Огонь в его ярости

Дикий гнев, бурлящий в моем сознании, утихает.

Я прижимаю свою пару к себе. Она шевелится во сне, а затем снова вздыхает, обнимая меня за плечи. Она была бы разочарована, если бы узнала, что я сделал. Я ненавижу, что причинил ей боль, но пока я не могу поделиться ею. И я не могу рассказать ей об этом. Я не хочу, чтобы у нее из глаз текли печальные слезы, и я почувствовал бы ее печальные мысли.

Я не хороший, добрый мужчина. Я темный, эгоистичный. Возможно, со временем я смогу поделиться своей милой парой.

Но не сейчас.

Глава 17

Эми

Мой бедный дракон сегодня кажется необычайно собственническим. Раст нависает надо мной с постоянным вниманием, и это замечательно… но это также вызывает у меня любопытство. Каким бы одержимым любовью он ни был в данный момент, его мысли довольно замкнуты. Такое чувство, что его что-то беспокоит, но он никак не обозначил этого. Он просто следит за тем, чтобы постоянно прикасаться ко мне, и когда он не улетает поесть, я начинаю беспокоиться. Вчера он тоже не улетал. Несмотря на то, что он сказал, что собирается пойти поохотиться, когда я проснулась ото сна, он был рядом со мной в постели и оставался рядом всю ночь. Это тайна.

Хотя я должна признать, что эгоистичная часть меня наслаждается всеобщим вниманием.

Я тереблю пушистый белый халат, который носила последние несколько дней. Их два, и я сохранила второй, чтобы сшить из него новую одежду. Я могу немного укоротить его и сшить жакет, или я могу сшить легкое платье из нескольких тяжелых дорогих простыней на кровати в соседней комнате. Однако ни то, ни другое не очень красиво, и единственные ножницы, которые мне удалось найти в этом районе, сломаны, один из режущих краев полностью оторван. По сути, это будут разрезы для придания формы платью, если я не придумаю что-нибудь еще. Однако я полна решимости переодеться, каким бы странным это ни показалось Расту.

Только представьте, насколько это будет странно, если мы кого-нибудь встретим, а я буду бродить в халате.

Это еще и практичная вещь. Халаты огромные и теплые, а Техас — не совсем штат с умеренным климатом. Не говоря уже о том, что халат распахнут спереди, и малейший намек на ветерок практически откроет его целиком, так что это не очень хорошо для пары дракона. Мне нужно что-нибудь более облегающее и гораздо менее зияющее.

Я откладываю лист, который рассматриваю, и бросаю взгляд на Раста, который нежится в лучах позднего утреннего солнца у дыры в стене. Его внимание приковано ко мне, как и всегда.

— Я полагаю, ты не видел никаких магазинов в этом районе?

«Магазины? — Он подпирает голову одной рукой и бросает на меня ленивый взгляд, от которого у меня внутри все дрожит. — Что это такое?»

Я делюсь с ним мысленным образом. Здания с вещами внутри. Раньше люди там что-то покупали.

Его веселье прокатывается по моему мозгу. «Моя Эми, я видел много ваших человеческих зданий с «хламом» внутри. Мне кажется, у людей слишком много всего».

— Ну, больше нет, — говорю я ему, чувствуя тепло от его улыбки. — И я бы сама не прочь приобрести что-нибудь из этого барахла. Может быть, какие-нибудь тарелки, кухонная утварь или одежда. Этот номер хорош, но на самом деле в нем не так уж много практичности.

«Ммм. — Он надолго задумывается, а затем встает на ноги грациозным движением, которое вызывает у меня зависть. — Ты хочешь отправиться рыться в людских местах в поисках вещей? Я могу отвезти тебя».

— Ты сделаешь это? — По какой-то причине я в полном восторге от этой мысли. Со времен Разлома у меня не было возможности по-настоящему исследовать мир или отправиться куда-либо — безопасным образом. Моя больная нога и безопасность удерживали нас с Клаудией в Форт-Далласе, а потом, когда мы переехали в высотку с ней и Кэйлом, мне пришлось оставаться запертой в комнате. Приятно, когда тебе приносят вещи, но пойти и найти их самостоятельно — это приключение, в котором я еще не имела удовольствия участвовать. — Я бы с удовольствием это сделала.

«Тогда мы это сделаем. Если это сделает тебя счастливой, то и я счастлив. — Он подходит ко мне и протягивает руки, чтобы я могла подняться на ноги. — Подойди к выступу».

Я взволнованно провела рукой по волосам, а затем по вороту халата.

— Так быстро? Я не готова.

«К чему тут нужно готовиться?» — Он выглядит удивленным.

— Мне нужен крем для загара и, э-э, одежда. Трусики. И обувь! Мне действительно нужна обувь, если мы собираемся рыться в мусоре. — Я хожу по нашему номеру в поисках вещей. — И сумка, чтобы привезти сюда вещи.

Раст просто наблюдает за мной, а затем медленно качает головой. «Люди — странные существа».

Он не ошибается… но это все равно не значит, что я выйду на улицу без трусиков и обуви.

* * *

К концу дня я убеждаюсь, что Раст — самый вдумчивый, терпеливый и добрый дракон, который когда-либо существовал.

Я не самый лучший пассажир. Я хочу прокатиться у него на спине, но у нас нет для этого снаряжения, и то, что он держит меня в когтях, немного пугает меня, особенно учитывая, что моя единственная верхняя одежда — это дурацкий халат, который я начинаю ненавидеть. Он развевается на ветру и ничего не прикрывает, и он настолько свободно сидит, что кажется, будто когти могут соскользнуть с меня в любой момент. Возможно, я издала несколько девчачьих криков, когда мы впервые взлетели, несмотря на ментальное успокоение Раста.

Я не знаю этого района, поэтому Раст направляется в случайном направлении в поисках зданий. Нам посчастливилось найти торговый центр и продуктовый магазин рядом с одним из старых заброшенных шоссе, машины тянулись по бетону на протяжении многих миль в пробке, которая так и не рассосалась. Интересно, что случилось со всеми этими людьми? Были ли они убиты драконьим огнем внутри своих машин? Неужели у них закончился бензин, и они отказались от безопасности своих автомобилей? Или случилось что-то похуже? Я решаю, что не хочу знать. Это день для удовольствий. Сейчас их так мало, что я чувствую, что нужно хвататься за любую возможность и наслаждаться ею.

Затем, как и все терпеливые парни в мире до этого, он прислуживает мне, пока я делаю покупки.

Но я ничего не могу с собой поделать. Ходить по магазинам — это так весело. Я выбираю магазин за магазином, игнорируя боли в больном колене в пользу вкусностей, которые нахожу. Я так давно не имела удовольствия ходить по магазинам — или даже просто выходить из дома — что забыла, какая это радость — находить новые вещи, которые облегчат мою жизнь. Расчески. Щетки. Сковородки. Зажигалки. Обувь, которая подходит по размеру. Новые лифчики и трусики. Платья, которые на самом деле моего размера. Ножницы. Клейкая лента. Здесь так много полезных вещей, которые нужно собрать, что мне приходится бороться с собой, чтобы не принести больше, чем я могу разумно унести, потому что Расту приходится держать меня в когтях на обратном пути. Пространство определенно ограничено.

Но очень, очень трудно отказаться от красивого зеленого платья. Или трех.

В конце концов, я практична и беру только два платья, причем те, которые выглядят достаточно прочными, чтобы выдержать, как бы тяжело ни было потом. Никаких оборок, никаких красивых аппликаций или блесток, никаких бретелек-спагетти. Мне нужна износостойкая одежда, даже если я с тоской смотрю на платье с вышитыми подсолнухами на легком, нежном подоле, которое не прослужит и дня. У меня больная нога, поэтому я предпочитаю платья, так как никогда не беспокоюсь, что они будут слишком тесны на моей больной ноге или не подойдут, если она опухнет, как это иногда бывает, когда я ношу их слишком долго.

Как сейчас. Однако я игнорирую это. У меня впереди вся остальная жизнь, чтобы бездельничать, и прямо сейчас я просто наслаждаюсь миром, который остался позади. Это место и раньше обчищали, но там осталось достаточно, чтобы я могла наполнить свой рюкзак, который мой дракон настаивает забрать у меня, нахмурившись, а затем погладив меня по челюсти.

Он действительно самый милый мужчина, мой ворчливый Раст.

Затем мы направляемся в продуктовый магазин, но вонь гнилой еды пропитывает воздух еще до того, как мы успеваем войти внутрь, а внутри повсюду тучи черных мух. Когда я вижу останки трупа на тротуаре, выцветшую одежду и все такое, я с трудом сглатываю и цепляюсь за сильную руку Раста, решая, что, возможно, мы поищем еду в другом месте.

Кто-то другой будет достаточно отчаянным, чтобы отважиться войти туда, но не я. Я не такая, как Клаудия. Я не могу быть практичныой превыше всего остального. Она ворвалась бы туда, прикрыв чем-нибудь рот, и собрала бы все, что могла. Я слабачка. Все, что я могу видеть, — это мертвое тело на тротуаре и полчища мух, от которых у меня пропадает аппетит. Даже мысль о печенье или конфетах внутри не может меня соблазнить.

Когда мы отворачиваемся, Раст обнимает меня за талию и мое новое зеленое платье.

«Ты устала. С каждым мгновением ты все больше заботишься о своей ноге. Мы скоро должны вернуться в наше гнездо. — Он трется носом о мои волосы, что, должно быть, является драконьим жестом привязанности, потому что он делает это часто. — Эти вещи будут здесь завтра, мой огонь. Мы можем вернуться, если тебе понадобится больше».

— Да, ты прав, — говорю я ему, хотя часть меня не хочет, чтобы этот день заканчивался. Солнце клонится к горизонту, и в то время как Раст хорошо видит в темноте, я — нет. Логика подсказывает мне, что мы должны вернуться домой. Но я так наслаждалась этой свободой. Было так приятно гулять как нормальный человек, который больше ничего не боится.

Это пьянящее чувство — не бояться. Я почти забыла, на что это похоже. Но я не боюсь. Только не с Растом на моей стороне. Он мой защитник, чемпион и любовник в одном лице.

«Я всегда прав», — говорит он мне своим самодовольным тоном. Он целует меня, а затем закидывает мой рюкзак мне на спину, убеждаясь, что он не слишком тяжелый, несмотря на все то, что я в него запихнула. Затем он возвращается к своей драконьей форме — своей боевой форме, как он это называет, — и осторожно подхватывает меня своими когтями. Он прижимает меня к своей чешуйчатой груди, а потом я утыкаюсь носом в огромную драконью голову. Я не могу удержаться от смеха, потому что не каждый день девушка сталкивается с носом с размером с «Тойоту» и не находит это пугающим.

С ним в моей жизни я почти как будто превращаюсь в другого человека… и мне это нравится. Эми 2.0 бесстрашна и очень, очень счастлива.

Обратная поездка в отель-казино почти успокаивает, и мои веки начинают опускаться от усталости. Я уже наполовину засыпаю к тому времени, когда Раст выходит на наш новый «балкон» и осторожно опускает меня на ковер. Я просыпаюсь и встаю на ноги, когда он возвращается в свою человеческую форму, а затем забирает у меня рюкзак.

«Садись, ешь. Ты устала».

Это так, но я не могу перестать улыбаться. Я просто совершенно довольна. Это самое чудесное ощущение. Я не помню ни одного дня, когда я была бы так чертовски… счастлива.

Я слышу, как Раст усмехается в нашей мысленной связи. «Не нужно многого, чтобы доставить тебе удовольствие, моя пара. Пара пустяков в рюкзаке, денек на солнышке — и моя милая пара довольна».

— У меня была отличная компания, — радостно говорю я ему, разворачивая батончик и откусывая от него большой кусок. Он чертовски жесткий и черствый, но питательный. Раст поймал блуждающего оленя раньше, когда мы летели, так что он не голоден. Я жую свою еду, вытаскивая вещи из сумки и рассматривая их. Такое чувство, что мы смогли взять так мало, и я…

Я останавливаюсь, когда нахожу в своей сумке книгу в мягкой обложке. Это роман Джона Гришэма. Я бы никогда не взяла это сама — мои вкусы тяготеют к более причудливым вещам, — но книга — это сокровище, независимо от жанра.

— Откуда это взялось?

«Я увидел это в одном из магазинов и взял для тебя. Ты часто видишь себя во сне с одним из них в руке. И я видел, как ты долго смотрела на них».

Них? Мой экземпляр «Чужестранки»? Ой.

— Ты взял мне книгу? — Мое сердце сжимается от нежности.

«Конечно. Все, что доставит удовольствие моей паре. — Его глаза блестят, когда он наклоняется и садится на корточки рядом со мной на полу. — Хорошо ли я справился?»

— Очень хорошо, — шепчу я, твердо решив не плакать от счастья. Он пока по-настоящему не понимает концепцию — счастливых слез. — Большое тебе спасибо, Раст. Ты самый лучший.

«Я знаю».

Я сдерживаю улыбку.

— Сегодняшний день был замечательным. Надеюсь, тебе было не слишком скучно.

Он наклоняет голову и изучает меня, этот великолепный водопад золотистых волос спадает на плечо. «Скучно? Рядом со мной была моя пара, и она была полна радости. Как что-то в этом может быть скучным?»

Я усмехаюсь. Действительно, как.

— Ты просто лучшее, что когда-либо случалось со мной, ты знаешь это?

Вместо того чтобы обрадоваться моему комплименту, он выглядит немного раздраженным.

«Моя пара, не принимай меня за хорошего самца. Я не добрый и не бескорыстный. Я делаю все это для тебя, потому что мне доставляет удовольствие видеть тебя такой счастливой».

— Я знаю, ты можешь думать, что ты монстр, но это не так, — говорю я ему, и когда он протягивает руку, чтобы погладить меня по лицу, я прижимаюсь к его ладони. — Ты можешь сколько угодно говорить мне, какой ты ужасный, но я знаю правду. И правда в том, что мой дракон удивительный, добрый и любящий, и все то, на что я когда-либо надеялась, когда выбрасывала свои трусики в траву несколько месяцев назад.

Он хмыкает. «Тогда я не смогу убедить тебя увидеть правду. — Однако в его голосе больше веселья, чем раздражения, как будто ему втайне приятно, что я считаю его потрясающим. — Ты устала, — вот и все, что он говорит. — Ты хочешь искупаться? Я могу обнять тебя, чтобы у тебя не болела нога».

