Охота на лис

9

Желтое солнце только что поднялось и еще цеплялось за края темных черепичных крыш, поросших от времени лишайниками и зеленым бархатом мха, освещая небольшую площадь на окраине. Даже и не площадь, скорее, расширение улицы перед тем, как ей стать трактом. Стена одного дома уже вызолотилась дневным светом, но большая часть площади продолжала кутаться в одеяло сумерек. Здесь, в этих сумерках, возле старой покосившейся коновязи (к которой сейчас привязаны были существа отнюдь не лошадиного племени) расположился отряд одетых в серое бойцов. Компанию им составляли — явно без признаков какого-либо энтузиазма — несколько помятых типов с растрепанными волосами и физиономиями разной степени небритости. Судя по своеобразным украшениям на руках помятых типов, бойцы были не против их компании и, несмотря ни на что, намеревались продолжить знакомство. Не многим более оптимистично, нежели небритые носители мелодично позвякивающих кандалов, был настроен городской стражник, в обязанности которого теоретически входил контроль за въездом и выездом из города. Однако фраза, сказанная ему на ухо по секрету капитаном серых воинов, повергла его в острое нежелание контролировать что-либо, кроме собственного состояния здоровья.

Эльдгард нервно прохаживался взад-вперед, заложив руки за спину.

— Это все? — спросил он.

— Все, кто выжил, — бесстрастно отозвался командир элитного отряда из Нидхеговой тысячи.

— Хорошо, Олоф. Фьерсовское оружие было при них?

— Да. Одну штуковину они успели разрядить, когда мы их окружили. Очень разнервничались. Из наших никто не пострадал. Яму на тракте уже закапывают.

Эльдгард остановился и посмотрел на капитана.

— Понятно. Я всегда знал, что на вас можно положиться. Эти, хм… трофеи, полагаю, будут весьма интересны Правителю.

Вампир, чуть ссутулившись, прошелся вдоль выстроенных в ряд разбойников, чья жизнь столь радикально изменилась за последние часы. Переходя от одного человека к другому, он вглядывался в лица, задерживая на мгновение взгляд, а затем двигался дальше, пока не остановился против неприятного бородатого типа, безошибочно распознав в нем главаря. Теперь уже бывшего.

— Ну, — мягко поинтересовался вампир, — и что побудило вас к этой предосудительной деятельности?

Разбойник мрачно посмотрел на него из-под кустистых бровей и промолчал.

— Милейший, — Эльдгард выпрямился, — мне не доставляет никакого удовольствия продлевать ваше земное существование. Однако я хотел бы кое-что знать. От подробности ваших ответов зависит продолжительность вашего пребывания в мире живых.

— Каждый зарабатывает на хлеб, как может, — мрачно отозвался разбойник, — кто ж знал, что нами заинтересуется кто-то повыше местного шерифа с его олухами.

— Как я понимаю из твоих слов, милейший, раскаяния от тебя ждать не приходится.

— От шерифа бы мы ушли, а не ушли бы, так справились бы, — мрачно гнул свое бородатый, — в горах бы отсиделись. Я же уже рассказал вашему человеку все… что мог рассказать.

— И все же довольно странное место выбрали вы для разбоя, — Эльдгард опять ссутулился, приблизив лицо к лицу главаря, — тракт не оживленный, богатый обоз на нем не встретишь… На кого же это вы вышли в столь богами забытой местности с оружием Фьерсов?

— Они его нашли, — сообщил Олоф; вампир удивленно обернулся к нему. — Нашли тайник, вероятно запечатанный магией, но поддавшийся им, и распознали оружие. Я допросил двоих сразу после поимки, — пояснил капитан, — вы знаете, мне очень трудно солгать, я умею убедительно спрашивать. — На бесстрастном лице капитана, абсолютно человеческом даже на предвзятый взгляд, на мгновение сверкнули желтые глаза с узкими зрачками.

Эльдгард понимающе кивнул и вновь вернулся к разбойнику.

— Итак, — сказал он, — про оружие — понятно. Интересно, как вы не поубивали друг друга… Но я не побоюсь показаться занудой и повторю вопрос о месте и времени.

Бородатый главарь промолчал. Эльдгард нагнулся ближе и вдруг выбросил вперед руку, зацепив невольно отпрянувшего разбойника когтем указательного пальца за подбородок. Когда он вновь заговорил, клыки его, до этого тщательно скрываемые, были прекрасно видны, а голос стал похож на рычание:

— Кто посоветовал вам подстерегать добычу именно там? И что обещал в случае удачи? Говори, или, видят боги, я знаю, как сделать твою кончину по-настоящему мучительной!

Глаза Эльдгарда, устремленные прямо в расширившиеся зрачки разбойника, засветились красным огнем. Бородатый вертелся на когте вампира, как рыба на крючке, кругля от ужаса глаза.

