Глава 19

Итак, приехала новая наставница. Зачем, спрашивается? Куда спокойнее для Корбина было бы, если бы он ее больше в глаза не видел, но вот приехала. И что теперь с ней делать, спрашивается? Первым порывом Корбина было вообще выгнать ее из замка, и запретить даже близко к нему приближаться, однако он подавил в зародыше это весьма и весьма заманчивое желание. Вместо этого Корбин приказал разместить вновь прибывшую в дальнем крыле и не беспокоить его как минимум до утра.

Но утром все же пришлось встретиться. А куда деваться? Раз уж оказался настолько слабохарактерным, что пошел на поводу у Корнелиуса – изволь расплачиваться. Вообще, Корбин, когда ему сказали, что Джурайя будет у него стажироваться, вначале потерял дар речи, а потом долго и обстоятельно объяснял всем присутствующим, что он думает по этому поводу. Нет, ну в самом деле, хоть бы спросили его мнение по этому вопросу! Он им кто – граф, или так, погулять вышел?

Однако Корнелиус его тогда уломал. Толкнул прочувственную речь о том, что молодежь надо холить, лелеять, учить и пестовать, подмаслил ее сверху рассуждениями о том, как разочарована будет девушка и какую моральную травму нанесет ей его, Корбина, отказ, когда ей уже было обещано… Ну и добил Корбина тем, что объяснил, какой позор падет на седины его старого учителя, если Корбин нарушит данное им, учителем, слово. В общем, после получасовой речуги Корбин был согласен уже на что угодно, лишь бы его оставили в покое.

Увы, проиграв тот бой, Корбин получил сейчас проблему в виде явившейся таки на стажировку Джурайи. Ну и зачем она, спрашивается, явилась? Как вообще посмела? После того, что она учинила в лесу, стоило бы выпороть ее на конюшне… Хотя нет, теперь же она бла-агородная, ее на конюшне пороть не положено…

Пока Корбин предавался размышлениям и смаковал мысли по поводу того, что бы следовало сделать с наглой девчонкой (надо сказать, фантазия у графа была богатая, и поэтому четвертование возглавляло список в качестве самого мягкого из возможных наказаний) Джурайя под его светлые очи и явилась. И даже без извинений. Обидно… Стояла ссутулившись и рассматривая пыль под сапогами, упрямо сжав губы.

Ну ладно, не извинилась и не извинилась – не собачиться же с девчонкой? Смешно, право слово. Объяснил ей обязанности, сказал, какое жалование ей положил. На что она хмыкнула одним краем рта "А тут ещё и платят! А я думала – взяла катану и крутись как хочешь…" Не поймёшь её, то ли оскорбилась, то ли издевается… Пришлось объяснить, что это – не его прихоть, а жизненная необходимость. Она ведь магом хочет быть, ни от кого не зависеть? Замечательно! А на какие шиши жить собирается? Или милая дама считает, что Корнелиус ее до конца жизни кормить будет? А ху-ху не хо-хо? Корнелиус ее, конечно, не прогонит, но у него ведь и кроме нее дел в пять слоев, не будет он ее опекать, как дитя малое. У него вон, если она не заметила, личная жизнь налаживается, он, может, хочет создать семью, так сказать, здоровую ячейку общества, и тут уж Джурайя окажется ему, скорее, обузой. Так что пускай привыкает получать за свой труд звонкую монету и жить самостоятельно.

Джурайя расстроилась, конечно, но чувства ее щадить Корбин не собирался. Вместо этого он утащил ее в фехтовальный зал, где устроил полноценный экзамен по владению оружием. Мечом своим она, кстати, владела вполне на уровне, но Корбин ей об этом, разумеется, не сказал. Напротив, высказал большое "фи" по поводу ее талантов – это чтоб не расслаблялась. Ибо нет предела совершенству, а на уязвленном самолюбии она начнет тренироваться намного энергичнее. Глядишь – и прогрессировать начнет быстрее, так что, можно сказать, все для ее же блага.