Еще одно приятное предложение. Я улыбаюсь ему и качаю головой, прижимая книгу к груди.

— Я бы хотела немного почитать перед сном. Ты можешь зажечь для меня свечи?

Раст издает еще одно угрюмое ворчание. Я знаю, что он не большой поклонник свечей, потому что они ароматизированные и раздражают его нос, но он понимает, что я не хочу сидеть в темноте часами напролет.

«Тогда пойдем, — говорит он, подходя ко мне и подхватывая меня на руки. — Тебя беспокоит твоя нога».

Я мечтательно прислоняюсь к его груди, пока он несет меня в постель.

— Моя нога всегда беспокоит меня. Просто делай то, что делаю я, и старайся не обращать на это внимания.

«Я не могу. Твоя боль разрывает меня на части».

Я чувствую себя виноватой из-за этого. Я знаю, что он настроен на мои эмоции точно так же, как Кэйл настроен на Клаудию, и я знаю, что мое настроение может влиять на него. Если я расстроена, у него в глазах появляется это черное болото, которое говорит мне, что он близок к потере самообладания. Я могу только представить, как, должно быть, раздражает его моя постоянная боль.

«Мне жаль. Меня бесит, что у тебя пара-калека. Ты заслуживаешь лучшего».

Раст рычит, звук такой громкий и злой, что я вздрагиваю, мое сердце бешено колотится в груди. Его глаза на мгновение становятся черными, прежде чем вернуться к более приятному золотому оттенку. «Эми, никогда не говори таких вещей. Ты моя пара. Нет никого лучше тебя. Если бы ты выбрала двадцать самых совершенных самок драконов со свирепыми глазами и яркой чешуей, я бы все равно каждый раз выбирал тебя. Ты единственная для меня».

Теперь я чувствую, что мои глупые, сентиментальные слезы вот-вот снова хлынут наружу. Он так добр ко мне. Я изо всех сил стараюсь сморгнуть их, когда он осторожно укладывает меня в постель, а затем дует на одну свечу, чтобы зажечь ее. Он взбивает мои подушки и парит над ними, пока не убеждается, что мне удобно, а затем гладит меня по щеке, прежде чем отойти от свечи и подойти к краю зияющей дыры, где воздух самый свежий.

Я смотрю, как он уходит, его обнаженное тело подтянуто и полно бугрящихся мышц. Боже, на него так приятно смотреть.

Мне так повезло.

Эта мысль проносится у меня в голове снова и снова, пока я открываю книгу — книгу, которую он подарил мне, потому что думает обо мне, — и провожу рукой по одной из сухих, заплесневелых страниц. Меня переполняет такая любовь к Расту, что я хочу сделать что-нибудь, чтобы доставить ему удовольствие. Он провел весь день, заботясь обо мне, и я тоже хочу доставить ему удовольствие. Я пытаюсь смотреть на страницы романа Гришэма, но все, о чем я могу думать, — это секс.

Нам с Растом определенно стоит снова заняться сексом.

Я смотрю на него поверх книги, но он по-прежнему стоит ко мне спиной. Ясно, что в данный момент он не слушает мои мысли, потому что если бы слушал, то, вероятно, был бы здесь и лизал мою киску. Он делал это так много раз за последние несколько дней, что у меня поджимаются пальцы на ногах при одной мысли об этом. Боже, мне чертовски повезло. Я хочу сделать то же самое для него…

Эта идея вспыхивает в моем сознании подобно комете.

Не может быть так уж сложно сделать парню минет. Рот. Язык. Энтузиазм. Я прочитала много любовных романов, в которых это описывается в мельчайших подробностях. Я уверена, что справлюсь. И ему нравится лизать меня… почему я не могу отплатить тем же? Я возбуждаюсь от этой мысли не только потому, что могу прикоснуться к нему, но и потому, что могу удивить его таким сексуальным способом.

Я откладываю книгу в сторону и задуваю свечу.

— Я устала. Иди в постель.

В темноте он крадется обратно к кровати, и я чувствую, как его вес вдавливает меня в матрас. Возбуждение захлестывает меня, и я жду, пока он устроится поудобнее под одеялом, прежде чем наклониться и запечатлеть поцелуй на его губах.

Раст хмыкает от удовольствия из-за моей непосредственности и с энтузиазмом ласкает меня языком, пытаясь взять инициативу в свои руки, как он всегда это делает. Целовать его так приятно и так сильно отвлекает, но у меня есть миссия, и я не хочу отвлекаться. Я кладу руку ему на грудь и мягко отталкиваю его назад, затем откидываю одеяло с его тела.

«Что-то не так? — спрашивает он с любопытством. По его мыслям я могу сказать, что он понятия не имеет, что я делаю, и это очаровательно и забавно одновременно. Я чувствую, как он копается в моих мыслях, пытаясь уловить намеки, и поскольку я знаю, что плохо умею скрывать что-то от него, у меня нет времени колебаться или чувствовать себя девчонкой и стесняться. Я скольжу рукой по его члену, смело лаская его, а затем перемещаю свое тело вниз по кровати.

Прежде чем я успеваю прижаться ртом к его члену, он напрягается, прижимаясь ко мне, и я чувствую вспышку сильного неудовольствия в его сознании. Он отшатывается от меня.

«Что ты делаешь, моя пара?»

Что ж, я не ожидала такой реакции. Я чувствую, как смущенный румянец заливает мои щеки, но я не хочу испытывать стыда. Ему нравится пробовать меня на вкус, почему бы мне не попробовать его?

— Я хочу пососать твой член, — говорю я ему, чувствуя себя очень храброй из-за того, что могу произнести эти слова, не поперхнувшись. — Пока ты не кончишь.

В залитых лунным светом тенях нашей темной спальни его глаза вспыхивают темнотой, прежде чем снова стать золотыми.

«Зачем тебе это делать?»

— Потому что мне нравится прикасаться к тебе? — Теперь мои чувства действительно начинают задеваться. — Неужели это так ужасно?

«Ты знаешь, что это совсем не ужасно, — говорит он мне и подается вперед, его рука ласкает мою шею, когда он снова придвигается ко мне вплотную. Он запечатлевает поцелуй на моем лбу и носу, привлекая внимание к моему лицу. — Позволь мне прикоснуться к тебе, и я покажу тебе, насколько приятным я нахожу твое тело».

Я отталкиваю его, потому что мне нужно это понять.

— Раст, почему это нормально для тебя прикасаться ко мне, но не для меня прикасаться к тебе? Я не понимаю. — Я кладу руку ему на грудь. — Я хочу прикоснуться к тебе. Более того, я хочу попробовать тебя на вкус. Почему это плохо?

Он убирает мою руку со своей груди и подносит ее к своему рту, прижимаясь к ней губами. «Я не понимаю, почему ты так оскорбляешь себя, моя Эми. Мне невыносима мысль об этом. Независимо от того, что ты о себе думаешь, я не допущу, чтобы такое случилось».

«Оскорбляю себя?»

Теперь я действительно в замешательстве. Что значит «оскорбляю себя»?

Я чувствую, как в его мыслях царит смятение. «Заставляя меня излиться за пределы твоего влагалища?»

— Почему это плохо? Я вроде как подумала, что это было бы сексуально.

Он наклоняется, и его взгляд встречается с моим. «Это самое серьезное из оскорблений, которое ухаживающий мужчина может нанести женщине. Среди дракони самец не изливается внутрь самки, если только она не является его избранной парой. После того, как вызов выигран и самка подчиняется, он может претендовать на ее тело. Однако, если он не хочет брать ее в качестве своей постоянной пары, он выходит и изливает свое семя ей на спину, позволяя ему пропасть впустую. Нет большего позора. Это говорит ей о том, что он не считает ее достойной. — Он гладит меня по щеке. — Я бы никогда так с тобой не поступил».

Ух ты, это… странно.

— Ты ухаживал за многими женщинами? — Я не могу удержаться от вопроса, чувствуя укол ревности при мысли о том, что он прикасается к сильной, красивой женщине-дракони с золотыми волосами и такой же золотистой кожей.

«За несколькими. Но я никогда не отдавал свое семя никому, кроме тебя».

Я стараюсь не обращать внимания на то, насколько я сейчас зеленею от ревности, и напомнить себе, что это комплимент. Он никогда не хотел никого, кроме меня, с тех пор, как увидел меня, а те другие безликие женщины не представляют угрозы. Я провожу рукой вверх и вниз по его груди, чувствуя обжигающее тепло его кожи.

— Но это твой народ, — говорю я ему, более чем когда-либо преисполненная решимости добиться своего. — Среди моего народа считается сексуальным взять мужчину в рот и доставлять ему удовольствие, пока он не кончит.

Он яростно рычит, и его рука запутывается в моих волосах, прижимая меня к себе. Его нос прижимается к моему, и у меня создается впечатление только что сдерживаемого насилия. Направленное не на меня, а на мужчин, которых он воображает.

«И ты доставляла мужчинам подобное удовольствие?»

— Никогда, — шепчу я. Я его не боюсь. Я знаю, что он никогда не причинит мне вреда. Я действительно нахожу его сильное чувство собственничества возбуждающим. Никто никогда не хотел меня так сильно, чтобы они чуть с ума не сошли от одного намека на то, что мои губы касаются другого мужчины. — Я хочу, чтобы ты был моим первым. Моим единственным.

Он стонет. «Я дам тебе все, что угодно, моя Эми… но только не это. Это кажется неправильным».

— В этом нет ничего плохого, — шепчу я ему, а затем слегка провожу языком по его губам, поддразнивая. — Ты что, никогда не прикасался к себе, пока не кончал? Я знаю, что это так. Помнишь, что ты сделал с моим платьем, когда мы встретились?

В моем сознании вспыхивает образ того, как он сминает ткань и трахает ее так, как хотел трахнуть меня. Он тоже это помнит. Я чувствую жар, пронизывающий его мысли, и это приводит меня в возбуждение. «Это совсем другое дело».

— Это другое дело, — соглашаюсь я. — Потому что вместо твоей руки — или моего платья — я бы использовала свой рот, чтобы доставить тебе удовольствие. — И я посылаю ему визуальный образ, который заставляет его застонать.

Но он все равно отвергает меня. «Я отказываюсь».

Мои оскорбленные чувства исчезли, но теперь я просто думаю, что с ним не очень весело.

— Ты мог бы подразнить себя ради меня.

«Я этого не сделаю. Это одно и то же. — Он бросает на меня суровый взгляд. — Все мое семя теперь твое. Я буду ждать, чтобы излиться в тебя».

Конечно, дело не в том, что я этого не хочу. Мне нравится, когда он внутри меня. Но я не хочу принимать «нет» в качестве ответа, когда дело доходит до этого. Чем больше он отказывается и выглядит взволнованным, тем смелее я становлюсь. В кои-то веки я одержала верх в постели, и это пьянящее чувство.

Я чувствую себя очень смелой, когда просовываю руку себе между ног, полная решимости соблазнить его.

— Давай, — шепчу я с соблазнительной ноткой в голосе. — Хочешь, я покажу тебе, насколько сексуальным может быть прикосновение к себе для твоего партнера?

И хотя мое сердце бешено колотится, и я наполовину паникую при мысли о том, что веду себя так напористо, я также до смешного взволнована, и мне нравится, что я заставляю его волноваться. Я прикасаюсь к своей киске и провожу рукой по своим складочкам.

Его ноздри раздуваются, как будто он улавливает мой запах, и его пристальный взгляд встречается с моим.

Мне нравится, как пристально он смотрит на меня. А еще мне нравится эта рука, вцепившаяся в мои волосы, как будто он не может заставить себя отпустить меня. Это тоже сексуально. Я провожу рукой вверх и вниз по завиткам своей киски, а затем деликатно раздвигаю их, дразня пальцем свои складочки. Я не удивляюсь, обнаружив, что я мокрая. Мои мысли за последние несколько минут были совершенно непристойными, и в последнее время не требуется многого, чтобы возбудить меня. Просто быть с ним — это своего рода афродизиак, и мне это нравится. Я провожу пальцем по своим складочкам, и когда мои губы приоткрываются, я замечаю, что он делает то же самое. Он наблюдает за мной так пристально, что не может не подражать тому, что я делаю, как будто мое удовольствие подпитывает его.

Я обвожу пальцем свой клитор, и по мне пробегает дрожь.

— Мммм, Раст.

Он низко рычит, снова прижимаясь своим лбом к моему. «Произнеси мое имя еще раз. Именно так».

— Раст, — выдыхаю я, и звук такой же страстный, как и я сама. Наши лица прижаты друг к другу, его пристальный взгляд прикован к моему, а его тело так близко, что я чувствую исходящий от него жар рядом со мной. Я поднимаю одну ногу и потираюсь ею о его ногу, ощущая легкие шипы, которые выстилают их тыльную сторону, как шипы на его руке. Простое прикосновение к нему делает мастурбацию более ожесточенной, и я еще раз провожу ногой по его коже, прежде чем снова обвести свой клитор.

Я задыхаюсь и вынуждена остановиться, потому что, если я продолжу, я кончу очень быстро. Мои груди ноют от желания, и я наклоняюсь и трусь кончиками о его грудь. Я использую его, чтобы кончить, и это заставляет меня чувствовать себя такой очень… могущественной. Мне также нравится его легкое сексуальное рычание, как будто он точно понимает, что я делаю. Я мучаю его самым забавным из возможных способов.

— Ты кое-что упускаешь, — шепчу я ему, опуская пальцы вниз по влажному лону моей киски и ко входу в мою сердцевину, где я самая скользкая. Я ласкаю свой вход, а затем возвращаю влагу обратно к своему клитору, снова дразня его. От добавленной смазки все становится лучше, и я задыхаюсь от желания, дразня свой клитор. — Я так давно этого не делала, — говорю я ему. — Я не могла прикоснуться к себе, пока пряталась. — Мое дыхание прерывистое, и становится все труднее формировать законченные мысли, поскольку я продолжаю трогать себя, рисуя маленькие круги вокруг своего клитора. Это не так приятно на ощупь, как его язык, но я знаю, как подразнить себя ритмом, который быстро доставит мне удовольствие. — Если бы я это сделала, — выдыхаю я, — кто-нибудь мог бы учуять соки на моем влагалище и прийти меня искать. Поэтому я не могла прикоснуться к себе, пока ждала тебя.

Его ноздри снова раздуваются, и он стонет, закрывая глаза, когда я провожу пальцами по своим складочкам, и это издает влажный звук. Боже, я и не подозревала, что была такой мокрой, когда делала это. Мокрая для него.

