Одна ночь

Часть 1

Его послали вместе с Сэмом на выполнение задания.

Задания самого сложного и неожиданного. С тех пор, как сын короля узнал о страшной тайне независимого на тот момент Сэма, тому пришлось принимать участие в разных событиях. По большей части, связанных с риском жизни. Но завершающей точкой в вынужденном служении принцу стало поручение доставить ему невесту. И не какую-то случайную красавицу, а именно её — Виолетту Холистер.

По закону всё было справедливо. Она жила в землях Графийского королевства, а значит, во владениях принца Фелиппе. Он имел неограниченные права и на эти земли, и на людей в них. Сэм не знал, почему сын короля возжелал именно Виолетту, но это не имело значения. Невозможно избежать предстоящего брака. Ей придётся подчиниться. А у Сэма не было выхода, кроме как обеспечить её переезд к будущему мужу.

Город практически не изменился. Вот только обеднел. Никаких новых построек, сплошные разрушения. Сады всё редели, торговые центры распустились. Судя по всему, остался только один из них. Он и был портом, соединяющим рынок с остальными городами.

Сэм шёл к дому Виолетты один по памяти, оставив слугу позади. Чем ближе подходил, тем больше воспоминаний заполняли голову…

В детстве Сэм был худым и болезненным. Родился и жил в городе Россарио, королевстве Графийском. Хотя скорее волочил существование. Неудивительно, что после смерти всех близких, когда ему было четырнадцать, решил покинуть это место.

Дети бывают жестоки. Телосложения, неважного здоровья и бедности Сэма хватило, чтобы его считали изгоем. И ладно бы просто избегали или ограждали от себя… Этого им казалось мало. Совсем недостаточно, чтобы Сэм в полной мере ощутил свою убогость. А вот всевозможные издёвки, попытки унизить и сломить — неплохое развлечение. Вот только мальчик не поддавался, ничем не выдавая свою боль. Защищаться было бесполезно, но и сдаваться, позволив им упиваться властью, он не собирался. Дети становились злее от собственной беспомощности, всё яростнее шпыняя Сэма. Так бы продолжалось, наверное, до бесконечности. Вряд ли они осознали бы что-то сами.

В происходящее вмешалась сама судьба в лице маленькой девочки. Неожиданно и в то же время удивительно вовремя.

В отличие от Сэма, Виолетта была из уважаемой и обеспеченной семьи. У неё никогда не было таких проблем. Обладая милой внешностью, дружелюбным и добрым нравом, она легко располагала к себе. С ней стремились дружить не только потому, что её родители имели статус. Ещё и потому, что с детства она умудрялась в разговоре с любым человеком дать ему почувствовать себя особенным. Пробуждала светлые чувства в душах людей. И детей в том числе, хотя те и не сознавали, почему с ней было так хорошо и почему они к ней так тянулись.

Любовь окружала Виолетту с рождения, и она непроизвольно делилась ею с миром. Наверное, он всегда казался ей лучезарным и радушным. В нём не было место несправедливости и жестокости.

И, наверное, её мир перевернулся в тот день.

Сэма тогда застали врасплох и окружили толпой. Как выяснилось, за ним следили с самого утра. Решили устроить ему особые разборки, которые, возможно, смогут наконец сломать его. Обычное неприятие давно превратилось в ненависть за его непохожесть на других и нежелание от этого страдать.

Сэм спохватился слишком поздно. Он понял, во что вляпался, только когда был загнан в ловушку. Точные броски камнями заставили мальчика, отшатываясь от них, поменять свой путь. На максимально удобный обидчикам.

И вот Сэм стоял, окружённый толпой, растерянно поворачиваясь из стороны в сторону, когда на него летели то комки грязи, то те же камни. Отступать было некуда. Но он всё равно попробовал прорваться напролом через самых субтильных ребят. Кончилось это тем, что оказался жёстко отброшен назад, к чьим-то ногам, тут же воспользовавшимся возможностью хорошенько пнуть его.

