Огонь в его ярости

Руби Диксон

Огонь в его ярости

Серия: Огненная кровь (книга 4)

Автор: Руби Диксон

Название: Огонь в его ярости

Серия: Огненная кровь_4

Перевод: Женя

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Poison Princess

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Пролог

Сейчас 2023 год, семь лет спустя после разрушения известного мира. Еще в 2016 году в небесах разверзлась трещина, и оттуда хлынули драконы, такие же ужасные и жестокие, как звери из легенд. Подобно муравьям, они кишели над человеческими городами, уничтожая все на своем пути. Рушились здания, пали страны, и в течение нескольких месяцев человечество было сломлено. Оружие никак не действовало на неземных существ из другого измерения. Самолеты и ракеты были слишком медленными. Вспыхнули беспорядки, когда люди были вынуждены сражаться не только за свое выживание с драконами, но и друг с другом.

Люди, пережившие те первые жестокие дни, начали прятаться. В конце концов, небольшие группы выживших объединились и образовали крепости, где они могли жить в безопасности. Форты. В будущем бетон станет предпочтительным строительным материалом, и люди свободно откажутся от своих прав в обмен на защиту своих семей. Сами Форты изолированы и коррумпированы, ими управляет жаждущая власти полиция. Оружие, которое они носят, возможно, и бесполезно против драконов, но его более чем достаточно, чтобы держать жителей Форта в узде. Те, кто не может подчиняться правилам Форта, изгоняются и живут как кочевники. Обитатели Форта считают их отбросами общества и считают себя ходячими мертвецами. С таким же успехом они могли бы остаться без крова или постоянного места, которое можно было бы назвать домом.

В течение семи лет человечество продолжает жить в трещинах и прятаться в тени.

Затем все начинает медленно меняться. Клаудию, воровку из Форт-Далласа, оставляют на диких, заброшенных улицах бывшего города, ныне известного как Земли падальщиков, в качестве приманки для приручения дракона. Никто не ожидает, что она выживет… или что это сработает. Ее дракон Кэйл свиреп и собственник, его разум сломлен постоянным безумием, которое снедает его. Несмотря на это, он разумное существо и может быть столь же добрым и любящим, сколь и жестоким. Через некоторое время Клаудия перестает видеть в нем врага и начинает видеть в нем партнера, причем могущественного. С помощью Кэйла она вынашивает план спасения своей сестры Эми и ее подруги Саши из Форт-Далласа и его коррумпированной полиции. (см. книга 1 — Огонь в его крови)

В процессе Сашу похищает Дах, обезумевший самец дракона, который ищет пару, чтобы привести свой разум в порядок. Хотя испуганной Саше требуется время, чтобы довериться Дахху, в конце концов она понимает, что дракон сделает для нее все, что угодно, и что он может любить так же неистово, как любой человек мужского пола. Когда Сашу захватывают местные бандиты, она узнает, что не только кочевники работают с ее старым врагом, но и бандитами руководит таинственный незнакомец по имени Азар.

Азар утверждает, что он дракон, но не такой, как другие. Он не сумасшедший, он не может (или не хочет) принимать форму дракона, и у него есть план вернуться в свой родной мир. Ему нужен кто-то, чтобы вернуться через разлом, который был создан между мирами, но поскольку никто не знает, возможно ли это сделать, ему нужен доброволец. Если он не сможет никого заполучить, он заставит кого-нибудь пройти это. Он держит Сашу в заложниках в надежде, что она сможет убедить Даха пройти через Разлом, даже если это будет стоить ему жизни. Чтобы сделать ситуацию еще более опасной, Азар захватил Зора, другого дракона, но он остается слишком сумасшедшим, чтобы быть полезным.

Саша отказывается втягивать Даха в опасные игры Азара. С помощью Эммы она вырывается из плена и убегает в ожидающие объятия Даха. (см. книга 2 — Огонь в его поцелуе)

Тем временем Эмма остается с людьми Азара, чтобы попытаться освободить Зора. Для этого она должна спариться с ним, чтобы установить ментальную связь. Зор освобождается после стычки с Азаром, но ценой своих крыльев. Пока он выздоравливает, они с Эммой разрабатывают план уничтожения Азара и его людей. Когда пара обращается к Клаудии и Кэйлу за помощью, незамужняя сестра Клаудии Эми привлекается в качестве приманки по запаху (см. книга 3 — Огонь в его объятиях).

Однако у Эми есть свой собственный план. Она сбрасывает свои трусики в городе, чтобы какой-нибудь дракон мог найти ее и влюбиться. Она хочет перестать прятаться в башне сестры.

Дракон действительно находит ее трусики — Раст. И он приходит, чтобы заявить на нее права…

Глава 1

Эми

Это будет еще один жаркий день.

Несмотря на то, что еще рано, в моей комнате уже пекло, как в духовке. Здесь нет окон, потому что безопасность должна быть на первом месте. Никто не должен знать, что я прячусь здесь, внутри. И поскольку это апокалипсис, здесь нет ни кондиционера, ни потолочного вентилятора, ничего. У меня есть бумажный веер, который принесла мне Клаудия, и я беру его в руки и обмахиваю им лицо в темноте, создавая легкий ветерок. Я могу зажечь несколько свечей или, может быть, воспользоваться одним из моих фонарей, но это тоже дает тепло, и иногда прохладнее просто сидеть здесь в темноте и ждать.

И ждать.

И ждать.

Чего я жду, я точно не знаю. Перемен в этой жизни. Спасения.

Принца верхом на коне.

Глупость, я знаю. Но когда твоя жизнь так же застойна, как моя, ты предаешься фантазиям, потому что фантазии — это все, что у тебя есть. Я помню все фильмы-сказки с тех пор, как была ребенком. Во всех них была задействована отважная, поющая героиня, которая боролась в трудные времена, чтобы заполучить своего мужчину. Может быть, в этом моя проблема. На самом деле я не умею петь.

Что ж, это так, и я не очень отважна.

И я вообще не могу драться со своей больной ногой. Так что я ноль из трех в том, что касается того, чтобы быть подходящей принцессой. Это не имеет значения. Я не хочу править королевством. Я не очень общительна, и мысль о балах и званых вечерах — если они вообще еще существуют — кажется мне немного адской. Но я бы хотела, чтобы у меня был принц. Я закрываю глаза в темноте, обмахиваюсь веером и мечтаю.

Мой идеальный принц был бы высоким. Темноволосый, с великолепными голубыми глазами, которые проникомнат в душу. Он был бы достаточно силен, чтобы нести меня туда, куда мне нужно, так как моя больная нога не позволяет мне долго что-либо делать. И он был бы нежен. Такой, такой нежный. Он собирал бы мне цветы и читал стихи, и мы проводили бы бесконечные дни в тени дерева на одеяле, глядя на пушистые облака и держась за руки. Он умолял бы меня о поцелуе, а я бы стеснялась, но, конечно, подчинилась. Я прикасаюсь к своим губам, просто думая о таких вещах.

Мой принц был бы милым, добрым и обожающим… и я никогда больше не была бы одинока. Он прижимал бы меня к себе и убирал волосы с моего лица, а потом шептал бы мне на ухо всякие милые пустяки. Я самая невероятная женщина, которую он когда-либо встречал. Он хочет писать мне песни и…

Раздается громкий стук в дверь моей комнаты.

— Эми? Ты не спишь?

Это моя сестра.

— Я проснулась. — Я не встаю с кровати, просто продолжаю обмахиваться веером.

Клаудия приоткрывает дверь. Не слишком сильно, потому что мой запах опасен.

— Доброе утро, соня. — Она одаривает меня ласковой улыбкой. — У нас есть пара прохладных часов, прежде чем станет слишком жарко. Хочешь подняться и позавтракать?

Я испытываю укол негодования за свою сестру, с ее ярко-рыжими вьющимися волосами, которые такие чистые и свежие и не прилипли к лицу от пота. Она слегка покрыта веснушками из-за того, что целыми днями проводит на солнце, а ее рука покоится на выпуклости беременного живота. Она так счастлива, а я так… нет.

Конечно, тогда я чувствую себя виноватой. Клаудия делает все, что в ее силах. Это не ее вина, что я несчастна. Я сажусь в постели и одариваю ее счастливой улыбкой, которая, надеюсь, выглядит искренней.

— Конечно.

— Отлично. Я приготовлю немного кофе. Скоро увидимся. — Она снова закрывает дверь, и я остаюсь одна в темноте.

Я поднимаюсь на ноги. Поскольку я покидаю свою душную тюремную камеру, есть вещи, которые я должна сделать, прежде чем смогу выйти на свежий воздух. Я зажигаю свечу с помощью зажигалки Zippo, стоящей рядом с моей кроватью, а затем беру свечу в ванную, примыкающую к моей спальне. Ну, на самом деле это не спальня. Раньше это здание было чем-то вроде офиса, но после апокалипсиса люди живут там, где это безопаснее всего. Нашим старым домом раньше был сломанный школьный автобус на стоянке в Форт-Далласе, так что это улучшение. Как бы. По крайней мере, вернувшись в школьный автобус, я могла приоткрыть окно и почувствовать легкий ветерок. Моя комната не из приятных с точки зрения температуры, поэтому я сделала все возможное, чтобы украсить ее как можно большим количеством красивых вещей. Разноцветные шарфы и занавески покрывают каждый дюйм стен и свисают с высокого потолка, как знамена. Клаудия приносила мне журналы и плакаты из книжных магазинов, и я оклеила стены картинками с замечательными вещами — рекламой старых фильмов, изображениями замков, всем, что попадалось мне на глаза. Моя мебель изящная и красивая, в том числе благодаря Клаудии и ее партнеру-дракону Кэйлу. Моя кровать — мягкое, пушистое облако, подобного которому я никогда не испытывала в прошлом.

Правда, они были так добры ко мне. Это не их вина, что я несчастна.

Я направляюсь в ванную и ставлю свечу на столешницу. Сначала я умываюсь. Пот — это сильный запах, и поскольку у драконов обостренные чувства, я должна постараться удалить его как можно больше. Я снимаю платье и трусики, а затем использую мочалку, мыло и воду, чтобы быстро принять ванну. Мне приходится тереть каждую часть своего тела, на которой может быть запах — подмышки, за коленями, на шее и между бедрами. Как только это будет сделано, я вытираюсь полотенцем, наношу достаточное количество дезодоранта, а затем начинаю надушиваться.

Больше всего я ненавижу эти духи. Одного этого запаха достаточно, чтобы меня затошнило, но я должна это сделать, иначе я вообще не смогу выйти на улицу. Это то, что нужно терпеть, точно так же, как жару. Я закрываю глаза, задерживаю дыхание, а затем начинаю распылять. Легким распылением по всему телу, а затем большими дозами в области пульса, с самыми большими брызгами между бедер. Я достаю свежие трусики из ящика, который держу здесь, в ванной, и сбрызгиваю их духами, прежде чем надеть. Затем, кашляя, я выхожу и быстро одеваюсь, пока снова не начала потеть.

Одевшись, я надеваю пару сандалий и выхожу на улицу, наконец-то оказавшись лицом к лицу с ярким, теплым солнечным светом этого дня. Как сказала Клаудия, еще рано, но по сравнению с темной пещерой моей комнаты это великолепно. Я слышу далеких птиц, и ветерок ерошит мои волосы. Я живу ради этих мгновений, когда чувствую, что я свободна, а не просто заперта в гробу. Мы высоко, на вершине разрушенного небоскреба в центре Старого Далласа. Поскольку моя сестра замужем за драконом, мы живем на верхних этажах, потому что ему нравится легко прилетать и улетать. Я думаю, это очень похоже на птиц и их гнезда — они не хотят быть на земле, как люди. Однако здание не целое. Большинство окон было выбито, а один конец здания полностью обрушился. Однако это не беспокоит ни мою сестру, ни ее дракона. У них есть мебель для патио и гриль на дровах, установленные на открытой площадке, как будто это просто большое жилое пространство на открытом воздухе. Именно здесь моя сестра держит свою «кухню», и я прихрамываю к краю здания, потому что мне нравится смотреть на открытые пространства.

— Не подходи слишком близко, — предупреждает меня Клаудия, подкладывая в очаг еще одно полено.

Я игнорирую ее, потому что она всегда говорит мне это, как будто я ребенок. Как будто я не делаю этого каждый раз, когда выхожу на улицу. Я подхожу к краю здания, где стена обвалилась и не осталось ничего, кроме пустого открытого пространства на сотни футов вниз. Я хватаюсь за опалубку и наклоняюсь вперед, позволяя резкому ветру развевать мои длинные светлые волосы вокруг лица.

Отсюда, наверху, ты можешь видеть весь мир.

Я вздыхаю и подпираю подбородок рукой, глядя вниз на руины города внизу. Здесь, наверху, почти красиво. Я помню, как была маленькой и ехала на заднем сиденье машины, когда мои родители ехали по пробкам в центре города. Я помню, что на улицах не было ничего, кроме стоящих бампер к бамперу автомобилей, серых зданий, вывесок и рекламных щитов, и такого количества сгруппированных зданий, что это никак нельзя было назвать красивым. Теперь все по-другому. Спустя семь лет после Разлома здесь все еще много зданий, но дикая природа осваивает большую часть мира. Даже несмотря на то, что драконий огонь регулярно сжигает мир, здесь все еще так много зелени. Полуразрушенные здания увиты виноградными лозами, а улицы испещрены прожилками зеленой травы, выросшей в трещинах асфальта. Деревья выросли везде, где только можно, и когда я смотрю через дорогу, то вижу группу новых саженцев, которые выросли на вершине разрушенной эстакады. Олень скачет взад-вперед между разросшимися кустами. Высокие здания Старого Далласа все еще возвышаются над руинами, но он становится более диким и красивым местом. Единственные звуки — это пение птиц и свист ветра вокруг нас. Я смотрю на серо-зеленый Старый Даллас, а вдалеке, как большое уродливое пятно, виднеется Форт-Даллас. Это последнее «безопасное» место для человечества в этом районе, и все они собрались вместе на одной небольшой территории, окруженной баррикадой из сплавленного металла, сделанной из старых автомобилей. За этим барьером я знаю, каково там. Там пахнет, и люди путаются под ногами, куда бы вы ни повернулись. Там грязно, там заправляют солдаты, и там всегда не хватает еды.

Там было ничуть не лучше, чем здесь. Но, по крайней мере, там у меня была некоторая свобода. Здесь у меня ее нет.

