Охотник за воспоминаниями

ГЛАВА 14. Серебряная Волчица

Впервые Кристофер Уилкс понял, каково это – быть под подозрением. Казалось, за каждым его вздохом следят строгие глаза капитана Ранкора и рыцарь только и ждет, когда самопровозглашенный исповедник совершит какую-нибудь непростительную ошибку.

Отношения с посланниками Ордена Меча и Розы сразу сложились напряженные, а побег Ника Костли стал настоящей катастрофой.

Господа Ранкор и Даррис допрашивали его об истории с проклятием Грязного Ганса подробно и недоверчиво, будто он лично выпустил опасного преступника на волю.

Кристофера заставили дословно описать как удалось отменить проклятие, и даже повторить дважды формулу, вписанную им в печать. Особенное внимание рыцари уделили способу, которым мидлтонский исповедник наполнял печати и даже попросили продемонстрировать. Капитан Ранкор хмуро пронаблюдал и не сказал ни слова.

Крис чувствовал себя двоечником, списавшим домашнюю работу. Даже в храме он больше не оставался один, с ним постоянно находился кто-то из рыцарей или их свиты.

Глухое раздражение копилось у Кристофера в груди, но он не давал ему воли. В конце концов, у него есть прихожане, и что бы ни подозревали люди Ордена, мидлтонцы со своими нуждами шли именно к нему, Пастору Кристоферу!

– Добрый день, отец Кристофер! – Летта Фледерс впорхнула в храм, на ходу доедая сладкую булочку. – Поздравьте меня. Я выхожу замуж!

– Поздравляю, мисс Фледерс, – учтиво улыбнулся ей Кристофер. Хотя бы в присутствии прихожан рыцари вели себя с ним вежливо, но о былой непринужденности в общении с паствой не могло быть и речи. – Кто же ваш счастливый избранник?

Летта округлила глаза и таинственным шепотом произнесла:

– Это секрет. Но вам я скажу, – девушка прижала пальчик к губам и прошептала. – Клайв Хоук!

– И давно вы решили пожениться? – спросил Крис насторожено. Ему была известна история вражды Хоуков и Фледерсов.

– Вчера, – просияла Летта. – Это случилось на маскараде. Мы полюбили друг друга с первого взгляда. Клайв сделал мне предложение сразу после полуночи. Романтично, правда?

– Весьма, – сдержано ответил Кристофер. – И как скоро вы желаете вступить в брак?

– Как можно скорее, до конца Листопада. Терпеть не могу зимнюю слякоть, – передернула плечиками мисс Фледерс. – Да и чего тянуть? Мы с Клайвом обожаем друг друга.

– Но почему же господин Хоук не пришел вместе с вами?

– Мы не успели обсудить детали на балу, но я не хочу ждать. И почему бы ему не согласиться с той датой, которая меня устроит? И потом, мы пока не говорили родным о наших чувствах, – небольшое облачко набежало на лоб Летты. – Эта семейная вражда, знаете ли. Лучше будет, если они узнают обо всем после свадьбы.

– Летта, – осторожно начал Кристофер, тщательно подбирая слова. – Выйти замуж – серьезный шаг для юной леди…

Закончить он не успел. Капитан Тресс Ранкор поднялся со скамьи и угрожающе навис над Леттой.

– Вступление в брак – это не выбор нового платья, барышня. Мужей не меняют, как перчатки. И нужно понимать ответственность перед своей семьей и перед самой собой. Едва ли боги благословят союз столь поспешный и легкомысленный. Я думаю, что родным вашего избранника и вашим следует узнать о подобном намерении их детей.

Летта опешила, услышав отповедь рыцаря.

– Мы уже не дети! – вспыхнула она. – Мы имеем право сами решать свою судьбу.

– Когда речь заходит о праве решать свою судьбу, следует помнить о цене, которую каждый из нас платит за свои ошибки, – угрюмо ответил рыцарь. – Идите домой, барышня, и расскажите все вашей матери. А жениху следовало бы спросить совета у отца.

Летта хватала воздух ртом, не находя, что сказать, потом топнула ножкой и выбежала прочь из храма.