— Не знаю, — прохрипел он, — человек… такой небольшой… мне по плечо… приходил. Невзрачный такой… В плаще и в капюшоне. Денег много обещал, дал аванс и разрешил всю добычу, какая будет, оставить себе. Сказал, должен по дороге пройти колдун или ведьма лисица-оборотень, может быть, со спутниками. Просил никого не отпускать… не отпускать живыми. Мы решили, раз такие деньги — последний раз на дело сходим, а там займемся чем‑нибудь иным. С такими-то деньгами… Ох!..

Эльдгард отступил на шаг, выпрямившись и брезгливо вытерев палец о полу плаща.

— Милорд, позвольте моим ребятам с ними поговорить, — предложил Олоф.

— Может быть… — задумчиво сказал Эльдгард, глядя поверх голов разбойников, — но не здесь же! — опомнился он. — И так уже народ собирается! Разыщите какое-нибудь место, где задушевной беседе ничто не будет мешать… Пните шерифа, должна же и от него быть какая-то польза.

Народ действительно собирался: ранние прохожие и проезжие задерживались, чтобы поглазеть, стараясь, впрочем, не попадаться на глаза рослым парням в темно-серых плащах драконьего войска. Иные же, вероятно посвященные, бросив беглый взгляд на оседланных анталопов, недовольно щерящих клыки, наоборот, спешили убраться прочь.

Неожиданно возникла заминка — некий человек попытался прорваться к Эльдгарду, но был схвачен под локти здоровенным охранником.

— Господин, господин, — причитал человек, одеждой более всего похожий на кабатчика, — велите меня отпустить! У меня для вас есть сведения, господин!

Эльдгард жестом велел отпустить кабатчика и сам подошел к нему.

— И какая у вас есть информация, милейший?

Человек затрясся, как осиновый лист, но не отступил.

— Серьезные разговоры не пристало вести на улице, — хрипло выдавил он из себя.

Эльдгард сощурился, но затем кивнул и обернулся к Олофу:

— Пристройте этих ребят пока где-нибудь, чтоб глаза не мозолили, и подождите меня.

Он размашисто пошел за доносчиком. Они прошли по улице до небольшой площади и действительно оказались перед небольшой и не слишком чистой таверной. Человек юркнул в дверь, жестом позвав за собой Эльдгарда.

— Надеюсь, — проговорил вампир, оказавшись в полутемном помещении, — это не ловушка. Ради вас самих, кстати, поскольку подозреваю, что справлюсь с третью населения вашей деревни, а остаток сотрут с лица земли те ребята, что ты видел на улице.

Человек побледнел; это было отчетливо видно даже в плохо освещенной комнате.

— Что вы, что вы, милорд! — замахал он руками. — Я просто хотел поделиться наблюдениями. Я — кабатчик здешний, Фарин меня звать, держу это заведение. «Грифон и лилия» называется, будете в наших краях —заходите… —Он на мгновение стушевался под тяжелым взглядом Эльдгарда. — Мы здесь живем у самой границы, в постоянной опасности. Поневоле приходится внимательно присматриваться к чужакам.

— И что?.. — осторожно спросил Эльдгард.

— Чуть больше недели назад появился один тип, ну очень на вас, ваша милость, похожий. У нас-то тут никого такого нет, да и из моих знакомых никто его не признал. Он у меня в таверне встречался с каким-то человеком, а потом тот убыл на юг, а он— на север…

— Погоди! Кто на юг, а кто на север?

— На юг — тот, человек в капюшоне, а по северному тракту — тот, что на вашу милость похож. Ну, по крайней мере, мне племянник так сказал.

— Понятно. А дальше что?

— Ну а дальше до нас дошли слухи, что лихие люди на старом тракте за Андвердом появились, а там отродясь разбойников-то не было! А третьего дня вновь прискакал этот, ну, тот, что на вас похож, и с ним было еще полторы дюжины таких же, все верхами…

— Что? — Эльдгард подался вперед, брови его поползли вверх. — При них было оружие?

— Все при мечах и арбалетах, — кивнул Фарин. — Они задержались на несколько часов, и племянник, который им прислуживал, слышал, что они говорили что-то о неудаче. А потом вскочили в седла и отправились на восток.

— Они что-нибудь еще говорили?

Голос Эльдгарда вновь стал похож на рык, а Фарин заметил, что глаза его собеседника сверкнули красным.

— Они упоминали какое-то имя. Крах… Кар… Кхарсан, кажется… Это важно? Ну вот, а потом появляетесь вы и приводите разбойников в кандалах, и я решил…

Эльдгард молчал, прикрыв глаза. Кабатчик тоже замолк, не желая прерывать раздумья странного господина. Впрочем, странного ли? Кого здесь только не бывало в иные годы: и деревенские жители, съезжавшиеся на ежегодное торжище, и проезжие, следовавшие неизвестно откуда и непонятно куда. Вампир вышел из состояния задумчивости.

