Охотник за воспоминаниями

ГЛАВА 2. Кристофер

Заброшенная часовня в отблесках заходящего солнца выглядела романтично и таинственно, навевала тихую грусть и мысли о тщете, суете сует и прочих философских материях.

- Et singula praeduntur anni – и годы берут свое, – пробормотал Кристофер Уилкс, поправляя очки с квадратными стеклами. Латынь подбодрила его, напомнила успехи в колледже, студенческое братство Кембриджа, и пастор зашагал увереннее.

Цветные осколки витражей хрустели под ногами, каменные плиты в обрамлении высокой травы вели к распахнутым дверям. За ними – косые лучи света из высоких оконных проемов, танец пылинок над усыпанным обломками дерева и сухой листвой полом часовни. Готические арки и розетки, покрытые разводами лишайников стены. Никаких ужасов, из живности только комары.

А послушать его прихожан – здесь водится всякая нечисть. Пастор Уилкс фыркнул и чихнул. Мракобесие и невежество!

Кристофер был откровенно и непростительно молод. Высокий светловолосый и сероглазый Крис, как называли его матушка и сестрица, слегка сутулился, словно стесняясь своего роста, начитанности и успехов в латыни. Он получил приход сразу после окончания богословского колледжа, отсутствие опыта старался компенсировать энтузиазмом и широтой взглядов. Однако сеять слово божье приходилось на весьма каменистом поле. Проповедь о гибельности суеверий и пользе прогресса прихожане подняли на смех:

– Лесным духам дела нет, верите вы в них или нет, – пыхтел краснолицый толстяк Андерс. – Сожрут и не подавятся.

– Если бы вы сами побывали у старой часовни, – насмешливо улыбалась его хорошенькая дочка, мисс Мелани, – тогда…

– Тогда нам прислали бы нового пастора! – захохотал ее папаша.

Кристофер с трудом сдержался, чтобы не сказать в ответ ничего резкого. Но решил, что не остановится на полпути.

Придется личным примером показать пастве, что суеверия – вздор. И тогда его проповеди станут принимать всерьез, и мисс Андерс взглянет на него совсем по-другому.

Откладывать решённое Кристофер Уилкс не привык. Выспросил у кухарки где искать эти самые гиблые места, надел старые сапоги и отправился навестить несуществующих чудовищ. Обещал вернуться к ужину, просил испечь рогалики с джемом. К сладкому Крис всегда был неравнодушен, не мог побороть эту слабость. Но, в конце концов, никто не совершенен!

Идти пришлось долго, Кристофер устал, вспотел, хотел пить. Лес словно вымер, таинственная тишина окутала округу, между деревьями мелькали тени – собаки из деревни увязались? Пастор заглянул в дверной проем, удовлетворенно хмыкнул.

Дело сделано – он побывал в развалинах. И нет тут ничего стра…

На плечо мягко легла громадная мохнатая лапа. Густой бас где-то над макушкой проговорил:

– Человеки… сами ходют… ням-ням…

Издав сдавленный крик, Кристофер рванулся в сторону и ткнулся в другое мохнатое пузо. Метнулся назад, опять налетел на синюю шерстяную громаду.

– Человечек. Смешной.

– Бегает.

– Пахнет вкусно. Боится.

Спокойные и низкие голоса лохматых чудовищ раздавались со всех сторон, не оставляя сомнений – он для них добыча, деликатес. Значит, прав был неприятный мистер Андерс! И его сейчас просто сожрут?

Уилкс бросился прочь, ища укрытия в обугленных стенах часовни. Споткнулся о порог, упал, больно ударился локтями и ребрами. В дверях маячили высокие мохнатые силуэты, нужно спрятаться, но куда? Паника горячей волной захлестнула нутро.

Впереди что-то сверкнуло. Кристофер сощурился, вглядываясь в туманное свечение. У дальней стены, полускрытые аркой, выстроились в ряд огромные каменные саркофаги. У одного крышка сдвинута достаточно, чтобы пролезть в щель. Как мышь в западню, но разве у него есть выбор?