Это спровоцировало остальных ребят перейти в толчки и удары. Сначала — исподтишка, мельком, быстро и с паузами; оглядываясь друг на друга, но потом… Ударам не было числа. Казалось, обидчики начали безмолвно соревноваться друг с другом во вседозволенности и изощрённости. Сэм уже начал задыхаться, теряя кровь. Но не плакал и не просил остановиться. Что-то внутри отчаянно сопротивлялось одной даже мысли унизиться перед ними. Сэм не чувствовал себя побеждённым, но знал точно: это изменится в тот момент, когда он хоть малейшим звуком даст понять, как ему плохо.

— Что вы делаете? — вдруг прервал их встревоженный голос. Судя по интонациям, подошедшая девочка уже знала ответ, но отказывалась верить.

Многие встрепенулись то ли от неожиданности, то ли от испуга. Будто их застали врасплох родители или кто-то такой же влиятельный. Но они даже не сознавали, почему Виолетта вдруг вызвала такое чувство неловкости… И почти даже стыда.

Кто-то обернулся в её сторону, но не успел ответить. Толпа неосознанно расступилась, открыв девочке взор на избитого, помятого, грязного и взлохмаченного Сэма. Тот ещё не пришёл в себя и пытался подняться, не реагируя на неожиданные перемены. Будто даже не сознавал, что его вдруг перестали бить.

— Это жестоко… — растерянно и чуть ли не умоляюще прошептала Виолетта, словно взывая к внезапно ставшей безжалостной реальности.

Девочка непонимающе и беспомощно заглядывала в лица участникам происходящего, будто это поможет ей увидеть что-то, недоступное сознанию.

Но не было никакой надежды. Лишь подтверждение самого страшного вывода. Всё происходящее было реальностью. Они действительно оказались на такое способны.

Виолетта чуть не задохнулась от переполнявших эмоций, разом и отчаянно свалившихся на неё.

— Нельзя так! — закричала девочка срывающимся голосом. — Нельзя… Жестоко!

Она мало понимала смысл своих слов — это попытка достучаться или просто невозможность промолчать. Слёзы застилали глаза, и последнюю фразу Виолетта уже прорыдала вслух.

Глубокая тоска и отчаяние в её голосе проникли в сознание Сэма, наконец, приведя его в себя. Мальчик вернулся в реальность, оценив обстановку. Он поднял голову, посмотрев на внезапную спасительницу…

И тут же снова потерял нить действительности. Когда девочка машинально встретила его взгляд, в душе Сэма что-то перевернулось. Он ясно увидел, что она действительно искренне переживала за него, никому не нужного изгоя-оборванца. И это было первое доброе к нему отношение. Ничего подобного Сэм не испытывал. Он и для родителей всегда был обузой. О его чувствах никто не беспокоился. И вот такое неожиданное проявление бескорыстного участия к нему отозвалось на душе непривычным теплом. Согрело, отняло боль. Сердцу стало тесно в груди, и Сэм не мог оторвать взор от удивительной девочки. Подсознательно он боялся, что она была лишь видением и могла исчезнуть, если отвести от неё взгляд.

Ребята, окружавшие его, тоже испытали своеобразное потрясение. Их словно самих хорошенько ударили, и в разы сильнее, чем они были способны. Их заставили окунуться в себя. Осознать, до чего докатились. Стало горько и противно от своего поступка. И стыдно. Они слишком увлеклись, не думая о сути своих действий. А слова Виолетты, и, главное, ужас в её глазах и голосе — всё это было слишком сильно. Не могло не заставить очнуться.

Кто-то попытался помочь Сэму подняться и отряхнуться, но мальчик не позволил. Ребятам явно было неловко: пробормотав нелепые извинения, они не стали больше навязывать свою помощь. Вскоре даже убежали, не глядя больше ни на Сэма, ни на Виолетту.

Те остались вдвоём. Девочка всё ещё плакала, но уже постепенно успокаивалась. Она взяла себя в руки, пытаясь совладать с незнакомыми прежде эмоциями и навсегда изменившейся реальностью. А Сэм, всё ещё полулёжа на земле, продолжал неотрывно смотреть на Виолетту.

Сколько это продолжалось — никто не мог сказать наверняка. Но уже скоро девочка решительно подошла к нему, заговорив:

— Давай я помогу тебе подняться… — С этими словами она осторожно прикоснулась к нему, неуклюже пытаясь подхватить. Сэм отчего-то вздрогнул всем телом, ощущая её нежные руки на себе. Но Виолетта этого не заметила, продолжив успокаивающе говорить: — Тебе надо обработать раны, тётя Пенелопа прекрасно с этим справляется. Я отведу тебя к себе домой. Тут близко.