Конечно, от этой мысли мне становится грустно, и я отворачиваюсь, прихрамывая, подхожу к столику во внутреннем дворике и осторожно сажусь, вытягивая больную ногу перед собой.

— Как твоя нога сегодня утром? — спрашивает Клаудия, разбивая яйцо на сковороде. Я не уверена, откуда у нее яйца, но они с Кэйлом, кажется, всегда могут найти свежие запасы еды. Это так отличается от того времени, когда мы голодали в Форт-Далласе.

— С моей ногой все не так уж плохо, — вру я, потому что не хочу, чтобы она волновалась. Даже если бы я сказала ей, что это больно, она ничего не смогла бы с этим поделать. Конечно, зная Клаудию, она, вероятно, захотела бы пойти посмотреть, не смогут ли они с Кэйлом совершить набег на старую аптеку за аспирином, за чем угодно, что могло бы мне помочь. Моя сестра столь же щедра, сколь и храбра. Но моей ноге уже ничто не поможет. Она плохо срослась, и ничто никогда не заставит ее чувствоваться на сто процентов. Я научилась принимать это. — Сегодня над Форт-Далласом много дыма, — комментирую я, чтобы сменить тему. — Что-то происходит?

— Атака дракона, — отвечает она так легко, как если бы сказала, что шел дождь. Здесь мы в безопасности, потому что ее дракон всегда рядом. — Думаю, большой золотой. Я не видела, но Кэйл видел. Красные должны появиться сегодня позже. — Она поворачивается и делает мне извиняющуюся гримасу, перекладывая яйца на тарелку и поднося ее мне.

Я продолжаю улыбаться, хотя мне хочется кричать. Красные нападают несколько дней подряд, и если поблизости есть драконы, это означает, что мне придется прятаться в своей комнате, несмотря на душистую ванну, которую я только что приняла. Учитывая это и жару от пота, для меня слишком опасно оставаться наверху. Драконы обладают острым обонянием, чем-то вроде акул. Они могут уловить одинокий запах на ветру за много миль отсюда. Клаудия говорила мне, что единственная причина, по которой все в Форт-Далласе в безопасности, заключается в том, что вонь от них всех, сваленных вместе, подавляет драконьи чувства. Именно поэтому обезумевшие драконы бомбят форт с пикирования каждый раз, когда они оказываются в этом районе.

А красные драконы нападают несколько дней подряд, а это значит, что мне придется прятаться внизу много дней подряд. Я закрываю глаза и говорю себе, что это не имеет значения.

— Все в порядке. Я почитаю что-нибудь.

Клаудия кладет яйцо себе на тарелку и садится напротив меня.

— Мне плохо из-за этого.

— О, пожалуйста, не надо, — говорю я ей, и это серьезно. — Просто так обстоят дела. Ты ничего не можешь с этим поделать. Здесь, с вами, ребята, я в большей безопасности, чем в Форт-Далласе.

В конце концов, быть несчастной, сытой и в безопасности все же лучше, чем несчастной, голодающей и находящейся в опасности.

Она берет на вилку яичницу и кивает.

— Я знаю, но мне жаль. Я бы хотела, чтобы трюк с духами сработал так же хорошо, как с Эммой. Я не знаю, почему этого не происходит.

— Наверное, у меня просто нет подходящего химического состава. — Я пожимаю плечами, как будто это не имеет значения, но это немного душераздирающе. Этот парфюм подходит мне только до определенной степени. Мой естественный запах — который звучит смущающе — быстро пересиливает его, и тогда я выбрасываю феромоны в воздух, чтобы каждый неспаренный дракон пришел за мной. Поскольку у меня нет пары, я представляю опасность для всех, кто находится рядом, потому что это привлечет ко мне всех драконов мужского пола. Вот почему мне приходится прятаться в своей комнате, подальше от любого дуновения ветра.

Мне не разрешают выходить на улицу. Я должна быть всегда надушена. И мне не разрешают мастурбировать, потому что от этого исходит запах. Об этом стыдно думать, но я напоминаю себе, что здесь я в безопасности, и я со своей сестрой, которая любит меня.

— Все в порядке, — повторяю я и набиваю рот яйцами. — Сегодня утром все действительно хорошо. Свежие яйца?

Клаудия кивает, выражение ее лица задумчивое.

— Знаешь, я могу прийти и остаться с тобой внизу.

— Не говори глупостей, — говорю я ей мягким тоном. — Ты беременна. Последнее, что тебе нужно, — это сидеть в темноте и скучать весь день. — Она выглядит недовольной моими словами, поигрывая своим завтраком, и я легонько тычу в нее вилкой. — Не беспокойся обо мне. У меня есть та новая книга, которую ты подарила мне на прошлой неделе, и, может быть, я наполню детский бассейн и просто немного понежусь. — Он установлен в ванной, так что я могу легко наполнить его, и это действительно помогает, когда день становится особенно жарким. Это не очень здорово, но это лучше, чем ничего.

Моя сестра сияет.

— Я взяла тебе одну из этих книжек-раскрасок для взрослых. Нашла это в книжном магазине. И маркеры тоже. Они высохли, но если ты намочишь кончики, держу пари, из них выйдет немного краски.

— Ты такая заботливая. Спасибо. — Я улыбаюсь ей, потому что она действительно старается.

Клаудия улыбается в ответ.

— Знаешь, я действительно не возражаю. Я… — она замолкает, и выражение ее лица становится отстраненным, как будто она слышит частный разговор.

Я знаю, что происходит — она разговаривает с Кэйлом, своим драконом. Клаудия сказала мне, что у них есть ментальная связь, которая возникла, когда они сблизились, и это просто еще одна причина, по которой я ей завидую. Иметь мысленную связь с человеком, которого ты любишь? Чтобы никогда не быть дальше, чем мысль? Это звучит как рай.

Я доедаю последний кусочек своей еды, ожидая, пока моя сестра закончит свой безмолвный разговор. Клаудия хихикает и качает головой несколько мгновений спустя, поглядывая на меня.

— Прости, о чем мы говорили?

— Ничего важного, — обещаю я, и это правда. Я знаю, как прошел бы любой спор. Она изо всех сил старалась бы, чтобы я чувствовала себя комфортно, но тогда я чувствовала бы себя виноватой и в конце концов выставила бы ее за дверь. В конце концов, она беременна. Ей нужно бывать на свежем воздухе и наслаждаться солнечным светом. Вся эта темнота и жара не могут быть хороши ни для кого, даже для меня.

Большая тень проходит над головой по небу, и щеки моей сестры становятся розовыми. На ее лице возбужденный румянец, и я подозреваю, что это из-за приватного разговора, который у нее был. Она вскакивает на ноги и хватает мою тарелку прежде, чем я успеваю доесть.

— Кэйл вернулся.

Я киваю и складываю руки на коленях, потягивая кофе. На улице тепло, и я не хочу пить ничего горячего, но в то же время кофе — это роскошь, и его нельзя тратить впустую. Кто знает, вдруг кофе кончится? Поэтому я наслаждаюсь им, несмотря на погоду.

С низким грохотом, почти похожим на приближающийся шторм, дракон опускается, и его крылья хлопают, как паруса, когда он прижимает их к своему телу, плотно складывая их. Он сидит на краю осыпающейся стены, глядя на нас сверху вниз золотистыми глазами. Он весь в устрашающей чешуе и когтях, крыльях и хвосте, и больше, чем все, что я когда-либо видела. Может быть, размером с кита, но все, что есть в зоопарке или аквариуме, давно мертво или сбежало. Его голова размером с небольшой автомобиль, и он выглядит таким свирепым и похожим на рептилию, когда поднимает когтистую переднюю лапу и ковыряется в длинных клыкастых зубах, что я удивляюсь, как Кэйл и моя сестра вообще смогли полюбить друг друга.

Я бросаю взгляд на свою сестру, и она стоит в его тени, пристально глядя на него снизу вверх, скрестив руки на небольшой выпуклости своего беременного живота. На ее лице выражение чистого обожания, и у меня сжимается сердце, когда я вижу ее такой счастливой. Я признаю это, я ревную. Как я могу не ревновать перед лицом такой радости? Она беременна и в безопасности с партнером, который любит ее больше всего на свете.

А у меня… есть книжка-раскраска.

Они совершенно безмолвны, переговариваясь так, что я не слышу. Моя сестра говорит мне, что Кэйл умеет говорить по-английски, но единственное, что я когда-либо слышала, чтобы он произносил, — это ее имя. Мгновение спустя Кэйл в своем человеческом обличье спрыгивает со стены на землю перед Клаудией.

Я отвожу глаза, потому что он голый, и поскольку технически он мой шурин, я на самом деле не хочу видеть все его… детали. Моя сестра достает полотенце и протягивает ему, и он оборачивает его вокруг бедер. Даже в таком виде он потрясающе красив. В его поведении есть намек на дикость, когда он подходит к моей сестре и ласкает ее щеку пальцами с когтистыми кончиками. Его кожа похожа на золотую чешую, хотя Клаудия уверяет меня, что это кожа. В остальном он выглядит как мускулистый, хорошо сложенный гуманоид с копной густых золотистых волос и короной из коротких остроконечных рогов на висках. Но когда он смотрит на меня, и его рот слегка поджимается от неудовольствия, а глаза вспыхивают черным оттенком, он выглядит менее человечным и больше похожим на дикого зверя, который просто случайно обрел человеческий облик.

— Кэйл говорит, что сегодня он чувствует твой запах в дуновении ветерка, Эми. Мне так жаль. — Клаудия прикусывает губу. — Он говорит, что здесь небезопасно находиться. — Она выглядит разрывающейся между своей парой и мной, переводя взгляд с одного на другого. — Может быть, мы сможем попробовать какие-нибудь новые духи?

Я знаю, что Кэйл намеренно уходит, когда я рядом, потому что духи режут ему нос. Моя бедная сестра. Она пытается сделать всех нас счастливыми.

— Все в порядке, — бодро говорю я ей. — Я просто пойду почитаю свою книгу. Пожалуйста, передай Кэйлу спасибо от меня.

Она молча смотрит на своего человека-дракона, а затем он медленно кивает мне. Я улыбаюсь им обоим и жестом указываю назад, в сторону своей комнаты.

— Я вернусь. Спасибо тебе за завтрак, сестренка.

— Конечно. Я принесу тебе обед позже, — обещает она. — Я экспериментирую с выпечкой хлеба, и, надеюсь, у нас получатся бутерброды. — Она снова проводит рукой по животу, ее улыбка извиняющаяся.

Я улыбаюсь ей еще шире, чтобы дать понять, что я ее не виню, и поворачиваюсь, чтобы вернуться в свою комнату. Моя ненавистная, ненавистная комната. Я шаркаю в том направлении, стараясь не делать свои шаги слишком медленными, иначе Клаудия будет волноваться. Я открываю дверь, и меня ждет затхлая, жаркая темнота. Я оглядываюсь на свою сестру, прежде чем направиться внутрь, и вижу, что Кэйл склонился над ней, гладит ее по волосам и утыкается носом в щеку. Глаза Клаудии закрыты в состоянии, которое можно описать только как абсолютное блаженство, а одна из его больших рук лежит у нее на животе.

И именно поэтому она так счастлива. Дело не в том, что он дикий и опасный. Дело не в том, что он самый страшный хищник в округе. Дело в том, что он так беззаветно предан ей и влюблен в нее. Она — центр его вселенной. Он готов на все ради Клаудии, и солнце встает и садится в ее глазах, когда дело касается его. И это то, что делает меня такой завистливой и одинокой одновременно.

Я закрываю за собой дверь и погружаюсь в удушающую жару. Я зажигаю свечу, чтобы не было совсем темно, и мне нужно почитать книгу «Чужестранка». Она очень толстая, а история интригующая… но я не могу сосредоточиться на этом. Сегодня мои мысли витают в других местах.

Несколько дней назад я совершила очень, очень плохой поступок.

Однако я жду. Я не хочу, чтобы моя сестра заходила в мою комнату. Когда я слышу, что ее смех становится хриплым и отдаленным, я подхожу к двери в свои комнаты и прислушиваюсь. Я ничего не слышу, а это значит, что они, вероятно, удалились в свою спальню. Вероятно, они пробудут там какое-то время. Я стараюсь не думать об этом слишком много и задвигаю засов на своей двери. Если кто-нибудь спросит, я скажу, что спала голой.

Покончив с этим, я направляюсь в дальний конец комнаты, где стоит моя стремянка, и оттаскиваю ее в угол. Когда я украшала комнату шарфами, я заметила, что воздуховоды в этой комнате были достаточно большими, чтобы протиснуться человеку, и однажды, когда мне было скучно, беспокойно и я была так несчастна, что готова была закричать, я забралась в один из них, чтобы посмотреть, куда он ведет. Сегодня я откидываю шарфы и снова открываю его, а затем забираюсь внутрь. Мое колено протестующе пульсирует, но я не обращаю на это внимания. Если бы я останавливалась каждый раз, когда у меня болело колено, я бы никогда не вставала с постели. Я забираюсь внутрь и, извиваясь, пробираюсь вперед, стараясь перенести вес своего тела с больной ноги. Воздуховод делает поворот, а затем огибает внешнюю стену здания, и следующий спуск происходит через несколько комнат, в одном из старых офисов.

Вот куда я направляюсь. Решетки там нет, потому что я сняла ее несколько месяцев назад. Клаудия ничего не заметила, потому что она никогда не ходит в этом направлении. Она придерживается своего маленького уголка в самом здании. Остальная часть здания разрушена и бесполезна, но в этом месте есть то, что мне нужно.

Там есть окно.

Я выскальзываю из воздуховода и вхожу в комнату. Пол скрипит и в некоторых местах кажется немного рыхлым, поэтому я осторожно балансирую своим весом, двигаясь вперед. В этом старом офисе громоздятся сломанные, перевернутые столы, пара компьютеров и что-то похожее на остатки копировального аппарата. Бесполезный хлам в будущем. Ни у кого нет офиса, никто не занимается бумажной работой, и никто не занимается компьютерами. Я прохожу мимо них и направляюсь к окну.

Оно пыльное, покрыто грязью и пеплом, но я могу видеть снаружи. И отсюда я могу видеть на многие мили вокруг. Здесь нет ни ветерка, и в этой комнате так же душно, как и в моей, но вид захватывает дух. Я тяжело опускаюсь в кресло, на котором не хватает нескольких валиков, и просто любуюсь видом.