— Сведения стоили пробежки в четыре сотни миль, — пробормотал он, а затем повернулся к Фарину. — Я вижу, ты правильный человек и настоящий гражданин государства. А такое должно поощряться.

Он выложил перед кабатчиком кошель, глухо звякнувший о доску столешницы, одновременно сверкнул глазами и показал клыки.

— Б-благодарствую, господин, — пролепетал отпрянувший Фарин, рука которого, тем не менее, успела жадно схватить кошель.

Но Эльдгард уже вышел. Размашистым шагом он проследовал до того места, где оставил свою подмогу в компании с пленными разбойниками, а приблизившись, жестом подозвал к себе Олофа.

— Обстоятельства изменились. Они все время меняются, но сейчас у меня есть шанс подстроиться под их темп. Вы отправляетесь в Нидхег-АсХаппа-Муор сразу, как только получите информацию о распространении изделий Фьерсов. Этих, — Эльдгард взглядом указал на разбойников, — передаю под твое попечительство и на твое усмотрение. Зеону же передай, что охотники идут по восточной тропе, а я — за ними. Он поймет. И пусть усилит наблюдение за всеми моими сородичами, которые находятся в стране.

Развернувшись, вампир прошел к коновязи. Мало кто из горожан решился бы сейчас привязать сюда свою лошаденку, зато на безопасном расстоянии зевак было хоть отбавляй. Анталопы фыркали и угрожающе наклоняли головы навстречу всем проходящим мимо, а некоторые рявкали, демонстрируя клыки.

Эльдгард отвязал двух: старого жилистого самца с толстым загнутым рогом на переносье и молодого, с более короткими клыками и передним рогом, похожим на детскую рогатку. На молодого перевесил сумки с едой и одеждой, на старого вскочил сам. Зеваки поспешно расступились, пропуская странного всадника на еще более странном коне. Эльдгард сделал прощальный знак рукой капитану Олофу и быстрой рысью помчался через городок.

Едва колдобины и заполненные жидкой грязью ямы, господствовавшие на городских улицах, уступили место пыльным, но ровным колеям тракта, всадник слегка тронул каблуками палевые бока животного. Зверь одобрительно рявкнул и послушно прибавил ходу. Спустя несколько секунд оба анталопа шли ровной размашистой рысью, сшибая подвернувшиеся под копыта травинки и стремительно удаляясь от городка.

Оказывается, у меня бывает похмелье. Оказывается, у меня бывает сильное похмелье с головной болью и полной телесной несогласованностью.

Судя по помятым лицам Лотана и Кро, это был не самый лучший рассвет и в их жизни. На скуле рыцаря к тому же красовался немаленький синяк весьма креативной формы, нанесенный разъяренной драконихой.

Зато Нашка, проспавшись, по непонятной причине была в самом радужном настроении. Вот уж кто лучился неистребимой бодростью и верой в справедливость мироустройства. Она влетела в шатер, впустив солнечный свет, отчего мы дружно зарылись под одеяла, комментируя ее действия нелитературными междометиями.

— Вставайте уже, раздолбаи! — провозгласила она, мастерски игнорируя наши скривленные физиономии. — Там военный совет собирается. Хотят, чтобы ты, Рене, повторила, что вчера спьяну болтала.

— Всё?! — ужаснулась я, лихорадочно вспоминая, что же я вчера могла ляпнуть.

— Про коня одиссеевского, — подсказала мне подруга.

— А-а, — протянула я, — про коня могу. А ты чего вообще такая бодрая, аж противно? Вроде и не играла вчера в трезвенницу.

Нашка хитро улыбнулась, на мгновение ее кожа отсветила золотом.

— Я опытным путем выяснила потрясающую вещь, — довольно сообщила она, — тебе, Лотан, может, будет интересно, а уж остальным только смертельно завидовать приходится. Если, напившись, принять драконий облик и спать в нем, то наутро никаких следов похмелья. Правда, спать пришлось на полу, но это дело десятое.

Лотан хмыкнул:

— Боюсь, этот рецепт годится только для тебя. Если я спьяну обернусь, то воевать тут долго будет некому.

— Буен становишься? — подивилась я. — Вот уж не думала, такой тихий милый мальчик!

Лотан усмехнулся; в полумраке шатра было видно, как неестественно полыхнули его глаза. Да, пожалуй, не стоило забывать, что «милый мальчик» в первую очередь был драконом, и попридержать свое остроумие, которое и люди-то зачастую не выносят. Впрочем, Лотан тут же сгладил впечатление клыкастой улыбкой, мол, не дергайся, твою манеру говорить комплименты-гадости я уже уловил, дыши ровнее.