Он поднялся сам, не мешая ей поддерживать его. Так, чтобы она продолжала думать, что помогала. Её забота вызывала в нём необъяснимое и сильное чувство, природу которого Сэм не понимал. Но оно будоражило.

Теперь они стояли друг напротив друга. Он смотрел на неё потрясёнными глазами, надеясь, что она понимала его состояние. Уловив это особенное выражение его взгляда, Виолетта почему-то смутилась.

— Я — Сэм, — чуть волнуясь, сказал мальчик.

Девочка заметно подбодрилась от этого явно дружелюбного настроя. Она опасалась, что жестокая жизнь превратила его в озлобившегося человека. Слышала в разговоре взрослых, что окружающая среда и отношение других людей очень влияет на характер любого. Оттого вдвойне важно проявлять добро.

— Я — Виолетта, приятно познакомиться, — дружелюбно ответила она. — Но ты можешь называть меня Виолой.

Её мягкий голос, доверчивый взгляд и открытость порождали в нём радостное воодушевление и непонятную тревогу одновременно. Сэм смотрел на неё: совсем невысокая девочка, возраста, наверное, не больше шести-семи лет. Он вдруг ощутил непривычное желание быть рядом, опекать, защищать её. Хотя не похоже, что она нуждалась в этом, что сбивало с толку. Но сейчас мальчик впервые ощущал себя взрослым и ответственным, пусть и не понимал, за что именно.

В неловком смятении от затянувшейся паузы, Виолетта поправила прядку тёмных волос, коснувшихся её лица. Солнце уронило луч на её плечи, дополнив и без того чарующий образ удивительной девочки особенным волшебством. Словно мираж. Но она была настоящей — Сэм это знал точно, как и то, что его жизнь странным образом безвозвратно изменилась. Это чувство вдруг вылилось в уверенное, машинально высказанное, утверждение:

— Я женюсь на тебе.

Виолетта засмеялась. Беззлобно, конечно, но это задело. Ему не понравилось, что она посчитала его слова шуткой.

— Я серьёзно, — твёрдо уточнил он.

Что-то в его тоне и глазах заставило девочку оборваться на полусмехе. Некоторое время они смотрели друг на друга, словно увидев в первый раз. Это было нечто необъяснимое, едва уловимое, но в то же время сильное и заполнявшее душу. Что-то взрослое, ещё недоступное им и оттого пугающее.

В этот момент оба чувствовали примерно одно и то же, хотя в разной степени понимали своё состояние. Сэм догадывался, Виолетта просто с интересом прислушивалась к себе. Но смеяться её больше не тянуло.

Стараясь не задевать больше эту тему, всё больше приносящую неловкость; скоро они пошли к её дому, переговариваясь о разном. Тётя Пенелопа и вправду помогла ему с ранами, да ещё и вкусно накормила. И вообще проявила удивительное дружелюбие.

Вот только уходя, Сэм случайно услышал, как она упрекала Виолетту за общение с ним. А ещё ворчала, что родители расстроятся этому, и рассказала, что о нём ходили жуткие слухи. Часть из них коротко передала девочке, чтобы переубедить её в желании заводить дружбу с таким. По её словам выходило, что Сэм — задира, вор, грубиян и оборванец из неблагополучной семьи, которая никак не смогла бы дать ему иное воспитание. Он едва удержался, чтобы не ворваться туда и не оспорить несправедливые слухи. Непонятно, что его остановило.

Дальнейшие дни как никогда проходили одиноко. Сэм не решался подойти к Виолетте. То ли боялся увидеть в её глазах, что она поверила в сказанное о нём. То ли просто не хотел, чтобы ей было стыдно перед родителями.

Он просто гулял в местах, рядом с которыми был её дом. Иногда наблюдал за её беспечной и счастливой жизнью издалека. Не похоже, что Виолетта хоть немного скучала по нему. Ей было хорошо, и рушить это Сэм не имел права.

