Однажды в Екатеринбурге

Глава 7

Тем же вечером меня представили новому коменданту Юровскому. Это был мрачный темноволосый мужик в усах и клиновидной бороде, показавшийся мне почему-то похожим на чёрта (то ли дело было в том, что чертей обычно как раз с такими бородами рисуют, то ли в том, что о Юровском нам рассказывал историк).

А в три часа ночи, когда и внешняя, и внутренняя охрана Дома Особого Назначения сделала вид, что крепко спит, я приставила длинную лестницу к одному из окон второго этажа. Честное слово, это была не моя идея! Я говорила Белобородову, что лазить таким образом это абсурд и оперетта, и лучше мне пробраться в дом каким-то менее идиотским способом. Но Белобородов сказал, что весь первый этаж занят охраной, и царь ни за что не поверит, что я обошла ее всю, не разбудив ни единого человека. Здорово было бы, конечно, сбросить меня с аэроплана на парашюте на крыше дома, продолжил он. Тогда бы царь точно уверился, что я явилась спасти его. Но аэроплана у екатеринбургских большевиков не имелось, так что решено было, что я полезу в окно второго этажа. Лично я бы не стала доверять дело спасения царя секретному агенту, который получает только тройки по физкультуре и не умеет лазать по водосточным трубам. Но Уралсовет моя плохая подготовка не смутила, и мне выдали лестницу. О том, чтоб нужное окно в нужной комнате не было закрыто на шпингалет, Юровский пообещал позаботиться.

И он позаботился. Деревянная рама с замазанным белой краской стеклом легко отворилась. Я залезла внутрь и оказалась в спальне девушек.

Одна из них, кажется, самая младшая тут же проснулась и тихонько взвизгнула. Было ощущение, что она не знает, чего боится больше: кричать или меня.

– Девочки, тут кто-то есть! – прошептала царевна.

«Ну, сейчас визгу поднимется», – подумала я и сразу представила сцену из какой-нибудь эротической комедии а-ля «парень в женской раздевалке».

Остальные царевны тотчас же проснулись: как будто бы спали не крепко, а только и ждали, когда надо будет вставать. Но визжать они не стали.

– Вы пришли нас убить? – спросила одна.

– Пожалуйста, только стреляйте быстрее, не мучайте…

Когда я привыкла к темноте и разглядела измождённые лица и короткие, «под мальчика», стрижки девушек, то поймала себя на том, что напоминают они скорее не царевен, а постоялиц детдома или колонии для несовершеннолетних. А вслух я сказала:

– Я не собираюсь никого убивать. Я ваш друг.

Через двадцать минут я сидела в столовой, а рядом со мной сидел сам Николай Второй (годы правления тысяча восемьсот девяносто четвертый тысяча девятьсот семнадцатый, пробормотала моя внутренняя зубрила). Мы встретились уже во второй раз, но в этот раз удивления и ощущения нереальности происходящего было у меня еще больше. Передо мной сидела живая иллюстрация из учебника истории! Живая картина Серова! В свете одной тусклой лампочки его черты казались несколько расплывшимися, поэтому сейчас как раз особенно напоминали работу русского импрессиониста.

Мебель в столовой была очень богатая, резная, массивная. С одной стороны, от расположенного в центре стола помещался огромный буфет в том же стиле; с другой – камин с расположенным над ним зеркалом в столь же массивной оправе. Нижняя половина стен была отделана тёмным деревом, верхняя – оклеена обоями с заковыристым, «солидным» рисунком. Потолок тоже оказался тёмным, деревянным; не обошлось и без картин на стенах. Было странно представить, что всё это, в сущности, интерьер тюрьмы…

– Так значит, вы утверждаете, что вы на нашей стороне… – тихо проговорил Николай. – Но как вам удалось сюда пробраться?

– Я дождалась, когда внешняя охрана уснёт. А потом забралась по водосточной трубе, потому что знала, что на нижнем этаже тоже много караульных. По водосточной трубе влезла… – сообщила я, рассчитывая придать себе больше лихости и надеясь, что лестницу большевики потихонечку уберут.

– Удивительно… И что же вы хотите?

– Я… Ну…

Я хотела найти дверку в своё время (если она в принципе имелась). Но Николай вряд ли принял бы это объяснение всерьёз, поэтому для него у меня была специально заготовленная легенда:

– Мне нужно закрепиться в этом доме и несколько дней пожить здесь, чтобы затем выйти на связь со своими соратниками… И потом они помогут вас спасти… Ваше Величество.

