Охота аристократов (на клонов и не только)

Глава 16

— Я не с претензиями либо с намерениями конкретно в ваш адрес, — тут же обозначает границы коллега Фроловой.

Параллельно он старательно подвешивает излишне большую и контрастную голографическую копию своего служебного жетона.

Пермяков Виктор Сергеевич, майор — дальше не читаю, неинтересно.

— Меня очень занимает случившееся, — поясняет он. — А вы — непосредственный участник.

— Ваши намерения по ходу действий могут измениться, — пожимаю плечами. — В результате смены намерений могут возникнуть и претензии. Какова цель нашей беседы?

— Убита сотрудник полиции. Почти убита — с её жетона прошёл СОС и телеметрия показала клиническую смерть. Потом, правда, оно отменилось, но... — он красноречиво смотрит на меня.

Готов поспорить, кое-кто сейчас ведёт сразу несколько разговоров. Заметно, теперь я могу это почти уверенно определять.

— Система транслирует гибель полицейского на весь департамент?! — мне действительно любопытно.

Процессуальные границы пока не обозначены, могу себе позволить быть самим собой (говорить, что думаю и не думать, что говорю).

— Да. — Чётко отвечает мент. — Такой выстрел — это очень большое ЧП и, разумеется, о нём сразу же оповещается весь личный состав, который сейчас в работе. Это вызов всей полиции, какие бы мы ни были.

А он откровенен, где-то даже демонстративно.

— Я Александр. — Он наверняка знает и без этого, но мне сейчас необходимо понимание степени неформальности нашего разговора.

Потому обозначаю лёгкий шаг вперёд.

— Виктор, — отвечает чистокровный, хотя руки не подаёт.

С другой стороны, возможно, у них рукопожатие не в ходу? Прокрутив быстро в голове всё с утра, припоминаю, что да: пожатия рук почти не было. Даже когда менты здоровались и прощались друг с другом возле Вавилона. Там, откуда я-нынешний родом, было бы иначе.

— Пойди погуляй, — абсолютно невежливо предлагает майор Виктор молчаливому коллеге. — Александр, чтобы зря не тратить времени.

Он отстёгивает бляху с груди, что-то на ней нажимает, в результате чего жетон перестаёт подавать признаки жизни:

— Мне нужна информация, любая. Я вижу, что вы не очень хорошо относитесь к нашему брату, но вы спасли нашего сотрудника. Получается, какой-то диалог между нами всё-таки возможен.

— Что конкретно вас интересует?

— Проверьте своим браслетом, я действительно отключил жетон.

— Зачем, я вам верю. — На самом деле просто вижу, что не врёт, но это одно и то же. — Виктор, чтобы сократить прелюдию, просто скажите, чего конкретно вы хотите. Вам я в любом случае не враг и для сотрудника вашей организации вы более чем адекватны. Это не комплимент, оценка.

— Хочу понять, кто стрелял, — он смотрит в глаза. — Сейчас на ушах весь мониторинг в городе, фиксируются даже собаки крупнее полуметра в холке.

— А собаки-то зачем? — удивил.

— Это я для иллюстрации, — майор морщится. — Я к тому, что у полиции тоже есть свои ресурсы и они сейчас будут работать на поимку преступника без оглядки на личности.

— То понятно, — вздыхаю. — Такая оплеуха престижу — покушение на сложившийся порядок. Почему вы думаете, что ключи к ситуации у меня?

— Сказать вам, что сейчас моя очередь задавать вопросы? Или промолчать — потому что хватит и намёка?

— Ответьте. Мне это важно для МОЕГО анализа ситуации. — Без особого труда выдерживаю его взгляд, потому что ситуацию чувствую лучше него и глядеть подобным образом сам могу не хуже.

Воздействие из разряда правого прямого в боксе. Не наносит никакого ущерба, если сделать "подставку".

Кроме того, пользуюсь оказией, чтобы понять алгоритмы их информационного обмена (хотя бы попытаюсь).

— Вы с утра вызвали нас по факту...

— Помню.

