ЧАСТЬ 1: ШКОЛА

Известие


Весть о смерти короля предшествовала цепочке трагических событий, взорвавших привычный уклад жизни.

В то утро Олегу приснился страшный сон. Будто преследовали его какие-то мерзкие создания — не то люди, не то животные. Злобно ухмыляясь, тянули к нему свои корявые руки с длинными, расширяющимися на концах пальцами. Он долго в страхе убегал от них, чудом увертываясь. Внезапно земля стала уходить у него из-под ног, и он упал. Перед ним разверзлась пропасть, наполненная кровавыми отблесками. В последний момент он схватился за счастливо подвернувшийся кустик, больно оцарапав ладонь. Тоненькое растение затрещало. Несколько веточек из зажатых в его руке свободно поддались, переломившись. Вывернувшись изо всех сил, он перехватил второй рукой поближе к корню, но раздался новый треск… и он проснулся.

В окне, откуда исходил разбудивший Олега шорох, светилась широкой улыбкой голова Джона, увенчанная снопом пепельно-русых волос.

— Ольк, сколько можно спать? Давай, просыпайся, — сказала голова. — Тетя Поля пошла за медом. О, а что ты дергаешься? Испугался?

Олег энергично замотал головой, кипя негодованием от неуместного предположения. Проснувшись, он взмахнул руками, но тому причиной был, конечно, сон. Сознаться, что он испугался какого-то шороха, — все равно, что признать себя трусом. Стыднее ничего нет.

Откинув одеяло, Олег встал, отгоняя остатки сновидений, и подошел к окну. Джон нетерпеливо задергался — ему трудно было сохранять равновесие на декоративном выступе, опоясывающем все здание школы по второму этажу.

— Ну, что ты, идешь? Поля сказала, что сегодня будут медовые пироги, и вышла из кухни со своим белым тазиком. Точно, пошла к улью. — Внезапно мысли Джона сделали крутой поворот. — Слышь, а пойдем, испугаем Юрку.

— Он всегда спит, как убитый, — ответил Олег. — Его не испугаешь.

— Окно открыто еще у Юльки, — протянул Джон.

— Да ну ее, Седой. С девчонками лучше не связываться, а то наябедничают Миске.

Миссис Макгорн, жена профессора, считалась школьным воспитателем и попутно преподавала им правила этикета. Ходила она всегда в строгих темно-бордовых костюмах, а волосы закалывала тугой лепешкой на затылке, подчеркивая длину своего неестественно бледного лица. Имени ее никто не знал, потому что профессор обращался к ней не иначе, как "дорогая", а сама она требовала называть себя "миссис Макгорн". Ее нудные нравоучения не снискали ей любви, и за глаза все ее звали Миской. Джон же любил, когда его называли Седым.

— Пусть говорит. Ей никто не поверит. Она толстая. Попа скоро в двери не будет пролазить… У Ленки тоже открыто. Так ты идешь со мной?

— Нет, я побегу за Полей, — ответил Олег, вдыхая полной грудью свежий утренний воздух, до предела наполненный ароматом сирени. Кусты ее, образующие плотную стену, были сплошь покрыты цветами.

— Ну, как знаешь…

Олег поискал глазами фигурку Тети Поли. Так и есть, идет куда-то с тазиком в руках. Быстрее за ней!

Заскочив в туалетную комнату, он мгновенно натянул майку и шорты. Душевая кабинка застыла в немом укоре, раскрыв дверь, — полагалось по утрам принимать душ, затем ионный массаж, затем чистить зубы и делать ингаляции, затем… Профессор Макгорн иногда проверял, выполняются ли эти предписания, и выслушивать его комментарии было довольно унизительно. Умный человек, вспомнилось высказывание Кокроши, их главного наставника, никогда не попадет в неудобную ситуацию. Может, все-таки сделать необходимые процедуры? Но это ведь так долго… Ладно, завтра, когда не надо будет торопиться, сделаем все, что положено. А где сандалии? Опять куда-то, проклятые, запропастились. Пусть им будет хуже — обойдемся без них.

Кубарем скатившись с лестницы, Олег уперся в тяжелые двери черного входа. Надавив, с трудом открыл. У порога стояла Злата. Одну руку она держала у щеки, зажав что-то в кулачке, другой поправляла слегка влажные волосы — она-то, конечно, мылась по полной программе.

У Златы были чудесные длинные волосы, золотой рекой струящиеся по плечам. Никогда никаких косичек она не плела, а для сохранения прически использовала заколки-невидимки.

— Ты че тут? — вырвалось у Олега.

— Да ничего.

— Покажи, что в кулаке.

— Тебя это не касается. Иди, куда шел.

— Я не шел, а бежал.

— Ну и беги.

— А знаешь, куда? Тетя Поля пошла за медом! Побежали, посмотрим на пчел.

— Пошли. Только мне надо перезаколоть волосы. Подержи, пожалуйста.

— А кто это?

— Это мой Горгончик. Я его вынесла погулять.

Олег с интересом разглядывал забавное существо. Очевидно, Злата соорудила этого роботенка из деталей Лоркасовского конструктора. Красное толстое брюшко, приятное на ощупь. Короткие, постоянно дрыгающиеся ножки. Глазки-бусинки хитро поблескивают.

— Правда, красивый?

— Да ничего клопик.

— Он очень несчастный, потому что его никто не любит. А я буду за ним ухаживать. Как Клава.

Одна из любимых сказок Тети Поли повествовала о злом Горгонусе и самоотверженной девочке Клаве. Понятно, откуда Злата взяла имя для своего творения.

— Что он умеет? Он не кусается?

— Нет, что ты. Он добрый. Играет, как котенок. Пьет только молочко. Сегодня вечером я научу его разговаривать.

— А почему сразу не вшила в него лингвопрограмму?

— Он такой маленький. Думала, что не хватит места.

Олег невольно занимался тем, в чем ему было стыдно признаться даже самому себе: делая вид, что всецело занят игрушкой, тайком любовался Златой. Из всех девочек он почему-то выделял только ее и частенько изучал на расстоянии.

— Понятно. А почему он меня не боится? Я ведь могу его раздавить.

— Он чувствует, что ты не причинишь ему вреда. — Злата перехватила странный, как ей показалось, взгляд Олега.

— Да? Напрасно он так думает. Я как раз хотел его чуть-чуть помучить.

— Не надо, дай сюда.

Наверху раздался шум. Подняв голову, Олег увидел, как Барбара, открыв свое окно, плеснула воды на скрюченного на выступе Джона. Тот, не ожидавший подобного подарка судьбы, потерял равновесие и с воплем рухнул в кусты.

— Ага, — раздался торжествующий возглас Барбары, — получил на орехи? Так тебе и надо! Не будешь заглядывать в мое окно. Еще раз увижу — оболью кипятком. Понятно?

Джон, ломая ветки, что-то возмущенно отвечал, изо всех сил сдерживая предательские рыдания.

— Мак тебе еще добавит, когда ты побежишь к нему лечиться. Ишь, чего удумал — пугать девочек по утрам!

"Мак" — это профессор Макгорн. Он всегда держал себя сугубо официально и обращался ко всем, даже провинившимся в чем-нибудь, только на "вы". Девочки постоянно называли его разными забавными и не очень прозвищами, вероятно, из-за присущего им чувства противоречия.

— Варя, зачем ты так? Ему же больно! — крикнула Злата.

— Пусть не заглядывает в мое окно!

— Ваня, подожди, я отведу тебя в здравпункт.

Джон, на миг вскинув свое залитое слезами лицо с многочисленными багровыми следами от ударов тонких ветвей, протестующе замахал руками, не в силах что-либо сказать, и, хромая, скрылся в кустах.

— Ваня! — еще раз крикнула Злата.

— Не тронь ты его, — посоветовал Олег. — Видишь, человеку и так тошно.

— Какая все же Варька противная!

— Противная, — легко согласился Олег. — Ты готова? На, забирай свое чудовище.

— Ты тоже противный. Это не чудовище! — в глазах у Златы мелькнули негодующие зеленые искорки.

— Ладно, я иду к Тете Поле. Ты со мной или нет?

Они побежали через парк, по разноцветному травяному ковру к тому месту, где стоял улей. Тетя Поля уже раскрыла его и, вынув несколько рамок, осторожно вырезала соты. По ее безукоризненно чистым пальцам тек свежий ярко-желтый мед. Облачко волнующихся пчел, больших — чуть ли не в пол-ладони — и мохнатых, застилало глаза, мешая работать. Как интересно было ловить эти летучие создания и гладить. Пчелы негодующе напрягали лапки, пытаясь вырваться, а то и покусывали своими жвалами наиболее мягкие места ладошек. Это было так забавно.

Кокроша как-то объяснил, что пчелы — это их охранники. Специальными ароматическими веществами, настолько слабыми, что человеческое обоняние не воспринимало совершенно никакого запаха, были помечены все проживающие в школьном здании. Для пчел это были "свои", ужалить которых они не могли ни при каких обстоятельствах. Однако если без спроса появится кто чужой — вмиг маленькие летуны "возьмут его в оборот". Олег не уточнил, что это значит взять в оборот, хотя и не представлял, что произойдет. Никогда никого пчелы не обижали.

Обернувшись на ходу, Олег заметил какую-то новую фигурку, прилипшую к стене школьного здания, но тут же забыл про нее. Тем самым он пропустил одно важное событие.

Барбара, расправившись с Джоном, все же испытала, вероятно, муки совести. Первоначальный испуг, когда перед ней внезапно возникла гудящая и страшная, как ей показалось, рожа, прошел. Покричала из окна, намереваясь извиниться, — весьма необычный для нее шаг. Никто ей не ответил. Из соседнего окна высунулась Лена и поинтересовалась, что происходит. Барбара пожаловалась, что мальчишки совсем обнаглели — мешают спать по утрам, пугают бедных девочек. Стекла запросто могут разбить. И захлопнула окно.

Лена же принялась соображать, каким способом Джон подобрался к Барбарову окну. Догадалась, что был использован выступ и, недолго думая, решила проверить свое предположение — она всегда старалась не отставать от мальчиков. Вначале ей было страшно, несколько раз чуть не сорвалась, а потом понравилось. Незаметно для себя она прошла мимо комнат Джулии и Златы и добралась до окон учительской. Форточки были приоткрыты, и Лена услышала обрывки фраз, бросившие ее в дрожь. Что может быть интереснее, чем подслушивать беседы взрослых? Она присела, прижавшись к стене.

Разговаривали двое. Сочный бас, несомненно, принадлежал Кокроше, а сухой, словно чуть надтреснутый голос — учителю Лоркасу. Лена зримо представила себе: огромный как гиппопотам Кокроша упруго прохаживается по учительской, а розовощекий Лоркас, похожий на переросшего младенца, вертится вокруг, не в силах справиться со своими эмоциями.

— Какая глупая смерть! — громко воскликнул Лоркас. — Здесь, на Ремите я почти шесть лет, но до сих пор не привыкну к тому, как низко вы цените человеческую жизнь. Все эти запредельно рисковые виды спорта, бесконечная череда выяснений отношений с холодным оружием в руках. Ужас!

— Своя воля — своя и доля.

— Я понимаю, что нормальному человеку без стрессов, без лишней порции адреналина в крови пресно жить. У нас, на Блезире, действует огромная индустрия острых развлечений. Но чтоб кто-то когда-то стал рисковать своей жизнью? Да никогда! А тут сам король на потеху своим подданным взмывает в воздух на Змее, чтобы принародно упасть и разбиться. Дикость! Ладно бы, если б по слепой случайности, а то, как вы говорите, крепления оказались не в порядке. Куда смотрела Служба безопасности?

Лена целиком обратилась в слух. Все ее сознательное существование измерялось событиями только местного значения. Сначала они жили на маленьком острове, затерянном в водах Южного океана. Много лет назад (пять? шесть? — в общем, целая вечность прошла) переехали сюда. Воспитательниц, Бабу Аню и Саню, сменил Лоркас со своими удивительными компьютерными играми и конструкторами. Словом, все интересное всегда совершалось рядом. А за воротами школы, казалось ей, огромный внешний мир пребывал в замершем состоянии. Миллионы людей, детей и взрослых, существовали как абсолютная, неизменная данность. И вдруг такая новость — разбился король!

— Коронный Совет начал расследование, — с грустью в голосе сказал Кокроша, — но что бы ни выявилось, Олмира Четвертого не воскресить. Хороший был король. Много славных деяний совершил — прямого нечего прямить. Единственная его ошибка в том, что в последние годы он позволил Большим Домам вновь поднять головы. Видно, и впрямь сокол выше солнца не летает.

— Вы уверены, что его смерть — действительно результат заговора?

Вот это да! Лена невольно заерзала на выступе. Оказывается, на короля было покушение! Как это она сразу не обратила на эту важную деталь внимания?

— Да разве можно быть в чем-то уверенным в столь смутное время? Человек крепок только задним умом. Одно лишь я знаю точно — грядут большие перемены. И нам не отсидеться в сторонке. От своей тени не убежишь, и наша прежняя безмятежная жизнь канула в Лету.

— Что так? Ах, да, понимаю: "король умер — да здравствует король!". Трон не может пустовать? Наследник престола должен быть коронован? Ну, хорошо, пусть коронуют. Не понимаю, почему из-за этого следует вносить какие-то изменения в учебный процесс. Неужели королевский сан мешает учиться?

— Нет, не мешает. Причина в ином. Поймите, Лоркас, перед вами не просто учащиеся. Все детки, да не одной матки. Здесь единственный законный наследник престола, все будущие главы Больших Домов. Здесь единственный сын Верховного Служителя… — Кокроша внезапно замолчал. После некоторой паузы продолжил: — Я, кажется, начал говорить лишнее. По условиям контракта вы не должны знать, кто из них кто.

— Я и не знаю. Единственное, что мне известно, — это то, что из четырех мальчиков, отданных мне в обучение, один является принцем, а другой — как вы только что сказали — сыном вашего главного священнослужителя. Но кто именно, для меня остается загадкой. Насчет девочек я не имею вообще никаких конкретных предположений.

— Да? Хорошо, коли так. Но ваша слепота просто следствие того, что вы нездешний. Шила в мешке не утаишь. Стоит понаблюдать за ними час-другой — и сразу становится кристально ясно, где чей ребенок. И внешнее сходство, и манера поведения прямо-таки режут глаза. Нет, таких детей не спрячешь в толпе. Они будут мгновенно вычислены.

— Ну и что?

— А то, что если существовал заговор, то все они подвергаются смертельной опасности. Заговорщики наверняка будут доводить свое черное дело до конца, расчищать дорогу к трону.

Ну и ну! Одна новость хлеще другой. Оказывается, все они очень важные персоны, и существуют люди, по-настоящему — не по книжке, не в придуманной истории, а в реальной жизни — покушающиеся на их жизнь. Как интересно! Подслушанное было столь грандиозно своими возможными последствиями, касалось таких глубин личного, что просто не умещалось в голове. Тем более что Лена ужасно устала держаться под оконным карнизом.

— Кстати, — продолжил Кокроша, — в связи со смертью короля вы имеете право расторгнуть контракт.

— Хм… право-то я имею, но не имею желания.

— Подумайте хорошенько. Я даже не говорю о том, что вы вблизи этих детей сами подвергаетесь опасности. Я не уверен, что смогу обеспечить вам достойные условия для работы.

— Я привык доводить все начатое до логического конца, — сухо ответил Лоркас. — Я не могу добровольно губить плоды своего многолетнего труда. Сейчас все дети готовы усваивать поистине гигантские объемы информации. Каждый день, проведенный ими в праздности, — это преступление перед их будущим. Они должны учиться и учиться. И пока существует возможность продолжить их обучение, я останусь.

— Хорошо. Откровенно говоря, я приветствую ваше решение.

— Неужели вы всерьез полагали, что я могу поступить иначе? У меня никогда в жизни не было и, вероятно, уже не будет таких учеников. Чрезвычайно благодатный материал.

Лена невольно заулыбалась: приятно быть "благодатным материалом". Однако ноги уже невыносимо ныли от усталости, и она решила потихоньку возвращаться назад, тем более что дальнейший разговор, по ее мнению, стал неинтересным — Кокроша начал говорить о каких-то меритских записях.

Вернувшись в свою комнату, она быстро переоделась — до этого на ней была ночная пижама — и, горя нетерпением поделиться с кем-нибудь своими новыми знаниями, выскочила в коридор. К кому бежать? Ну конечно, к Джулии. Едва стукнув для приличия в дверь, Лена торжествующим вихрем ворвалась к подруге.

Джулия, завершая сложный утренний туалет, делала себе маникюр. Сногсшибательные новости она восприняла с олимпийским спокойствием, что несказанно разочаровало Лену.

— Я давно знала, — сказала Джулия, любуясь своими ухоженными ноготками, — что мы не простые люди, а герцогини или графини. Всех нас спрятали от народа потому, что недруги всеми силами пытаются свести нас в могилу, завладеть нашими титулами. Это для меня не новость. Мне интересно, кто из наших мальчиков принц.

Лена хотела предположить, что это Олег, но сказала другое:

— Может, Юра?

— Юрка? Почему ты так думаешь?

— Ну, он самый большой… Герб королевского рода — Медведь, а он похож на медвежонка. К тому ж и имя у него королевское: Юра ведь то же самое, что Джордж.

— Ну и что? Королей уже давно не называют Джорджами.

— Юра добрый, отзывчивый. Его все ребята уважают.

— Будешь уважать, коль такая силища, — проворчала Джулия, подмигивая своему отражению в зеркальце. Всегда и везде она таскала его с собой. — Нет, Юрка не может быть принцем. Он тупой.

Лена не нашлась, что ответить.

— Может, Джон? — высказала она догадку, продолжая думать про Олега.

— Джон? Не знаю, не думаю… Нет, Ванька не может быть принцем. Он подлиза. Плохо обращается с девочками. И потом, где ты видела принцев с такой внешностью, как у него? Он же форменный урод!

— Тогда, значит, Олег?

— Ну, ты, мать, даешь! — живо возразила Джулия: у нее давно была заготовлена собственная кандидатура принца. — Неужели ты еще не догадалась, что это Алик?

— Почему? — удивилась Лена.

— Во-первых, он самый красивый, — выдвинула Джулия спорный аргумент.

— Не вижу в нем ничего красивого!

— У тебя просто неразвитый вкус. Вместо того чтобы следить за собой, ты мотаешься, как мальчишка. А леди всегда должна выглядеть словно только что от парикмахера. Посмотри на себя — пора идти на завтрак, а твои волосы в беспорядке. На расческу, приведи себя в порядок. Может, ты и не умывалась?

Лена, стыдливо потупясь, сочла за благо промолчать.

— Во-вторых, — продолжала Джулия, — у него характер настоящего лидера. Он всегда старается быть первым. А это главная отличительная черта любого короля.

— Он какой-то… злой и нервный.

— Король должен быть требовательным. Вот когда мы с ним поженимся, — выдала Джулия свои сокровенные мечтания, — тогда я научу его хорошим манерам. Мы будем жить по очереди то в его дворце, то у моих родителей. Каждый вечер я буду давать бал. Первый танец всегда будет моим. А тебя я назначу своей первой фрейлиной, и ты сможешь открывать второй танец вместе со своим Олегом.

— Почему с Олегом?

— Милая, мне-то не заговаривай зубы. Я прекрасно вижу, как ты по нему сохнешь.

— Не сохну.

— Нет, сохнешь!

— Слушай, — у Лены были более интересные темы разговора, — Больших Домов пять, а нас восемь.

— Ну и что?

— А то, что не все из нас герцоги или герцогини!

— Ну и что? Вот если бы нас было больше десяти, тогда у тебя был бы повод поволноваться. А так — кто еще не герцог, тот им станет в будущем. В твоем возрасте надо быть посообразительнее, — сказала Джулия, делая вид, что давно уже обдумала все возникающие варианты. — Четыре мальчика и четыре девочки — неужели ты до сих пор ничего не поняла? Даже если кое-кто из нас — а я могу конкретно сказать, кто именно, — не вполне родовит, это еще не повод для горьких слез. Очевидно, что нас давно разбили на пары, и Служители проследят, чтобы мы заключили браки между собой.

Как по взрослому она говорит, подумала Лена: не простое и понятное "пожениться", а "заключить браки". Но почему это Юлька выйдет замуж за принца и, следовательно, со временем станет королевой, а она, Лена, будет только первой фрейлиной?

— Я, например, давно знаю, кто из мальчиков предназначен мне в мужья, — продолжила Джулия.

— Да? — у Лены екнуло сердце: неожиданно открывалось новое безбрежное поле для интереснейших разговоров. — А за кого, по-твоему, я должна буду выйти замуж?

— Ну… я не знаю наверняка, но… кое-что, конечно, могу сказать. Давай поговорим на эту тему попозже. Идем завтракать.

— Слушай, а как ты думаешь, когда нас придут убивать — днем или ночью?

Джулия лишь надула губки, давая понять, что заданный вопрос глуп и не требует ответа.

Внезапно Лена пожалела, что рассказала свои новости Джулии. Ей почему-то показалось, что правильней было бы держать все ставшее ей известным в себе, пусть другие остаются в неведении. И чтобы проверить свои ощущения, сказала:

— Надо бы другим девочкам рассказать.

— Не надо, — мгновенно среагировала Джулия.

— Это почему же?

— Да потому, что… это государственная тайна!

— Ну и что? Я никому не давала обещаний хранить какие-либо государственные тайны.

— Они… могут неправильно понять. Ты расчесалась? Дай сюда расческу. Идешь ты завтракать или нет?

Все ясно: рассказать Барбаре и Злате совершенно необходимо хотя бы для того, чтобы Джулия не задирала нос.

— Ты, Юлька, противная задавака! — в сердцах воскликнула Лена. — С тобой совершенно неинтересно разговаривать. Ладно, пошли.

Лена была крайне раздосадована. От души поделилась с подругой, а никакого удовлетворения. Джулия словно воды в рот набрала. Видно, зря ей все рассказала. Но назад дороги нет. А коли так, то следует хотя бы получить максимум удовольствия от всестороннего обсуждения новостей. Как захватывающе интересно было бы поговорить про настоящих женихов!

Девочки спустились на первый этаж. В столовой никого не было. В середине обеденного стола возвышались накрытые кружевными салфетками корзинки с хлебом и свежеиспеченными лепешками, застыли под прозрачными крышками блюда с нарезанными кусками мяса и сыра — "закусочки", как говорила Тетя Поля. Самой ее не было видно, а вытянувшийся вдоль стены раздаточный стол был пуст. Постояв некоторое время, девочки через парадные двери вышли на крыльцо. Они молчали. Джулия потому, что была занята собственными очень важными мыслями, а Лена — из-за того, что не находилось нового собеседника.

Двухэтажное здание школы представляло собой прямоугольник с двумя главными входами с противоположных сторон. Один из них считался "парадным", а второй — "черным". На первом этаже размещался холл, справа от него — столовая, хозяйственные помещения и кухня. Это было царство Тети Поли. По другую сторону холла располагалась огромная, снабженная камином комната, называемая гостиной, за ней — помещения, отведенные Тете Поле и Винтеру, ее мужу, для проживания, а далее — тренажерный зал. На втором этаже над тренажерным располагался фехтовальный зал, а вдоль широкого коридора, именуемого миссис Макгорн непонятным словом "рекреация", протянулись комнаты учеников. Сначала мальчиков — Юры, Алика, Джона и Олега, а затем девочек — Барбары, Лены, Джулии и Златы. Напротив детских, вдоль парадной стороны здания располагались классная комната, библиотека и здравпункт. Торец здания по второму этажу был отдан учительской и медицинскому изолятору.

Парадный подъезд школьного здания выходил на широкий луг, а к противоположной стороне примыкал большой парк, заканчивающийся озером. Чета Макгорн, Кокроша и Лоркас жили в соседнем доме, главной достопримечательностью которого была высокая антенна. Существовали еще совсем неинтересные приземистые хозяйственные и складские строения и плохо пахнущий макгорновский купол, называемый "биозавод". Больше никаких построек видно не было. Вдоль горизонта чернела, хищно шевелясь даже в совершенно безветренные дни, "сельва" — густой лес, существовавший с незапамятных времен, когда людей здесь не было. Вот и весь мир, данный восьми человеческим детенышам для непосредственного исследования. Иные местности были доступны им только умозрительно, на телевизионных экранах.

— Хорошо-то как! — воскликнула Лена, подставляя лицо слепящему солнцу. Она втайне надеялась, что встретит Злату, известную любительницу утренних прогулок. А оказалось, что только зря тратит время, составляя компанию Джулии. Может, побежать к Барбаре? Та наверняка не будет задирать нос, утверждая, что ей и так все известно, и все-то она заранее знает.

— Что ты тут хорошего нашла, хотела бы я знать? — возразила Джулия. — Хуже, чем на самом захудалом провинциальном хуторе. И не подставляй лоб под прямые солнечные лучи — могут появиться прыщики. Знаешь, как это некрасиво?

— Знаю, — беззаботно ответила Лена, зажмурив глаза. — Миска мне все уши прожужжала.

Все говорили "солнце", "солнечные лучи", хотя знали, что это не совсем точно. Настоящее Солнце вместе с легендарной Землей, на которой в давние-предавние времена появился человеческий род, находилось очень далеко отсюда. Так далеко, что его можно было разглядеть только в большой королевский телескоп. По праздникам, говорят, астрономы направляли этот телескоп в сторону крохотной желтой звездочки, утверждая, что это и есть самое настоящее Солнце, и приглашали всех желающих посмотреть на нее.

А та планета, на которой жили они, носила скучное имя Ремита. Обитателей ее, естественно, называли ремитцами и ремитками. Джулия терпеть не могла эти некрасивые, какие-то режущие слова.



Утро




Отворились массивные двери, и перед девочками предстал Алик. Он был самым низеньким из мальчиков. Этот — по его мнению — недостаток он с лихвой компенсировал громадьем планов, постоянно рождающихся в его большой голове, покрытой иссиня-черными кучерявыми волосами, да неиссякаемой энергией, желая всюду выделиться. С раннего утра он тормошил Юру, предлагая сделать до завтрака по нескольку ходов в их тянущейся уже несколько дней партии в "Пять королей".

Это была компьютерная, чрезвычайно сложная стратегическая игра, в которой требовалось не только набрать и обучить воинов, но и позаботиться о научно-техническом прогрессе, развитии промышленности и сельского хозяйства, научиться улаживать различные внутриполитические конфликты и успешно разрешать множество других неожиданно возникающих проблем. Лоркас, автор этой игры, весьма гордился своим творением, утверждая, что оно неисчерпаемо по разнообразию возникающих ситуаций. Мальчики с большим увлечением окунались в его виртуальную реальность. Признанным авторитетом в ней был Олег. У Алика игра почему-то не шла — его даже Лена регулярно побеждала. Иногда проигрывал Алику только Юра, играющий смело, но небрежно. В последней партии Алик давно был близок к победе. Прошедшей ночью он долго в уме анализировал различные варианты действий, а с утра горел желанием проверить свои расчеты.