– Не нужно обращаться ко мне так, – ответил бывший царь. – Отречение есть отречение. А что до спасения… Вам всё равно не удастся.

– Откуда вы знаете?

– Чувствую… Знаете, мне тут записки писали… Мол, русские офицеры вас спасут, ждите сигнала… Ни во что это не вылилось… Если вообще не было подделкой, изготовленной этими господами.

Николай указал взглядом вниз, на первый этаж, имея ввиду охрану.

– Но, прошу вас, давайте попробуем! Мне бы только закрепиться здесь! – настаивала я.

– Что вы понимаете под словом «закрепиться»?

– Ну чтобы мне позволили пожить тут. Может, работу какую-то дали. На несколько дней…

– Сударыня, вы обратились не по адресу. Я не хозяин этого дома, а только его узник. Спрашивайте у этих господ – если им нужны ещё работники… Это всё не моё дело.

– Не думаю, что они просто так наймут человека с улицы…

– Для той, кто пробралась в этот дом, обойдя всех охранников, это не должно составить проблемы.

– Нет, давайте лучше так! Давайте вы… Николай Александрович… вы скажете им за меня! Вот у вас же тут слуги же, да? Повар, комнатная девушка…

– Это люди, которые служат нам очень давно. Они не покинули нас в час испытаний и вызвались разделить с нами заключение. Мы очень благодарны им за это…

– А давайте я как будто тоже! Тоже, а? Вот давайте вы им скажете, что я давно у вас работала, потом типа потерялась, а теперь вот обратно нашлась! И хочу разделить… Это самое…

– Должен сказать, это очень странное предложение.

– И всё-таки давайте! Ну? Попробуем! Вам нужны какие-нибудь слуги?

– Поварёнка вон отправили к родным. Если хотите, вы можете занять его место.

– Класс! Спасибо! Так вы, значит, скажете им, что я ваша? Что я типа потерялась и нашлась?

Николай вздохнул и поглядел на меня в упор:

– Сударыня, – сказал он. – Я ума не приложу, зачем вам понадобилось, чтобы я выдумывал всю эту чепуху. Уверен, что господа революционеры прекрасно знают, кто вы, что вы и зачем тут появились. Ведь они же вас послали? Вы работаете на Комитет Общественного спасения? Или как он там называется?..

Я смешалась, покраснела.

– Вовсе нет, с чего вы взяли!

– С того, что сначала вас предъявили мне якобы как пытавшуюся пробраться сюда жертву, которую избивал Авдеев, а потом позволили забраться сюда посреди ночи, чтобы вслух рассказывать мне про какой-то очередной план спасения. Неужели вы думаете, что я в это поверю? Неужели вы считаете, что всё это можно было проделать без ведома комитетчиков?

Я совсем растерялась. Хитрый план Белобородова по введению в заблуждения царя и мой хитрый план по введению в заблуждение царя и Белобородова оказались шитой белыми нитками наивнятиной. Что же, ладно… В конце концов, у меня не было задачи служить большевикам по-настоящему и подводить Романовых под расстрел. Я хотела просто выжить! Это первое. И второе: надо было мне обшарить этот дом. Задержаться в нём и под любым предлогом проверить все двери! Настаивать на очевидной неправде не было смысла. Может быть, откровенность помогла бы мне добиться расположения Николая?

– Вы правы, Николай Александрович… Большевики вынудили меня работать на них. Я была… в затруднении… и…

– Не трудитесь объясняться. Право, мне нет дела до того, будет тут одним чекистом больше или меньше.

– О, нет, я не чекистка! То есть… Они так считают… Но я не служу им! Николай Александрович, они хотели, чтобы я убедила вас попытаться бежать прямо сейчас! Чтобы это дало им предлог вас убить! Так что вот… Они снаружи караулят!

– Что ж, благодарю за предупреждение. Впрочем, бежать ни сегодня, ни завтра мы и так не собирались, – сказал Николай равнодушно. И позже добавил: – Спасибо, что не стали пытаться нас выманить. Мы вам всё равно бы не поверили, но думаю, что Господь наградит вас за то, что на мгновение вы сумели удержаться от своих злодейских замыслов…

Мы на время замолчали. Я хотела, было, ответить, что никаких «злодейских замыслов» у меня не было и вообще он понятия не имеет, в какую ситуацию я вляпалась. Потом решила всё это оставить при себе. Человеку, который сидит в тюрьме и уже, вероятно, предчувствует смерть – и свою, и семьи – можно простить неполиткорректные выражения.