Ну а потом потянулись серые будни. Джурайя в жизнь замка вписалась без особых проблем и с обязанностями своими, в общем-то, справлялась. Однако хлопот с ней меньше не стало – воистину, она и впрямь притягивала к себе неприятности. Сначала поцапалась с Ценем, причем так, что, не вмешайся Корбин, дело вполне могло дойти до смертоубийства. Потом сцепилась с собственными подопечными, напугав их до полусмерти да еще и, в своей обычной манере, обвинила Корбина в том, что он во всем виноват. Ну и, как финал, совершенно недостойное наставницы поведение на тренировке по рукопашному бою.

Тут, правда, надо признать, была вина и самого Корбина. Точнее, даже не столько его вина, сколько его некомпетентность в некоторых вопросах. Ну не умели ни он, ни его наставники учить женщин рукопашному бою. Те приемы, которыми все они владели, были хороши для крупных, сильных мужчин, обладающих немалой физической силой. Увы, женщинам такой стиль подходил слабо. Да что уж там, не годился он для женщин. Джурайя об этом заявила на первой же тренировке, и она была права. Более того, наставник, тренирующий молодых магов, и сам прекрасно это понимал. Скажи ему это Джурайя в приватной обстановке – и проблем не было бы в принципе, но она, со свойственной молодежи вцелом и ей в частности, бестактностью, прямо на тренировке заявила наставнику, что он неправильно учит девочек. Наставник, седоусый воин, стоптавший не одни сапоги в походах, естественно, был обижен и заявил, что "яйца курицу не учат, а место бабы вообще у плиты да в койке". Джурайя тоже в долгу не осталась, обозвав наставника старым пнем. Словом, разозлившийся ветеран сказал Джурайе, что любой из его учеников, присутствующих здесь и сейчас на тренировке, в два счета вобьет молодую хамку, у которой еще молоко на губах не обсохло, в землю по уши. Джурайя же заявила, что она любого из них научит родину любить. Тут еще Фауль влез ее защищать… Его дружно послали с обеих сторон, после чего Джурайе предложили показать, какая она воительница. Девушка обычно безразлично относилась к такого рода подначкам, но сейчас, похоже, наступил край, потому что она вскипела и предложила любой четверке (а именно на такие тактические единицы разбивались молодые маги при обучении) прямо сейчас устроить учебный бой. Если они, конечно, и впрямь такие крутые, как сами заявляют, и не боятся получить по сусалам. Наставник дал добро – думал, наверное, проучить Джурайю. Зря старался.

Джурайя, как оказалось, вполне способна была усваивать уроки, которые преподносила ей жизнь. Во всяком случае, уроки, которые Корбин преподнес ей во время фехтовального поединка, она усвоила вполне, поэтому, пока излишне самоуверенные ребята демонстративно закатывали рукава, она на всю катушку использовала эффект внезапности, и в результате один из парней тут же выбыл из игры с отбитой напрочь коленной чашечкой, а второй словил удар в пах. Двух оставшихся Джурайя по полной программе отметелила – она была легче их, маневреннее, поэтому довольно легко измотала их и подловила на неизвестные парням приемы. Ну а так как работали в полный контакт, то одному она, не церемонясь, сломала челюсть, а второму – руку.

Хорошо, Прим в тот момент был в замке, однако вместе с ним к месту побоища явился и сам Корбин. Посмотрел на результаты боя, хмыкнул и разразился короткой, но энергичной и полной цветастых эпитетов и образных сравнений речью, суть которой сводилась к нехитрой, в общем-то мысли – что вы за боевые маги, если вас любая баба отлупить может? После чего приказал Джурайе тренировать девчонок по своей методике и удалился.

Так или иначе, своим появлением в Школе не признающая авторитетов Джурайя внесла в ее размеренную жизнь свежую струю, ну и в довесок, видимо, чтобы жизнь малиной не казалась, добавила изрядную порцию бардака. С учетом того, что молодые, а иной раз и просто малолетние, ученики и так давали жару наставникам, делая жизнь нескучной, это не добавило Джурайе особой любви среди прочих наставников. Правда, и ненависти не вызвало – все-таки немолодые, опытные воины давали ей скидку на пол и возраст. Так уж было принято в свое время в роте, которой командовал Корбин, что молодых не гнобили, а, напротив, старались подтянуть до своего уровня, потому что с этим самым новичком, вполне возможно, очень скоро придется драться плечом к плечу. Потом это правило как-то очень органично распространилось и на Школу, ну и на Джурайю тоже – наверное, по инерции.