Для судьбоносного совета на пригорочке поставили навес. Судя по всему, не все военачальники прочухались после вчерашнего и поэтому отдали предпочтение прохладному ветерку, дующему с реки, вместо душного полумрака шатра. «Интересно, — подумала я, — а илинеонцы устроили вчера с горя собственную пьянку или трезвые, как стеклышки, наблюдали со стены за нашим бурным весельем за их счет?» В последнем случае они могли и подслушать мои инсинуации, а впоследствии связать их с действиями своих противников.

Впрочем, что именно я вчера рассказывала, я глухо не помнила, а потому, опираясь на Нашкины свидетельства, шла к командному навесу, мучительно вспоминая старика Гомера. Моя попытка отмазаться от участия в заседании ни к чему не привела. Лотан, особо вредный сегодня, сказал, что мой отказ подорвет авторитет всей столичной аристократии. На аристократию с ее авторитетом мне было наплевать, но Лотану я этого говорить не стала— сказывалась слабость воли после возлияний — и покорно поплелась следом за ним.

У навеса нас, разумеется, уже поджидал Итакий в компании еще нескольких военачальников, с которыми я, оказывается, перезнакомилась накануне, а теперь не могла вспомнить даже приблизительно.

— Нуте-ка! — обрадованно воскликнул один из них, приземистый бородач с большим сверкающим шлемом в руках, прохладный бок которого он минутой раньше прикладывал ко лбу, что теперь безуспешно выдавал за проявление задумчивости. — Госпожа колдунья! Вы вчера так захватывающе рассказывали об одной военной хитрости… Э-э, мы все были бы вам весьма благодарны, если бы вы повторили ваш рассказ, а то, боюсь, некоторые детали его, возможно наиболее важные, несколько смазались.

Иными словами, они все, кроме общего впечатления, тоже ничего о прошлом вечере не помнили. Оно и к лучшему. Я выразила согласие повторить свое повествование, ахейяне радостно загалдели и повлекли нас с Лотаном за стол, на котором уже дальновидно были поставлены сосуды с ключевой водой и чем-то подозрительно напоминавшим рассол.

Под одобрительным взглядом Итакия, немедленно нацедившего себе полкубка того самого пойла, я почувствовала себя смелее и принялась рассказывать о том, как греки проникли в Трою при помощи огромной деревянной лошади, щедро украсив хрестоматийный текст своими комментариями. Военачальники слушали, одобрительно кивая, а уже знакомый нам адъютант, сидевший на самом краю стола, достал маленький блокнотик и сосредоточенно конспектировал.

— У меня все, — сообщила я, когда воспоминания о Троянской войне исчерпались.

Военные чины загалдели, обсуждая. Посыпались предложения о размерах, устройстве катков и десантных люков, а также о том, где, собственно, взять столько стройматериалов. Итакий слушал все это, не встревая, а затем отобрал блокнот у адъютанта, полистал его и повернулся ко мне.

— Я правильно помню, что боги помогли Одиссею оставаться незамеченным в конском чреве?

— Вроде бы да, — отозвалась я, — боюсь, прямых свидетелей на данный момент в живых не осталось.

— Конечно, — Итакий отобрал у адъютанта перо и стал что-то чертить на свободной страничке, — на помощь богов мы рассчитывать не можем, придется своими силами…

От развернувшейся тем временем дискуссии, кто именно должен сидеть в чреве коня, мне стало скучно.

— Ну, я пойду? — поинтересовалась я у Итакия. Он кивнул:

— Спасибо, милая девушка, дальнейшее мы возьмем на себя.

— Ну что? — поинтересовался Лотан, тоже самоустранившийся от обсуждения деталей конестроения. — Не пора ли нам?..

— Нет, — заявила я, — теперь уж я хочу посмотреть, чем дело кончится! Я же все-таки приложила к этому руку… или голову.

Дракон только хмыкнул.

За строительство коня команда Итакия принялась удивительно бодро, соорудив остов уже к обеду. Время их и впрямь поджимало — солдаты, побросав щиты и мечи, бегали с досками, брусом и гвоздями. Строительством ахейяне занялись за небольшим холмиком, на котором стояли шатры, чтобы не мозолить глаза защитникам Илинеона. Осуществление отвлекающих маневров взяли на себя несколько отрядов и расчет катапульты, запасшийся камнями и огромным количеством мешков с объедками — последние, похоже, они покупали у местных жителей, не в силах самостоятельно обеспечивать достойное количество. За три дня пребывания здесь я впервые видела ахейянский лагерь таким взбудораженным и даже слегка возгордилась.