Юре, однако, было не до игр. Проснувшись, он сделал вначале небольшую разминку, затем спустился в тренажерный зал, чтобы "дать серьезную нагрузку". После этого он очень быстро побежал к озеру. Нырнув, мчался под водой, как мощная торпеда, почти до середины водоема. А потом не спеша поплыл обратно, восстанавливая дыхание — Алик все это время бегал туда-сюда по берегу. Из всех мальчиков только Джон иногда составлял Юре компанию. Другие либо не выдерживали темпа, либо ленились.

Вновь оказавшись на берегу, Юра разогнался, с размаху прыгнул на перекладину, поставленную специально для него под окнами тренажерного зала, подтянулся раз двадцать, пару раз сделал более сложное упражнение, называемое "выход силой", затем покрутил "солнышко", сколько ему захотелось и, наконец успокоился. А чем можно было заняться после всего этого? Только круглый идиот мог усесться за компьютер. Поэтому, игнорируя тормошения Алика, Юра поспешил в душевую. Долго с удовольствием мылся, а потом прямым ходом отправился в столовую. Игра подождет — вначале надо как следует подкрепиться.

Поняв, что утром поиграть не удастся, Алик вынужденно тратил накопившуюся энергию в подскоках и кривлянии. Увидев девочек, он уделил им обычные знаки внимания, дернув за волосы, пощекотав, ущипнув кого за руку, кого у коленки. Лена привычно отмахнулась от него, как от надоедливой мухи, и даже Джулия, автоматически хихикнув несколько раз, решила сделать ему замечание.

— Алекс, — сказала она, — веди себя достойно, как подобает благородному человеку.

Алик, совершая прыжок с места на максимальную дальность — благодаря урокам Кокроши дальность вызывала восхищение, — удивился реакции девочек.

— Что вы тут делаете? — спросил он. — Тетя Поля уже раздает кашу. Завтракать собираетесь?

— Собираемся, — сказала Джулия. — Элен, пойдем. Настала пора приема пищи нашей насущной.

— Настала! Пора! Насущной! Приемки! Пищи! — передразнил Алик, следуя вслед за ними в столовую.

Тетя Поля хозяйничала вовсю. Бесконечно заботливая и какая-то сдобная, передвигала-переставляла она посуду со снедью, смахивала тряпкой одной ей заметные крошки, расхваливала, подбадривала, радостно улыбаясь своим подопечным. И на кухне, и в столовой было все механизировано, но ей вечно казалось, что бездушная автоматика сделает что-то не так, обидит кого-нибудь. Она лично накладывала обязательные порции каши. Все остальное каждый брал, что хотел и сколько мог съесть.

Самое почетное место за столом заняла Барбара. Отпихнув подальше соседние стулья и взяв у Тети Поли несколько пустых тарелок, она сосредоточила на захваченной территории личные запасы пищи и ревниво следила, чтобы никто не преступал воображаемые границы ее владений. Юра примостился на краешке стола, склонившись над тарелкой с кашей. Рядом дымилась его кружка. Вместительная кастрюля с кипящим сладким шоколадом — "какавной закваской", как ее называла Тетя Поля, — стояла на раздаточном столе. Предполагалось, что каждый сообразно своему вкусу будет разбавлять эту "закваску" молоком. Юра, прослышав о понятиях питательности и калорийности пищи, всегда плескал себе молока самую малость. Злата и Олег, напробовавшись меда, лениво ковырялись в своих тарелках. Миссис Макгорн, заглянув на мгновение, строго приказала им привести себя в порядок, смыть со щек подсохшие медовые потеки. Злата, засмущавшись, поспешила к умывальнику. Олег, дождавшись, когда миссис Макгорн выйдет, со спокойной совестью остался за столом.

Алик обрадовался, поняв, что никого из взрослых за завтраком в столовой не будет. Тетя Поля не в счет: пожалеть, приласкать — всегда пожалуйста, но никому и никогда она не сделала ни одного замечания, не одернула, не повысила голос. Получив свою тарелку с кашей, Алик забегал по столовой.

— Вилки бывают четырех видов, — загундосил он, передразнивая миссис Макгорн. — Вилка с четырьмя зубцами предназначается для мясных блюд.

Запустив пятерню в общее блюдо, он схватил кусок копченого мяса, пожонглировал им, уронил. Посмотрел по сторонам — не заметил ли кто-нибудь? — и запихнул упавший кусок подальше под стол.

— Вилку с тремя зубцами следует использовать для поедания рыбных продуктов. — Так как рыбы на столе не было, Алик схватил кусок сыра и бросил его в тарелку Юры. — Вилка с двумя зубцами используется для разделки моллюсков, ракообразных, а также… — Джулия оказалась в опасной близости к нему — для выкалывания глазок всяким пухленьким девочкам…

Ойкнув, Джулия отбежала от него подальше.

— Ну а вилка с одним зубцом называется… — начал Алик страшным голосом, — называется… называется ножом!

— Леша, сядь, пожалуйста, — сказал Юра, — вот твой сыр.

— Это не мой сыр, — не моргнув глазом возразил Алик. — А скажи, почему ты не нападаешь на мой Североград? — и вслед за этим вопросом, понятным только посвященным, последовало увлекательное обсуждение хода компьютерной игры.

Лена, получив от Тети Поли тарелку с кашей, подсела к Барбаре. Та вначале недовольно покосилась, но после первых же слов подруги забыла о необходимости зорко оборонять занятую территорию.

В отличие от Джулии, Барбара, выслушивая необычные новости, постоянно переспрашивала, уточняла и сомневалась, что доставило Лене исключительное удовольствие. Они так много раз повторяли одно и то же, что сидевший неподалеку Олег стал прислушиваться, но в разговор не вмешивался. Мужчине не к лицу щебетать по-девчоночьи.

— Так, интересно мне, — сказала Барбара, — почему это не выставлена дополнительная охрана? Может, нам самим организовать дежурства по очереди? По два человека, чтобы было не скучно. Надо задать этот вопрос Кокроше. И пусть он скажет конкретно и точно, кто мы такие. Я, например, желаю знать, какому Дому я принадлежу.

— А знаешь, что сказала Юля по поводу принца? Она знает, кто он!

— Откуда ей это известно?

— Она говорит, что давно знала.

— Ну и кто же?

— Лешка!

— Да? Хм, не думаю… Даже более того, Ленчик, я сильно в этом сомневаюсь!

— Почему?

— Ну, посмотри сама: разве может быть принцем такой задрыга?

Словно демонстрируя правильность этих слов, Алик, забравшись коленями на стул, собирал с пола кашу, вывалившуюся из опрокинутой им тарелки. Нет, явно так не мог себя вести ни один представитель королевского Дома.

— Тогда кто же?

Барбара на миг задумалась.

— Я бы назвала Юрку, но он всегда какой-то сонный.

— И тупой?

— Да нет, не тупой. Просто чересчур спокойный.

После вдумчивого анализа Барбарой были отсеяны также кандидатуры Олега и Джона.

Что-то было не так. Пересчитав отвергнутых по пальцам, Лена озадаченно сказала:

— Больше никого не осталось.

— Не может быть, — не поверила Барбара.

Вновь были рассмотрены все теоретически возможные претенденты на титул принца и обоснованно доказана несостоятельность их притязаний. Лене хотелось, чтобы Барбара остановилась на Олеге, но та категорически была против, заявляя, что король не может быть таким умным. Давно же известно, что правит всегда тот, который постоянно во всем ошибается!

— Итак, к какому же выводу мы приходим? — подвела итог жаркой дискуссии Барбара.

— Не знаю, — честно призналась Лена.

— А к тому, Ленуся, что ты, вероятно, невнимательно слушала.

— Да нет, внимательно.

— Значит, как всегда все перепутала. Кокроша, видимо, говорил не "принц", а… "принцесса"!

Лене понравились Барбаровы рассуждения. Вновь прокрутив в голове подслушанный разговор, она, однако, покачала головой. Нет, не могла она ослышаться. Ясно звучало: "принц", "наследник престола". Что же делать?

— Надо Синди рассказать. Узнать, что она думает по этому поводу, — предложила Лена.

— Конечно, — живо согласилась Барбара и позвала: — Злата, иди к нам.

Злата только отмахнулась. Она была в расстроенных чувствах. Ее Горгончик наелся меда. Предполагая кормить его молоком, она невнимательно прочитала инструкцию и не знала, может ли пищеварительный тракт, использованный в конструкции ее игрушки, перерабатывать другие продукты. Вдруг у Горгончика случится "заворот кишок"? Что это за "заворот", она слабо себе представляла, однако Лоркас, обучая их пользоваться своим конструктором, предупреждал о подобной опасности.

— Все сыты? — перекрыл гомон вопрос Тети Поли. — Варя, ты почему так мало поела? Смотри, сколько у тебя на тарелках осталось еды.

— Теть-Поль, я возьму с собой бутерброд.

— Хорошо, детка.

— Я тоже возьму, — объявил Юра. Он всегда ел очень медленно, тщательно пережевывая пищу, и, отвлекаемый Аликом, за время завтрака успел съесть только кашу. Выбрав лепешку покрупнее, он приклеил к ней несколько кусков мяса, залпом допил свой шоколад, и решительно поднялся из-за стола.

— Дети, а почему нет Джона? — вдруг спросила Тетя Поля. — Он не заболел? Никто не знает, что с ним? Как же так, с утра не есть?

Олег со стыдом признал, что забыл про товарища. Неужели Джон серьезно пострадал, падая на кусты сирени? Пока все неспешно поднимались наверх, Олег забежал в комнату Джона. Там его тоже не было.

Джон, оказывается, ждал их в классе.

— Ты почему не ходил на завтрак? — спросил у него Олег.

— Да-а, — протянул Джон. — Меня Миска мазала мазью.

Царапины на его лице сейчас были едва заметны.

— Больно было?

— Да нет. Только вот есть охота.

— Беги к Поле. Она о тебе беспокоилась.

— Не, не успею. Не хочу попадаться один на один Кокроше. Миска уже доложила ему про меня.

— Варя, — Олег решил проявить заботу о товарище, — отдай человеку свой бутерброд. Видишь, он голодный.

У Барбары необычайно трудно было что-либо выпросить. Все, что попадало ей в руки, становилось ее собственностью, которую она самоотверженно защищала. И ходила-то она, как-то чудно оттопырив свои острые локотки. Наверное, для того, чтобы никто не мог без спроса подойти к ней вплотную и что-нибудь украсть.

— Все голодные вовремя ходят в столовую!

— Он же покалеченный тобой. Как тебе не стыдно!

— Я тебе, Варька, еще припомню! — пообещал Джон.

— Припоминай на здоровье, — не испугалась Барбара. Она представляла себя носительницей огромной тайны. Такой важной, что все непосвященные в нее, как жалкие навозные жуки, ни разу не видевшие солнца, были достойны одного лишь презрения.

Юра молча сунул Джону свою надкусанную лепешку с мясом.

— Так-так, — громко сказал Кокроша, войдя в класс. — Все сели, приготовились к занятиям и замолчали. Не забывайте, что недаром вам даны два уха и два глаза, но всего один рот. Я должен сказать, что вынужден на время вас покинуть. В мое отсутствие по всем вопросам обращайтесь к учителю Лоркасу — он остается здесь за старшего. Надеюсь, что по возвращению найду вас в добром здравии. Никто никуда не упадет. — Внимательный взгляд в сторону Джона. — Никто ничего не подожжет. — Алик лицемерно потупил глаза: позавчера он устроил небольшой взрыв, экспериментируя с деталями Лоркасовского конструктора.

Класс замер. Все с большим уважением относились к главному наставнику, восхищаясь кто его умениями, а кто — мужественным видом. Никто не знал, сколько Кокроше лет. Волосы его, всегда коротко постриженные, были седы, как у глубокого старика. Однако волевой подбородок и — когда он раздевался до пояса — его торс с мощными буграми мышц могли принадлежать и человеку средних лет. Маленькие глазки наставника, едва заметные за тяжелыми веками, подмечали все.

— У кого есть ко мне какие-нибудь вопросы или просьбы?

— Есть, — неожиданно для себя сказал Олег. — Можно ли нам сегодня вместо урока этики заняться историей Больших Домов?

Кокроша с интересом посмотрел на Олега.

— Можно, — сказал он после продолжительной паузы, — если согласится учитель Лоркас. Я передам ему вашу просьбу. Кто-нибудь еще хочет что сказать? Так, никто. Хорошо. Тогда до свидания. Постараюсь вернуться к Юриным именинам. Если все же не успею — на всякий случай приношу ему свои извинения. Заранее не поздравляют, поэтому свои пожелания нашему богатырю я оставляю при себе. Еще раз: до свидания.

— Вот видишь! — крикнула Лена, обращаясь к Джулии, как только за Кокрошей закрылась дверь. — Он поехал разбираться с преступниками.

— И правильно. Всех их надо поймать и повесить.

— Уже давно никто никого не вешает, — вставил Олег.

Девочки не восприняли его уточнение, занятые важным разговором. Злата, почувствовав, что оторвалась от животрепещущих проблем женского общества, потребовала разъяснений. Лена свистящим шепотом принялась вводить ее в курс дел. Джулия и Барбара вставляли необходимые дополнения и замечания. Никто и не заметил, как в класс вошел учитель.

Лоркас по привычке начал говорить уже с порога:

— Доброе утро, дети. Прошу садиться. Не будем терять времени. Сегодня у нас очень важная тема — математический анализ. За время урока вы должны успеть разобраться с понятием производной и интеграла. Научиться решать дифференциальные и интегральные уравнения. Познакомиться с бесконечными рядами. Первый и, естественно, самый важный вопрос — для чего все это нужно знать? Тише, пожалуйста. Прошу внимания. Успеете наговориться после урока.

На миг воцарилась тишина. Олег вдруг понял, что новости Лены не обязательно досужая девчоночья выдумка. Это ее он заметил тогда на стене школы. Она действительно могла подслушать разговор Кокроши с Лоркасом.

— В свое время говорили, что с появлением перечисленных мною понятий в математику "вошло движение". Как это понимать? Что кроется за столь мудреными словами? Оказывается, ничего особенного. Вы сможете сами убедиться, что скорость какого-то тела может быть представлена как первая производная пройденного им пути, а ускорение, действующее на него, — первая производная его скорости. Я говорю "первая" потому, что существует понятие второй производной, третьей и так далее. Ускорение, в частности, есть… правильно, вторая производная пути. Так вот, используя эти величины, ученые научились составлять дифференциальные уравнения и рассчитывать движение тел. Весьма важное с практической точки зрения достижение, не так ли?

Если все, что рассказала Лена, правда, размышлял Олег, то это должно коренным образом сказаться на их жизни здесь.

— Второе важное достижение — аппарат математического анализа позволил создать удобные алгоритмы расчета площадей фигур и объемов тел. Конечно, люди и ранее с успехом решали подобные задачи. Вот, как-то одному известному древнегреческому ученому (я имею в виду уже знакомого вам Архимеда) принесли сложное ювелирное изделие и попросили узнать, сколько и каких драгоценных металлов пошло на его изготовление. Естественно, не могло быть и речи о нанесении этому изделию даже малейшего вреда. Что ученый сделал? Ему были хорошо известны удельные веса всех материалов, которые могли быть использованы при изготовлении изделия. У него были весы, то есть он легко мог узнать общий вес данного ему изделия. Единственная загвоздка — он не знал его объем. Как он его определил? Очень просто: положил изделие в ванну и нашел объем вытесненной воды. А потом подобрал, сколько и каких драгоценных металлов при заданном объеме имеют тот же, что и изделие в целом, вес. Весьма элегантное решение задачи, не так ли?

Лоркас неудовлетворенно почмокал губами.

— Все бы ничего, но, очевидно, данный метод может привести к неправильному заключению… — И последовало дотошное рассмотрение возможных случаев, при которых допускались различные сочетания исходных материалов. Лоркас никогда не упускал возможность "поанализировать" варианты.

— Лена, — зашептал Олег, — это ты ходила по выступу вдоль второго этажа?

— Что ты сказал? — переспросила Лена: с другой стороны ей на ушко что-то очень интересное говорила Злата.

— Ты подслушала разговор в учительской?

— Да, а что?

— Значит, это правда?

— Ну конечно! Девочки, однако, считают, что Кокроша говорил не о принце, а о принцессе.

— А ты как считаешь?

— Я хорошо помню, что упоминали принца. И сына Верховного Служителя. Кто это, как ты думаешь?

— Откуда я знаю?

— Ну, выведи логическим путем. Кокроша говорил, что ему достаточно только глянуть, и он сразу сказал бы, кто из нас к какому Дому принадлежит.

— Так, значит, и он не знает наверняка?

— Нет, он, наверное, знает.

— Итак, — возвысил голос Лоркас, — вернемся к теме нашего урока. Я описал один из возможных приемов, позволяющих узнавать объемы сложных тел. Возникает, однако, вопрос: а как быть с теми телами, которые очень велики и не влезают ни в какую ванну? Или не существуют в реальности, являются воображаемыми? Вот, например, нарисовали мы какую-нибудь фигуру и захотели узнать ее площадь…

Учитель все говорил и говорил о возможных методах определения площадей и объемов тел. Олег его не слушал. С момента появления в школе Лоркас тратил много времени и сил, прививая своим ученикам "правильную структуру мышления". Всегда следует начинать рассуждения, учил он, с вопросов: зачем? ради чего? Эти труды не пропали даром, и в полном соответствии с его рекомендациями Олег размышлял сейчас о том, с какой целью их отобрали у родителей и собрали вместе, в одной школе. И почему до сих пор скрывают, кто они такие.

— Методы математического анализа удобны также для исследования особенностей поведения различных функций…

Джулия, не обращая внимания на Лоркаса, что-то шептала Злате менторским тоном. Учитель, прервавшись на полуслове, с укоризной посмотрел на девочек.

— Тише, вы! — шикнул на них Джон.

Вероятно, Лоркас все же потерял нить своих наставлений.

— Кто мне скажет, почему вас восемь человек? Вспомните, я раньше вам уже объяснял. Не вижу рук. Синди, ты можешь что-нибудь сказать? Ничего не можешь? Жаль. Садись, пожалуйста. Я говорил, что… курица умеет считать до четырех. Все числа свыше этого для нее — "много". Уберите у нее пятого цыпленка — она не заметит. А нормальный человек сразу обратит внимание на пропажу. Почему? Потому, что он значительно умнее курицы. Он умеет внутренне считать до девяти, может одновременно общаться с этим количеством собеседников. Вот почему ваша группа состоит из восьми человек — чтобы вы вместе с учителем могли вести в классе один разговор. Чтобы как существа, которые гораздо умнее курицы, внимательно слушали меня, а не друг друга. Всем понятно? Все слушают меня?

Вряд ли последние слова Лоркаса относились к Джулии: она почти в полный голос делала официальное заявление всем девочкам, что давно знала, что среди них находится самая настоящая принцесса, но молчала об этом потому, что "некоторым" это могло не понравиться.

Показав кому следует свой ум и осведомленность, Джулия успокоилась и достала зеркальце, чтобы посмотреть, все ли в порядке с ее внешним видом.

— Много можно приводить различных примеров, раскрывающих практическое значение математического анализа. Все его понятия и методы являются основой для дальнейшего изучения и математики, и других предметов. Без этих знаний ваша последующая учеба просто невозможна. Когда-то именно с этой дисциплины начиналось изучение так называемой высшей математики.

Если непредвзято посмотреть на них на всех со стороны, подумал Олег, то совершенно невозможно объяснить решительность и жестокость поступка неведомого человека, оторвавшего детей в младенческом возрасте от их несчастных матерей. Что они, щенки какие-то, что ли? Ему никак не удавалось придумать, с какой целью и кто позаботился о том, чтобы они проживали и учились вдали от родных. Поэтому он вновь засомневался в словах Лены.

— Вначале вам покажется, что ничего сложного в нашей сегодняшней дисциплине нет. Собственно говоря, так оно есть. Отдельные ранее пройденные нами темы — комбинаторика, например, а также начертательная геометрия и кое-что другое — требуют значительно большего умственного напряжения. О чем это может говорить? Не вижу поднятых рук. Неужели ни у кого нет никаких предположений? Ну-ка, Олег, скажи, что ты думаешь по этому поводу.

— Ничего… — Мысли Олега так плотно крутились вокруг добытых Леной новостей, что он даже не расслышал вопроса и встал для ответа учителю только после толчка Джона. — Не думаю… надо бы проверить…

— Что-что? — встрепенулся Лоркас.

Олег застыл, не помня, что он только что сказал. Изощренный ум Лоркаса по-своему воспринял его слова.

— Как я понял, вы сомневаетесь в моих словах. Спасибо, молодой человек. Тронут вашей откровенностью. Что ж, вы имеете на то полное право. Только вот не рано ли вам лишаться последних авторитетов? С другой стороны, — Лоркас нервно забегал у доски, вновь оседлав своего любимого конька: перебор всех возможных вариантов, по его словам, есть наилучшее упражнение для развития интеллекта, — ваш ответ может свидетельствовать о чрезмерной скромности, неуверенности в собственных силах: несмотря на заверения учителя в том, что вы легко справитесь с учебным заданием, вы, тем не менее, находитесь в плену сомнений. Садитесь, пожалуйста. Откровенно говоря, я ожидал услышать примерно следующее: как говорит ваш главный наставник, если вы чего-то не увидели, то, возможно, следует сменить очки, а не отрицать очевидное.

Алик улыбался, довольный тем, что учитель высказал обиду непонятным ответом Олега.

— Так вот, на что вам следует обратить самое пристальное внимание? Почему математический анализ относят к высшей математике? Поверьте, глупые традиции здесь ни при чем. Дело в том, что основа этой дисциплины — понятие потенциальной бесконечности. Сразу скажу, что это математическая абстракция. Есть более чем достаточные соображения полагать, что в реальной жизни ничего подобного не существует. При использовании этого понятия предполагается, что любую четко описанную процедуру можно продолжить беспредельно и получить реально существующий результат. На самом-то деле мы либо устанем, либо закончится выделенное нам время, либо произойдет еще что-нибудь настолько фатальное, что не позволит нашему упорству и терпению восторжествовать.

Наконец-то класс угомонился. Лоркас, почувствовав интерес аудитории, с воодушевлением продолжил:

— Теория пределов — первый и главный подраздел математического анализа, его основа. Далеко не очевидно, что бесконечная последовательность операций обязана уложиться в конечное время. Из далекой древности пришел к нам парадокс "Ахиллес и черепаха". Вот его формулировка. Ахиллес бежит гораздо быстрее черепахи, но догнать ее никогда не сможет. Почему? Потому что когда он пробежит, например, половину начального расстояния до черепахи, та успеет отползти чуток. Когда Ахиллес пробежит половинку получившегося расстояния, черепаха сумеет еще отползти и так далее. Здравый смысл подсказывает, что черепаха никуда не денется, Ахиллес ее все равно догонит. Теория пределов поясняет по этому поводу, что соответствующий бесконечный ряд — сумма все уменьшающихся половинок расстояний между черепахой и Ахиллесом — сходится, имеет конечную величину. Естественно, за определенное время Ахиллес пробежит этот путь и схватит черепаху, что полностью соответствует нашим ожиданиям. Итак, какие можно сделать выводы? Вперед, смело используем новое для нас понятие всегда и везде? Однако не все так просто. Относиться к потенциальной бесконечности, как и к любой другой математической абстракции, следует весьма уважительно и очень осторожно. Вот, например, хотите, я докажу, что две стороны треугольника равны третьей?

Хотели, конечно, все. Даже Джулия оторвалась от разглядывания себя в зеркальце.

— Возьмем произвольный треугольник со сторонами a, b и c. Найдем серединки сторон и соединим их ломаной S, начинающейся и заканчивающейся на вершинах стороны c. Естественно, длина этой ломаной равна сумме сторон a и b. Вновь найдем серединки сторон треугольничков, прилегающих к стороне c, нарисуем новую ломаную и так далее. В результате подобных операций мы будем получать ломаную S, все более и более приближающуюся к стороне c. Длина этой ломаной на каждом шаге будет равна a плюс b. А что мы получим в пределе, в результате бесконечного количества шагов? Ломаная, очевидно, прочно "уляжется" на сторону c, полностью совпадет с ней. Значит, ее длина будет равна c? Но мы же знаем, что ее длина равна a плюс b. Значит, a плюс b равно c?

Класс возбужденно загудел.

— Где погрешность в моих рассуждениях? — важно спросил довольный Лоркас. Выдержал необходимую паузу и продолжил: — А в том, что наша ломаная S превратилась отнюдь не в отрезок c, а в нечто совершенно непонятное — в какую-то странность, совпадающую с отрезком c, но имеющую длину a плюс b. Может существовать такая химера в природе? Математический анализ допускает подобную возможность. Но вы-то будьте бдительны и отделяйте умозрительную абстракцию от реальности.

— А как это делать? — спросил Алик. Промах Олега открывал новые возможности для его безуспешных попыток стать первым учеником.

— Как? Это и многое другое вы узнаете, воспользовавшись гипноизлучателем. Пока, к сожалению, нам не обойтись без этого аппарата. Вспомните, пожалуйста, как с ним обращаться, настраивайтесь на трехчасовое сидение и начинайте. Это серьезное испытание для ваших молодых организмов, поэтому я прошу вас проявить исключительную осторожность. Я вам помогу…



День


Олег с трудом вернулся в обычное состояние. Новые знания, словно какой-то колючий клубок, инородным телом засели в голове. Тело ныло от многочасового покоя. Отбросив присоски гипноизлучателя, он вскочил и, сопровождаемый участливым взглядом Лоркаса, выскочил из класса. Ух, наконец-то можно встряхнуться.

Ураганом промчавшись сквозь строй кувшинчиков и пакетов с соками, выставленных заботливой Тетей Полей, дети высыпали на лужайку. Замыкал бушующий вихрь Юра, дожевывая на ходу лепешку. Он всегда любой напиток чем-нибудь заедал.

— Ура! — крикнул Джон. — Кокроша улетел, и у нас не будет занятий по искусствам!

— И уроков фехтования, — в тон ему заметила Джулия, а потом повернулась к остальным девочкам и добавила: — Я, например, рада, что мы сможем посвятить себе достаточно времени.

Злата хотела что-то возразить, но промолчала. Ей не хотелось спорить о пустяках.

Мальчики, образовав круг, начали пинать мяч, стараясь, чтобы он не касался земли. Джон, забыв про свои болячки, изощрялся, встав на руки. Девочки, создав свой кружок, играли руками. Одна Лена, высоко подрыгивая, иногда отбивала мяч ногами. Точностью ударов она не блистала, и вскоре одна из ее попыток закончилась неудачно — с близкого расстояния мяч угодил прямо в голову неуклюжей Джулии. Та, ойкнув, села на траву.

Подбежав к подруге, Лена стала каяться. Джулия, принимая извинения, сказала:

— Что ты все плохое перенимаешь у мальчишек? Девочки должны играть с мячом только руками!