— Раст, — снова выдыхаю я. — Хочешь посмотреть, как я кончаю? Я так близко. — Я выгибаю бедра, прижимаясь к нему всем телом, пока двигаюсь к вершине.

«Моя», — рычит он у меня в голове, а затем толкает меня на спину, его руки опускаются на мои покачивающиеся бедра. Он скользит между моих ног и зарывается лицом в мою киску, неистово облизывая мой влажный жар. — «Это мое, моя Эми. Мое удовольствие. Мой вкус». — В его мыслях столько собственничества, такая сильная потребность, что внутри меня словно взрывается бомба. Я вскрикиваю, когда он посасывает мой клитор, а затем он рычит и трется лицом о мои складочки, пытаясь продлить мой оргазм. Его разум переполнен собственнической потребностью, как будто он ревнует к моим рукам за то, что они прикасаются к тому, что принадлежит ему, и я никогда не чувствовала себя такой сексуальной или желанной, даже когда он выжимает из меня волну за волной оргазма своим языком. Мои бедра сжимаются и подергиваются на его плечах, но он продолжает ласкать меня языком со своей свирепой преданностью еще долго после того, как я кончила, как будто он полон решимости заставить кончить меня снова, прежде чем я успею перевести дыхание.

— Раст, — выдыхаю я. — Прекрати. Пожалуйста. — Я дрожу от каждого прикосновения его языка, потому что мне кажется, что он никогда не собирается сдаваться. Он просто будет лизать мою киску до тех пор, пока я не растаю в лужице насытившейся женщины. — Позволь мне заняться теперь тобой. — Я посылаю ему мысленные образы того, как я склоняюсь над ним, а он растягивается на кровати, запустив руку в мои волосы, насаживая на меня свой член.

Затем он поднимает голову, его глаза такие золотистые, что сияют в лунном свете, как маяки. «Ты желаешь моего семени?»

«Боже, да». Я даже не произношу этого вслух. Я слишком занята, хныча от желания.

Он утыкается носом в мою киску. «И у тебя все еще здесь синяки?» — Его язык скользит ниже, касаясь моей сердцевины, прежде чем подразнить вход.

Я стону, запрокинув голову. «Мне все равно, так это или нет. Я так сильно хочу тебя».

«Я не хочу, чтобы тебе было больно».

«Это причиняет боль только потому, что ты не наполняешь меня. Пожалуйста, Раст. Ты мне нужен».

Он издает еще один рык, который звучит сексуально и восхитительно одновременно, а затем раздвигает мои бедра. Охваченная нетерпением, я кладу руки ему на плечи и целую его со всей потребностью и неистовым желанием, которые испытываю.

«Подожди, — говорит он мне, когда я обхватываю своей здоровой ногой его бедра. — Я должен перевернуть тебя, чтобы взобраться на тебя».

— Мы можем сделать это вот так, — шепчу я ему, понимая, что мы никогда не занимались любовью лицом к лицу. Он всегда переворачивает меня на живот и ставит на колени. Интересно, это еще одна драконья штучка? — Это не неприлично, — обещаю я. — И ты все еще можешь отдать мне все свое семя.

Раст стонет и закрывает глаза, как будто его выталкивают за пределы дозволенного. «Твои… твои люди спариваются вот так?» Я чувствую напряжение в его мыслях, и от этого мне становится еще жарче.

— О да, — выдыхаю я, проводя рукой по его груди. — Мы можем смотреть друг на друга, когда спариваемся. Я бы с удовольствием сделала это так. Чтобы смотреть на тебя. Не то чтобы твой способ не был сексуальным. Но это просто кажется более… интимным.

Он наваливается на меня всем своим весом, и я понимаю, что выиграла, каким бы ни был этот спор. Он двигается надо мной, и это так странно — вот так лежать под мужчиной, но в то же время так приятно. Я прижимаю его к себе, желая прикоснуться к нему везде. Я ненавижу, что моя больная нога болит и я слишком слаба, чтобы обхватить ею его бедра, потому что мне нравится мысль о том, чтобы обхватить его всем телом и быть ничем иным, как кольцом переплетенных конечностей.

«Ты идеальна, — говорит он мне, наклоняясь, чтобы снова поцеловать меня. — Меня не волнует твоя нога и то, насколько она сильная или слабая. Все, что меня волнует, — это ты, моя пара, мой огонь. — Его язык скользит по моему, даже когда я чувствую, как его жар прижимается ко входу в мою сердцевину. — И я собираюсь заявить на тебя права».

— Вся твоя, — шепчу я, и я говорю это искренне. Я полностью принадлежу Расту. Меня даже не волнует, что сказочного принца не существует. Меня не волнует, что мой дракон не такой добрый и нежная душа, каким я его себе представляла. Он — все, чего я когда-либо хотела, и с ним я чувствую себя такой красивой и особенной. Даже если бы этот прекрасный принц появился завтра, я бы хотела быть с Растом. Может, он и не такой, как я думала, но он идеально подходит мне, и он помогает мне стать лучше, сильнее.

Он толкается в меня с одним из тех низких толчков в груди, и затем я задыхаюсь от ощущения тесноты. Прошло много дней с тех пор, как у нас был секс — настоящий, идущий до конца секс, — и я подумала, что на этот раз больно не будет. На самом деле это не так, но я не могу отрицать, что это немного неудобно.

Раст застывает надо мной, его взгляд встревожен.

Я улыбаюсь ему снизу вверх.

— Я в порядке. — И как только я это говорю, я понимаю, что это правда. Сначала был приступ боли, но он почти сразу прошел, и после него не осталось ничего, кроме чистого ощущения, что он полностью заполнил меня. Я чувствую себя так, словно меня пронзили копьем до самого сердца, как будто он овладевает мной дюйм за дюймом.

Раст фыркает, а затем качает головой. «Я едва нахожусь внутри тебя, моя пара. Метание копий еще не началось».

Я чувствую, как мои щеки вспыхивают. «О. Что ж, тогда дай мне все».

«Такая нетерпеливая. Мне это нравится».

Теперь я действительно краснею, но его следующее небольшое движение отвлекает меня от этого. Его бедра покачиваются, и он проникает в меня чуть глубже, усиливая ощущение наполненности. Он двигается быстрыми, стремительными, неглубокими движениями, с каждым разом входя в меня чуть глубже, и каждое движение его тела ощущается все лучше и лучше. Кажется невозможным, что я могу вынести больше, и все же с каждым толчком вперед он погружается в меня, пока его бедра, наконец, не соприкасаются с моей кожей, и тогда он погружается глубоко. Он опирается на меня одной рукой, затем протягивает руку и ласкает мое лицо, убирая волосы с моих потных щек. «Мне нравится совокупляться с тобой вот так. Я вижу твое лицо, когда доставляю тебе удовольствие».

«Мне это тоже нравится», — застенчиво говорю я ему, не доверяя своему голосу. Мне нравится смотреть на него снизу вверх, каким свирепым и диким он кажется, и все же, когда он смотрит на меня сверху вниз, я знаю, что он видит меня. Что он не думает ни о чем и ни о ком, кроме некрасивой, искалеченной Эми. Мои глаза наполняются эмоциональными слезами.

«Не заставляй свои глаза слезиться, — отчитывает он, наклоняясь, чтобы поцелуями смахнуть мои слезы. — Ты заставишь мой член съежиться».

Я хихикаю, сдерживая эмоции, и сильно шмыгаю носом.

— Прости.

«Просто скажи мне, что ты плачешь не от печали».

«Я плачу, потому что я так счастлива, Раст. Ты заставляешь меня чувствовать себя красивой».

«Это потому, что ты красивая».

В следующее мгновение он заполняет мой разум тем, какой он меня видит. Я широко распростерта под ним, мои груди подпрыгивают при каждом его толчке, и я чувствую в его мыслях, как сильно ему нравится их вид, изгиб моего живота, розовые кончики моих сосков. Ему нравится блеск пота на моем лице и то, как я смотрю на него снизу вверх, приоткрыв губы. В его глазах я дикое, чувственное, прекрасное создание с чарующим ароматом и прекрасными глазами. Моя нога даже не учитывается.

Я стону от того, насколько возбуждающим является этот мысленный образ, и чувствую, как сильно ему это тоже нравится. Он полностью завладел мной, и это самая эротичная вещь, которую я когда-либо испытывала. Это заставляет мое тело сжиматься, и я смутно осознаю, что вот-вот снова кончу. Еще слишком рано. Я хочу продержаться подольше, но он издает еще один из своих сексуальных стонов, довольный тем, как быстро я собираюсь кончить, и я ничего не могу с собой поделать. Я вскрикиваю, когда моя киска крепко сжимается вокруг него, даже когда он входит в меня. От этого все становится еще напряженнее, и он не перестает входить в меня и не меняет свой ритм, чтобы я могла перевести дыхание. Как будто он полон решимости довести меня до оргазма снова и снова.

Он не останавливается, потому что как только все мое тело сотрясается от разрядки, я чувствую, как во мне проходит еще один раунд. Это как волна на пляже, быстрый отлив, а затем новый прилив вперед. Я впиваюсь ногтями в его кожу и громко стону, когда оргазм продолжает пронзать меня, и мне кажется, что я никогда не перестану кончать, точно так же, как кажется, что Раст никогда не перестанет вводить в меня свой член, его разум наполняет мой образами того, как мы выглядим, сплетенные вместе.

Я опускаю взгляд между нами, задыхаясь при виде его члена, упирающегося в мое тело, и посылаю ему изображение этого. Если он хочет поиграть в эту игру, я тоже могу это сделать. Он стискивает зубы, дыхание с шипением вырывается между ними, и его движения становятся беспорядочными, отрывистыми. Он крепче сжимает мое бедро, и даже когда я всхлипываю в очередном оргазме, я чувствую, что он на грани своего. С гортанным рычанием, которое звучит почти как мое имя, он подается вперед, и затем я чувствую теплый поток его освобождения внутри себя.

Его движения замедляются, а затем он ложится на меня, прижимаясь лбом к моему, как будто нашим разумам нужно соприкасаться, чтобы оставаться связанными. Это просто мое воображение, но мне нравится, какой он чувствительный и как он любит ласкать меня и прикасаться ко мне постоянно. Я и не подозревала, как изголодалась по ласке. Моя сестра замечательная, но она такая независимая и сильная, а сестринская привязанность отличается от мужской.

Или драконьей.

Раст переносит свой вес с меня и осторожно переворачивает на бок, а затем притягивает к себе, наши тела все еще соединены. При каждом его подергивании по мне пробегают маленькие дрожащие разряды, и я чувствую, что очень быстро окажусь на грани очередного оргазма, если он лишь глубоко вздохнет.

«Мне нравится мысль об этом», — посылает он мне и покусывает мое плечо, когда его рука собственнически скользит по моей груди.

«Дай девушке отдышаться», — говорю я ему, ошеломленная.

«Я так и сделаю, — обещает он с дразнящей ноткой в своих мыслях. — Мне нужно, чтобы ты хорошо отдохнула к завтрашнему дню».

Я удивленно хмурюсь, услышав это, и оглядываюсь на него через плечо.

— Завтра? Что будет завтра?

«Я думаю, мы улетим и покинем это место в поисках гнезда получше, — говорит он мне. — Сегодняшний выход показал мне, что тебе нужно очень много вещей, а в этом гнезде нет ничего из этого. Если ты не хочешь здесь остаться, думаю, нам следует продолжить путь».

— Мы всегда могли бы вернуться в город, в сторону Форт-Далласа, — предлагаю я, думая о своей сестре.

Я сразу же чувствую, как его мысли темнеют и становятся немного менее ясными. «Нет. Ты моя. Я не собираюсь делить тебя ни с кем другим».

Я хочу отметить, что то, что я увижу свою сестру, не означает, что я «разделю» свое внимание, но я знаю, что драконы борются с яростью, которая поглощает их мысли. Я знала, что так и будет, и, хотя это расстраивает, я придумаю способ как-нибудь передать сообщение Клаудии. На данный момент мое внимание должно быть сосредоточено на Расте.

«Пока мы вместе и это безопасно, мне все равно, куда мы пойдем, — сонно говорю я ему. — Выбирай сам».

Он наклоняется и кусает меня за ухо. «Мы найдем тебе самое лучшее гнездо, моя пара. Я обещаю тебе это».

Я почти уверена, что у меня это уже есть, потому что он в этом замешан, но я слишком устала, чтобы спорить.

Глава 18

Эми

Это чудесная, изнурительная ночь, и в итоге мы занимаемся любовью еще как минимум дважды, прежде чем Раст, наконец, устает и позволяет мне поспать дольше часа. Не то чтобы я возражала. Втайне мне нравится быть такой сексуальной, что он не может оторвать от меня своих рук больше часа. Однако к тому времени, когда я просыпаюсь, солнце стоит высоко в небе, щебечут птицы, а Раст все еще крепко спит, свернувшись калачиком рядом со мной в постели.

Я зеваю и смотрю на большую открытую дыру в нашей комнате, еще не совсем готовая вставать с постели. Он прав в том, что нам нужно найти место получше, чтобы остановиться. На открытом воздухе все в порядке, но как только начнется ливень, все внутри покроется плесенью. Я знаю, что Клаудия жалуется на то же самое в своем «гнездышке». Нам нужно место, достаточно просторное, чтобы Раст мог с комфортом принять боевую форму — на что этот гостиничный номер на самом деле не подходит, — и нам нужно место, где мне тоже будет комфортно. Что это за здание, я не уверена. Мы что-нибудь придумаем.

Пока я размышляю над этим, влетает жирный голубь и садится на карниз, воркуя. Я улыбаюсь при виде этого. Мне нравится, какие бесстрашные птицы вокруг Раста. Похоже, они вообще не боятся драконов, и в этом есть ирония судьбы, потому что люди ужасно боятся драконов. Забавно, как устроен этот мир. Я наблюдаю, как птица важно расхаживает по краю, а затем хлопает крыльями, прежде чем опуститься на землю.

Затем я хмурюсь. Похоже, на ноге у этой штуки есть пятно яркого цвета. Я сажусь, потому что не совсем уверена, что видела. Может быть, мне все это мерещится, или это игра света.

Рука Раста крепче обхватывает меня за талию. «Что такое?»

«Мне кажется, у этого голубя что-то на ноге, — тихо говорю я ему. — Он мог бы быть почтовым голубем».

«Почтовый голубь?»

«У него может быть сообщение от других людей! — Я взволнованно похлопываю его по руке. — Мы должны поймать его!»