Увы, очень скоро все это стало выглядеть мелочью, не заслуживающей внимания. Прошла всего неделя с ее появления, как начались события, перевернувшие все с ног на голову, и начались они с того, что средь бела дня отдыхающего после ночного марш-броска, который он провел вместе со своими подопечными, лично, так сказать, подавая пример, Корбина разбудил вызов от Корнелиуса.

Новости, которые сообщил Корбину старый маг, были страшными и напрямую касались его ученика. Точнее, касались они теперь уже только Корбина, ибо ученик его был мертв.

Вот как бывает. Живет себе мальчишка, учится, в самоволки бегает – нормальный, в общем-то, процесс. Первая любовь… Открыл портал в город, пошел со своей девушкой по городу гулять и нарвался на подонков из высшего света. Молокососы искали приключений – и нашли их. Девушка была из простых, так почему бы не поразвлечься? Парень, правда, хотел ее защитить, но ошибся. Надо было сразу глушить их магией, насмерть, а не пытаться отбросить пьяных мерзавцев силовым щитом. От ответственности его бы Корбин защитил, а вот щита оказалось явно недостаточно – слишком много было противников. Когда молодой маг понял свою ошибку, было уже поздно – его буквально изрубили мечами, девушку уволокли в подворотню… Словом, поглумились. Ну а когда труп опознали и доставили к Корнелиусу, тот вызвал Корбина немедленно. Тот явился сразу, и не один…

– Корбин… – начал было Корнелиус, и осекся. Граф поднял на него глаза – уже совершенно сухие, спокойные. Чуть улыбнулся уголками рта, и Корнелиусу стало страшно. Пожалуй, впервые с того момента, как он встретил Корбина, ему стало по-настоящему страшно находиться рядом со своим учеником, потому что он знал, что последует за таким спокойствием. Если бы Корбин психовал, лез на стенку, на него был бы еще шанс как-то повлиять, но граф был спокоен, а это значило, что решение принято и приговоры подписаны.

– Говоришь, герцог Шале? Это хорошо. Его особняк, кажется, на Большой Ручейной? Надеюсь, никто еще не сбежал – ловить их по всей стране большого желания нет.

– Корбин, никто не позволит тебе устраивать вендетту в центре города…

– Ну что же, – граф осторожно снял голову ученика с колен, опустил ее на пол, положил, прощаясь, руку ему на лоб. Потом спокойно встал, нарочито медленными движениями отряхнул штаны. – Тогда предупредите тех, кто захочет мне помешать, что, если они хоть мяу сказать посмеют, я снесу этот город. Никто, слышите, НИКТО не смеет трогать МОИХ учеников.

Он говорил очень спокойно, негромко, но в наступившей тишине каждое его слово звучало невероятно четко. Держался он, надо сказать, отлично – полностью владел собой, не позволяя эмоциям захлестнуть мысли. Пожалуй, сейчас только хорошо знавшие его люди могли понять, что Корбин на пике эмоций – выдавали графа лишь некоторая замедленность речи и большие паузы между словами. Повернувшись к замершим ученикам, Корбин скомандовал:

– Всех сюда. Всю школу.

