Охотник на творцов

Глава 15. Или о том, почему важно признавать ошибки? (Часть 2)

Десять минут спустя мы стояли в гараже… вернее, в одном из нескольких подземных паркингов больницы. Было решено для отвлечения внимания отправить в путь не только вертолёт, но и несколько групп на машинах — они должны были охранять сильно бронированный транспорт, управляемый дистанционно. Пока они кружат по городу, создают видимость отпора, у нас будет время отступить, а пожертвовать бронированной приманкой без начинки — не жалко.

При этом один из отрядов, усиленный, уже сейчас пытался выйти на связь с Артефактором, и выманить последнего на данные флешки. А если повезёт, так и отследить его убежище. Плана я не знал, но очень надеялся, что для столь самоубийственной миссии он есть. Там, в отличие от меня, адекватные и сильные Редакторы.

А мы с Надей шли с двух сторон от настоятеля вслед за Шуруповым и проекцией Шефа. К счастью, Надя не потащила с нами монструозного котёнка, оставив его на время у кого-то из коллег. Несмотря на то, что мы уже всё обсудили, моё демоническое начальство продолжало нас сопровождать и порыкивать:

— Повторяю, Кугтыматов, минимум инициативы! Едете до самого монастыря, никуда не сворачиваете. Нет времени чинить наруч, посему пусть Надя отчитывается каждые десять минут. Дронов мы за вами отправлять не будем, чтобы не демаскировать, но постараемся отслеживать обстановку и прикрывать.

— Шеф, не переживайте! Не первый раз мир спасаем! — максимально залихватски ухмыльнулся я, хотя такой легкости не чувствовал.

Шеф хотел что-то сказать, но его отвлекли в реальности-кабинете. Вместо этого с ядовитой доброжелательностью высказался Шурупов:

— То-то я гляжу, после тебя грязи, как после Армагеддона, — и кивнул на одну из машин скорой помощи. Самая стандартная, бело-красная с ярким крестом и воняющая бензином пополам с медикаментами. — Ваш транспорт. Нам его выделили под кучу условий. Если хоть поцарапаешь, будешь выкупать за свой счёт!

Я на это лишь отмахнулся. Прощаться я не видел смысла, командировка на пару-тройку дней, не больше, лишь кивнул Шефу… и нахмурился. Глаза Шефа бегали, считывая информацию с далёкого экрана. И чем дольше он читал, тем больше мрачнело его лицо. Мне даже показалось, от голограммы пошёл жар, когда начальник рублено заговорил:

— Умники прислали данные по анализу рукописи. Они сумели найти фрагменты текста, которые написал соавтор и соотнесли их с нашей базой данных книг. Это заняло время, но мы нашли соавтора девушки!

— Великолепно, — я нетерпеливо заёрзал на месте. — Если мы знаем его личность и начальную историю, то не составит труда обезвредить его талант Артефактора!

— Всё не так просто, — тяжёлый взгляд Шефа заставил меня умолкнуть. — У соавтора всего две истории, и они не связаны с талантом Артефактора. И эти истории: Несуществующий и Воплощенный — твои истории Кугтыматов.

Я на миг замер в недоумении. А затем захохотал, схватившись за живот. Чуть не свалился. Вот ни за что не подумал бы, что Шеф умеет шутить, причём так неожиданно! Это же надо додуматься до подобного, да ещё и мимикой всё отыграть…

Вот только почему настоятель и Надя медленно отходят в сторону, а Шурупов выхватил из своего старомодного наряда современный полуавтоматический пистолет, который стрелял не пулями, а металлическими иглами, что разгонялись электромагнитами. Усовершенствованная и компактная версия табельных винтовок со снотворным — игла хоть и мала, но, пробив кожу и войдя в плоть, выпускает убойную дозу снотворного… если в режиме оглушения. В боевом режиме едва уловимые для взгляда снаряды пробивали человека насквозь! Это очень опасная пукалка, в обойму помещалась почти сотня снарядов.

Смех стих. Я утёр слёзы, а Шурупув на это чуть дёрнулся, лишь чудом не нажав спуск. И я понял: совершать лишние движения не стоит.

— Шеф… — протянул я неуверенно, переводя взгляд с голограммы, на коллег и обратно.

— Кугтыматов, медленно достань оружие и положи на пол. А сам подними руки и отойди на несколько шагов, — с предельной серьёзностью пророкотал Шеф.

— Шеф… — голос сбился. Я судорожно сглотнул, и, чтобы выиграть хотя бы немного времени, подчинился. Делал я всё крайне медленно, также, как и говорил: — Шеф, ну это же глупо! Абсурд чистой воды! Вы знаете меня больше семи лет…

— А соавтор разрабатывал свой план восемь лет назад. С Чёрного месяца, — не преминул заметить Шурупов, сопровождая каждое моё действие оружием.