Чудища неторопливо приближались, времени на раздумья не было. Пастор быстро скользнул внутрь саркофага, сдирая ладони, задвинул над собой крышку. Мягкий светящийся туман потек снизу, заполнил саркофаг, голоса чудовищ доносились издалека, будто сквозь вату. Стало тяжело дышать, все мышцы свело. Неужели он, пытаясь спастись, попал в ловушку еще худшую? Пальцы беспомощно скользили по каменной плите.

Там были вырезаны какие-то символы. Крис узнал знак весов, похожий он видел на карте созвездий. Невольно задержался на нем, поглаживая. А потом каменный ящик задрожал – крышку пытались сдвинуть, в щель лезли острые когти. Кристофер зажмурился, повторяя: "Пожалуйста, пусть я окажусь далеко, не здесь, не здесь, не здесь!"

Свет вспыхнул ослепительно ярко, туман заполнил легкие, не давая вздохнуть. Последнее, что он видел – сияющий знак Весов, вслед за этим тьма поглотила его сознание, милосердно избавляя от мучений.

Кристоферу снился странный сон. Аловолосая женщина, невероятно прекрасная, стояла в дверном проеме, облитая ярким светом, и вглядывалась во тьму. Потом она сказала кому-то:

– Либриум призвал еще одного. Иди и впусти его…

– Да, госпожа Анна, – ответил неизвестный.

Кристофер медленно открыл глаза. Темно и холодно.

Он лежал на холодном каменном полу. Сердце колотилось от страха, сквозь треснутые очки все виделось мутным. Попытался встать на ноги, поскользнулся, стукнулся макушкой. Оказалось, о мраморную крышку саркофага, сдвинутую набок. Как же он сумел выбраться?

Преодолевая приступ паники, заглянул в каменный ящик. Там клубилась белесая дымка. Из дымки послышалось голодное урчание, мохнатая лапа царапнула когтями по стенке.

Изо всех сил Кристофер навалился на мраморную крышку. С противным скрежетом крышка ползла по шершавому камню гробницы. Слишком медленно! Он продолжал толкать, пока крышка не легла в углубления, запечатывая саркофаг. Еще некоторое время изнутри слышался скрежет и урчание, потом всё стихло.

Крис сел на пол, привалившись спиной к саркофагу. Он смертельно устал, его душу сковывал ужас. Где он? И что с ним теперь будет?

Полоса света прорезала тьму. Темные фигуры на фоне дверного проема, кажется, с факелами в руках. Его подняли, повели куда-то. Кристофер едва перебирал ногами.

– Анна… отведите меня к госпоже Анне… – бормотал он в бреду.

Что было дальше, Кристофер помнил смутно. Будто кто-то скрыл его воспоминания, наложил на них запрет. Только короткие вспышки света озаряли его память.

Вот он лежит на мягком диване, над ним склонилась аловолосая женщина, кладет на пылающий лоб прохладную ладонь и сразу унимается жар, и становится тепло и спокойно, как в детстве. Пахнет медом, малиной, мятой и еще чем-то терпким, свежим.

– Я, должно быть, умер и попал в рай. А Вы, вероятно – ангел?

Женщина смеется:

– Нет, к этим пернатым из Эдема я не имею никакого отношения!

Снова склеп. Крис в отчаянии пытается сдвинуть крышку с саркофага. Ничего не выходит. Саркофаг запечатан наглухо. Крис долго долбит камень тяжелым молотом, который почему-то находит рядом. Крышка раскалывается. Внутри – истлевший древний скелет в мантии, украшенной драгоценностями. Никакой дымки, никаких следов когтей. Обхватив голову руками, Крис падает на колени:

– Нет, не может быть! Я хочу назад! Верните меня обратно!

– Ты должен найти свое предназначение и выполнить его. Тогда Либриум тебя отпустит, – говорит госпожа Анна, наполняя чашку Кристофера чаем. – А до тех пор тебе нужно здесь освоиться.

На столе возникают толстые тома: "Новейшая энциклопедия", "Всеобщий Остийский словарь" и "История Либриума от Катастрофы до наших дней".

– Но как же я прочитаю эти книги? Вряд ли они написаны по-английски!

– Так же, как ты понимаешь меня, – смеется Анна. – Ты прекрасно говоришь на остийском, только акцент у тебя почему-то северный, как у уроженцев Нордии.