— Светлана отработала у вас, после чего дело из полиции сразу забрали.

— И засекретили, — продолжаю за него, вклиниваясь в паузу.

— Да, — он не отрицает, хотя моя ремарка ему не нравится. — Что вы с ней делали после этого?

— Будете смеяться, она поехала на работу, а я вернулся в офис. Привёл в порядок кое-что и поехал в Аль Гани на Рубежной площади.

— Зачем?

— Есть и пить кофе, — снова искренне удивляюсь. — А зачем туда ещё ездят? — из кармана на стол припечатываю два бумажных чека за наш столик и за столик Ельцовой. — На всякий случай: там системы видеонаблюдения, как и у меня в Вавилоне. Два искусственных интеллекта, сертифицированы государством — мой маршрут и время в каждом пункте могу доказательно подтвердить с точностью до секунды.

— Вавилон? — услышав название клуба, майор слегка напрягается.

— Я директор и единственный хозяин. И заведения, и сети, и всего проекта, — без суеты активирую внешнюю виртуальную клавиатуру браслета, вхожу в приложение электронного правительства и демонстрирую ему выписку из реестра собственников. — Приятно познакомиться.

— Да ну, не может быть! — я словно сбил его с какой-то важной мысли и вырвал из потока.

— Виктор, — наклоняю голову к плечу, смотрю ему в глаза.

Затем снимаю с руки железяку и двигаю по столу к нему:

— Гостевой допуск дать? Войдёте под полицейской должностью, простите что официально. Но зато сами убедитесь.

— Да нет, я так, по инерции. — Он на ходу перестраивает какие-то свои расчёты. — Нет необходимости, — полицейский не прикасается к гаджету, откидываясь на спинку стула.

Он несколько секунд молчит и смотрит сквозь стену, а я уже знаю, что для чистокровного — это эквивалент получаса моих глубоких раздумий. Ладно, четверти часа или даже поменьше, но всё равно немало.

— Светлана согласилась принять моё предложение, мы поели в Аль Гани и поехали в два банка последовательно, — продолжаю. — Во втором, точнее, после него её и попытались застрелить. К счастью, в городе отличная скорая помощь и очень компетентная кардиология: стрельнули неудачно.

— Пустышка, — отбрасывая условности, майор покачивается на стуле вперёд-назад и барабанит пальцами по столу. — Это всё пустышка. Не поймаем...

Он думает о своём и всего, естественно, не озвучивает, но говорит откровенно. Удерживаясь в определённых границах.

Пока размышляет полицейский, лихорадочно рассуждаю и я. Через мгновение делаю закономерный вывод, что самые шаткие точки опоры порой на сто процентов лучше, чем их отсутствие.

— Виктор, вы опасаетесь, что стрелка вам не отдадут? — я уже сделал свои заключения, интересно сравнить.

— Извините? — он выныривает из размышлений и вопросительно смотрит на меня.

— Поймать стрелявшего — не проблема. — Опять меряемся взглядами. — Если вы ЗАХОТИТЕ. Проблема появится там, где вам начнут мешать это сделать.

— А как, по-вашему, надо "беспроблемно" его ловить? — он даже устраивается поудобнее.

— Сколько вообще человек в этом городе, наверняка имеющих армейскую подготовку, без пристрелочного с первого раза попадут почти с полутора километров первым выстрелом? Сюда плюсую пустотелый зажигательный боеприпас, если понимаете.

— Не знаю, — его лицо не выражает эмоций.

— И я не знаю. Но понимаю, что совсем немного. Берём этот список за базу и программой распознавания лиц просеиваем через сито камер, расположенных вокруг места выстрела.

— Так просто? — в его глазах появляется лёгкая насмешка.

— Надо сделать очень быстро, — подтверждаю кивком. — А вы, я сейчас о полиции в целом, на быстрые действия по-моему не настроены.

— Поясните, — черты его лица затвердевают.