Я чувствую, как волна неприязни к птице захлестывает его разум. «Что, если я не захочу этого делать? Мне нет дела до других людей, Эми. Я хочу только тебя».

«Тогда сделай это для меня, — ласково прошу я его. — Потому что я хочу посмотреть, что есть у этой птицы».

Он хмурится, глядя на меня еще мгновение, как будто то, чего хочу я, противоречит тому, чего хочет он. Мне любопытно, как он отреагирует. Я знаю, что он борется со своим собственничеством, но я не собираюсь жить в мыльном пузыре всю оставшуюся жизнь. Больше нет. Не тогда, когда пребывание с ним дало мне почувствовать вкус свободы.

Я не могу вернуться к Эми, потерянной принцессе в башне. Я приближаюсь к новой Эми, крутой наезднице драконов. Хотя я еще не достигла этого, я чувствую себя намного ближе к ней, чем к той мечтательнице, которой я была.

Раст продолжает задумчиво смотреть на меня, а птица снова воркует и встряхивает крыльями. Я задерживаю дыхание, боясь, что голубь улетит. Мой человек-дракон одним быстрым движением вылетает из кровати, так быстро, что становится не более чем золотистым пятном. Он хватает птицу прежде, чем она успевает улететь, и жестко приземляется на край оконного проема, плавно покачивая золотистой кожей и развевающимися волосами.

Я задыхаюсь, пытаясь встать с кровати, потому что, похоже, Раст в нескольких дюймах от того, чтобы полностью вывалиться из пентхауса. Одеяла запутываются вокруг меня, и я дергаюсь, приземляясь на пол в кувырке.

«Я могу менять форму, — говорит он мне с успокаивающей мыслью. — Не причиняй себе вреда, преследуя меня. Твоя птичка у меня. Успокойся. Она не двигается».

Мне удается подняться на ноги и обернуть простыню вокруг тела, чувствуя смущение от того, какая я неуклюжая. Вот тебе и задира Эми. Детские шажки, говорю я себе. Но я доберусь туда. Я поднимаю голову и вижу, что Раст тоже поднимается на ноги, сжимая птицу в когтистых лапах. Конечно же, здесь очень тихо.

Я прихрамываю к нему, и тут у меня в горле образуется комок ужаса.

— О, Раст, — тихо говорю я, забирая голубя из его рук. Птица не двигается. Шея голубя изгибается под неудобным углом, и я чувствую прилив горя. Должно быть, Раст приземлился на него, когда пытался схватить. Бедный голубь. Я провожу пальцем по его покрытой перьями голове, как раз в тот момент, когда замечаю записку на его лапке. — Он мертв.

Он хмыкает. «Завтрак, как ты это называешь».

Я бросаю на него взгляд, полный ужаса.

— Это был чей-то питомец. Я не могу это есть.

Выражение лица Раста любопытное. «Это мясо».

— Теперь это так! — Я указываю на мертвую птицу. — Но он чей-то дрессированный питомец. Был чьим-то дрессированным домашним питомцем. Мы не едим кошек, точно так же, как не едим домашних птиц.

«Ты расстроена».

— Так и есть! Кто-то ждет, что он вернется, а он никогда этого не сделает. — Моя нижняя губа дрожит при этой мысли. Почему я испытываю столько горя из-за случайно убитой птицы? Это потому, что кто-то ждет меня дома? Или я просто веду себя как ребенок по этому поводу? Я смаргиваю свои глупые слезы, потому что Раст придвигается ко мне, утыкаясь носом в мою шею и волосы, его мысли полны извинений. Он не хотел убивать его. Я знаю, что он этого не хотел. Он просто не понимал, насколько птица была хрупкая. Во всяком случае, это моя вина, что я попросила его схватить ее. Если это действительно чей-то питомец, то, возможно, я могла бы завести себе такого же.

Еще один жизненный урок, который принцесса Эми должна вбить себе в голову. Я вздыхаю и переворачиваю бедную маленькую мертвую птичку, разглядывая красную трубочку на ее крошечной ножке.

— У нее определенно есть сообщение.

«Я не понимаю, — говорит мне Раст, потирая мои руки. — Она не может говорить. Она — птица».

— Письменное послание, как в моих книгах.

«Истории?» — теперь он заинтересовался. Из наших бесед я знаю, что ему трудно понять, что такое письменный язык. Похоже, что у дракони этого нет, а если и есть, то у салорианцев, и они не поделились этим с ними. Это просто еще одно различие между их народами. «О чем говорится в этой истории?» — спрашивает он.

— Давай посмотрим, — бормочу я и протягиваю ему птицу, чтобы отсоединить трубочку от крошечной ножки. Она открепляется, и тогда я вытаскиваю маленькую свернутую записку из миниатюрной трубочки и разворачиваю ее. Бумага невероятно крошечная, но почерк очень аккуратный и ровный.

ФОРТ-ШРИВПОРТ ОЧЕНЬ МАЛЕНЬКИЙ, НО ПРОЦВЕТАЮЩИЙ ГОРОД. МЫ ХОРОШИЕ ЛЮДИ. В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ МЫ НАХОДИМСЯ В ОСАДЕ КОРОЛЕВСКОГО ДРАКОНА, КОТОРЫЙ ОТКАЗЫВАЕТСЯ УХОДИТЬ. ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ НАМ, ЕСЛИ СМОЖЕТЕ. НАШИ ЛЮДИ ГОЛОДАЮТ, ПОТОМУ ЧТО МЫ НЕ МОЖЕМ ПОКИНУТЬ ГОРОД, А ЗАПАСЫ НА ИСХОДЕ. СТАРПОМ, ДЖОАННА

Я перечитываю записку еще дважды и, аккуратно складывая ее, смотрю на Раста.

— Я понятия не имела, что в Шривпорте есть маленький форт. Должно быть, он недавно образованный. Я слышала об Орлеане, Далласе и Талсе, но не о Шривпорте. Это недалеко отсюда.

«Для меня это ничего не значит, — говорит мне Раст. — Я не знаю этого места».

Я тоже не знаю. Мне не так много лет, чтобы помнить об этом что-либо, кроме того, что это где-то в Луизиане.

— Держу пари, мы могли бы найти карту и проехать по старым дорогам, чтобы добраться до него. Большинство указателей все еще установлены, особенно те, что стоят у дорог. Мы можем поехать к ним и помочь им.

«Помочь им? — Раст рычит с явным неодобрением, и его глаза мерцают еще темнее. — С чего бы нам им помогать?»

— Ты слышал, что они написали, — говорю я ему, встряхивая запиской. — Они умирают с голоду. Королевский дракон — это дракон-самец — не выпускает их из своего города. Они не умеют охотиться. Если это что-то вроде Форт-Далласа, то все зависят от того, что принесут охотники или что можно добыть. И если район, в котором они находятся, уже зачищен… — я с трудом сглатываю при этой мысли. — Кто-то ждет в Форт-Шривпорте, надеясь, что эта птица вернется. Что они будут спасены.

За исключением того, что я убила их птицу. Их единственным шансом на выживание могу быть я с моей больной ногой и моим злым, властным драконом. «Мы должны пойти туда».

«Нет. Я запрещаю это».

— Ну, это действительно мило и все такое, но это не тебе решать.

Он делает шаг вперед, ноздри раздуваются, глаза темнеют от гнева. Одна рука обхватывает мое горло в хватке, которая могла бы быть либо собственнической… либо угрожающей, если бы я не знала его лучше. «Нет? Разве не у меня одного есть крылья? Я контролирую, покинем мы это гнездо или нет».

Я моргаю, глядя на него, совершенно спокойная.

— Если ты пытаешься запугать меня, то это не сработает. Я понимаю, что ты ревнуешь, Раст. Я чувствую это в твоей голове даже сейчас. — Его мысли мрачны и полны ревности при мысли о том, что я нахожусь рядом с другими людьми. — Но я не позволю умирать людям, если мы можем им помочь.

Он поглаживает мою шею пальцами, удивленный отсутствием моей реакции. «Ты меня не боишься?»

Я фыркаю. «Нет. Ты скорее встанешь на колени и будешь лизать мою киску, чем будешь душить меня».

Удивленная улыбка появляется на его лице, а затем его глаза вспыхивают возбуждением. «Мне нравится эта идея».

— Сосредоточься, детка. — Я похлопываю его по груди. Я изучаю своего дракона точно так же, как он изучает меня. В нем много бахвальства и ярости, но он также прислушивается ко мне. — Если это королевский дракон, зачем ему нападать на город?

«Он чует пару, и она прячется от него», — немедленно говорит он, его глаза снова становятся золотыми, когда он проводит кончиком пальца по моему горлу.

— Правильно. — Становится все труднее сосредоточиться, потому что даже это маленькое прикосновение заводит меня. — Мы можем предупредить их об этом. Помочь им понять, как справиться с ситуацией.

«А если их самцы попытаются прикоснуться к тебе? Пытаются вдохнуть твой аромат?» — его мысли сразу же темнеют.

— Если кто-нибудь из тамошних мужчин попытается прикоснуться ко мне, ты волен съесть их всех. — Я думаю о мерзких ополченцах в Форт-Далласе и их грубых замечаниях. Мир, вероятно, был бы лучше, если бы не было нескольких таких придурков, как те. — Но там могут быть семьи. Дети. Они умирают с голоду.

Его взгляд становится отстраненным. «Я знаю, каково это — голодать».

Я ухватываюсь за это.

— Вот именно. И ты знаешь, в какое отчаяние это может привести человека. Мы можем помочь им, Раст. Ты сам сказал, что хочешь найти новое место для гнезда. Почему бы нам не отправиться на разведку в этом направлении? Мы можем посмотреть, на что это похоже, помочь им, а затем отправиться в путь. — Я бросаю взгляд на мертвую птицу, все еще лежащую в одной из рук Раста. Я была бы не прочь узнать, есть ли еще такие птицы-посыльные. Таким образом, я могла бы отправить ответное сообщение Клаудии, дать ей знать, что со мной все в порядке.

Или, что еще лучше, может быть, Раст побудет среди людей и решит, что они не все так уж плохи, и мы сможем вернуться к моей сестре.

«Я никогда не буду видеть в людях ничего, кроме врагов», — говорит он мне, нахмурившись.

— Теперь я знаю, что ты ошибаешься, — легко говорю я ему, протягивая руку, чтобы погладить его сильную челюсть. — Потому что ты спарился со мной.

«Ты другая. Ты моя. — Его глаза снова вспыхивают ярким золотом. — Вся моя».

— Люди не все плохие, — замечаю я. — Я не говорю, что ты должен быть с кем-то лучшими друзьями. Я просто говорю, что мы можем помочь им, не ставя под угрозу то, кто мы такие.

«Мне это не нравится, — предупреждает он меня, и в его выразительных глазах мелькает беспокойство. — Мне не нравится мысль о том, что я подвергаю тебя опасности».

— Опасности? — Я качаю головой. — Я в безопасности. Я с тобой. Этот дракон и глазом не моргнет в отношении меня, потому что я с тобой, верно?

«Я имел в виду людей. — Он посылает мне в голову визуальный образ моей больной ноги, некоторых плохих воспоминаний, которые он почерпнул из моего пребывания в Форт-Далласе. Я понятия не имела, что он так усердно копался в моих мыслях. — Мне не нравится мысль о том, что они даже приблизятся к тебе».

— Мы что-нибудь придумаем. Я обещаю позволить тебе защищать меня настолько, насколько это возможно, — клянусь я ему. — Мы — команда. Мы пойдем на компромисс. Мы поможем городу и этой Джоанне. И я не буду разговаривать ни с какими мужчинами, обещаю.

Рычание, зарождающееся в его горле, медленно затихает. «И ты позволишь мне окутать тебя своим запахом еще до того, как мы приблизимся к ним».

«Окутать меня своим запахом? Конечно. Что ты имел в виду?»

Его глаза блестят, и он выбрасывает бедную мертвую птицу в зияющую дыру в стене. Я задыхаюсь, когда он направляется ко мне, в его глазах ясно читается намерение. Я точно знаю, что он имел в виду, когда сказал, что окутает меня своим запахом. Много секса, и много его тела на моем.

— Хорошо, — говорю я с дрожью в голосе. Отчасти это потребность, отчасти восхищение его опасным выражением лица. Неужели я думала, что он ручной? Я, должно быть, сошла с ума. — Но вымой руки, — шепчу я. — Птицы грязные.

Он тихо усмехается и подхватывает меня на руки, как невесту. «Может, пойдем поиграем в ящике с водой? Ты можешь снова бросить мне вызов».

Я краснею.

— Твое представление о вызове сильно отличается от моего.

«Ты можешь показать мне разницу», — говорит он мне с кокетливой мыслью.

Господи, помоги мне, но мне нравится эта идея.

Глава 19

РАСТ

После долгого, неторопливого спаривания и дневного сна моя Эми ходит по нашему гнезду, собирая вещи и решая, что нам нужно взять с собой. Она взяла одну из простыней из другой комнаты и делает из нее что-то вроде петли, которая, по ее словам, пригодится во время полета.

Я не спорю, пусть она поступает так, как ей нравится. Она радуется этому решению. Она беспокоится о незнакомцах, которые прислали птицу, но я чувствую волнение в ее душе. У нее есть миссия, у моей Эми, и она полна решимости довести ее до конца.

Я позволяю ей думать, что она выиграла наш спор. Что она убедила меня в мудрости нашей миссии.

Я вообще не думаю, что это разумно. Я думаю, что это, скорее всего, ловушка. Сообщение, посланное для того, чтобы привлечь дураков к их дому, чтобы их можно было уничтожить и отобрать их имущество. Например, забрать их рюкзаки — очень похожие на тот, который моя Эми набивает всем, что, по ее мнению, нам понадобится. Если бы я собирался кого-то ограбить, это именно то, что я бы сделал. Заманил бы их в ловушку, а затем уничтожил.

Я не могу сказать, что я не делал именно этого в прошлом. У меня нет никаких воспоминаний об этом, но это звучит слишком знакомо, чтобы я мог отмахнуться.

Но… люди глупы.

Они не будут думать, что их послание дойдет до человеческой девушки с мягким сердцем… и очень крупного, злого мужчины-дракони рядом с ней. Люди не могут причинить мне вреда, и у них никогда не будет шанса даже приблизиться к моей хрупкой Эми.

В ее теле нет ни капли жестокости.

А мои все поступки жестоки.