Крис читал, сидя в часовне у саркофага. Он сторожил каменный ящик, надеясь, что однажды проход снова откроется. Еду приносили от леди Анны маленькие зеленокожие существа, Анна их называла снейри. Ростом по колено Кристоферу, с большими складчатыми ушами и широким улыбчивым ртом, полным острых зубов, они обладали веселым нравом, но совершенно не умели говорить – лопотали нечто неразборчивое, однако сами прекрасно понимали человеческую речь. Он делал то, что ему велела леди Анна, изучал новый мир, но не смирился. Да и как было смириться с потерей всей привычной прежней жизни? Немыслимо… Там остались мать и сестра, друзья, прихожане в конце концов, пусть они его и не любили. Но у них просто не было шанса узнать его поближе! Если бы он тогда прислушался к их предостережениям!

Но внутренний голос говорил – нет. Ты все равно пошел бы тогда в лес. Потому что считал – так правильно. И теперь ты здесь, и вероятно, навсегда.

Проходили дни – сколько, Кристофер не мог бы сказать, спать ему почему-то совсем не хотелось, и он не спал. Вставал, чтобы размяться, выходил наружу – но вокруг был только туман, плотная непроглядная пелена.

Кристофер изучил историю нового для него мира. Если уж ему суждено здесь остаться, выбора нет, но дело было не только в этом. Природная любознательность и пытливый ум подталкивали Уилкса узнавать все больше и больше, он с жадностью проглатывал том за томом.

Теперь он помнил имена великих воинов и правителей, знаменитых ученых и писателей. Но забывал имена своих друзей из Кембриджа.

Прочел свод законов Орпейи, Хартию Вольных Земель, географию Остии – большого материка, в центре которого он находился, по словам леди Анны, но уже не мог бы сказать, сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз видел мисс Мелани.

Книги рассказали об Источниках, которые Крис понял как узлы магической силы. Весь Либриум был пронизан магией, опутан, словно грибницей. От Источников зависело здесь всё, сама земля, вода и воздух были пропитаны ею, ни один механизм не работал без магии, просто рассыпался в труху, это объясняли последствиями Катастрофы, некогда изменившей мир. Каким он был до этого, никто в точности не знал, от прежних времен мало что сохранилось.

Летосчисление велось от Точки Равновесия – момента, когда удалось укротить хаотичность магии, сконцентрировать ее в Источниках. Это было великим деянием богов, совершенным на благо людей. Теперь Кристофер Уилкс понял, почему символом этого мира были весы, леди Анна изображалась с ними и почиталась как Хранительница Равновесия. И это оказалось самым шокирующим – здесь ничего не знали о Спасителе, не почитали единого Творца, а молились собственным богам так, как это было в древние времена и в родном мире Кристофера!

Кристофер не удивился, что Флора, Цветущая – богиня природы и юности, Дающая Жизнь, считалась покровительницей целителей, природных магов и матерей.

Ее супруг, Арей Воитель, Отнимающий Жизнь – бог силы, справедливости и бесстрашия, покровительствует воинам.

Самым загадочным казался Пересмешник, Господин Дорог – покровитель актеров, авантюристов, оборотней и пиратов. Его храмом может стать любое место, где идет представление, его еще именовали Шутом и Повелителем Удачи.

Когда Кристофер сообщил леди Анне о том, что политеизм – вера тех, кто не познал истину, она улыбнулась:

– Либриумцы верят в Создателя, но не привыкли обращаться к Нему напрямую.

– А кто же тогда…вы?

– Я забочусь о Либриуме, таков мой долг и предназначение.

– А другие…боги?

– Либриум – довольно большой приход, мне было бы трудно управляться одной, без помощников. Ты тоже не справишься в одиночку. Найди тех, кто станет с тобой плечом к плечу в трудный час, Кристофер Уилкс.

– Значит, предназначение решает все?

– Нет. Все решает твой собственный выбор, запомни это. Предназначение приводит тебя на перекресток. Но в какую сторону идти – решаешь только ты.

После этого разговора в туманной пелене вокруг часовни проступили деревья, затем небольшое кладбище. Здесь были и старые покосившиеся надгробия и новые. Теперь, сколько Кристофер ни пытался вернуться в обитель леди Анны, не мог найти дороги.