И я думаю о том плохом поступке, который я совершила…

Когда мы помогали подруге моей сестры Эмме и ее дракону Зору, они использовали меня в качестве приманки для запаха, чтобы выманить врага Зора, злого человека-дракона по имени Азар. Я не знаю всех подробностей — Клаудия многое скрывает от меня, чтобы обезопасить. Но это был один из немногих шансов, которые у меня были, выбраться из своей комнаты на открытое место. И… Я уронила свои трусики в кусты, когда никто не видел.

Трусики действительно идеальны, даже если мысль о том, что кто-то их найдет, заставляет меня краснеть. Это та одежда, которая, кхм, впитывает больше всего моего запаха, и она маленькая, и ее легко спрятать. По моему запаху… другой дракон может найти меня. Неспаренный.

Тогда он сможет прийти и спасти меня, как Рапунцель, освобожденную из своей башни. Он может любить меня так, как любит супруг моей сестры, и я буду в безопасности и о мне будут заботиться. Мне больше не придется проводить еще один долгий день в этой душной комнате-коробке, задаваясь вопросом, в безопасности ли я. У меня будет то же самое, что есть у моей сестры.

«Вот она я. Приди и найди меня», — посылаю я миру, положив руку на окно. Если бы желание и надежда могли нести мысли в мир, мои были бы стремительной пулей со всей потребностью, которую я вкладываю в них.

Наверняка где-то есть кто-то для меня, дракон, такой же одинокий и нуждающийся в ком-то, кого можно любить, как и я.

Глава 2

Раст

Я держу крошечный кусочек материи, обернутый вокруг одного когтя, и пролетаю над человеческим ульем в поисках той, чей запах ощущается на бледно-розовом материале. Той, чей запах держит меня в плену.

Слабый, привлекательный запах со временем выветрился, но это не имеет значения. Я запомнил это наизусть и узнал бы где угодно. Сам по себе клочок не имеет значения, за исключением того, что он служит напоминанием, даже в самые безумные моменты, о том, что у меня есть цель. И поэтому я всегда ношу его с собой. Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я нашел его. Три дня? Тридцать? Время не имеет значения для моих мыслей. Дни текут один за другим в дымке дыма и жажды крови.

Это не имеет значения. Я не успокоюсь, пока не найду ее.

Моя пара.

Аромат на розовом кусочке многое говорит мне о ней, даже если я не знаю ее лица или имени. Я знаю, что она молода, она плодовита и у нее нет пары. Я знаю, что она не дракони. И я знаю, что к ней не прикасался другой мужчина, иначе я бы учуял его притязания.

Но там ничего нет, и поэтому я стремлюсь быть тем, кто предъявит на нее права.

Одной мысли о паре достаточно, чтобы сосредоточить мои рассеянные мысли, вернуть мне ясность после недель, месяцев, может быть, даже лет безумия. Вдыхание ее аромата дает мне направление, словно туннель ясности в диких, кровожадных мыслях, которые переполняют мой разум. На мгновение, на краткий миг, я могу вспомнить, кто я и что я такое.

Затем запах исчезает, и я снова теряюсь.

Однако я не сдаюсь. Между толчками и притяжениями моих безумных мыслей я остаюсь сосредоточенным на одной цели — найти свою пару. Она где-то здесь, рядом с этим человеческим ульем, и поэтому я буду преследовать ее, пока не смогу найти. Каждый день я поднимаюсь в небо, выискивая слабые следы ее запаха на ветру. Когда ничего не остается, я приземляюсь на землю и брожу по травам и каменистым развалинам этого места, пытаясь выделить ее прекрасный, легкий аромат из множества других, которыми наполнен мир.

Она где-то здесь. Я найду ее.

Я подношу обрывок к носу, еще раз глубоко вдыхая. Затем я поднимаю крылья и взлетаю выше, пытаясь поймать ветер. Инстинкт подсказывает мне, что я должен проверять везде, и это включает в себя как слабый, так и сильный ветер. Я проношусь по земле, когда наверху ничего нет, а затем, когда внизу нет ничего, кроме вони человеческого улья, я снова поднимаюсь в воздух.

Затем я нахожу это. Всего лишь след, не более чем намек, но она здесь. Где-то.

Я разворачиваюсь, с головой бросаясь навстречу ветру, следуя по ее следу. Это настолько незначительно, что его легко не заметить… За исключением того, что ее запах запечатлелся в моем сознании, разливаясь по моей крови. Несмотря на то, что он слабый, я могу его уловить и с нетерпением следую за ним.

Моя пара — она близко.

Я несусь по небу, но как бы сильно я ни летел, кажется, что ее запах не становится ни ближе, ни сильнее. Слабая нить этого остается такой же… слабой. Это расстраивает, но я не сдамся.

Не тогда, когда у меня есть намек на то, что она здесь. Что она так же реальна, как воздух под моими крыльями, а не просто плод моего измученного разума.

Целыми днями я кружу по одному и тому же району. По крайней мере, кажется, что прошло несколько дней. Время течет и сливается воедино. Я мало ем и меньше сплю, потому что не хочу упустить шанс почувствовать ее запах. Бесконечно я перебираю ароматы в воздухе, выискивая хоть одно долгожданное дуновение восхитительного аромата моей второй половинки. Когда он снова проносится мимо, я все бросаю и лечу на ближайший высокий насест. Там я сижу и вдыхаю ее аромат.

Он больше не одинок, у меня есть аромат моей пары. Это сопровождается криком другой женщины… спаренный. Я могу различить насыщенные ноты дракони, присутствующие в аромате второй женщины. Она меня не интересует, но это объясняет, почему моя пара была такой неуловимой. Когда запах самца дракони вплетен в запах второй самки, я понимаю, что они защищают мою пару.

Нет… они скрывают ее от меня.

Гнев кипит в глубине моего сознания, перерастая в ярость. Вот почему я не могу найти ее. Они прячут ее, заботясь о том, чтобы она была скрыта от меня. Я следую за запахами, улавливая запах спаренной самки. Он сильнее, его легче найти на ветру, и за считанные часы я нахожу их гнездо. Это насест на вершине одного из высоких, похожих на пальцы сооружений. Когда я приближаюсь, самец сигналит, предупреждая о территории, и я сворачиваю в сторону.

На сегодня.

Если это то место, где находится спаренная самка, то моя будет неподалеку. Она будет ждать, когда я заявлю на нее права. Я представляю ее с загнутыми когтями, чешуей, вспыхивающей красным от потребности в спаривании, представляю, как она поднимает свой пристальный взгляд на меня с вызовом, чтобы воспламенить мои чресла и возбудить мою душу.

Но я не смогу добраться до нее, если эти другие спрячут ее подальше. Я не осмеливаюсь напасть на самца, защищающего свою территорию и свою самку. Я перебираюсь на соседний насест на небольшом расстоянии и устраиваюсь поудобнее, прижимая крылья к телу и ожидая. Я буду наблюдать. Я обращу внимание на ароматы.

И когда придет время, я нападу и прижму свою самку, заставлю ее подняться в воздух и принять боевую форму. Как только она это сделает, она моя.

Эми

Бум.

Этот звук пробуждает меня от глубокого сна. Я сажусь в постели, сбитая с толку. В моей комнате жарко, моя кожа липкая от пота, и сначала я не совсем понимаю, что произошло. Может быть, дурной сон? Я провожу рукой по лицу и тянусь за свечой на прикроватной тумбочке. Когда я это делаю, я слышу трубный, сердитый звук, от которого сотрясаются стены.

Дракон. Горн.

Мое сердце колотится где-то в горле, и я прижимаюсь спиной к стене, напрочь забыв о свече. Я прижимаю здоровую ногу к телу, как будто это каким-то образом защитит меня от нападения. Что происходит? Что делает Кэйл? Я съеживаюсь в постели, прижимаюсь спиной к стене, стараясь сделаться как можно меньше. Если Кэйл и Клаудия поссорились… но они никогда не ссорятся. Я не понимаю.

Мгновение спустя кто-то стучит в мою дверь.

— Эми! Эми, впусти меня!

— Клаудия? — зову я с кровати. — Что происходит? — спросил я.

— Поторопись и просто впусти меня! — кричит она, в ее голосе слышатся нетерпение и беспокойство одновременно. Она снова барабанит в дверь, и я чувствую ее срочность.

Я встаю с кровати и бросаюсь к двери, не обращая внимания на стреляющую боль, которая при столь быстром движении распространяется по моей ноге. Мне удается добраться туда, в темноте возиться с замками, и моя сестра вваливается внутрь в тот момент, когда открывается дверь. В руке у нее что-то длинное и темное — дробовик.

Что происходит?

— Это что, пистолет? — шепчу я, задыхаясь от шока. Они не работают против драконов. — Ты собираешься застрелить Кэйла?

— Что? Никогда! — Она захлопывает за собой дверь. — Ее могу поверить, что ты заперлась. Не делай так больше. Меня чуть не прибило одним из тех камней, которые он сюда швыряет.

Я борюсь с волной раздражения, которую испытываю из-за комментария моей сестры. Просто так, она собирается лишить меня права на частную жизнь? Что дальше? Я буду спать в изножье их кровати? Хотя я этого не говорю — ясно, что она в стрессе.

— Что происходит? — спрашиваю я снова.

— Там дракон, — говорит она мне, оттаскивая меня от самой двери. Мы одни в темноте, и на долгое мгновение воцаряется мертвая тишина, единственный звук — наше дыхание.

И затем дракон трубит снова, за мгновение до того, как по комнате разносится еще один оглушительный ГРОХОТ. Полы дребезжат от силы удара, и я задыхаюсь и цепляюсь за сестру, чтобы сохранить равновесие. Прежде чем я успеваю заговорить, второй дракон добавляет к этой смеси сердитый звук горна, бросая вызов другому.

Два дракона.

— На нас напали, — говорит моя сестра кислым голосом. — Тот другой дракон начал швырять камни в здание. На самом деле, не просто камни. Больше похоже на гребаные валуны. — В голосе Клаудии нет испуга, только раздражение, и я завидую тому, насколько она спокойна. — Я не знаю, в чем его проблема. Кэйл говорит, что он должен был бы учуять, что здесь живет супружеская пара.

Я хватаюсь за руку сестры, мои мысли мечутся в разные стороны. Я рада, что сейчас темно и она не может видеть моего лица, потому что, думаю, я не смогла бы очень хорошо скрыть свои чувства. Еще один дракон нападает на нас.

Интересно, пришел ли он за мной?

Мой страх смешивается с надеждой. Я не знаю, почему он бросает камни сюда, но, конечно же, я должна быть причиной, по которой он нападает на это здание, несмотря на то, что повсюду витает запах Клаудии и Кэйла? Но моя сестра не должна знать, что я сделала — если она узнает о моих трусиках, она никогда не позволит мне даже подышать свежим воздухом. Ее защитная сторона возьмет верх, и тогда я навсегда окажусь в ловушке.

— Второй дракон… как ты думаешь, чего он хочет? — Я стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее, но он слегка дрожит.

Клаудия фыркает в темноте и похлопывает меня по руке.

— Они сумасшедшие, помнишь? Они не знают, чего хотят. Может быть, он воображает это своим домом. Не волнуйся. Кэйл обо всем позаботится.

— Кэйл разговаривает с ним? — спрашиваю я с любопытством. — Что он говорит? — спрашиваю.

— Он не отвечает, — говорит моя сестра, и я слышу раздражение в ее голосе. — Он, должно быть, еще более сумасшедший, чем кого мы знали. Ну же. Где твоя кровать? Давай присядем, чтобы ты могла дать отдых своей ноге.

Я разрываюсь на части — часть меня хочет пойти, выглянуть за дверь и посмотреть на дракона. Но что, если она права, и он тут не из-за меня? Он просто сумасшедший и нападает, потому что… ну, он сумасшедший? Она сказала мне, что Кэйл показал ей, насколько безумным этот мир оставляет драконов, так что я знаю, что это действительно так. Они не просто кровожадны и жестоки, чтобы быть жестокими. Они действительно сошли с ума и знают только, как наброситься, чтобы поделиться гневом и болью, которые они испытывают.

Это звучит так ужасно.

Это еще одна причина взять дракона в качестве своей «пары» — он может спасти меня, а я могу спасти его.

Конечно, я не очень хорошо все продумала. Если этот дракон действительно здесь ради меня, я не знаю, как мне добраться до него, не рассказав Клаудии о том, что я сделала. А если Кэйл увидит меня на крыше без моей сестры, когда на нас нападут? Я не сомневаюсь, что он просто схватит меня и бросит в каком-нибудь безопасном месте.

Как только я выясню, что происходит с этим драконом, если он мой, я должна каким-то образом сбежать от них, чтобы сбежать вместе с ним. Хотя я точно не знаю, как это сделать, и моя нога пульсирует от боли, поэтому я беру сестру за руку и веду ее к кровати. Я сажусь на краешек и вздыхаю с облегчением от того, насколько лучше стало моему больному колену. Я никогда не смогу долго стоять на ногах, а бегство к двери только усугубило ситуацию. Я чувствую, как матрас немного прогибается, когда Клаудия садится рядом со мной, а затем металлический лязг пистолета, когда он задевает каркас моей кровати.

— Для чего этот пистолет? — спрашиваю свою сестру. — Я думала, драконов нельзя ранить из пистолета?

— Их действительно из этого не ранить, — бормочет она. — Это в основном для того, чтобы убедиться, что у него нет наездника. И если он нырнет достаточно низко и у него не будет второй пары век, защищающих глаза, мы, возможно, сможем ослепить его. Но это большое «если». — Она похлопывает меня по плечу. — Хотя с оружием я чувствую себя лучше.

Я нет. Теперь я представляю, как моя сестра ослепляет моего дракона, моего красивого, дикого принца.

— Не используй это, ладно? — шепчу я, отыскивая в темноте ее руку и хватаясь за нее. — Пожалуйста, не надо.

— Не бойся, — говорит мне Клаудия спокойным голосом. — Я защищу тебя, а Кэйл защитит нас обеих.

Это не то, о чем я беспокоюсь.

Тишина тикает мимо. Мгновение спустя что-то громкое и металлическое разбивается о крышу, заставляя нас обеих подпрыгнуть.

— Машина, — говорит моя сестра. — Боже, этот ублюдок настроен решительно.

— Может ли Кэйл поговорить с ним? Урезонивать его? — обеспокоенно спрашиваю я. Влюбленный дракон не стал бы… швыряться машинами в свою возлюбленную, не так ли? Это больше похоже на безумие, чем на романтику, а это значит, что мы действительно в опасности.