Пусть они делают все, что им заблагорассудится. Я буду защищать ее. Я заглянул в ее мысли, и это первый раз в ее жизни, когда она почувствовала себя сильной и способной. Она не чувствовала себя изолированной и беспомощной. У нее есть возможность помогать другим.

Я не отниму этого у нее.

Мы пойдем и посмотрим, чего хотят эти жалкие людишки, и если у них на уме что-то плохое, я уничтожу их пламенем и клыками.

* * *

На следующее утро мы быстро перекусываем, и Эми надевает ботинки, а затем взваливает на плечи свой рюкзак. Я так же быстро снова забираю у нее тяжелый рюкзак, потому что мне не нравится мысль о том, что она несет что-то настолько тяжелое. «Это будет долгий день. Позволь мне понести это».

Она морщит нос и вопросительно смотрит на меня.

— Но я хотела лечь тебе на спину.

«Это не имеет значения. Ты все равно устанешь. Позволь мне быть твоей силой. — Я страстно целую ее, чтобы заглушить любой протест, который она могла бы высказать. Когда мы расстаемся, она ошеломлена и раскраснелась от страсти, и я легко забираю у нее рюкзак, затем протягиваю ей длинную простыню, которую она сделала петлей. — Возьми это».

Эми ждет в гнезде, пока я спрыгиваю с края здания и в воздухе принимаю боевую форму. Я позволяю своим крыльям расправиться, ловя легкий ветерок, а затем на мгновение парю, наслаждаясь тем, как растягивается мое тело в этой форме. Две ноги — это прекрасно, но я чувствую себя сильным и властным вот так, и это само по себе радость. Я низко ныряю, затем поднимаю крылья, устремляясь обратно к зданию, где меня ждет моя пара. Ее рюкзак маленький, и его легко нести в моих когтях, и я держу его на одной передней лапе, когда скольжу обратно к дыре в стене и вхожу в комнату. Ее волосы развеваются на ветру, который я создаю, и я слышу ее легкий, радостный смешок.

Она так счастлива в этот день. Я клянусь, что ничему не позволю разрушить это удовольствие в ее голосе.

Я опускаюсь на пол, а затем опускаю плечо, поскольку вчера она дала понять, что хочет прокатиться у меня на спине, а не в когтях. «Ты можешь взобраться наверх?» — спрашиваю я, посылая ей визуальный сигнал о том, где она должна сидеть — на моих плечах, между плотно сжатыми мышцами у основания моей шеи.

— Я могу попробовать. — Однако ее голос звучит неубедительно, и я осторожно беру ее одной лапой и поднимаю поближе к своему крылу. Она неуклюже карабкается вперед, неловко впиваясь в перепонки крыльев и сухожилия, и я изо всех сил стараюсь оставаться совершенно неподвижным, чтобы не опрокинуть ее. — У Клаудии, казалось, это выходило так просто, — ворчит она. — Это несправедливо.

«У тебя все хорошо получается, — успокаиваю я ее. — Со временем станет легче».

Эми удается принять нужную позу, и я чувствую, как ее тело вздрагивает, когда она выставляет больную ногу наружу. Я чувствую вспышку боли, пронизывающую ее разум.

«Мои огонь? — я спрашиваю. — С тобой все в порядке?»

— Просто судорога, — лжет она. — Все в порядке. — Она устраивается попкой у меня на плечах, а затем расправляет длинную простыню. — Как мы это сделаем?

Я посылаю ей визуальное изображение. «Приложи ее к своей спине и дай мне переднюю часть. Мы будем использовать ее как ремень».

Мгновение она борется с простыней, а затем умудряется обернуть ее вокруг спины и протягивает мне переднюю петлю.

— Это почти как уздечка, но я не думаю, что уздечка должна обхватывать меня. — Когда я наклоняю голову, она набрасывает на меня простыню, и передняя часть петли свободно свисает мне на грудь, в то время как она опирается на нее сзади.

— Я не уверена, что это сработает, Раст…

Я хватаюсь за переднюю часть петли и оттягиваю ее от своего тела передней лапой до тех пор, пока она не натягивается на моей спине. Это заставляет Эми податься вперед, ее груди прижимаются к моей чешуе, ее ноги широко расставлены у основания моей шеи. Таким образом, она крепко прижимается ко мне, и нет опасности, что она устанет и соскользнет в сторону.

— Немного… тесновато, — бормочет она, ее рука тянется сбоку, чтобы погладить меня по шее.

«Все будет хорошо. Это защитит тебя от солнца и от насекомых».

И от дыхания, — мысленно добавляет она с иронией, но не произносит этого вслух.

Услышав это, я покатываюсь со смеху. «Поверь мне, я предпочитаю, чтобы ты дышала, моя пара. Ты готова?»

Я чувствую ее нервозность.

— Думаю, я готова настолько, насколько вообще когда-либо буду готова.

«Я не позволю тебе упасть, моя пара. И если я это сделаю, я поймаю тебя».

Ее тихий смешок звучит пронзительно и тревожно.

— Это должно заставить меня почувствовать себя лучше?

«Я не думаю, что тебе станет лучше, пока мы не приземлимся, — говорю я ей. — Но от этого я чувствую себя лучше».

Ее испуганный смех переходит в крик, когда я спрыгиваю с выступа на открытый воздух. Я чувствую ее ужас, то, как дыхание покидает ее тело, когда я скольжу вниз. Однако она в безопасности. Я чувствую, как она надежно прижимается к моему затылку, и подтягиваю петлю простыни чуть туже, чтобы прижать ее еще ближе. Когда она понимает, что не упадет, ее страх постепенно сменяется удивлением. Дыхание возвращается к ее телу, и она оглядывается вокруг испуганными, изумленными глазами.

— У тебя на спине совсем другие ощущения, чем в когтях, — говорит она мне, а затем сплевывает, пытаясь вытащить изо рта прядь своих развевающихся волос.

«Успокой свой разум, — говорю я ей. — В воздухе совсем не страшно».

«Ох. Так оно и есть. Раст, это… потрясающе. Я чувствую себя такой сильной здесь, наверху. Такой могущественной. — Ее мысли становятся робкими. — Я знаю, что это все из-за тебя, но все же…»

«Ты та, кто делает это возможным, моя пара. — Я посылаю ей волну нежности. — Если бы не ты, я все еще был бы безмозглым и потерянным. Никогда не сомневайся в том, что ты равный, достойный партнер».

Я чувствую, как она улыбается, и она смотрит на землю, которая открывается перед нами, как будто видит ее впервые. «Возможно, так оно и есть», — я знаю, что она не закрывает глаза, когда я держу ее. Так она меньше боится и может оценить красоту достопримечательностей. Ее разум наполняется образами. Стая далеких птиц, которые стрелой летят к нам, низко пикирует, скользя под моим крылом, словно желая поприветствовать меня мимоходом. Пухлые белые облака, которые доминируют в голубом небе. «Кучево-дождевые облака, — предлагает она. — Я помню это со школы».

«Это громкое слово для обозначения «облака»», — говорю я ей и пролетаю через край следующего облака. Когда мы выходим с другой стороны, мы промокаем от этого тумана, и она кричит от восторга.

«Отсюда все видно, — радостно сообщает она мне. — Олени, коровы, старые шоссе и все такое прочее. — Ее мысли полны удивления, когда она изучает землю внизу. — Земля такая зеленая, за исключением некоторых пятен, которые выглядят коричневыми и бесплодными».

«Драконий огонь, — я соглашаюсь. — Кто-то недавно пролетал через этот район. Я чувствую запах воспоминаний о нем».

В ее мыслях есть намек на беспокойство. «Нужно ли нам беспокоиться об этом?»

«Нет. От тебя очень сильно пахнет мной. Даже сейчас мое семя пропитывает твое влагалище. — Этим утром я очень тщательно обработал ее, просто чтобы она настолько пропиталась моим запахом, что не было бы никаких сомнений в том, что она востребована. Ее аромат опьяняюще приятен.

Я чувствую, как к ней возвращается румянец. «Боже милостивый».

«Тебе не нужно ни о чем беспокоиться, когда ты со мной, моя пара», — успокаиваю я ее, уводя разговор от мыслей о других драконах. Я не хочу, чтобы она спрашивала о драконе своей сестры. Я не хочу, чтобы она узнала правду из моих мыслей, поэтому я решаю отвлечь ее. «Где бы мы могли найти эту «карту», о которой ты упоминала?»

«О. — Она изучает открытую местность. — Нам нужно лететь по шоссе. Думаю, большинство магазинов располагалось вдоль него. Нам нужен книжный магазин… или, может быть, заправочная станция. Это тоже могло бы подойти».

«Укажи дорогу, и мы полетим по ней».

«Я бы сделала это, если бы могла освободить руку, — говорит она мне, но в ее тоне слышится веселье, даже когда она мысленно направляет меня к длинной серой полосе, усеянной металлическими коробками. — Машины, — говорят мне ее мысли, заполняя пробел. — Легковые и грузовые автомобили всех видов, брошенные своими водителями. А там, где есть машины, должна быть и заправочная станция».

Какое-то время мы летим, пока она не указывает мне на особенно похожий знак. Ее глаза осматривают здание. Это у черта на куличках, с рухнувшим навесом и вонью, которая, по ее словам, исходит от старого бензина. Мы приземляемся на небольшом расстоянии, и я осторожно опускаю ее, переворачивая простыню и ловя ее когтями, прежде чем она успевает упасть на землю. Она улыбается мне и хватает меня за морду, запечатлевая на ней поцелуй, прежде чем я успеваю отодвинуться.

Мне кажется, я никогда так сильно не наслаждался лаской.

Я оборачиваюсь в двуногую форму, и мы складываем простыню, затем я закидываю ее рюкзак себе на плечо, чтобы она не была обременена, пока осматривается. «Здесь нет человеческого запаха, — говорю я ей. — Все очень старое».

— Тогда, может быть, карты не успели забрать, — с надеждой говорит она.

Мы разбиваем окно, чтобы попасть внутрь маленького магазинчика, и оттуда Эми роется в остатках того, что осталось. Она находит несколько палочек, похожих на завернутое сушеное мясо, но настолько старых, что содержимое внутри серовато-зеленое. Моя пара морщит носик в своей очаровательной манере и бросает их обратно на прилавок.

— Я не настолько в отчаянии. — Она подходит к стенду в углу и тычет пальцем в украшенные квадратики. — Карты, — радостно сообщает она мне, затем достает одну и возвращается к прилавку, чтобы развернуть ее. Я заглядываю ей через плечо, пока она разглядывает сеть линий и символов — ошеломляющее зрелище для моих глаз.

«Что все это значит?» — спрашиваю я ее.

— Это дороги. Города. — Ее палец проводит по одной из линий. — Там, где раньше жили люди.

Я в восторге. «Люди привыкли жить… во всех этих местах?»

— Да, — соглашается она, затем оглядывается на меня. — Но большинство из этих городов сейчас разрушены. Даже самые большие города не смогли сравниться с одним разъяренным драконом.

Я хмыкаю. Я не знаю, должен ли я извиняться. Мысль о людях, копошащихся, как муравьи, на этой земле, кажется странной. Я рад, что не помню этого. Мне больше нравится то, что есть сейчас, с колышущимися травами, бесконечной тишиной и стадами бродячих животных… а все вонючие люди собрались в своих ульях.

Конечно, не все люди вонючие, — напоминаю я себе, притягивая свою пару ближе и вдыхая ее запах. — Некоторые из них очень, очень милые.

Эми хихикает, боясь щекотки, и бросает на меня довольный взгляд через плечо. Она указывает на линию на своей карте.

— Нашла это. Нам нужно найти шоссе 20, и тогда мы сможем проехать по нему до самого Шривпорта.

«Веди, — говорю я ей и кусаю ее за ухо. — Если только ты не хочешь остановиться и расслабиться».

Она фыркает.

— Я знаю, что ты подразумеваешь под «расслаблением», и на самом деле это не расслабление. — Ее щеки розовеют. — И для этого еще будет достаточно времени позже. Давай отправимся в путь, пока у меня есть силы.

«Ммм, я думаю, у тебя всегда есть силы, — говорю я ей, пока не желая отпускать ее мягкое тело. Мои руки по-прежнему обхватывают ее за талию, и я прижимаюсь к ее заду. — Ты сильно двигаешься и подергиваешься, когда я вхожу между твоих бедер…»

— Тише, ты, — ругается она, но в ее тоне слышится теплота, и она кладет свои руки поверх моих. — Ты пытаешься отвлечь меня.

«Всегда. У меня это неплохо получается».

— Это правда, — говорит она, затаив дыхание, когда я прижимаюсь своим членом к ее попке. — Думаю, путешествие может подождать еще несколько часов…

«Отлично, — подбадриваю я, даже когда задираю ее длинное платье, проводя руками по ее ногам под тканью. — Тебе как раз нужно отдохнуть, и я могу пометить тебя своим запахом».

Ее тихий стон — единственное поощрение, в котором я нуждаюсь.

* * *

В ту ночь мы переночевали в другом магазине. Я остаюсь в боевой форме, чтобы защитить мою Эми, а она берет единственное одеяло, которое взяла с собой, и заворачивается в него, прижимаясь к моим передним лапам на твердом цементе. Я чувствую боль в ее больной ноге, но она ничего не говорит. Я хочу найти ей более удобное место для отдыха, но она слишком устала, чтобы куда-то передвигаться. Я беру ее в свои когти и нежно баюкаю, чтобы ей было мягче спать. Она улыбается мне с милым, сонным выражением лица.

— Ты самый лучший мужчина на свете, — говорит мне Эми, счастливо вздыхая.

Мне одновременно приятно от ее комплимента и грустно. Она видит во мне нечто лучшее, чем я есть на самом деле. Для нее я защитник. Для своего народа я предатель и безмозглый солдат. Для салорианцев я очень полезный инструмент, более полезный, чем большинство других, из-за моей соревновательной натуры, которая заставляет меня стремиться к успеху выше других.

Но это не делает меня хорошим человеком. Это просто делает меня очень компетентным убийцей. Но я прижимаюсь носом к своей паре и не поправляю ее. Я не хочу, чтобы Эми смотрела на меня с разочарованием или ненавистью, как это делают мои люди. Я не думаю, что смог бы это вынести. Я хочу, чтобы ее сияющие глаза смотрели на меня с любовью и доверием.

Потерять это означало бы уничтожить меня.

Глава 20

РАСТ

Я чувствую запах дыма на ветру еще до того, как чувствую дракона.