— Почему? — удивилась Злата. Ей тоже хотелось использовать ноги, но она боялась, что при прыжке у нее из кармана выпадет Горгончик.

— Да потому! Потому, что когда ты прыгаешь, у тебя поднимается юбка, и видны трусы. А благородная леди никому не должна показывать свои трусики!

Это было одно из многочисленных правил, порой забавных, а то и просто курьезных и противоречащих элементарному здравому смыслу, выработанных девочками в ходе долгих разговоров для восполнения скудной внешней информации по проблемам взаимоотношения полов. Все подобные запреты, однако, выполнялись ими очень строго. Но сейчас такой ответ почему-то не устроил Лену:

— Ну и что? Я же сразу поправляю платье.

Джулия, рассматривая себя в зеркальце, нашла аргумент поубедительнее:

— Лешка подсматривает.

Все вопросы разом исчезли.

— Ой, девочки, мы же так и не поговорили о том, кто за кого должен будет выйти замуж, — встрепенулась Барбара. — Юля, расскажи-ка, пожалуйста, откуда тебе известно, что одна из нас принцесса?

— Ха! Я про это знаю давным-давно!

— Мне показалось… — начала Лена, но Джулия перебила ее:

— Саня мне все про нас рассказала. Давно, когда мы были еще совсем маленькими.

Саня — одна из воспитательниц, живших с ними до появления Лоркаса. Молодая и говорливая, она, постоянно воркуя, "ставила им правильную речь".

— И ты так долго ничего нам не рассказывала? — уважительно спросила Барбара. До этого она не воспринимала сообщения Лены всерьез. Так, придумала подруга новую интересную игру в королей и герцогов — почему бы не поучаствовать? Однако сейчас ей вдруг стало казаться, что она тоже что-то похожее слышала от воспитательницы, но забыла.

— Саня просила меня никому не говорить.

— Почему? — хором спросили Лена и Барбара.

— Потому что это государственная тайна. Ее могли посадить в тюрьму за разглашение.

Логика была соблюдена. Джулия незамедлительно сама поверила в свою выдумку, и чем больше она вспоминала свое общение с Саней, тем сильнее ей казалось, что ей действительно была доверена самая великая тайна королевства.

— Но мне-то ты могла бы сказать, — обиженно протянула Злата.

— Мне Саня тоже что-то такое говорила, но я забыла. Ведь это было так давно, — сказала Барбара.

Неожиданное свидетельство Барбары внесло сумбур в мысли Лены. Она стала сомневаться, правильно ли она услышала: "наследник престола", "принц". А не было ли сказано "наследница"? Кокроша иногда нечетко проговаривал окончания слов.

— Вот что, милые мои, — решительно заявила Барбара, — давайте пойдем к Злате и все обстоятельно обсудим.

Всем было очевидно, что идти следует именно в комнату Златы. У Барбары было тесно — она никогда ничего не выкидывала и потому постепенно лишалась жизненного пространства. Джулия поддерживала у себя идеальный порядок и не любила принимать гостей, которые либо насорят, либо что-нибудь сдвинут или переложат не на то место, где данная вещь должна находиться. У Лены было чересчур аскетично, и девочкам иногда казалось, что они замерзают в ее, по меткой характеристике Джулии, "казарме".

Выходя ранним утром из комнаты, Злата не прибрала постель. Сейчас, однако, в комнате царил порядок. Это поработали "гномики" Винтера — уборочные машины, при каждом удобном случае выползающие из своих норок для чистки и уборки всего, что плохо лежит.

Образовав тесный кружок, — Лена, увлекшись, залезла на кровать не сняв сандалии, что вызвало новую длинную нравоучительную тираду Джулии о хороших манерах, — девочки, перебивая друг друга, провели один из самых захватывающих разговоров в своей жизни. Были подняты и систематизированы все известные им сведения об обитателях школы, а также — на радость миссис Макгорн — даны клятвенные заверения в том, что начиная с сегодняшнего дня они начнут совершенно другую жизнь. Всегда и везде они станут поступать так, как положено благородным женщинам, и не позволят мальчишкам издеваться над собой.

Как само собой разумеющееся было принято предположение Джулии о том, что все девочки — будущие главы Больших Домов. Ну, сложились так уникально обстоятельства, что все руководство планеты оказалось женского рода, и все тут. Небывалый случай. И именно поэтому их всех собрали в тайном уединенном месте, чтобы подготовить общественное мнение к будущему правлению женщин. Комментируя, Злата сообщила, что когда-то давно читала про царства женщин — кажется, их звали амазонками — так они вроде бы точно так же — в лесной глуши — воспитывали своих дочерей. Кроме того, олимпийские боги свое детство тоже проводили в уединении. Например, Асклепий, бог врачевания, жил вдали от народа вместе с кентавром Хироном. Приведенные исторические свидетельства впечатлили.

Дальнейшее обсуждение, тем не менее, оказалось малорезультативным. Вопрос о том, кто к какому Дому принадлежит, был утоплен в дебатах. Джулия с Барбарой предложили выяснить это голосованием, но Злата с Леной засомневались, сможет ли такая методика дать правильный ответ. Джулия настаивала на своем: почему бы и нет? — если умные и прозорливые люди приходят к единому мнению, значит, так оно и есть. Иначе не устраивали бы выборы представителей местной власти, не было бы всяких советов и комиссий… Сломленные ее железной логикой, девочки, тем не менее, уклонились от однозначных ответов. Домов этих целых пять, неопределенность слишком велика. В итоге было решено, что они вернутся к данному вопросу позже. А что касается мальчиков, то пока было решено условно относить к самому захудалому Большому Дому Алика. Олега, по мнению Джулии и Барбары, следовало считать сыном Верховного Служителя. Правда, Злата и Лена имели какие-то смутные возражения.

То, что все мальчики были не герцогского происхождения, то есть менее благородными, чем они, девочки, показалось Злате несправедливым. Особенно почему-то ей было жалко Олега. Она вспомнила тот загадочный взгляд, который он исподтишка бросал на нее утром… да и раньше тоже… К чему бы это? Временами ей казалось, что их связывает нечто таинственное и такое важное, в сравнении с которым ничто не имеет абсолютно никакого значения. Занятая собственными переживаниями, она довольно рассеянно участвовала в общем разговоре.

Обсуждение самых главных вопросов началось в очень нервной обстановке. Злата считала неправильным, что титул принцессы как-то сам собой стал подразумеваться за Джулией. Барбара и Лена тоже были не против всестороннего обсуждения кандидатуры наследницы престола, но Джулия вовремя увела разговор в сторону, предложив разобраться наконец с тем, где чей жених. Здесь страсти накалились до предела. Была одобрена единственная пара — Джулия и Алик — просто потому, что никому, кроме Джулии, Алик не нравился. Джон подвергся уничтожающей критике за свое плохое отношение к девочкам. В то же время выяснилось, что он совсем чуть-чуть симпатичен Барбаре. Однако Барбаре немного нравился и Юра, так что она воздержалась назвать имя своего жениха. Лена не имела ничего против Олега, но также не могла принять окончательного решения. Злата откровенно отмалчивалась.

Перепалку прервал профессор Макгорн, пригласив девочек на медицинский осмотр. Высказывая друг другу взаимные упреки и вспоминая прежние обиды, они потянулись в здравпункт. На сей раз профессор не стал мучить их длительным обследованием — достаточно было постоять несколько секунд с нацепленными к голове присосками и при этом не мигая смотреть в какие-то приборы, посылающие противно щекочущие световые импульсы. Судя по внешнему виду, Макгорн остался доволен здоровьем своих подопечных.

Покидая здравпункт, девочки, забыв про начинающуюся ссору, побежали готовиться к обеду. С профессором остался один Олег, до этого скучающий в уголке. Макгорн устроил ему форменный допрос, допытываясь, что он делал и где был. Олег, испугавшись столь пристального внимания к своей персоне, начал подробный рассказ.

Почти сразу после того, как девочки прекратили играть с мячом, он тоже вышел из игры и пошел в библиотеку, надеясь там найти ответы на мучающие его вопросы.

По единодушному мнению детского населения книг в школьной библиотеке была уйма. Они были трех видов. Самые малоценные хранились в виде компьютерных файлов. Кокроша как-то сказал, что это маленькая часть общепланетного Информатория — та, которая, по его мнению, достаточна для учебного процесса. Более важные книги представляли собой тоненькие пластинки со своим пультом управления. Нажмешь в нужном месте — загорается крохотная лампочка, и перед тобой возникает экран, на котором ты при определенной сноровке можешь листать страницы, а иллюстрации — повертывать и так, и эдак, разглядывая. Самыми ценными книгами были бумажные фолианты. Их следовало не читать, говорил Лоркас, а благоговейно впитывать каждую их строчку, наслаждаясь сосредоточенной в них нестареющей мудростью.

У Олега не было времени наслаждаться чужой мудростью. Начиная свои поиски, он постарался предельно сосредоточиться. Кокроша учил их сложному умению входить в особые состояния сознания. Такие, в которых резко замедляется время, и кажется, что все окружающие как бы застыли. А также в те, в которых обостряется внимание и способность мгновенно впитывать любую информацию. Примерно в такие же принудительно вводил их гипноизлучатель на уроках. Вспомнив свои ощущения, Олег смог ввести себя в сверхвозбужденное состояние, и за короткое время просмотрел все компьютерные файлы и книги-пластинки, посвященные интересующей его теме. Остался неудовлетворенным, и приступил к просматриванию бумажных томов. Вызов в здравпункт заставил его прервать это занятие.

Выслушав мальчика, профессор Макгорн еще раз провел обследование и, уважительно похлопав по плечу, разрешил Олегу идти по своим делам.

В столовой уже вовсю верховодила миссис Макгорн, еле сдерживая свое педагогическое рвение. Критически осмотрев Олега, она потребовала, чтобы он вначале обулся, затем — чтобы умылся, да и… вообще не мешало бы принять душ и переодеться во все чистое. Вздохнув, Олег направился наверх, кляня свое невезение.

Повоспитывав Олега, миссис Макгорн пошла в гостиную, чтобы оторвать Алика и Юру от компьютера. Их игра была в разгаре, враждующие армии сходились для заключительной битвы. Очередь хода была за Аликом, и он, предвкушая развязку со вчерашнего вечера, чуть ли не со слезами на глазах умолял миссис Макгорн дать ему еще хотя бы минуточку. Преподавательница была непреклонна.

Неожиданно прозвучал вопрос профессора, где же Джон.

Миссис Макгорн направила Юру наверх посмотреть, не заснул ли Джон в своей комнате. Побежал, однако, Алик и, вернувшись, сообщил, что нигде наверху Ивана нет. Тогда миссис Макгорн стала бегать и кричать, что пропал мальчик. Из учительской выскочил встревоженный Лоркас. Вместе с профессором они осмотрели все здание школы. Джона не было. Спешно вызванный Винтер начал колдовать над своим пультом в холле. Девочки, спустившиеся к тому времени вниз, взволнованно засуетились. Побледневшая Барбара что-то шептала про дополнительную охрану.

Первой Джона, вразвалочку идущего по направлению к школе откуда-то от хозяйственных построек, заметила Злата. Покорно выкупавшись в потоке нравоучений, он, отделываясь нечленораздельными оправданиями, вымыл руки и уселся за обеденный стол. Урок, совмещенный с обедом, начался.

— Наконец-то все в сборе, — сказала миссис Макгорн, — и мы можем приступить к совместной трапезе. Прошу вас, сядьте так, как я вас учила. Спинку надо держать прямо, но без напряжения. Все должно выглядеть как можно более естественно. Почувствуйте правильную осанку, держите плечики на одной высоте. Некрасиво, когда одно плечо выше другого. Кое-кто может подумать, что у вас сколиоз. Ни в коем случае не напрягайте шейные мускулы — так вам любой обед будет в тягость. Сегодня мы познакомимся с новым блюдом — роздыней. Юра, как ты думаешь, почему нож лежал справа от твоей тарелки?

Юра со страдальческим вздохом положил нож обратно.

— В отличие от блюд с ремитским щавелем — вспомните, какие чудесные взбитые сливки с ним мы пробовали в прошлый раз — роздыню подают непосредственно перед мясными блюдами, поскольку она облагораживает только вкус мяса, а действие ее непродолжительно. Если перемен мясных кушаний больше четырех-пяти, допускается класть кусочки роздыни в специальные розеточки, которые принято украшать вот таким образом…

Девочки прямо ели глазами миссис Макгорн. Мальчики же тратили все свои силы только на то, чтобы ровно сидеть.

— Запомните общее правило: хорошая хозяйка никогда не переборщит с количеством местных приправ. Все же это не пища, она не усваивается человеческим организмом. Только молоденькие девушки, когда начинают заботиться о своей фигуре, да некоторые солидные дамы вместо регулярных занятий физическими упражнениями, бывает, увлекаются малицеллией. Как вы знаете, эта трава обильно произрастает в сельве, имеет приятный вкус и аромат, притупляет чувство голода, но не содержит абсолютно никаких питательных веществ…

Миссис Макгорн говорила и говорила. Олег подумал, что для того, чтобы терпеть ее, требуется адская выносливость. Мальчики с опаской ковырялись в своих тарелках. Их аппетит, вызывающий постоянное восхищение Тети Поли, куда-то запропастился. Зато девочки, видимо, были на седьмом небе от счастья: их приобщают к высокой культуре. Джулия даже затеяла нечто вроде светской беседы.

— Скажите, пожалуйста, миссис Макгорн, — начала она, — а почему у нас в школе не устраивают балы? Ой… — Это Джон в возмущении ткнул ее тупым концом вилки в бок.

— Да-да, — решилась в лоб спросить Злата, — почему нас не учат танцевать?

— Видите ли, дорогие мои, — сказала миссис Макгорн, — координацию движений вам ставит наш главный наставник, уважаемый Кокроша. Вероятно, он полагает, что вам достаточно ограничиться изучением боевых искусств.

— То, что он нам показывает, больше для мальчиков, а не для девочек.

— Вы знаете, — поддержала Джулию Барбара, — наставник почти все время учит нас медитировать, уметь совершать очень точные и быстрые движения. Мне кажется, для девочек это не особо нужно.

— Особенно для таких, как мы, — с тонким намеком произнесла Джулия.

— Миссис Макгорн, а вы можете нас поучить танцевать?

— Я, конечно, не полный профан в танцах, но согласитесь, что одно дело — не ударить в грязь лицом с хорошим партнером, а совсем другое — обучать других. Наставник говорил, что в штате преподавателей числится магистр изящных искусств, призванный обучать вас и танцам, и прочим весьма важным умениям. Меня, например, больше беспокоит то обстоятельство, что вам не дают систематического музыкального образования, — миссис Макгорн непроизвольно посмотрела на Злату, известную своим музицированием на различных, порой совершенно неприспособленных для издавания каких-либо нежных звуков приспособлениях.

— Целый магистр…

— Ну, просто так именуют учителей соответствующего профиля. Я не знаю, по какой причине он не прибыл к началу учебного периода, а сейчас… — Миссис Макгорн внезапно замолчала, поджав губы. Джулия с Барбарой многозначительно переглянулись: необычность поведения Миски подтверждала, что со смертью короля настают особые времена. Преподавательница не настолько умна, чтобы вести себя с ними так, словно ничего не произошло. Лена же подумала, что Джулия, делая свои "губки бантиком", просто подражает миссис Макгорн.

— А какие танцы сейчас в моде? — спросила Джулия.

— Король Олмир Четвертый проявлял повышенный интерес к седой старине. В последнее время, насколько я знаю, все придворные балы открывались полонезом.

— Полонез… — почтительно произнесла Джулия волшебное слово, — а как его танцуют?..

Юра выкупал в тарелке с супом свою салфетку, извинился и вышел. За ним постепенно покинули столовую все мальчики. Тетя Поля вынесла для них по огромному куску обжаренного на углях мяса, каравай свежеиспеченного хлеба и корзиночку с солеными огурцами.

Девочки вели с миссис Макгорн светскую беседу вплоть до начала второго урока. Джон, озадаченный произошедшей с ними перемене, решил докопаться до истины. Он догадался, что девочки что-то проведали, но никому не рассказывают свою тайну. Необходимо было узнать, что стало им известно. С этой целью он зажал в углу коридора Барбару и мучил до тех пор, пока девочки не снарядили от своего общества в качестве посла Джулию для дачи необходимых показаний. Кандидатура Лены, порывавшейся все объяснить сразу всем мальчикам, была забракована потому, что она еще имела некоторые сомнения в правильности общепринятой девочками точки зрения. Поскольку времени было мало — Лоркас уже открыл двери учительской, намереваясь проследовать в классную комнату, — Джулия сообщила только голые факты: девочки на самом деле герцогини, а одна из них принцесса (кто именно — самая важная государственная тайна), мальчики, даже Джон, тоже не простые люди — они назначены Служителями женихами девочек; кроме того, убили короля, и Кокроша отправился покарать преступников.

Чего-чего, а подобной галиматьи Джон никак не ожидал услышать. Однако он не заметил признаков, характерных для Джулии, когда та пыталась кого-нибудь разыграть. Она, вообще говоря, редко обманывала. Да и Лена поддакивает… Озадаченный, Джон принялся решать сложную задачу: то ли как следует отлупить Барбару за все прошлые и будущие грехи ее тяжкие, то ли просто отпустить, сделав вид, что ее утренняя выходка не слишком его задела. Все-таки она девочка, а Кокроша много говорил о мужской чести, главная черта которой — не обижать женщин и всех других, кто слабее тебя. Пока Джон размышлял, подошел учитель и жестом направил всех в класс.

— Итак, дорогие мои, — начал Лоркас занятия, — вы предложили немного изменить учебный план и посвятить данный урок истории Больших Домов. Должен сказать, вы поставили меня в довольно тяжелое положение. Мы с большим тщанием разрабатывали последовательность учебных записей. Все они немного повторяют или дополняют друг друга. Каждая из них опирается на те знания, которые были сообщены вам ранее. Что-либо изменить в этой системе — поверьте, непростая задача. Я подобрал вам небольшую — где-то на сорок пять минут — запись о политическом устройстве ремитского общества. Попутно в ней достаточно подробно излагаются родословные Больших Домов. Прошу относиться к этому как к обыкновенному фактологическому материалу — запомнить его следует, но не надо делать никаких выводов и умозаключений. Считается хорошим тоном, как, вероятно, уже сообщено вам миссис Макгорн, знать собственное родословное древо до тринадцатого колена, а своих собеседников — до третьего колена.

— Ничего себе! — удивилась Барбара. — А мы про своих родителей совсем ничего не знаем!

— Узнаете в свое время.

Как часто они слышали раньше подобный ответ, подумал Олег. Сколько раз они, задержав дыхание, спрашивали про своих родителей, а Злата устраивала целые истерики, требуя, чтобы ее отвели к "настоящей" маме. Как-то Джон просто заболел идеей попасть в настоящий зоопарк, посмотреть зверей "живьем", а не на экране дисплея. Совсем маленьким, Юра просил отпустить его на соревнования по классической борьбе. Ленка, помнится, мечтала попасть в цирк… Всегда ответ был одним и тем же: станете большими — все у вас будет, а пока нельзя. А почему нельзя — непонятно. Таков порядок, твердили окружающие их взрослые, и постепенно все они привыкли к своему странному образу жизни.

— Скажите, пожалуйста, а почему нельзя сейчас нам все рассказать о наших предках? — прямо спросила Злата, вызвав у Джулии испуганное ойканье.

— Вы еще маленькие.

— Нет, мы уже выросли, — сказал Олег, — и хотим знать, кто мы такие. Почему вы скрываете от нас важную информацию?

Лоркас, натолкнувшись на восемь пар внимательно смотревших на него глаз, обезоруживающе улыбнулся и сказал:

— Что-то скрыть можно тогда, когда знаешь. А я ничего не знаю ни о ваших родителях, ни о других ваших родственниках.

— Так уж и ничего? — переспросил Олег, перехватив на себе удивленный взгляд Златы: так непочтительно, бывало, разговаривали с учителем только при разборе задач, доказывая свою правоту. В иных случаях было принято проявлять должное уважение.

— Да, ничего из того, что я, как ваш учитель, мог бы со всей ответственностью вам поведать. Переадресуйте свои вопросы наставнику Кокроше. А сейчас я попрошу вас не отвлекаться от темы урока.

А ведь он и в самом деле не знает, подумал Олег, наблюдая за учителем. Что-то было не так, неправильно, и из-за этого рождалось легкое чувство тревоги. Что именно? Может, то, что Лоркас тоже не все знает?

— Итак, на что вы должны сегодня обратить особое внимание? Первое — на сословное деление ремитского общества и на условия перехода из одного социального слоя в другой. У каждого сословия свои права и обязанности, свои ограничения в свободе. Далеко не все оценивают выбор, сделанный их родителями, правильным, и поэтому желают изменить свой социальный статус. Вы должны четко знать, когда, при каких обстоятельствах и как крестьяне могут стать горожанами или дворянами и, тем самым, получить право по своему выбору определять область своего проживания. Единственное ограничение свободы для дворян заключается в том, что мужа или, соответственно, жену для них определяют Служители — вы должны твердо запомнить, когда, по какой причине и как можно опротестовать принятое Служителями решение.

Ага, подумала Злата, все-таки есть возможность отвергнуть навязываемую кем-то кандидатуру жениха. Вот, например, если ей предложат Алика или, скажем… Джона, то она откажется. А если Олега, то… то согласится. Но не сразу, чтоб не задавался.

— Второе, на что вы должны обратить внимание, — особенности политической структуры ремитского общества. Как вы знаете, у вас конституционная монархия, и верховная власть принадлежит Коронному Совету, состоящему из одиннадцати членов. Это главы пяти Больших Домов, назначаемый королем министр экономики, Главный врач планеты и выбранные различными слоями общественности руководители Служителей, Дворянского Собрания, Академии наук и профсоюза творческих работников. Вы должны прочно усвоить полномочия Коронного Совета и порядок его взаимодействия с местными выборными органами власти. Именно этому Совету принадлежит право выбора короля при условии, что Верховный Служитель согласился с рассматриваемой кандидатурой. Формальность это или нет — не мне судить, — но последние триста с лишним лет королем всегда избирался глава Дома Медведя, герцог Сеонский. Главы остальных Больших Домов — Петуха, Дракона, Павлина и Кабана или, соответственно, герцоги Цезийский, Луонский, Кунтуэский и Шойский, — довольствовались вторыми ролями… Джулия, ты хочешь что-то спросить?

— Да, хочу, — поднялась Джулия. — Почему королевский род называют Домом Медведя?

— Я думаю, потому, что его эмблема — Медведь. Другие объяснения мне просто не приходят в голову. Кстати, я заметил, что все используемые Большими Домами эмблемы имеют неоднозначную символику. Так, тот же Медведь — символ верховенства, богатырской силы, нежных материнских чувств и, одновременно, — неуклюжести и лени. Дракон символизирует твердость, животворные силы и в то же время — хвастовство, пустое блистание. Павлин — это не только бессмертие, красота и бесстрашие, но и надменность и самодовольство. Аналогичное положение и с другими эмблемами…

— Но почему так решили? — крикнула с места Джулия. Ей показалось кощунственным плохо говорить о королевской эмблеме.

— Почему? Чтобы объяснить это, требуется отдельный разговор. В полном объеме мы приступим к исследованию символики только тогда, когда будем изучать систему письма Уренара. До этого вам придется довольствоваться отрывочными сведениями. Вот, например, Павлин символизирует бессмертие потому, что мясо этой птицы нетленно. Оно ссыхается, но не гниет… конечно, если павлин не умер от какой-нибудь болезни, серьезно нарушившей работу его внутренних органов.

— А откуда бесстрашие?

— Подмечено, что павлины смело нападают на змей. Но оставим эту тему. Сосредоточимся на прослушивании учебной записи. Прошу сесть поудобнее, начинаем…



Мертвец




Олег отцепил присоски гипноизлучателя и, потянувшись, поднялся. Наступило лучшее время суток: занятия закончились, а до отбоя еще так далеко. В отличие от предобеденных часов отдыха торопиться было некуда.

Вместе со всеми он совершил очередной набег на столовую, в которой Тетя Поля на сей раз выставила целые тазы со свежеиспеченными медовыми лепешками и кувшины с холодным молоком. Потом поблаженствовал на школьном крыльце — рядом было несколько скамеек и увитая диким виноградом беседка, но почему-то все всегда предпочитали сидеть на крыльце. Солнце уже приблизилось к горизонту, и его ласковые лучи, казалось, щекотали кожу. Хорошо-то как!

В гостиной Злата занялась своей игрушкой. Олег решил помочь ей. Вдвоем они распяли Горгончика, несмотря на его отчаянное сопротивление, усыпили и встроили голосовые связки. Вооружившись мощной лупой, Олег нарастил его крохотный мозг лингвоблоком, ворча в адрес Златы, что все лучше делать сразу, чем потом мучить животное.

Очнувшись, Горгончик заверещал и бросился Злате на руки. К ее радости, он взахлеб стал рассказывать, как ему было больно, как он боялся, что его решили зарезать, какой он несчастный и одинокий. Счастливая Злата, плача, успокаивала своего любимца. Олег, порадовавшись за нее, опять пошел в библиотеку.

Спустя часа два он, расстроенный неудачей своих поисков, вновь появился в гостиной.

Уютно пылал камин. Рядом с ним со своей огромной кружкой, наполненной горячим пуншем, мирно посапывал в кресле Винтер. Чуть поодаль миссис Макгорн и Джулия пили чай с пирожными. Судя по их разговору, Джулия брала дополнительный урок хороших манер. Тетя Поля что-то рассказывала обнимавшей ее Злате. Барбара и Лена возились с конструктором. Алик и Юра, естественно, терзали компьютер. Кого же нет? Ну, Лоркас с профессором Макгорном, конечно, наверху, в учительской. А вот куда запропастился Джон? Перед обедом, помнится, его тоже долго не могли найти. Наверняка Седой опять что-то затевает.

— Олежек, родненький, иди к нам пить чай, — позвала Тетя Поля. Голос ее был настолько добрым и приятным, что Олег тут же забыл про все свои заботы и, заулыбавшись, двинулся к ней. По дороге он на несколько мгновений остановился у игрового компьютера.

Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что у Алика подавляющее преимущество. Его мощные армии зажали потрепанные части противника на крохотной территории, еще находившейся во власти Юры. Любой хороший игрок закончил бы партию двумя-тремя ударами, но Алик был не способен на такое. Наибольшее удовольствие ему доставляло нарушать Юрины планы, уничтожать те фигуры, с которыми его партнер связывал последние надежды. Он и смотрел-то не столько на экран, сколько на самого Юру, радуясь душевным мукам товарища.

Получив от Тети Поли кружку чая с маленькой масляной лепешкой, приятно пахнущей медом и дымом, Олег пристроился рядом со Златой. Опять рассказывалась сказка о Горгонусе.