Вот только мечтал, как однажды уедет и вернётся сюда новым, успешным и уважаемым человеком. И тогда ничто и никто не запретит ему приближаться к Виолетте… А она втайне от всех ждала его всё это время. По крайней мере, в его фантазиях это было так.

Никто из ребят больше не лез к Сэму после того случая, когда перегнули. Теперь его словно опасались, смущались и избегали встреч. Впрочем, ему не было до этого дела. Жизнь потихоньку шла своим чередом.

Скоро родители Виолетты уехали куда-то на курорт и забрали её с собой. Причём у Сэма даже не было времени скучать по ней в привычном месте наблюдения. Так вышло, что в этот период в его жизни произошли грандиозные перемены.

Сначала гибель родителей. Сэм не очень горевал от этого — всю жизнь ему давали понять, что он был нежеланным ребёнком. По сути, он сам себя обеспечивал, занимаясь мелкими подработками. Родители вели каждый свою жизнь, непонятно, зачем продолжая сосуществовать вместе. Всё остальное они делали раздельно. Видеть папу с чужими тётями, а маму — с посторонними дядями давно стало нормой для Сэма. По сути, единственное, что объединило их — смерть. Банальное отравление не очень качественной едой. Дешёвые продукты стали переносчиками опасной болезни. Сэм не ел их лишь потому, что давно привык покупать и готовить себе сам. Родители с ним не делились, а друг с другом — бывало иногда, но лишь по обговорённому согласию, в обмен на что-то.

Так или иначе, практически в то же время в жизни Сэма случилось два события, окончательно перевернувшие его жизнь. Они кардинально изменили его. Один поступок повлёк за собой проявление необычных способностей. Сэм узнал больше о себе и своей сущности. Он даже не был человеком в общепринятом смысле слова.

Всё перевернулось. Ничто больше не держало его здесь. Кроме, разве что, Виолетты… Но стоило сначала разобраться в себе, а не впутывать её неизвестно во что. Он не стал ждать возвращения девочки. Уехал. Куда — не знал. Просто почувствовал необходимость. Стремление начать жить.

И эта новая жизнь быстро закрутила в себя. В ней было много приключений, красок и эмоций. Конечно, это повлияло на Сэма. Многое изменилось и в нём. Проблемы как со здоровьем, так и с деньгами, испарились сами собой. Более того, постепенно он становился совсем не похожим на себя в детстве. Возмужал, набрался коварства, ожесточился и стал воспринимать многое проще. Ни в чём себе не отказывал. И это всё, вкупе со ставшей привлекательной внешностью, лишь влекло к нему множество людей, всё легче поддающихся его влиянию. Сэм сполна пользовался чужой привязанностью. С тех времён он неоднократно бывал со многими девушками, но не одна из них не вызывала отклика в душе. Впрочем, он не собирался отказываться от удовольствий.

Виолетту и своё обещание в детстве Сэм не забыл, но не придавал больше серьёзности тому событию. Списал охватившие его чувства на своеобразный шок от внезапного проявления доброты и неравнодушия посреди окружавшего его тогда зла. Не более. Не стоило делать из этого эпизода целое явление. Просто тогда он был ребёнком, вот и чувствовал всё острее. Сейчас, набравшись разума, Сэм проанализировал ситуацию и оставил в прошлом.

Тем более что в его новой жизни не оставалось времени на лишние воспоминания. Слишком уж стремительной и богатой на события она была. Особенно когда принц Фелиппе узнал о сверхъестественной сущности и способностях Сэма. Вместе с этой информацией королевич получил знания и о природе такого дара. В общем, знал сразу два секрета Сэма, разоблачение которых стоило ему жизни. И никак иначе. Мало того, что любой намёк на колдовство в королевстве был строго запрещён, так ещё и сущность Сэма не могла проявляться иначе, чем после убийства. А это — преступление, сомнений которому не было. Наличие способностей было лучшим доказательством вины.

В общем, Сэм либо был бы убит, либо отовсюду гоним в попытках избежать правосудия. Но Фелиппе решил иначе. Он не счёл Сэма опасным ни для народа, ни для себя; а получить выгоду из сложившейся ситуации захотел. Они заключили сделку: выполнение десяти секретных поручений принца взамен на скрытие информации. Сэму такое было выгодно, тем более что он сумел заставить Фелиппе поклясться на крови, что тот выполнит обязательства. Королевич всё же немного побаивался его сущности, а потому пошёл навстречу, не желая провоцировать конфликт.