На следующий день мы путешествуем по трассе шоссе, следуя сверху на расстоянии. По пути мы пролетаем через руины многих старых поселков, все необитаемые, их здания и автомобили брошены и выпотрошены, как пустые раковины. Единственные живые существа, которых мы видим, — это олени и крупный рогатый скот, бродящие по деревьям и высокой траве, которые трудятся над восстановлением земель, ныне покинутых людьми. Здесь спокойно, и моей Эми этим утром легче ехать у меня на спине.

Но когда я чувствую другой запах, я напрягаюсь. Мой рот наполняется слюной от потребности атаковать и защищать, и я медленнее взмахиваю крыльями, желая увеличить дистанцию между собой и незнакомцем, пока не выясню, что он задумал. «Еще один дракон», — говорю я своей паре.

«Где?» — спрашивает она, и я чувствую, как она дрожит.

«Далековато, но это его территория». — Я чувствую это так же сильно, как чувствую, как ее беспокойство давит на мой разум. Я посылаю мысленный сигнал, устанавливая контакт с другим дракони.

Дикая неразбериха — вот ответ, который я получаю.

Я потрясен серьезностью этого, хаосом, который угрожает перегрузить мой разум. Это дракон-самец, полностью потерявшийся в дикой природе, каким я когда-то был. Вспышки образов проносятся через его разум в мой, сбивающие с толку, хаотичные и такие полные гнева и неистовства. От дракони, которым он когда-то был, ничего не осталось, только потребность атаковать и сжигать, его инстинкты сведены к одному конкретному императиву: уничтожать.

Я посылаю ему предупреждение, сигнал, который использует только спаривавшийся самец. Я говорю ему без слов, что защищаю свою пару, и его инстинкты не зашли так далеко. Он признает это, уступая мне, и вдалеке я вижу блеск золотой чешуи, когда он приближается. Я чувствую его зависть и жажду к собственной паре, он борется с безумием, охватившим его разум.

«Он подлетит, — говорю я Эми. — Не пугайся. Он просто хочет увидеть мою пару».

Я чувствую, как ее руки сжимаются на моей шее, но она храбро отвечает мне. «Все в порядке. Нужно ли мне что-нибудь сказать?»

«Нет, просто сохраняй спокойствие. Он все еще дикий».

«Я умею вести себя спокойно». — Кажется, она почувствовала облегчение.

Я испытываю меньшее облегчение — этот мужчина не должен причинить ей вреда, но я не могу быть уверен. Я должен быть начеку. Я продолжаю лететь по своей траектории, даже когда он приближается, и я чувствую неприкрытое любопытство в его сознании. Я посылаю предупреждение, едва уловимую угрозу, если он подойдет ближе, и он шевелит крыльями, чтобы двигаться по ветру, повинуясь. Он не приблизится дальше того, что безопасно.

Его душевное смятение становится полным зависти и удивления одновременно, когда он видит ее на моей спине, и он борется с безумием, пытаясь найти здравомыслие где-то в своем сознании и терпя неудачу. Когда он летит параллельно мне, я оглядываюсь и испытываю шок.

У него не хватает одного когтя на крыле и одного рога на лбу. Я знал такого солдата. «Юриик, — посылаю я ему, вспоминая его имя. Мы вместе служили под началом салорианцев. Я вспоминаю его как смеющегося, добродушного воина со смертельной точностью. — Это ты?»

Я не получаю в ответ ничего, кроме еще большего безумия. Если это он, то он давно ушел. Пока я наблюдаю, он отворачивается, и гнев закипает в его безумном мозгу. Он открывает рот и выпускает длинную струю яростного огня, сжигая деревья на своем пути, как будто может выместить на них свое разочарование.

«Ты в порядке? — спрашивает Эми. — Я чувствую твой шок. Что-то не так».

«Я знаю его, — говорю я ей. — Или, точнее, я знал его. Когда-то давным-давно мы оба вместе служили воинами. Он не помнит своего имени. — Я опечален и в ужасе от того, какой он дикий. Даже сейчас я наблюдаю, как он спускается и атакует пылающее дерево, как будто это нанесло ему серьезное оскорбление. — Он сумасшедший».

«Я знаю», — говорит она мне, и я чувствую, как ее маленькая ручка гладит меня по шее.

«Неужели мы все такие? Совсем другое дело видеть это издалека, когда мой разум ясен и цел. Это… ужасно».

«Да, все такие, кроме тех, кто взял себе пару. Единственные драконы, которых я когда-либо видела в здравом уме, — это те, у которых есть пара. Все остальные полностью потеряны».

Я смотрю ему вслед, когда он улетает, рыча и поджигая деревья, нападая на них так, словно они враги. Когда-то я был таким.

Эми спасла меня.

Эми

На второй день нашего путешествия на следующее утро я просыпаюсь с месячными.

Сказать, что я опустошена, было бы преуменьшением. Дело не в том, что я хочу забеременеть — я пока не уверена, что готова к этому, потому что все так ново. Но это означает неделю без секса с Растом. Это также означает неудобство в путешествии, ощущение мерзости и вздутия живота, а у меня осталось всего два тампона, а это значит, что мне нужно приберечь их на очень-очень серьезный случай.

Черт.

Мы останавливаемся у другого круглосуточного магазина, который видим вдоль шоссе, но он полностью разгромлен. Там больше ничего не осталось, и даже если бы что-то было, я сомневаюсь, что тампоны были бы там. Похоже, они встречаются реже, чем консервы в «После апокалипсиса». Мне приходится запихивать обрывки ткани в трусики, и это заставляет меня чувствовать себя грязной и мерзкой, и я съеживаюсь, когда раздвигаю ноги, чтобы забраться Расту на спину.

«Это естественно, моя пара, — отвечает он, посылая мне утешительные мысли. — И это не обязательно должно означать отсутствие спаривания в течение недели».

«О да, так и есть, — говорю я ему, оборачивая простыню вокруг спины, а затем накидывая спереди ему на шею. Мы все лучше пользуемся моим дурацким «ремнем безопасности». — Прямо сейчас я чувствую нечто противоположное сексуальности».

Он хмыкает — это его ответ, когда он не согласен со мной, но не хочет спорить. «Даже сейчас ты все еще пахнешь свежее, чем твой человеческий улей».

Конечно, это только заставляет меня стонать от отчаяния. Я забыла о его обостренных чувствах. Он все чует. Меня тошнит. «Давай просто взлетим, — говорю я ему. — И давай постараемся не думать об этом».

Ясно, что Раст не понимает моей неловкости, но, с другой стороны, какой парень поймет?

С каждым часом становится хуже, у меня начинаются судороги, а легкая головная боль от сухого ветра превращается в свирепую мигрень. Я чувствую себя ужасно, когда он предлагает остановиться пораньше, потому что, согласно моей карте, мы можем добраться туда сегодня. «Еще даже полудня нет, — протестую я. — Мы можем продолжать лететь».

«Нет, если тебе больно», — упрямо говорит он мне и, сделав низкий круг, приземляется на поросшем травой поле.

Никакие мои протесты не заставляют его снова подняться в воздух, и поэтому я соскальзываю с его спины и падаю на землю, схватившись за живот. Может быть, это изменения в моем теле из-за его яда, а может быть, это все физические нагрузки, которыми я занималась в последнее время, но мои месячные кажутся хуже, чем обычно, и это ужасно. Я отхожу в тень ближайшего дерева и использую рюкзак как подушку, чтобы положить на нее свою ноющую голову. «Со мной все будет в порядке, — говорю я ему. — Просто дай мне немного времени».

«Что я могу сделать?» — спрашивает он, и я чувствую, как его тень падает на меня. Я чувствую его беспокойство.

«Позволишь мне лежать здесь и истекать кровью до смерти?» — Я шучу, но когда чувствую мгновенную вспышку тревоги, исходящую от его мыслей, я открываю глаза и протягиваю руку, чтобы дотронуться до него.

— Это была шутка.

«Бедный человек. — Он подходит, чтобы сесть рядом со мной, затем кладет мою голову себе на колени. — Хочешь, я принесу тебе что-нибудь поесть?»

«Я не голодна», — говорю я ему, снова закрывая глаза. Мои волосы рассыпаются по его обнаженным бедрам и члену, и я не могу понять, волнует ли это меня. Его тело теплее грелки, и это действительно немного помогает моей голове.

Пальцы Раста гладят меня по лбу, убирая волосы назад. «Могу я прикоснуться к тебе?»

Признаюсь, мне приятно оставаться неподвижной, пока он ласкает меня.

«Тогда отдохни, — говорит мне мой человек-дракон. — Мы отправимся снова, когда ты будешь готова».

«Мы не можем терять время».

«Нет, можем. Мы им ничего не должны».

«Люди в опасности, если дракон нападет на город…»

«Тогда мы скажем им, что моя пара заболела, и я отказался лететь, пока ей не станет лучше».

«Я не уверена, что это оправдание типа: «Да, мы шли вас спасать, но у меня началась менструация. Надеюсь, это не имеет большого значения, что мы опоздали»».

Он низко рычит. «Ты моя пара. Я забочусь о тебе. Не притворяйся, будто ты чувствуешь себя прекрасно, когда это не так. Мне нет дела ни до кого из этих людей, которых мы идем «спасать». Я забочусь только об одном человеке, и если она плохо себя чувствует, я никуда не полечу. — Его пальцы скользят по моему лбу. — И это мой окончательный ответ».

Я ничего не говорю. Я чувствую, что он неправ, но я также чувствую себя довольно хорошо, так что я не собираюсь спорить. Его руки приятно касаются моей кожи, и я закрываю глаза, решив вздремнуть. Чем скорее я почувствую себя лучше, тем скорее мы сможем отправиться в путь.

* * *

Некоторое время спустя я просыпаюсь и отпиваю немного воды, понимая, что солнце почти село, а я проспала большую часть дня напролет. Раст не сдвинулся со своего места под деревом, все еще осторожно потирая мои виски и касаясь лба кончиками пальцев. Я чувствую себя намного лучше, даже если мои судороги неприятны.

«Мы найдем место для ночлега, а туда отправимся завтра», — настаивает Раст. Я не буду спорить по этому поводу. Он внимательно смотрит на меня, а затем берет у меня фляжку, когда я протягиваю ее ему, отпивает глоток и затем затыкает ее пробкой. Я знаю, что он приберегает большую часть этого для меня, потому что он такой.

И это хорошо, что он не спорит о том, нужно ли нам продолжать путешествие сегодня вечером, потому что мои планы изменились. Пока я спала, мне пришло в голову другое решение.

— Нам нужно зайти в магазин, — говорю я ему.

«Поискать другие средства для облегчения кровотечения?» — Он берет мой рюкзак и поправляет его, убеждаясь, что он туго застегнут.

Боже. Я чувствую, что краснею, услышав это так откровенно.

— Не только это. Я думаю… Думаю, когда мы отправимся в город, тебе нужна будет маскировка.

«Маскировка. — Он медленно повторяет это слово в уме, перекатывая его по кругу. Через мгновение он слегка качает головой. — Я не понимаю. Объясни».

Я поправляю свою одежду и смотрю на него.

— Мы приближаемся к человеческому городу, верно? И в настоящее время они подвергаются нападению дракона. Возможно, они знают, что он может превращаться в человека. А может, и нет. Они могут напасть на любого дракона, а я этого не хочу. Поэтому я думаю, нам следует скрыть, кто ты такой.

«Спрятаться? Я не отпущу тебя туда одну…»

— Нет, нет, не так, — бормочу я, а затем дотрагиваюсь до своего платья. — Мы достанем тебе одежду. Шапку, чтобы прикрыть твои рога. Какие-нибудь солнцезащитные очки, чтобы не было видно глаз. И мы притворимся, что ты человек.

Он обнажает клыки, на его гордом лице появляется выражение отвращения.

— И у нас не бывает такого выражения лица, — быстро добавляю я, потому что это делает его совсем не похожим на человека. Когда он это делает, он весь излучает угрозу.

«Я не хочу притворяться человеком. Как я это сделаю? Натру себя навозом? — Раст звучит обиженно. — Вывалюсь в грязи?»

— Боже, я вижу, что ты обо мне думаешь, — обиженно говорю я ему.

Его челюсть сжимается, и он придвигается ко мне, обхватывая мое лицо своими большими ладонями. «Ты знаешь, что я не отношусь к тебе так, как к другим. Ты моя. Это делает тебя другой».

— Да, но я все еще человек. — Я кладу свои руки поверх его, сжимаю их. — Постарайся быть с ними немного терпеливее, пожалуйста.

Раст хмыкает, и это лучшее извинение, которое я могу получить. «Расскажи мне подробнее о своем плане».

— Ну, я думаю, ты мог бы сказать дракону, что мы собираемся войти в город, и пусть прекратит атаку.

«Потому что мы найдем его пару», — догадывается Раст.

— Ну, я думаю, мы можем сказать ему это.

Мой человек-дракон выгибает брови, глядя на меня. «Потому что мы вызволим ее оттуда».

— Я никого не вызволю, если она не захочет идти. Но если мы окажемся внутри города, то сможем помочь разобраться в том, что происходит.

В груди у него урчит, и я могу сказать, что он недоволен этим планом. «Значит, ты просишь меня солгать одному из моих людей, который страдает? Просто потому, что людям так легче?»

— Ну, когда ты так говоришь, я кажусь первоклассной сукой, — с несчастным видом говорю я ему. — А как насчет бедной человеческой женщины, которая не знает, что происходит? Как я заверю ее, что дракон не причинит ей вреда, не поговорив с ней? И она не заговорит со мной, если не будет мне доверять. Она не будет доверять мне, если я появлюсь рядом с драконом. Такие вещи требуют времени.

Его челюсть сжимается. «Я понимаю. Что бы ты хотела, чтобы я сделал?»

— Носи человеческую одежду. Просто пока мы в городе. Нам не обязательно оставаться там больше чем на несколько дней, если ты не хочешь…

«Несколько дней? — Его глаза сразу же чернеют. — Ты намерена остаться там так надолго?»

Я глажу его по руке, наполняя свои мысли успокаивающими образами.

— Раст, детка, послушай, что я говорю. Если бы я думала, что это опасно, стала бы я предлагать это? Я тоже не хочу, чтобы мне причинили боль. Думаю, после сегодняшнего дня стало очевидно, что я плохо переношу боль.

Он прижимает меня к своей груди, как будто это может заставить меня передумать, и гладит по волосам. «Мне тоже не нравятся твои страдания. Если бы я мог забрать это, я бы это сделал».