Тетя Поля знала тьму-тьмущую сказок и преданий. О могучем богатыре Иле, смело бьющем всех "врагов рода человеческого". О несчастной девочке, превратившейся в рыбку из-за неразделенной любви. О глупом тщеславном короле Нере, который сжег собственную столицу. О… одним словом, неисчислимое множество. Любимых, которые повторялись чуть ли не каждый вечер, было две — одна о девочке Клаве и злом Горгонусе, а другая — о храбром мальчике Клавдии и спящем богатыре Тураге. Сюжет этих историй был незамысловат.

Горгонус, согласно версии Тети Поли, был представителем самой древней галактической расы, которой человечество и "в подметки не годилось". Только вот забыл Горгонус мудрость своего народа и задумал извести всех людей на одной отдаленной планете. Примерно такой, как их Ремита. К счастью, попалась на его пути скромная девочка Клава, которая предложила Горгонусу пить только ее кровь, а всех других людей не трогать. Очень несладко пришлось Клаве. Ругали ее взрослые, Обижали дети, не ведая, что она их всех защищает. Пропала ее дивная красота, стала она безобразной и вот-вот должна была умереть от потери сил, но… Каждый раз появлялись новые детали рассказа и изменялась концовка. Сейчас по просьбе Златы Тетя Поля повествовала, как Горгонус перевоспитался, стал добрым и веселым. И как забавно он стал учиться в одной школе вместе с Клавой.

Герой второй сказки, маленький мальчик Клавдий, преодолевал неисчислимые препятствия, чтобы разбудить Турага и помочь ему вернуть в мир Добро. Коварные ненны по приказу Конвара, Черного Властелина Зла, опоили великого богатыря сонным зельем и заточили в пещеру мертвой планеты, вращающейся вокруг черной звезды на самом краю Галактики. Эта сказка особенно нравилась мальчикам.

Олег, не один раз перерывший все библиотечные фолианты, подозревал, что многие сказочные персонажи Тети Поли имели вполне реальных прототипов. Судя по описаниям, Горгонус принадлежал расе загадочных снуссов, а неннами в свое время называли каких-то мутантов, психика которых отличалась от нормальной, общечеловеческой.

Съев пару лепешек и выпив кружку чая, Олег решил поискать Джона и вышел на крыльцо школы.

— Ты куда? — побежала за ним Лена. — Можно, я с тобой?

— Можно, — со вздохом сказал Олег. Просто житья нет от этих девчонок, подумал он. Как здесь узнаешь, где Джон — не посвящать же Ленку в их великую тайну. Они соорудили на той стороне озера, почти у самого края территории, на которой произрастали земные растения, настоящую хижину. Вероятно, Седой решил что-то там усовершенствовать и по этой причине пропадает весь день.

— А куда ты идешь?

— Я? На озеро. Решил искупаться перед сном.

— Вот здорово! Я тоже хочу купаться!

— Тогда побежали.

— Побежали, — согласилась Лена.

Однако почти сразу они перешли на шаг — в темноте совершенно не видно было, куда ступать. Ярко светила Решка, у горизонта проглядывал могучий диск второй луны, Орелки. Мириады звезд лучились таинственным светом.

— Как красиво! — воскликнула Лена. — Смотри, вон та звездочка движется. Это спутник, да?

— Наверное, — важно ответил Олег. — А вон еще один. И вон та звездочка движется.

— Олег, а как ты думаешь, что с нами будет?

— В каком смысле? Вырастем, закончим школу, уедем отсюда. Будем жить, как все люди…

— Нет, я о другом. Кокроша говорил, что мы все важные персоны, что после смерти короля на нас тоже будут покушаться.

— А ты точно слышала все это?

— Ну конечно!

— Если откровенно, не верится мне. Ты говоришь то "принц", то "принцесса". Может, тебе просто померещилось с утра? Бывает, проснешься и не сразу понимаешь, сон ли продолжается, либо все происходит наяву.

— Я что, лунатик по-твоему — во сне ходить по стенам?

— Да нет, ты не лунатик. Тогда скажи точно, о ком шла речь. О принце?

Лене, подавленной авторитетом Джулии и Барбары, иногда начинало казаться, что наставник с учителем действительно говорили про принцессу. Поэтому она сочла благоразумным воздержаться от прямого ответа.

— Знаешь, Кокроша говорил так тихо…

— Так может, просто ты все придумала?

— Ну какой же ты неверя! Я ничего не придумала. Все правда! Правда, что все мы из очень знатных семей. Правда, что на короля было покушение, и он умер. Если б это было не так, с чего бы Кокроше срочно куда-то лететь?

Аргумент был слабый, и Олег этим воспользовался:

— Как будто бы раньше он никогда не улетал.

— Улетал, — покорно согласилась Лена. Не умела она никого ни в чем убеждать.

Некоторое время они шли молча. Потом Лена спросила:

— Хорошо, не веришь — не надо. Давай предположим на мгновение, что все, что я сказала — правда. Скажи, что тогда, по-твоему, с нами будет.

— Не знаю… Чем больше я думаю на эту тему, тем все более странным мне кажется наше положение.

— Между прочим, тебя девочки считают сыном Верховного Служителя.

Олег усмехнулся:

— Меня мало интересует, кем они меня считают. Меня больше волнует, кто я на самом деле. Улавливаешь разницу?

— Улавливаю… Да, а Кокроша был помощником самого Турага!

Час от часу не легче. Наставник лично знаком со сказочным персонажем?

— Не было в жизни никакого Турага. Это выдумка.

— Ну, а кто тогда воевал против неннов?

— Возглавлял объединенные силы Галактического Содружества адмирал… забыл, как его звали. Как-то необычно… Кажется, Туроутир Агенарга.

— Значит, наставник помогал этому твоему… Нарку!

— Ты уверена? С момента его смерти прошло лет эдак двести, не меньше.

— Так девочки говорят. Мне самой, правда, не совсем верится. А про профессора Макгорна говорят, что у него не все в порядке с головой.

— Как это — не все в порядке? Он что, сумасшедший?

— Нет, не сумасшедший. Он был большим ученым. Настолько большим, что даже открыл несколько новых цивилизаций, первым догадался о всемогуществе меритских магов. А потом у него возникла глубокая психическая травма. Много лет он безуспешно лечился, пока не познакомился с Миской. Женился на ней, и она увезла его сюда, чтобы ему ничего не напоминало о его прежней жизни. Миска ухаживала за профессором, когда он болел, была ему сиделкой. А потом полюбила его и вышла за него замуж.

— Так, Винтер сумасшедший?

— Нет, почему он должен быть сумасшедшим? Он барон. У него с Тетей Полей погиб единственный сын. Они очень переживали и потому решили уйти из мира — чтобы не встречаться ни с кем из своих старых знакомых. Видеть только нас.

— Ну, я не представляю баронессу, которая знает одну лишь кухню да пирожки. Вот Миска — та да, подходит для баронессы.

— Нет, Миска не баронесса. Она из крестьян.

— И преподает нам хорошие манеры?

Зря Олег демонстрировал свой скептицизм. Все, что только что сказала Лена, было истиной. Правдой, которую взрослые всеми силами пытались скрыть. Девочки по крупицам, по намекам, по одной-двум обмолвкам сложили общую картину. Будь на их месте любой легендарный сыщик прошлого, он не смог бы додуматься до чего-нибудь большего.

— Так что ты думаешь? — настаивала Лена.

— Странно все это. Вспомни, чему учил нас Лоркас: каждый шаг должен быть осмыслен, все действия должны иметь какую-то цель. А вот скажи, с какой такой стати нас оторвали от родителей, от всех прочих наших сверстников и спрятали здесь?

Какой все же Олег непонятливый, подумала Лена и сказала:

— Чтобы защитить от наемных убийц!

— Да? Наши родители справились бы с этим хуже?

Еще вчера слово "родители" употреблялось ими чрезвычайно редко, словно кто наложил на него запрет.

— Самого короля ведь убили! И его дочку могли заодно с ним…

— И потому он за много лет до своей гибели отдал ее какому-то Кокроше? А в придачу еще семь других детей?

— Ну, Кокроша не "какой-то"!

— Да, — сказал Олег, подумав, — наш наставник надежный человек. Но дело не в нем. Ты только представь себе: у тебя родилась дочка, а ты вместо того, чтобы самой нянчиться с ней, кому-то ее отдаешь.

Лена невольно остановилась, пропуская через себя водопад новых мыслей, рожденных словами Олега. От напряжения у нее закружилась голова. Переждав мгновение-другое, она вновь устремилась за мальчиком.

— В общем, сколько бы я ни думал, я не смог найти причину, заставившую наших родителей отказаться от нас. Впрочем, несколько гипотез у меня есть.

— Расскажи!

— В одной из библиотечных книг — тех, настоящих, которые из бумаги — я прочитал, что давным-давно один правитель решил узнать, какой из человеческих языков самый первый. Рассуждал он следующим образом. Надо провести наглядный эксперимент. Взять, например, двух детей и воспитывать их в таких условиях, чтобы они не могли услышать вообще никакой человеческой речи, но все время подглядывать за ними. И когда они начнут произносить какие-нибудь звуки, а затем слова, надо определить, какому языку принадлежат эти слова. Тот язык и следует признать самым древним, изначальным. Здорово придумано, правда?

— Правда. Но вот как это сделать? Запретить им включать компьютер?

— В те времена, видимо, не только компьютеров, но и обыкновенных телевизоров не было. А ухаживать за детьми, отобранными для эксперимента, правитель назначил пастуха, которому предварительно вырвал язык.

— Как это — вырвал?

— Да вот так. Вырвал, и все. Тогда с народом больно не церемонились. Руки-ноги отрубали только так. А если б правитель захотел, то запросто мог приказать и голову отрубить.

— Вот это да! И что дальше?

— А дальше… я не понял, какой язык признали самым древним. Мы уже пришли. Вода-то какая теплая.

Олег стряхнул сандалии, затем, бросив кучкой на траву майку и шорты, обернулся к Лене:

— Ну, ты идешь за мной?

Лена, схватившись за подол платья, внезапно застыла.

— Знаешь, я забыла купальник.

С точки зрения Олега это было несущественной мелочью.

— Ну и что? У тебя наверху почти ничего нет. Не то, что у Юльки.

— Нет, есть!

Лена была крайне возмущена неуместной шуткой. Мисс Макгорн на днях убедила ее, что у нее "все так, как надо". А может, Олег просто глуп и ничего не понимает?

— Сейчас темно, все равно ничего не видно. Я не буду на тебя смотреть.

Подняв подол почти до плеч, чтобы снять платье, Лена передумала и вновь опустила руки. Противоречивые чувства боролись в ней. С одной стороны, купаться в одних трусах — это как бы возвращение в глубокое детство. С другой стороны, есть какие-то новые острые ощущения от того, что они вдвоем, что их никто другой не видит… Олегу можно бы и объяснить, как должно быть у девочек… Опять же, если про это узнает Джулия — не миновать новых нравоучений. Как же поступить?

— Нет, я не могу без купальника, — страх перед Джулией пересилил. — Мне уже двенадцать лет. В таком возрасте обязательно надо надевать купальник.

Олег не стал уличать Лену во лжи: до двенадцатилетия ей было еще очень далеко — целых несколько месяцев. Он искал выход.

— Слушай, — сказал он, — возьми мою майку.

— А ты как будешь возвращаться? Не замерзнешь?

— Тепло же! И вода совсем не холодная.

— Хорошо, только ты не подсматривай. Ладно?

— Ладно, — пробурчал Олег, отворачиваясь.

Лена решительно скинула платье. Сердце отчаянно застучало — к чему бы это? Олегова майка показалась ей чересчур широкой и длинной. Немного подумав, Лена скатала по бокам "колбаски" и связала их на груди. Она не боялась, что Олег повернется. Он не такой, как, например, Алик. Сказал "нет", значит не будет подсматривать. Хотя… ничего страшного, если бы немного — самую-самую малость — и подсмотрел.

— Ну как, красиво?

— Нормально. — Олег разбежался и почти сразу нырнул. Несколько гребков, и он уже далеко-далеко. Лена, боясь остаться в одиночестве, бросилась вдогонку.

Когда берег скрылся во мраке, Лена сказала:

— Олег, я так и не поняла, к чему ты мне рассказывал про то… вырывание языка.

— Есть у меня одно предположение.

— Какое?

— Такое, что на нас тоже проводят эксперимент.

— Какой?

— Откуда мне знать? Ясно, что не тот, что в книжке — говорить нас научили с пеленок.

— Да ну тебя, мы в нормальной школе.

— Где ты видела или слышала про нормальные школы, в которых только восемь учеников? Школы, изолированные от всего остального мира? Ты переписываешься с кем-нибудь из сверстников? Ты знаешь кого-нибудь еще из детей, кроме тех, кто живет в одном здании с тобой всю твою жизнь? А куда ты можешь поехать? С кем встретиться? Молчишь? То-то.

— А… а что… они хотят, чтобы мы сделали?

Олег сейчас говорил о том, о чем думать было совершенно необходимо, но… страшно.

— Не знаю! Они гораздо умнее и опытнее нас. Вероятно, они привлекли к своему эксперименту над нами огромное множество людей. Может быть, специально для такого случая создали тысячи новых приспособлений и устройств, написали особые книги. Сегодня, например, я весь день копался в библиотеке. И знаешь, что я там нашел?

— Говори быстрее!

— Во всей нашей библиотеке нет вообще никаких материалов о последних тридцати годах. Понимаешь? Ни одного информационного сообщения — ничего. Книги заканчиваются фразой "в таком-то году на престол заступил Олмир Третий", и точка. Все!

У Лены закружилась голова. Неужели весь тот мир, к которому она привыкла, — лишь выдумка окружающих ее взрослых? Бутафория. Декорация, как на сцене в театре. А на самом деле все выглядит совсем по-другому… От неожиданных ощущений она с открытым ртом ушла под воду, с шумом выплыла и принялась отплевываться и откашливаться.

— Но это еще не все, — продолжил Олег. — Знаешь, чем закончилась та история про двух мальчиков и пастуха с вырванным языком.

— Чем?

— Когда они выросли и стали взрослыми, они так и не научились говорить. Жили, как звери. Оказывается, если не научить говорить в раннем детстве, человек уже не может стать полноценным членом общества.

— Но нас-то научили.

— Говорить — да. А вдруг, чему-то другому, столь же важному и нужному — нет? Я подумал: а вдруг и мы, когда повзрослеем, тоже останемся неполноценными?

Лене стало до слез обидно за себя: над ней, оказывается, издеваются, как над какой-то мухой, проводят эксперимент… Руки отказались повиноваться, и она вновь ушла под воду.

— Тише, ты! — крикнул ей Олег. — Слышала плеск?

— Ничего я не слышала. Я чуть не захлебнулась от твоих гадких слов.

— Там, на берегу, кто-то ходит. Наверное, за нами прибежали. Что, поплывем обратно, чтоб не волновались?

— Ой, Юлька мне выговаривать начнет.

— За что?

— За то, что купаюсь в твоей майке.

— Подумаешь, грех какой.

И все же Лена поплыла медленнее. Пусть первые упреки выльются на Олега: он мальчик, ему все равно. А она под шумок выберется на берег и сразу, прямо на майку наденет свое платье. Может, Джулия и не заметит вопиющего нарушения правил приличия.

Подплывая, Олег удивился, что никого на берегу не видно и не слышно. Если бы их искали, то наверняка был бы шум. Странно. Он медленно пошел к тому месту, где, как ему показалось, был слышен плеск. Полнейшая тишина, лишь со стороны сельвы доносился всегдашний скрип. Вот Лена, доплыв, с шумом встала на ноги.

И тут Олег увидел на земле человека. Как-то странно он лежал. Ноги почти касались кустов на берегу, а голова была полностью погружена в воду. Руки безвольно раскинуты в стороны. Одет во все черное — в темноте не разглядишь как следует.

Наклонившись, Олег понял, что незнакомец мертв. Пробовал заслонить его от Лены, но та увидела и закричала.



Вертолет




Когда Олег с Леной подбежали к школьному зданию, на их крики высыпали все обитатели, и каждый захотел немедленно и точно выяснить, что произошло. В результате поднялся многоголосый гомон, внесший жуткую сумятицу. Лоркас все переспрашивал Олега, а ему отвечал кто-то сбоку. Тетя Поля, плача, прижимала к себе мокрую и дрожащую от переживаний Лену, словно защищая от миссис Макгорн.

Первым начал действовать Винтер. Он громовым голосом потребовал, чтобы все собрались в гостиной. Что-то шепнув профессору Макгорну, куда-то скрылся и почти тотчас вновь появился, но уже с грудой фонариков. На поясе у него справа оттопыривалась потертая кобура, а слева висел кинжал. Второй настоящий пистолет он бережно держал в левой руке.

— Так, — сказал он, — всем находиться в здании. Зашторьте окна и сидите тихо. Прислушивайтесь, что происходит снаружи. Мы с профессором поедем посмотреть, что за непрошеный гость к нам пожаловал. Возьмите. Вы умеете обращаться с оружием?

Вопрос Винтера был адресован Лоркасу. Тот, к удивлению Олега, отрицательно замотал головой и замахал руками, отказываясь взять пистолет.

— Не… не понимаю, что происходит… надо Кокроше. Надо немедленно сообщить главному наставнику. Подать сигнал… — Губы у учителя тряслись, и он постоянно обегал глазами всех, находящихся в гостиной. Что с ним, не заболел ли? И тут до Олега дошло: Лоркас, сильно испугавшись, просто растерялся и не может сообразить, что делать. Ну и ну!

Кокроша, обучая детей боевым искусствам, сумел добиться абсолютной дисциплины. Под его пронизывающим взором никто и моргнуть не смел. Маленькой частичкой своего влияния он поделился с Лоркасом, сказав, что учителя надо слушаться. Вследствие этого дети старались хорошо вести себя на уроках. Рассказывая живо и увлекательно про множество интересных вещей, демонстрируя компьютерные игры и свой конструктор, Лоркас потихоньку завоевал и собственный авторитет. А потерял его в глазах Олега в один момент, показав свой страх и отказавшись взять оружие.

Пистолет взяла миссис Макгорн, тем самым как бы приняв на себя верховное командование в отсутствие Винтера.

Профессор подогнал к крыльцу одну из своих машин, на которых он объезжал территорию, занятую земными растениями. Эти машины были похожи на больших тараканов — с длинными усами, увешанными разными нужными приборами, и лапками вместо колес. Бегали они очень быстро и почти не трясли седоков, через какие бы неровности ни пролегал их путь. Раньше взрослые часто разрешали кататься на этих машинах, но после того, как однажды на огромной скорости Джон выпал, переломав себе ноги, детям дозволялось ездить на них только под присмотром. Поэтому давно уже никто не катался — разве может быть какое-нибудь занятие интересным, когда за тобой неусыпно наблюдают?

Винтер сел в машину рядом с профессором, а сзади него, ни у кого не спрашивая разрешения, примостился Юра. Попросил у Винтера фонарик, и тот молча отдал ему один. Миг, и они скрылись в темноте.

Оставшиеся стали прислушиваться к звукам, доносившимся из темноты. Никто ничего не слышал. Вдруг к царившей снаружи тишине стал примешиваться какой-то посторонний звук. Лоркас пронзительно зашипел, призывая всех задержать дыхание. Выяснилось, что это икает Лена. Тетя Поля повела ее наверх.

— Олег, что с тобой? — неожиданно спросила миссис Макгорн.

— Со мной? Ничего. — Олег обратил внимание, что его пальцы дрожат мелкой противной дрожью. Неужели он испугался? Ой, как стыдно! Надо взять себя в руки, успокоиться. Он же мужчина. Вон Юрка поехал вместе со взрослыми, и никто его не остановил. Олег поймал на себе странный взгляд Златы и окончательно смутился.

— Холодно немного, — сказал он, хотя ему казалось, что в гостиной жара.

— Подожди, я дам тебе успокоительного, — сказала миссис Макгорн.

Злата повернулась и, никому ничего не говоря, быстро вышла. Миссис Макгорн отошла к дальнему углу, туда, где висела аптечка, и, зажав под подбородком пистолет, стала отсчитывать успокоительные капли. Олег, отказавшись от лекарства, пошел к себе переодеться. Приготовленные ему капли выпил Лоркас.

Вновь спустившись вниз, Олег вместе со всеми долго ждал разведчиков, наблюдая за Лоркасом, мечущимся из угла в угол. Наконец показался огонек фар профессорской машины. Она не остановилась около крыльца, несмотря на то, что все высыпали ее встречать, а проехала до хозяйственных построек. Там Винтер с профессором сгрузили что-то длинное, завернутое в черный пластмассовый мешок. Юра помогал им, открывая двери и откидывая в стороны всякие мешающие их проходу предметы.

— Что… что с ним? — был первый вопрос Лоркаса.

— Мыши, — ответил профессор. — А до этого его по крайней мере дважды жалили пчелы. В лицо. У него оказалось хорошее противоядие — следы от дневных укусов почти не видны.

— Мыши? Какие мыши? — спросил Алик. Он был ближе всех к Винтеру.

Пояснил профессор Макгорн:

— Днем нашу территорию от несанкционированного вторжения охраняют пчелы, а ночью, когда они спят, — летучие мыши.

Слово-то какое чудное — "несанкционированного". Сказал бы проще: охраняют от чужих. Все бы сразу поняли, а так у многих ребят застыли лица, когда они переводили на свой язык профессорскую речь.

Ужасно худой и длинный, с глубоко врезавшимися морщинами возле рта, профессор Макгорн редко разговаривал. Какое-либо слово от него только тогда можно было услышать, когда иначе было просто нельзя. Даже проводя свои почти ежедневные медицинские осмотры, он предпочитал пользоваться жестами. Девочки вначале его очень боялись, а потом привыкли и относились примерно так же, как к мебели, — вроде бы и есть профессор, а вроде бы и нет его рядом. Все равно ничего не скажет. Винтер, муж Тети Поли, — иное дело. Какой-то весь одноцветный, но ладный собой, он всегда улыбался в присутствии детей. Хоть и тоже молчун известный, но готов был прийти на помощь, подбодрить или успокоить.

— Он один? — спросил Лоркас.

— Вероятно, — ответил Винтер. — Мы немного проехали вдоль периметра за озером и обнаружили только один след. Странно, что не сработала моя автоматика, не подала сигнал тревоги. Я сейчас начну с ней разбираться.

— Кто его послал?

— Это я узнаю завтра, — сказал профессор Макгорн. — Для подготовки тела к осмотру требуется определенное время.

Он сказал "тело", и все притихли. Ясное дело: игры кончились, все происходящее очень серьезно. И сейчас, может быть, кто-нибудь в таком же черном одеянии, что и умерший, подкрадывается к ним в темноте… Олега всего передернуло.

— Может, чаю поставить? — спросила Тетя Поля, вернувшаяся в гостиную в обнимку с Леной.

— Подогрей-ка мне пунша, — сказал Винтер. Он забрал у миссис Макгорн пистолет, который она все это время держала словно пакет с противной шевелящейся гусеницей. Отобрал у профессора и у Юры фонарики и ушел к себе. Вернулся без кобуры — с одним кинжалом за поясом — и спокойно развалился в своем любимом кресле. Глядя на него, все начали успокаиваться.

Джулия незамедлительно достала зеркальце: ей необходимо было изучить, как пережитые волнения сказались на ее внешнем виде. Алик, прыгая возле Юры, осыпал его градом вопросов. Джон, навострив свои большие уши, впитывал в себя все, что происходило в пределах видимости. Одним словом, началась привычная жизнь, будто ничего и не случилось.

Лоркас, наконец успокоившись, спохватился: время позднее. Детям пора отдыхать, чтобы завтра со свежей головой сесть за уроки. Не обращая внимания на энергичные протесты, он приказал миссис Макгорн напоить всех несогласных с его мнением успокаивающими каплями и отправить спать.

Олег, ощущая во рту противный вкус лекарств, ушел в свою комнату. Окно было плотно закрыто и зашторено. Он осторожно отогнул край шторы. Полнейшая темнота. Постоял некоторое время, потом разделся, лег и мгновенно уснул, как провалился куда-то.

Разбудил его Джон.

— Ольк, — сказал он, — просыпайся. Скоро завтрак. Что, устал вчера?

— Я? С чего ты взял?

— Ну, спишь очень крепко. Я тебя бужу-бужу, а ты никак не реагируешь.

— Это, наверное, от Мискиных капель. До чего они противные!

— Да, — согласился Джон. — Мискины лекарства плохие. А вот профессор всегда дает вкусные микстуры. Почему так?

— Откуда мне знать?

— А я уже к озеру сбегал. Посмотрел на… ваше место. А потом проверил, не заходил ли кто в нашу хижину.

— Ну и? — Олег удивился: Джон какой-то странный, как… ручной, что ли. Не шутит, не "подкалывается", как обычно, а смотрит на него во все глаза, словно перед ним не его лучший друг, а, скажем, наставник Кокроша.

— Никто не заходил. Помнишь, я оставлял у входа натянутую ниточку? Так она сохранилась целой. Тот… — для чужого, нашедшего нелепую смерть на берегу озера еще не было придумано имени, — шел справа. Видимо, услышал, как вы… купаетесь, и решил отсечь вам дорогу обратно к школе.

— Это хорошо, — многозначительно сказал Олег.

— Знаешь, там с раннего утра Лешка крутится. Все вынюхивает, изучает. Так я его отправил к периметру, подальше от хижины.

Что-то мучило Джона. Очень хотелось ему задать какой-то вопрос. Он открывал рот, как вытащенная из воды рыба, набирал в себя побольше воздуха, но никак не решался спросить. Олег помолчал, чтобы не мешать товарищу собраться с силами.

— Слышь, Ольк, — осмелился наконец Джон, — а ты с кем еще из девочек ходил на озеро? Только с Ленкой или с другими тоже? Вы там как купаетесь — голышом или нет? А еще что… делаете?

Вот, оказывается, в чем дело! Олег невольно улыбнулся.

— Что ты, Седой, с ума сошел? Ни с кем я не купаюсь по ночам. Просто я вчера пошел посмотреть, где ты, а Ленка увязалась следом. Не показывать же ей хижину — вот я и сказал, что иду купаться. Она взяла и поверила.

— А почему на ней была твоя майка?

— Она купальник забыла, а в одних трусах отказалась купаться.

— Как же она переодевалась?

— Как-как, да никак. Я не подглядывал. Да и темно уже было.

— Понятно, — облегченно протянул Джон. И опять стал таким, как прежде: Олег не приобрел никаких пугающих своей новизной знаний, остался закадычным другом.

— Ты лучше расскажи, где вчера пропадал, — предложил Олег.

— Я? Ни в жисть не догадаешься! Строил самолет!

— Да ну! Рассказывай!