Полчаса спустя жители столицы наблюдали интересное и необычное зрелище. По улице шел знаменитый на всю страну вельможа, боевой маг, бабник и скандалист граф де'Карри. Шел, приветливо улыбаясь встречным, не очень даже и торопясь, и полы простого черного плаща чуть колыхались за его спиной от легкого ветерка. А позади него шло человек шестьдесят – совсем молодые парни и девушки, одетые по-дорожному, старающиеся невозмутимостью копировать графа и не скрывающие, что на каждом из них оружия достаточно, чтобы вооружить пару-тройку городских патрулей. Это было необычно, поэтому люди с интересом смотрели вслед идущим, а самые умные бежали домой. Им, умным, была известна простая истина: не понимаешь – бойся. На сей раз они были правы…

Где-то на середине дороги их встретил префект столицы. Немолодой уже, грузный человек, верно служивший уже второму королю, потерявший глаз на войне и сейчас крепко держащий в руках всю полицию города, он страшно боялся. Это было видно, так же, как было видно, что свой долг он намерен исполнить. За его спиной переминались с ноги на ногу пара десятков стражников, страстно мечтающих оказаться подальше от этого места вообще и от столицы в частности.

Корбин уважал префекта, уважал за честность и смелость. Насколько было известно графу, префект еще ни разу не брал взяток – а это было почти невероятно. Поэтому Корбин остановился, и, повинуясь взмаху его руки, остановились его ученики.

– Остановитесь, граф, – голос префекта был тверд, а на побледневшем лице не дрогнул ни один мускул. – Я не могу позволить вам совершить то, что вы задумали.

– А что я задумал? – устало спросил Корбин. – Я еще сам не решил, что я буду делать, а вы уже, похоже, знаете. Отдаю должное вашему профессионализму…

– Не валяйте дурака, – на скулах префекта заиграли желваки. – Вы все прекрасно понимаете.

– Что я опять должен понимать?

– Вы идете к дому герцога Шале, сводить счеты за своего ученика. Я не позволю вам устраивать бойню в городе.

– Так ведь они, сволочи, из столицы и раньше почти не выезжали, а теперь вообще хрен выберутся. Увы, барон, у меня нет выбора.

– Граф, не делайте глупостей. Я вынужден буду арестовать вас, если вы не подчинитесь.

– Бу! – Корбин резко выдохнул и ткнул пальцем в сторону стражников. Обычный жест, не более, но на месте осталось только пятеро, остальные разбежались, бросая оружие – репутация графа была страшной. – Барон, с кем вы собираетесь меня арестовывать?

Префект оглянулся и побледнел от гнева.

– Скоты…

– Совершенно с вами согласен. А вообще, завидую я вам – скорость, с которой вы узнали, куда и зачем я иду, достойна восхищения. Примите добрый совет – не лезьте в это дело. Мне будет жаль, если придется вас… отодвинуть.

Префект молчал. В нем боролись страх перед де'Карри, чувство долга и осознание того, что он все равно ничего не может сделать. Но еще одну попытку он, к чести своей сделал.

– Граф, если начнутся беспорядки, я обязан поднять гарнизон…

– Поднимайте, – равнодушно пожал плечами Корбин. – Мне в этой ситуации разве что людей будет жалко – я и один способен не оставить от столицы камня на камне, и каждая собака это знает.

– Но послушайте, разве нельзя ничего сделать, как-то решить дело миром?

– Можно. Пускай мне выдадут тех, кто напал на моих ребят – и мы разойдемся миром. Обещаю.

– Там было восемь молодых дворян, и среди них два сына герцога… Он не отдаст своего наследника.

– Его проблемы. Как вариант, могу предложить выдать мне их головы. Так хотя бы умрут без мучений.

– Граф…

– Что граф? Еще скажите, что жизнь этих щенков стоит больше, чем жизнь МОЕГО ученика. Он – сын крестьянина. И что с того? Закон на стороне герцога? Напомнить, что дипломированные маги приравниваются к дворянам? Это вам так, для формальных бумажек. В общем, я пойду медленно, и у вас будут пять минут на то, чтобы донести до герцога расклады. Сбежать они все равно не смогут – дороги к дому уже перекрыты моими солдатами, хотя, конечно, этого вы пока не знаете… Да-да, у меня есть люди, умеющие работать в городе не хуже ваших шпиков. В общем, если герцог не согласится, то пусть все, кто будет в особняке, принимают яд или там вешаются – им же лучше.

– Я передам. Но неужели никак…

– Нет.