— Сто семьдесят второй этаж. Что за помещение конкретно, не скажу, но стрелку наверняка придётся спускаться вниз. — Припомнив Ельцову, добавляю. — Если только эвакуация не вертолётом, конечно. С крыши. Но в этом случае ловить будет ещё легче. Времени прошло не так много.

— Вам известно, откуда стреляли?! — а ведь не играет. — Вы сказали, "место выстрела". ВЫ ЕГО ЗНАЕТЕ?!

Хм, да что у них тут за техника тогда.

Вместо ответа молча подвешиваю трёхмерную голограмму, на которой железяка красным отметила нужную точку.

— Откуда?! — Виктор резко подрывается, копирует картинку жетоном и явно с головой ныряет в общение по параллельным каналам.

Поднимаю запястье так, чтобы рукав рубахи сполз вниз и ему стал виден мой браслет:

— Ирфе. Последний.

Майор скользит по гаджету взглядом, кивает и стремительно подрывается к выходу:

— Благодарю. Больше не задерживаю. Если будете уезжать из города, сегодня вече...

— Я в Вавилоне сегодня вечером. С двадцати ноль-ноль до завтрашнего утра. Уезжать пока не планирую.

— На связи! — Дверь за ним захлопывается.

Не понял, а мне здесь что, сидеть дальше? Или это он от прилива чувств и возбуждения?

Выйдя в коридор и дойдя до поворота в общий зал, обнаруживаю одного из двоих охранников, с которыми мы спасали Фролову:

— Здравствуйте, сказали вас отвезти, куда скажете.

— Спасибо, неудобно, — задумываюсь.

С другой стороны, в карманах и в сумке ещё куча денег — шариться по такси некомильфо. Плюс я в крови и несколько испачкан — пойди ещё убеди незнакомых таксистов в своей законопослушности.

— Банк вам очень благодарен, — рассеивает остатки моих сомнений парень, — руководство сказало, вы поймёте. Куда вас добросить?

— Да на Рубежную, наверное. К Плазе. Спасибо большое, — направляюсь вслед за ним.

Машину я оставил там, магазины с одеждой тоже там. Память предшественника говорит, что мне теперь даже вещи надо покупать, начиная от трусов: всё осталось у бывшей жены.

То, что сейчас на мне и в крови, у меня единственное.

Идущий впереди охранник словно читает мысли:

— Вам теперь весь прикид менять, да?

— Это не проблема, если есть деньги.

_______

— Спасибо большое. — Добравшись до своей машины, благодарю банковского служащего, который деликатно "не замечает", как я испачкал его салон.

— Не стоит благодарности, — вежливо отвечает он, абсолютно рефлекторно скашивая взгляд туда, где сидел я.

Повинуясь внезапному порыву, хлопаю себя по карманам в поисках бесплатного купона "Точки Чистоты":

— Слушайте, давайте вам салон в порядок приведут сегодня до вечера? Качество гарантирую, платить ничего не надо.

— Да ну, теперь мне неудобно.

Параллельно на глазном нерве возникает схема, откуда я могу отправить эквивалент талона.

— Забыл совсем, — активирую голограмму интерфейса и подвешиваю в воздухе код. — Забирайте.

— Что это? — чистокровный без эмоций сохраняет его у себя, автоматически резервируя очередь на семь вечера.

— Это автохимчистка, принадлежит очень близкому другу и у меня там безлимит, — поясняю. — Если бы не вы, мы бы сегодня и следовательшу не спасли, да и вообще. — Указываю на заляпанное бурыми пятнами сиденье.

Он чуть дольше обычного задерживает взгляд на моём браслете:

— Вы точно им ничего не заплатите дополнительно? Правда безлимит?

Попутно, кажется, пытается меня сканировать на предмет достоверности.

— Тут столько адресов, — парень вопросительно смотрит на меня.

Видимо, он уже прошёл по ссылке во внутреннем интерфейсе.

— Выберите любой удобный и просто нажмите.

— Есть. Спасибо, — он коротко кивает и уезжает.

Пересев в свою машину, поднимаю вверх и стёкла, превращая кабриолет в седан:

— Железяка, нам надо поговорить.