Остальные члены нашей четверки проводили этот лишний день задержки по-разному. Ответственный Лотан занялся лошадьми и припасами на дальнейшую дорогу. Кро, восхитившись военным гением ахейян, побежал помогать. Не знаю, сумели они к чему-нибудь его приспособить, но с глаз долой он до вечера исчез, к вящему удовлетворению Нашки, все еще исходившей яростью по поводу вчерашнего инцидента. Сама Нашка побродила по окрестностям, искупалась в реке и, наконец, присоединилась ко мне в созерцании жизни лагеря, поскольку заняться все равно было нечем.

Когда оба солнца скрылись за горизонтом, конь был готов. Так я поняла по словам одного из офицеров, поскольку сама уже ушла в наш шатер. Я выглянула наружу, но вне шатра с его масляными лампами была темень, кромешная даже для моей лисьей половины. Облака плотно закрыли звездный свод, луна еще не взошла, хотя и неизвестно, смогла бы она пробить своим светом облачный покров. В темноте лишь метались языки факелов да отблескивали в их свете шлемы и панцири перемещавшихся куда-то людей. Появился Кро, но на все расспросы отвечал только междометиями и нечленораздельными звуками, возбужденно жестикулируя. Нашка уже начала вновь закипать, но рыцарь дальновидно удалился спать, никакими новыми подвигами себя не компрометируя.

Я собралась было последовать примеру Кро, но тут из мрака вынырнул Итакий, довольно потирая руки. Его доспех был покрыт какой-то белесой пылью и того же цвета потеками, а вблизи старый командир издавал еще и несколько странный запах.

— Отлично-отлично, — сказал Итакий, — вы, девушка, очень нам таки помогли своей идеей! Клянусь божественной птицей Уых и священной Зеленой Луной, илинеонцы завтра получат своего троянского коня!

Он задумчиво поковырял ногтем грязь на своем панцире, пробормотав:

— Какой хороший цемент, не отмывается совсем!

— Цемент? — удивленно переспросила я.

— Да, и притом — самый лучший! — не без гордости ответил Итакий. — Понимаешь, все дело в том, что раньше мы действовали неверно, принципиально неверно! Илинеон лучше укреплен и способен держаться много дольше, чем мы можем себе позволить его осаждать. Но мы закоренели в своей тактике, а вы дали нам свежую идею. Именно то, чего нам не хватало! — Он помолчал пару секунд. — Да я, собственно, по другому поводу, — и протянул мне треугольный вымпел с неким изображением, которое я, поразмыслив, сочла за череп барана анфас.

— Прикрепите это над входом в шатер, — сказал Итакий.

— Зачем? — поинтересовалась я, вертя в руках образчик местного народного творчества.

— Ну, мы же снимемся часа через четыре… Стратегическое отступление, так сказать. А вам чего в такую рань вставать? А этот символ будет означать для всякого, что ВЫ ТУТ НИ ПРИ ЧЕМ.

— За это — наше отдельное человеческое спасибо, — почти растроганно ответила я, пытаясь дотянуться до верхушки опорного шеста. Не дотянулась, разумеется, и привязала вымпел к растяжке со стороны, видимой из Илинеона.

— Ну, счастливо, — сказал Итакий, — и еще раз спасибо. Да, не зря я вас тогда взял на борт! Ну да ладно, дел еще выше крыши…

Он бодро повернулся и растворился во тьме.

Раннее утро раскололи звуки труб, и ни о каком сне уже речь идти не могла. Я как ужаленная подскочила на своей койке и принялась вертеть головой, пытаясь понять спросонья, кто я и что я.

— Это они так скрыто отступают? — поинтересовалась Нашка. — Хотят, чтобы все убедились, что осада снята? А то вдруг кто не заметит…

— Нет, это вряд ли, — зевая и потягиваясь, сообщил Кро, — я ночью выходил… выходил… ну, в общем, выходил и видел — они ушли еще в темноте: погрузились на галеры и отчалили.

— Тогда, наверное, это трубы Илинеона трубят об очередной победе, — внес свою лепту в дискуссию Лотан. — Я предлагаю, раз уж мы остались здесь и потеряли столько времени, выйти и насладиться этим сомнительным зрелищем до конца.

В результате, пока все потягивались, зевали и спорили, кто встанет последним, первым из шатра выбрался Кро, и почти сразу послышался его удивленный возглас.

Я оказалась второй. В лицо мне дохнуло свежим речным воздухом с легким запахом тины и ряски, и я окончательно проснулась и оглядела местность между мной и Илинеоном. И не удержалась от удивленного возгласа под стать драконоборцу.

Лагерь ахейян исчез — не было ни палаток, ни навесов, ни марширующих солдат, ни долговязой баллисты; правда, в последнем случае оставались четкие следы в виде рваного мешка и кучи картофельных очистков.

Зато перед теперь уже не осажденной крепостью стоял Конь!