Кристофер вздохнул. Да, он и сам был не в восторге от этой истории с мидлтонскими Монтекки и Капулетти и, конечно, попытался бы вразумить Летту. Но, в отличие от господина Ранкора, так бесцеремонно вмешавшегося в разговор, он сделал бы это осторожнее и мягче. А после такого резкого отпора Летта может просто сбежать с возлюбленным, и чем это кончится?

Кроме того, Криса уязвляло, как надменно держится рыцарь, словно он здесь – высшая власть, а Кристофер – никто. Впрочем, может, это и в самом деле так?

Нужно срочно полистать справочники, вероятно, придется проводить брачную церемонию, а это очень сложный обряд. До сих пор нареканий у горожан к его обрядам не было, но кто знает, что скажут рыцари?

По гладким ступеням храма поднялся, придерживая длинный меч, лейтенант Генри Даррис, за ним следовал худощавый мужчина средних лет с холеной острой бородкой и цепким взглядом – орденский искусник. В отличие от рыцарей, носивших традиционные белые плащи и котты, подпоясанные золотыми поясами, искусник одевался по последней орпейской моде: подбитое бобровым мехом длинное пальто поверх черного сюртука, тонкая полоска золотого шитья по краю воротника, на узкой груди – массивный медальон с большим красным кристаллом. Многочисленные перстни с камнями разной величины отягощали худые длинные пальцы. Когда Кристофер смотрел на сэра Эйвери сквозь стекла очков, то отчетливо видел темное облако, колебавшееся за его спиной – искусник был малефиком, мастером, использующим маледикцию, или попросту говоря – специалистом по проклятиям.

– Что удалось выяснить, Генри? – спросил второго рыцаря капитан Ранкор.

– Из этого сарая, который они зовут тюрьмой, может выбраться даже слепой хромоногий гоблин. Оба тюремщика в ту ночь несли вахту в трактире. Они бы еще неделю не знали, что их подопечный в бегах, не явись мы на него взглянуть, – насмешливо прогремел Генри.

– Что ты скажешь, Эйвери? Удались найти какие-нибудь зацепки? Выбрался узник сам или ему помогали?

Малефик бросил на Криса быстрый взгляд и заговорил манерно растягивая слова:

– Определенно помогали. Может тюрьма и сарай, как сказал сэр Даррис, но защита там была, и лучше чем я ожидал. Следы маледикции очевидны, из чего следует – там использовали нечто чрезвычайно опасное.

Искусник выразительно посмотрел на Ранкора, Кристоферу показалось, между ними идет некий беззвучный диалог. Он почувствовал себя хуже некуда. Его явно подозревают.

– У тебя, исповедник, есть какие-нибудь соображения? – спросил лейтенант Даррис.

– В городе у Костли сторонников не было. Но он упоминал о своем господине, который придет за ним.

Рыцари заинтересовались и Крис пересказал им все, что помнил. О видении он не упомянул, оно было не понятно даже ему самому.

– Нужно переговорить с рейнджерами, – Ранкор направился к выходу. – А тебе, исповедник, в эти тяжелые времена лучше не покидать храм и возносить мольбы Хранительнице. Если прихожане шепнут тебе что-нибудь стоящее – дай знать.

Молодому розовощекому оруженосцу Седрику Эсмонду велели оставаться в храме. Тот горячо пообещал, что не отойдет от Кристофера ни на шаг.

Итак, к нему открыто приставляют соглядатая.

– В каком городе ты обучался? – сразу спросил Седрик. – У тебя столичные манеры, а выговор как в северных княжествах.

Значит, хотят выяснить, кто он и откуда. Пришлось воспользоваться подсказанной рейнджерами историей о потере памяти. Юный оруженосец пришел в восторг:

– Послушай, но это потрясающе! Я слышал о тех, кому удалили воспоминания, но никогда не встречал! Это очень редкий случай, чтоб после такого остаться в своем уме. Вот почему ты с печатями так странно работаешь! Неужели совсем ничего не помнишь из прошлой жизни?

– Почти, – осторожно ответил Крис.

– Вот так приключение! – юноша смотрел на Кристофера как на чудо, даже стало неловко. – А в моей жизни ничего такого интересного не было. Учился в Роксбридже, путь Меча выбрал. Мне повезло, сэр Ранкор заметил меня, научил боевой магии и сделал своим оруженосцем. Я славлю Шута за эту удачу и за то, что привел меня сюда. Мечта любого рыцаря – посетить Вольные Земли, где так близка божественная воля и благодать. Я смогу исполнить свой обет и принести славу Ордену!

