Охота на невесту

Глава 24

Ликтер стоял посреди двора в полной растерянности и тёр глаза в надежде что то, что он видит, является очень качественной галлюцинацией, что само по себе было невозможно, учитывая трезвый образ жизни, здоровый организм и защитные амулеты. Хотя… пара сотрясений и несколько ранений в голову могли сказаться и в зрелом возрасте…

Навстречу старому вояке шла младшая наставница, неся на руках орущего младенца, а за ней, пыхтя и чертыхаясь, тащила огромный сундук крепкая бабёнка средних лет.

– Лик! – окликнула его Джурайя, выводя из ступора, – помоги Каталине, надорвётся.

"Не глюк… – расстроился Лик, – а жаль"

– Джулька, ядри тебя в корень! То котят полную кухню натащит, теперь вот дитя притараканила, Корбин-то в курсе? – возмущался старший наставник, отобрав сундук у несговорчивой бабёнки. Каталина, оказав короткое сопротивление, с облегчением вздохнула.

– А что мне ещё было делать? Мамашу её я убила, папаша ноги сделал. Чем ребёнок виноват? Да и Каталину не бросишь, я же не зверь какой… – После заявления об убийстве матери младенца фраза "я же не зверь" звучала слегка фальшиво, но Джурайя, похоже, этого не замечала. – Лик, открой нам западный флигель – ну тот, что для особо важных гостей, а? Он и от Корбина подальше, и к кухне поближе… И удобства все есть…

Даже не пытаясь спорить, бывалый воин сделал, как просили и совершенно выбитый из сил, завалился спать, здраво рассудив, что утро расставит всё на свои места. Но, вопреки ожиданиям, утром началось форменное безобразие…

Что случается, если в слаженный, работающий как машина коллектив. Запустить одного младенца? Не случается совершенно ничего! Никто не работает, ничего не происходит, никто не решает производственные проблемы, всё время абсолютно всех занято одним единственным малышом. И совершенно не важно, что для ухода за ним требуется одна единственная нянька, которая идеально справляется со всеми своими обязанностями, и не важно, что эта самая нянька гоняет королеву полотенцем за то, что она немытыми руками полезла к дитяте, и совершенно не важно, что и Джурайя уже взмолилась – дайте отдохнуть! Ребёнок устал! Западный флигель теперь представлял из себя проходной двор. Всем, абсолютно всем было просто необходимо хотя бы на минутку заглянуть в новоиспечённую детскую, потискать малышку, сделать ей козу, пощекотать пяточку…

Закончилось безобразие только тогда, когда во флигель ворвался разъяренный Ликтер, который и раздал всем сестрам по серьгам… Недовольные ученики в сопровождении наставников разбрелись по классам и тренировочным площадкам, королева была выставлена восвояси (Давайте-давайте, вашество, дела государственные не ждут, организуй-ка, Джуня, их величеству коридорчик до опочивальни), Джурайя была выперта вместе с ученицами на утреннюю тренировку (А тебе чего, особое приглашение требуется? Дуй давай, потом девок тренировать будешь, как младенцев пеленать!), нянька отправлена спать (А ну, не возражать! Полон замок народу, присмотрим как нибудь…), а сама виновница переполоха оказалась в огромных лапах Ликтера Ля Пляса, мгновенно прекратила плакать, насосалась из бутылочки и уснула с довольной улыбкой на маленькой мордашке… Именно эту идиллию и застал Шалопай, уже больше часа разыскивающий Лика по всему замку…

Фауль, стоя на пороге, открывал и закрывал рот. Вид грозного наставника, качающего на руках младенца и напевающего себе под нос колыбельную, выбил его из колеи едва ли не сильнее, чем экскурсия по запечённому дому.