— Что ж, я была бы счастлива передать тебе свои месячные, но, к сожалению, это так не работает, — говорю я, поглаживая его грудь. — Но сейчас люди прячутся в фортах. Это единственное место, которое обеспечивает безопасность от драконов. Теперь, как бы это выглядело, если бы мы появились в человеческом городе и попытались уйти с наступлением темноты? Если бы ты был человеком, что бы ты подумал?

«Я бы подумал, что мне нужно принять ванну…»

Я легонько шлепаю его по груди.

— Я серьезно. Подумай.

Раст хмыкает. «Ты… права».

Я не могу не улыбнуться тому, насколько неохотно он отвечает.

— Я знаю, что это так.

«Как только мы закончим помогать этим дуракам, мы уйдем, — предупреждает он меня. — Мне не нравится запах человеческого улья. Это поражает слабые места в моем сознании. — В его мыслях есть намек на страх, и я задаюсь вопросом, не вспоминает ли он дракона, которого мы видели ранее. Он был так потрясен тем, насколько потерянным был тот, другой, каким безмозглым. Мой бедный Раст. Должно быть, так тяжело видеть, как его люди так страдают, и знать, что он ничем не может помочь.

Я смотрю на него снизу вверх и обхватываю ладонями его подбородок.

— Я буду рядом с тобой каждое мгновение. Я больше не позволю тебе сходить с ума, обещаю.

Он берет мою руку в свою и прижимается губами к костяшкам моих пальцев. «Я доверяю тебе».

И почему-то мне кажется, что это самый большой подарок из всех — доверие. Верю, что он позволит мне возглавить этот опасный план. Никто никогда раньше не позволял мне быть главной. Это кажется невероятным и немного ошеломляющим одновременно.

— Я не подведу тебя, — шепчу я ему.

Глава 21

Эми

Наряжать дракона гораздо веселее, чем я думала. Это полностью отвлекло меня от боли в области таза и общего ужаса, который я испытываю во время месячных. Хотя я не думаю, что Раст разделяет те же чувства, что и я. Единственные слова, которые могут прийти на ум для описания того, как он ведет себя сегодня днем, — это «чрезвычайно терпимый».

Мы рыскали вдоль и поперек шоссе в поисках магазина, в котором могла бы быть одежда. Единственное, что мы нашли, были магазины типа бутиков, в которых была женская одежда и ничего больше. Я взяла несколько юбок и топиков на бретелях, а также второй рюкзак, чтобы носить его с собой. По-прежнему нет тампонов или прокладок, поэтому я меняю свои трусики и тряпки на каждой остановке, что так же ужасно и противно, как я и боялась. Проходит некоторое время, прежде чем мы находим магазин с мужской одеждой, и это старый универмаг, двери которого разбиты вдребезги и завалены тележками для покупок, как будто кто-то пытался забаррикадироваться внутри.

«Никаких свежих запахов, — говорит мне Раст, когда мы приближаемся. — Кто бы здесь ни был, теперь он ушел».

— Наверное, потому, что там не было ни еды, ни воды, — говорю я ему. Я узнаю название магазина и помню, что там продавалась модная одежда, украшения и обувь, но почти ничего больше. В конце концов, это всего лишь временное убежище, а не настоящий дом. Вы останавливаетесь, хватаете несколько вещей и продолжаете свой путь. Мы приземляемся, и Раст помогает мне спуститься, и я хватаю одну из расшатанных ржавых тележек из свалки. — Давай возьмем это с собой в магазин.

Внутри дела обстоят ненамного лучше. Уже темно, поэтому Раст услужливо раздувает пламя… и поджигает вешалку с зимними пальто. Услышав мой испуганный визг, он отбрасывает вешалку в центр прохода, подальше от других вешалок с одеждой.

«Здесь уже пахнет лучше», — ворчливо говорит он.

Да, мой дракон совсем не в восторге от этого плана. Но он соглашается с этим, и это говорит мне о том, что он знает, что я права. Я сжимаю его руку.

— Помоги мне найти мужскую одежду.

Мы бродим по магазину, разглядывая вещи из прошлого мира. Там есть раздел «Возвращение в школу», заполненный рюкзаками, пеналами и новой обувью, все маленького размера. Там есть пыльный ювелирный прилавок, все еще заполненный кольцами и серьгами всех мыслимых видов. Я смотрю на них с минуту, а потом оставляю позади. Бриллианты красивы, но сейчас бесполезны. Я не могу съесть бриллиант, и в наши дни никто не променял бы кусок мяса на красивую безделушку. Вот если бы футляр был заполнен заряженными батарейками… мы были бы богаты. Ну что ж. В любом случае, я не ищу больших денег, просто какую-нибудь одежду.

Я останавливаюсь у отдела нижнего белья в надежде, что там найдется что-нибудь, что поможет мне справиться с месячными, но там нет ничего полезного, поэтому я хватаю две упаковки хлопчатобумажных трусиков, бросаю их в тележку и направляюсь дальше.

В отделе одеял был произведен обыск. То же самое и с товарами для дома. Есть область блестящих платьев для выпускного вечера, которая выглядит нетронутой, и я тоскливо вздыхаю при виде ярких творений, потому что мне никогда не доводилось ходить на выпускной или наряжаться.

Раст слышит мой вздох и замирает. «Тебе это нравится?»

— Да, — признаю я. — Они совершенно непрактичны и бесполезны, и мне никогда не доводилось их носить.

Он подходит ближе и снимает с вешалки розовое платье. У него две тонкие бретельки на плечах, ведущие к расшитому бисером лифу, длинный розовый шарф, который искусно обвивается вокруг шеи обладательницы, и множество слоев розового тюля для юбки принцессы. «Просто надень это сейчас».

— Это непрактично, — протестую я. — В этом нет смысла.

«Ты можешь надеть это здесь. — Когда я делаю паузу, он добавляет: — Ты можешь надеть это для меня».

Я колеблюсь, но потом беру платье и прижимаю его к груди. Слишком маленькое. Я подхожу к вешалке и ищу что-нибудь, что могло бы мне подойти, увлекшись игрой в переодевание. Если Раст хочет увидеть меня в этом, было бы забавно надеть это днем.

Я смотрю на него с застенчивой улыбкой, и он ободряюще кивает мне. «Носи их все, если хочешь».

Я хихикаю над этим.

— Обычно выбирают одно.

«Тогда надень самое лучшее».

Я достаю еще одно розовое, большего размера, и любуюсь им. Я совсем забываю о том, что чувствую себя раздутой и несчастной из-за дня, полного удовольствий.

— Тебе это нравится? — спрашиваю я его.

«Мне больше всего нравишься ты голая и стонущая».

Я хлопаю его по руке, посмеиваясь.

— Это не то, о чем я спрашивала.

Он изучает платье. «Оно мягкое и красивое. Как ты».

Я почти таю от этих сладких слов. Лучезарно улыбаясь ему, я сбрасываю свой практичный сарафан и лифчик и быстро натягиваю на себя выпускное платье. Оно плотно сидит, и я не могу застегнуть ряд пуговиц сзади. Я поворачиваюсь к Расту.

— Ты можешь застегнуть его для меня?

Он хмурится, на его лице сосредоточенное выражение, когда он изучает две стороны лифа сзади. «Я не понимаю, как это работает. — При виде мысленного образа, который я ему посылаю, он насмешливо фыркает. — Люди странные существа. Зачем иметь тридцать петелек, когда достаточно одной?»

— Потому что это стильно, — отвечаю я ему, поднимая волосы наверх, чтобы они не запутались в пуговицах.

Ему требуется некоторое время, чтобы закончить возиться с пуговицами, и я почти уверена, что он пропустил пару мест, но когда он закончил и лиф был подогнан, юбки ниспадали на пол, скрывая мою больную ногу… Я чувствую себя принцессой. И поскольку я чувствую себя принцессой, мы возвращаемся к ювелирному прилавку, и я нагружаю свою шею и пальцы кучей бесполезных блестящих украшений.

«Ты прекрасно сияешь, моя пара», — говорит мне Раст. — Эти вещи делают тебя счастливой?»

— Приятно чувствовать себя красивой, — признаюсь я ему, протягивая руку и любуясь богатством блеска на каждом пальце. — Это то, что люди часто делали раньше, а теперь нам повезло просто выжить. — Я опускаю свою руку и вкладываю ее в его. — Приятно провести день, когда мы можем притвориться, что мир — это не кошмар. Где есть только мы и мы можем делать все, что захотим, ни о чем не беспокоясь.

«Мы все равно можем делать все, что захотим, — говорит мне Раст, но наклоняется и легонько целует меня. — И ты прекрасна. Твоя улыбка ярче, чем все то, что ты надела сегодня».

Как я могу не любить этого парня за такие вещи? Я вижу, насколько он искренен, потому что могу читать его мысли, и это делает слова еще слаще.

Я чувствую себя принцессой, когда мы бродим по магазину, мои длинные юбки развеваются вокруг ног. Раст молчит, но время от времени протягивает руку, чтобы погладить меня по руке или коснуться затылка — молчаливые знаки его привязанности, ради которых я живу.

Я знаю, что он не в восторге от человеческой одежды, поэтому я хочу убедиться, что мы возьмем ему что-нибудь приличное. Я тоже немного тщеславна, потому что хочу нарядить его и показать другим людям. У меня никогда не было парня — не говоря уже о любовнике, — и я горжусь тем, какой он красивый. Может быть, это немного эгоистично — выставлять его напоказ, но я просто так счастлива, что хочу рассказать об этом всему миру.

Но сначала — одежда.

Мы находим мужскую одежду в задней части магазина. Я перебираю несколько вешалок с джинсами. Они выглядят прочными, но в то же время тесными и неудобными. Что-то подсказывает мне, что Раст не будет поклонником узких джинсов, какими бы практичными они ни были. Вместо этого я направляюсь к отделу спортивной одежды и беру пару синих спортивных штанов.

— Это может подойти.

«Для чего? — в его голосе звучит неприкрытый скептицизм, когда он протягивает руку и дотрагивается до ткани. — Почему она кажется скользкой?»

— Это для бега. Материал, приятный на ощупь, пользуется популярностью. Это нейлон или что-то в этом роде. — Я прикладываю штаны к его талии, пытаясь оценить его размер. Раст большой и мускулистый, но ни в малейшей степени не толстый. — Давай найдем тебе какое-нибудь нижнее белье, и ты сможешь примерить это.

«Тебе это нравится?» — Он смотрит на них сверху вниз, нахмурившись.

— Думаю, они неплохи. Очень практично. Почему нет?

Он протягивает руку и дотрагивается до моего платья. «Что-то широкое было бы менее сковывающим. В нем легче сражаться. Мне нужно что-то похожее на твое».

Я сдерживаю улыбку. «В самом деле? Ты хочешь надеть платье?»

«Разве это плохо? — Он, кажется, удивлен. — Разве мужчины не носят такие вещи? — Он посылает мне мысленный образ бледного, бледно-золотистого мужчины в длинном развевающемся белом одеянии. — Салорианцы были единственными, кто носил одежду на моей земле, и это то, что они носили».

— Нет, мужчины здесь такое не носят. Ты бы сильно выделялся, если бы надел что-то подобное. Мне жаль. Мы должны смешаться со всеми.

Он хмыкает и проводит рукой по полоскам сбоку спортивных штанов. «Как воин должен сражаться в таком одеянии? Это разрезано до самого моего мешочка. — Он тянется и берет свой член в руки. — Его поймают, если я пошевелюсь».

Я сдерживаю еще один угрожающий смешок.

— Вот почему парни носят трусы. — Я бросаю спортивные штаны в нашу тележку, а затем направляюсь в отдел нижнего белья, затем беру боксеры с вешалки. — Вроде этих.

Он прищуривается. «В них ничего не спрячешь. Мой член запутается в этом. — Он оглядывается на меня. — Ты шутишь надо мной, моя пара?»

Я так стараюсь не рассмеяться, что сомневаюсь, что мне это удается.

— Без шуток. Я обещаю, люди их носят. — Вместо этого я хватаю пачку трусов и протягиваю их ему. — А эти подойдут лучше?

Он берет вещи и пристально смотрит на них. «Они похожи на твои».

По какой-то причине это заставляет меня разразиться смехом.

— Я обещаю тебе, что не надену мужское нижнее белье. — Я открываю упаковку и вытряхиваю одну пару. — Просто попробуй, хорошо?

Он действительно надевает их. Я чувствую его молчаливые мысленные жалобы, когда он натягивает трусы на ноги и поправляет их, затем надевает брюки. Потом мы находим рубашку, слишком большую футболку с длинными рукавами и баскетбольным логотипом на ней, потому что почти все остальное будет слишком тесным на его широких плечах. Далее — пара подходящих ботинок и бейсболка, чтобы прикрыть его рога, и я подаю ему солнцезащитные очки, которые все это время держала в руках. А потом я отступаю назад и изучаю свою работу.

Это первый раз, когда Раст в человеческой одежде. Его фигура слегка сгорблена, что странно, учитывая его огромные размеры, как будто все его тело ждет момента, когда он сможет сорвать с себя одежду. «Как это выглядит?»

Одежда мешковатая, его лицо скрыто, длинные золотистые волосы зачесаны назад и убраны в пучок. На самом деле он сам на себя не похож. Во всяком случае, Раст выглядит так, словно ему самое место на одном из подростковых плакатов, которые висели у меня на стене до всего этого.

Он выглядит так, как будто ему следовало бы играть в бойз-бэнде. Я не могу удержаться от улыбки.

— Ты выглядишь идеально.

Раст кряхтит и теребит воротник на шее, явно испытывая дискомфорт. «Тебе так нравиться больше? Что я человек?»

Это странно, потому что мне бы хотелось видеть его одетым «нормально», но… Вся его прекрасная неукротимая дикость исчезла. Все, что делает его особенным, скрыто, и когда он одет, я не могу видеть его невероятное тело или прекрасное золотистое сияние его груди. Я не вижу, как темнеют его глаза. Это просто выглядит неправильно.

— Вообще-то, нет. Ты мне нравишься таким, какой ты есть. — Я подхожу ближе, когда он снова дергает за воротник, и провожу рукой по его груди. Я не могу чувствовать его теплую кожу вот так, и по какой-то причине, видеть его «запертым» во всех этих слоях одежды, действительно беспокоит меня.

Я не хочу, чтобы он был кем-то другим, кроме того, кто он есть — гордым, свирепым и просто немного диким.