— Нет. Он не отвечает. Кэйл говорит, что он немного в сознании, но не настолько, чтобы прекратить атаковать. — Она сжимает мою руку. — Мы в безопасности. Я обещаю.

Я киваю в темноте и сжимаю ее руку в ответ. Хотела бы я знать, как общаться с этим драконом там, снаружи. Спросить, чего он хочет. Чтобы узнать, пришел ли он за мной. Но сделать это невозможно, так что все, что я могу сделать, это сидеть здесь в темноте с Клаудией и ждать.

— Кэйл очень злиться?

— Больше всего раздражен, — говорит она мне с ноткой веселья в голосе. — Мы были в разгар… обнимашек.

— Не рассказывай мне больше ничего, — быстро говорю я, потому что теперь я представляю.

Она просто хихикает.

* * *

Несмотря на то, что нам кажется, что мы в опасности, уже поздно и темно. Я засыпаю, уткнувшись в плечо Клаудии, пока она молчит, поглощенная разговором с Кэйлом. Из ее нечастых обновлений я знаю, что Кэйл сидит на крыше здания, не давая другому дракону подлететь слишком близко. За всю ночь не было сброшено ни одной другой машины или камня, и я дремлю, прижавшись к боку моей сестры, пока мы ждем рассвета… или когда дракон улетит.

Я не знаю, чего я хочу, чтобы произошло. Я не хочу, чтобы он уходил… но я также не хочу, чтобы он продолжал нападать. Я не думала дальше, чем о том, чтобы подбросить трусики, чтобы дракон мог учуять мой запах, и теперь я волнуюсь, что совершила ошибку.

— Дракон исчез, — бормочет Клаудия как раз в тот момент, когда я собираюсь снова заснуть. — Все безопасно.

— О, хорошо, — шепчу я, когда она встает. — Я… с Кэйлом все в порядке?

— Так и есть, — говорит она мне. — Он не будет никуда улетать сегодня. Он собирается держаться поблизости и пропустить охоту на всякий случай, если наш новый друг вернется.

И теперь я чувствую себя виноватой из-за того, что Кэйл собирается обойтись без этого только для того, чтобы защитить нас, хотя я подозреваю, что это моя вина.

— Он выяснил, чего хотел тот, другой?

— Нет, — говорит моя сестра, и в ее голосе слышатся иронические нотки. — Просто еще один сумасшедший дракон в мире, полном таких. Поспи немного.

Я снова сворачиваюсь калачиком в своей постели после того, как она уходит, и слышу тихий стук Кэйла, когда он приземляется на крышу, и голос моей сестры, когда она зовет его. Потом становится тихо, и я представляю, что они вернулись в постель… чтобы обняться.

И я снова совсем одна.

* * *

— Этот дракон был не из этих мест, — говорит моя сестра на следующий день за обедом. — Как твоя тортилья?

Как будто она может вот так швырнуть бомбу и не отвлечь меня? Я жую так быстро, как только могу.

— Сухая. Эм…

— Ну и дерьмо, — разочарованно говорит Клаудия. — Я надеялась, что это будет так же просто, как размолоть немного кукурузы. Может, и нет.

— Все равно вкусно, — говорю я ей между укусами и делаю большой глоток воды. Пора вернуться к основной теме. — Эм, так откуда Кэйл знает, что дракон не местный?

— Он не распознает его разум. Ты знаешь, в этом районе есть пара драконов, с которой у нас были стычки, — небрежно говорит она, откусывая кусочек от своей тортильи, а затем морщит нос. — Боже, это ужасно.

— Это… не так неплохо, — говорю я. Я не могу быть разборчивой. Еда есть еда, и я буду есть ее, какой бы сухой и странной она ни была. Хотя я действительно думаю о том, что она сказала. Если дракон не отсюда… может быть, он и не мой. Может быть, никто не нашел мои трусики, и они все еще валяются в траве незамеченные. Может быть, никто никогда их не найдет, и они просто исчезнут, превратившись в ничто.

Как я. Боже, какая удручающая мысль.

Клаудия переворачивает тортилью на сковороде, сосредоточенно хмурясь. Она полна решимости попробовать воссоздать старые блюда, которые мы не сможем достать в будущем. Я думаю, отчасти это связано с ее беременностью, но у каждого должно быть хобби, верно? Мое — это… ну, я шью одежду, читаю и украшаю свою комнату и отчаянно желаю перемен.

Раздается громкое хлопанье крыльев, а затем Кэйл приземляется над нами в своей боевой форме. Он не расслабляется, но сидит настороже и наготове, вращая глазами, когда смотрит в небо. Клаудия поднимает на него взгляд, но затем возвращает свое внимание к сковороде и тихонько посмеивается. Меня одновременно охватывают зависть и одиночество. Я должна быть счастлива, что здесь, со своей сестрой, я в безопасности. Разве это не все, чего я когда-либо хотела?

Вместо этого я чувствую себя третьим лишним. Как будто я постоянно остаюсь в стороне от разговора. Я знаю, что Клаудия ни в чем не виновата. Она ничего не может поделать с тем, что драконы обладают телепатией, а я не слышу Кэйла. Но это просто заставляет меня еще больше желать, чтобы у меня был кто-то свой.

— Как ты думаешь, он вернется?

— Хмм? — Моя сестра бросает на меня взгляд. — О, дракон? Я очень надеюсь, что нет. Кэйлу потребовалась целая вечность, чтобы избавиться от всего того дерьма, которое он свалил здесь, на крыше. — Она поднимает глаза на своего дракона и дарит ему такую счастливую, довольную улыбку, что мне становится больно.

Даже «плохой» день больше не кажется Клаудии таким уж плохим. Она счастлива, пока у нее есть Кэйл.

* * *

Уже поздно, и я читаю книгу в своей комнате при свечах, когда слышу вдалеке яростный рев. Я сажусь, откладывая книгу в сторону, как раз в тот момент, когда Клаудия входит в мою комнату с дробовиком в руке.

— Он вернулся, — мрачно говорит она.

Глава 3

Эми

Новый дракон остается почти до рассвета, прежде чем снова отправиться в путь. Вот уже две ночи подряд он прерывает наш сон, и у моей сестры глубокие круги под глазами в доказательство этого. На следующий день ее настроение уже не такое бодрое, и она бросает обеспокоенные взгляды на Кэйла.

— Все в порядке? — нерешительно спрашиваю я за завтраком. Я не чувствую вкуса яиц, потому что облилась огромным количеством духов. Кэйл продолжает смотреть на меня, и выражение лица моей сестры напряженное. Я подозреваю, что они спорят о том, следует ли мне разрешать выходить перекусить. Я рада, что моя сестра выиграла спор; мысль о том, что меня целый день будут держать взаперти и никуда не выпускать, практически похожа на пребывание в клетке. Неважно, насколько хороша эта клетка, она все равно остается клеткой.

Клаудия просто качает головой и садится рядом со мной. Она не ест — признак того, что она в большем стрессе, чем обычно.

— С этим разобрались.

Дракон над головой фыркает, звук почти насмешливый.

О-о-о. Я перевожу взгляд с моей сестры на ее мужа. Я не совсем уверена, что хочу принимать в этом чью-то сторону.

— Разобрались? Значит, есть проблема? Дракон не просто пролетал мимо?

На лице моей сестры появляется отстраненное, погруженное в себя выражение, которое говорит мне, что у нее снова приватный разговор. Обычно Кэйл не находится в драконьем обличье весь день напролет, что должно было стать моей первой подсказкой. Значит, он все еще начеку, все еще пытается защитить нас.

— Он вернется? — спрашиваю я свою сестру, пытаясь подсказать ей.

Губы Клаудии сжимаются в тонкую линию, и когда я поднимаю взгляд, Кэйл наблюдает за ней. Он расправляет крылья и переминается с ноги на ногу, затем снова смотрит в открытое небо. Я практически слышу его голос, говорящий: «Скажи ей», или что-то в этом роде. Определенно, такое чувство, что я вмешалась в какой-то спор.

— Кэйл думает, что он учуял твой запах, — говорит моя сестра ровным голосом. — Что здесь для тебя больше небезопасно.

— О. — Я откидываюсь на спинку стула, складывая руки на коленях. Мое сердце трепещет одновременно от волнения и тревоги. Все меняется… Я просто пока не уверена, что это значит. — Учуял мой запах?

Она кивает и скрещивает руки на груди.

— Он будет продолжать возвращаться, пока не найдет тебя, так что нам просто придется уйти и направиться куда-нибудь еще.

Я понимаю, что моя сестра не просто в стрессе, она расстроена. Она обводит взглядом комнату, и я знаю, что она беспокоится не только обо мне. Это та жизнь, которую она строила с Кэйлом здесь, на вершине этой башни. Она потратила месяцы на приобретение вещей и обустройство дома, и она беременна. На карту поставлено так много вещей, больше, чем просто моя безопасность.

Моя безопасность, которую я саботировала. Я вдруг чувствую себя капризным ребенком. Я не подумала ни о ком другом в этом деле, не так ли? Я просто хочу того, что есть у нее, и я действовала, не задумываясь. Теперь моей сестре придется заплатить за это, если я не признаюсь в содеянном и не позволю «фишкам упасть», куда они могут упасть.

Но когда я смотрю на нее, слова застревают у меня в горле. Если я расскажу ей, что я сделала… она так расстроится из-за меня. Так разочаруется. Я пока не могу заставить себя сказать ей об этом. Может быть… может быть, я запишу это, соберусь с мыслями.

— Понимаю. Нам обязательно уходить? Ты так усердно трудилась, чтобы у тебя здесь был дом.

Любой человек в мире «После» знает, как много значит для человека — дом. После жизни в страхе в Форт-Далласе, голодной и несчастной, с постоянным беспокойством о том, откуда возьмется следующая еда или что придется обменять на лекарства или место для ночлега? Дом — это больше, чем просто вещи. Это безопасность, и я переняла ее у своей сестры. Я чувствую себя такой невероятно виноватой и печальной. Я испортила ей все это.

Она пытается улыбнуться, как будто все не так уж плохо.

— Все будет хорошо, я обещаю. Мы найдем какое-нибудь новое и безопасное место и начнем все сначала.

А если он последует за нами туда? Я не спрашиваю об этом. Я не думаю, что физически смогу использовать больше духов, чем уже использую. Их запах ощущается в моих яйцах, в моем носу, во всем, что у меня есть. Я знаю, что Клаудия так старалась обезопасить меня, что только усугубляет мои эгоистичные поступки.

— А как насчет остальных? Могли бы они помочь прогнать дракона? — Я практически давлюсь словами, потому что разрываюсь на части. Я не хочу, чтобы его прогоняли. Я хочу с ним познакомиться. Я хочу поприветствовать его и увидеть, как его глаза загораются радостью от осознания того, что я его пара.

В то же время страдание моей сестры гложет меня изнутри.

— Остальные? — эхом отзывается Клаудия, а затем слегка качает головой. — Саша и Дах сейчас на берегу океана и вернутся только через несколько недель. Зор предложил прийти и помочь, но ты же знаешь, что у него не очень большие крылья. Он должен остаться в стороне и защитить Эмму. Этот другой дракон действительно большой, и Зор находится в невыгодном положении на земле. От него было бы мало толку в драке.

— И все же, — слабо говорю я. — Двое против одного…

— Или мы можем просто переехать, — голос Клаудии звучит резко, как будто мы закончили спорить по этому поводу. — У тебя есть весь сегодняшний день, собери свои вещи, а завтра утром мы отправимся искать новое жилье.

Завтра.

— Так быстро?

— Нет смысла ждать, — говорит моя сестра.

Нет, я полагаю, что нет. Тогда ладно. Однажды. Однажды я каким-то образом доберусь до дракона и поговорю с ним. Чтобы остановить его бесконечные атаки, чтобы моей сестре не пришлось покидать свой дом. И более того, мне нужно поздороваться с человеком — э-э, драконом, — с которым я собираюсь стать парой.

Должно быть, это он нашел мои трусики. Он хочет меня.

Эта мысль подбадривает меня, вероятно, больше, чем следовало бы.

* * *

Я беру с собой только маленькую сумку. Возможно, это потому, что я на самом деле не хочу, чтобы Клаудии и Кэйлу пришлось сбегать из своего дома. Это просто достаточно большая сумка, которая позволяет мне хранить несколько мелочей первой необходимости на случай, если мне понадобится путешествовать. Там есть платье, повязка для моего колена, зубная щетка, расческа и очень ценная коробка тампонов, которые я берегла. Я кладу туда нож — на всякий случай — и пару завернутых закусок, потому что хочу быть готовой ко всему. Кажется немного нелепым готовить то, что кажется сумкой на ночь, когда на самом деле я, вероятно, убегаю с драконом, которого никогда не встречала.

На самом деле, это звучит еще более нелепо.

Я также беру с собой запасной лифчик и трусики и свою книгу. А потом моя сумка начинает становиться громоздкой, поэтому я прячу ее под кровать и жду ночи.

Я беспокойна и нервничаю, и когда моя сестра спускается потусоваться, я пытаюсь сосредоточиться на зашивании обрывков разорванной одежды в одеяло, пока она рассказывает о том, какую мебель она попросит взять Кэйла и где мы можем временно остановиться. Она не уверена, хотят ли они переехать поближе к окраинам Старого Далласа, потому что охота могла бы быть лучше для Кэйла с меньшей конкуренцией со стороны драконов, но она также не хочет уходить слишком далеко от гнезда Саши и Даха, а также Эммы и Зора.

Я понимаю это. Она хочет быть поближе к своим друзьям, которые переживают то же самое, что и она, с драконом и беременностью. Я могу посочувствовать и выслушать, но на самом деле не могу дать совет ни в одном из этих аспектов, поэтому я понимаю, почему она хочет оставаться рядом. Они создали свою собственную маленькую сеть леди-всадниц драконов. Это просто еще одна мелочь, от которой меня отстранили. Конечно, не со злым умыслом. Клаудии было бы больно, если бы она подумала, что я чувствую себя обделенной. Но нет никакого способа включить меня в список без того, чтобы я не обзавелась собственным человеком-драконом.

И… я взволнована.

