ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

– Разумеется, я вижу тебя, чародей, – послышался из темноты голос Рейта. – Должен признать, грубого физического нападения я от тебя не ожидал.

Я попытался определить направление по голосу, однако акустика здесь была, как… как в пещере.

– Вы ведь до сих пор плохо представляете себе, что я за человек, не так ли?

– Я исходил из того, что воспитание Белого Совета сделало тебя немного более предсказуемым, – признал он. – Я был уверен, что у тебя найдутся более замысловатые магические средства, чтобы иметь со мной дело без грубого кровопролития.

Мне показалось, я услышал что-то в непосредственной близости от себя. На всякий случай я махнул шпагой вправо-влево. Клинок со свистом прорезал воздух.

– Кровь легко отстирывается содовой, – посоветовал я. – И потом, мысль пролить еще немного вашей не вызывает у меня никакого отвращения. Все равно она не красная, а так, розовая водичка.

Мёрфи не участвовала в разговоре, из чего следовало, что она включилась в игру. Или она использовала мой голос как ориентир, чтобы переместиться ближе ко мне и действовать сообща, или же она лучше меня представляла себе положение Рейта и подбиралась к нему в темноте. В любом случае продолжение разговора играло нам на руку.

– Мы могли бы договориться, Рейт, – произнес я. Он рассмеялся – негромко, лениво, уверенно.

– Правда?

– Вам же не нужно новых неприятностей, – продолжал я. – Одно смертное проклятие вы уже проглотили. Вряд ли вам необходимо добавить к нему еще и второе.

Он снова усмехнулся:

– Что ты предлагаешь?

– Мне нужен Томас, – сказал я. – И мне нужна Мэдж. И чтобы вы оставили Артуро в покое.

– Соблазнительно, – произнес он. – Ты хочешь, чтобы я сохранил жизнь одному из злейших моих врагов, чтобы я сдал тебе умелого союзника и чтобы позволил и дальше разрушать основу моей власти. И что, интересно, я за все это получу?

– Вы останетесь живы, – ответил я.

– Надо же, какое щедрое предложение! – хмыкнул Рейт. – Я могу заключить только одно: или это какой-то неуклюжий подвох, или ты, Дрезден, совсем уж не разбираешься в происходящем. Я отклоняю твое предложение. Беги, чародей. Или я не буду убивать твою хорошенькую полицейскую. Я оставлю ее себе. После того, как убью тебя, само собой.

– Ха, – возразил я. – Вы не настолько в форме, чтобы все обстояло так просто. В противном случае вы не позволили бы мне стоять вот так, болтая всякую ерунду.

Рейт не ответил.

Душа моя ушла в пятки.

И тут, как будто только этого не хватало, пение Мэдж сделалось громче, звонче. Дикий вихрь взвился в центре круга, подхватив ее волосы и разметав их облаком черных и серебряных прядей. И одновременно с этим изменился ритм песни, да и незнакомый язык сменился английским.

– Внемли тем, кто ждет тебя здесь, о Охотник из Тени! Нам, молящим, дабы тень твоя обрушилась на наших врагов! Нам, взывающим о силе, о Властелин Ужаса! Да сойдет к нам твоя правая рука! Пошли нам своего Гения-Разрушителя! Ваятеля Смерти! Да будут помыслы наши путем, судном для Того, Кто Идет Следом!

Не задерживаясь в пятках надолго, душа проворно ушла дальше, куда-то в каменный пол. На мгновение мне показалось, что вместе с ней удрал подальше от меня и мой рассудок.

«Тот, Кто Идет Следом».

Блин-твою-мать-трижды-через-себя-тарарам!

Тот, Кто Идет Следом, был демоном. Ну, не совсем чтобы демоном. По сравнению с демоном Идущий был примерно то же, что серийный убийца-людоед в хоккейной маске из фильма по сравнению с тем старшеклассником, что пытался отобрать у меня деньги на школьный завтрак. Джастин Дюморн послал Идущего за мной во время нашей с ним последней размолвки, из которой мне едва удалось выйти живым. В конце концов я сумел отделаться от Того, Кто Идет Следом, но даже так воспоминание о нем долго не давало мне спать спокойно.

И ритуал, который использовала Мэдж, призывал эту тварь обратно.

