезал и молодец. Она нам за это глядишь пару лишних бутылочек своих снадобий наготовит.

Тетка Анфиса жила на своей заимки с двумя внуками-погодками, братом и сестрой. Юноша был старшим, в начале лета ему должно исполниться шестнадцать. Когда знахарке требовалась мужская помощь, Иван Саватеевич всегда ей кого-нибудь присылал.

Угостившись каким-то очень вкусным травяным чаем с вареньем, мы уже в сумерках оправились назад. Тетка Анфиса набрала мне целую сумку бутылочек со своими снадобьями для передачи Матвею Ивановичу и вручила целый мешок специально приготовленного для меня своего чудесного чая.

— Ты, барин, чай мой пей по вечерам перед сном. Спать будешь как дитя малое и утром будешь всегда как новенький.

Тетка Анфиса достала из своего шкафчика со снадобьями склянку темно-зеленого стекла.

— Вот это давай но пять капель утром и перед сном своей Софье Андреевне, она родит сама и легко и сыночек ваш будет здоров. Вы господа все кормилиц из крепостных баб берёте, не правильно это, мать должна свою кровиночку сама кормить, — тетка Анфиса перекрестивалась на образа в красном углу, совершила глубокий поясной поклон и после этого поклонилась в ноги и мне.

— Ты, князь, на мою дерзость не серчай, — она неожиданно дернула носом и по щеке покатилась слеза. — Меня Господь скоро приберет. Успеть бы только научить всему ребят своих, они молодцы, хваткие. Аленку моя пусть тут останется, а Тошку забери через годик. Отдай его в лекари.

Тетка показала на одну из бутылок совершенно непрозрачного темно-синего стекла. Таких бутылок в посылке Матвею было пять штук.

— На Русь скоро заморская хворь придет, люди будут животом мучится, а потом богу душу отдавать. Ты, князь, скажи Матвею Ивановичу, пусть он мое снадобье попробует. По десять капель несколько раз в день. А деткам по-меньше. Ребятки мои этот секрет уже знают.

Возвращались мы не спеша, я с Иваном Саватеевичем впереди, а бывший капитан с Петром сзади. Говорить особо желания не было, в такой прекрасный весенний вечер просто хотелось ехать в тишине, чтобы прийти прийти в себя от испытанного потрясения после общения с теткой Анфисой.

Спешившись возле дома, я жестом показал Ивану Васильевичу и Петру, заходите. А сам еще несколько минут постоял, разглядывая всё вокруг.

Иван Саватеевич молча стоял поодоль, ожидая моего вердикта.

— Я очень доволен. Завтра мы с тобой поговорим, мне важно понять, во всем ли ты разобрался как хозяйствует Ян. Если время останется еще немного имение посмотрю. А послезавтра целый день буду оставшееся осматривать. Тетку Анфису береги, если что, сразу извести, а ребят её не трогай и тоже береги пуще глаза. Батюшка наш как с теткой? — управляющий покрутил головой и довольно закивал.

— Они друг в друге души не чают. Он к ней частенько наведывается.

— Ну что же, славненько коли так. И вот еще что, — я жестом показал, подойди ближе. — Ты, Иван Саватеевич, человек свободный, мы с тобой вроде как родственники и я тебе не барин. Поэтому обращайся ко мне по имени-отчеству.

Первую половину следующего дня я пытал своего управляющего правильно ли он понял всё новое увиденное и услышанное в Новоселово и Пулково, а потом планы пришлось поменять.

В Арзиново из епархии, куда его вызывали по каким-то служебным делам, вернулся наш батюшка и остаток дня я провел, инспектируя строительство нашего храма, отец Сергей рассчитывал, что через пару месяцев он начнет уже в нем служить. Строительство начали уже когда я был заграницей и мне очень хотелось на все посмотреть своим глазом.

Храм на мой взгляд будет укращением Арзинова. Он строился по образу и подобию Казанского собора на Красной площади, только был немного по-больше. Выбор на Казанский собор пал по одной простой причине, старый храм был Казанской иконы Божией Матери и в нем хранился список знаменитой иконы выполненный еще прадедом.

Планы отца Сергия были конечно наполеоновские, на мой взгляд тут работ еще не початый край. Но спорить с иеромонахом в этом вопросе на мой взгляд мне не почину.

А вот весь следующий день я потратил на ознакомление с теми уголками имения, где я еще не был и естественно полюбопытствовал как идут дела на полях и фермах.

В прошлые свои поездки по имениям я по мере возможности старался вникать в повседневную жизнь и работу своих крестьян и сейчас был поражен как изменилось их отношение к работе на барских полях и фермах.