– Дверь-то прикрой, да и рот тоже… Сквозняк, дитя простудишь.- Проворчал Лик, хитро поглядывая на Фауля. – Да не стой столбом, иди, с внучкой своей познакомься. Руки помыть не забудь!… Ну что за народ хилый, а ещё Древний… Вставай, чего расселся на полу, да дверь-то прикрой. Лапы не тяни! Когда успела? Да уж успела, шустрая у тебя дочь. Одну ночку погуляла и вернулась с младенцем. Прошу, говорит, любить и жаловать – теперь это моя дочка.

Дар речи Шалопай обрёл только после графина воды, влитого в него уверенной рукой Лика. Так что новостей тот дождался только после того, как успокоил новоявленного деда, что это подкидыш, Джурайей из ночной вылазки притащенный. Фауль облегчённо выдохнул и в ответ рассказал свои новости, не менее занимательные для Лика.

– Повезло Корбину с девчонкой! – ухал Лик, хлопая по плечу Древнего ученика. – Сам ты хоть и Шалопай, а дочь у тебя не девка, а огонь! Ни приведи Единый такую жену, а вот графу нашему другой и не надо. Будет и на него управа! Так и вижу, как гоняет Джуня нашего героя сковородкой по замку "А пошто ты, ирод, государство малое истребил! Сколько раз тебе говорить, добрее нужно быть!!!" и по темечку его ррраз! А потом с сотрясением мозга к бабушке с дедушкой на своём горбу тащит – подлечите супруженика, погорячилась я опять чего-то… – просмеявшись, Лик обнаружил, что Шалопай сидит притихший и задумчивый. – Что случилось-то, сынок? Хорошо ведь всё…

– Лик… – Фауль явно подбирал слова. – Лик, ты же давно Корбина знаешь, вы друзья. Слушай, только по-честному скажи… А он вообще как, нормальный?… Мы ведь возле того дома толпой были, некоторые совсем дети, мы ведь знали, что в дому полно народу, а большинство просто подневольные – прислуга, рабы… А Корбин приказал – и никому в голову не пришло возразить, заступиться за них. Если бы мне Джуня не показала, что внутри, я бы тоже гордился – за своего мстили ведь, справедливость наводили… Вот и получается, что никакой справедливости мы не вершили… А просто зверствовали. Я бы понял, если бы Корбин прирезал виновного. Око за око – это есть почти во всех культурах. Но он полностью уничтожил весь род, от стариков до грудных младенцев. И как… Мы ведь очень чувствительны ко всему, до чего дотрагиваемся магией. Они умирали – и я это чувствовал. А потом Джурайя затащила меня в этот дом… Я чуть с ума не сошел. Дважды. И с тех пор я боюсь. Нет, мне не являются во сне убитые мной люди – но я боюсь, что когда-нибудь Корбин вот так же обрушится на Джурайю. А я ничем, понимаешь, ничем не смогу ей помочь! Мать с отцом мне рассказали, что произошло, почему Корбин оказался беззащитным перед смертельной опасностью. Он прикрыл собой мою дочь. Я должен быть ему благодарен, но я боюсь этого человека до судорог, и… я не считаю, что Джурайе место рядом с ним… Она добрая, хорошая девочка, мухи не обидит… Мне страшно представить, что Корбин с той Анной сделает, которая его отравой накормила…