И Джон, усевшись на подоконник, начал говорить. Оказывается, Кокроша, улетая, забыл закрыть ворота ангара. А там — сказочные богатства. Огромные универсальные станки с компьютерным управлением. Джон включил один из них, разобрался, как тот работает. Долго маялся, придумывая, как с большей пользой распорядиться неожиданной удачей. Копаясь в стандартных конструкторских программах, обнаружил раздел "Авиамоделизм". Оказалось, что модель летательного аппарата может быть как угодно большой, следует лишь задать требуемый вес полезного груза. Это и определило выбор: Джон решил построить самолет и подарить его Юре на день рождения. Но перед этим, конечно, они с Олегом на глазах у всех приземлятся перед парадным крыльцом, снимут летные шлемы и перчатки и… Все узлы самолета уже готовы, надо только соединить их между собой и выкатить сборку из ангара…

— А где ты будешь учиться его водить? — спросил Олег. Он был очень благодарен Джону за то, что тот не забыл про него, построил двуместный самолет. Настоящий друг!

— Ну, взлететь можно и без тренировки. Мотор мощный — если сразу дать полные обороты, то с места поднимет.

— Помнишь, как долго мы мучились с маленькими самолетиками из Лоркасовского конструктора? Взлететь — это, может быть, и просто, а вот приземлиться…

— Ну, давай, попробуем рано утром, когда все еще спят.

— Нет, — решительно сказал Олег. — Самолет, конечно, хорошо, но мы будем делать геликоптер.

— Чего?

— Так называют вертолет. Им можно научиться управлять без тренировки в воздухе. Мы должны сразу улететь подальше, чтобы нас не успели перехватить.

— Да зачем он нам нужен? Вот самолет — это вещь. Можно достичь такой скорости!

— Как только мы начнем учиться летать, у нас его отберут.

— Не отберут! Кокроши нет, а другим я не дам!

Олег рассказал о своих подозрениях насчет эксперимента над ними. Про книги, написанные специально для них. Про то, что все окружающие их взрослые, возможно, обманывали их всю жизнь. Джон быстро соображал. Он сразу все понял, и его воображение стало рисовать одну картину страшнее другой.

— Слышь, а вдруг они огородили всю нашу территорию? Мы полетим на вертолете и внезапно упремся в какую-нибудь невидимую стену, как в "Пяти королях". Или нас собьют лазерным лучом…

— Не думаю. Кокроша же летает куда-то.

— Он знает особый пароль.

— Хорошо, что ты предлагаешь? Сидеть дальше и никуда носа не показывать? Пусть продолжается наша непонятная жизнь? Ничего не разузнавать?

— Идем строить вертолет! — воскликнул Джон.

Никто из них не держал и тени сомнения в том, что они могут построить все, что им захочется. На то, надо сказать, были определенные основания. К моменту их появления на свет люди строили всевозможные летательные аппараты тяжелее воздуха много-много сотен лет. Если создание первых самолетов было великим достижением технической мысли, то сейчас каждый мог, разобравшись в достаточно простых пояснениях к компьютерным программам, повторить известные конструкции. Да и имеющиеся материалы, легкие и прочные, несказанно облегчали реализацию любого технического решения.

Олег, вскочив с кровати, застыл перед душевой. Он вспомнил, что вчерашним утром давал себе торжественное обещание пройти все полагающиеся очистительные испытания. Правда, вчера перед обедом он по требованию миссис Макгорн принимал душ…

— Ольк, ну че ты застыл? Идешь ты или нет? — поторапливал его Джон.

— Знаешь, Седой, — принял непростое решение Олег, — ты иди пока, рассчитай конструкцию. Мне надо мыться.

— Ну, как знаешь…

Когда Олег спустился вниз, Тетя Поля позвала всех в столовую. На первый взгляд все осталось по-прежнему, словно и не было ночного происшествия. Подошли миссис Макгорн с Джулией, горячо обсуждающие какие-то детали одежды. Миссис Макгорн все утро подбирала девочке новую модель бюстгальтера. Дело это было очень ответственное и сложное. Фигура у Джулии стремительно приобретала женские формы, и трудно было отследить последние изменения.

Оставив Джулию в столовой, миссис Макгорн пошла в гостиную звать Лену и Барбару, поглощенных Лоркасовским конструктором. Подбежал запыхавшийся Джон. Откуда-то со стороны черного входа тихо, как мышка, прокралась Злата.

Тетя Поля раздавала омлет, приготовленный из взбитых яиц, ветчины и — сверх всякой меры — зеленых стрелок чеснока. Получив свою порцию, Олег подсел к Злате, попробовал заглянуть ей в лицо. Девочка отвернулась и отодвинулась.

— Что с тобой?

— Со мной? — лицо у Златы казалось заспанным-заспанным, аж глаза заплыли. — Ничего, все в порядке. Все как всегда.

— Что-то с твоим Горгончиком? — заботливо подключил Олег свою прозорливость. — Где, кстати, он?

— Да ну его! Все жалуется и стонет. Надоел!

— А ты его перепрограммируй. Хочешь, помогу?

— Нет, не хочу. И вообще отстань, дай поесть по-человечески.

Олег хотел еще что-нибудь сказать, но пока он придумывал, что именно, в столовую ворвался Алик. Вчера вечером все внимание было приковано сначала к Лене и Олегу, затем к Юре, и это было вопиющей несправедливостью. Поэтому с рассвета он, как настоящий следопыт, облазил все кустики у озера, с абсолютной точностью реконструировал события и сейчас горел желанием рассказать всем о проделанной работе.

Оказывается, тот — Алик тоже пока не придумал название для ночного гостя — прокрался на их территорию по руслу Впадалки — маленькой речушки, берущей свое начало где-то в недрах сельвы, протекающей через сложную систему фильтров и заканчивающейся в озере. Была еще одна речка — Выпадалка, которая вытекала из озера и пропадала в сельве. На ней не было никаких гидросооружений, зато стояла хижина, построенная Олегом и Джоном.

Вначале тот шел широкой дугой по краю сельвы, затем вздумал подкрасться к хозяйственным постройкам. На его беду как раз неподалеку от того места, где тот вздумал выйти на открытое пространство, стоял улей. Спасаясь от пчел, тот вновь бежал в сельву, где, видимо, отлеживался до темноты. Затем начал дотошно обследовать прилегающую к озеру территорию. Почувствовав приближение Олега с Леной, прилег за кусты. Потом крался к тому месту, откуда дети заходили в воду. Следы были четкими и целеустремленными. Но вдруг у самой кромки воды тот начинает крутиться на месте. А потом падает. Вероятно, именно там на него напали летучие мыши.

Все слушали Алика, затаив дыхание. Злата где-то в середине рассказа шмыгнула носом. Видимо, от переживаний.

Вошедший Юра подтвердил слова Алика: да, именно так вчера ночью говорил Винтер. Тетя Поля, радуясь приходу своего любимчика, приготовилась положить ему огромный кусок омлета, но Юра неожиданно запротестовал. Он сегодня не сделал традиционной разминки. Выскочив из здания, он заметил сидящих на крыльце Винтера и Лоркаса, обложенных разнообразными очень интересными предметами. Учитель брал урок обращения с оружием. Естественно, Юра не мог пропустить подобное зрелище. Винтер подозвал его и стал обучать сразу двоих. Юра узнал много нового, но самое интересное его открытие заключалось в том, что учитель, оказывается, ужасно бестолковый.

Завтрак уже подходил к концу, как в столовую вошел Лоркас.

— Прошу внимания, — строго сказал он. — Как вы все знаете, вчера один лазутчик — вот оно, недостающее название того — проник на охраняемую территорию и погиб от царапин, нанесенных мышами. Происшествие, конечно, чрезвычайное. Я сообщил об этом наставнику Кокроше и королевской Службе безопасности. Вполне возможно, в ближайшем будущем сюда прибудет следователь и, вероятно, захочет допросить свидетелей. Так что прошу пока не забывать ничего существенного из случившегося с вами, чтобы мне не краснеть за своих учеников. Понятно?

Олег подумал, что было бы здорово устроить допрос самому следователю. Из нового взрослого наверняка можно будет выжать что-нибудь интересное.

— А кто он, этот лазутчик? — степенно поинтересовался Юра.

— Ну, имя его установить не удалось…

— Я хочу знать, какому Дому он принадлежит, — пояснил Юра, убеждаясь в непонятливости учителя.

— Ах, это… Профессор Макгорн обнаружил на его теле метку с изображением Петуха.

— Значит, его послал герцог Цезийский?

— Да-да, именно он.

Олег знал: все служащие каждого Большого Дома обязаны носить на теле метку своего хозяина. Этот закон всегда выполнялся очень строго. Неужели второй по старшинству Дом решил стать первым?

— Итак, главное из того, что планировал, я вам сказал, — продолжил учитель. — А еще я хочу напомнить присутствующим, что сегодня уроки будут проходить как обычно. Поэтому прошу поторопиться.

Все затихли, как громом пораженные: как, несмотря ни на что, они будут учиться? Однако делать нечего: Лоркас главный, ему и решать.

Оставшееся до урока время прошло в полнейшей тишине. Это не казалось странным применительно к мальчикам — они частенько бывали полностью поглощены своими думами. Но чтоб так упорно молчали девочки? Да никогда! Раньше у них всегда находились важные темы для разговоров. Вероятно, поссорились между собой, подумал Олег.

— Сегодняшняя тема наших занятий, — громко объявил Лоркас с порога, — классическая механика. Почему классическая? Да потому, что мы ограничимся рассмотрением движения обычных тел в привычных нам условиях. Мы не полезем в область сильных гравитационных полей и скоростей, соизмеримых со скоростью света. Все тела, на которые мы соизволим обратить свое высокое внимание, не будут обладать очень большой энергией, а их размеры не будут микроскопическими. Изначально под механикой подразумевалось "искусство делать машины". Вот мы и будем заниматься искусством объяснения особенностей движения различных тел в окружающем нас мире и, я бы сказал, в тех условиях, в которых сами существуем.

Джулия решительно достала зеркальце.

— Исторически механика как отдельная ветвь науки развивалась по двум направлениям. Первое, которое условно можно назвать векторным или галиеево-ньютоновым, базировалось на понятии силы. Обычная расчетная схема в ней была следующей: выявлялись все силы, действующие на тело, уточнялись начальные условия, а далее все это подставлялось в уравнения движения, и определялась дальнейшая судьба рассматриваемого тела. Весьма удобный, надо сказать, метод решения многих практически важных задач — определения поведения маятника, движения бильярдного шара и прочих. Второе направление опиралось на более сложные понятия — такие как "полная механическая энергия", "действие", "гамильтониан" и другие. Оно получило название "аналитическая механика". С развитием математического анализа ее методы позволили легко исследовать поведение сложных систем.

Лоркас остановил взгляд на Злате и решил сделать "лирическое отступление":

— А почему мы так посуровели? Услышали новые слова, пугающие своей научностью? Я много раз говорил: не бойтесь слов! Зачастую за самым ужасным на первый взгляд термином прячется простейшее понятие. Так что улыбнись, Синди, пожалуйста, и слушай дальше.

Улыбнулась Злата или нет, для Олега осталось загадкой: она сидела, словно специально отвертываясь от него.

— Кстати, о силах. В обычных условиях мы наблюдаем проявление сил всего двух видов — гравитационного и электромагнитного происхождения. С гравитацией понятно — это обыкновенная сила тяжести. А вот все остальное, как ни странно, объясняется электромагнитным взаимодействием, переносчиком которого являются фотоны. Да-да, те самые частички, благодаря которым мы видим окружающий мир. Оказывается, что и трение, и поверхностное натяжение, и электрические взаимодействия, и притяжение магнита, и упругость материалов, и сцепление атомов в молекулах — все эти силы одной природы, хоть и трудно себе это представить. Подробные разъяснения вы получите позже, когда доберетесь до темы "Основы физического строения мира", а пока прошу просто поверить мне на слово. Не злоупотребляю я своим авторитетом?

— Нет-нет, — с готовностью заверил Джон.

— По поводу роли авторитета в науке я хотел бы сделать небольшое отступление и поведать вам одну поучительную историю. Дело было в далеком прошлом. Галилей, один из основоположников механики, выдвинул предположение, что Земля вращается вокруг Солнца. Эти его взгляды противоречили принятой тогда точке зрения, согласно которой Солнце вращалось вокруг Земли. Высказывания Галилея сочли еретическими и отдали его под суд инквизиции. Времена тогда, надо сказать, были тяжелые. Ученого, если бы он упорствовал, запросто могли заживо сжечь на костре. Однако Галилей был чрезвычайно мудрым человеком. Он согласился с общепринятой точкой зрения и спокойно дожил до преклонных лет. В последующем наука подтвердила правильность его поступка: оказывается, более грамотно говорить, что вращаются и Солнце, и Земля. Они одновременно движутся вокруг общего центра масс. Какова мораль этой истории? А такова, что если вышестоящая инстанция — а я в каком-то смысле являюсь для вас начальником — что-то утверждает, лучше с этим согласиться, чем упорствовать в своих заблуждениях. Так что вы пока поверьте мне на слово насчет природы сил.

Вот так и у девчонок всегда получается, подумал Олег: сперва принц, потом принцесса, а заканчивается заурядными взаимными обидами. Его вновь охватили сомнения в истинности добытых Леной новостей. Может, Кокроша, разговаривая с Лоркасом, почувствовал присутствие "третьего лишнего" и решил пошутить? Тогда, однако, это крайне неудачная шутка. Вызванная ею лавина размышлений породила острое чувство абсолютной невозможности дальше терпеть неопределенность теперешнего существования.

— Каковы главные вопросы на сегодня? — Лоркас замер на несколько мгновений, задумавшись. — Когда вы будете разбираться с вариационными принципами механики, обратите, пожалуйста, внимание, насколько изощренна природа, какая у нее стройная внутренняя структура. Складывается впечатление, что даже неодушевленные предметы наделены разумом и всегда поступают по-особому. В зависимости от условий, либо выбирают наиболее короткий путь, либо обращают в минимум свою потенциальную энергию, либо добиваются того, чтобы некая функция, называемая "действием", принимала бы наименьшее значение. Это первое. Второе еще более интересно и неожиданно. Оказывается, что все известные в науке законы сохранения могут трактоваться как проявление некоей симметрии.

Лоркас смотрел на Джулию до тех пор, пока та не догадалась спрятать свое зеркальце.

— Я имею в виду так называемую теорему Эммы Нетер. Эта великая женщина не только иногда смотрелась в зеркало, но и делала поистине революционные открытия. В общем смысле симметрия не означает простое копирование. Ведь и при обычном зеркальном отображении правое и левое меняются местами. Ход времени дает пример так называемой асимметрии, что также подпадает под общий случай. Нетер показала, что при определенных условиях закон сохранения энергии является следствием равномерности хода времени. Если бы время ускорялось или замедлялось, то энергия тоже не была бы постоянной величиной. Закон сохранения количества движения есть следствие однородности пространства, по научному — изотропности. Не правда ли, красивые утверждения? Просто парадоксальная неожиданность! Итак, устраивайтесь поудобнее…

Сразу после урока Юра убежал крутить свое "солнышко" на перекладине. Миссис Макгорн, воспользовавшись его отсутствием, поинтересовалась, все ли помнят, что завтра его день рождения. Естественно, помнили все. Сложнее, как всегда, было с подарками. Только у Алика, лучшего художника, был загодя готов портрет именинника, да Олег как-то по случаю сочинил поздравительное стихотворение, которое сейчас решил посвятить Юре. Кое-какой сюрприз был заготовлен у Джулии. Джон что-то начинал, но, как всегда, не закончил. Барбара предложила выход из затруднительного положения.

— Давайте подарим Юре представление, — сказала она. — Я придумала сделать маленьких танцоров, которые показывали бы настоящий бал в королевском дворце. Там будет король и королева, принц и принцесса, все герцоги с герцогинями, остальные придворные и важные дворяне. Зазвучит музыка, и они начнут танцевать полонез, как настоящие люди. Я нашла инструкции по составлению специальных танцевальных программ. Будет так интересно! Настоящая принцесса!

Ее идея понравилась. В самый разгар обсуждения проекта будущего подарка Барбара, однако, сочла нужным внести предельную ясность:

— Мы подарим только представление, а сами фигурки будут мои. Ведь это же я придумала и уже сделала принцессу. А если Юра захочет посмотреть еще раз, я ему покажу…

Джон с Олегом, улучив момент, скрылись. До обеда они успели изготовить все узлы вертолета. Оставалось дождаться, когда остынут самые большие детали — из станка они вылезали очень горячими, — унести к хижине и уже на месте соединить. Никто их не спохватился, и наскоро поев, они даже не опоздали к началу следующего урока.

— Тема данного занятия, — торжественно начал Лоркас, — история этики, науки о морали, нравственности. Это очень важная область знаний. Достаточно сказать, что одно время в ученом мире выделяли только три дисциплины — логику, физику и этику, под которой понимали науку о природе человека в целом. В настоящее время считается расхожей истиной утверждение о том, что чувство коллективизма, ощущение особой комфортности бесконфликтного существования с себе подобными закреплено в человеке на генетическом уровне. Иными словами, признание какого-либо поступка правильным, нравственным тогда, когда он совершается в интересах окружающих людей, составляет неотъемлемую черту человеческой природы. Возможно, только благодаря этому обстоятельству давным-давно смогла зародиться наша цивилизация. В то же время законы этики, в отличие, например, от физических законов, можно нарушать. Мы чувствуем, что лгать нехорошо, но довольно часто говорим неправду. Почему, как вы думаете?

Покраснев, Джулия спросила:

— А вот когда кавалер говорит даме комплимент, разве он поступает плохо? Пусть он немного лукавит, говорит неправду, но ведь это ей доставляет удовольствие.

— Молодец, Юлия. Ты придумала хороший пример, показывающий, насколько сложно и неоднозначно все, что относится к этике. Все законы этой науки выводятся из так называемого "Золотого правила", которое гласит: "В отношении других поступай так, как тебе хочется, чтобы они вели себя с тобой". Однако выполнение сиюминутного желания зачастую кажется важнее долговременных интересов — вот и нарушаются этические законы. До добра это, впрочем, как правило, не доводит. Любимая поговорка вашего наставника на этот счет: "Что посеешь, то и пожнешь".

Кокроша вот-вот прилетит, с беспокойством подумал Олег, а в ангаре разбросаны детали вертолета. Надо как можно быстрее вынести их.

— В процессе освоения учебного материала вы убедитесь в историчности формулировок законов этики или, иными словами, норм, правил поведения. Эти нормы в виде "это хорошо" и "это плохо", порождающие требования "делай так" или "не делай так", не свалились откуда-то с неба, а были получены в результате многолетних тонких наблюдений за человеческой психикой. В этом отношении хороший пример дает изучение одних из самых ранних поэтических произведений — "Илиады" и "Одиссеи", авторство которых приписывают древнегреческому поэту Гомеру. Герои этих произведений знать не знают о каких-либо моральных нормах и добродетелях, существуют без какого-то ни было духовного принуждения. Характеризуя их, автор, как правило, упоминает их физическую красоту, силу, ум, красноречие, благородство происхождения, но отнюдь не их личностные моральные качества. Почему, вы спросите? Отчасти, наверное, потому, что на момент создания "Илиады" моральная терминология вообще отсутствовала. Только в "Одиссее", написанной немного позже, изредка появляются термины, имеющие моральный смысл — например, "добродетель", "честный", "благодеяние" и так далее. Следует ли из этого, что герои Гомера безнравственны?

Олег, вчера бегло прочитавший какой-то старый комментарий по этому поводу, сказал:

— Не обязательно. Они же всегда поступают так, чтобы принести пользу своим соплеменникам. Даже идут на смерть. Какая же это безнравственность?

— Совершенно правильно! Можно не знать этики, но быть порядочным человеком. Однако все-таки лучше теорию знать, не так ли? Так что проявите, пожалуйста, должное усердие. Памятуя о вашем интересе к структуре ремитского общества, я дополнил учебные материалы сведениями о действующем в настоящее время так называемом Кодексе чести. Это неофициальный свод правил поведения ремитских дворян по широкому кругу вопросов. Лично мне, например, наиболее интересно было ознакомиться с принятыми правилами проведения дуэлей. — Если б только знал Лоркас, к чему приведет эта его самодеятельность! — Ни на какой другой планете Галактического Содружества чего-либо подобного не существует. Итак, приводим в рабочее состояние гипноизлучатели.



Торт




Вечером, когда Алик и Юра продолжили свою нескончаемую игру, а все остальные сгрудились у конструктора, Олег с Джоном совершили две ходки от ангара к хижине, перетаскивая детали вертолета. Перенесли все, кроме двух тяжеленных аккумуляторов, которые одновременно должны были служить им сиденьями. В третий раз совершать длинный поход просто не было сил. На тот случай, если завтра вдруг вернется Кокроша и закроет ангар, аккумуляторы вытащили наружу и спрятали в кустах.

Вернувшись в гостиную, Джон совершил оплошность, поинтересовавшись у Алика, как идут дела в компьютерной игре. Там, оказывается, все полетело вверх тормашками. Мощные Аликовы армии, устав охранять остатки Юриных сил в его столице, взбунтовались и перешли на сторону противника. Победа, словно неуловимая птица счастья, вырвалась из рук и обернулась обиднейшим поражением. Юра умело развивал контрнаступление, и Алик беспомощно наблюдал за тем, как уменьшалась подвластная ему территория. Поэтому невинный вопрос Джона предоставил ему удобную возможность не признаваться в поражении. Алик предложил начать новую игру втроем. Ведь они с Юрой столько времени занимали самый мощный компьютер — другим тоже хотелось поиграть, но не было возможности… Юра, признав справедливость доводов Алика, легко согласился. Так Джон помимо своей воли был втянут в новую компьютерную эпопею.

Вообще говоря, справедливость требовала пригласить и Олега в качестве четвертого игрока, но Алик сделал вид, что не замечает грозного соперника. Да Олег и не рвался к компьютеру. Перед сном он любил почитать. Его ждала книга "для души" — антология поэзии. Прочитав вслух несколько строчек, он "прокатывал" внутри себя возникшие волны переживаний, а потом долго размышлял над тем, как он сам выразил бы прозвучавшие мысли. Но уйти в свою комнату ему на сей раз не удалось. Девочки запросили помощи, и весь вечер он составлял танцевальные программы для их роботенков.

Утро следующего дня было особым. Все спешили поздравить Юру с днем рождения и желали ему много разных приятных вещей. Тетя Поля поймала его, когда он выбегал из комнаты чтобы сделать разминку, и расцеловала. Тут подоспела миссис Макгорн и тоже клюнула его в затылок. На крыльце встретили Лоркас с Винтером и степенно пожали руку. А далее все мальчики и девочки наперебой приносили свои поздравления. Юра смиренно выслушивал все славословия в свой адрес, потому что так было положено. Его утренняя зарядка не удалась, но ничего не поделаешь: день рождения бывает раз в году, и приходится терпеть.

На завтрак, естественно, Тетя Поля приготовила самую любимую Юрой кашу — пшенную с тыквой. У девочек еще не все было готово, и они поели на ходу, даже не присаживаясь.

Начиная занятия, Лоркас торжественно объявил, что в честь именинника после обеда урока не будет, а сейчас они займутся "повторением пройденного". Это означало, что все отведенное время они будут решать задачи. Считалось, что тем самым они повторяют пройденные ранее темы и закрепляют свои знания. Юра любил решать задачи: он всегда радовался, когда ему удавалось применить какие-нибудь теоретические познания на практике.

После урока напряжение достигло предела. Девочки суетились: вот-вот объявят общий сбор, а они еще не одеты, да и недоделок оставалась куча. Олег с Аликом помогали Джону вносить последние штришки в подарок Юре.

Отвергаемый всеми, Юра сидел на крыльце, не зная, куда себя деть. В гостиную нельзя — девочки сразу начинали визжать, чтобы он не подсматривал за их творческими муками. В столовой суетилась Тетя Поля, также мечтающая чем-то его удивить. Заниматься спортом не хотелось — все-таки он именинник и весь день обязан быть красивым и нарядным. Он первым заметил серебристый лит, появившийся в той стороне, куда позавчера улетел Кокроша.

На Юрины крики выскочил Лоркас и тоже стал наблюдать за потихоньку приближающимся литом. Он сразу сказал, что, судя по некоторым признакам, аппарат полностью автоматизирован. Вероятно, наставник не может лично прибыть на торжество, но послал подарок. Так оно и оказалось. Приземлившись, лит подкатил почти к самому крыльцу, и тогда стало видно, что в кабине действительно никого нет. Лоркас, глянув на печати, вскрыл грузовой отсек и начал разгружать лежащие в нем свертки и коробки. Юра с радостью помогал.

Основная часть груза предназначалась для Винтера, несколько тщательно запакованных коробок, помеченных черепом с перекрещивающимися костями, — для профессора Макгорна. Но нашлось и два особых пакета. Один маленький, а другой огромный. Юра хотел посмотреть, что в них, но Лоркас не позволил. А тут подкатили на машине Винтер с профессором Макгорном, быстро все грузы перетащили в здание, а лит отправили в обратный путь.

— Вы внимательно осмотрели все печати? — спросил Винтер у Лоркаса.

— Конечно, — ответил учитель. — Не понимаю вопроса. Вы мне не доверяете?

— Не в этом дело, — ответил Винтер. — У нас крайне изощренный враг. Моя автоматика, например, не зарегистрировала нарушение границы потому, что лазутчику был известен пароль.

— Что вы говорите!

— Да, именно так.

— Вы хотите сказать, что его послал Кокроша?

Винтер лишь пожал плечами.

— Ничего не понимаю… так, а есть какая-нибудь возможность узнать пароль, например, расшифровав сигнал нашего аппарата, подаваемый им в момент пролета границы?

— Чисто теоретически — да, а практически… не знаю.

— Что же делать?

Винтер еще раз пожал плечами.

На крыльцо вышла Джулия и торжественно объявила:

— Народ собрался и ждет именинника!

— Сейчас-сейчас, только помоем руки, — в один голос ответили Лоркас с Юрой, а профессор Макгорн сказал: — Начинайте без меня, я подойду попозже. Надо срочно разобраться с прибывшим грузом.

Когда Юра вошел в гостиную, все встали и захлопали в ладоши. А затем вновь был водопад поздравлений и пожеланий. Юра радовался тому, что все ради него надели лучшие наряды. Перещеголяла всех Джулия. Она достала где-то меховую накидку, выбелила ее, а кое-где пустила по ней черные кляксы — получилось точь-в-точь как у короля на картинке в старой книжке.

Первым вручить личный подарок миссис Макгорн направила Олега, который зачитал свое стихотворение. Затем Алик вручил имениннику его портрет. Подобные рисунки Юра получал на протяжении нескольких лет. Все они в хронологическом порядке висели на стене в его комнате, довольно точно отражая происходящие с ним изменения. Полученный сегодня подарок дополнял коллекцию и потому был особенно дорог.