По ночам он видел, как бродят над могилами бесплотные духи, проскальзывают в его часовню, кружат под сводами. В первый раз испугался, но скоро понял, что мертвым до него никакого дела нет. Зато их прозрачные тела создают приятное зеленоватое свечение, в котором видно скрытые письмена в книгах.

Кристофер изучал ритуалы, записанные таким способом. Первым был ритуал "снятия скверны" или попросту "очищения". Символ показался несложным, и Крис нацарапал его на песке обломком могильного камня, чтобы лучше запомнить.

Снейри перестали являться, а голод оказался вполне настоящим. Он вышел из часовни и оказалось, что туман отступил. За оградой кладбища Кристофер увидел дома, знакомый голос шепнул на ухо: "Мидлтон".

Мидлтон! О нем он читал. Небольшой город в центре Вольных Земель, неофициальная столица. Неофициальная, потому что никакой официальной власти здесь нет. Сами Вольные Земли разделяют границы двух больших королевств. На северо-востоке лежит Орпейя, на юго-западе Тенибросса. Королевства не раз воевали между собой, передвигали границы Вольных Земель, но те так и сохранили статус нейтральных и ни разу не были завоеваны. Книги выражались на этот счет туманно – мол, здешние аномалии слишком сильны, и контролировать их невозможно, посему от владения такими территориями больше хлопот, нежели выгод.

Городок показался Кристоферу таким знакомым, будто он бродил по его улочкам много раз. Архитектура самая обычная, двух-трехэтажные домики с остроконечными черепичными крышами.

Несмотря на знакомство с книгами, Кристофер Уилкс ступил на улицы Мидлтона с трепетом и опаской. Как его примут горожане? Что он станет делать здесь, совсем чужой, и наверняка, никому не нужный?

Он отряхнул как мог свой запылившийся сюртук, расправил плечи. Как говорила леди Анна – в какую сторону идти, решаешь только ты. Что ж, он пойдет…. На запах свежего хлеба!

Горожане пальцем в него не тыкали и враждебности не проявляли. Одежда пастора, как выяснилось, не слишком отличалась от местной моды, а потрепанных незнакомцев, тут, вероятно, видали и раньше.

Кристофер присматривался к манерам мидлтонцев, кое-что казалось непривычным, другое – в точности таким же, как в его родном городке. Пекарня же превзошла все его ожидания.

Кристофер застыл перед витриной, не в силах противиться аромату ванили, корицы и шафрана. Сначала засмотрелся на свежую сдобу – рогалики, булочки с марципаном, пирожные, а потом увидел свое отражение в стекле – волосы всклокочены, рубашка в пятнах, заляпанные грязью охотничьи сапоги…

Но в кармане сюртука нашлись монеты. Правда, шиллинг теперь выглядел странно, вместо профиля королевы – знак весов, а на реверсе надпись " 1 либр".

Кристофер купил пирожок, и смущенно улыбаясь, откланялся. Пекарь ответил учтивым наклоном головы и пожеланием приходить еще. Кристофер немного воспрял духом. Значит, мидлонцы не станут прогонять его точно бродягу. Но ведь он бродяга и есть! Без дома, средств к существованию и определенных занятий. Все его знания из прошлой жизни не имеют здесь никакой цены. А работать руками он совершенно не умеет.

Улыбка погасла, Крис побрел дальше, погружаясь в невеселые мысли. Улицы вывели его к зданию, похожему на храм. Высокий шпиль в готическом стиле, цветные витражи, высокие двустворчатые двери, особая строгость линий, свойственная храмам – невозможно ошибиться. Но отчего храм заброшен – двери закрыты и заросли плющом, покрыты пылью окна и витражи? Рядом большая площадь, полная народу, торговые ряды, не похоже на унылую окраину. В таких бойких местах храмы всегда процветают.

Кристофер подошел к широким ступеням и остановился в нерешительности. Ему хотелось войти, но вдруг на этот счет у местных жителей есть какие-то особые традиции, и его сочтут святотатцем?

– Эй, – окликнул его немолодой горожанин. – Вы новый исповедник?

– Простите? – Кристофер обернулся.