Седрик коснулся черно-белой ленты, обвязанной вокруг его рукава.

Он рассказал Кристоферу, что лента – символ его обета. Седрик поклялся найти истинный Храм Хранительницы, скрытый ото всех. В этом месте она является людям, как явилась когда-то древним королям Алану Великому и Луизе Сангрийской. Изначально, оба рыцарских ордена были созданы для поисков храма. Но прошло много веков, а никому так и не удавалось отыскать скрытое место и поиски стали просто легендой, вехой в истории орденов. Рыцари сделались защитниками для слабых, проводниками божественной воли и опорой королевской власти.

Орден в Тениброссе обрел дар Воителя – Алую Чашу, но вскоре лишился ее и теперь орден Алой Чаши оставил поиски храма, пытаясь вернуть утраченное сокровище.

Орпейский Орден был благословлен даром иной богини. Во время страшной эпидемии, поразившей жителей Орпейи, Цветущая подарила рыцарям красный цветок, сок которого помог победить болезнь. С тех пор этот цветок стал эмблемой ордена, занявшегося исцелением и просвещением.

Ордена открывают школы, где обучают детей всех сословий, в университетах готовят будущих имперов, искусников и мечников. В госпиталях и лечебницах они побеждают болезни тела, проповедями искореняют болезни души, а мечом врачуют опаснейшую болезнь общества – несправедливость.

Седрик говорил горячо и порывисто, в его искренности трудно было усомниться, и Кристофер невольно проникся к нему симпатией, хотя и понимал – Седрик доложит рыцарям все, что узнает об исповеднике.

– Но может быть, именно мне выпал шанс притворить легенду в жизнь, – горячо изрек Седрик, в десятый раз обходя по кругу статую Хранительницы на площади.

– Я уверен, здесь должен быть какой-то знак, – он ощупал подол мраморного платья, скользнул ладонями по гладкому серому камню и вдруг отпрянул. Щеки юноши загорелись красным, на них проступали следы от пощечин. Он прижал ладонь к лицу: – Что это? Божественный знак?

– Безусловно, – с улыбкой подтвердил Кристофер. – Леди Анна только что надавала тебе пощечин, притом собственноручно. И поделом, ни одна дама не потерпит такого вольного обращения!

– Ты называешь Хранительницу "леди Анна", как в старину, – удивился Седрик, потирая щеку. – Скажи, неужели ты…ты видел ее?!

– Встретить леди Анну может только тот, кого она сама пожелает видеть. Но чтобы получить благословение Хранительницы, не обязательно искать путь к ее храму. Она являет свою милость всем, кто об этом просит.

Однако умерить пыл юного оруженосца не получилось. Седрик неотрывно смотрел на статую, будто она вот-вот оживет.

– Я понимаю, ты не можешь сказать открыто, о таком не говорят, но я найду способ показать Хранительнице…леди Анне, что я предан ей всей душой и телом, и готов отдать жизнь за встречу с ней!

– Но зачем? – изумился Кристофер.

Подобную экзальтацию он еще не встречал, разве что в легендах о Короле Артуре так же истово рыцари были преданы идее найти Святой Грааль.

Седрик стал постоянным спутником Кристофера, и скоро пастор даже привык, что за ним повсюду следует этот высокий улыбчивый юноша. Мидлтонцы относились к оруженосцу с симпатией, особенно девушки. Но Седрик, кажется, не понимал истинной подоплеки такого внимания к своей персоне.

– Какие мидлтонцы приветливые и гостеприимные, – говорил он.

Кристофер с ним не спорил.

Настроения в Мидлтоне Кристоферу не нравились, с каждым днем напряжение в городе возрастало. Жители громко обсуждали драку с вольфом на маскараде, неприязнь к лесным обитателям усиливалась. Кристофер опасался за Эви и ее детей. Они с Седриком навестили магизинчик с рыболовными снастями, над которым жила семья вервольфа Зигварда. Магазин принадлежал отцу Эви, но сейчас Герг Диас уехал по торговым делам и за прилавком стояла его дочь. Двое старших мальчишек играли во дворе в рейнджеров, скакали верхом на палочках, увенчанных искусно вырезанной из орешника головой виверны. Они размахивали деревянными мечами и задорно кричали.