Подумать только, что здесь дракон. Для меня. Кто-то хочет меня настолько, чтобы любить и защищать. Совсем другое дело, когда это мужчина, а не просто моя сестра. Я выросла в «После», так что у меня никогда не было настоящих отношений. Когда произошел Разлом, я училась в средней школе. После этого мы были в Форт-Далласе, и мне даже в голову не приходило заводить отношения, потому что все мужчины там были жуткими и заставляли меня чувствовать себя небезопасно. Если бы я хотела, чтобы меня просто облапали, я могла бы выбрать себе мужчину, несмотря на мою больную ногу. Но чтобы кто-то любил меня и заботился обо мне? Ни единого шанса.

Я пытаюсь вспомнить, что сказала моя сестра о своей встрече с Кэйлом. Она упустила некоторые детали, когда я попыталась выпытать подробности, но я знаю суть этого. Она была прикована цепью на крыше здания, оставленного ополченцами. Кэйл учуял ее запах, приземлился перед ней и изменился. С этого момента они полюбили друг друга. Я не знаю, как они преодолели коммуникационный барьер, но один только запах моей сестры, должно быть, каким-то образом переключил сознание Кэйла с безумного на здравомыслящее. В этой истории как будто чего-то не хватает, чем она не поделилась со мной, но я не могу понять, чего именно. Однако Кэйл относится к ней с любовью, так что я не волнуюсь.

Я просто надеюсь, что из-за моей больной ноги я не стану меньше нравиться моему дракону. Я обеспокоенно потираю колено. Перелом произошел во время хаоса Разлома, и не было никаких врачей, которые могли бы помочь. Я до сих пор живо помню те ужасные дни, полные отупляющей боли, и недели, которые я провела, будучи не в состоянии сделать больше, чем просто лежать, не испытывая боли. Рана плохо зажила, и когда я провожу пальцами по ноге, то чувствую вздувшуюся рубцовую ткань, а затем бугристый изгиб чуть ниже колена, где кости неправильно срослись. С тех пор она болит, но мне повезло, что я жива. Так много людей погибло за это время. Но Клаудия сильная, здоровая и такая умная. Саша красивая. Эмма сильная и хорошенькая. Если драконам нужна сильная пара, то… что произойдет, если мой отвергнет меня?

Ты просто накручиваешь себя, Эми. Я проглатываю свои страхи. Я тяну время, главным образом потому, что немного беспокоюсь о том, чтобы совершить прыжок в следующую главу своей жизни. Я надеюсь, моя сестра поймет. Я оставила на столе записку, в которой объясняла, что я отправилась на встречу со своим драконом, что я в безопасности и что за мной не нужно следить. Я надеюсь, что она и Кэйл прислушаются.

Больше никаких проволочек, — говорю я себе. — Пора уходить.

Я делаю глубокий, успокаивающий вдох. Я могу это сделать. Я могу быть храброй. Мое одиночество сильнее моего страха. Я встаю с кровати и подхожу к двери, прислушиваясь. Не раздается ни звука. Я знаю, Клаудия хотела дождаться дракона, но беременность утомляет ее, и я думаю, Кэйл убедил ее немного отдохнуть, потому что она легла спать раньше меня. Я также не слышу, чтобы он передвигался, так что подозреваю, что он с ней. Я приоткрываю дверь и выглядываю наружу, просто на всякий случай. Когда я никого не вижу, я снова тихо закрываю свою дверь и запираю ее на замок, просто потому, что мне может понадобиться несколько дополнительных мгновений, которые я выиграю. Кэйл все равно может просто превратить все это в расплавленный шлак.

Покончив с этим, я возвращаюсь к своей кровати и надеваю ботинки. Не мои сандалии, которые я ношу здесь по зданию, а настоящие, прочные ботинки на шнуровке, которые мне никогда особо не были нужны. Они кажутся жесткими на моей коже, но я рада, что Клаудия заставила меня взять их — на всякий случай. Я хватаю свою сумку и перекидываю ее через плечо, затем направляюсь к своей скрытой решетке, отодвигая шарфы в сторону. Внутри темно, и я не осмеливаюсь взять с собой свечу или воспользоваться фонариком, но я знаю дорогу наизусть. Я заползаю внутрь и медленно пробираюсь к своей «секретной» комнате, той, что с окном.

Когда я добираюсь до другой стороны, я так нервничаю, что наполовину вываливаюсь из воздуховода и тяжело приземляюсь на пол. Стреляющая боль пронзает мою больную ногу, и я остаюсь совершенно неподвижной, беспокоясь, что Клаудия — или, что еще хуже, Кэйл — придет и разберется, и все это закончится, не успев начаться.

Однако никто не приходит, и после нескольких нервных минут я делаю еще один глубокий, судорожный вдох и поднимаюсь с пола.

Лунный свет льется сквозь пыльное окно, и городские руины — не что иное, как тень. Я подхожу к окну, думая о том, как это было раньше, когда существовали такие вещи, как электричество. Я помню тысячи рассеянных повсюду огней, усеивающих ландшафт, как россыпь светлячков, и таких ярких, что они заглушали звезды над головой. Сейчас ночное небо настолько яркое, что это похоже на собственное световое шоу, а сам город темный и неприветливый. В полумраке разрушенные здания больше похожи на руки скелетов, тянущиеся из земли, и этого достаточно, чтобы заставить меня вздрогнуть. К счастью, звезды такие яркие, что освещают ночное небо, и я подхожу к окну.

Я тяжело дышу, нервничаю. Он где-то там? Он ждет меня? Может ли он прочесть мои мысли? Или он сдался и ушел? Эта мысль наполняет меня волной паники. Пожалуйста, пожалуйста, все еще будь там. Не оставляй меня пока что. Дай мне шанс.

Мне просто нужно подойти достаточно близко к окну, чтобы ветерок донес мой запах. Если он рядом, он учует меня.

Я думаю.

Я изучаю окно. Он состоит из нескольких панелей, все стекла потрясающе толстые и прочные, раз выдержали так долго, учитывая драконов, апокалипсис и все остальное. Каждая панель размером со стену, и я не совсем уверена, как я собираюсь открыть одну из них. Выступ снаружи легко достигает двух футов в глубину, достаточно большой, чтобы я могла встать на него даже с моим больным коленом.

Я прикладываю руку к стеклу и, нахмурившись, надавливаю на него. На ощупь оно твердое. Прочное. Я не совсем уверена, как это открыть. Что мне делать? У меня нет бейсбольной биты, которую носит с собой Эмма. Даже если бы была, я не уверена, что у меня хватило бы сил сломать это. Я провожу рукой по стеклу, пока не натыкаюсь на шов. Герметик выглядит потрескавшимся и старым, и по наитию я снимаю сумку с плеча и достаю нож. Я втыкаю его в затирку и тяну вниз, и затирка отваливается, как грязь, сухая и твердая.

Прогресс!

Я продолжаю работать вдоль шва, выкапывая столько затирки, сколько могу. Я поднимаюсь так высоко, как только могу дотянуться, но мне не удается достать высоко, поэтому вместо этого я двигаюсь по низу. Однако, когда я заканчиваю, окно выглядит по-прежнему прочным. Расстроенная, я сжимаю кулак и ударяю костяшками пальцев по центру стекла.

Я не знаю, на что я надеялась — может быть, на толчок или легкое смещение стекла, которое подсказало бы мне, что я на правильном пути. Вместо этого само стекло просто скрипит, а затем его массивная плита падает с небес. Я высовываюсь наружу, в ужасе наблюдая, как оно падает вниз на сотни футов, и съеживаюсь, когда слышу слабый удар о тротуар, звон разбитого стекла, наполняющий воздух.

Это разбудит мою сестру?

Тогда мне лучше действовать быстро. Я засовываю нож обратно в рюкзак и выхожу на свежий воздух.

Выступ сразу же кажется недостаточно большим. С другой стороны стекла он казался огромным и просторным. На этой стороне? Этого недостаточно, чтобы уберечь меня от падения с высоты сотен футов на разбитый тротуар внизу. Я прижимаюсь к стене и шаркаю вдоль нее, прижимаясь к ней задницей для безопасности. Ветер здесь сумасшедший, и на мгновение я жалею, что не завязала свои длинные волосы сзади, но сейчас с этим ничего не поделаешь. К тому же холодно, и я задаюсь вопросом, не следовало ли мне надеть что-нибудь другое, кроме одного из моих обычных простых платьев, потому что моя юбка обвивается вокруг ног.

Интересно, как долго мне придется ждать, пока мой дракон учует мой запах?

Я вглядываюсь в ночное небо, но оно выглядит таким же пустым, как всегда. По мере того как тянутся минуты, я начинаю беспокоиться. Что, если Клаудия и Кэйл увидят меня здесь раньше, чем мой дракон? Как я собираюсь это объяснить? Конечно, это не будет иметь значения, если он не придет… мое хрупкое сердце может разбиться.

— О, пожалуйста, — шепчу я в воздух. — Приди и найди меня. Я буду хорошей парой, обещаю. Лучшей парой.

Единственный звук — это свист ветра вокруг меня.

Мое колено начинает пульсировать, и я бросаю взгляд вниз, на выступ, на котором стою. Моя ситуация начинает принимать все более тревожный оборот. Если моему колену будет становиться хуже, вся моя нога может уйти из-под меня. Это не идеальное место для того, чтобы такое произошло, потому что я могу упасть и разбиться. Тогда, может быть, мне попробовать сесть? Или вернуться внутрь? Я тяжело прислоняюсь к стене, чувствуя разочарование в своем теле. Если бы я была такой же сильной, как Клаудия, это не было бы проблемой…

Хлопанье крыльев прерывает мои мысли.

Обрадованная и испуганная одновременно, я наблюдаю, как дракон кружит в воздухе, исчезая из виду, чтобы маневрировать вокруг здания. Я задерживаю дыхание, пока он не появляется снова, наблюдая, как он машет хвостом. Это он.

Это мой дракон. Моя пара. Я дрожу от возбуждения. Вот тут-то моя жизнь и меняется. Он будет моим принцем, моей любовью, моим защитником и моим лучшим другом в одном лице. Я нетерпеливо наблюдаю за ним, когда он взмахивает крыльями и низко пикирует, а затем скользит к моему месту на жердочке. Он подлетает достаточно близко, чтобы я могла разглядеть вихри в черно-золотых глазах, благородную золотистую голову с прекрасным гребнем из рогов и сверкающую золотую чешую. О, он такой красивый. Его вид ошеломляет меня. Все это так романтично. Мне нужно было, чтобы он пришел и спас меня, и вот он здесь. Он…

Из ниоткуда в него врезается еще один дракон.

Я едва успеваю заметить длинные белые клыки и черные как ночь глаза, как второй дракон налетает и хватает моего дракона за шею. Они кувыркаются в небесах, и я сдерживаю крик ужаса. Это не так, как должно было случиться! Я наблюдаю, как они кружатся в воздухе, размахивая крыльями и конечностями, а второй дракон — который намного больше и выглядит гораздо более угрожающе — все еще сжимает челюсти на шее моего дракона.

Пока я наблюдаю, большой злой дракон мотает головой взад-вперед, встряхивая его с невероятной силой. Раздается ужасающий хруст кости, а затем его челюсти разжимаются.

Мой дракон выскальзывает из его хватки, обмякший. Он падает на землю, и даже отсюда я могу сказать, что он мертв.

Меня сейчас вырвет.

Совершенно измученная тем, чему я только что стала свидетельницей, я сдерживаю слезы и начинаю медленно пятиться к разбитому окну. Как все могло так быстро пойти наперекосяк? В течение одного мгновения моя мечта разбилась вдребезги. Я чувствую себя такой же уничтоженной, как разбитое вдребезги окно на тротуаре внизу. Мое зрение затуманивается от непролитых слез, но мне все равно. Все, что мне нужно, — это достаточное зрение, чтобы вернуться к окну. Мне все равно, что произойдет после этого. Мой дракон мертв. Он был убит другим.

Я слышу хлопанье крыльев, когда другой дракон приближается, направляясь ко мне.

Нет. Я не могу этого допустить. Я не хочу, чтобы убийца моего дракона схватил меня. Я не хочу иметь с ним ничего общего. Охваченная паникой, я бросаюсь вперед…

И тут мое больное колено подкашивается.

Вспышка боли, и я падаю на бетонный край выступа. Я цепляюсь за него, отчаянно пытаясь найти опору, но ухватиться не за что. Мои руки бесполезно скребут по шероховатому выступу, а затем я падаю.

Падаю.

Падаю. Я закрываю глаза. Вот как я умру.

Ветер меняется.

Я врезаюсь во что-то — недостаточно твердое, чтобы быть бетонным, но достаточно сильное, чтобы вышибить из меня дух.

Я открываю глаза… и смотрю вверх, на горло второго дракона. Оно все еще забрызгано кровью после его жестокой победы. Я в его когтях.

Это слишком много для моего мозга, чтобы переварить. Мир вокруг меня расплывается и темнеет, и я теряю сознание, как героиня сказки.

Глава 4

Раст

Запах моей пары появляется в воздухе, сильный и восхитительный, за мгновение до того, как запах второго дракона касается моего носа.

Рычание зарождается в моем горле и не утихает. Соперник. Я не позволю ему прикоснуться к ней. Я уничтожу его первым. Она принадлежит мне.

Взбешенный, я яростно машу крыльями, пробиваясь сквозь ветер, направляясь к источнику ее запаха. Я знал, что она была здесь, в этом странном, высоком месте, но я не знал, как добраться до нее. Каждый раз, когда я приближался, ее запах исчезал, заглушаемый запахом дракона и его связанной пары. Они также не хотели уходить. Независимо от того, сколько камней я бросал в их гнездо, большой золотой не убегал и не бросал свою пару. Это вызывает у меня невольное восхищение им, даже если его упорство сводит на нет мои попытки найти мою пару. Но я не сдался… и теперь это. Она появилась только для того, чтобы другой появился на ветру, ворвавшись в последний момент, чтобы попытаться украсть ее.

Этого не будет. Я не позволю ему заполучить ее.

Я вижу ее за мгновение до того, как налетает другой дракон, и она так прекрасна и совершенна, что мой дух наполняется теплом. У нее длинные волосы золотистого цвета драконьей чешуи, стройная, изящная фигура и самый соблазнительный аромат на свете. Она остается в своей двуногой форме, несмотря на приближение другого существа. Значит, она не хочет сразиться с ним? Я озадачен ее реакцией, но это хорошо — тогда у меня есть только мужчина-нарушитель, который может бороться за ее благосклонность. Я подозреваю, что она подождет и бросит вызов победителю.

Я планирую стать этим победителем.

