Однажды в Екатеринбурге

Глава 5

Следующие несколько дней я провела в одиночной камере, в которой мне не хватало примерно всего. Во-первых, конечно, человеческого общения и хоть каких-нибудь способов интересно провести время: из развлечений были только смотрение в маленькое окошечко, попытки понять, который теперь час и воспоминания о нормальной жизни. Во-вторых, не хватало душа. В-третьих, свежего воздуха: туалет был прямо здесь же, а окошечко моё не открывалось; хорошо хоть, что жарой уральское лето не радовало и температура в камере была выносимая. В-четвертых, не хватало мне еды: давали хлеб и жидкую кашу; однажды порадовали щами без мяса… В XXI веке я и не задумывалась о том, как завишу от свежих фруктов, горячих напитков и шоколадных батончиков.

В один из таких не очень прекрасных дней ко мне в комнату подселили какую-то девушку. Представилась она Натальей. Соскучившись по людям, я, конечно, сразу с ней разговорилась.

– За что тебя сюда?

– Да ни за что.

– Вот! И меня ни за что. Нынче многих берут ни за что.

Я не стала спорить с этим тезисом. Потом Наталья расположила меня к себе, поведав свой секрет: её подозревают в поповском происхождении, тогда как она написала в анкете, что дочка рабочего:

– Батя мой священник при заводе. Класс-гегемон окормлял. Это ж можно считать, что он сам как рабочий, ну, правда же?

Я согласилась. Гегемон, так гегемон, мне не жалко. Потом Наталья стала расспрашивать обо мне. Терять было нечего, так что я рассказала ей всё как есть, не беспокоясь о том, поверит она или не поверит.

– Из 1922 года? – изумилась Наталья. – И как там, коммунизм уже построили?

– Из 2022. Из следующего века.

– Ох ты, батюшки! И как там?

– Да, в общем, ничего хорошего, – поспешила ответить я.

– Еда всё еще по карточкам?

– Нет, еды достаточно…

– А электричество всем провели?

– Вроде да.

– А грамотность всеобщая?

– Девять классов школы все кончают. Я в десятом.

– Значит, дожали-таки до коммунизма! – удовлетворённо выдохнула Наталья. – Ну, дают большевики! Ну молодцы!

Я хотела спросить, почему это она так обожает большевиков, которые посадили ее в тюрьму за происхождение, но связываться не стала.

– А Ленина не убьют? – осторожно спросила Наталья (то ли со страхом, то ли с надеждой).

– Не. Еще несколько лет он проживёт.

– Сколько?

– Не помню. А потом сам умрёт. И хоронить его не будут. Положат его в Мавзолей на Красной площади.

– Чтоб потом оживить?

– Нет, оживить не получится. Он там лежит… ну… сушёный.

– Нетленные мощи? Ну, тоже неплохо. А кто же после него будет? Троцкий? Или Зиновьев?

– А после него будет Сталин.

– Сталин? Погоди… Это который наркомнац, что ли? Да ладно!

– Он и будет. Надолго.

Наталья как-то изменилась в лице и крепко задумалась. Мы надолго замолчали.

В тот же день её забрали и я вновь осталась в камере одна.

Дни шли за днями. Я уже думала, что забыта в этой камере навсегда, когда однажды охранники пришли и молча повели меня обратно в кабинет следователя.

В том же кабинете я опять увидела двоих своих «знакомых». В этот раз с ними был третий – молодой человек с приятным круглым лицом и холодным, сосредоточенным взглядом.

– Вот она, Александр Георгиевич! – произнес один из следователей. А затем обратился ко мне: – Расскажи товарищу Белобородову свою легенду.

– Нет у меня никакой легенды, – обречённо начала я. – Понимаю, что звучит это безумно, но сказать мне больше нечего: я школьница из XXI века…

Я хотела добавить, что на их месте тоже бы не поверила в такое диво, но краем глаза заметила лежащую на столе газету. На первый странице были дата – 7 июля – и заголовок: «Мятеж левых эсеров не удался. Спиридонова и ее сообщники арестованы. Товарищ Дзержинский освобождён».

– Добро пожаловать в Русскую Революцию, дорогая товарищ из будущего! – провозгласил Белобородов, сделав шаг вперед и протягивая мне руку. – Извиняюсь за неласковую встречу! Сами понимаете – такая обстановочка!

– Обстановочка такая, – повторил один из следователей, наблюдая, как Белобородов жмёт мне руку.

– Чехословаки, – добавил второй, как бы немного оправдываясь.