Фактически это была та же барщина, но с не большими и очень принципиальными отличиями, меняющими всё. Крестьяне теперь работали не из под палки, а с охотой и можно сказать в удовольствие, система Яна Карловича в Арзиново тоже уже успешно внедрялась. Не в полном объеме правда, но многие уже оценили её преимущества. Полностью отказов от наделов не было, но разговоры об этом шли. Тем более, что сестрица еще сделала и очень хитрый ход конем, в Новоселово управляющий ездил не один, а с двумя десятками уважаемых в Арзиново мужиков. Увиденное и услышанное их очень впечатлило и дало тему для многочисленных разговоров в имении.

Я и сам был поражен полученными результатами нашего эксперимента. Особенно меня потрясло как двое мужиков ругали своего помощника-подростка за недосмотр за работой сеялки.

В Арзиново были доставлены две английских сеялки системы Джетро Талла и по недосмотру юноши в ней что-то сломалось. За право попробовать работать с этой новой для мужиков машиной, был проведен настоящий конкурс и вот результат первого дня работы — сеялка сломалась.

Мужики были готовы плакать, а их четырнадцатилетний помощник делал это не скрываясь в голос, размазывая грязными кулаками слезы и сопли.

Иван Саватеевич то же хотел присоединиться к мужикам, но посмотрев на меня, сдержался.

Поломка была незначительная и на самом деле легко устранимая, в дальнобое если сам не понимаешь и не умеешь долго не продержишься. Поэтому я быстро понял, что сломалось в сеялке и тут же сообразил как это быстро починить.

— Молоток, топор, острый нож, пасатижи, — тут я сообразил, что сейчас это слово скорее всего еще не знакомо русскому человеку, — ну, в смысле клещи и какой-нибудь длинный железный штырь или гвоздь.

Очередная сцена из Николая Васильевича, чего-чего, а вот этого от светлейшего князя никто не ожидал. Но к моему удивлению все необходимое у мужиков оказалось и за полчаса мы отремонтировали сеялку и даже внесли рациональное изменение в конструкцию.

Закончив, я достал из кармана белоснежный платок, безжалостно вытер им грязные руки и подвел итог.

— Такая первая ошибка простительна любому, а вот если повторится, то по шеи надо точно надавать, а самое главное копеечкой наказать. За эту поломку, — обратившись к управляющему сказал я, — не наказывай, а повторится от всей души, за третий раз — гнать в шею, в черные работы, месяц за копейки до блеска станки чистить у свиней. И не забудьте эту штуку у второй сеялки переделать, она по-любому сломается. Завтра утром проверю.

Вечером в Арзиново приехала семья Мустафы. В родной деревне они произвели на меня впечатление забитых и запуганных людей, а оказывается все умеют улыбаться и даже смеяться. Особенно громко и заратильно смеялся сам Мустафа, он радовался чуть ли не каждой увиденной новой букашке.

Программа пребывания в Арзиново можно сказать была успешно выполнена. Осталось только осмотреть пару самых медвежьих уголка имения и можно смело трогаться в дальнейший путь и задать еще один очень интересный вопрос нашему управляющему.

План дальнейших действий у меня был такой. Завтра во второй половине дня отправиться в Лукоянов. Ужин и ночевка в гостинице у Савелия, он уже естественно знает о моем приезде, ждет и готовится к приему. Ему я послал распоряжение пригласить на ужин благочинного, капитана-исправника, городничего и предводителя уездного дворянства.

Перед своим отъездом я просил Матвея найти пару дипломированных врачей для постоянной работы и жизни в этом далеком уездном городке и буквально за неделю до нашего приезда один из них наконец-то приехал. Зная какое испытание ждет его через несколько месяцев, я естественно хотел познакомиться с ним и распорядился пригласить и господина лекаря.

Последний, но свой очень интересующий меня вопрос, я задал перед самым отъездом.

— Иван Саватеевич, обьясни мне такую вещь. Я полагал, что будут желающие податься в сельские капиталисты, а у тебя последние это дело бросили, как так?

— Так ведь, Алексей Андреевич, тут такое дело получилось. Фрол так всех научил, что желающих пока нет. У тех кто оставался, ни гроша за душой уже не было. Один Савелий немного держался. А тут вдруг ты крестьянину продых дал, а потом и копейку заработать. Вот мужики и хотят отдышаться, — Иван Саватеевич хитро прищурился.

— Осенью появятся. Они сейчас, Алексей Андреевич, работают как ломовые лошади. Мне тут по секрету сказали, некоторые мужики хотят деньжат подзаработать и дело на свои начать. Оно ведь так спокойнее и надежнее.