С рычанием я ныряю к своему врагу. Я сразу могу сказать, что он молод и неопытен. Он реагирует не так, как это делает воин. Он удивлен моей атакой и оставляет свое горло открытым — и я пользуюсь этим. Я легко обхватываю челюстями его горло и начинаю давить. Проходит всего несколько мгновений, прежде чем я раздавливаю ему горло, и тогда это вопрос времени. Он знает, что он мертв, что он побежден. Когда он полностью расслабляется, я поворачиваю свою шею, ломая его.

Все кончено в течение нескольких ударов сердца. Высокомерный дурак.

Я позволил ему упасть на землю, полный презрения. Он не стоит ни одной женщины, тем более моей идеальной. Взмахнув крыльями, я снова устремляюсь вперед, готовый встретиться лицом к лицу со своей женщиной. Я готов к ее вызову. Я приветствую это с нетерпением, потому что как только я завоюю ее… мы сможем спариться. Это ритуал, древний как мир, и мой дух жаждет его.

Однако, к моему удивлению, моя самка падает со своего высокого насеста, ее тело обмякает. Мне требуется всего мгновение, чтобы понять, что она не просто изменяется в боевую форму. Я расправляю крылья, подлетаю к ней и подхватываю в воздухе, бережно прижимая к груди.

Она поднимает на меня взгляд, а затем обмякает, теряя сознание. Она больна? Напугана? Ей причинили вред те, кто скрывал ее от меня? Я не знаю, но я заберу ее отсюда, чтобы выяснить.

Полный ликования, я прижимаю свою пару к груди и взмываю в воздух, улетая так далеко от этого места, как только смогу унести ее. Остальные придут за нами, но это не имеет значения. Важно то, что она моя и находится в моих руках. Когда она примет боевую форму, я объявлю ее своей собственностью, и тогда никто больше не сможет отнять ее у меня. Я подношу ее к своей морде и глубоко вдыхаю ее запах. Этого достаточно, чтобы очистить мой разум и сосредоточиться. Это не идеально, и ярость все еще кипит где-то глубоко под поверхностью, но она менее подавляющая, чем была раньше.

И когда мой разум прояснится, когда она будет рядом со мной, я смогу вернуться домой.

* * *

Для такой хорошо защищенной женщины никто не приходит за ней. Я испытываю раздражение из-за этого — воин во мне хочет сражаться за нее. Мужчина во мне жаждет вызова. Дракони во мне бушует, желая что-нибудь разрушить. Пока она дремлет в моих объятиях, мои мысли становятся более хаотичными, менее умиротворенными. Мне нужно, чтобы она проснулась, чтобы успокоить мои мысли. Мне нужно, чтобы ее мысли соприкоснулись с моими, чтобы успокоить их, но мы не связаны.

Еще.

Я исправлю это достаточно скоро, когда заявлю на нее права.

Я улетаю прочь от скопления человеческих запахов. Они сосредоточены на обширных руинах, в каменных зданиях и странном окружении. Именно на открытом месте я чувствую запах добычи и ничего, кроме зелени, и направляюсь в том направлении. Именно туда безопаснее всего взять свою пару, даже если мой помешанный на битвах разум требует, чтобы я оставался в центре событий, стремясь сразиться со всеми остальными, чтобы доказать свою силу. Даже когда мои мысли в самом разгаре, я знаю, что это неправильно.

Женщина в моих объятиях хрупка. Хрупкая, особенно в своем двуногом обличье. Пока она не покажет мне свою силу и не перейдет в боевую форму, я должен делать все, что в моих силах, чтобы защитить ее. А до тех пор мы должны держаться как можно дальше от других. Отчасти это из-за эгоистичного мужчины внутри меня, который хочет держать ее подальше от глаз всех других мужчин-дракони. Она моя пара, и только моя.

Я продолжаю лететь, в то время как руины превращаются в простые каменные полосы, разбросанные по траве, а запахи слабеют. Вскоре она становится единственным человеком, которого я чую, и солнце в этом ужасном месте начинает всходить, прогоняя звезды. Я летел всю ночь без остановки. Я подумываю о том, чтобы продолжить путь, но моей паре скоро понадобится пища. Это означает охоту… и это означает боевую форму.

Возбуждение вспыхивает в моих чувствах при этой мысли.

Я спускаюсь с облаков и лечу ниже к земле, ища безопасное место, чтобы свить гнездо со своей самкой. Что-то защищенное, я думаю, но которое легко покинуть. Я плыву вдоль бриза, осматривая траву, и затем вдалеке я вижу идеальное место. Это скопление плоских зданий странной формы. Я вижу две колонны и странный шар перед одним из зданий. С одной стороны есть более высокое место, идеально подходящее для гнезда. Я направляюсь туда, кружа по кругу. Хороших мест для приземления нет — странно, — поэтому я возвращаюсь к странным местам с длинными плоскими вершинами и приземляюсь на вершине одного из них.

Я осторожно выпускаю свою пару из когтей и осматриваю ее. Она не двигается и не встает, чтобы бросить мне вызов, и это разочаровывает. Вместо этого я изучаю ее. Теперь, когда на ней нет моих когтей, она выглядит менее изящной и хрупкой, чем раньше. На ее теле длинные, мешковатые покрытия бледно-розового цвета, и я тычу в них когтем, не уверенный, что это значит. Я видел много людей с тех пор, как попал в ловушку этого мира, но когда я пытаюсь вспомнить, как они выглядят, мой разум затуманивается. Я не помню их боевой формы, и все ли они носят эти странные шкуры на своих конечностях.

Хотя волосы у нее приятные. Они бледно-золотистые, как… Я хмурюсь про себя из-за нахлынувших гневных воспоминаний. Как что? Что это такое, на что мне приятно смотреть, но что вызывает такую ненависть, когда я пытаюсь думать об этом? Я разочарованно выдыхаю.

Глаза женщины распахиваются, и она издает тихий задыхающийся звук, сосредотачиваясь на мне.

Наконец-то. Теперь она бросит мне вызов. Я расправляю крылья и выпрямляюсь во весь рост. Я готов.

Эми

Я смотрю на огромного дракона, нависшего надо мной, и стараюсь не закричать от ужаса. Я могу пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз я была так близко к дракону, и всегда рядом с ним была его пара. Я никогда не была одна.

Никогда после того, как он только что убил еще одного дракона у меня на глазах.

Я задерживаю дыхание, надеясь, что он не заметил, что я проснулась. Что, может быть, он спит или смотрит на что-то другое, и я смогу как-нибудь уползти. Но затем большая голова опускается, глаза фокусируются на мне, и он наклоняется ко мне.

Я сдерживаю стон ужаса.

Где я нахожусь?

Я быстро оглядываюсь по сторонам, но не узнаю свое окружение. Я не совсем уверена, куда он меня привел, но тот факт, что солнце встает, говорит мне о том, что прошло довольно много часов.

— Клаудия? — Я шепчу всему миру, просто на случай, если моя сестра где-то поблизости, а я ее не вижу. Затем: — Кэйл? Ребята, вы здесь?

Ответа нет, только одинокие порывы ветра и дракон передо мной. Он наблюдает за мной сверху, не мигая и не двигаясь. Его пристальный взгляд полностью сосредоточен на мне, и мое сердце бешено колотится в груди от чистого ужаса.

Во всех своих фантазиях я никогда не мечтала, что окажусь рядом с драконом, который убил того, кого я хотела. Я не знаю, что делать. Я всегда думала, что найду своего прекрасного принца, и мы будем счастливы вместе, и у меня будет то, что есть у Клаудии. Я не думала о том, что произойдет, если на него наткнется еще один кровожадный дракон.

Потерявшись в своих девичьих мечтах, я совершенно забыла, что драконы — это монстры. Что они ненасытные, неистовствующие убийцы, которые с такой же легкостью разорвут человека в клочья своими когтями, как только посмотрят на них. Дракон, стоящий надо мной? Такова реальность. Это те существа, которые уничтожили миллиарды людей и разрушили наш мир. Не имеет значения, что моя сестра любит одного из них. Не имеет значения, что Саша и Эмма нашли добрых драконов, которых можно любить и о которых можно заботиться. Все, что имеет значение, — это то, что этот ужасный монстр держит меня в своих когтях.

И это полностью моя вина, что я там оказалась. Я одна несу за это ответственность. Я выскользнула наружу и забралась на карниз. Если я умру — а сейчас все выглядит довольно хорошо, — это будет моя собственная вина.

Я снова зажмуриваюсь. Мне так жаль, Клаудия. Я просила слишком многого, и посмотри, к чему это привело. Мне просто было так чертовски одиноко…

Даже с закрытыми глазами я чувствую, как меняется воздух вокруг меня. Я чувствую горячее дыхание на своей коже, и я резко открываю глаза только для того, чтобы увидеть, как дракон опустил голову и бродит надо мной, его морда в нескольких дюймах от того, чтобы коснуться моей кожи. Я приглушаю крик, потому что с этого выгодного места я могу видеть длинные белые клыки, выступающие из-под его губ. Его чешуя вдоль челюсти и горла испачкана кровью. О Боже.

Мне нужно остановить это. Мне нужно быть сильной. Драконы — существа, которые питаются добычей, а люди слишком часто становились добычей. Я вздергиваю подбородок, стараясь изо всех сил выглядеть вызывающе. Однако, несмотря на все мои усилия быть храброй, мое тело начинает дрожать, как будто у меня в животе происходит землетрясение. Я не могу перестать дрожать от абсолютного страха, когда голова дракона склоняется надо мной, принюхиваясь.

Это совсем не похоже на то, как познакомились Кэйл и Клаудия. Разве он не должен быть дружелюбным? Любящим? Заботливым? Я ничего этого не вижу в окровавленной морде передо мной, только смерть.

Морда на мгновение касается меня, и я отшатываюсь назад. Я пытаюсь хорошенько разглядеть его глаза — Клаудия сказала мне, что черные глаза означают много эмоций, а это плохо, когда речь заходит о драконах. Их разум может быть нестабильным и склоняться к насилию. Золото, подобное их чешуе, означает, что он спокоен.

— Эй? — шепчу я, чтобы привлечь его внимание. Мне не совсем удается казаться такой храброй, какой я хочу быть.

Его голова опускается, и один большой глаз фокусируется на мне.

Здорово. Его глаз состоит из равных частей черного и золотого, закрученных вместе. Я не знаю, что это должно означать. Я бы хотела, чтобы Клаудия была здесь и переводила. Конечно, если бы это было так, я бы не попала в такую переделку. Истерический смешок вырывается у меня из горла, и я прижимаю руку ко рту, пытаясь проглотить его обратно.

Он изучает меня еще мгновение, а затем его нос скользит по моему животу. Дыхание дракона обдает мое платье, а затем он опускается ниже, касаясь ноздрями моих бедер, а затем перемещается к ложбинке между ними.

Я замираю. Он не может…

Дракон прижимает свою морду прямо к моей киске и глубоко вдыхает, как будто запоминает мой запах через платье.

Он это делает! Возмущенный, бессловесный звук вырывается из моего горла, и я ничего не могу с собой поделать — с силой отталкиваю его нос.

— Не смей!

Раздается низкое, угрожающее рычание, и это все предупреждение, которое я получаю, прежде чем дракон хватает мое платье в охапку, снова обнюхивает его, а затем срывает с моего тела, как будто разворачивает подарок.

Из моего горла вырывается еще один сердитый звук. Мой страх переходит в нечто другое — в возмущение. Кем он себя возомнил? Платья очень ценятся, и Клаудия подарила мне его на день рождения.

— Если ты собираешься съесть меня, просто сделай это, — шиплю я на него в ярости, отбиваясь от когтей, которые снова опускаются ко мне. — Не играй со мной таким образом. Просто убей меня, и покончим с этим!

В его глазах что-то вспыхивает — узнавание? Когтистая рука снова тянется к моему почти обнаженному телу, и я замечаю, что к одному когтю привязан кусочек сероватого материала, как будто завязали ленточку на пальце, чтобы не забыть. Это самая абсурдная вещь, и она выглядит совершенно неуместно на свирепом драконе. Когда он протягивает вперед свои когти, я не могу не смотреть на этот крошечный клочок ткани, когда он приближается ко мне.

Нет. Я этого не допущу. Я знаю, что Клаудия приютила меня, но это безобразие так же ужасно, как и те ужасные люди в Форт-Далласе, которые щупали и рвали на мне одежду? Почему я вообще вообразила, что человек-дракон будет хоть чем-то лучше обычного человека?

— Ты такой же монстр, как и все остальные, — говорю я ему, отталкивая его когтистую лапу, когда он снова приближается ко мне. Для него это как игра, но я не играю.

К черту все это.

Зрачки дракона снова вращаются, больше золотые, чем черные, а потом внезапно это уже не дракон. Это мужчина, скорчившийся рядом со мной на бетоне.

У меня перехватывает дыхание при виде него, потому что забрызганный кровью, с дикими глазами, с безумными волосами и обнаженный, он все равно остается самым красивым существом, которое я когда-либо видела в своей жизни. Он гораздо более дикий и свирепый, чем Кэйл, или Дах, или любой другой человек-дракон, которого я видела. Его волосы кажутся гуще, чем у кого-либо из них, и они такие спутанные, что кажутся золотой накидкой у него на спине, и они такие густые, что окружают его голову ореолом, как будто он ангел с одного из старых витражей. Черты его лица сильные и гордые, брови и нос выражены так, словно высечены из грубого камня. Его тело огромно, он выше любого человека, которого я когда-либо видела, но все равно какой-то худощавый, с ужасающе длинными когтями, заканчивающимися на каждом пальце. Рисунок чешуи на его коже едва заметен на груди и глубже на руках, которые имеют длинные шипы вдоль локтей, напоминающие его крылья. Его грудь бугрится мускулами, и я замечаю, что, когда он наклоняется, у него на шее появляется странный бледный рисунок. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что это шрамы.

Человек-дракон зачарованно осматривает мое тело, а я смотрю на него, не менее потрясенная. Он… он действительно голый и по-настоящему возбужденный. И, о боже мой. Я уже видела пенисы раньше. Я выросла в Форт-Далласе, который был не самым уединенным местом. Но я никогда не видела такого золотистого… и такого эрегированного. На его теле нет волос, которые могли бы что-то скрыть, и он выглядит массивным. Мои бедра автоматически напрягаются.

Он смотрит на меня свирепым взглядом, его губы изгибаются почти в улыбке, а затем хватает одну из моих рук и прижимает ее к цементу у меня над головой.

Мой испуганный вздох эхом разносится между нами. Что он делает?