Такие ритуалы были редкостью и гарантией выполнения обещания. Они давались ночью на кладбище возле могилы любого из погибших родственников приносящего клятву. Тот должен был уронить каплю крови на памятник и произнести слова обещания. Считалось, что в случае невыполнения их покойник оживёт, а место его на кладбище займёт нарушивший слово. В это все верили: видели, как сбывалось.

Потому Сэм с воодушевлением выполнял все секретные поручения Фелиппе, зная, что покупал себе свободу. Задания были разной сложности и в основном связывались с употреблением силы. Лишних вопросов Сэм не задавал: ему не было дела до целей принца.

Вот только последнее из заданий действительно удивило Сэма… Хотя он и ничем не дал это понять..

За воспоминаниями путь сокращался незаметно. Резкие и плавные движения рядом вывели Сэма из размышлений. Мгновенно придя в себя, он пригляделся. Это была Виолетта. Повзрослевшая, но такая же нереальная. Снова предстала перед ним видением. Вот только на этот раз не лучистым и заражающим жизнью… Скорее, воинствующим и враждебным.

Виолетта упражнялась в фехтовании. Снова и снова двигалась, не жалея себя, делая выпад за выпадом. Всё сложнее и агрессивнее… Явно не ради развлечения. В душе некогда светлой девочки поселилась злость. И настолько сильная, что выплёскивалась наружу.

Виолетта не просто так обучалась искусству владения шпагой. Она собиралась это применить.

На ком и зачем? Сэм растерялся, но быстро одёрнул себя. Его это не касалось. Единственная задача — доставить её принцу.

Сэм подошёл ближе, и Виолетта тут же резко развернулась, направив на него шпагу.

Их взгляды встретились. Мелькнувшие настороженность и враждебность в её глазах сменились странной апатией. А Сэм не мог сказать ни слова. Воспоминания прошлого снова нахлынули. Сентиментальное и глупое желание обнять её было почти непреодолимым порывом. Словно наконец обрёл себя. И именно эта девушка была всем, к чему когда-либо стремился.

К счастью, Сэм сохранял рассудок даже при наличии сильных эмоций. Быстро напомнив себе, что всё это — лишь отголосок пережитого; погрузился в максимальную серьёзность и невозмутимость. Как внешнюю, так и внутреннюю.

— Чужак, — произнесла вдруг Виолетта совсем не мягким и чарующим голосом. — По какому праву ты врываешься в мои владения?

Шпага, направленная ему в грудь, чуть опустилась. Не касаясь его, сковывала в действиях. Выступала грозным предупреждением.

Сэм вспомнил, что на нём была его личная одежда, не указывающая на служение принцу Фелиппе. Никакой гравировки и на оружии. Действительно, он мог сойти за чужака. Если, конечно, Виолетта совсем не узнала его…

Да и с чего бы ей? Казалось, прошла вечность. В жизнях обоих произошли серьёзные перемены — на это указывало всё. К тому же, внешне Сэм вряд ли мог чем-то напомнить того несчастного оборванца.

И с трудом верилось, что Виолетта до сих пор придавала значение когда-то произошедшему между ними. Конечно, тот день точно разделил жизнь обоих на до и после. Но всё же для него это было гораздо более важно. Ведь она просто узнала, что бывает жестокость. Возможно, мимолётно почувствовала что-то необычное и сильное в момент откровения после его признания. Но вряд ли жила этим дальше.

А для него тогда Виолетта стала олицетворением всего прекрасного, что было на свете. Подарила ему веру в жизнь, вдохновила стремиться. Сэм постоянно думал о ней.

Впрочем, теперь всё в прошлом для обоих. Он не собирался и упоминать о давно потерявшем значимость эпизоде.

— По желанию принца Фелиппе, — наконец ответил Сэм. — Он хочет взять тебя в жёны. Это огромная честь, и ты немедленно отправишься со мной.

Он не сдержал лёгкой усмешки при словах о чести. Это уж точно не о принце, насколько Сэм успел узнать этого беспринципного эгоиста. Единственное, что действительно могло быть желанно в союзе…