– Я говорю, вас прислали служить в храме Хранительницы? – мужчина подошел ближе. – Дело хорошее. С тех пор, как осквернили храм, у нас нет исповедника. А людям нужно где-то молиться. Если вам помощь нужна, вы только скажите.

Горожанина звали Томом. Он был плотником и жил на окраине. Том оказался разговорчивым и охотно рассказал, как мальчишка, помогавший исповеднику в храме, украл древнюю рукопись, убил своего наставника и сбежал. Оскверненный убийством храм навлек на Мидлтон гнев Хранительницы. Двери храма закрылись для всех, и отнюдь не фигурально.

– Мэр стал писать в Аурум и Сангру, просить новых исповедников в Орденах. Исповедников-то прислали, только те как ни старались, не смогли даже переступить порог храма. Помаялись в Мидлтоне, с тем и уехали.

И мидлтонцам стало совсем худо.

– С тех пор года три прошло. Куда мэр только не писал! И проклинателей-малефиков вызывал – мол, их специальность. Не хотят – боятся гнева Хранительницы. Вот и приходится ездить детей благословлять да жениться в соседний Эмсли. А заупокойные молитвы всем городом читаем, только не очень-то помогает. Призраки по ночам шастают, бывало, и мертвяки из могил вылазили.

– Мертвые выходили из могил? – Кристофер был ошеломлен.

Однако Том не видел в этом ничего необычного:

– Вот похоронила старая мельничиха мужа по осени. Вернулась домой и спать легла. А ночью просыпается и слышит – кто-то ворочается. Оборачивается, а муженек ее покойный рядом лежит! Да утром как пошел по соседям, долги старые собирать. Тут уж все скоренько на некроманта скинулись, чтоб упокоил. Эти упыри сразу цены задрали, знают, что нам без них никак. На вас теперь одна надежда, – закончил свой рассказ Том.

Молодой пастор вздохнул. Ему очень хотелось помочь горожанам, но если местные не справились, то куда уж ему, чужеземцу…

– После исповедника Кристофера никому мы не нужны, – вздохнул Том.

– Как вы сказали?

– Кристофер. Так звали убитого исповедника.

Сердце Криса бешено заколотилось. Вот оно – предназначение!

Госпожа Анна сказала – либриумцы почитают Создателя, а либриумские боги скорее хранители мира, которым поручена забота о его обитателях. Что ж, если здесь не отрицают Творца, он может быть служителем Хранительницы и продолжать молиться тому, кто создал Вселенную и все миры в ней.

Вспомнились прочитанные недавно ритуалы очищения. Так, что там? Прежде всего нужно начертать печать Равновесия.

Рядом детишки рисовали мелом на кирпичной стене человечков. Кристоферу удалось обменять кусочек мела на пирожок. Он принялся чертить знак прямо на дверях храма. Том с любопытством наблюдал за действом, не рискуя приближаться. Теперь следовало обратиться к богине.

Перед глазами возник образ аловолосой леди, но Крис попытался мысленно отстранится от него, представив ее более эфемерной, возвышенной.

Он стоял так довольно долго. Молча, с закрытыми глазами. Просил ее помощи, но никак не мог представить в образе богини. Она виделась ему такой, какую он запомнил – красивая веселая женщина с чашкой чая в руках. Разве так молятся?

Ничего не происходило. И не произойдет. Глупости это. Поверил во всякую чушь. Он ведь – не маг, не обладает силой, даже не был рожден в Либриуме. Снова гордыня и тщеславие. Снова решил, что справится с тем, с чем не смогли совладать остальные. Не стоило даже пытаться.

Вдруг он ощутил прилив крови к щекам и ушам, будто от сильного смущения, а еще сильно запахло травами, малиной, медом, от этого ужасно чесалось в носу. Крис не удержался и неприлично громко чихнул.

Печать тут же наполнилась белым сиянием, оно медленно поднялось вверх, окутало весь храм.

Просияли цветные витражи, со стен исчез мох и плющ, мягко распахнулись двери. Веселым звоном колокол возвестил о благословении Хранительницы.

Кристоферу показалось, что в перекатах колокольного звона он слышит женский смех.

– Значит вот оно, мое предназначение, – Кристофер изумленно потряс головой. – Однако, интересные у вас знаки, леди Анна.