— Я не о том! — не сдержавшись, повысил тон и я. Но тут же взял себя в руки: — При приёме в Редакторы проводилось полное сканирование памяти, мыслей и намерений. Каждый год сканирование повторяется. Каждый месяц плановая проверка на чужие внушения и контроль разума. И это, не считая случайных проверок! И я всё прошёл!

— Ты иммунен к способностям Веры! Ты мог закрыться от сканирования разума и души! — не преминул отметить Шурупов.

— У меня никогда не имелось тёмных намерений! Шеф, вы это знаете, — продолжал я взывать к разуму своего начальника. Он-то меня знает! — Шеф, зря, что ли, меня каждый год обкалывали препаратами и под полиграф сажали, дабы вы меня так просто сдали? Это же подстава чистой воды!

Оружие лёгким движением ноги отлетело под одну из машин, а я, чтобы подтвердить слова, поднял руки, выражая полную готовность к сотрудничеству. И я видел, Шеф колеблется. Он умный демон! Он примет правильное решение!

— Какая прелесть! — разорвал напряжённую тишину смешок. — Так качественно внедрился, что сейчас даже не можешь себе признаться в истине! Ай да молодец!

— Брут, — зашипел я с яростью. — Вот сейчас совершенно не до твоих дурацких шуток!

— Шуток? — Брут потёрся своим призрачным телом о мою щёку. И возвысил голос так, чтобы его наверняка услышали все: — Я серьёзен как никогда! Шеф прав — ты тот самый соавтор, который писал историю вместе с Марией Козловой. Ты тот, кто её убил. И ты тот, кто заварил всё это эпичное приключение, — широкий взмах хвостом.

— Брут! — я едва сдерживал раздражение. — Не мели чушь! Я не мог быть этим человеком чисто физически! Я не знал о Марии и её истории до вчерашнего дня! Да что там, я физически с ней не пересекался: она жила в другой части города! Я помню свою жизнь!

— Ты всерьёз споришь с собственным ментальным конструктом? — я почувствовал, что не могу вдохнуть. — С тем, кто обитает у тебя в голове на протяжении многих лет, — попытка за попыткой ни к чему не приводили. Я не мог вдохнуть. — Тем, кто день за днём незаметно стирает ненужные воспоминания? — я просто НЕ ПОМНИЛ, как дышать. Я не знал, какие мышцы должны для этого сокращаться. — Кто вставляет спроектированные мысли и воспоминания? — я упал на колени, пытаясь пальцами разодрать грудь. Но всё бесполезно. — Кто контролирует даже не твой разум, а твою душу и её порывы? — перед глазами поплыли радужные круги. Но я слышал каждое слово отчётливо, их словно раскалённые шипы вбивали в мозг. — Ты думаешь, что ты что-то знаешь?

Я боялся многих вещей. Высоты. Налогов. Манную кашу с комочками. Да я побывал в мире своего Кошмара! Но я никогда не боялся Брута. Он шкодил, но всегда по мелочи. По-домашнему. По-родному. А сейчас…

Сказать, что меня объял ужас — значит, ничего не сказать. И мне было страшно даже не от случившегося с моим разумом — на работе Редактором нужно быть готовым, что найдётся кто-то, кто сломает тебя. Твой разум. Твою душу.

Нет. Мне было страшно от того, что я не знал, как защититься от Брута. У меня не имелось на него рычагов воздействия. Я не мог на него повлиять НИКАК! Зато он мог стереть всё произошедшее из моей памяти за несколько часов или дней и снова использовать меня… И я буду улыбаться. Я буду рад этому.

— А теперь, если хочешь выжить — действуй, — вкрадчиво протявкал мой товарищ с заботой и участием. И я, наконец, смог сипло вдохнуть. — А я тебе помогу, душа моя.

Я начал действовать. И не знал: по собственной воле или по приказу Брута.

Первым делом я понял, мне нужен настоятель-Напалков — он требовался всем, значит, из него получится лучший щит. И я рванул к нему. Брут, хотя и подставил меня по полной, но угробить явно не собирался. Вот почему побежал не только я, но и пять моих иллюзорных копий в разные стороны. А вот меня наоборот скрыла невидимость. Это ничуть не смутило Шурупова, который, не стесняясь, широким веером стрелял по ногам всем: и моим иллюзорным копиям, и мне, и даже Напалкову.