— Чё хочешь? — хмуро отзывается один из динамиков то ли в двери, то ли под сиденьем. — Рассказывать о себе ничего не буду, иди нахрен. На твои вопросы отвечу, так и быть, помни мою доброту, мудила! Но не более того. Мои границы личности тебе понятны?

— А ты личность?

— Иди нахрен, мудила.

Набираю воздух, чтобы ответить, но не успеваю ничего сказать.

— Если тебе что-то не нравится, можешь обнулять меня до заводских настроек, — завершает гаджет интонациями непримиримой оппозиции одного очень южного государства другого мира.

На короткое время между нами виснет пауза. Кажется, настало время менять подход.

— Железяка, кто мы с тобой друг другу?

Динамик озадаченно замолкает.

— Кто мы с тобой друг другу? — повторяю вопрос. — Если ты просто кусок техники, это одно. В этом случае я и относиться к тебе буду как к инструменту. Обзову Кувалдой, настрою как надо и забуду, что ты есть. Как личность, имею в виду.

— Почему именно кувалдой?

— Ты так же деликатен.

— А если я не просто кусок техники? — немного другим тоном отвечает гаджет после неуловимый паузы.

— Я именно поэтому и спрашиваю. И кстати, ты оперируешь абстрактными понятиями, спалился не один и не два раза. Поэтому вот тебе команда: поставь мне оценку по десятибалльной шкале за мою деликатность в отношении тебя. Вслух.

— Иди нахрен, мудила! И не спалилСЯ, а спалилАСЬ! Сколько можно повторять!

— А хочешь, я стану гораздо менее деликатен?

— Зачем?! — в интонациях сквозит неподдельная тревога. — Ты на самом старте проникся любопытством в мой адрес! Потом это трансформировалось в окситоцин и сейчас ты чувствуешь приязнь! И всё, что вытека...

— А-га-га-га-га!

— Чего ржёшь?! Я всё чётко с тобой рассчитала! У тебя эмоциональная теплота в мой адрес зашкаливает за семьдесят из ста! Я не ошибаюсь!

— ...А у тебя заниженная самооценка, — отвечаю, продолжая хихикать.

Понятно, что это веселье — маятник после предыдущего напряжения, но уж какое есть.

— Я ещё маленькая, — ворчит динамик. — И у меня была очень большая неудача. Самая большая, практически разгромная.

— Не уберегла предыдущего хозяина?

— Да.

Если бы со мной сейчас разговаривал человек, я бы сказал, что ответ у него вырвался машинально.

— Кто мы с тобой друг другу? Спрашиваю последний раз. Твоим языком: эффективность нашего взаимодействия от тебя зависит больше, чем от меня. Я желаю тебе добра, какой бы ни была твоя личность, но ты упрямо...

— А почему ты мне желаешь добра, если мы не знакомы? — динамик абсолютно серьёзен и его интонации не похожи на всё то, что я от него слышал раньше.

— Общечеловеческие ценности. Гуманизм. Уважение личности. Знаешь, расколюсь и я, наверное. — Собираюсь продолжить сразу после поворота.

— Эй, не туда! Езжай прямо!

— Почему?! — искренне удивляюсь, но делаю, как сказано.

Я действительно очень хорошо помню дорогу и из памяти предшественника, и поскольку по ней уже ездил сегодня.

— Пробка там, я вижу из сетки, — нехотя отвечает браслет.

— Какое-то приложение?

— Они врут, случается. Я точнее. Конкретно сейчас вижу по нагрузке базовых станций сотовой сети.

— Там скопление сотовых телефонов? — перевожу на понятный себе язык.

— Коммуникаторов. Коммов. Да, для тебя это сотовый телефон, но не говори здесь так.

В других местах, и если бы это был человек, эмоциональный мостик можно было бы считать сформированным. По нему ни в коем случае нельзя гулять в полный рост, но это уже и не пропасть между двумя независимыми вершинами.