Джулия еще раз удивила собравшихся, объявив, что она и миссис Макгорн дарят имениннику танец. Злата села за рояль "осуществлять музыкальное сопровождение", и Джулия закрутилась в вальсе, поддерживаемая танцующей за кавалера миссис Макгорн. Они очень старались и споткнулись всего несколько раз под завершение танца, когда силы были уже на исходе. Дождавшись Юриных аплодисментов в адрес Джулии и миссис Макгорн, Злата сообщила, что дарит Юре сочиненную ей мелодию, и снова заиграла. Ее музыка была почему-то очень грустной. Юра не любил невеселых мелодий. Но эта была сочинена специально для него, и он попросил записать ее нотами, чтобы иметь возможность вновь наиграть, если ему когда-нибудь захочется.

Потом Джон преподнес свой подарок — кристалл горного кварца с голографическим Юриным изображением внутри. Затем миссис Макгорн подарила Юре красивую тетрадку для ведения дневника, а Винтер с Тетей Полей вручили настоящий кинжал. Лоркас от себя и Кокроши подарил книгу. Это была очень редкая и ценная книга. Называлась она "Философия и этика боевых искусств Востока". Юра давно хотел почитать ее, но в школьной библиотеке, естественно, таких раритетов не было.

После этого наступило главное — вручение коллективного подарка. Основные усилия в его изготовлении принадлежали Барбаре и Лене, чуть меньше потрудились Злата и Джулия, а самую малость — Олег. Все собрались у большого стола, по этому случаю накрытому зеленой скатертью. На одном краю его стояла картонная коробка с отверстиями, убранная большим пуховым платком Тети Поли. На противоположном краю стояли два маленьких креслица, блестящих и желтых, словно они были сделаны из настоящего золота.

Злата заиграла торжественную мелодию, и из коробки вышли король с королевой. Ростом они были примерно с палец, но корона у короля была почти как настоящая, украшенная мельчайшими переливающими камнями. А какое платье было у королевы! Вначале Юра смотрел без всякого желания, просто потому, что так было надо, но комментарии Джулии постепенно пробудили в нем интерес.

Дойдя до кресел, король ударил несколько раз своим посохом, объявляя начало бала. Из картонки высыпало множество нарядно одетых придворных и других знатных господ. Все они не бросились как попало в центр стола, а степенно построились вдоль краев, оставив середину свободной. Король вместе с королевой сели в кресла. На миг повисла тишина, а потом вновь заиграла музыка, и показались принц и принцесса. Какие они были красивые!

Надо сказать, что девочки приложили очень много стараний при изготовлении принца. Лена почему-то сделала его ужасно похожим на Олега — настолько похожим, что Злата долго не могла придумать, что бы изменить. После многих мучений и творческих поисков она сумела наделить его ярко-голубыми глазами — точь-в-точь, как у Олега. Но Джулия все испортила, покрасив принцу волосы в черный цвет и сильно завив их.

Когда принц с принцессой закрутились в том же танце, что незадолго перед этим исполнили Джулия и миссис Макгорн, все захлопали. Джон закричал, что в сравнении с игрушками "Юлька двигается, как корова", чем несказанно расстроил миссис Макгорн. Злата сильно переживала, что не может наблюдать за представлением так же, как и все, поскольку не могла оторваться от рояля — маленькие роботы были запрограммированы таким образом, что действовали согласно исполняемой ею мелодии.

Юра хотел посмотреть представление еще раз, но миссис Макгорн заявила, что подошло время праздничного обеда.

Тетя Поля тоже села за стол, и потому киберам в порядке исключения было разрешено подносить кушанья. Все приготовленные блюда были любимыми у Юры. Вначале на столе появились витаминный салат, рыбный пудинг, рыба в кляре и мясо "по-купечески", то есть отварное, мелко порезанное вместе с солеными огурцами и сдобренное всевозможными полезными специями. Едва дождавшись, когда собравшиеся это попробуют, киберы принесли уху нескольких видов, солянку с плавающими в тарелках дольками лимона, рыбу в горшочках и кулеш. Затем настала очередь плова, различных паштетов, мяса, едва запеченного на углях и потому сочащегося кровью, а также всевозможных антрекотов и лангетов, котлет и зраз с грибной начинкой. Все кушанья были одинаковой температуры — чуть выше комнатной. Юра полагал, что наиболее полезно потреблять пищу только теплой, и делал единственное исключение для своего утреннего шоколада, который пил обжигающе горячим.

Несмотря на необыкновенную вкуснотищу, все по примеру именинника ели мало. Юра считал, что переедать вредно, и ни в коем случае нельзя вставать из-за стола, едва дыша. Было очень весело, и даже миссис Макгорн не следила за тем, чтобы все правильно пользовались ножами и вилками.

Незаметно наступила очередь десерта. Естественно, киберы не принесли каких-то сырых фруктов, от которых только пучит живот, а калорий в них содержится мало. Мороженое тоже не появилось. Были поданы сыры, сладкие пудинги, пирожные с засахаренными фруктами и орехами и, конечно, шоколадные конфеты. Запивать это предлагалось какао или клюквенным киселем. Для желающих были различные соки и крюшоны. Однако никаких газированных напитков, поскольку вред, наносимый ими, несоизмерим с сомнительным удовольствием от глотания пузырьков.

Когда все решили, что обед подошел к концу, Лоркас преподнес сюрприз. Он водрузил на стол огромный пакет и предложил Юре вскрыть его.

Юра, догадавшись, что это один из тех кульков, что прибыли на автоматическом лите, заволновался. Неужели еще подарок от наставника? Разрезав довольно плотную ткань, ахнул от удивления. Внутри оказался чудесный торт.

Таких произведений кулинарного искусства Тетя Поля не готовила. Торт был сделан в виде сказочного дворца. Первая пластина изображала луг с фигурками гуляющих людей, а далее круто поднимались ступеньками этажи, украшенные воздушным кремом и разными замысловатыми детальками. Сквозь полуоткрытые окна можно было разглядеть празднично украшенные залы и даже фигурки жильцов. Все это великолепие венчала башенка со знаменем и солдатиками, стоящими перед ним навытяжку.

— Как интересно! — первой воскликнула Злата. — Осторожно, не поломайте. Мы будем играть шоколадными фигурками.

— У каждой будет своя комната, и мы будем ходить друг другу в гости, — предложила Барбара. — Во, здорово!

— Да, такое надо сохранить. Может, заморозить его? — предложил Юра.

— Крем съежится, — со знанием дела сказал Алик.

— Тише, тише, — успокаивала всех миссис Макгорн, — это всего лишь торт. Он скоро испортится. Надо быстрее его съесть.

— Да как же так? Такая красота! Его никак нельзя трогать!

— Так ведь пропадет. Разве вам не будет жалко? Я предлагаю сегодня съесть половину, а оставшееся — завтра за завтраком. Согласны? Пусть именинник сам разрежет его и даст каждому по порции.

Тетя Поля принесла большой нож, и Юра вонзил его в торт, словно в живое существо. Все ахнули, но быстро с тарелками в руках образовали очередь за своей порцией. Первой, естественно, была Барбара. Получив свой кусок, она тут же слизнула немного крема, а потом взяла фигурку солдатика, чтобы рассмотреть ее хорошенько. Вслед за ней свою порцию получил Алик, затем Лена. Когда Юра отваливал кусок торта Джулии, неожиданно раздался громкий голос только что вошедшего профессора Макгорна:

— Стойте! Откуда этот торт? Не ешьте его! Разве вы не видите, что он отравлен?

Все подняли головы, чтобы посмотреть на привычный зеленый огонек аппаратуры Винтера, привинченной к потолку за люстрой, и увидели зловещий красный сигнал.

— Да как же это я? — подскочил Винтер. — Совсем расслабился. Ребята, бросайте эту гадость!

У Джулии тут же вывалилась тарелка из рук. А Барбара хладнокровно откусила шоколадному солдатику голову. До этого она уже наелась до отвала конфет — но вдруг здесь какой-то особый вкус? Потом, профессор ведь может ошибаться — неужели из-за этого лишаться того, что уже стало твоим? После обсуждения новостей, добытых Леной, Барбара неосознанно не верила никому из окружающих ее взрослых. Скорее всего, думала она, нет здесь никаких принцев и принцесс — жизненный опыт научил ее, что ничего никогда не дается даром и, чтобы что-то получить, надо как следует потрудиться — но ясно, что взрослые ведут с ними какую-то свою игру. Что-то скрывают, недоговаривают. Миссис Макгорн с трудом вырвала у нее тарелку.

— Отойдите от стола! Кто пробовал торт?

Барбара, естественно, промолчала. Ей казалось очевидным, что та малость, которую удалось проглотить, не в счет.

— Ничего не понимаю, — недоумевал Лоркас. — Неужели Кокроша решил умертвить всех нас? Но мы ведь должны были сразу определить, что торт отравлен… Ничего не понимаю…

— Вы внимательно осмотрели печать на свертке с тортом?

— Ну конечно! Вот, посмотрите сами.

Винтер, наклонившись, принялся изучать маленькую метку. Издалека казалось, что на ней изображен Медведь, стоящий на четырех лапах. Кокроша изредка пользовался такой печатью. Однако что-то дефектное в изображении чувствовалось. Олег не успел сообразить, что именно, как Винтер разгладил печать, и Медведь волшебным образом превратился в Кабана.

— Шойский! — вскричал Лоркас.

— Да, — спокойно ответил Винтер, — сначала Цезийский, а сейчас Шойский. Кто следующий? И как долго мы будем спустя рукава относиться к собственной безопасности?

— Но ведь я проверял…

— У меня нет к вам претензий. Метка была искусно деформирована. Старый трюк. Клянусь своей головой, грузовой отсек лита был опечатан точно так же.

— Там вроде бы тоже был Медведь, стоящий на четырех лапах. Но я не знал…

Неожиданно Барбару вытошнило. Профессор Макгорн подхватил ее и бросился наверх, в здравпункт. Вслед побежали Тетя Поля и миссис Макгорн.



Происшествие




Барбара очень испугалась и безропотно позволила сделать над собой массу неприятных манипуляций. Промывая ей желудок, профессор Макгорн все грозил гемодиализом. Что это такое, она не представляла и обрадовалась, когда ей сказали, что срочно сделанные анализы крови хорошие, и мучить ее больше не будут. Оказав ей неотложную помощь, профессор ушел обследовать остальных "потенциально пострадавших".

Лежа в особой кровати в медицинском изоляторе и с головы до ног увитая разноцветными проводами, Барбара спросила у Тети Поли, что это такое — гемодиализ. Пояснила ей миссис Макгорн: гемодиализ — это очищение крови. Для этого в больного вкалывают две толстые иголки. По одной из них кровь вытекает из человека и пропускается через особый аппарат, а по другой — втекает уже очищенной. Не так уж и страшно. Надо только терпеть присутствие этих гадких иголок на теле и не прикасаться к тем местам, куда они воткнуты, даже если очень чешется. Барбара пожалела, что не оказала достойного сопротивления профессору. Может, и промывания не надо было ей делать? Столько хорошей пищи, съеденной на Юрином дне рождения, пропало.

Состояние всех остальных было нормальным. Никто не успел даже прикоснуться к злосчастному торту, который Винтер выбросил в утилизатор вместе со скатертью. Олег, вспоминая свои ощущения, с удивлением отметил, что ему совершенно не хотелось пробовать этот торт. То же, вероятно, переживали остальные ребята. Взрослых Юра по счастливой случайности не успел наградить их порцией отравы.

Когда все за исключением Барбары вновь собрались в гостиной, профессор Макгорн сказал, что несмотря на то, что состояние больной не вызывает опасений, ей все равно придется провести сутки в медицинском изоляторе под постоянным контролем за "основными параметрами жизнедеятельности". Тетя Поля тут же вызвалась сидеть вместе с Барбарой, чтобы той не было скучно. На это миссис Макгорн сухо сказала, что сама проследит за девочкой.

Лоркас, некоторое время крутившийся рядом с профессором, пока Барбаре делали промывание, с откровенной обидой рассказывал Винтеру, что девочка его прогнала. Она будто бы заявила, что учитель ее раздражает. Неужели она ни в грош не ставит его советы и нравоучения? Как же так, недоумевал он и строил вслух различные объясняющие теории. Винтер привычно отмалчивался.

Веселиться никому уже не хотелось, и все сидели молча, поглощенные собственными мыслями.

Так закончился последний день рождения Юры.

Олег подумал, что надо бы завершить дела, связанные с постройкой вертолета, и поднялся было, чтобы позвать Джона, но тут к нему подошла Лена.

— Олег, — тихо сказала она, — мне кажется, я знаю, что от нас хотят. Помнишь, ты рассказывал мне про эксперимент над двумя мальчиками?

— Ну и что?

— Они хотят узнать, кто из нас кого полюбит, когда вырастет.

— Да какой же им в этом интерес?

— Чтобы сравнить с тем, как нас расписали по парам Служители. Если их предложения совпадут с нашим выбором, значит, они все делают правильно. А если нет — значит, Служителям надо еще что-то учитывать из того, чем они в настоящий момент пренебрегают. Может быть причина в этом, как ты думаешь?

— Не знаю… Маловероятно.

— Почему?

— Это вы, девчонки, все про любовь да про любовь болтаете, как будто нет других тем для разговоров. Вон Юлька читает одни только любовные романы. И что? Разве она умнее всех? Нет, дело не в любви.

— А в чем же?

— Не знаю. Но скоро мы это будем знать!

— Как скоро? Каким образом?

Олег, поняв, что чуть не проговорился, решил смять разговор.

— Потом расскажу, — бросил он, намереваясь отойти.

Лена хотела еще что-то спросить, но, встретившись глазами с выбегающей из гостиной Златой, промолчала. Олег отошел к мальчикам, занятым обсуждением хода компьютерной игры.

— Юля, ты не знаешь, что происходит с Синди? — спросила Лена у Джулии. — Может, она тоже отравилась тортом?

— Ну, ты даешь! От тебя, мать, я не ожидала подобной наивности. Как будто бы ты сама не видишь, что с ней происходит. Да ревнует, конечно!

— Кого? К кому?

— Я тебя очень прошу: не задавай глупых вопросов. И, пожалуйста, веди себя поприличнее. Каждая благородная леди имеет право на маленькие… шалости. Но при этом следует вести себя достойно, заботиться о своей репутации. Ты думаешь, я никогда ничего не позволяла себе с мальчиками? Скажу тебе по большому секрету: много чего у меня с ними было. Однако ты можешь сказать про меня что-нибудь неприличное?

— Да-ап, — сказала Лена и прикусила язык.

Олегу не удалось оторвать Джона от Алика с Юрой. Мальчики, отмахиваясь от него, пошли к выходу из гостиной. Чуть задержавшись, Олег поспешил за ними. И тут произошло событие, оставившее неизгладимое впечатление на всю их жизнь.

Одной из видимых причин рокового происшествия, несомненно, было то, что Олег скакал на одной ноге. Позже, реконструируя события этого дня, он не мог объяснить, почему он прыгал, а не шел, как обычные люди. Алик подставил подножку, и он, естественно, полетел с крыльца вниз головой. А на нижней ступеньке сидела Злата. В полете Олег пробовал скорректировать свое падение. Ему удалось не ударить девочку лбом в лицо. Но все равно всей своей тяжестью он навалился на нее. Далее они падали вместе. Злата оказалась под ним, и его колени, вероятно, больно врезались ей в спину. Кроме того, Злата неудачно подставила руку и разбила себе нос до крови.

В иное время девочка поплакала бы чуть-чуть, а то и вообще смогла бы обойтись без слез. Приняла бы извинения. Жалуясь на свою обиду и боль, заставила бы мальчиков прочувствовать тяжесть вины в полной мере. И все, инцидент был бы забыт. В другое время — да. Но не сейчас.

Непосредственно до происшедшего Злата чувствовала себя очень несчастной. А тут невольный испуг, боль от падения на нее Олега, потекшая из носа кровь — все это сыграло роль детонатора, породившего водопад слез. Чувствуя, что не может остановиться и вот-вот с ней начнется самая настоящая истерика, она побежала к себе в комнату. Заперлась на засов, бросилась на кровать и отвела душу в рыданиях. Олег рвался к ней, пытаясь извиниться. Умолял о прощении. В иной раз она скорее всего открыла бы ему, но сейчас у нее просто не было сил.

Не достучавшись до Златы, Олег забежал к себе смыть кровь с подбородка — при падении он разбил губы — и пошел разбираться с Аликом. Его просто душила ярость.

Алик изо всех сил делал вид, что все случившееся его не касается. Ему бы броситься в первый момент падения Олега, попросить прощения, не дать Злате убежать к себе. Но он упустил эту возможность. Отчасти, наверное, потому, что испытывал к Олегу жуткую зависть, доросшую почти до ненависти. Еще бы! В последнее время тот постоянно оказывался в центре внимания и взрослых, и всех девочек. Алик только делал вид, что полностью поглощен разговором об игре. На самом деле он все видел, все подмечал. Он заметил, как Лена о чем-то шушукалась с Олегом, как выбежала из гостиной внезапно заплакавшая Злата, слышал комментарий Джулии по данному поводу. Разве это справедливо, когда ему, Алику, — ничего, а кому-то другому — все?

Юра, заметивший роль Алика в падении Олега, высказал порицание. Джон, как всегда проспавший самое важное, потребовал разъяснений. Юра стал рассказывать ему детали происшествия. Алик, понимая, что разоблачен, при виде приближающегося Олега бросился бежать. Первоначально он планировал сделать отсутствующее лицо и недоумевать по поводу грязного поклепа, возводившегося на него пострадавшим. Или настаивать на том, что ничего и не заметил: кто-то, возможно, касался его ноги, однако он не обратил на такую мелочь никакого внимания. Но не выдержали нервы, и стоило сделать всего один шаг — ноги сами понесли.

Олег гнался за Аликом, пока не споткнулся. Встал и не спеша пошел обратно. Пробежка позволила справиться с захлестнувшими его чувствами. Голова стала ясной и холодной.

Что делать? Всем известно, что Алик бегает быстрее всех. Без труда можно догнать Юру, даже Джона. Девчонки — те вообще не в счет, за исключением, может быть, Лены. Но Лешка убежит. Да и догонять его как-то унизительно. Как какого-то нашкодившего малыша. Крикнуть что-нибудь настолько оскорбительное, что Алик остановится и сам полезет в драку? Да он просто чем-нибудь подобным ответит издали. А драться побоится.

А что он вообще хочет от Алика? Извинений, настойчивых и длинных? Может быть, если б… не пострадала Злата. Побить, чтобы впредь так никогда не делал? Может быть, если б… случившееся касалась только их двоих.

Какая непростительная оплошность с его стороны — поранить девочку. И не просто девочку, а Злату. Пусть не по своей вине. Это ничего не меняет. Нет, необходимо, чтобы Алик в присутствии всех попросил у нее прощения! И даже после этого останется некоторое неудовлетворение: Злата ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не должна страдать!

— На, вытри кровь с губы, — сказал Юра, протягивая Олегу платок.

— Давай вместе догоним этого гада! — предложил Джон. Настоящий товарищ.

— Что я, дите неразумное, чтобы бегать за каким-то уродом? — с достоинством спросил Олег. — Сам когда-нибудь придет. Куда ему деться.

В любой ситуации Юра стремился поступать правильно. Гордый ответ Олега направил его мысли по неожиданному пути.

— Да, не с руки мужчине убегать от кого бы то ни было. Надо отвечать за все свои поступки. Он специально поставил подножку. В результате… м… нанесен физический ущерб тебе и Синди. Кроме того… м… налицо попытка уйти от ответственности. Сделать вид, что он ни при чем, а все произошло случайно. Так, как полагается поступать в таких случаях? Вчера на уроке этики нам объясняли…

— Дуэль! — воскликнул Джон.

— Да, дуэль. Вы должны выяснить свои отношения в честном поединке. Ты согласен? — спросил Юра у Олега.

У Олега возникли недобрые предчувствия, но чисто механически он ответил:

— Согласен.

— Лешку можно не спрашивать, — быстро сказал Джон.

— Это почему же?

— Потому что мы уже решили. А нас трое. По правилам, виновник происшествия не имеет права отказываться от дуэли. Если он будет против — мы обязаны превратить его в изгоя. То есть исключить из своей компании. Но сперва все вместе побьем как следует.

— Да, ты прав, — согласился Юра и позвал: — Леша, иди сюда.

Алик с готовностью вышел из-за кустов, но близко подходить не торопился.

— Там у вас какие-то бешеные завелись. Гоняются за людьми. А что я ему сделал? Ни с того ни с чего…

— Я все видел, — сказал Юра.

— Что ты видел? Ты смотрел в другую сторону!

— Алик, — серьезно сказал Юра, — для того, чтобы увидеть твою подножку, не нужно на тебя смотреть. Ты же знаешь — я вижу все, что происходит вблизи меня. Если б ты посвящал занятиям по боевым искусствам столько же времени, сколько я, ты бы тоже все видел. Иди сюда, никто тебя не тронет.

— Пока, — многозначительно вставил Джон.

— Что значит — "пока"?

— А то, что между тобой и Олегом должна быть дуэль. Если ты не согласишься, то тебе будет… очень плохо.

— Ха, дуэль! А кто кого вызывает — он меня или я его? Сразу скажу, что у меня нет причин вызывать его на поединок.

— Он тебя.

— Значит, за мной право выбора оружия? Хорошо, я согласен.

Сделав несколько шагов к школьному зданию, Алик на всякий случай еще раз поинтересовался:

— Так точно никто на меня ни за что ни про что не нападет?

— Иди-иди, — с угрозой в голосе сказал Олег, — трус несчастный.

— Я не трус и не несчастный. А ты бешеный какой-то. Тебя надо Маку на опыты сдать. За что ты на меня напал?

— Леша, — сказал Юра, — дело серьезное. Давай поговорим как мужчины. Не прикидывайся дурачком.

— Я не прикидываюсь. Мне просто обидно…

— Первый вопрос, — по-деловому заговорил Джон, демонстративно отворачиваясь от Алика, — выбор секундантов. Олег, ты согласен, чтобы я был твоим секундантом?

— Да.

— Алик, ты согласен, чтобы у тебя секундантом был Юра?

— Как будто бы у меня есть выбор. Да, согласен.

— Итак, секунданты есть. Вопрос номер два — определение статуса дуэли. Здесь возникает ряд спорных моментов…

— По-моему, все ясно, — возразил Юра. — Олег, скажи, как ты относишься к Злате?

— Как? Не понимаю, к чему ты спрашиваешь. Хорошо отношусь.

— Статус поединка зависит от того, кем она тебе является. Если она твоя жена или близкая родственница, или любимая женщина…

— Погоди, Юрок, — перебил Джон, которому стало ясно, что тот хотел выяснить, — у нас еще нет ни жен, ни любимых женщин. А в родстве мы все, наверное, не состоим. Поэтому поступим проще. Скажи, Олег, ты считаешь Злату своей девушкой?

— Как это — своей?

— Ну, у тебя есть к ней какие-нибудь особые чувства? Ты выделяешь ее среди других девчонок? Или тебе безразлично, кто бы из них пострадал?

Олег ответил максимально дипломатично:

— Из всех девочек больше всего мне бы не хотелось причинить боль именно Злате.

— Достаточно! — воскликнул Джон. — Максимальный статус!

Это означало, что выбор оружия и правила проведения поединка должны приводить либо к смерти, либо к тяжелому увечью одного из дуэлянтов. Беспокойство Олега усилилось. Однако дал слово — держи. Раньше надо было думать.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Алик. Ему стало казаться, что зря он подошел. Затевается явно что-то нехорошее.

— А то, что впредь вы не можете жить вместе, и ваш поединок должен завершиться смертью одного из вас.

— Или сделать кого-нибудь инвалидом, — уточнил Юра. Все было правильно: именно так требует выученный ими вчера Кодекс чести дворянина.

Алик понял, куда дует ветер, и выразил сомнение:

— Мне кажется, эти правила на нас еще не распространяются. Мы же не взрослые. Мы еще дети.

— Которым подсовывают отравленный торт? Очевидно, что тот, кто хотел нас отравить, не считает нас детьми, — возразил Юра.

— Может, ты считаешь себя маленьким? — съязвил Джон. — Так мы тебя живо спеленаем!

— Нет, я не маленький.

Вот оно, мужское бремя, подумал Олег. Каждый твой жест, каждое слово обязаны иметь смысл. Ты всегда должен быть готов ответить за любой свой поступок. Сказал — как отрезал. Обратно не воротишь, не закричишь, что тебя неверно поняли. Девчонкам много проще: они могут говорить все, что угодно. Никто не потянет их к ответу за длинный язык.

— За тобой выбор оружия, — напомнил Юра Алику. — Я предлагаю вам драться голыми руками, используя те приемы рукопашного боя, которые Кокроша называет "запрещенными".

— Нет, — возразил Алик, — он сильнее меня, и реакция у него лучше. Я проиграю.

— Тогда, может, на кинжалах? Возьмете один у меня, а второй у Винтера.

Олег представил себе, как он наносит удар, рассекая живую плоть, и по телу Алика растекается кровавое пятно. Брр!

— Кинжалы чересчур коротки. Бой на них — все равно что голыми руками. Нет, я не согласен. Олег меня победит.

— Давайте выкрадем у Винтера пистолеты, — предложил Джон.

— Ты даже не знаешь, где он их прячет! — воскликнул Юра. — Нет, про пистолеты надо забыть. Тем более это оружие второй категории, и после поединка обязательно надо будет пригласить королевского следователя для возбуждения уголовного дела, обоснованно ли было применение оружия. А зачем нам связываться с королевскими сыщиками?

— Да, не к лицу нам это, — важно ответил Джон.

Олег же опять подумал, что было бы неплохо позвать сюда кого-нибудь со стороны, чтобы в свою очередь устроить ему допрос.

— В фехтовании я не уступаю ему, — сказал Алик, — поэтому я выбираю в качестве оружия шпаги.

— Да где мы их возьмем?

— В фехтовальном зале на стенде висит вон сколько всего.

— Но он же заперт на кодовый замок и сделан из особого стекла. Его не разобьешь. А код известен только Кокроше.

— Ничего не знаю! Вы предложили мне выбрать, я и выбрал.

— Я попробую вскрыть код, — задумчиво сказал Джон, — но не могу обещать, получится ли…

Олег отозвал его в сторону.

— Седой, — сказал он, — я, наверное, не смогу вонзить в него шпагу. Представь себе, как это будет. Кровь и все такое прочее.

— А что делать? Таковы правила. Не нам их отменять.

Олег подумал, что глупо подстраиваться под какие-то правила, но промолчал, сказав лишь:

— Откровенно говоря, я не желаю его смерти.

— Но ты же не можешь взять обратно свой вызов на поединок. Это будет не по правилам. К тому ж он останется безнаказанным. Разве это справедливо?

Да, прав Джон. Нельзя допустить того, чтобы Алик втайне торжествовал победу. Что же делать?

— Можно поступить по-другому, — сказал Джон. — Если ты такой нежный, что не можешь сам убить своего врага, дуэль следует провести в виде соревнования. Проигравший должен будет выполнить определенное условие. Так как ваш поединок имеет высший статус, выполнение этого условия должно нести очень серьезные последствия. Можно условиться, например, о выливании на себя кастрюли с кипящим шоколадом. Идет?