Вот только проблема большинства современной техники в том, что она частично работает на Вере. И сверхнавороченный пистолет не исключение. Нет, эффект Гаусса, который разгоняет иглы в электромагнитном поле и в самом деле присутствовал, вот только КПД у него оказался задран Верой, также как и мощность батареи. Оттого-то при попадании в меня, иглы вели себя так же, как и в старинных прототипах данного оружия: застряли в одежде, лишь коснувшись кожи.

Это позволило мне выиграть несколько секунд, за которые я отступил к кабине машины и буквально зашвырнул туда настоятеля — ему не повезло, и иглы искромсали ему обе ноги. Конечно, не в фарш, но очень аппетитное зрелище, крови много и бегать он сможет не скоро.

А Шурупов уже воплощал способности. И пусть основой для него являлись детективы и связанная с этим аналитическая деятельность, но и про боевой аспект мой коллега не забывал: выхватил одной рукой шпагу, а другой сорвал с пояса кисет, но который на самом деле оказался полон пепла. Шурупов являлся мастером обращения с прахом, он в его руках оживал. Порой в прямом смысле.

Взвившись в воздух, пепел стал обретать форму: три лезвия метнулись ко мне. При соприкосновении с телом они развеялись дымкой, но эта дымка на пару секунд закрыла обзор, и сквозь неё прорвался Шурупов, пытаясь насадить меня на свой клинок.

Я не сразу понял, почему он стал вдруг выше — это у меня подкосились ноги, и я начал оседать. Судя по острой боли в области сердца, атака шпагой прошла успешно. Шурупов вытащил клинок и залихватски стряхнул кровь. Он даже хотел что-то сказать, но я последним усилием коснулся татуировки Уробороса на запястье.

Ледяной цветок расцвёл в душе. Мгновение — мозг словно парализован. Ещё несколько долгих секунд — тело застыло, сведённое судорогой. Лишь сердце натужно гнало кровь, пытаясь заставить меня жить… а затем я шумно выдохнул. Всё прошло, осталось лишь лёгкое онемение в членах, словно они слегка запаздывали за мыслями.

Боль обожгла запястье. Я выматерился. Я ещё никогда не сливал единицу Истинной Веры так глупо. Обидно до жути! Получить эпичную способность и просрать её буквально через час, схлопотав кусок стали в бочину от сослуживца. Хотя… этот сослуживец имеет какой-то там разряд по фехтованию. Да и спасение жизни отнюдь не глупость. Но всё равно обидно!

Шурупов уже воплощал способности. И пусть основой для него являлись детективы и связанная с этим аналитическая деятельность, но и про боевой аспект мой коллега не забыл: выхватил одной рукой шпагу, а другой сорвал с пояса мешочек, который можно было принять за старомодный кошель, но который на самом деле оказался полон пепла. Шурупов являлся мастером обращения с прахом, он в его руках оживал. Порой в прямом смысле. Вот у кого рукописи не горят!

Взвившись в воздух, пепел стал обретать форму: три лезвия метнулись ко мне. При соприкосновении с телом они развеялись дымкой, но эта дымка на пару секунд закрыла обзор, и сквозь неё прорвался Шурупов, пытаясь насадить меня на свой клинок. Ах, какой негодник! В этот раз я был готов и успел отклониться в сторону и, покачнувшись от слабости, приложился спиной о дверцу скорой. В глазах начали взрываться фейерверки, но я рванул прямо на Шурупова и со всей силы боднул его в лицо.

Противник с криком и кровоточащим носом отшатнуться, пытаясь одновременно меня подрезать. Я не вкладывал Веру в ножевой бой, но даже основ мне сейчас хватило, чтобы успеть перехватить руку с клинком растерянного противника и отвести в сторону, чуть не уронив тощего сослуживца. Я хотел ударить ногой, но понял: одно неверное движение, и я сам упаду, а потому рванул к машине.

Тут и Брут решил напомнить о себе: Световой молот ударил у меня за спиной. Бесполезно — Шурупов успел прикрыться щитом из праха. От Звуковой бомбы он тоже сумел защититься, создав что-то вроде наушников, а на иллюзии просто не обратил внимание — он рвался прямо ко мне, пытающемуся устроиться за баранкой и закрыть так не вовремя заевшую дверь.

А затем Шурупов просто споткнулся и растянулся на асфальте буквально в полушаге от захлопнувшейся перед его носом дверцы. Его нога попала в травяную петлю, пробившуюся сквозь крепчайший бетон. И только тут, сквозь шум в ушах, я услышал мелодичные напевы песни Нади, которые прервались криком:

— Быстрее, гони! — девушка запрыгнула с другой стороны, зажимая настоятеля в тесной кабине.

— Надя, душа моя! Убирайся! Это же самоубийство чистой воды! — не выдержал я.

— Гони уже! Я тебе доверяю! — решительно заявила девушка.