Эви приходу Кристофера не обрадовалась. Смотрела насторожено, отвечала скупыми короткими фразами. Нет, она не боится. Из города уезжать не станет. Здесь ее дом, а у Зигварда хватит сил, чтобы защитить жену и детей.

Кристоферу не хотелось пугать Эви, но он боялся, что она недооценивает размер истинной опасности. Он мягко убеждал ее воспользоваться защитой храма, но Эви будто не желала его слышать.

– Мои дети – такие же мидлтонцы, как и все другие, почему я должна прятать их от людей? – с вызовом спросила она.

Дети увлеченно играли у входа в лавку, не обращая внимания на то, как некоторые прохожие обходят их с брезгливым выражением, будто могут запачкаться.

– Сдавайся! – закричал старший мальчуган, приставив меч к груди младшего.

Седрик принялся показывать детям, как правильно держать меч, те с удовольствием повторяли движения, которым их учил оруженосец.

Кристофер взглянул на мальчиков через открытую дверь. Над их головами серебрилась морда большого волка. Видение было очень ярким.

– Серебряный волк, – проговорил удивленно Кристофер, снял и протер очки, снова посмотрел. Но видение уже исчезло. – Что бы это могло значить, Эви? Я видел с мальчиками серебряного волка!

Эви побледнела.

– Волчица…Это Серебряная Волчица.

Кристофер попытался расспросить Эви, но та сделалась совершенно неприветливой.

– Вы будете что-нибудь покупать? Нет? Тогда извините, у меня много дел, исповедник.

Кристофер и оруженосец ушли.

Вскоре, шатаясь и путаясь в ногах, перед лавкой прошаркал Роб Каллиган. Он шел с открытой бутылкой в руках, рискуя в любой момент расплескать содержимое и что-то бормотал себе под нос. Дорогу ему преградили сцепившиеся своими игрушечными вивернами сыновья Эви.

– А ну прочь, волчье отродье, – рявкнул Каллиган.

Он пошатнулся и плеснул из бутылки прямо детям в лица.

– Мальчики, немедленно домой! – раздался голос Эви. – А тебе, Роб, здесь делать нечего. Уходи!

Мальчишки, расцепив свои игрушки, побежали к матери. А Каллиган нагнулся и поднял с земли резной остроконечный треугольник на льняном шнурке – символ Воителя, потерянный младшим сыном Эви во время игры с братом. Каллиган бросил на дом Диасов мрачный взгляд.

– Веселого вам полнолуния!

Зигварду после драки с Каллиганом запретили оставаться в городе после заката на время полнолуния. Какая глупость! Зачем запирать себя в тесных стенах, когда луна зовет на охоту? Ему было наплевать на ядовитые взгляды и шепот горожан – он был горд, что третий сын встретит свое первое полнолуние в стае. Его мальчики вырастут сильными крепкими волками, ничем не хуже, а даже лучше обычных волчат, у кого оба родителя из стаи. Вместо матери маленького Давена введет в стаю Сиг, сестра Зигварда. Она забрала малыша сегодня утром, чтобы подготовить.

Не все горожане косятся на волков, у него хватало друзей в Мидлтоне, они обещали приглядывать за Эвитой и малышами, пока он будет на охоте. Сейчас Зигвард был у Мазевичей, они всегда покупали у него куропаток и другую мелкую дичь. Он откладывал деньги, и теперь хватит, чтобы свозить семью в Сангру, они давно мечтали прокатиться на Пифоне.

Сейчас он зайдет к Эви, успокоит, она очень нервничает, исповедник напугал ее своими намеками, а мерзавец Каллиган извел нападками.

А после – в лес, сегодня все волки отправятся на охоту. От нетерпения Зигвард ускорил шаг и почти бежал.

– Куда торопишься, серый? На луну повыть охота?

Зигвард даже не обернулся на окрик Каллигана, пусть себе этот шелудивый пес лает. Сейчас не до него. Стая ждет…

– Зря ты оставил своих щенков без присмотра. Они так скулили и звали папочку, когда я надевал на них собачьи ошейники.