— Наверное, — неуверенно сказал Олег.

— Вот что, — предложил Джон, вернувшись к Юре и Алику, — мы еще ни разу не проводили дуэлей, и потому я предлагаю провести соревнование в какой-либо области, где у каждого дуэлянта примерно одинаковые шансы на победу. Проигравший выливает себе на голову Теть-Полину кастрюлю с шоколадом.

— Я думаю, это будет правильно, — после глубоких раздумий сказал Юра.

— Нет, неправильно! — возразил Алик. — Я выбрал вид оружия и настаиваю на том, чтобы дуэль прошла обычным порядком.

— Ну так иди, неси сюда шпаги!

— Не могу. Они под замком.

— Тогда молчи, пока люди разговаривают. А какое соревнование устроим, чтобы у каждого был шанс победить?

— Не знаю. Подумать надо, — сказал Юра.

— Я предлагаю устроить дуэль на роботах. Пусть Олег и Алик за сегодняшний день изготовят из Лоркасовского конструктора по роботу, умеющему драться на мечах. Завтра утром устраиваем между ними бой. Тот, чей робот будет побежден, выливает себе на голову шоколад. Идет?

— Подумать надо, правильно ли это, — все еще сомневался Юра.

— Согласен, — неожиданно сказал Алик. — Давайте мы с этим… бешеным сейчас разойдемся по своим комнатам и к утру изготовим по роботу высотой не более десяти сантиметров. А завтра устроим схватку.

Алик, наблюдавший за творчеством девочек по созданию маленьких танцоров, втайне от всех уже начал конструировать непобедимого рыцаря. Поэтому-то он ухватился за предложение Джона, как утопающий за соломинку. То, что подобное поведение не совсем корректно, он не думал.

— Ну, коли ты так хочешь… Я не вижу нарушения правил, а ты, Олег?

Олег лишь пожал плечами.

— А как думаешь ты, Ваня?

— Все правильно!

— Хорошо, — сказал Юра, — тогда расходимся. На все время подготовки к поединку секунданты будут рядом с дуэлянтами.

— Переговоры завершены. Пусть меч рассудит, кто прав, — закончил Джон ритуальной фразой.

Однако он поторопился. Выяснилось, что необходимо было оговорить множество технических деталей — из каких узлов компоновать внутренние органы роботов, какие материалы использовать и так далее. Согласование даже простейших ограничений — например, какой максимальной длины могут быть мечи — требовало сложных переговоров. Джон носился как угорелый между комнатами. Свою деятельность в соответствии с исторической традицией он назвал "челночной дипломатией". Это означало, что он спрашивал мнение Олега по какому-нибудь поводу, бежал к Алику и интересовался, как думает тот. Если мнения совпадали, переходил к решению следующего вопроса. А если были разными, добивался компромисса за счет встречных уступок, бегая от одного к другому. Подобное занятие оказалось слишком тяжелым, Джон быстро устал и уснул на подоконнике в комнате Олега.

Юра никуда не бегал. Он принял "стратегическое" решение насчет дуэли и считал, что детали не важны. Он даже немного помог Алику в изготовлении брони его рыцаря. Джон же придавал огромное значение именно мелочам и полагал совершенно недопустимым оказание какой-либо технической помощи товарищу.

Поздней ночью Олег, спустившись в очередной раз в гостиную за какой-то деталью, неожиданно увидел Горгончика.

— Ты что тут делаешь?

— Ох, какой я несчастный, — заверещал искусственный клоп тонким противным голоском. — Меня даже хозяйка бросила. Сказала, что я ей больше не нужен. А я так люблю ее. Что мне делать? Я такой несчастный…

Олег унес его к себе и перепрограммировал.



Дуэль




Дуэль началась ранним утром. Юра долго выбирал удобную площадку в укромном уголке сада. В качестве зрителя была допущена только Лена, откуда-то прознавшая про поединок. Она была "своим парнем" и не давала повода усомниться в том, что все сохранит в тайне. Тем более что величины ставки в сражении она, вероятно, не знала. Джулия, видимо, тоже догадывалась, что мальчики затевают что-то необычное, но была с позором отогнана.

— Итак, поединок начинается, — громко объявил Джон. — Первым на ристалище появляется великий герой, непобедимый… Как зовут твоего рыцаря?

— Просто — Богатырь, — сказал Алик.

— Непобедимый Богатырь!

Алик достал свое произведение из коробки, включил и осторожно опустил на траву. Олег тут же увидел свои просчеты. Он сделал своего робота чересчур человекоподобным. А Алик создал поистине машину для убийств. Две толстые "ноги", как у слона, поддерживали могучий торс, который мог свободно вращаться сколько угодно и в произвольную сторону. "Руки" были телескопическими — изменяемой длины — да к тому же имели не один локтевой сустав, а два. Все уязвимые места ощетинились прочными колючками, в которых так легко было запутаться мечу противника. Голову дополнительно защищал гребень, как у петуха. Одним словом, и вблизи, и издалека Богатырь вызывал страх и уважение.

— На ристалище выходит…

— Роланд! — закончил Олег фразу, начатую Джоном, и опустил своего робота на траву. Алик не смог сдержать снисходительной улыбки.

— С этого мгновения и до завершения поединка всем запрещается прикасаться к героям. Вперед, рыцари, на бой кровавый шагом марш!

Богатырь и Роланд начали потихоньку сближаться. Вот скрестились мечи, и сразу стало явным превосходство Аликова создания. Фехтовальные программы у роботов были одинаковыми, но из-за конструктивных особенностей Богатырь наносил удары много сильнее и коварнее. Любимым его приемом было выбрасывание меча строго вперед за счет удлинения рук. Роланд не был готов к отражению подобных выпадов и поплатился за это несколькими ранами. Вынужденно меняя тактику боя, он напоролся на очередную новинку — меч Богатыря в одном из стандартных положений вдруг начал двигаться в совершенно невозможном направлении и почти отрубил ему левую руку.

— Ах! — воскликнула Лена, забыв про свое клятвенное обещание молчать во что бы то ни стало, и повернулась к Олегу. — Сейчас он разрубит твоего на половинки! Смотри, какой он страшный. Гораздо сильнее, чем твой.

Израненный Роланд разорвал дистанцию. Богатырь, победно блеснув гребешком, двинулся вперед. Все, подумал Олег, Лешка победил. Ну почему мир так несправедлив?!

Теснимый Богатырем, Роланд задом взобрался на небольшую горку и вдруг сделал несколько быстрых шагов, вмиг оторвавшись от врага. Богатырь, казалось, взревел от негодования и бросился следом, но… толстенные ножищи его не могли преодолеть подъема. Он побежал в обход. Поскольку густая трава затрудняла движение, он постоянно махал мечом, прокладывая себе дорогу.

— Кое-кто, кажется, уже бежит, — ехидно улыбаясь, сказал Алик. — Я, впрочем, уже получил удовлетворение и согласен на ничью.

— А я нет, — ответил Олег. — Пусть будет, что будет. Мне плевать на тебя и твое удовлетворение!

— Ну, как знаешь. Запомни, что я предлагал мировую.

— Хорошо, запомню. Я многое запомню. В следующий раз ты так легко не выкрутишься!

— Следующего раза, Олежек, не будет.

— Посмотрим.

Сделав еще несколько шагов в сторону от Богатыря, Роланд перепрыгнул через какую-то корягу и застыл, поджидая соперника. Богатырь потыркался несколько раз, пытаясь преодолеть препятствие. Ничего у него не получилось, и он побежал в обход. Роланд, подпустив соперника поближе, одним прыжком перемахнул через корягу и вновь застыл. Богатырь помахал-помахал своим мечом, посопел-посопел и снова бросился в обход.

У Олега затеплилась надежда. Он снабдил своего рыцаря дополнительным логическим блоком, позволяющим вырабатывать общую стратегию битвы. Видимо, Роланд понял, что в открытом бою ему не одолеть Богатыря, и решил взять соперника на измор. А тупой Богатырь ни о чем не догадывался и впустую расходовал драгоценную энергию.

— Так нечестно! — вскричал Алик, когда уже раз в пятый Роланд ускользнул от Богатыря. Он догадался, что угрожало его рыцарю.

— Что нечестно? — невинно спросил Джон, которому давно уже стало все понятно.

— Да… эта недоделка не сражается, а просто убегает. Уклоняется от битвы. Богатырю следует присудить победу ввиду явного преимущества.

— Нет, никакой победы присуждать нельзя, — сказал после долгих раздумий Юра, — поскольку здесь не показной бой, а дуэль.

— Тогда надо убрать мусор с поля боя! — Алик схватил корягу и отбросил ее подальше.

Богатырь, обрадовавшись, что злополучное препятствие неожиданно исчезло, бросился вперед и нанес Роланду несколько сильных ударов. Он тоже, оказывается, не был лишен определенной сообразительности и метил в нижние конечности соперника. И добился ощутимого успеха: отскочивший Роланд стал явно прихрамывать.

— Стоп! — закричал Джон. — Никаких изменений поля битвы! Дисквалифицируем Богатыря — ему подыграли.

— Никому я не подыгрывал, а просто убрал сухую ветку, чтобы не мешалась, — испуганно возразил Алик.

— Прекратите кричать. Вы оба не правы, — рассудил Юра. — Никого дисквалифицировать мы не имеем права. Но вмешиваться в битву тоже нельзя. Все, что находится вблизи их, противники могут использовать в своих интересах. Мы сами выбрали эту площадку, и изменять ее в ходе дуэли нельзя.

— Я ж тебе показывал, как Богатырь умеет фехтовать, и разрядил его аккумуляторы!

— Но ты мог потом поставить новые? Сам виноват, я ничем не могу тебе помочь.

Роланд нашел корягу побольше, лежащую в более густой траве, и продолжил изматывать противника. Вскоре это дало положительные плоды: Богатырь стал двигаться какими-то рывками, а потом вообще застыл. Закончился наконец-то заряд аккумуляторов? Роланд осторожно приблизился к замершему страшилищу, потыкал его мечом, удостоверился, что тот не может шевельнуться, и принялся методично рубить.

— Все! Победа! — закричал Джон. — У Богатыря отвалилась голова.

— Да, — согласился Юра. — Олег победил.

Он сказал "Олег", а не "Роланд", и тем самым невольно напомнил всем, что дуэль должна иметь продолжение. Алик разбежался и запнул далеко в кусты то, что осталось от его Богатыря, а потом молча направился в сторону школьного здания. За ним, притихнув, потянулись остальные.

Поднявшись на крыльцо, Лена увидела невдалеке сгорбленную Злату и сказала:

— Идите, я приду попозже. Мне надо поговорить с Синди.

Джон, заговорщически подмигнув Олегу, подошел к Тете Поле и что-то сказал ей на ушко. Та расцвела и, набрав целый поднос разнообразной еды, пошла наверх. Кормить Барбару, догадался Олег.

— Юлька, выйди, пожалуйста, — скомандовал Юра. Его тон не допускал возражений.

Джулия сделала губки бантиком и гордо удалилась.

Юра подошел к кастрюле с шоколадом и придирчиво осмотрел ее. Она стояла на раздаточном столе в специальном углублении и была снабжена системой поддержания постоянной температуры — в ней все время почти кипела густая коричневая жидкость.

— М-да, не завидую я тебе, — сказал он Алику, — волос ты точно лишишься. Не опрокидывай ее в лицо, а то выжжешь глаза.

— Спасибо. Обойдусь как-нибудь без советчиков.

— Будет очень больно.

Алик решительно схватился за края кастрюли, поднял ее, но тут же с невольным криком опустил: ее края обожгли ему руки.

— Возьми полотенце, чтобы было не горячо, — посоветовал Джон.

— Да отстань ты! — отмахнулся Алик, однако полотенце взял и принялся сосредоточенно глядеть в кастрюлю.

— Может, не надо? — не выдержал Юра. — Мы ведь в самом деле еще не взрослые. Мы дети, и их законы на нас не распространяются.

Алик с надеждой поднял на него глаза.

— А отравленный торт? — спросил Джон.

Олег представил себе: вот Алик опрокидывает на себя кипящий шоколад и с криком бежит куда-то, сдирая его с головы… А волосы его при этом клочьями падают на пол… Нет, такого нельзя допустить.

— А что торт? Это, наверное, просто чья-то злая и неудачная шутка. В самом деле, давайте, закончим все выяснения, — сказал он. — Я удовлетворен победой на дуэли, и если Лешка извинится перед Златой, будем считать инцидент исчерпанным.

— Нет! — закричал Алик. — Я вылью на себя этот дурацкий шоколад. Только немного соберусь с силами.

— Не надо. Оставь кастрюлю. Я устал сегодня от всего этого.

— По единодушному согласию всех участников можно изменить условие дуэли, — сказал Юра. — Например, Алик может дать клятвенное обещание исполнить в будущем какое-нибудь желание Олега.

— Желание? Какое желание?

— Но это правило действует в особых случаях, — встрял Джон. — А что у нас особого?

— Какое он сочтет нужным объявить тебе. — Юра проигнорировал выпад Джона.

— Что, мне на всю жизнь становиться его рабом?

— Да нет. Всего одно желание…

— Пусть исполняет то, что положено! — Джон был неумолим.

— Я согласен на желание, — сказал Олег. — Но пусть еще извинится перед Златой.

— А я не согласен! — вновь взвился Алик.

— Олег, помолчи, пожалуйста, — сказал Юра.

Вошла миссис Макгорн и прервала дальнейшую полемику. Подозрительно оглядев мальчиков, поинтересовалась, что они замышляют. Коллективный ответ, что ничего, ее не удовлетворил. Однако она была не расположена проводить воспитательную работу и, запустив в столовую девочек, молча наблюдала за процессом поглощения пищи. Ни у кого аппетита не было.

Олег долго крепился, но все же осмелился исподтишка понаблюдать за Златой. Девочка была явно в лучшем настроении, чем вчера. Что же такого особенного сказала ей Лена? Олег еще не знал, что слова зачастую ничего не значат. Гораздо важнее, кто первым подошел и заговорил.

Давящую тишину неожиданно взорвал Горгончик. Прячась за тарелками, он незаметно подкрался к Злате и укусил ее за руку.

— Что такое? Мне же больно, — вскричала девочка. Увидела, кто ее укусил, и с ноткой умиления продолжила: — Ах ты, маленький гаденыш!

— А почему ты меня бросила? Почему бросила? — негодующе пищал Горгончик, удирая прочь.

Все бросились его ловить.

— Осторожнее, не раздавите! — кричала Злата.

— А когда ты будешь поить меня молоком? Я хочу есть! Ты за мной совсем не ухаживаешь! Бросаешь, где придется!

— Ой, какой маленький бедненький клопик, — причитала улыбающаяся Злата, прижимая к себе Горгончика. Все ее заботы куда-то пропали.

— Урок как обычно, — сказала миссис Макгорн, едва дождавшись окончания завтрака, и сразу поспешила наверх. Навстречу ей шла Тетя Поля.

Алик задержал Злату на лестнице и, дождавшись, когда из поля зрения исчезнет Олег, сказал:

— Знаешь, это я виноват в том, что вчера на тебя свалился этот… Олег. Он запнулся о мою ногу. Так что извини уж. Тебе было очень больно?

Злате было не до вчерашнего.

— Да ладно, — сказала она, — все уже прошло.

У входа в классную комнату стоял Лоркас. Широкую талию его опоясывал ремень с отвисающей кобурой. Итак, учитель вооружился. Интересно, какую он найдет цель, подумал Олег.

— К сожалению, сегодня отсутствует Варвара, — начал урок учитель. — Тем не менее мы проведем очередное занятие. Тема — Начала генетики, науки о законах наследственности и изменчивости живых организмов. Должен сразу сказать, что эта наука весьма почитаема на Ремите, и по крайней мере два ваших генетика — Мерсье и Варга — хорошо известны всему Галактическому Содружеству. Почему — Начала? Да потому, что в дальнейшем вы неоднократно будете возвращаться к этой теме. В частности, при изучении квантовой генетики и других специальных разделов биологии. В курсе геронтологии, например, — науки о старении живых организмов и методах продления активного периода жизни — вы также встретитесь с генетикой. Если вы окажетесь достойными хранить тайну Предназначения и Служители посвятят вас в нее, то вновь, по моим представлениям, вы тоже затронете вопросы генетики…

— Я хочу спросить, — с места задал вопрос Олег, — что это за штука такая — Предназначение? Это слово часто встречается в ваших книгах, но никогда не расшифровывается.

— К сожалению, я не могу вам ничем помочь, — ответил Лоркас, — потому как сам не знаю, что это такое.

— Как так — учитель, и не знаете? — с усмешкой спросил Олег.

— Да вот так, — не смутился Лоркас. — Согласно вашим законам, знать о Предназначении дозволяется только полноправным гражданам Ремиты. Точнее, вашим дворянам.

— Почему? — заинтересовалась Джулия.

— Не знаю. Как говорит Кокроша — учитель в последнее время что-то часто стал его цитировать, — "закон глуп, но это закон". Но это так, шутка. А если говорить по существу, то под Предназначением скрывается то, что когда-то заставило ваших предков бросить все, сняться с насиженного места и отправиться сюда, на Ремиту. Строить новую жизнь в первоначально чуждом человеческому естеству мире. Преодолевать множество трудностей. Мириться с неустроенным бытом. Надо сказать, весьма ответственный шаг. Нелегко решиться на такое. Причина должна быть крайне веской. Поэтому я прошу вас серьезно относиться ко всему, что связано с Предназначением.

— Как мы можем относиться к чему-то серьезно, если не знаем, что это такое?

Лоркас лишь развел руками.

— Вот, например, вы с Блезира. Так? — не унимался Олег.

— Предположим.

— У вас тоже есть свое Предназначение?

— Нет, у нас ничего подобного нет. Почему? Да потому, что Блезир — чрезвычайно удобная для проживания человека планета. Гораздо удобнее Ремиты. А условия жизни в нашей, как говорится, метрополии — на Уранхе — в свое время были далеки от идеальных. Мои предки освоили Блезир ради лучшей жизни.

— Бежали от трудностей?

— Не все так просто. Но это особый разговор. Сейчас мне бы не хотелось отвлекаться от темы урока. Итак, генетика. Из учебной записи вы узнаете, что передача наследственной информации происходит с помощью особых фрагментов неких белковых молекул, находящихся внутри клеток живых организмов. Это молекулы так называемой дезоксирибонуклеиновой кислоты, сокращенно — ДНК. А упомянутые мною фрагменты называются генами. При делении клеток молекулы ДНК дублируются с необыкновенной точностью, обеспечивая передачу всех генов. Вы узнаете, каким образом это осуществляется. И почему многие ученые считают, что более правильно сравнивать живые организмы не с химической фабрикой по производству белков, а с высокоточной копировальной машиной. Опираясь на свои знания по комбинаторике, вы поймете, как неимоверно трудно вносить даже малейшие изменения в "идею вида", то есть брать на себя функцию Бога по созданию принципиально новых живых организмов, не имеющих аналогов в природе. Узнаете, как сложно управлять процессом передачи наследственных признаков внутри вида и добиваться требуемой мутации живых существ. Научитесь методам "отключения" и "включения" определенных генов и усиления их действия…

Предположение о том, что они мутанты, и именно по этой причине взрослые прячут их от других людей, было одним из многих, анализируемых в последнее время Олегом. Воспользовавшись удобным случаем для углубления своих умозаключений, он спросил:

— Что это такое — мутации? Мы сможем получить полное представление об этом явлении? Или опять только тогда, когда станем большими?

— Конечно, вы узнаете все, что известно современной науке! Мутация — это результат некоего сбоя в передаче наследственной информации. То ли какие-нибудь гены изменятся при копировании ДНК, то ли эти гены окажутся немного не в том месте, где им положено находиться. Известно, что нет двух совершенно похожих людей или животных. Дети всегда немного отличаются от родителей. Даже при так называемом клонировании живых существ наблюдаются различия между клонами. Почему? Потому, что хотя копирование ДНК ведется с очень большой точностью, маленькие изменения всегда неизбежны. Кроме того, родительские молекулы ДНК могут оказаться поврежденными. Вследствие чего? Например, в результате радиационного облучения при работе с радиоактивными материалами или при длительном пребывании в открытом космическом пространстве.

— Может, наши предки, те, которые основали колонию землян на Ремите, превратились в мутантов?

— Смею вас заверить, что нет. В этом вы сможете сегодня убедиться сами. Дело в том, что при радиационном облучении почти всегда наблюдаются серьезные разрушения молекул ДНК. Такие, которые, как правило, не совместимы с жизнью и не передаются по наследству. Новая клетка или зародыш, несущие в себе подобное генетическое нарушение, быстро умирают. С достаточно малой вероятностью, правда, облученные клетки могут переродиться в раковые. Именно в силу своей "жесткости" радиационные методы сейчас вообще не применяются в генной инженерии. Одно время люди боялись появления радиационных мутантов, но, к счастью, выяснилось, что это придуманный страх. Сейчас все мутации, закрепляемые на генетическом уровне, достигаются целенаправленным воздействием определенных химических веществ, так называемых мягких мутагенов. Это и многое-многое другое вы узнаете из учебной записи. Она очень длинная, почти трехчасовая. Так что устраивайтесь поудобнее.

Лоркас сделал паузу, наблюдая, как выполняются его указания.

— На что я посоветовал бы обратить особое внимание? На то, какую роль в построении научной картины мира сыграла генетика в начальный период своего становления. Тогда с помощью ее методов было доказано, что вся жизнь на Земле использует один и тот же генетический код, то есть основана на одном принципе. Выяснилось, что в человеческом геноме менее одного процента оригинальных, "чисто человеческих" генов, отсутствующих у других видов живых организмов. Как следствие этого, можно утверждать, что в определенном смысле человек является родственником почти всех живых существ на Земле. В том числе таких нелицеприятных, как скорпионы, лягушки и прочее и прочее. Оказывается, что человек несет некоторые гены, присущие этим существам и играющие определяющую роль в их жизнедеятельности…

— Я всегда говорил, — воскликнул Джон, — что Юлька произошла от коровы!

— Молчи, страшила! — не выдержала Джулия. — Скорпион несчастный!

— В каждом человеке генов, характерных для других видов земных существ, одинаковое количество…

— Кроме Ленки, у которой повышенное содержание генов лягушки, — неожиданно очнулся от тяжелых дум Алик.

— Сказанное мною, — возвысил голос Лоркас, — может рассматриваться как еще одно подтверждение того, что человеческий род появился на Земле в результате естественной эволюции, а не был доставлен, скажем, с Ремиты или с Блезира. В то же время генетика позволила более точно определить степень родства человека с другими представителями земной фауны. В частности, сравнивая наборы генов человека и неандертальца, который одно время считался прямым предком человека, ученые пришли к выводу, что это не так. И до сих пор еще генеалогическое древо человека не построено.

— Скажите, пожалуйста, — задал вопрос Олег, воспользовавшись паузой, — а пытались ли ученые улучшать самого человека? Создавать более умного, сильного, доброго и так далее.

— Множество раз, — охотно ответил Лоркас, — но почти всегда появлялись недопустимые нежелательные эффекты. Иными словами, плата превышала пользу. В связи с этим много лет назад был принят так называемый Билль Человека, запрещающий генетические эксперименты с использованием человеческого материала. Но, как всегда, у каждого правила встречаются исключения. Обитатели Эрсцеллы, например, добились права закрепить на генетическом уровне такие изменения их телесного облика, которые позволяют им летать на своей планете. Есть и более впечатляющие примеры успешного применения методов генной инженерии на человеке.

— А на животных?

— О, здесь огромное количество достижений. Почти все земные виды растений и животных, множество живых существ с иных планет в свое время явились объектом приложений генной инженерии. Вот, например, охраняющие нас пчелы. Естественно, они модифицированы. Им привито много новых ценных качеств. Они допускают программирование своего поведения с помощью особых химических веществ, не встречающихся в природе и чрезвычайно сложно синтезируемых в лабораторных условиях. Их методы сбора и хранения меда стали более рациональными, чем у их диких предков. Да и вырабатываемый ими яд стал гораздо опаснее для человека… Но не будем отвлекаться. Ответы на многие вопросы вы узнаете из учебной записи. Устраивайтесь поудобнее…

После урока, напившись от души ананасового сока и наевшись пирожков с мясом, Олег с Джоном решили навестить Барбару. Узнав, куда они идут, к ним присоединился Юра. Алик с грустью посмотрел им вслед, но пошел к себе в комнату.

Всегда кристально чистый и тщательно убранный здравпункт, считающийся относящимся к царству профессора Макгорна, преобразился. Всюду валялись обрезки разноцветных трубочек, которые обычно используются для капельниц и прочих подозрительных медицинских приспособлений. Это Барбара, сидя на кровати и сбросив одеяло на пол, плела из трубочек замысловатые фигурки животных и рыб. Свои поделки она развешивала на веревке, протянутой через всю комнату и держащейся в стенах на огромных, почему-то ржавых гвоздях. При виде мальчиков Барбара милостиво разрешила выйти миссис Макгорн, до этого сидевшей посреди комнаты на стуле, и принялась рассказывать про тяготы больничной жизни.

Самое трудное было добиться от профессора Макгорна официального уверения, что она больна. Барбара чувствовала себя прекрасно и жаждала бурной деятельности. Однако если ее считают больной и по этой причине удерживают ее в помещении, то следует хоть получить от этого максимальную пользу. И Барбара развернулась от души.

Миссис Макгорн должна была ей читать вслух книжки. И чтоб не просто "бу-бу", а с выражением, в лицах. Через каждый час должна была наведываться Тетя Поля и спрашивать, что больная хочет съесть или выпить. Естественно, Барбаре хотелось только самого вкусного, такого, про что взрослые обычно говорили, что это вредно. Профессор Макгорн робко стучал несколько раз, прежде чем войти, и всегда приносил новую охапку трубочек для рукоделия. Лоркас не смел и на пороге появиться после того, как Барбара во всеуслышанье заявила, что учитель уже давно "сидит у нее в печенках", и она видеть его не хочет.

Обсудив плюсы и минусы положения Барбары, мальчики пришли к выводу, что жизнь больного имеет свои маленькие преимущества.

— Как хорошо тебе, — даже позавидовал Джон, — я тоже хочу заболеть.

— Ты же болел недавно, — напомнил Олег. — Когда поломал шею. Помнишь? Тебя целых четыре дня профессор держал здесь.

— Но я тогда не знал, что взрослые могут быть такими послушными…

В здравпункт степенно вплыла Джулия, и мальчики ретировались.



