Огонь испепеляющий

Глава 3.

Яорн Гор метался в своих покоях, практически ничего не видя от ярости, то и дело задевая мебель. Ему категорически не нравилось, что начало происходить в замке после убийства. По приказу Императора всех четырех подозреваемых привезли именно в его подземелье, а не к дознавателям, как это обычно делали. Никто из них не казался ему невиновным. Ведьма с воздушной стихией, на которую очень странно подействовала защита камер, ради которой сам Адар ее ослабил, что уже немыслимо, два мага, которые ненавидели друг друга больше смерти. Один из них обладал силой целителя, и однажды его друг привел к нему свою дочь, которая стала плохо видеть. Целитель до сих пор не может понять, что именно тогда пошло не так, но девочка ослепла, а другие врачеватели помочь не могли. Он всячески вымаливал прощения у своего друга, но тот ничего не хотел слышать.

Так родилось семя неприятия. Сила их была средняя, но очень уж непонятные волны исходили от них, когда они оказывались вместе. Магия не реагировала на эмоции так, поэтому дело было в чем-то другом. Да и нелюдимый оборотень из дальних земель мог быть убийцей; он ни с кем не разговаривал, еле дал себя поймать, ранив двух мааров, а по пути в подземелье умудрился обернуться и теперь не желал вновь становиться человеком. И к каждому надо было найти свой особый подход. Император ясно дал понять, что пыток разума не применять. Да, самое действенное средство, но применять нельзя! Это же сколько драгоценного времени надо потратить на каждого из них! Маг-советник поймал свое отражение в зеркале с затаенным удовольствием наблюдал, как его глаза затапливает такая родная тьма. Он моргнул — и все пришло в норму. Довольно усмехнувшись, он отправился на ночную прогулку. Как и всегда, только ночью он мог что-то обстоятельно обдумывать.

Маррад спокойно лежал в своей камере, лишь изредка поднимая голову. Он правильно поступил, обратившись в волка. Блокировка магии в камере пока помогала ему сохранять эту форму, а насильное возвращение человеческого облика включало в себя очень сложный ритуал, требующий особых знаний. Отчего-то он не сомневался, что Айтар Яртх и второй маг-советник знают, как именно его провести, но не спешат. Может, все-таки надеются, что он сам превратится в человека. Пусть ждут. А пока надо изучить пути отхода. Само обвинение абсурдно. Да как они смели обвинить одного из клана Черного Огня!? Сильные эмоции не были ему знакомы, но сейчас глухое рычание иногда вырывалось из закрытой пасти. Люди часто считали оборотней очень жестокими и кровожадными. Однако жестокость оборотней была справедливой; врагов и предателей не прощали никогда. Их ненависть к драконам крылась в веках.

Была одна легенда о получеловеке-полуволке из безымянного клана, который предал своих сородичей. Тогда противостояние было весьма острым, и в ход шло любое оружие. Оборотни его клана оказались в засаде, окруженные отрядом драконом. Сначала было решено переждать: в волчьей ипостаси они могли дольше обходиться без еды и пищи, но была одна опасность: ослабленный разум молодых оборотней не был готов долго оставаться звериным.

Это грозило постепенному превращению в настоящего волка. В тот день стая решила рискнуть и принять облик волка, однако тот оборотень по каким-то причинам отказался и вызвался нести вахту. Не было до того момента среди стаи предателей, верили своему собрату по крови. Когда все сомкнули глаза, ночной сторож зажег факел и указал драконам, где прячется стая. Драконам иногда даже не надо видеть огонь, они могут его просто чувствовать. Так и было в тот раз. Зажженного факела хватило, чтобы привести драконов к пещере. Они давно хотели убить вождя клана Черного Огня, великого Радага, которого никто не мог выследить, ибо он превосходно заметал следы, заботясь, в первую очередь, о своем стае, а потом уж о себе. Он был первым из оборотней, кто осмелился выступить против кровопролитной вражды волков и драконов. И вот чем они ему отплатили!

С горсткой воинов он скрывался в пещере, а его собрат вонзил ему нож в спину. Тогда драконы выжгли всех, включая и предателя, который был насколько безумен, что поверил в получение драконьего золота в качестве платы за свое предательство. Так и не закончилось их противостояние по сей день. Многие по прошествии лет считали, что это всего лишь сказки, но Маррад слишком хорошо помнил рассказы про своего предка. У волков долгая память; они умеют хранить верность своему роду и себе. Оборотень ненавидел драконов всем сердцем, но, помня наказ Радага, старался держать себя в руках. Вот и теперь происходили странные события. В Империи убили человека, используя священную магию стихии, а он стал пленником императорского замка! Ему очень тяжело было переносить присутствие начальника службы безопасности, дракона с даром палача. Судя по фиолетовым оттенкам, мечущимся в его огненных глазах, когда он смотрел на оборотня, Адару его общество приятно тоже не было.