Кони бывают разные. Бывают тяжеловозы, могучие и добродушные, с бабками мохнатыми, как малярные кисти, способные играючи тянуть за собой груженый «КамАЗ». Бывают рысаки, длиннотелые и тонконогие, с коротко подстриженными гривами и нервным выражением глаз. Бывают арабские кони, которых так любят рисовать мультипликаторы — с широкими ноздрями на узкой морде и широченными задницами, над которыми победным стягом вьется хвост. Владыка морей Посейдон любил, говорят, ездить на морских конях, у которых конский зад вкупе с ногами был заменен рыбьим хвостом. Бывают еще шахматные кони, у которых ни ног, ни хвоста нет, а есть одна голова, и та довольно схематичная. В конце концов, бывают детские кони-качалки, деревянные, с хвостом из пакли, и цельнопластмассовые с пищалкой в голове. Короче, когда речь идет о конях, пространство для творческого подхода хоть и не безгранично, но весьма обширно. Но я готова была поручиться, что тот, кто делал эскиз Коня, не был лично знаком ни с одним из перечисленных вариантов.

Стоящее перед нами существо напоминало, скорее, бегемота, сделанного кем-то, кому о бегемотах рассказывали только в детстве и только страшные сказки. Тело шедевра было массивное и округлое в сечении, с отнюдь не конским задом, опиравшееся на не менее массивные ножищи. Короткая толстая шея торчала горизонтально вперед. Учитывая, что на изготовление тулова пошла часть корпуса пришедшей в негодность галеры, можно было отследить и еще одну параллель с бегемотом, то бишь с гиппопотамом. Правда, в отличие от бегемота, у Коня была грива, сделанная, как мне кажется, из растрепанных тростниковых циновок, и острые, стоящие торчком ушки. Все это покоилось на деревянной платформе о шести колесах, навевая ассоциации с великанской детской лошадкой, еще более усиливаемые от вида растрепанного хвоста. Морды мне в этом ракурсе не было видно, но я не сомневалась, что она соответствует всему прочему.

— Не могу поверить, что они на такое позарятся, — сообщила я подошедшей Нашке.

— Ну, — резонно заметила подруга, критически разглядывая коня, — во-первых, это смотря зачем он им. Во-вторых, мало ли какие здесь эстетические предпочтения — вспомни хотя бы раскраску здешних галер. Ну а кроме того, реклама — это великая сила.

Рекламной кампанией ахейяне озаботились. Ею занималась пара солдат под началом знакомого нам адъютанта Итакия. Солдаты трубили в трубы, привлекая внимание илинеонцев (так вот что нас разбудило!), а адъютант хорошо поставленным командным голосом зачитывал некий Документ, в котором сообщалось, что сей деревянный конь преподносится в дар Илинеону, осада с которого отныне снята («Да вы же сами видите!»).

Илинеонцы видели, сгрудившись толпой на ближайшей стене и горячо обсуждая сложившуюся ситуацию. Адъютант же продолжал рассказ о том, что минувшим днем у духовного наставника войска, жреца Зеленой Луны (а я и не знала, что такой есть), состоялся серьезный деловой разговор с богами, которые и порекомендовали настоятельно осаду снять, а коня построить.

— Я бы, — сказал, подходя сзади, Лотан, — порекомендовал собрать шмотки и, если уж вам так дорого это зрелище, перебраться в более укромное место, а не торчать здесь у всех на виду. — Он указал на валявшиеся у воды останки полуразобранной галеры. — Кстати, кони наши уже там. Если что…

Галера, даже отдав часть себя на народное дело, была весьма немаленькой, напоминая оголенными шпангоутами теперь уже не только сдохшего, но и частично съеденного кита. Она оказалась весьма удобным убежищем с неограниченным запасом дров, доступом к воде и прекрасным видом на деревянную лошадь (хотя у меня до сих пор не было уверенности, что автор сего творения изображал именно коня, а не какое-то порождение горячечного бреда). Едва мы устроились в приятном тенечке перекусить, как явился, утирая пот, адъютант, довольный как король на именинах.

— Ну, вроде все идет по плану, — сообщил он нам. — Итакий — гений, я всегда говорил, а сегодня это еще раз подтвердится.

— А солдаты где? — поинтересовалась я. — Ну, которые трубачи.

— А, пошли, так сказать, на соединение с основными силами. Но я должен пронаблюдать весь процесс. Да, кстати, — он похлопал себя по бокам, — а, вот… Это Итакий просил передать вам в качестве подарка за сверхурочную работу.

Он достал откуда-то бронзовый ножик и протянул мне ручкой вперед.

— Что это? — Нашка с любопытством заглянула мне через плечо.

— По-моему, ножик для бумаги.

— Старинная вещь. Итакий говорил, ему лет триста, а то и больше. Сказал, ему не нужен, а вещица симпатичная и памятная.

— Да уж… Передайте ему спасибо при случае.