Крушение




Олег сидел на крыльце и думал. Две проблемы занимали его. Первая и самая главная — как подойти к Злате и что ей сказать, чтобы восстановить прежние отношения. Вторая, менее важная, но такая же мучительная — что делать с Аликом. Очевидно, что они уже никогда не будут друзьями. После дуэли Алик затаил обиду, и рано или поздно, но совершит новую подлянку. Он даже пытается смотреть все время в сторону, а если случайно и встречается глазами, то чувствуется, что разорвать готов. Где выход? Может, и прав Кодекс чести, предписывающий биться до смерти одного из заклятых врагов? Но ведь Алик все же человек. Жалко его… С другой стороны, скажем, играешь ты с кем-то в шахматы. Партнер делает неверный ход, и просит дать ему возможность переходить. Ты разрешаешь, а он после этого у тебя выигрывает. Это несправедливо. Значит, все-таки не надо было идти Алику на уступки?

Как все-таки сложно все у людей, подумал Олег, пытаясь строго логически разобраться в своих чувствах. Алик считает его врагом, а он, Олег, относится к нему нейтрально. Не то чтобы испытывает какую-нибудь особую симпатию, как, например, к Джону, но и ненависти никакой не ощущает.

Чисто теоретически из подобной ситуации могут быть три выхода. Первый: они разъезжаются куда-нибудь далеко, чтобы впредь никогда не встречаться. Прекрасное решение всех проблем. Второй: они оба переделывают свою психику так, чтобы испытывать к друг другу симпатию. Это довольно легко, Кокроша показывал, как это можно сделать. Однако что-то свое, глубоко личностное они при этом потеряют. А это плохо. Третий выход — смерть… нет, скажем, исчезновение одного из них. Совсем никуда не годится. Может, есть какой-то еще путь?

Да незачем думать о налаживании отношений с Аликом, оборвал себя Олег. Сегодня-завтра они с Джоном достраивают свой вертолет и улетают отсюда прочь. Где, кстати, Седой, что делает? Вон Юрка с Аликом лениво перепинывают мяч. Злата с Леной в сторонке о чем-то говорят. Юлька, очевидно, в своей комнате наводит красоту. Вани не видно.

И только Олег встал, чтобы пойти искать друга, как начались фатальные события.

Злата, ойкнув, схватилась за голову, присела. Лена наклонилась к ней, но тут же замахала руками и истошно закричала:

— Пчелы! Кусаются! Помогите!

Олег, невольно сделав один шаг, остановился: не розыгрыш ли это? Пчелы не жалят своих. Еще совсем недавно они с Тетей Полей раскрывали улей и брали мед.

Первым подбежал к девочкам Юра. Сняв с себя майку, он принялся отмахиваться ею. А второй рукой подталкивал Злату и Лену к школьному зданию. Злата шла молча, обхватив голову руками, и шаталась. Олег бросился к ним, помог девочкам добраться до крыльца. На крики выглянул профессор Макгорн и тут же скрылся куда-то. На крыльце появилась Тетя Поля и, обняв девочек, повела внутрь. Лена громко рыдала.

Вновь появился профессор Макгорн, поливая все вокруг себя каким-то аэрозолем из красного флакончика. За ним шел Винтер, прижав к груди несколько таких же флаконов.

— Всем в здание! — закричал профессор. — Закрыть все окна и двери. Общая тревога! Где Лоркас?

Учитель уже мчался вниз по лестнице. Сбежав на крыльцо, он оглядел всех и спросил:

— Пчелы? Все здесь?

— Я не знаю, где Ваня, — сказал Олег.

— Он в библиотеке. А что с Юрой?

Все привыкли, что с Юрой никогда ничего не происходит. Другие могут ломать себе ноги-руки, температурить, а то и просто хандрить. Юра же постоянно был весел и здоров. Никогда ни на что не жаловался. Всегда в трудную минуту приходил на помощь. Что с ним может произойти, подумал Олег, оборачиваясь, и застыл с открытым ртом. Юра лежал ничком, и руки его почему-то мелко-мелко дрожали. На голой спине, словно зловещие черные пауки, копошились пчелы.

— Быстрее! — закричал профессор Макгорн, бросая свой флакон Олегу. — Прикройте меня. Быстрее!

Олег, сообразив, что от него хотят, побежал за профессором, распыляя на ходу аэрозоль. За ними мчался Винтер. Оттолкнув профессора, поднял Юру… нет, безвольное тело Юры, и понесся обратно в здание. Олег бежал следом, постоянно нажимая на кнопку флакона.

Винтер сразу помчался по лестнице вверх. Олега же остановил Лоркас.

— Будьте все здесь, в гостиной, пока автоматика не закроет все окна. Не жалейте аэрозоль. У нас его тонны.

— Что с Юрой? — спросил Олег.

— Не знаю. Отравление пчелиным ядом очень опасно. Но я уверен, что профессор сделает все возможное и невозможное, чтобы спасти его.

Набрав флакончиков с аэрозолем, Лоркас стал методически обходить все помещения школы, наводняя их едва заметным, но едким запахом. Появился Джон, опять пропустивший важные события.

Через некоторое время Олег поднялся к себе. Открыв дверь, он услышал характерное жужжание. В закрытое окно его комнаты билась пчела. Олег подошел и стал ее разглядывать. Все как обычно, разве что движения ее стали заметно медленнее, ленивее. Вероятно, сказывается действие аэрозоля. Может, обитатели только одного улья взбесились? А остальные такие же добрые и безвредные, как прежде? Они и не понимают, за что их вдруг бросились поливать ядовитым аэрозолем, рвутся к себе домой. Невеселые мысли Олега прервала миссис Макгорн, неожиданно возникшая откуда-то сзади и придавившая пчелу бумажной книжкой.

— Зачем вы так? — сказал Олег. — Она же живая. Еще не известно, ужалила б она меня.

— В вопросах жизни и смерти недопустим никакой риск, — сухо ответила миссис Макгорн. — Иди в гостиную.

Внизу в неподвижной тишине собрались все, кроме профессора Макгорна и Юры. Пришла даже Барбара, по случаю своего положения больной наряженная в пижаму. Девочки образовали свой кружок, успокаивая Злату и Лену. Как всегда, говорили они ни о чем, но считали это занятие чрезвычайно важным. Если в голосе Златы иногда проскальзывали смешинки над самой собой — надо же, пчелы и те решили ей досадить, — то Лена была очень расстроена. Пчела ужалила ее в щеку, лицо опухло, а один глаз полностью заплыл.

Тетя Поля, пристроившись ближе всех ко входу, время от времени выпускала из флакончика новую порцию аэрозоля.

— Прекратите, — наконец не выдержала миссис Макгорн. — И так уже дышать нечем.

— Профессор велел мне подраспылять через каждые пять минут. Я исполняю его указания. Потерпите, пожалуйста.

— Кажется, мое терпение уже лопнуло.

— Какой пример вы показываете детям!

— В таких условиях, как у нас, они быстро взрослеют.

— Да им еще двенадцати нет.

— Ну и что? Другие и в сорок хуже младенцев…

Перепалка прервалась мгновенно, стоило профессору Макгорну показаться в гостиной.

— Как Юра? — опередил всех Алик.

Профессор устало махнул рукой, подумал, обводя всех внимательным взглядом, потом сказал:

— Он в состоянии клинической смерти от асфиксии. У него на теле я насчитал семь пчелиных меток. А всего три ужаливания могут привести к смерти взрослого человека.

— Наш Юра очень здоровый, — сказала Тетя Поля. — Ему все нипочем.

— Асфиксия? Что это такое? — вполголоса спросил Джон, повернувшись к Олегу.

— Удушье.

— Так он умер?

— Клиническая смерть — это такое состояние, когда больного еще можно вернуть к жизни, — машинально пояснил Олег.

Профессор Макгорн, услышав его слова, дополнил:

— Единственно, я сомневаюсь, что удастся полностью восстановить его личность. Повреждена кора головного мозга. В любом случае лечение необходимо проводить в специализированной клинике. Главная задача на сегодня — приостановить процессы дальнейшего разрушения организма. Поэтому сейчас моя автоматика готовит его тело к консервированию в негэнтропийной капсуле.

— А меня по-прежнему будут держать в заточении? — спросила Барбара. — Как мне надоел ваш изолятор! Я хочу быть со всеми. Мне кажется, я совершенно здорова. Девочки нуждаются в моей помощи.

— Признаки действия какого-либо яда действительно отсутствуют, — серьезно сказал профессор Макгорн. — Но отпускать вас, Варвара, я не буду до вечера.

— Это почему же? Вот, стоило мне полежать денек в изоляторе, так у вас даже пчелы стали кусаться. Я бы не допустила такого безобразия.

— Поздним вечером я ожидаю окончания биоанализа взятых проб торта, — пояснил профессор Макгорн. — От наших недоброжелателей можно всего ожидать. Вдруг они вместе с ядом отравили торт каким-нибудь вирусом? Чтобы не рисковать понапрасну, лучше полежать несколько лишних часов. Так что прошу вас отправиться к себе в изолятор.

— Не пойду! Гляньте, какой фингал у Лены. Она ничего не видит. Я буду у нее поводырем.

Миссис Макгорн, вздохнув, взяла на себя нелегкую операцию водворения Барбары обратно в место заключения.

Профессор, дав какие-то указания Винтеру, тоже ушел наверх. Тетя Поля принесла в гостиную соки и пирожки. Но никто не притронулся к пище, наблюдая, как Лоркас с Винтером облачаются в специальные костюмы, защищающие от нападения пчел.

Оседлав одну из профессорских машин, мужчины трижды объехали всю территорию, занятую земными растениями. В первый раз они сбрызгивали улья жидкостью, подманивающей их обитателей. Второй раз поджигали улья, а в третий раз — снова сбрызгивали пепелища все той же жидкостью.

Возвратившись в гостиную, Лоркас сказал:

— Все. Через час-другой не останется ни одной пчелы.

— Может, не надо было всех их убивать? — спросил Олег. — Вдруг взбесился только один рой, а остальные остались такими же добрыми?

Лоркас покачал головой.

— Скорее всего, тот лазутчик модифицировал прежнюю установку пчел на запах "свой-чужой", используя особое химическое вещество. Не представляю, как ему это удалось в полевых условиях. Может, он и в самом деле заразил только один рой. Но мы не можем рисковать.

Вдруг Олегу показалось, что гостиная, вся школа стали какими-то нереальными. Вроде бы уже и не существуют. Конечно, после всего пережитого необходимы перемены. Только вот как их будут проводить взрослые? Сидеть далее без дела стало невыносимо, и он поднялся в библиотеку. Интересно, чем это сгубили пчел. Да и вообще химическое оружие, оказывается, сильная штука. Олег прихватил с собой тоненькую пластинку "Энциклопедии оружия".

Вернувшись в гостиную, он стал свидетелем мучений Лоркаса. Учитель беззвучно открывал рот, намереваясь, видимо, сказать, что пора на урок. Но не решался. Ну конечно, только уроков нам не хватает, подумал Олег.

Душевные муки Лоркаса прервал выкрик Алика:

— К нам летит лит! Кокроша возвращается. Ура!

— Стойте, стойте, — сдержал всех у порога Лоркас. — Подождите, еще можно наткнуться на живых пчел.

Однако все свободно передвигающиеся обитатели школы высыпали на крыльцо. Точно, прибыл Кокроша. Многие облегченно заулыбались. Уж наставник-то наведет порядок, защитит.

— Слушай, Седой, — сказал Олег, — когда мы будем достраивать свой вертолет? Кокроша очень быстро про все узнает.

— Давай, как только он пройдет в школу, удерем к хижине и проведем сборку.

— А аккумуляторы?

— Их перетащим, когда стемнеет. Сейчас опасно — еще кто-нибудь увидит.

— Хорошо, давай.

Кокроша посадил лит около ангара. Минуту повозился в кабине, потом вылез и не спеша направился к зданию школы. В руке он держал бумажный сверток, которым было удобно отмахиваться. Подойдя к крыльцу, спросил у Винтера:

— Пострадавшие есть?

— Да. Джордж в состоянии клинической смерти. Профессор полагает, что вероятны необратимые последствия.

Лицо наставника исказила непонятная гримаса.

— Заранее предугадать не могли?

— Был всего один лазутчик.

— Вы удивляете меня, барон. Где это видано, чтобы на разведывательные задания отправляли одного человека? А как остальные?

Ага, барон, подумал Олег. Тогда, у озера, Ленка говорила про Винтера то же самое.

— Барбара отравилась тортом. Ничего страшного.

— Час от часу не легче! Каким тортом?

— Прошу вас, зайдите в помещение, — вмешался в разговор Лоркас, — там и поговорим.

Джон, наклонившись к Олегу, прошептал:

— Все, бежим к хижине. Через черный вход.

Мальчики тихо ускользнули.

Кокроша, что-то недовольно бурча себе под нос, прошел в гостиную, оглянулся. Прямо ему в живот было направлено дуло Лоркасовского пистолета. Джулия, увидев такую картину, ойкнула и села на стул у входа. Она, вероятно, хотела изобразить обморок, но побоялась падать — вдруг еще набьет какой-нибудь синяк. Лена и Злата были заняты взаимоуспокоением и вначале ничего не заметили. Алик застыл с горящими глазами. Винтер и Тетя Поля озадаченно молчали, переводя взгляд от Лоркаса к Кокроше и обратно.

— Как это понимать? — спокойно спросил наставник. Ни одна жилка не дрогнула на его лице. — Бодливая, но безрогая коза и шишкой грозит?

— Прошу вас не делать резких движений. Быть может, я плохой стрелок. Но использую пули с радиусом поражения более метра. Мне достаточно только выстрелить в вашу сторону, чтобы превратить вас в покойника.

— Что вы хотите?

— Я подозреваю вас в серии покушений на обитателей школы и жду объяснений. Прошу, разубедите меня. Если сможете, конечно. — Лоркас жестом прогнал Джулию со стула и прислонился головой к дверному косяку.

— Я не спал несколько суток. Мне не хочется напрягаться. Тем не менее я готов поговорить с вами на эту тему, если вы подробно расскажете, что и когда произошло.

— Первое — позавчера поздним вечером нами был обнаружен лазутчик, имеющий на теле метку Дома Петуха.

— Тот, о котором вы упоминали в своем паническом сообщении? Убитый летучими мышами?

— Откуда вы знаете, как он погиб? Этого я вам не передавал.

— Нетрудно быть мудрецом, чтобы принять единственную разумную гипотезу из всех возможных. Должен сказать, что ваше сообщение было весьма своевременным. Получив его, мы действовали исходя из предположения, что врагам королевства известно местонахождение школы. Но я не знал, что это Дом Петуха вмешался в игру… Интересный получается расклад… Дальше, пожалуйста.

— В присланном вами автоматизированном лите находился пакет с отравленным тортом.

— Почему не сообщили мне?

— У меня уже возникли определенные подозрения.

— Подозрения, говорите? Ну-ну. Пакет был опечатан?

— Да. Меткой Дома Кабана.

— Искусно деформированной, — вставил Винтер. — Так, что при беглом осмотре казалось, что на ней изображен Медведь.

— Я не ожидал, что моего посланца так легко перехватить… М-да. Виноват. Это мой промах. Но вы-то куда смотрели?

— О каком промахе вы говорите? — взвился Лоркас. — По зрелому размышлению я абсолютно уверился, что на самом лите были только ваши печати! Ваш промах в том, что вы не опечатали кулек с тортом своей печатью? Или не воспользовались трудно определимым ядом?

— Никакого торта я не посылал.

— Я уверен, что на лите была только ваша печать! Ваш аргумент я отвергаю. Что еще вы можете сказать в свое оправдание?

— Как вы обнаружили, что торт отравлен?

— Анализаторы среды подняли тревогу.

— Скажите, я похож на человека, который что-то задумывает, но сделав полшага, останавливается? Если когда-нибудь я приму решение кого-либо отравить, то найду абсолютно надежный способ добиться поставленной цели. А тут стандартные анализаторы, украшающие потолок каждого уважаемого дома, поднимают тревогу… Надо быть круглым идиотом, чтобы на что-то рассчитывать в подобной ситуации. Нет, это не мой почерк. Я еще не впал в маразм. Или вы придерживаетесь противоположного мнения?

— Возможно, вы сильно устали.

— Хорошо. Допустим. Кого я хотел отравить?

— Детей, естественно. А если улыбнется удача, то и взрослых.

— А вы знаете, что мы с профессором Макгорном осуществляем специальную программу, призванную сделать детей невосприимчивыми почти ко всем ядам первой категории?

— Нет, я не… знал. Что-то слышал от вас когда-то, но не придал значения.

— Алик, скажи, тебе хотелось попробовать того торта?

— Ни капельки. Я, наверное, не стал бы его есть, так как был уже сыт.

— Вот вам подтверждение моих слов. А если б он все-таки попробовал кусочек, то через некоторое время просто выплюнул бы весь яд.

— Но почему торт ела Барбара?

— Чем-то, видать, вы ее сильно допекли.

Лоркас густо покраснел.

— Ее вытошнило, — встрял Алик.

— Профессор нашел какие-нибудь признаки отравления ее организма?

— Нет, она здорова.

— Следовательно, мы добились поставленной цели. Рассылка отравленных тортов — любимое занятие лорда Шойского, этого выжившего из ума противного старикашки. Всем давным-давно известна эта его… дурацкая причуда. В нашем случае, однако, присутствует одна труднообъяснимая деталь — деформация метки. Шойский считает ниже собственного достоинства идти на какие-нибудь уловки.

— Две детали. Вторая — присутствие одной только вашей печати на корпусе лита.

— Вы невнимательно его осмотрели.

— Нет, внимательно!

— У вас есть еще ко мне претензии?

— Каким образом лазутчик узнал пароль для преодоления внешних охранных систем?

— Переадресуйте этот вопрос Винтеру. Я всегда точно следовал его инструкциям и, естественно, никому и никогда не сообщал секретных кодов.

— Он ничего не может сказать по существу.

— Послушайте, Лоркас. Я предупреждал вас, что ваша жизнь может подвергаться угрозе. Сейчас я повторяю свое утверждение. Если б вы знали, какой крысиный угол только что был разворошен королевской Службой безопасности! Уровень технического вооружения врагов существующего режима подавляюще высок. Они могли воспользоваться такой аппаратурой, о которой мы можем только мечтать. Так что я не удивлюсь, если мне скажут, что парольный сигнал с моего лита был кем-нибудь перехвачен и расшифрован.

— Не верю.

— Хорошо, тогда вот вам мой самый убедительный аргумент. — Кокроша неуловимо быстро взмахнул рукой, и Лоркас, охнув, схватился за ухо. В дверном косяке рядом с его головой трепетал один из метательных ножей наставника. — Царапина пусть вам будет памяткой никогда не грозить оружием ремитскому дворянину. Поверьте, увидев пистолет в ваших руках, я мог, если б хотел, убить вас не один раз. По нашим законам, если вы воспользовались против меня огнестрельным оружием, я имею полное право в целях самообороны в любой момент применить любое холодное оружие.

Лоркас отнял ладонь от пораненного уха, посмотрел на нее. По пальцам текла струйка крови. Учитель побледнел.

— Я вас прошу: впредь никому на Ремите не грозите оружием. Всячески подчеркивайте, что вы с иной планеты, и всегда ходите с пустыми руками. Иначе за вашу драгоценную жизнь я не дам и полушки. Понятно? Пусть вы стократный академик, главный специалист Содружества по искусственному интеллекту и все такое прочее, но вы есть и навсегда останетесь бесхребетным бумажным червем. С пеленок и до седых волос вы просидели в четырех стенах за компьютером и абсолютно ничего не стоите в реальной жизни. Не путайтесь под ногами, дорогой мой.

Кокроша не спеша встал, подошел к косяку, с видимым усилием вытащил нож, спрятал его обратно в запястник и взволнованно заходил по гостиной.

— Что еще у вас произошло?

— Больше ничего.

— Подумайте, прежде чем ответить. Что-нибудь особенное, необычное вам бросилось в глаза?

— Нет, ничего. Единственное — дети стали менее дисциплинированными. Они взрослеют прямо на глазах.

— Ну, это естественный процесс.

— Но больно уж быстрый…

— М-да… Мне не дает покоя то, что метка Шойского была деформирована. Это не его почерк. М-да… Надо срочно готовиться к эвакуации. Находиться здесь становится опасным. Кстати, где Олег с Иваном?

Лоркас растерянно пробежал глазами по гостиной.

— Может, где-нибудь наверху?

Быстрый осмотр всех помещений не дал никаких результатов.

— Я воспользуюсь тяжелой артиллерией, — сказал Винтер.

Он открыл один из загадочных железных ящиков, стоящих чуть ли не в каждой комнате, развернул находящуюся внутри аппаратуру, включил. Алик подумал, что он никогда бы сам не догадался, что приемы пользования электронными приборами могут быть столь изощренными.

— Они у озера, — сказал Винтер. — Примерно там, где берет начало Выпадалка. Стоп. С Джоном что-то не так. Сигнал от его медальона резко уменьшился.

У каждого из детей на тоненькой цепочке был маленький медальон, который им не разрешалось никогда снимать. Все привыкли к такому украшению и не обращали на него никакого внимания. Лишь Джон иногда, когда был занят решением какой-нибудь сложной задачи, по рассеянности брал медальон в рот. Сейчас все забыли про эту его дурную привычку.

— Я иду туда, — сказал Кокроша и вышел из гостиной.

За ним, помедлив некоторое время, бросились остальные. Кто собирался помочь, кто за компанию, а кто просто не пожелал оставаться в одиночестве. Кокроша, казалось, шел не спеша, своим обычным пружинистым шагом. Однако все остальные, чтобы не отстать, вынуждены были временами переходить на бег.

Наступил вечер — время, когда воздух словно насытился белесым туманом. Темнота еще не наступила, но видимость стала никудышной. Поэтому Олег увидел наставника только тогда, когда тот оказался почти рядом.

— Что это такое? — спросил Кокроша, показывая на почти готовую сборку вертолета.

Какое крушение всех планов и задумок! Олег даже застонал от бессилия. Ничего у них не получилось. Наставник, едва появившись, сразу про все узнал. Джон не выдержал пристального взгляда Кокроши:

— Это наш вертолет.

— Зачем он вам? Я спрашиваю у тебя, Олег.

Олег стоял, скрипя зубами. Все пропало! Никуда они не улетят. А наставник усилит контроль над ними, чтобы не допустить никаких неожиданностей для себя в будущем. Но все равно нельзя мириться с тем образом жизни, который им навязывают взрослые! Надо бороться!

— Я жду ответа.

Олег молчал.

— Мы хотим улететь, — ответил Джон.

— Зачем? Куда?

— Куда угодно!

— Зачем? Олег, отвечай!

— Мы не можем далее жить в изоляции, — сказал Олег. — Мы должны своими глазами удостовериться в том, что тот мир, о котором вы нам рассказываете, действительно существует.

Кокроша застыл, как громом пораженный. Через некоторое время самообладание вернулось к нему.

— Вертолет, говорите? Каким образом вы его создали?

Так как Олег опять молчал, отвечать вновь пришлось Джону:

— Улетая, вы не закрыли ангар. Там оказалось много различных станков…

— И вот этот ваш вертолет готов к взлету?

— Нет. Надо еще аккумуляторы притащить сюда. Они спрятаны за ангаром.

— Поистине, все конечно, кроме человеческой глупости. В ангаре находится несколько униформ. Задав соответствующую программу одной из них, вы могли бы через пару часов получить стандартный лит. Для управления им не нужны никакие летные навыки. Сел, нажал нужные кнопочки — и все. Почему вы пошли окольным путем?

Олег с Джоном покраснели.

Кокроша, оглянувшись, увидел подходящих Винтера с запыхавшимся Лоркасом. За ними семенил профессор Макгорн, прижимая к груди свой чемоданчик со средствами скорой медицинской помощи. Следом шел Алик, старательно делавший вид, что оказался здесь случайно. Далее Джулия, поддерживающая Злату и шмыгающую носом Лену. Замыкала шествие Тетя Поля.

— Кажется, все в сборе. Скажите на милость, чего вам всем не сиделось в помещении?

— Так ведь Ваня… — начал было Винтер и осекся. Он заметил вереницу литов, несущихся чуть в стороне от них.

— Ложись, — как-то зло и коротко скомандовал Кокроша.

Не раздумывая упав в траву, Олег, однако, тут же поднял голову. Он увидел, как четыре или пять чужих летательных аппарата приземлились, а два остались в воздухе, лениво облетая школьное здание. За деревьями не было видно, что происходило на земле.

— Ползком ко мне! — вновь скомандовал Кокроша. — Снимайте медальоны! Быстрее!

Джулия, поспешив, споткнулась о какой-то пенек и упала. Поднялась во весь рост, стала отряхиваться. Кокроша подскочил к ней и грубо содрал с ее шеи цепочку с медальоном.

— Ой, мне же больно, — запротестовала девочка. — Там у меня и мой любимый камушек висит. Отдайте его, пожалуйста.

— Некогда! Потом много новых нацепишь.

Кокроша собрал все медальоны. Размахнувшись, закинул их далеко в озеро.

— Ох, как больно. У меня, наверное, красная полоса осталась на шее. Разве можно так себя вести с женщинами, правда, Злата? — по-своему запротестовала Джулия.

— Молчать!

Джулия замолкла, сделав губки бантиком. Потекли томительные минуты. Вдруг откуда-то сбоку показались еще литы. Три штуки. Они неслись прямо к школе. Целое нашествие, подумал Олег. Может, вскочить и побежать к ним? Наверняка много интересного удастся выяснить у летчиков. Он уже начал приподниматься, как неожиданно те литы, которые прилетели раньше и дежурили в воздухе, украсились вспышками. Донеслись резкие хлопки.

— Стреляют! — воскликнул лежащий рядом с Олегом Джон. — Вот это да!

Два из подлетевших лита вспыхнули, как спички, но третий вошел в крутой вираж и помчался прочь. Несколько взрывов полыхнули на его брюхе, не причинив ему, вероятно, ощутимого вреда. Литы-победители пролетели немного вдогонку беглецу, потом вернулись, подождали, пока взлетят их собратья, и пристроились за ними.

— Ольк! Настоящий воздушный бой! Ты видел, как сработала лазерная защита? Во сила! Все снаряды сжигает.

Джон стоял во весь рост, восторженно махая руками.

— Ложись! — осадил его Кокроша. — Нас не должны заметить.

Ну вот еще, про себя возразил Олег. И почти тотчас увидел, как в том месте, где только что было школьное здание, расцвел огненный цветок. Заискрились, разлетаясь, горящие неестественно холодным фиолетовым светом звездочки. А затем ударила по глазам ярчайшая вспышка.

— Ложись! — вновь закричал Кокроша. — Закрыть глаза!

Олег почувствовал, что словно мощный горячий каток проехал по его спине, и поднял голову. И школа, и все окружающие ее постройки как-то почернели, съежились. Будто бы долго горели, а потом кто-то огромным веником сдул с них пламя. Зато на некотором отдалении от зданий трепетали, потихоньку разгораясь, многочисленные язычки огня. Жар опалил лицо.

— Здорово! Ольк, правда — красиво? — спросил Джон. Глаза его светились от возбуждения.

— Да, здорово, — ответил Олег.

Сначала сказал, потом подумал: а как же Юра? И Варя с миссис Макгорн? Что с ними?




Загрузка...