– Так я могу остаться в качестве поварёнка? – переспросила я осторожно.

– Вы можете делать всё, что велят или позволяют вам господа революционеры, – ответил мне Николай. – А я человек обречённый и мне всё равно.

На следующее утро Николай по моей просьбе всё-таки сказал Юровскому, что я – якобы давняя служанка их семьи, добравшаяся в Екатеринбург окольными путями, чтобы разделить с Романовыми их заключение. Из тюрьмы нельзя выйти, но почему не разрешить кому-то сесть туда, если ему так хочется? Юровский сделал вид, что верит и согласен. В общем, так моя легенда и возникла. Большевики думали, что я обманом заставила царя обмануть их, а царь обманывал большевиков, делая вид, что обманут ими, потому что ему было всё равно.

Правда пару часов спустя Юровский, конечно же, вызвал меня в караулку и поинтересовался, какого чёрта здесь происходит: почему я не устроила попытку побега Романовых прошлой ночью и к чему все эти бредни про служанку.

– Я старалась! Честно, я старалась! Но он мне не поверил, понимаете? Сказал, что всё равно они обречены и пытаться бежать смысла нет.

– Бляха-муха! Так и знал, что не получится. Товарища Белобородова я, конечно, уважаю, но, скажем прямо, вся эта идея с самого начала была дурацкой… Очень уж хотелось ему иметь человека из будущего в своей команде! Кстати, а ты в самом деле оттуда? Вот только между нами! Как на духу, а?

– В самом деле. Из 2022 года.

– И как там? Помнят нас-то?

«Да уж забудешь вас, как же», – подумала я.

– Даже в школе изучают, – вслух сказала.

– А возьмут белочехи наш город?

– Возьмут.

Тут Юровский вскочил и как начал орать:

– Врёшь, собака! Не бывать подонку Гайде в Екатеринбурге! Никогда Уралсовет этого не допустит, так и запомни!!!

– Да вы что, – испугалась я. – Сразу кричать-то зачем? Ну возьмут… Ну ненадолго… Потом красные опять его отнимут… Большевики всё равно победят, не волнуйтесь…

– Я и не волнуюсь, – огрызнулся комендант. – Я тебя, собаку, чую, кто ты есть!

– И кто я есть?

– Гнида ты антисоветская, вот кто!

– Я сказала правду. А вы хотели бы слышать только приятные новости? – ровно ответила я, удивляясь собственному спокойствию и взрослому тону.

– Я хотел бы вывести тебя на чистую воду, – сказал Юровский. – Уж не знаю я, кто ты такая, и почему так понравилась товарищу Белобородову… Но чую, что ты врёшь! Ты провокатор… Вот зачем ты здесь, скажи? Какого лешего тебе понадобилось изображать из себя поварёнка?

– Я выполняю своё задание. Со временем получше вотрусь в доверие к Николаю и тогда смогу им манипулировать. И вообще-то я сотрудник ВЧК, – сказала я.

– И что с того? Малиновский был депутат Государственной Думы, а Азеф – вообще руководитель Боевой Организации эсеров. Ну и что? Оба царские шавки. Вот ты вот… Если ты из будущего! Ну-ка! Проведи меня в свой век!

– Если бы я могла, то давно уже была бы там, а не выслушивала бы вот это вот всё…

– Ишь какая! Значит, ты туда уж не вернёшься? Значит, ты уж больше не из будущего, выходит! Выходит, ты здешняя, наша?

– Надеюсь, вернусь. Ищу способ.

– Ну тогда ищи его скорее. Если ты, гнида, обратно не свалишь, так, словно тебя тут и не было, я, клянусь, узнаю, кто ты есть на самом деле!

Легко сказать – скорее! В первый же день я, кажется, проверила все двери. Может, кроме той, которая была между спальнями царевен и Алексея с родителями… Правда, через эту дверь я прошла в самом начале, когда влезла в дом через девичью комнату, так что и её можно было считать проверенной. Оставались, конечно, ещё окна… Шкафы… Даже сундуки в конце концов… Их все тоже надо было изучить…

Хотя, с чего я взяла, что переход в XXI век обязательно находится в этом доме?.. Может, он вообще не существует…