– Да что вы ей рассказываете! Товарищ из будущего сама всё это знает получше вашего! – оборвал их Александр Георгиевич. Потом он похлопал меня по плечу. – Ну сразу ведь видно, что из XXI века человек! Даже не понимаю, как наши люди могли вам так долго не верить! Если бы я вас увидел, то ни секунды не сомневался бы… Ну так… С какой миссией пожаловали? Вы, я так понимаю, хотите помочь нам скорее достичь коммунизма?

– Честно говоря, я попала сюда совершенно случайно. Вошла в одну дверку и… всё.

– А может быть, не так уж и случайно, а, товарищ? Может, мы эту случайность, так сказать, обернём на пользу борьбе мирового пролетариата? Раз уж вы тут, а?

– О чём вы?

– Пока что не знаю. Но уверен, что женщина из будущего сможет стать мощнейшим оружием в руках партии большевиков… Да вы присаживайтесь!

Мощнейшее оружие присело. Белобородов расположился напротив.

– Ну, расскажите, – спросил он меня доверительно. – В каком году построен коммунизм?

Какая-то сила удержала меня от того, чтобы сказать правду. Новость о том, что построен капитализм, вряд ли обрадовала бы товарища Белобородова, и кто знает, какие кары обрушились бы тогда на меня, гонца, принесшего дурные вести. Так что я ляпнула наобум:

– В 1980-м.

– Нескоро… – Александр Георгиевич вздохнул. – Не доживу… Ну, ничего! Мы, революционеры всегда сражаемся ради будущих поколений и не ждём награды для себя!.. А в космос мы полетим?

Тут я ответила положительно, не покривив душой, и даже обрадовала его новостью, что Страна Советов сделает это первой в мире.

– А я и не сомневался! – Белобородов просиял. – А вот у вас в тетради написано, что уральские большевики бывшего царя расстреляли. Как на это Совнарком отреагировал? Заругал нас товарищ Ленин? Или похвалил? Может, поувольняли кого? Может, под трибунал за самоуправство? Или наоборот – наградили?

– Честно говоря, я не знаю… Мы этого в школе не проходили… – смущённо ответила я.

И тут же подумала, что если бы сказала «под трибунал», то, пожалуй, и спасла бы Николая и семью. Но слово не воробей…

– Жаль, – сказал Белобородов, – очень жаль… А вот позвольте спросить. Вас арестовали около Дома Особого Назначения. Зачем вы пытались попасть туда?

– Я просто хотела увидеть место исторических событий. Понимаете, настоящий, живой царь… Ну, то есть… Бывший царь…

– Ну, разумеется! Где же человеку XXI века еще полюбоваться на царя! Понимаю! У вас там, конечно же, всего, что хоть немного похоже на самодержавие, уже и след простыл! Царь для вас это, наверное, как мамонт? Или как саблезубый тигр?

– Угу… Вроде того…

– И это был единственный мотив?

Еще один мотив попасть в Ипатьевский дом у меня был. В первый день, когда я туда потащилась, он был, может быть, не осознанным. Но, сидя в тюрьме, я еще раз обдумала всё это и выдвинула важную для себя гипотезу. Раз та дверка, через которую я попала в эту эпоху, была как раз на месте этого дома – то не может ли быть так, что обратная дверь тоже находится внутри него?

Вслух об этом Белобородову я говорить не стала. Не хватало еще, чтобы вслед за мной в 2022 год попёрлись большевики из 1918-го! Там, знаете ли, и без них неприятностей хватает. Однако по моему лицу Александр Георгиевич наверняка мог понять, что мотив поглядеть на царя не единственный. Поэтому я решила соврать – и таким образом, чтобы сделать ему приятно:

– Мы недавно в школе изучали про Кровавое воскресенье. Знаете, меня это возмутило до глубины души! Вот я и хотела высказать Николашке всё, что о нём думаю по этому поводу. В глаза ему посмотреть. А, может, еще в рожу плюнуть.

– Замечательно! – сказал Белобородов. – Понимаю! Натворил наш Николашка всяких дел! Век прошел, а из-за них у людей до сих пор волосы встают дыбом… А скажите, вы ведь уже видели Романова? Мне сообщили, что вы столкнулись с ним, когда были арестованы и отведены к коменданту ДОНа Авдееву. Вы удовлетворены?

– Ну… Я тогда испугалась… Авдеев меня бил…

– При Николае?

– Да.

– Должно быть, вам тогда было не до царя.