Человек-дракон наклоняется надо мной и глубоко дышит, вдыхая мой запах так, что я чувствую себя… странно. Я не знаю, что и думать о том, как он себя ведет, только то, что это заставляет меня чувствовать себя взволнованной и странной. Испуганной и в то же время нет. Это странно.

— Ты говоришь по-английски? — спрашиваю я его. Я знаю, что ответом, скорее всего, будет «нет», но молчание между нами слишком напряженное, чтобы я могла откинуться на спину, позволить ему ласкать меня и вообще ничего не говорить. — Отпусти меня. Пожалуйста.

Он держит свою когтистую руку на моем запястье и наклоняется ко мне. Это чувство «добычи» снова овладевает мной. Я отталкиваю руку, прижимающую меня к земле, и от этого его глаза вспыхивают темно-золотым с черными ободками. Я втягиваю воздух, очарованная этой маленькой переменой, а затем чувствую, как его вес опускается на мои бедра, пока он не оказывается на мне сверху.

Даже несмотря на то, что на мне трусики, это кажется слишком интимным.

— Нет! — я испуганно плачу. Я прижимаюсь к нему, пытаясь оттолкнуть, но это вызывает прилив боли в моей повреждённой ноге — и, кажется, только еще больше возбуждает его. Он издает низкое горловое рычание, довольный звук, и проводит мордой по моему плечу, его рука крепче сжимает мою руку. Его бедра прижимаются к моим, и я чувствую, как его член упирается в мои трусики, и я в ужасе от того момента, когда он раздвинет мои ноги. Я не знаю, что делать. Беспомощная и разочарованная, я снова вскидываю ноги, чтобы оттолкнуть его…

И почти теряю сознание от того, какую сильную боль это причиняет моей больной ноге.

Я замираю, пытаясь дышать сквозь агонию. Я знаю, что это пройдет. Мне просто нужно подождать, пока все уляжется. Я закрываю глаза, пытаясь отключиться, чтобы мысленно защитить себя, и когда боль уходит, я осознаю кое-что любопытное.

Человек-дракон на мне не двигается.

Я приоткрываю глаза и снова смотрю на него. Он все еще надо мной, но выражение яростной потребности и удовольствия на его лице исчезло. Это сменилось замешательством… и разочарованием. Он снова толкает меня в руку, словно провоцируя на драку, а затем наблюдает за моим лицом.

И тут меня осеняет. Он хочет, чтобы я подралась с ним. Это его заводит.

Я заставляю себя оставаться совершенно неподвижной, делая лишь небольшие, неглубокие вдохи и избегая зрительного контакта. Вместо этого я смотрю на руку, обхватившую мое запястье. Золотистая кожа, исходящий от него жар, который кажется достаточно обжигающим, чтобы оставить красноватые следы на моей плоти. Слишком длинные когти, которые выглядят одновременно опасными и любопытными. Я пытаюсь вспомнить, были ли у Кэйла такие длинные волосы, и мне кажется странным сравнивать этого человека-дракона с парнем моей сестры. Они совершенно не похожи. Кэйл беззаветно предан моей сестре.

А этот… Я не знаю, что и думать.

Он низко рычит, и звук этот сердитый. Раздраженный. Разочарованный. Я продолжаю игнорировать его, пытаясь успокоиться, расслабиться. Мне не нужно показывать ничего, что заставило бы его подумать, что я хочу атаковать.

Поэтому я жду. И жду.

Издав разочарованный звук, он отшатывается от меня, отбегая на несколько шагов.

Я оглядываюсь, едва осмеливаясь дышать. Он… он что, бросает меня? Но он только двигается взад-вперед, снова и снова сжимая руки в кулаки, как будто не знает, что делать. Его волосы развеваются позади него, как растрепанный занавес, и он выглядит столь же странно красивым, сколь и угрожающим. Я думаю о белых шрамах на его шее… а потом о том, как он убил моего дракона. Я с трудом сглатываю. Я не могу позволить себе считать его привлекательным. Не тогда, когда он может сломать меня так же легко, как свернул шею другому дракону.

Человек-дракон рычит и снова бросает на меня взгляд.

Я застываю на месте, сдерживая стон страха, когда наши взгляды встречаются. Я наполовину ожидаю, что он снова подойдет ко мне и сорвет с меня остальную одежду или снова заберется на меня сверху и закончит то, что начал. Когда он направляется ко мне, я отшатываюсь, поднося руку к лицу.

Это останавливает его. Он смотрит на меня, и я могу поклясться, что на его лице написано потрясение. Это исчезло так же быстро, как промелькнуло на его лице, но мгновение спустя он хватает остатки моего платья с крыши и зарывается в них лицом, вдыхая мой запах. Он остается в таком состоянии так долго, что я задаюсь вопросом, дышит ли он вообще.

Мгновение спустя он снова поднимает голову, и глаза у него цвета чистого золота. На его лице выражение такого глубокого одиночества, что мне кажется, будто он вонзает мне нож в сердце. Ох. Я знаю этот взгляд. Я слишком хорошо знаю этот взгляд.

Я хочу ему кое-что сказать. Чтобы как-то с ним пообщаться. Несмотря на то, что мы враги, мне его жаль.

Затем его пристальный взгляд возвращается ко мне, и его глаза снова наполняются чернотой. Он опускает мое платье, и я думаю, что он собирается его сбросить, но вместо этого он оборачивает его вокруг своего члена. Его бедра подаются вперед, а рот сжимается. Он хмыкает, и мгновение спустя я понимаю, что он делает.

Он… трахает мое платье. И он делает это с таким обвиняющим, вызывающим выражением на своем гордом лице, что я не знаю, что и думать…

Кроме того, я подозреваю, что моя сестра не рассказала мне всей правды о своей первой встрече с Кэйлом.

Глава 5

РАСТ

Она боится меня.

Это невыносимо, этот ее страх. Подумать только, я нашел свою пару после стольких лет только для того, чтобы обнаружить, что она настолько полна страха, что не хочет принимать боевую форму. Разозлившись, я вдавливаю свой член в нежное покрытие, которое хранит ее запах, но это не то же самое, что прикасаться к ней. Это совсем не одно и то же, и, судя по выражению ее лица, она недовольна моими действиями. От этого становится еще хуже, и я так полон нужды и разочарования, что мне хочется кричать от этого.

Чтобы что-нибудь сжечь.

Разрушить.

Я мотаю головой, пытаясь прогнать эти мысли из головы. Я должен сосредоточиться на своей паре. Она — это все, что сейчас имеет значение. Нет необходимости сжигать или разрушать. Не прямо сейчас. Нет никакой войны, которую нужно было бы вести. Пока меня не призовут обратно в…

Куда? Я ищу ответ, но у меня его нет. Мой разум слишком полон дыма и мглы. Я снова вонзаю свой член в ее мягкую, легкую тряпку, но запах ее страха пропитывает ветер вокруг нас, и удержать мою эрекцию невозможно. Не тогда, когда она смотрит на меня с приоткрытыми в шоке губами и широко раскрытыми глазами.

Бросать мне вызов — последнее, о чем она думает в этот момент.

Я с отвращением отбрасываю шкурку в сторону, мой член обмякает. Если моя пара не хочет меня, я должен придумать другой способ заманить ее в боевую форму. Она должна бросить мне вызов, чтобы я мог завоевать ее. Ни одна самка дракона не позволит себе взять себе пару, если она не будет завоевана первой. Моя потребность в ней грызет мой разум, но я стараюсь оставаться сосредоточенным. Она моя пара. Она здесь. Ее аромат окружает меня со всех сторон и успокаивает мои мысли. Мне нужно разгадать ее, как и любую другую головоломку. Раскрыть ее секреты и заставить ее понять, что я здесь, ее пара. Что я жду, когда она бросит мне вызов, а затем заставлю ее перейти в боевую форму.

До тех пор я не выпущу ее из виду.

Я перевоплощаюсь в свою боевую форму и присаживаюсь на корточки, наблюдая за ней.

Лучший способ понять врага — это понаблюдать за его действиями, и я устраиваюсь наблюдать за ней.

Некоторое время самка остается совершенно неподвижной, единственное движение — это ее грудь при дыхании. Она наблюдает за мной широко раскрытыми карими глазами, но их цвет не меняется, что указывает на ее настроение. Им это и не нужно. Даже отсюда я чувствую запах ее страха. Это грозит заглушить сладкий аромат ее тела, который доносится с легким ветерком, соблазняя меня. Однако я терпелив. Я держу свои чувства наготове на случай, если другой дракони пронюхает о моей паре и попытается заявить на нее права, но мой взгляд не отрывается от ее маленькой фигурки. Она медленно садится прямо, ее руки скользят по телу. Она откидывает с лица свои длинные волосы и настороженно оглядывается по сторонам, затем встает на ноги.

Когда она это делает, я замечаю, что одна из ее конечностей искривлена. Ее колено плохо срослось, и кость выступает под неудобным углом, но я не чувствую запаха крови. Значит, старая рана. Мысль о том, что кто-то причинит ей вред, наполняет меня черной яростью, но я заставляю себя сосредоточиться на ней. На легком, сладком аромате ее тела. Крови нет, напоминаю я себе. Не на кого нападать за то, что он причинил ей вред.

Но… это действительно объясняет, почему она так напугана. В прошлом ей причиняли боль, и она ожидает, что я причиню ей вред. У меня сохранились смутные воспоминания об этом. О других, настолько тяжело раненных, что они прячутся в двуногой форме, их жажда битвы уничтожена страхом.

Тогда я должен завоевать ее доверие. Когда она достаточно расслабится, чтобы спариться, она примет боевую форму.

Она делает шаг вперед, скрестив руки на груди, и дрожит, впиваясь пальцами в плоть своих бледных рук.

Холодно? Ей холодно?

Я тянусь к ней когтями, намереваясь прижать ее к себе и поделиться своим теплом.

Она вскрикивает и падает на крышу здания, закрывая лицо руками.

Я тихо рычу от разочарования ее реакцией и все равно беру ее на руки, прижимаю к груди и баюкаю, чтобы поделиться своим теплом. Она должна понять, что я не причиню ей вреда.

Моя самка дрожит под моей чешуей, ее тело напряглось в моих объятиях. Я снова присаживаюсь на корточки и изо всех сил стараюсь не вилять хвостом. Какой бы пугливой она ни была, моя пара, скорее всего, придет в ужас от любых резких движений. По какой-то причине, несмотря на то, что я злюсь на нее, я хочу сделать ее счастливой. Мне не нравится исходящий от нее страх. Это меня… расстраивает. Мне не нравится, что она боится меня.

Я хочу, чтобы ее тело пахло мной. О сладком аромате ее влагалища, когда оно влажное от желания, а не от страха. Поэтому я утыкаюсь носом в ее волосы и прижимаю ее к себе, затем опускаю голову, пытаясь сделать вид, что отдыхаю. Я опускаю одно из своих защитных век на глаза, но я все еще могу видеть очертания, и я наблюдаю за ней вот так.

Ясно, что она не знает, что с этим делать.

Некоторое время она остается совершенно неподвижной в моих объятиях. Затем, ее движения настолько незаметны, что я почти не замечаю их, она тычет в мои когти. Не так уж много, и если бы я не был так настроен на ее присутствие, то, возможно, пропустил бы его. Она отталкивает их, совсем чуть-чуть, а затем расслабляется. Мгновение спустя еще одно едва заметное движение, и затем она ждет еще немного.

Эта хитрая самка пытается выскользнуть из моей хватки, пока я — сплю.

Удивленный, я притворяюсь, что не в курсе ее действий, очарованный. Она продолжает медленно высвобождаться из моих объятий и в конце концов осмеливается высвободить одну ногу. Это раненая нога, и когда она осторожно поднимает ее над моей передней лапой, я замечаю массу рубцовой ткани на ее коже. Я хочу внимательно изучить это, понять, что именно произошло, но с этим придется подождать. Мгновение спустя она теряет равновесие и падает вперед, прямо на мои когти. Дыхание с шипением вырывается из ее горла от боли, а затем она лежит совершенно неподвижно.

Значит, она ждет, чтобы увидеть, как я отреагирую? Я делаю ей одолжение, зеваю, демонстрируя свои острые зубы, а затем снова опускаю голову, как будто возвращаюсь ко сну. Я вижу, как ослабевает напряжение в ее тонких плечах, и это вызывает у меня желание провести мордой по ее нежной коже, откинуть в сторону ее длинные волосы и глубоко вдохнуть ее запах, провести языком по основанию ее шеи и посмотреть, как она отреагирует.

Но я пока не могу получить все это.

Я остаюсь на месте, пока она поднимается на ноги — отмечаю неуверенность в ее движениях — а затем тихими шагами крадется прочь. Теперь мои чувства обострены. Хочет ли она сбежать или просто исследует местность? Конечно, она знает, что я не отпущу ее. Даже если бы она спустилась с нашего насеста, я мог бы пойти по ее следу куда угодно. Она выжжена в моей душе.

Маленькая женщина подходит к краю здания и выглядывает наружу, одной рукой прикрывая брови от солнца. На ее лице появляется выражение разочарования, а затем она проводит рукой по щекам и снова поворачивается ко мне. Она надолго задумывается, а затем, прихрамывая, направляется в мою сторону. Ее руки снова скрещиваются на груди, и она в нерешительности обхватывает себя руками.

Она выглядит такой потерянной и покинутой, такой хрупкой. Странно думать о партнере как о хрупком существе. Женщины-дракони — свирепые, порочные существа. Но… она не дракони.

Через мгновение она тихонько вздыхает и снова придвигается ко мне, прижимаясь своим маленьким тельцем к моей чешуе, чтобы разделить мое тепло.

Она не убегает. Она остается со мной. Мое сердце так полно удовольствия, что я мог бы трубить о своей радости до небес, но все, что я делаю, это обхватываю ее передней лапой и прижимаю к себе.

Эми

Нет смысла пытаться сбежать. Безнадежное осознание приходит ко мне, когда я смотрю поверх карниза здания. Мы на крыше, и даже отсюда я могу сказать, что это слишком высоко для меня, чтобы спуститься с нее самостоятельно, если только там нет лестницы. Где-то. Однако это здание чрезвычайно массивное, и, насколько хватает глаз, в нем нет ничего, кроме крыши и вентиляционных отверстий. Только когда я смотрю на «лужайку», я понимаю, что это вовсе не лужайка. Это старая автостоянка, которая потрескалась и заросла, и это здание — не торговый центр, как я сначала подумала.