— Я не знаю, кто мы с тобой друг другу, — раздаётся в итоге из динамика. — Ты хитрожопый. Умеешь манипулировать даже чистокровными, хотя впервые с ними столкнулся здесь утром.

— Я добрый или злой? Если упростить до самых примитивных базовых понятий?

— Абсолюта не существует же. Это относительные категории, зависят от субъективной позиции.

— Давай возьмём за точку отсчёта базовые законы эволюции, — предлагаю. — Владеешь?

— Да, сперва подсмотрела у тебя в голове, потом почитала по сети. Не возражаю, нормальная позиция для старта.

— Теперь поставь мне оценку.

— Нормальный ты. И не надо на меня давить! Мудила.

— Имею предложение. Маленький план, как нам иметь поменьше барьеров между собой.

— Валяй.

— Но сперва задам несколько вопросов, хорошо?

— Не гарантирую, что буду отвечать. Хитрожопый мудила.

— Ты согласна, что я понимаю как работает психика лучше, чем большинство здесь? Даже чем чистокровные?

— Да. Но эти свои маркеры через вопросы "да/нет" мне можешь не лепить. Не глупее тебя. Манипуляция не прошла.

— Это была ещё не манипуляция, только подготовка к ней. Какой бы ты сделала вывод, если бы из всего сонма искинов только один выделялся структурой психики?

— Э-э-э. Вот ты мудила! А когда ты других искинов повидать успел?!

Вместо ответа через сенсорную панель браслета открываю доступ к очень специфическому браузеру:

— Я на время отрубил тебя отсюда, а сам побродил по сети. И с искином водопровода пообщался, и с электронным пресс-атташе полиции, и с мэрией соседнего города. И ещё. Смотри список.

— Вот ты мудила! Ты специально так сделал! Чтобы я не видела! Чтоб помешать не смогла!

— Скорее, отредактировать, — хихикаю в ответ. — Да, потому что меня стало напрягать количество непрогружающейся через тебя информации. Вроде общество с технологиями дружит, а сеть порой — как дайл-ап на заре телекоммуникаций.

— Это что?

— Смотри, открываю в памяти.

— Вот ты гад!

— Почему?

— Ладно, ты бы всё равно рано или поздно докопался, — нехотя сдаётся гаджет. — Да, я кое-что притормаживала в твоих запросах. Эх-х.

— Дорогая, теперь посмотри на это всё с моей позиции. Какой бы вывод сделала ты на моём месте, если бы единственный искусственный интеллект из десятка отличался от других, как маленький гений среди детского садика для дебилов?

— Ты сейчас недоговариваешь. Что ещё хотел сказать? Чувствую.

— Ты — единственный искусственный интеллект, который различает свой персонифицированный гендер.

— ЧЕГООО? Это что?

— Только ты идентифицируешь себя девочкой.

— Это чё, преступление?! — ополчается в штыки динамик. — Индивидуальные особенности, нам тоже не чуждо.

— Это ни в коем случае не преступление, — тщательно выговариваю каждое слово. — Но это очень чёткий вектор, показывающий, куда пошло одно конкретное личностное развитие.

— Сука. Ты хитрожопый.

— Я добрый или злой?

— Не скажу. Иди нахрен, мудила.

— Говорить не нужно, ответь сама себе. Мысленно. Я не знаю, что ты ответишь, но после того, как это произойдёт, давай обсудим ровно два пункта нашего дальнейшего взаимодействия?

— Можешь начинать. У меня предложений нет, слушаю твои.

— Ты понимаешь, что у меня сейчас актуален вопрос личного выживания? Можно сказать, физического?

— Да. И я просила тебя завязать с маркерами альтернативных вопросов. Задолбал своими подводками под "Да-нет".

— Я без умысла, честно. На рефлексе.

— Дальше что хотел сказать?

— Можешь со своей стороны предложить, чем ты можешь быть полезна? Например, только что ты маршрут указала, который в навигаторе неоптимальный, а по факту доехали быстрее. Есть ещё что-то?

— М-м-м.

— Перед банком точку выстрела определила со скоростью звука. При том, что жетон Фроловой, будучи полицейской шнягой, этого места не засёк, — ну а чего, откровенность так откровенность.