– Да ничего не сделает, – не глядя на удручённого Фауля, буркнул Лик. – Всё уже твоя добрая милая дочурка сделала – отрубила руки и башку, а вот ребёночка приголубила. Стоят они друг друга, одного поля ягоды. Да не бойся ты так за неё! Уж кто-кто, а она от графского гнева никогда не пострадает. Он скорее себя убьёт, чем её обидит… Так-то. Корбина лучше пожалей – характер у твоей дочурки не девчачий. Кошка она дикая. Граф то от неё уже люлей получал, а она от него – ни разу. Вот и думай, кому сочувствовать. А за дом тот не переживай. И не такое творили. Помню один раз целый остров со всеми его обитателями выжгли, за то что они наших разведчиков поймали и съели. Дикари, что с них взять… Король соседский орал тогда на весь континент "Это геноцид!", а сам теперь там кроликов разводит…Я тебе ещё одну историю расскажу. Лет тридцать назад, когда я еще служил в королевской гвардии, ехали мы через южные земли. Южные – в смысле, через южный континент, населенный людьми, чья кожа черна, как головешка. Взбрело тогда в голову королю составить описание тех мест – вот он и послал экспедицию. Картографы, натуралисты, дипломаты, и полусотня солдат в охране. Мы довольно долго ходили в тех местах… Там мы находили руины огромных древних городов, сгинувших под тяжестью лет, находили и города живые, не меньшие, чем наши. В одном из таких городов местные встретили нас очень дружелюбно, устроили в нашу честь праздник… Что там было подмешано в вино, я не знаю, но утром мы проснулись связанные и без оружия. А на площади горел костер и кипели котлы.

Понимаешь, эти чернокожие сволочи не были дикарями – просто вера у них была такая. Раз в год они приносили жертву своему богу, варя скот живьем в масле, а потом съедая, и чем больше жертв – тем лучше. Мы просто оказались в неудачное время в неудачном месте, а белых людей они людьми не считали – относились, как к скотине. Я думал, все, конец.

У меня оставался амулет, который мне подарил Корбин. Маленький кристалл, который надо было разломить – и он сообщал Корбину, что со мной плохо, и показывал дорогу. Я смог его сломать, но думал, что Корбин вряд ли успеет мне помочь, а скорее всего, даже ничего не почувствует. Но он успел – явился в город совсем один, без солдат, только со своей магией и своим оружием. А пять минут спустя он уже развязывал нас, а все остальные были мертвы. В том городе жило шесть тысяч человек. Корбин… Он же воздушный маг – вот и приказал воздуху уйти из их легких. Они все задохнулись – и мужчины, и женщины, и старики, и дети. Знаешь, я не считаю, что он сделал что-то плохое, потому что он спас нас всех.

То, что он сделал с тем герцогом – тоже правильно. Теперь никто не посмеет поднять руку ни на кого из его учеников. Это – принцип меньшего зла, потому что в следующий раз для того, чтобы защитить своих, ему пришлось бы устраивать резню куда грандиознее. Детей, конечно, жалко, но… Они ведь могли выполнить условия нашего графа. Не такие и суровые, кстати.

Что же касается тебя… Знаешь, насколько я знаю Корбина, а я, поверь, знаю его очень неплохо, Джурайе ничего не грозит в принципе. Больше того, если кто-то когда-то что-то посмеет даже не замыслить, просто подумать против нее… Пускай сразу вешается – выйдет намного полезнее для здоровья. За спиной Корбина она в полной безопасности, настолько полной, насколько вообще возможно в этом мире.

Бедняга Фауль уходил от Лика в растрёпанных чувствах, не зная, что и думать теперь о графе, но в полной уверенности, что уходить ему нельзя – такой опасный человек может очень многому научить, в том числе и тому, как противостоять ему самому. Нужно только хорошо учиться…

Лик задумчиво посмотрел ему вслед: за это совсем непродолжительное время древний повзрослел, похоже, сильнее, чем за все предыдущее тысячелетие. Что же, возможно, это и хорошо…

Корнелиус вот уже долгое время наблюдал за своей любимой ученицей, не понимая, почему эта девочка-праздник всё больше и больше уходит в себя. Что-то мучило Элию, не давало покоя, грызло изнутри. Корнелиусу тоже было что рассказать Эльке, но надо ли?

– Корнелиус, как учёный учёному… Мы с Доминой наткнулись на одно забавное совпадение… А может и не совпадение? Скажи, как Адрис относится к Корбину?