Каллиган стоял, освещенный фонарем за забором соседнего ранчо, его пропитое лицо перекосила самодовольная ухмылка. Зигвард остановился, и Каллиган что-то бросил ему под ноги:

– Лови, папашка.

В дорожную пыль упал вырезанный из дерева треугольник на льняном шнурке. Вольф похолодел. Он сам вырезал этот символ на посвящение Рована, среднего сына. Глаза Зигварда зажглись желтыми огнями и он бросился к Каллигану, раздираемый желанием растерзать негодяя на месте.

– Тронешь меня – твоим щенкам не поздоровится, – выкрикнул Каллиган, вжимаясь спиной в забор.

Зигвард навис над ним, схватил за отвороты грязной куртки.

– Где они? Говори!

– У моего помощника, – уклончиво проговорил Каллиган. – И он спустит на них всю свору волкодавов, если я не вернусь в назначенное время целым и невредимым. Так что молчи и слушай. Если хочешь получить своих щенков живыми, сделаешь как я скажу. Потом забирай свою ораву и уходи из города.

Зигвард молчал, едва сдерживая рычание. Только бы не перекинуться прямо сейчас! Тогда от Каллигана через миг останутся одни клочки, а рисковать сыновьями Зигвард не мог.

– Что тебе нужно? – выдавил вольф сквозь зубы.

– Нападешь на исповедника.

Зигвард ощетинился:

– Я не стану делать этого!

– Выбирай, кому жить – исповеднику или твоим сыновьям. Я буду наблюдать за тобой. Советую поторопиться, мои собаки привыкли убивать волков, не знаю, как долго мы их сможем удерживать.

Зигвард зарычал, разрываясь между желанием свернуть шею мерзкому пьянице и страхом за сыновей.

Орденский писец Маркус, грузный мужчина, одетый в балахон непонятного цвета и потрепанный плащ только что вернулся из трактира, прихватив с собой пару бутылок эля и уселся на ступенях храма. Кристофер с интересом наблюдал, как писец разложил на ступенях свой деревянный ящик и извлек оттуда небольшой железный цилиндр, исписанный странными символами. Оказалось, цилиндр состоял из нескольких колец. Кольца вращались, образуя различные комбинации знаков. Маркус собрал нужную комбинацию и коническая крышка странного приспособления открылась, писец вынул оттуда свиток и разложил на крышке ящика.

Дальше он сделал нечто, по мнению Криса совсем удивительное – вылил на чистую бумагу чернила из пузырька. Маркус наблюдал, как расползается по бумаге чернильное пятно и беззвучно шевелил губами. Прошло несколько мгновений и чернильные пятна стали распадаться, превращаясь в строки, а потом – в слова. Крис еще никогда не видел такого странного способа письма.

– Ну, чего глазеешь, очкарик? – не оборачиваясь, окликнул его Маркус. – Ранкор говорил, у тебя проблемы с печатями. Все делаешь сбоку и поперек, приток силы налаживать не умеешь.

Крис промолчал.

– Гляди-ка, – писец приложился к бутылке и начертил толстым пальцем прямо в воздухе сияющий круг. – Сначала уразумей, чего хочешь, затем форму выбери, а потом заставь ее работать. В Вольных Землях все легче – сила в воздухе разлита, источников искать не надо. Чувствуешь силу? Она как океан вокруг тебя. Так вот тебе надобно из этого океана шланг протянуть, чтоб твоя конструкция из него наполнялась, понимаешь?

Крис не совсем понимал, он больше полагался на ощущения. Теперь, когда Маркус растолковал ему, он наконец понял, что все время ощущал вокруг присутствие силы, но не осознавал этого. Он подобрал оставленный детьми у порога кусок цветного мела и создал простой контур, мысленно протянул к нему тонкую ниточку из огромной сверкающей паутины, которая опутывала все вокруг, стоило только закрыть глаза и настроиться на восприятие этого слоя реальности.

– Вот, работает, и не надо изобретать колесо, – ухмыльнулся писец и снова приложился к бутылке. – Благодарностей не нужно. Лучше скажи, где тут вкусно кормят? В "Веселом пигбое" отвратительное жаркое. А эль отменный.

За такие уроки Кристофер был готов водить Маркуса по всем окрестным трактирам!