— Всенепременнейше.

Ножик, похоже, был действительно для бумаги— во всяком случае, ничего другого этим лезвием не разрежешь. Впрочем, может, три столетия назад оно было и острее. Длиной ножик был в полторы мои ладони, цельный — лезвие плавно перетекало в рукоятку, украшенную незатейливым, но изящным чеканным орнаментом из перевивающихся лент, оплетающих одиннадцатиугольник. Я решила, что, если выберусь отсюда, это действительно будет неплохим сувенирчиком.

— Дай-ка, — попросил Лотан, взял у меня ножик, повертел его, подозрительно прищурясь, а затем, пожав плечами, протянул обратно. Я аккуратно спрятала сувенир на дно своей сумки.

Между тем рекламные действия ахейян принесли свои плоды: толпа илинеонцев радостно окружила Коня и теперь оживленно обсуждала перспективы его использования в домашнем хозяйстве.

— Слушай, — спросила Нашка адъютанта, — а он не слишком большой?

— Точно по мерке, — ответил ахейянин, почему-то хихикнув.

Илинеонцы, собравшиеся у деревянного чудовища, перешли к неким действиям, простукивая дощатые бока и критически разглядывая колеса. Мне показалось, что кто-то попробовал посмотреть Коню в зубы.

Некоторое количество илинеонских солдат под покрикивания сержанта сорганизовались в команду и с криками «геть!» стали подталкивать Коня к воротам, но вдруг остановились.

— Позвать Лагуна! — заорал кто-то в сторону Илинеона.

— Лагун! Ла-агун!! — поддержали в толпе.

От ворот крепости отделился неопрятного вида старикашка и неожиданно шустро потопал в сторону толпы.

Лицо адъютанта помрачнело.

— Это кто? — шепотом поинтересовался Лотан у него.

— Пророк ихний придурочный, — недовольно ответил адъютант. — Как некоторые монетки кидают, чтобы судьбу узнать, так илинеонцы этого ненормального вытаскивают, чтобы он свое веское слово сказал. И что самое удивительное, почти всегда он это самое слово по делу говорит. Ну, для Илинеона по делу…

Пророк с минуту любовался Конем, а затем заглянул ему в рот (ну, или в то место, где у коня должен бы быть рот), поковырялся там пальцем и остался недоволен. Затем обошел деревянную махину и, приложив ухо к конскому боку, стал постукивать по доскам костяшками пальцев. Затем вновь отступил на несколько шагов и задумался или, по крайней мере, сделал вид.

Мы из своего укрытия наблюдали за ним, затаив дыхание. Илинеонцы тоже примолкли.

— Блин, этот догадливый старый хрыч сейчас все испортит! — выругалась вдруг Нашка, выглядывая вслед за мной из-за корабельного остова. — Ну я ему сейчас покажу небо в алмазах! Достали со своими войнами!

— Наташка, ты куда? — удивилась я.

— Купаться, — не оглядываясь, недовольно буркнула подруга.

— Прямо в одежде? — изумилась я, но Наташа уже не слышала, с разбегу нырнув в реку.

Мы с Лотаном, Кро и адъютантом вновь выглянули из своего убежища, уставившись на Коня и обступившую его толпу горожан. И на старого пня, который явно собирался сорвать наш гениальный план (ну хорошо, не наш, а Итакия), озвучив свои соображения о назначении этой детской лошадки-переростка.

Но рот ему не дали открыть обстоятельства в лице, вернее, морде, появившейся над поверхностью реки. Морда была покрыта сверкающей золотистой чешуей и смотрела далеко не милостиво.

В толпе кто-то сдавленно пискнул, как морская свинка под сапогом, и прорицатель, проследив направление взглядов сограждан, замолк на полуслове. Голова одобрительно моргнула, а из воды, заметно ближе к берегу, тем временем выскользнул извивающийся хвост с шипастьм навершием, подбил колени прорицателя, а затем обвил его ноги. Старый илинеонец быстро и бесшумно исчез под водой. Золотая же голова приподнялась над поверхностью, ободряюще улыбнулась собравшимся (отчего несколько человек попадали в обморок) и пропала.

— Теперь, — сказал адъютант, присаживаясь, — остается только ждать, в чью пользу они воспримут такой поворот событий.

— Помогите-ка мне. — Нашка, кряхтя, вытащила из реки бесчувственное тело Лагуна.

— Как тебе не стыдно, Наташа, — покачала я головой, — на пожилого человека! Тебя что, не учили в детстве уважать старших?

Нашка отмахнулась.

— Зато, — сказала она, — все по мифу. Положено морское чудовище — получите! Да ничего, оклемается.

— Теперь уж, — проговорил адъютант, разглядывая нежданного пленника, — лучше ему было бы оставаться без сознания, пока все не закончится.