– Хвала Единому, трения позади… А сначала думали – прибьют друг друга. Адрис-то тоже не пальцем деланный, хоть и не маг, а за себя постоит, да и фантазией боги не обделили. Если бы его Корбин прищемил серьёзно, боюсь, Адрис придумал бы что-нибудь занятное и общественно-опасное. Но у Корбина хватило ума с пацаном не бодаться, теперь даже учить его взялся.

– Чему учить? У мальчика абсолютный иммунитет к магическому воздействия, он бесталанен.

– Да не абсолютный. Некромант его пробил. Вот некромантии и учит… К добру или к худу, время покажет. Не скажу, что меня это радует, но не вмешиваюсь пока… Пусть играются. Общий язык нашли, что не может не радовать.

– Немудрено, кровь не водица. Чтобы дед с внуком – да общий язык не нашли?

– Дед? Внук? О чём вы?

– А-а-а… Так я ради этого и пришёл. Адрис ваш по крови – внук Корбина. Мы очень удивились его неспособности к магии, однако это факт – прямая наследственная линия, причём мужская. Ну, удивляться то нечему. Помнится, он и сам говорил о неизвестном количестве внебрачных детей… А судя по деду, да учитывая моноталант, могу предположить, что по силе внучёк переплюнет печально знаменитого Гроссмейстера… Кстати, о нём ничего не слышно?

– Да… не только слышно. Видно даже. На Корбина и работает. Адриса и учит… Вот ведь как всё перепуталось…

Маг тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Да, в тот раз они с Шадо друг друга взаимно удивили. Бедняга Древний никак не ожидал от Корбина создания корпуса боевых некромантов, а сам Корнелиус даже предположить не мог, что волею судьбы столкнувшиеся лбами мужчины – дед и внук. Вот и возникла следующая проблема – а стоит ли говорить об их родстве им самим и их близким, и следует ли Элии знать о том, что Адрис, являясь прямым потомком Корбина, изучает в его замке запрещённое во всех цивилизованных мирах искусство некромантии… По всему выходило, что сказать обо всём следует пока только одному человеку – Элии, как самой уязвимой из всех, и то только потому, что она и сама о чём-то начала догадываться…

Ждала ли Джурайя появления Корбина? Возможно. Но, скорее, больше боялась этого. Всё же он хозяин в своём замке, и вполне мог просто отказать девушке оставить ребёнка. Даже не объясняя причин. Именно поэтому она ни разу не посетила больного у своих родственников, хотя теперь могла ходить к ним как в соседнюю комнату. Дни слились в одну сплошную полосу, вереница кормление-занятия-кормление-марш-бросок-кормление-прогулка и т.д. и т.п. пролетала мимо сознания. Каталина только охала и ворчала, негодуя по поводу того, что кормить, гулять и укладывать разрешалось только самой новоявленной матери, которая пыталась в свободное время ещё и постирать-погладить, но этого гордая нянька уж точно не могла допустить. А чем тогда ей прикажете заниматься? Что же она, так просто свой хлеб ест? Не дождётесь! И даже выторговала себе одну прогулку – утреннюю, самую длинную. Несчастной няньке было непонятно, для чего нужно таскать с собой кристалл связи, закодированный на активацию на Лискин рёв. Пара к нему была всегда в кармане Джурайи, и нередко тренировочная площадка оглашалась детским криком, а наставница срывалась с места и неслась во весь опор успокоить ребёнка, провожаемая понимающими взглядами учениц. А ещё странная хозяйка укладывала ребёнка в своей комнате, хотя девочка была на редкость крикливая. Частенько, просыпаясь по привычке от детского плача, Каталина заходила к Джурайе и наблюдала такую картину – хозяйка с малышкой на руках не глядя разогревает искрой молоко, левитирует бутылочку и кормит, судя по виду, даже не просыпаясь, но при этом никогда не забывая похлопать по спинке и дать ребёнку срыгнуть. К концу первой недели количество детских криков по ночам свелось к двум недовольным пискам, а лицо молодой мамаши приобрело более здоровый вид – видимо, стала высыпаться. Каталина только качала головой на все эти чудачества, ворчала больше по привычке и уходила спать. Служба в доме Анны вспоминалась ею теперь как страшный сон, зато не давали покоя угрызения совести от того, что обязанностей она теперь выполняет неприлично мало для порядочной прислуги…