– Пойдемте к мадам Пеппер, тут, за углом. У нее потрясающее рагу из индейки, и лучшая картофельная запеканка во всем Мидлтоне, а рулетики с ветчиной…

– Хватит болтать языком, парень, у меня от этого списка уже в животе бездонный колодец образовался! Веди меня скорее к этой замечательной женщине, да благословят боги ее заведение!

Теперь Крис понимал, как много он упустил в своем обучении. Марк рассказывал о библиотеке Ордена, лучшей, по его словам, во всем Либриуме. Там были собраны знания самых выдающихся умов со времен Катастрофы. У Кристофера загорелся взгляд. Вот если бы ему побывать там, хотя бы разок!

– Езжай с нами, – предложил Марк. – Я тебе такие рукописи подберу – больше нигде не найдешь!

Крис думал об этом по дороге домой.

Стемнело рано и уже зажигались желтые фонари, моросил неприятный дождик. С одной стороны Крису так хотелось посетить это святилище знаний, с другой – разве может он покинуть Мидлтон? На кого он оставит храм, своих прихожан? Нет, невозможно! Но что, если бы…

Громкий волчий вой разнесся над улицей. Кристофер ускорил шаг. Он шел один, Седрик задержался, загоревшись новой идеей искать знаки, что укажут путь к Хранительнице, на северной стене часовни. Там и в самом деле настенная роспись напоминала запутанный лабиринт, наполненный символами и непонятными рисунками.

Вой повторился и на дорогу выпрыгнул крупный серый волк. Кристофер остановился.

Он еще никогда не видел оборотня в волчьей ипостаси и надо признать, зрелище было пугающим.

Ничего антропоморфного в огромном, по пояс человеку звере не было. Дикая первобытная сила, исходившая от него, буквально пригвождала к месту.

Волк припал на передние лапы и тихо зарычал. Крис медленно попятился назад. Он понимал, что убежать от волка не сможет и лихорадочно пытался придумать, что же делать.

Волк снова зарычал и прыгнул на Кристофера, повалил на землю и навис над ним неотвратимой серой грудой, обдал горячим дыханием из оскаленной пасти. Крис понял, что просто не успеет ничего сделать. Эти зубы легко перекусят шею, а острые когти выпотрошат, словно мягкую игрушку. Но волк почему-то не спешил нападать, только злобно рычал.

Вдруг земля сотряслась, камни из дорожки взлетели вверх и ударили в волка крупным градом, сбивая его с ног. Кристофер откатился в сторону, прикрываясь от камней, но каким-то чудом в него попадала только мелкая земляная пыль. Волк, раздраженно ворча, поднялся, но земля под ним просела, накренилась, зверь заскреб когтями по камням, съезжая в стремительно расширяющуюся трещину, однако сумел извернуться и выскочил наверх.

– Берегись, Кристофер! – крикнул Седрик.

Он протянул Крису руку и помог подняться, не сводя глаз с волка.

Зверь бросился к ним.

Седрик выбросил вперед руку, сделал резкое движение пальцами.

Земля под лапами оборотня вспучилась, стала вязкой, как жидкая грязь, волк начал тонуть в этом внезапно открывшемся посреди улицы болоте. Он бился и рычал, по грудь увязая в густом земляном месиве.

– Вот так, – Седрик облегченно выдохнул. – Ты в порядке, исповедник?

Крис кивнул, потрясенный:

– Да, я цел, благодарю. Как ты это сделал?

– Умею работать с землей немного, – скромно ответил оруженосец. – Сэр Ранкор научил нескольким полезным приемам. Не стоит благодарить, я едва не провалил поручение капитана. Если бы я не смог защитить тебя… ох, гремлин!

Пока Седрик отвлекся и ослабил контроль, волку удалось выкарабкаться, но снова нападать он не стал – скрылся в проулке.

Крис заметил в окнах соседних домов испуганные лица. Если горожане видели, как волк напал на него, начнется паника или травля. А скорее всего, и то и другое разом.

Эви укладывала сыновей спать, мальчишки как обычно отказывались засыпать без сказки.

Она присела на край кровати старшего, провела ладонью по светлым кудряшкам… От него пахло лесными травами с которыми Эви обычно купала малышей, но к обычному аромату примешивалось что-то горькое, тревожное. Знакомый запах, однако Эви не могла вспомнить…

– Хорошо, будет вам сказка.

– А про кого?