«Хорошо, потому что я уже не могу дождаться, когда сниму все это». — Я чувствую, как от него исходит отвращение.

— Мы не обязаны этого делать, — бормочу я. Я разрываюсь между желанием помочь нуждающимся людям и желанием, чтобы Раст был счастлив. Он с самого начала был против этого плана, и это начинает меня беспокоить. Возможно, я не рассуждаю логически об этом и должна быть более обеспокоена.

«Мы сделаем это, — заверяет он меня. — Тебе нужны женские принадлежности, и ты хочешь им помочь. Я хочу помочь своему брату, который в этом нуждается. Есть причины пойти, даже если то, что я должен надеть, — это… неприятно».

Я улыбаюсь ему снизу вверх.

— Я ценю это. — Я обхватываю его руками за талию и прижимаюсь к нему, прикасаясь щекой к его груди. — Спасибо.

«Не благодари меня. Мы — команда. Мы делаем это вместе». — Его рука лежит у меня на макушке, когда он прижимает меня к себе.

— Хорошо, что ж, когда мы окажемся в самом городе, низко надвинь козырек своей бейсболки, постарайся не смотреть мне в глаза и позволь мне говорить. — Я нервничаю, но в то же время странно взволнована.

Он хмыкает. «В любом случае, я не хочу с ними разговаривать. Ты единственная, с кем мне хочется общаться».

Разве плохо то, что я слышу, что вызывает у меня легкий трепет ликования?

Глава 22

Эми

Мы наполняем наши сумки новыми припасами и отправляемся в путь. Я запихиваю в свою сумку кучу упаковок нижнего белья, потому что никогда не знаешь, когда они тебе понадобятся, а свежие трусики всегда нужны. Раст, кажется, просто счастлив снова избавиться от своей одежды, и поэтому мы поднимаемся в небо, чтобы приблизиться к городу. Просмотр моей карты подсказывает мне, что скоро мы должны оказаться на окраине, и мои подозрения подтверждаются, когда я вижу свежие граффити на выцветшем рекламном щите. Оно почти побелело от времени и непогоды, но крупными, жирными буквами написано:

ФОРТ-ШРИВПОРТ, СЪЕЗД 13. ИЩИТЕ ЗЕЛЕНЫЕ СТРЕЛКИ.

ПРИВЕТСТВУЮТСЯ ВСЕ ЛЮДИ, КРОМЕ КОЧЕВНИКОВ.

— Дружелюбно, — бормочу я себе под нос. Хотя имеет смысл исключить кочевников, я не уверена, что нахожу это предложение особенно привлекательным. Это означает, что кто-то лжет о том, что это место «дружелюбное», или что в прошлом у них было много неприятностей с кочевниками. Ни то, ни другое не является особенно отличным вариантом.

«Скажи только слово, и мы развернемся», — говорит мне Раст.

«Нет, полетели туда. Я хочу посмотреть, как выглядит форт». — Я признаю, что мне любопытно, как управляется другой форт, но это еще и нечто большее. Я не могу перестать думать о записке и другом драконе. Получается, есть еще одна женщина, на которую обратил внимание дракон? Если это так, то ей понадобится моя помощь. Я не могу себе представить, как она будет напугана. Мне нужно успокоить ее и дать ей понять, что все в порядке. Что это не смертный приговор, как может показаться.

Я хочу, чтобы она знала, что она в этом не одинока.

По мере того как мы продвигаемся на восток, улицы становятся все более забитыми заглохшими автомобилями, а здания из случайных превращаются в скопления. Руины повсюду, такие же ужасные, как и в самом сердце Форт-Далласа. Я вижу сгоревшие остовы старых зданий, автомобильные стоянки, где асфальт скрыт огромным количеством листьев и мусора, которые проскользнули между теперь уже мертвыми автомобилями. Я вижу несколько продуктовых магазинов, которые явно были разграблены давным-давно.

«Смотри, — говорит мне Раст. — На горизонте».

Я подношу руку к глазам и, прищурившись, смотрю, пытаясь разглядеть то, что видит он. Он слегка наклоняет голову, когда летит, и тогда я вижу это. Это крошечная струйка дыма, но, тем не менее, она есть. «Ты думаешь, это от костра людей или дым от дракона?»

«Драконий дым, — говорит он мне. — Я чувствую, что он где-то рядом. Мы приближаемся к его территории. Однако я не думаю, что он будет приветлив. Он уже посылал мне предупреждения».

«Правда?» — Я чувствую укол беспокойства.

«Да, он находится в режиме ухаживания. Он не будет рад еще одному незваному гостю».

«О. Укажи, что ты в паре, и я с тобой, и мы здесь, чтобы помочь. — Мне не нравится мысль о том, чтобы играть роль свахи, так как я знаю, что одна сторона, вероятно, до смерти напугана, но я помню, что сказал Раст. Почему справедливо помогать одному, а не другому? Он не ошибается, и я полна решимости играть в этом нейтральную сторону. — Я хочу помочь решить проблему, независимо от того, что это значит для человека или дракона».

Я еще не разобралась в деталях, но думаю, мы справимся.

Это не каламбур.

Когда мы приближаемся в воздухе над разбитым шоссе, я вижу еще несколько зеленых стрелок тут и там, все они указывают в том направлении, куда мы направляемся — к тому столбу дыма. Я не думаю, что это день нападения драконов — то, что можно было запланировать в Форт Даллас.

«Если он учуял запах самки, не будет иметь значения, какой сегодня день. Он не остановится, пока не найдет ее».

«Безопасно ли нам приближаться? — спрашиваю. — Не мог бы ты поговорить с ним и дать ему знать, что мы здесь, чтобы помочь?»

«Я попробую».

Наступает долгая пауза, и я чувствую, что ментальная связь Раста становится немного отдаленной, как будто он отвлекся. Я глажу его чешую, когда он летит, потому что я знаю, что ему трудно разговаривать с другими себе подобными, когда их разум безумен. Я могу только представить, что это делает с его головой. Я продолжаю гладить его и прикасаться к нему, давая ему понять, что я здесь, с ним.

Мы плывем по ветру, и вдалеке я вижу большую тень в небе. Это, должно быть, дракон. Он продолжает летать, кружа над одним определенным районом, как орел над добычей, и я вздрагиваю при виде него. Это навевает много плохих воспоминаний. Я думаю о Форт-Далласе, и мне интересно, учуял ли Кэйл однажды запах Клаудии, когда она отправилась на свою охоту за мусором? Это объяснило бы, почему он нападал на город снова и снова, не по шаблону. Чем больше информации я получаю, тем больше вещей встает на свои места. Это завораживает, и это заставляет меня задуматься, не заключается ли большая часть проблем между людьми и драконами в том, что мы просто не понимаем друг друга.

Это придает мне больше решимости, чем когда-либо, быть тем мостом, тем связующим звеном, которое поможет обеим сторонам. Если мы с Растом сможем счастливо жить вместе, то есть надежда и для других. Посмотрите на мою сестру. Сашу. Эмму. Мы все совершили немыслимое — объединились с врагом. И все счастливы. Если мы смогли это сделать, возможно, другие тоже смогут. Я отказываюсь верить, что в нас есть что-то особенное… или, по крайней мере, во мне.

«Ты особенная, — говорит мне Раст. — Никогда не сомневайся в этом».

Его мысли, кажется, снова сосредоточились, и я поднимаю взгляд, чтобы увидеть, что другой дракон отклоняется в сторону. Он извергает пламя, но направляется в сторону от того места, над которым кружил. «Ты с ним разговаривал?»

«Да. Он заблудился в своем разуме, хотя и не так сильно, как другие. — Раст кажется задумчивым. — Он действительно чует там внизу пару, но она прячется от него. Я сказал ему, что мы с моей парой поможем ему найти ее, но он не должен атаковать город в течение двух дней. Это должно дать нам достаточно времени. — Его мысли снова напрягаются, и он замолкает. Через некоторое время, он добавляет: — Мне нужно будет поддерживать с ним постоянный контакт, потому что он не может все запомнить».

«Хорошо. — Я глажу его чешую. — Ты сможешь это сделать?»

«Смогу. У Ваана сильный ум. Он быстро схватывает суть вещей… и так же быстро забывает о них, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы успокоить его. Достаточно ли двух дней?»

«Я надеюсь, что это так. Мы это выясним. А если это не так, мы позаботимся о том, чтобы вовремя уйти, прежде чем вернется этот другой дракон».

«Ваан, — он напоминает мне. — У него есть имя. Я не думаю, что это все его имя, но кое-что из него. — Его мысли становятся задумчивыми. — Я также не уверен, что мое имя — это все мое имя».

«Ты уже упоминал об этом раньше. Что ты имеешь в виду?»

«Моего брата звали Хитаар. Моим другом был Юриик. Их имена длиннее на языке, чем у меня. Я думаю, что есть что-то, чего я не помню, какая-то часть, которая была потеряна, когда мы проходили через Разлом. — Его разум становится печальным. — Какая-то часть, которая, возможно, исчезла навсегда».

«Не навсегда, — яростно говорю я ему. — Нет. Ты обязательно со временем все вспомнишь».

Раст мысленно подталкивает меня локтем, как будто хочет обнять, но не может. «Мне повезло, что у меня есть ты, моя пара».

«Забавно, я чувствую то же самое. — Я глажу его чешую. — Давай сосредоточимся на текущей задаче, и позже мы сможем показать друг другу, как нам повезло». — Я краснею, даже когда думаю об этом, но это не имеет значения. Ничто не разлучит меня с моим драконом. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

* * *

Мы остаемся на ночь в другом универмаге и отправляемся сегодня утром. Уже далеко за полдень, когда в поле зрения появляются ворота форта Шривпорт. Поскольку мы не знаем, какие у них могут быть драконьи сигналы тревоги, мы не хотим их включать. Последнее, что нам нужно, — это появляться, когда форт закрыт, потому что тогда нас никто не впустит.

Я немного удивлена, увидев, что Форт-Шривпорт — это средняя школа, зажатая между заброшенными пригородами. Впрочем, я не должна удивляться. В конечном счете, прочное здание — это хорошее укрытие, независимо от того, каково было его первоначальное назначение. Этот здание все еще стоит, так что для кого-то он стал домом. Черт возьми, Форт-Даллас — это ряд лачуг, втиснутых между старыми автомобильными гаражами и цементными зданиями, потому что это безопасно. Люди сварили кучу старых автомобильных рам и шин вместе, чтобы образовать баррикаду вокруг форта в Далласе, так что тот факт, что это сильно огороженная средняя школа, не должен быть таким уж странным. Сейф есть сейф.

Другой дракон, Ваан, покинул этот район, но Раст говорит мне, что ему не терпится вернуться, его безумные мысли постоянно сталкиваются с более спокойными мыслями Раста. Поэтому вместо того, чтобы направиться к воротам школы, мы поворачиваем назад, пролетая над разрушающимися пригородными кварталами, которые группируются вокруг самой школы. Мы летим до тех пор, пока школа не скроется из виду, а затем приземляемся. Раст остается в облике дракона, пока мы входим, стараясь не высовываться, чтобы никто не смог нас заметить.

Эту часть моего плана я не так хорошо продумала. Я знала, что мы могли бы подлететь поближе к городу, но я не думала о том, как мы попадем внутрь города. Это не похоже на то, что мы можем пролететь над одной улицей и просто заставить Раста сменить форму — они заметят исчезновение огромного дракона. Так что мы должны действовать намного медленнее. Когда мы подходим слишком близко к городу, чтобы быть в безопасности, Раст принимает человеческий облик. Он одевается, явно ненавидя каждую минуту, пока я отчаянно пытаюсь найти машину или велосипед в рабочем состоянии. На мне длинная юбка и футболка с кроссовками, я сменила свое платье для выпускного на что-то более практичное. Хотя я немного скучаю по этому. Может быть, мы вернемся и снова поиграем в переодевания, когда с этим покончим. Мне понравилось побыть принцессой на один день.

Конечно, поскольку мы находимся так близко к форту, все, что было полезным в этом районе, уже давно забрали. Я полна решимости пройти каждый шаг этого пути, но Раст кладет этому конец. Он взваливает на плечи оба рюкзака (так как мы сделали один для него для вида), затем поднимает меня на руки, как будто я ничего не вешу, и несет.

— Я могу идти, — протестую я, даже когда мои руки обвиваются вокруг его шеи.

«Можешь. Но мне доставляет удовольствие нести тебя. И ты устала».

Я устала. День за днем путешествия действительно измотали меня. Не имеет значения, что я весь день катаюсь у него на спине. Я не привыкла к физическим нагрузкам, связанным с пребыванием на улице. Сочетать это с нескончаемой техасской жарой, моими месячными и всем остальным? Я слишком устала, чтобы спорить. Я просто поправляю козырек его кепки, чтобы она низко опускалась ему на глаза, а затем глажу длинную косу его светлых волос.

— Нам, наверное, следовало обрезать это, чтобы сделать маскировку идеальной, — бормочу я, — но мне невыносима эта мысль. Мне нравятся твои волосы. Это так же дико и свободно, как и ты… обычно. — Даже сейчас мне неприятно видеть, как они заплетены в косу и ограничены. Это кажется неправильным.

«Ты сможешь расчесать их для меня позже, — обещает он. — А пока мы будем притворяться настолько человечными, насколько сможем».

Я изучаю его лицо. Я не знаю, отличный ли это план. Даже в «маскировке» Раст по-прежнему выглядит потусторонним. Его глаза закрыты солнечными очками, на голове кепка, а одежда, прикрывающая его тело, на самом деле не может скрыть того факта, что он пугающе большой и мускулистый. Это также не может скрыть тот факт, что ранней осенью он носит одежду с длинными рукавами, что нелепо для Техаса. Он не потеет. Его кожа странного медно-золотистого цвета, на которой, если присмотреться повнимательнее, есть узор.

И у него километры волос, клыки и толстые ногти. На первый взгляд он может сойти за человека, но любой, у кого есть хоть капля мозгов, сразу поймет, что он — другой.

«Если они поймут, тогда я изменю облик и защищу тебя, как должен, в своей боевой форме. Тебе нечего бояться».

Он, конечно, прав.

— Я просто не хочу ошибиться. — Я хочу, чтобы все прошло хорошо, потому что именно я стремлюсь помогать людям. Я чувствую, что это мой единственный шанс показать Расту, что люди не так ужасны, как он о них думает. Что мы не все вонючие ублюдки, разрушающие все вокруг. Что люди такие же вдумчивые и умные, как и его собственный народ. Мы просто другие.