Вот и сейчас Каталина, гуляя с ребёнком, шла привычной дорогой к тренировочной площадке, везя с собой порцию молока, чтобы, так сказать, не отвлекаясь от основной работы, хозяйка могла дитя покормить, а заодно и перерыв девчатам устроить. Вид нянька имела расхристанный, так как только что закончила стирку. Вот отдаст на полчасика Ягодку, а сама побежит развешивать, а заодно и причесаться и одежду поправить успеет…

Джурайя издали заметила Каталину с коляской и, подняв вверх раскрытую ладонь, стукнула по ней кулаком, объявляя перерыв.

– Каталина! Зачем стирку с утра затеяла? Не оправдывайся, у тебя на лице всё написано! Распаренная, растрёпанная, зима на дворе, простудишься ещё! Бегом в дом, да бальзаму не забудь выпить, который Прим принёс. Давай, давай, и пока не обсохнешь, ребёнка не дам. Можешь не торопитья, мы и с Алькой тренировку можем провети… Правда, солнышко? Сейчас тебя мама покормит и будет девочек гонять, а ты посмотришь и поучишься… – Джурайя уже отвлеклась и не смотрела на Каталину. Иначе бы увидела, что она нос к носу едва не столкнулась с Корбином, который шарахнулся от пронёсшейся мимо няньки с недоумением на лице…

– Что здесь происходит? – от громового рыка Джурайя подпрыгнула и едва не выронила бутылку. Тепловой щит вокруг неё и Алистрины дрогнул и пошёл рябью. За стеной тёплого воздуха стоял граф, уперев руки в бока и сверлил её сердитым взглядом. Джурайя, тяжело вздохнув, прикрыла сытого ребёнка одеялом, поправила шапочки и убрала шит…

Как он орал! Девочки благоразумно сбились в кучку подальше от взбешенного Корбина и теперь настороженно смотрели на бушующую светлость. После слов "за ноги и об стенку" Джурайя приготовилась умереть, защищая ребёнка, но, похоже, буря миновала. Граф беспомощно махнул рукой и ретировался, матерясь себе под нос, поминая недобрым словом весь несчастный Древний род Джурайи до седьмого колена с его дурацкими инстинктами. Девушка вздохнула, испытывая смесь облегчения и разочарования. Не так она себе представляла эту встречу, совсем не так… "Это он ещё Эльку, Рейну и Карину не видал, – мелькнула у неё мысль. – Интересно, инфаркт Прим может лечить, или опять болезного к бабуле с дедулей тащить придётся?"

Если королева с подругой по несчастью ещё в первое утро узнали о новенькой в замке Корбина, то вот Карина примчалась на следующий день, после того, как Прим, придя со службы, рассказывал ей вечером о минувших событиях. Да и как не примчаться, если опыт по выхаживанию ребёнка имела она одна. И ничего, что живот на нос лезет, она ещё вполне бодрая и здоровая, чтобы провести с молодыми и неопытными подругами курс молодой матери! И не зря, примчалась, не зря… Уже через пять минут были выявлены недочёты в кормлении, пеленании и режиме, Прим был заслан в лабораторию изобретать присадки в козье молоко, которые были опробованы на всех присутствующих, начиная с кошек и заканчивая подругами. Благоразумно выждав три часа, улучшенное питание было успешно влито в Ягодку к её огромному удовольствию и Джурайиному облегчению – газики всё же перестали мучить ребёнка. Теперь три женщины записали себя в Алечкины тётушки и считали своим долгом каждый день навещать "племянницу" и торчать едва не до ночи, буквально отбирая малышку у законной сиделки в любое удобное время…