– Про людей и про волков. Слушайте.

В давние времена стояла деревня на краю леса. Жили там простые люди, питались тем, чем лес был богат – ягодами, грибами, плодами, медом и дичью.

Шли годы, деревня разрасталась, людей все прибавлялось, а сил у леса все убывало. Однажды вышел к людям лесной дух в образе старца. Лицо сморщенное, как кора дуба, в глазах – синева чистых лесных озер. Борода мхом поросла, а плечи укрыл плащ из листвы. В руках держал старец вместо посоха цветущую ветвь.

– Хватит вам, сыны и дочери людские, лес обирать, – молвил лесной дух. – Так все зверье погубите, все деревья да кусты уничтожите, самим кормиться будет нечем.

– Не хотим мы лес губить, да что делать? Не с голоду же помирать, – ответили люди. – Давай с тобой, дух, уговор составим – сколько и когда можно нам от леса угощений брать, чтоб и самим прокормиться, и тебя не обидеть. Уж придумай свою меру да отмеряй.

Почесал старец густую бороду и ответил:

– Вот что, пришлю я вам четырех волков. Вы их приютите и пусть они поживут у вас сколько надобно. Они вам принесут лесную мудрость.

Развеяло старца по ветру листвой зеленой. А люди стали ждать лесных гостей, да те не торопились.

Раз поутру детвора выловила в ручье серого волчонка. Принесли его в дом, обогрели, накормили. Смотрят – глазки у него ясные, сверкают. В тот день холодные северные ветры ушли и подуло с юга теплом. Птицы запели на деревьях весело и задорно.

Вдруг волчонок завертелся, закашлялся. Смотрят люди – что-то в зубах у него застряло. Выплюнул зверь на землю семена. Где семена упали – там деревья проросли и распустились цветами.

После выбежал волчонок в поле, снова выплюнул горку семян, сгреб оттуда небольшую кучку и лапкой в землю зарыл. Люди посмотрели, и тоже зарыли остальные семена в землю.

Потекли ручьи, налились водами реки, распустились травы. Солнце стало ярче, дни длиннее. Дивились люди волшебному зверю.

А на исходе третьей луны сбежал серый волчонок обратно в лес и больше его не видали.

Не прошло и пары дней, как ребята нашли запутавшегося в кустах молодого волка. Шерсть его была рыжеватой с золотистым отливом, а глаза зелены, как изумруды.

Как пришел волк в деревню, отцвели цветы и стали появляться первые плоды. Взошли ростки на поле, а рыбы в реках стало видимо-невидимо и сладкого меда в ульях. Радовались люди, веселись. Ели досыта, танцевали до упаду. А как прошло три луны, рыжий волк исчез.

На смену ему пришла из леса бурая волчица, несла она в зубах ветвь красных ягод. Было людям не до праздных забав – собирали урожай, да в лес ходили за грибами и дичь стрелять. Дни стали убывать, снова подули северные ветры. Облетела листва, улетели певчие птицы. Небо стало серым, как глаза бурой волчицы. А когда посыпало землю первым снегом, ушла бурая волчица обратно в лес.

И вышел из чащи последний белый старый волк. Шел он прихрамывая и в дома людские не входил. Бродил снаружи да завывал вместе с вьюгой и метелью. Прятались люди по своим домам, только охотники ходили в лес за пушным зверьем да смелые рыбаки ловили подо льдом рыбу. Начисто вымел землю снегопад, стер все старое, чтобы поверх новое легло ярким узором.

Так с тех пор и повелось – приходят к людям четыре волка каждый своим чередом, со своими дарами. Серый волчонок – с цветущей надеждой, рыжий волк со знойным весельем, бурая волчица с угощением и старый белый волк все дары их забирает, чтоб потом началось все заново.

Таков договор у людей с природой, чтоб знали меру да помнили, что изобилие не бесконечно.

Когда Эви закончила, сыновья уже крепко спали. Странно. Хоть мальчишки и бегали весь день, но никогда еще они не засыпали так быстро. И дыхание у них неровное, и ладошки холодные. И этот запах…

Она вдруг все поняла и в отчаянии застонала, заламывая руки.