Префект ушел на негнущихся ногах, а Корбин, как и обещал, чуть снизил скорость. Совсем чуть-чуть, но и этого хватило для того, чтобы, когда он подошел к особняку герцога Шале, тот напоминал какую-то помесь растревоженного улья и спешно готовящейся к обороне крепости. Префект благоразумно находился снаружи.

– Граф, он отказался. Подумайте еще раз…

– Я уже достаточно думал. Моих учеников больше НИ ОДНА ЖАБА тронуть не посмеет. Я думал, это и так все знают, но раз нашлись непонятливые – буду выводить их на корню. Чтобы не позорили дворянское звание и породу нам не портили.

– Там женщины и дети.

– Мне плевать. Парнишке было всего четырнадцать, почему я должен делать этим ублюдкам скидку на возраст? Девчонке, которую он защищал и которую изнасиловали эти подонки, было столько же. Почему я должен различать их всех по половому признаку?

– Там два мага, кажется, второй ранг, – негромко сказал префект и уже громче, так, чтобы все слышали, добавил: – Я снимаю с себя ответственность за последствия.

Корбин благодарно кивнул. Про магов он был в курсе, дымка щита вокруг замка была вполне видимой для него, но все равно приятно. Подождав, пока ученики рассредоточатся вокруг особняка, граф подошел поближе и озвучил свои требования – надо было придать вендетте хотя бы видимость законности. В ответ в грудь Корбину полетела стрела. Что же, ответ более чем однозначный. Граф ловко поймал стрелу, повернулся и зашагал обратно – больше разговаривать было не о чем.

Его уже ждали. Четверо молодых гвардейцев приволокли крепко избитого человека – посланника, которого герцог послал за помощью. Корбин внимательно посмотрел на него – самый обычный, ничем непримечательный человечек в простой одежде. Если бы не маги, имел бы шансы проскочить…

– Сколько еще людей вышло из замка?

– Не знаю… Мне никто не говорил, выходил я один.

– Вижу, не врешь. Хорошо. Убейте его быстро – он ни в чем не виноват.

Отчаянный вопль резанул по ушам и тут же сменился бульканьем. Корбин поморщился, развернулся и вскинул руку. Повинуясь этому знаку, со всех сторон к особняку вышли его ученики, и началась атака.

Собственно, атакой это можно было назвать весьма условно. Просто атакующие маги давили, обороняющие держали щит… Секунд семь или восемь, наверное. Потом щит исчез – очевидно, тридцатикратный перевес в численности сказался. Ну а затем в подвале здания начала подниматься температура.

Все происходило медленно, постепенно, Корбин не торопился. Ученики подогревали, а он обеспечивал ток воздуха, превращая резиденцию герцога Шале в огромную печку. Из особняка доносились крики, кто-то хотел выпрыгнуть из окна и не смог – щит, блокирующий резиденцию, расположился точно вокруг стен… В общем, не было ничего особо зрелищного, просто все, находившиеся в доме, заживо запеклись до хрустящей корочки.

После учиненной мести Корбин распорядился всем ученикам отправляться в замок. Сам же он отправился бродить по городу. На душе было пусто, возвращаться домой не хотелось. Хотелось напиться до беспамятства и забыться, но граф понимал, что это не поможет. Поэтому он просто шел по улице, ловил ртом снежинки… Хорошо хоть, все боялись Корбина, поэтому не рисковали приближаться, отвлекая графа от тяжелых, но важных мыслей.

– Корбин… – раздался внезапно сзади знакомый голос. Граф обернулся – прямо перед ним стояла Анна.

– Чего надо?

– Корбин, я хотела извиниться…

– Другого времени выбрать не могла?

– Могла, но… ты прости меня. Я была не права.

Корбин вздохнул и обмяк, будто из него выпустили воздух. Он никому не говорил об этом, но когда-то весьма сильно переживал размолвку, и Анна очень удачно выбрала время для извинений. Анна, видимо, почувствовала это – ловко подхватила его под руку, увлекая за собой. Пятнадцать минут спустя Корбин уже сидел за столом в ее доме и, потягивая из бокала густое красное вино, медленно приходил в себя.

Загрузка...