– Ну да, вроде того…

– … Кстати, этого Авдеева мы уже уволили. Он дурак и пьяница. Вёл себя чёрт знает как. И ребят из Сысерти, которые там при нём были, уволили тоже. Теперь в ДОНе другой комендант – Юровский его фамилия. И охрана вся сменилась.

Я хотела спросить у Белобородова, к чему это он ведёт и зачем он мне это рассказывает. Не успела – он внезапно сменил тему:

– Скажите, а та женщина, которая сидела с вами в камере… Она что-нибудь рассказывала вам? Делилась чем-нибудь?

– Ну, мы поговорили о том, о сём…

– Она не признавалась ни в чём преступном?

– Да вроде нет.

– Она что-нибудь говорила о своём происхождении?

– Ее папа вроде бы работал на заводе, – сказала я.

Он, что, хочет, чтобы я стучала? Я не доносчица!

– По нашим сведениям, это опасная преступница, которая готовила выступление против законной Советской власти. Такие, как она, готовы проливать кровь трудящихся, готовы прятать от них хлеб ради достижения своих корыстных целей!

Белобородов посмотрел прямо мне в глаза так, что от него взгляда стало страшновато. Ну, если против законной власти… В конце концов, какое мне дело до этой Наташки?

– Ее отец священник при заводе.

– Вы хороший человек, – улыбнулся Белобородов.

– Вы ее расстреляете?

– Нет, – он усмехнулся. – Не волнуйтесь. Это была сотрудница ЧК. Просто, знаете ли, небольшая проверка. Теперь мы знаем, что с вами можно иметь дело. Вы настоящий борец за рабочее дело.

– Мне не нравятся такие проверки.

– Обещаю, что они не повторятся! Но ведь мы должны были проверить вас перед тем, как предоставить вам шанс.

– Какой еще шанс?

– Поучаствовать в Российской Революции. Наверняка вашей молодежи скучно. Наверняка она немного завидует нам, на чьи годы выдались главные классовые битвы. В ваше время все подвиги уже совершены. Но у вас есть шанс выделиться среди сверстников и приложить руку к созданию идеального общества, в котором вы живёте! Кроме того, вы сможете отомстить Николаю, как и хотели. И покруче, чем плюнуть в лицо.

– Да о чём вы вообще?

– Предлагаю вам важное дело. Вы проберётесь в Дом Особого Назначения так, чтобы выглядело, будто вы сделали это сами, обманув нашу охрану. Охрана, разумеется, будет предупреждена и пропустит вас. Затем вы отправитесь к Николаю и уговорите его совершить попытку бегства. Скажете, что помощь уже близко. Что автомобиль доброжелателей ждёт его и его семью буквально за углом, на Вознесенском. При попытке бегства мы его ликвидируем.

– Вам-то это зачем?

– Как зачем? Я думал, вы всё понимаете. Чехословаки могут занять Екатеринбург буквально со дня на день. Если они захватят Романовых и передадут их своим союзникам – буржуям, кадетам и монархической сволочи – вы представляете, какой это будет козырь в руках врагов? У нас нет возможности дожидаться суда. Но если расстрелять Романовых без суда, просто руководствуясь принципами революционной целесообразности, – это какой вой поднимут реакционные круги! Да и необразованный обыватель может разжалобиться и отвернуться от большевизма. Вот если бы Совнарком дал нам приказ о ликвидации… Но сейчас в Москве творится такое, что им не до нас. Приходится самим.

– Но почему я? Я же обычная школьница, причём я тут вообще?

– Вы человек новой формации, человек, родившийся и воспитанный при коммунизме, значит, вы на голову прогрессивнее самых прогрессивных из нас. Кроме того, вам самой это интересно. И еще – Николай видел вас. Видел, как вы пытались прорваться к нему, как вас били за это. Он уже к вам расположен.

Я замялась.

– Не думаю, что он мне поверит…

– Учитывая опыт вашего знакомства, он скорее поверит вам, чем какому-то новому человеку. И времени искать такого человека у нас нет.

– Ну… Даже не знаю…

– Мы оформим вас как сотрудника ЧК и обеспечим мясожировым спецпайком.

– Ох…

– Да, кстати! Вы проголодались? Вот я болван, даже не сообразил предложить вам чайку! Идёмте в столовую.

В столовой мне дали настоящего чаю с настоящим сахаром. А потом принесли настоящие пельмени с настоящей горчицей.

После этого я решила, что, раз мне надо поискать волшебную дверку в Ипатьевском доме, то почему бы не проникнуть туда под видом работы на коммунистов.

И согласилась.