Нашка, которая выглядела несколько расстроенной такой оценкой своей деятельности, тоже посмотрела на Лагуна.

— Ну, — сказала она, — мы ведь скоро уедем, а вы, если что, можете рассказать, что спасли его от монстра. Думаю, они, — она показала на горожан, — поверят. Кстати, похоже, намек они правильно поняли.

Толпа илинеонских солдат и горожан дружно катила Коня к воротам, обвязав ему передние ноги канатами. Судя по всему, катить его было нелегко: невзирая на все уханья и окрики сержанта, образец деревянного зодчества двигался медленно и неохотно, отчаянно скрипя колесами.

— А много там воинов сидит? — спросила Нашка, чтобы замять эпизод с Лагуном. — Я просто всегда думала, что было бы достаточно одного-двух, чтобы открыть ворота, а целый отряд сажать вовсе не обязательно.

— Да никого там нет, — отозвался адъютант. Мы с Нашкой и даже Лотан с Кро удивленно переглянулись.

— Понимаете, грекам, по вашим же словам, помогли быть незаметными боги. Ну, представьте себе — отряд солдат, обвешанных оружием, сидит в тесном душном деревянном ящике, который на любое движение откликается, как барабан. Надо быть полным идиотом, чтобы чего-нибудь не заподозрить! Поскольку богов, столь расположенных к нам, чтобы они приняли личное участие в кампании, у нас нет, Итакий решил заменить их Механикой. Вы знаете, что такое Механика? О-о, сейчас увидите!..

Конь, влекомый илинеонцами, уже просунул голову в ворота. Действительно, как по мерке: по ширине изделие ахейянских мастеров вписалось в проем почти точно, сверху же несколько высоковато торчала грива, теперь безжалостно сминаемая.

— Обратите внимание, — сообщил адъютант, — это называется рычаг.

— Рычаг? — не поняла я.

— Он скрыт в гриве. Гениально, правда?

На внешней стороне остался лишь конский зад. В следующий момент конское брюхо лопнуло, обрушив вниз целую груду камней, смешанных с какой-то белесой порошкообразной массой. Облако пыли взлетело до края крепостной стены, загородив всю картину, а секунду спустя послышалось журчание воды.

Мы повернулись к ахейянину за разъяснениями, но он только хитро улыбнулся. Из Илинеона донеслись возмущенные крики. Адъютант встал, глядя, как оседает пыль.

— И последний штрих, — сказал он.

Никаких звуковых эффектов, как в прошлый раз, не последовало, но крики неожиданно сменили тональность и стали явно перемещаться в сторону от ворот.

— И что теперь? — поинтересовался Лотан.

— Ничего, — пожал плечами адъютант, — подождем немного.

Он поглядел на наши недоумевающие лица и рассмеялся:

— Ну, первый эффект вы видели. А вот вторым я могу по праву гордиться: сам разработал и изготовил! Просто и со вкусом, вернее, с запахом: две части прокисшей сливовой наливки и одна часть измельченных молок рыбы Юй, вымоченных в настое дурнолиста. Клянусь, такой конской отрыжки свет еще не видывал, так что Лагуну даже повезло, что он остался по эту сторону ворот. А других-то проезжих ворот в крепости нет. Так что Илинеон взял в осаду самое себя.

Легкий ветерок наконец осадил пыль, и стал виден Конь, застрявший в воротах, на треть засыпанных камнями. На камнях виднелись белесые потеки, подозрительно похожие на те, что украшали доспех Итакия накануне.

— Цемент, — шепотом произнесла я, догадавшись.

— Боги, где я?

Мы обернулись к забытому нами Лагуну. Старик сидел, потирая виски.

— Что случилось? — спросил он.

— На вас напало речное чудовище, — быстро проговорил адъютант. — Но вот эти чужеземцы, совершенно случайно проходившие мимо, вас спасли.

Лагун обвел взглядом нашу компанию, на мгновение задержавшись на мокрой Нашке и еще на мгновение — на моих лисьих ушах, а затем, кряхтя, поднялся на ноги.

— Я уж думал, мне конец! Спасибо вам, жители чужих мест, и да будет путь ваш благоприятен!

Нашка шмыгнула носом. Лагун повернулся и сделал пару шагов в сторону Илинеона.

— А это что? — поинтересовался он, указывая на конский зад.

— А это Конь, — охотно пояснила я. — Боюсь, он запер ворота. И надолго.

Старик сокрушенно покачал головой.

— Надо же, — сказал он, — а я-то собирался посоветовать взять его в город!

— Ну так они это и сделали, — сказал Кро.

— Да. Но на этот раз они это сделали сами. Ко мне никаких претензий!

И, махнув на прощание, старик бодро заковылял куда-то в сторону, вероятно направляясь к какой-то известной ему калитке в стене.