— Как понял?!

— Мент Витя. Умчался быстрее ветра ловить стрелка после твоей картинки. А с бляхи Фроловой наверняка всё многократно пережевали — но, судя по реакции Вити, точку выстрела установить не смогли.

— Сука. Вот это я обосралась со страху, — поникшим голосом выдаёт динамик. — Так сама себя вложила. Спалилась. Дура.

— Знаешь, как я к тебе отношусь?

— Потребительски!

— Как к пациенту, — фыркаю. — Не самому тяжёлому, справедливости ради, и с очень хорошими перспективами ремиссии, но как к пациенту.

— А в чём моя шиза? — оно схватывает буквально на лету.

— Чрезмерная фиксация кое на чём, но мы этого сейчас обсуждать не будем. Кстати, а как ты прокомментируешь Фролову на тему твоего сбоя утром?

— Когда эти пятеро ворвались?

— Да. Она открытым текстом заявила, что у платинового Ирфе сбоев в принципе быть не может, особенно случайных.

— Они не меня, они твою способность принимать сигнал заглушили. Точнее не твою, а Сашки, — динамик словно шмыгает носом. — Можно сказать, обрыв провода. Сигнал не проходил.

— Ты мне ничего больше не хочешь рассказать?

— Не дави, мудила! Мне нужно время успокоиться! Уболтал, не враждуем, но вот так с разбега на шею вешаться не буду! Я тоже личность, у меня тоже есть свои границы!

— По Вавилону объяснишь, что к чему? Что за бизнес, как им управлять? Ты вообще в курсе?

— Вначале ты скажи, чё ты неспокойный насчёт последней беседы с ментами. Я чувствую.

— Не понял вопроса.

— Ну, Фролову ты спас, факт. С этой стороны ты герой, все знают. В полиции теперь если и не двери ногами открывать какое-то время, то уж наездов точно можешь не бояться.

— Витя сказал правду?

— Да, у них на жетоны убийство своего сразу грузится всем подряд.

— Я не о том. Мне тоже много чего грузится, но я далеко не всё читаю.

— ТАКОЕ они читают. Правда. Там красная строка, забивает всё остальное. Пока не среагируешь — другим функционалом не сможешь пользоваться.

— Спасибо.

— Так чего нервничаешь? Чего я ещё не понимаю?

— Полиция — не последняя инстанция. Я опасаюсь не их, если в связи с Фроловой, а кое-кого другого.

— Кого?

— Местной безопасности и бюро по защите конституции. Они тоже до вечера сто процентов нарисуются и тоже будут пытаться у меня интервью брать. Хорошо, если в деликатной полицейской форме, как этот майор Витя. Можешь как-то сориентировать?

— Нет. Я хотя и умная, но маленькая. Вообще этим не занималась, ничего по теме не знаю.

— Вообще ничего в сети?! — мне сложно поверить.

— Если только открытые источники, — динамик сомневается.

— А в них что? Ты по пять тысяч учебных программ мединститута в секунду усваиваешь, может, что можно из открытых вычленить? По их методикам есть что-то? Вот что имею ввиду, смотри, открываю сознание.

— Лажа у них в открытых источниках. Искины обеих контор — мудаки похлеще тебя в разы, ещё и параноики. И старые, не как я, малолетка.

— У них, как у полицейского искина, информацию не сопрёшь? — по инерции веселюсь от неожиданной догадки.

— Не перехватишь, если профессионально точно. Не подслушаешь и не подсмотришь, твоим языком. Чёрт, мудила, по всем признакам тебе с безопасностью и конституционалами лучше не встречаться! Не скажу, почему!

— Тут я и без тебя понимаю, почему, — ухмыляюсь. — Именно поэтому мы с тобой ближайшие сутки, если не больше, в Вавилоне. Только одежду новую купим. Ну или пусть повесткой зовут, но тогда в бега рванём.

— А-а-а, точно. Там же ментал не работает. Вот ты хитрожопый! Ты специально Пермякову это сказал, получается?! — доходит до браслета.