Беладонна, полынь, живянка, волчьи ягоды, белый папоротник… Этот отвар называют "Волчье зелье", он заставляет волка быстрее превращаться. Хорошая помощь больным взрослым оборотням. Но для ее сыновей-полукровок, которые еще слишком малы, чтобы пережить обращение, это – смертельный яд!

Зелье вступило в силу и человеческое в них уже спит крепким сном, стоит только луне показаться из-за туч и зверь вырвется наружу. Эви понимала еще одну ужасную вещь – спасения от этого снадобья нет.

Кто мог сотворить такое? Только Каллиган! Он что-то плеснул на мальчиков, пока те играли! Если бы она только поняла это сразу!

Рыдание волной подкатило к горлу.

Нет, она не будет стоять здесь, рыдать, обнимать своих мальчиков и проклинать Каллигана. Как мать в свое время вырвала ее из лап смерти, так и она отдаст последнее, что имеет. Как кстати помянул исповедник Серебряную Волчицу! Может, Эви и не вспомнила бы о ней сейчас без этой подсказки…

Женщина поискала глазами что-нибудь острое. Бежать на кухню за ножом нет времени, в любой миг лунный свет коснется детей и будет поздно!

Эви выдернула гребень из волос, костяными зубцами рванула кожу на запястье. Не получается! Еще, еще, пока кровь не выступила на белой коже, не закапала медленно на пол.

Обмакивая пальцы в красное, торопливо стала рисовать на полу между кроватками печать, заключенную в круг. В полнолуние Она должна услышать, должна придти на зов!

– Сантита, молю тебя, приди, возьми мою кровь, – шептала Эви. – Сантита, умоляю, услышь меня!

К этому средству обращаются те, кто отчаялся искать помощи и защиты у богов. Ведь плата непомерно высока. Боги отступятся от того, кто рискнул призвать Санта Муэрте в мир, дать ей свою кровь. Но если она услышит твой зов, если придет, в ее силах проявить милость и вернуть жизнь даже мертвому. Ведь она сама и есть Смерть.

Лунный луч пробился сквозь занавеску и освещал кровавый круг на полу. Эви стояла на коленях, ее кровь наполняла печать, линии становились все четче, напитывались силой, начинали светиться ровным серебристым светом. Голова у Эви кружилась, перед глазами плыли странные образы. Казалось, кто-то спускается по лунной дорожке вниз. Окутанная лунным сиянием Серебряная Волчица грациозно переступала длинными лапами. Ее глаза сверкали, словно звезды. Волчица остановилась над крышей соседнего дома и молча посмотрела на Эви.

– Ла Муэртэ Сангриента, – прошептала Эви, – ты явилась мне! Прими мою кровь и мою жизнь в обмен на жизни моих сыновей!

Волчица посмотрела на спящих детей и кивнула. Потом развернулась и стала подниматься вверх по лунному лучу. А луч удлинился, упал в окно, прямо к ногам Эвиты. Дети вдруг открыли глаза и протянули к матери руки. Эви крепко обняла сыновей, прижала к себе. Ей больше не было страшно или грустно. Она ощутила блаженство и покой. Ее мальчики рядом, они живы и с ними все будет хорошо. Эви почувствовала невероятную легкость в теле. Держа сыновей за руки, она взмыла вверх и они пошли следом за Серебряной Волчицей по длинной лунной дороге.

Перепачканный грязью волк промчался по темным закоулкам, прячась от света и людских глаз. Он проскользнул через сад к рыболовецкой лавке, запрыгнул в приоткрытое окно, помчался по лестнице наверх, к жилым комнатам, уже на последних ступенях принимая человеческий облик. Спальня жены была пуста, а дверь в детскую приоткрыта. Какая-то страшная, глухая тишина наполняла дом.

Зигвард распахнул дверь и ворвался в детскую. Обе кроватки пусты, простыни смяты и пахнет "Волчьим зельем". Он не сразу понял, что это за бледный силуэт на полу у кроватки. Перед глазами плыли пятна и никак не могли сложиться в бледное лицо Эви с умиротворенной улыбкой на бескровных губах.

Страшный крик, переходящий в вой, пронесся над спящим городом. Полная луна сияла в небе.

Серый волк выскочил из дома и помчался по следу. Он чуял запах Каллигана, свежие следы вели прочь из города, в леса. Волк бежал, ведомый злобой, отчаянием и безумием прямо в приготовленные для него сети…