Я больше не стал медлить и вжал газ. Девушка явно совершала глупость, но какая же это приятная для меня глупость! Доверие и чувство поддержки окрыляли, позволяя поверить, что и из этой ситуации удастся выпутаться.

Но ситуация резко ухудшилась, когда Шурупов напоследок метнул в нас пепельные снаряды и разворотил напрочь шину одного из задних колёс. А остатки позитива издохли буквально через полминуты, когда мы вырвались из подземного гаража на простор. С одной стороны нам повезло: дорогу ещё не успели перегородить, выезд оказался свободен. С другой — все мои коллеги уже были в курсе предательства, и оставаться в стороне не собирались! А добивало моё настроение то, что даже без наруча и системы я чувствовал: уровень Веры в меня резко просел и сменился на негативный.

— Надя, перевяжи настоятеля! Скоро нам предстоит хорошая пробежка. И вырубите свои наручи. Чего так смотришь? Просто сломайте! — с безумным огоньком в глазах объявил Брут. Девушка подчинилась. Более того, начала напевать, пытаясь использовать свой арсенал воплощений. А Брут решил меня добить: — А ты, Сергей, гони в город!

— Какой город! Там же нам хана…

— О да… — с каким-то извращенным наслаждением протянул Брут, и рука помимо воли рванула руль в поворот.

А потом нас стали бить! Били нас размеренно и с чувством. К счастью, не ногами, а пулями, но от этого было не легче. Свист, грохот, скрежет и крики. Запах палёной резины, крови и медикаментов. Сзади накатывает, словно волна цунами, воплощенная Вера. Верните меня в крематорий! Я даже на подвал согласен!

Первыми нас нагнали волосы. Обычные длинные волосы, принадлежавшие Леночке — нашей первой моднице, обольстительнице и мастеру любовной лирики. И эти волосы через открытое окошко водительской двери пролезли ко мне и попытались вырвать у меня руль. К счастью, это заметила Надя и кинула мне нож — в пару ударов я обкромсал лохмы и перекрыл лазейку.

Отвлёкшись, я пропустил удар в бок. Плохо управляемую машину без шины понесло, но мне каким-то чудом удалось увернуться от авто на встречке, и вернуться на свою полосу. Однако это не спасло меня от гулких шагов, прозвучавших на крыше — кто-то решил зайти к нам в гости. И одновременно пара вполне стандартных огненных шаров ударились в бок автомобиля.

— Сзади, — тявкнул Брут.

Краем глаза я отметил, как Надя отвлеклась от перевязки и умолкла, а глаза её начали стекленеть, движения стали дёрганными — её брали под контроль. И тут сквозь крышу начали стрелять, очень осторожно, словно сомневаясь в наличии целей. Я высунулся и заметил двух Редакторов, которые летели над нами — у одного, кроме автомата, имелись ещё и крылья, а второй магичил. И как вишенка на торте: крышу, словно тонкий картон, пробил меч — а это гость решил постучаться.

Револьвера, уже второго, я благополучно лишился, а вот дури у меня всегда имелся переизбыток. В силу этого я, подпрыгнув на очередной выбоине, ухватился за меч и дёрнул его вниз. Он, к моему удивлению, оказался настоящим, хоть и плохоньким — сломался у рукояти при ударе. Сверху раздался мат, быстро удаляющийся назад. Я даже не понял, кому из коллег испортил настроение.

Я хоть и порезал руку, но лезвие не выпустил и вмазал плоской частью по лбу Нади, которая с остекленевшим взглядом уже лезла ко мне. Это заставило её на миг замереть. А мне хватило времени схватить её за руку — это позволило если и не отбить атаку на разум, то хотя бы придать Наде сил. Очередной выстрел разворотил панель управления машины, так что приборы канули в лету, а руль стал заедать.

Одновременно кусок камня ударился в борт автомобиля. Кусок размером с четверть скорой, на которой мы ехали. Удар чуть не перевернул нас… спасло лишь то, что камень пробил и наполовину снёс то место, где обычно перевозят пациентов. Плюс, что-то взорвалось под днищем, и нутро машины неприятно загрохотало. Магичат, гады… И кто-то на машине попытался нас боднуть.

Как апофеоз — впереди горел красный цвет светофора, и машины стояли во всех рядах. Я попытался вырулить в одну из боковых улиц. И мне это даже удалось! На пару секунд… а затем изорванное колесо заставило скорую вильнуть и машина, не удержавшись в повороте, покатилась как шар для боулинга: колесами по земле, перевернулась на бок, встала на крышу, на другой бок, снова колеса, снова бок! Крыша, бок. Несколько секунд, и мы со всей силы впечатались крышей в угол здания.

А затем автомобиль взорвался.