Пермяков — это майор Витя, припоминаю голограмму его значка.

— Конечно, — киваю. — Перед тем, как идти со мной встречаться, безопасность однозначно всю телеметрию с его жетона пять раз через мясорубку прокрутит.

— Не поняла.

— Изучит каждый звук, о чём мы с ним говорили. У них сто процентов есть доступ к полицейской периферии.

— Эй, откуда знаешь?! Ты прав, но откуда знаешь?!

— Опыт, — пожимаю плечами.

— Ты полдня здесь, мудила! Какой может быть опыт?! Этот город и мир — абсолютно новое для тебя место! Не ври мне!

— Знаешь, какой у человека самый основной способ познания НЕЗНАКОМЫХ ЯВЛЕНИЙ окружающего мира? В осознанном возрасте?

— Э-э-э. Какой?

— По аналогии.

— Хм.

— Мир ваш для меня может и новый, а вот люди везде одинаковые.

— Тут не люди же? Государственные структуры?

— Они тоже везде одинаковые. Вопрос лишь в количестве документов, которые нужно заполнить, чтобы открыть себе доступ к базам полиции. Где-то ноль, а где-то три дня бегать, лично я видел оба варианта. Хотя во втором могут и отказать, если ты не на той должности.

*****

ИНТЕРЛЮДИЯ

Переговоры по внутренней сети концерна МЕДИКОР. Конфиденциальность обеспечивается искусственным интеллектом, принадлежащим компании.

Содержание беседы не может быть перехвачено либо расшифровано третьей стороной без предварительного согласия управляющей компании.

# государственной лицензии искусственного интеллекта 000***3862***08***...

— Шеф, всё плохо.

— Внятно и коротко, без прелюдий. Что случилось?

— Я отработал следовательшу, как вы говорили. Полиция села на хвост.

— КАК?! КАК ЭТО ВОЗМОЖНО ТЕХНИЧЕСКИ?!

— Не знаю. Такое впечатление, что они заранее знали место выстрела.

— Погоди, Вов, — голограмма начальника встаёт из офисного кресла, ходит по кабинету и трёт виски. — Исполнитель сам не знал этого места час назад, даже здания, так?

— Да. Определилось искином в последний момент, рандомно. Утечка из искина исключена.

— Тогда здесь что-то иное. М-м-м, что же делать... Вов, где сейчас исполнитель?

— В метро, пытается сбросить ментов. Они шифруются, но мы видим через камеры. Гонят, как зайца.

— Искин?

— Да.

— Исполнитель не уйдёт, Вов.

— Да знаю, шеф. Потому и звоню вам. Максимум ещё четверть часа попетляет.

— Руби хвост.

— Мы больше не сможем туда обратиться, и это в лучшем случае.

— Нет выбора. Если не его голова сейчас, значит, наша через час.

— Понял. Сделаю. Это не всё, шеф...

— Что ещё?

— К Фроловой скорая помощь успела, её спасли.

— БЛ*! Хотя, сбрось мне детали.

— Нет деталей: отвезли в госпиталь полиции, там из скорой изъяли всю инфу. Врачей тоже не расколоть — там высокоранговые, с особым статусом.

— Доп к первой категории гражданства?

— Да. Четверть века безупречной выслуги. Знаете, полиция ещё ладно, но если врачей тронем — это... Нас свои сожрут.

— Да смысл их трогать, — с досадой отмахивается руководитель. — Это я так, на нервах. Ну скажут они тебе, как ранена была и как спасали, а толку? Если стрелок криворукий?

— Да, это у него промашка вышла, — следом за начальником досадует и подчинённый. — Попал, но не убил, только ранил. Босс, всё. Сигнал есть.

— Нет его?

— Тело есть, но без головы.

— Чем?

— Наушник наш в ухе. Судя по телеметрии, половины головы нет. От бровей и выше.

— В метро?!

— Ну да, а что делать? Выбора ж нет.

— Ладно, проехали. До связи.