Это казино.

Я немного разочарована этим, потому что в торговом центре была бы одежда и товары, которые я могла бы использовать для выживания. Я не знаю, что будет в казино. Я никогда не была в одном из них. Прямо сейчас отсутствие одежды беспокоит меня больше всего на свете, потому что мой рюкзак пропал. Где-то между моим похищением и нашей посадкой он выпал из моей руки и теперь затерялся где-то между этим местом и дебрями Старого Далласа. Это значит, что у меня нет ни расчески, ни еды, ни трусиков, ни одежды. Я оглядываюсь назад, туда, где спит дракон, и вижу рядом с его передними лапами изодранные остатки моего платья. Если бы он не использовал его, думаю, я могла бы попробовать надеть его снова… но я содрогаюсь от этой мысли.

Если бы. Большое «если бы».

Я потираю руки, чтобы защититься от сильного ветра. Обычно здесь невыносимо жарко, но в тот день, когда меня похитили, было пасмурно и прохладно. Мне холодно, но я мало что могу с этим поделать, кроме как вернуться на сторону дракона. Я отхожу от выступа и делаю шаг назад к нему, размышляя.

Я не могу убежать от него. Даже если бы я была в идеальной форме, он смог бы пойти по моему запаху. Кэйл может учуять Клаудию за много миль вокруг. И прямо сейчас моя больная нога пульсирует и болит как-то очень сильно. Если бы дома было так больно, я бы нашла палку для упора и не наступала на ногу в течение нескольких дней, но сейчас у меня нет такой возможности. Я должна игнорировать это. У меня урчит в животе, и это заставляет меня осознать, насколько сухим и пыльным кажется мое горло. Я также должна игнорировать все это.

Дракон продолжает спать, не обращая внимания на мои яростные внутренние споры. Вот так, с опущенной головой и закрытыми глазами, он выглядит почти умиротворенным, вероятно, потому, что я не вижу его клыков под таким углом или запекшейся крови на его чешуе. Но… он не изнасиловал меня. Он также не причинил мне вреда. В тот момент, когда он понял, что я напугана, он взбесился и отлетел от меня, как от прокаженной. Если бы он хотел причинить мне боль, он мог бы это сделать. Люди в Форт-Далласе щипали и подталкивали меня гораздо сильнее. Я также не думаю, что он собирается убить меня.

А это значит, что он, должно быть, думает, что я его пара.

Я не знаю, что я чувствую по этому поводу. Часть меня приходит в ужас от этой мысли, потому что он убийца. Часть меня очарована. Как он собирается обращаться со мной, если думает, что я его пара? Полюбит ли он меня? Будет ли лелеять?

Смогу ли я жить в ладу с собой, если меня будет лелеять убийца? Я никогда не думала об этом.

Но если он действительно думает, что я его пара… он определенно попытается снова напасть на меня. Я чувствую волнение и нервозность при этой мысли. Меня даже никогда не целовали. Щупали, да. Сжимали мои сиськи и хватали за задницу? Да. Делали грубые предложения? Сто раз. Но никто никогда не целовал меня и не был нежен со мной.

Я должна признать, что часть меня страстно желает узнать, каково это, когда тебя целует кто-то, кто тебя любит. Я знаю, что я глупый романтик. Я знаю, что искать нежности у кровожадного дракона, вероятно, столь же глупо. Но я ничего не могу поделать с мыслями, которые приходят мне в голову. Может быть, это потому, что я в ловушке, и тот факт, что я не могу уйти или убежать, заставляет меня задуматься о том, что я буду делать, если стану его парой.

В конце концов, какие еще варианты у меня есть?

Сильный ветер впивается в мою кожу, заставляя меня вернуться к нему. По крайней мере, ему тепло, а мне холодно.

Я подхожу к нему, хотя возвращаться к тому, кто меня похитил, кажется безумием, и прижимаюсь к его чешуе. Его передняя лапа немедленно двигается, чтобы обвиться вокруг меня, и это странно, но все не так уж плохо. Когти крепко обхватывают мою ногу, и я вспоминаю, как он мотал головой взад-вперед, сворачивая шею своему сопернику, и меня снова охватывает холодный прилив страха.

— Просто не убивай меня, ладно? — шепчу я, неловко поглаживая его чешую. — Может быть, мы сможем стать друзьями, если ничего другого не останется.

Вот и вся надежда.

* * *

Я хочу снова погрузиться в сон, потому что там мне не нужно ни о чем думать. К сожалению, я не могу. Я слишком напугана и напряжена, и поэтому я просто сижу на месте, думаю, волнуюсь и задаюсь вопросом, не умру ли я здесь, в одиночестве. Конечно, он схватил меня не для того, чтобы убить, напоминаю я себе. Ему нужна пара, а не закуска. Пока мой мозг обдумывает сложившуюся ситуацию, пытаясь понять, что делать, я в конце концов решаю, что мне придется набраться храбрости и подружиться с этим драконом.

Друзья не едят друзей. Надеюсь. И даже несмотря на то, что он пытался взобраться на меня, как на пару, я надеюсь, что если мы подружимся, он не попытается сделать это снова.

Тогда ладно. Я могу быть дружелюбной. Я узнаю его имя — каким-нибудь образом — и тогда, возможно, мы сможем наладить связь. Я стараюсь не думать о том факте, что Клаудия сказала, что Кэйл смог поговорить с ней только после того, как они сблизились. В то время я невинно думала, что это произошло, когда они открылись друг другу, и она не вдавалась в подробности. Теперь, когда я сама была захвачена драконом, я вспоминаю, как он смотрел на меня и прижимался ко мне своим телом, и думаю, что «связь» будет чем-то совершенно другим.

Это придется отложить. Я этого делать не буду. Только не с убийцей.

Я тихо сижу и закрываю глаза, пытаясь наслаждаться тем фактом, что я нахожусь на солнце и на открытом воздухе. Разве это не то, чего я хотела? Это ирония судьбы, потому что все мои мечты сбываются, и я никогда в жизни не была так напугана. Мне нужно пописать, но я не смею сдвинуться с места. Что, если драконы похожи на других хищников, и в тот момент, когда вы убегаете, им хочется броситься в погоню? Лучше всего просто сохранять спокойствие и подождать, чтобы посмотреть, что он сделает. Я могу это сделать. Клаудия, Саша и Эмма — все они столкнулись лицом к лицу с драконом и в итоге остались счастливы. Если они столкнулись с драконом, я тоже могу это сделать. Наверное. Моя нога болит, напоминая мне, что я не так сильна физически, как они. Впрочем, все в порядке. Это просто означает, что я не смогу убежать. На самом деле, я все равно не собиралась этого делать — он мог обогнать меня в одно мгновение. Мой план должен быть чем-то нефизическим, вот почему я собираюсь выбрать дружбу, как бы банально это ни звучало.

У меня громко урчит в животе. Я вздрагиваю, когда глаз дракона открывается, и он смотрит на меня сверху вниз. Черный вихрь в его взгляде сменяется бледно-золотым, и он поднимает голову, тычась в меня носом. Я дрожу от страха под этим прикосновением, но когда он больше ничего не делает, я задаюсь вопросом, не ждет ли он, что я что-то сделаю, сделаю шаг. О боже.

— Эм, привет, — тихо говорю я и машу рукой. — Не знаю, понимаешь ли ты меня в таком состоянии, но было бы действительно здорово, если бы мы могли поговорить лично, а потом, возможно, найти туалет. И обед.

Голова немедленно опускается, взгляд фокусируется на мне, и я съеживаюсь. Мало того, что я выгляжу глупо, требуя обеда у дракона, но я даже не знаю, понимает ли он меня. Боже, я такая идиотка. О чем я только думала? Что…

Мгновение спустя дракон принимает человеческий облик, и я чуть не падаю навзничь от удивления, наткнувшись на его чешую. Он разворачивает свое обнаженное тело, выпрямляясь плавным движением, которое я сотни раз видела у Кэйла, и я автоматически отвожу глаза, чтобы не смотреть на его наготу, уставившись в землю у своих ног.

Конечно, вся эта затея «не смотреть ему в глаза» срабатывает примерно на две секунды, потому что он приседает передо мной и касается моего подбородка, заставляя меня посмотреть ему в лицо. Когда он это делает, я поражаюсь тому, насколько красивым и сильным выглядит его лицо. Он немного похож на Кэйла, но черты его лица более резкие, глаза длиннее и глубже, ресницы не такие густые. У него более выпуклый нос и цвет кожи более темнее. И потом, конечно, у него на шее шрамы. Он изучает мое лицо, а затем наклоняется и тычет меня в живот, прежде чем я успеваю оттолкнуть его руку.

Я отшатываюсь и ахаю от удивления, потому что, ну, этого я не ожидала. Человек-дракон низко рычит, как будто недоволен моей реакцией, и его ноздри раздуваются. Он пристально изучает меня, и кажется, что он чего-то ждет.

— Ты напугал меня, — шепчу я, затаив дыхание.

Я также впервые замечаю, что он не совсем голый. Вокруг его запястья повязан выцветший кусочек материи. Кажется, я замечала это раньше — маленький кусочек ткани на его когтях в форме дракона. Я не осознавала, что это перешло в его человеческую форму, но, конечно, это так.

— Хочешь, я сниму это с твоего запястья? — спрашиваю я, указывая на поношенный кусок материала.

Он наклоняется ближе, и я совершенно забываю о том, что у него на запястье. Он так близко. Я чувствую, как мои щеки горят от смущения, потому что он очень, очень голый, и поза, в которой он сидит, не оставляет простора воображению. Я вижу каждый мускул на его плоском животе и то, как его член свисает между ног, и это совершенно шокирует. Я начинаю понимать, насколько защищенной я была, благодаря моей сестре, и я думаю, что вся эта невинность будет сильно подорвана, когда рядом будет этот парень.

Мне также вроде как хочется поглазеть, но у меня не хватает смелости. Поэтому я снова закрываю глаза.

— Хууусссссс? — он бормочет, слова странные и проглоченные.

Я снова открываю глаза, удивленная тем, что он заговорил.

— Ты можешь говорить?

— Хууу, — повторяет он, а затем тычет длинным опасным когтем мне в грудь.

Ой. Неужели он думает, что это мое имя? Я колеблюсь из-за страха, но это именно то открытие, которого я так долго ждала. Я нацепляю на лицо яркую улыбку, как будто это самое лучшее, что есть на свете, а затем хлопаю себя по груди.

— Эми.

Человек-дракон наклоняет голову, как животное, изучая меня. Прежде чем я успеваю понять, о чем он думает, он внезапно хватает меня за челюсть, и я хнычу от страха, когда он сжимает ее. Это не сильное пожатие, но и не успокаивающее прикосновение. Он хмуро смотрит на мой рот, поджимая губы, а затем хмурится, усаживаясь на корточки и нетерпеливо жестикулируя в мою сторону.

Я не знаю, чего он хочет. Я остаюсь совершенно неподвижной, изо всех сил стараясь не дрожать — и с треском проваливаюсь.

Он низко рычит, а затем протягивает руку вперед, и длинные когти скользят по моей щеке. Я испуганно втягиваю воздух, но он только снова слегка сжимает мою челюсть. Я не уверена, чего он хочет, поэтому открываю рот. Он еще раз сжимает мое лицо, а затем откидывается в ожидании и делает еще один нетерпеливый жест когтями.

Затем он постукивает себя по груди и снова делает нетерпеливый жест.

Мне требуется мгновение, чтобы понять, что он хочет, чтобы я заговорила снова. Это… это поэтому он хватает меня за лицо? Я снова прикасаюсь к своей груди.

— Эми…

Он тянется к моему лицу прежде, чем я успеваю закончить, и я сдерживаю свое имя в бессловесном крике, съеживаясь. Он изучает мою челюсть своими длинными, золотисто-черными глазами, а затем слегка приоткрывает рот. Своей хваткой он снова сжимает мою челюсть, и я вспоминаю деревянную куклу, которую однажды видела в Форт-Далласе. По какой-то причине абсурдный визуальный ряд вызывает у меня желание рассмеяться от ужаса. Так вот что это такое? Он разучился говорить?

— Эми, — повторяю я, медленно растягивая слово.

Конечно же, он зачарованно наблюдает за моим ртом, его губы приоткрываются, когда я произношу свое имя. Я думаю, он все-таки разучился говорить. Я снова произношу свое имя, и в третий раз.

— Эээээээммммиииииии. Эми.

— Эээээээ, — пытается он, и звук получается гортанным и сердитым, его ноздри раздуваются. Он выглядит раздраженным, и я съеживаюсь, когда он отпускает мою челюсть и снова прищуривает на меня глаза.

— Эээээээ, — пробую я снова, приглушая звук и широко открывая рот. — Мммииии.

— Эээээмм, — эхом отзывается он, заглушая звук. Затем он улыбается, как будто довольный тем, что смог как бы произнести мое имя. Конечно, его улыбка не менее устрашающая, потому что зубы у него длинные и острые, как у хищника. Если бы я не встретила Кэйла и не видела подобных вещей в прошлом, зрелище этого заставило бы меня описаться, но это почти успокаивает. Почти. Я никогда не видела, чтобы Кэйл так улыбался.

И я не могу забыть, как он свернул шею дракону, как будто это ничего не значило.

— Эми, — соглашаюсь я, повторяя и постукивая себя по груди. Чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, я робко протягиваю руку вперед и похлопываю его по груди, показывая, что хочу знать его имя.

Его ноздри раздуваются, а на глаза набегает чернота. Улыбка исчезает и превращается во что-то сердитое, и я в ужасе отшатываюсь, когда он вскакивает на ноги.

Думаю, мне так и не удастся узнать его имя.

Глава 6

РАСТ

Она спрашивает, как меня зовут.

Я не помню. Злой дым, затуманивающий мой разум, скрывает от меня эту часть. Я произношу слова по слогам, пытаясь что-то расшевелить, но все, что я получаю, — это смутные, сердитые чувства, усугубляемые страхом, который я чувствую, исходящим от нее. Ээм боится меня, что бы я ни делал, и ее боязливость бесконечно расстраивает. Такими темпами она никогда не будет достаточно уверена в себе, чтобы перейти в боевую форму.

Я ненавижу, что мой разум зашел так далеко. Я запускаю когти в взъерошенные волосы и чувствую их дикий, разросшийся колтун на своих плечах. Так не должно быть. За длинные волосы слишком легко схватиться в бою, но… но…