Люди не могли заметить то, что видел Маррад, а маги не желали — весь замок снаружи начал покрываться тончайшей паутиной, имевшей весьма специфический запах. Она только распространялась, но уже захватила фундамент. Как только Маррад превратился в волка, этот запах тут же начал раздражать его ноздри: въедливый, сначала едва заметный. Однако оказавшись в камере, волк перестал его ощущать, что говорило о его магическом происхождении. Не нравилось ему это. Этот замок всегда ставил безопасность во главу угла, а тут какая-то паутина. Еще по обрывкам фраз волк понял, что он не единственный подозреваемый. Он видел, как подъехал экипаж, и из него в сопровождении трех мааров вышла девушка с каштановыми волосами и ярко-синими глазами. Так он понял, что она была ведьмой, не магиней. Он знал об их отличиях. Держалась она поразительно дерзко для обвиняемой, а потом и дракона под руку взяла. Невозможно! А для людей магия всегда была чем-то вроде сокровища, которым они всяческими способами старались завладеть. Маги всегда недолюбливала ведьм, обладавших магией по крови.

У оборотней же сила особенная, передаваемая по роду. Обостренный слух, зрение, скорость и ускоренная регенерация присуща любому волку, об этом знают даже обычные люди. Но вот об их способности передавать эти способности знали лишь единицы, да и в стае об этом молодому волку говорили только тогда, когда волк возмужает и станет на лапы, ибо неопытный юнец может растрачивать себя попусту, не ведая, что творит. Но третьему дану клана Черного Огня пришлось об этом узнать до этого срока. На его глазах отец помог исцелиться другому оборотню, пострадавшему в схватке с драконом. Волчонок, затаив дыхание, наблюдал, как боль разделяется и захватывает новое тело, которое с готовностью ее приняло, а затем вытолкнуло, уничтожив. Вождю клана пришлось рассказать молодому волку, что значит передача способностей и как ею можно управлять. Маррад до сих пор помнит ужасные раны и ожоги от драконьей магии, которые один бы волк заживить не смог. В тот день их стая увеличились, этот волк в благодарность поклялся верой и правдой служить клану, защищая его всеми силами, а ненависть к драконьему племени продолжала крепнуть.

Радакай сидел на каменном полу своей камере, прислонившись спиной к холодной стене, и вспоминал. Ему было и больно, и необходимо вспоминать свою дочь, которая из-за друга, ставшего врагом, перестала видеть этот мир. Сколь ни пытался он помочь ей, ничего не помогало. Он растил Лайду один, ее мать скончалась от лихорадки, когда дочери было пять лет. С тех пор прошло десять лет, но Радакай и помыслить не мог о том, чтобы заменить свою любовь другой женщиной, как говорили ему соседи, убеждая, что ребенку нужна мать. Он твердо верил, что сам может вырастить дочь, и у него это получалось. Занимаясь гончарным ремеслом, он иногда торговал на рынке, но чаще люди сами приходили к нему, чтобы заказать подарок и порадовать близкого человека. Как маг камня и земли, он мог создавать горшки и вазы с помощью магии, но здесь он использовал только свои знания в ремесле, не силу. Лайда унаследовала магию от отца, но ей ближе была земля. Около дома она разбила небольшой сад, где практически круглый год цвели яблони и груши. Даже зимой, которая хоть и не была в Империи холодной в отличие от северных земель, но все же заставляла людей одеваться потеплее, белоснежные цветы не покидали деревья. Так и жили они вдвоем, пока однажды осенним утром он не услышал крик своей дочери, находившейся в саду: «Отец, помоги мне!».

Тогда Лайда не видела лишь пару минут, но со временем слепота все больше заполоняла ее глаза; со временем она могла различать лишь свет и тьму. Тогда Радакай и обратился к своему давнему другу Натару, искренне надеясь, что он сможет вернуть Лайде нормальное зрение. Как же он ошибался! Как только Натар начал читать заклинание, положив руки на глаза девушки, она начала кричать, вскочила и бросилась прочь, тут же споткнувшись о порог. Радакай вовремя успел подхватить ее, но, когда она подняла глаза, чтобы посмотреть на отца, он понял по молочной белизне ее глаз, что она теперь полностью ослепла. Дочь беззвучно плакала, а ее отец, не слыша никаких объяснений Натара, сказал:

— Не друг ты мне больше. Забудь дорогу в мой дом. Убирайся!

— Радакай, я не знаю, что произошло, поверь. Дай мне возможность все исправить.

— Нет! Ты уже сделал достаточно. Я все сказал!

Натар понял, что разъяренный отец ничего не будет слушать, и ушел в надежде поговорить с ним позже. Но этого не произошло, ибо Радакай не пускал его даже на порог, а потом и вовсе возвел каменную стену, не желая никого видеть. Со временем Лайда научилась ткать на ощупь, чтобы хоть как-то помогать отцу, который не переставал водить ее к различным лекарям, которые испробовали всякие способы, но каждый раз разводили руками. После одного из таких посещений Лайда сказала отцу, чтобы он перестал себя истязать и успокоился. Она жива, она может ему помогать, а это самое важное. Радакай не хотел с этим соглашаться, но дочь любил больше жизни. Постепенно жизнь вернулась в прежнее русло, но каждый раз, когда он проходил мимо завядшего ныне сада, волна боли и ненависти накатывала снова. Не такой жизни желал он для своей дочери.

Бывший целитель в соседней камере не метался, как загнанный зверь, и не пытался выломать дверь. Он просто стоял, упершись лбом в камень, моля его о том, чтобы он подарил ему забвение. Все-таки это была его стихия. Но бездушный серый камень не отзывался, сохраняя молчание, а Натар даже не удивился; очень давно перестал он верить в хорошее, очень давно. Когда-то его сила процветала: почитавший Гарону маг славился далеко за пределами своего города как прекрасный целитель. Благодаря бога за дарованную силу, Натар брал лишь символическую плату, а иным помогал и вовсе по доброте душевной. Он полностью посвятил себя этому ремеслу, не имея ни жены, ни детей. Таков был его выбор. День за днем к нему нескончаемым потоком шли люди с разных городов, уповая на то, что он сможет их излечить. И он дарил избавление от болезни каждому.

Натар очень хорошо помнил людей и их беды; и девочку со сломанной рукой, которая срослась неправильно, и пожилую женщину, которую соседи принесли на носилках, ибо она не могла самостоятельно передвигаться из-за боли в ногах, и родителей, чей новорожденный ребенок едва дышал, ибо по воле богов уже в первые дни своего пребывания в этом мире подхватил желтую лихорадку. Это очень мерзкая болезнь, которой подвержены только маленькие дети; похожа на мелкую сыпь по всему телу, как при аллергии, сначала практически незаметная. Но если ее не лечить, то через несколько дней у ребенка повышается температура, он начинает задыхаться, а все внутренние органы постепенно отказывают. Лечение состоит из двух этапов: сначала надо выявить эту болезнь, используя одно непростое заклинание, а затем поить ребенка особым настоем, где используются очень редкие травы. Натар знал, как это сделать, и смог исцелить этого ребенка, как и многих других. Но вот что случилось с Лайдой, когда Радакай привел ее к нему, он до сих пор не понимал. Он сделал все, как надо: заклинание было правильным, да и случай нетяжелый. Но у девочки была очень странная реакция на его магию; она приносила облегчение людям, но ей принесла боль и слепоту. Натар был уверен, что смог бы разобраться, что было не так, если бы отец Лайды хотя бы дал ему шанс.

Но нет. Его старый друг полностью отгородился от него, сначала прекратив всякое общение, а затем и построив каменную стену.

Натар мог понять своего друга; хоть самому не посчастливилось создать семью, Лайду он любил как родную дочь. После этого случая он бросил целительство и полностью отдался своей стихии, занявшись строительством. Камень слушался его беспрекословно, строения, казалось, создавали сами себя, но и здесь маг остался себе верен: плату за свою работу и здесь брал малую. Он очень хорошо помнил день, как маары пришли за Радакаем, обвиняя его в убийстве. Его угрюмый друг даже в этой ситуации сохранял поразительное спокойствие, но Лайда рыдала, понимая, что остается одна. Натар поспешил к дому старого друга, чтобы хоть как-то помочь, и у ворот столкнулся с маарами, выводившими Радакая. Он впервые за долгое время посмотрел в глаза бывшего целителя и сказал:

— Присмотри за дочерью.

— Конечно. Не беспокойся, — сказал Натар, прекрасно понимая, чего стоили обвиненному эти слова.

— Вы Натар Тэхай, так? — вдруг заинтересовался им один из мааров.

— Да. А что происходит?

— Вам не удастся присмотреть за дочерью этого человека. Мы пришли и за Вами.

— Что!? На каком основании!?

— В этом деле Вы тоже являетесь подозреваемым, так что можете прощаться с родными, собрать необходимое, и мы отправляемся.

Бывший целитель понял, что спорить и что-то доказывать сейчас абсолютно бесполезно. Мааров уважали в обществе, ругаться с ними было себе дороже. Каждый в Арденне знал, что они подчиняются непосредственно Императору. Даже верховный маг Айтар Яртх не мог им приказывать, только Император. Значит, так тому и быть. Единственное, что удручало его в этой ситуации, это то, что он не сможет присмотреть за Лайдой, как просил его друг. Хоть таким образом он мог бы как-то ему помочь. Но теперь придется просить соседей, что он и сделал. Вернувшись через несколько минут, он сказал:

— Я готов.

— Попрощались с семьей? — участливо спросил подданный Императора.

С грустной улыбкой Натар ответил:

— У меня ее нет.

— Тогда отправляемся.

Обвиняемые, сохраняя молчание, залезли в экипаж, за ними последовали и их провожатые. Маг земли думал, что их повезут к дознавателям, как обычно делали в таких случаях; он ошибался.