Мэдж взяла в руки нож для жертвоприношения и серебряную чашу. Вихрь сгустился в миниатюрный торнадо, покачивавшийся над треугольником с привязанным в нем Томасом.

– Прими наше подношение, дабы влилось оно в твои силы! Плоть и кровь, взятые против воли у того, кто молит о жизни! Услышь нашу просьбу о помощи! Прими наш дар! Яви нам руку свою, дабы мы могли нацелить ее на общего врага нашего – Гарри Дрездена!

– Мёрф! – заорал я. – Уходи оттуда! Сейчас же! Беги!

Но Мёрфи не бежала. Стоило Мэдж, закрыв глаза, занести нож над Томасом, как в свете черных свечей возникла Мёрфи. Зажав нож в зубах, держа в одной руке пистолет, а в другой связку ключей, снятых ей с убитой Барби, она нырнула в ритуальный круг, взломав его. Это значило, что та магия, которую призывала Мэдж, вырвется на свободу в то же мгновение, как Мэдж вольет жизнь в сгущавшийся образ Того, Кто Идет Следом. Отложив пистолет, Мёрфи опустилась рядом с Томасом на колени и принялась подбирать ключ к его цепям. Один ключ… не тот… другой…

– Мэдж! – рявкнул Рейт.

Я услышал какой-то шорох; он начался футах в пяти справа от меня и исчез в направлении круга.

Мэдж открыла глаза и огляделась по сторонам.

Мёрфи нашла наконец ключ, и стальной браслет на правой руке Томаса с лязгом расстегнулся.

Мэдж с визгом опустила нож, целясь уже не в горло Томасу, а в грудь. Томас перехватил ее запястье, и кожа его вдруг засияла серебром. Продолжая визжать, она пыталась опустить нож, но он удерживал ее одной рукой.

Мёрфи подобрала пистолет, но прежде чем она успела навести его на Мэдж, что-то мелькнуло, голова ее неподвижно дернулась в сторону, и она мешком повалилась на пол. Рейт не спеша, деловито наклонился, подобрал выпавший у нее нож, и взгляд его скользнул к Томасу.

Неловкими от спешки пальцами я схватил трость-ножны и, борясь с путавшим мои мысли ужасом, собрал сколько мог оставшихся у меня сил и бросил в деревянный стержень. Похоже, это мне все-таки удалось, потому что невидимые обычно руны на его поверхности засияли серебристо-голубым светом. Послышалось – не ухом даже, а скорее кожей – низкое гудение, когда я накачал в трость доступную мне энергию: неисчерпаемую, опасную энергию магии Земли.

Сфокусировав с помощью трости свои силы, я навел ее на лорда Рейта…

И не ощутил ничего.

Обычно я ощущаю цель в виде сгустка энергии, готового притянуть к себе выпущенный разряд. Сейчас я не ощущал ничего. То есть даже не пустой воздух, а вообще ничего. Только холодную, голодную какую-то пустоту, заполнявшую место, где ему полагалось бы находиться. До сих пор я ощущал нечто подобное только однажды, находясь вблизи частицы самого смертоносного вещества, известного в материальном и духовном мирах. Вся моя сила, моя магия, текучие духи жизни просто проваливались в эту пустоту, не касаясь Рейта.

Я не мог пробиться к нему. Пустота вокруг него казалась столь абсолютной, что я даже не сомневался: в моем арсенале нет ни единого средства, способного хотя бы оцарапать его.

Зато такой защиты не было у Мэдж.

Я перенацелил энергию, мгновенно нащупав своими чувствами нож в руке Мэдж. Без защищавшего ее круга она не в силах была помешать мне невидимым вихрем земных энергии выбить нож из ее пальцев и швырнуть его в зиявший рядом Провал.

– Нет! – взвизгнула Мэдж, в ужасе глядя на продолжавший клубиться перед ней столб темных потусторонних сил.

– Держи его! – рычал Рейт.

Мэдж бросилась на свободную Томасову руку. При всей его физической и сверхъестественной силе, скованный, он не мог оказать ей настоящего сопротивления, тем более что ее силы утраивались отчаянием. Ей удалось прижать руку Томаса к камню, и хотя долго она удержать его так не смогла бы, для их целей хватило и этого. Лорд Рейт устремил нож вниз, в грудь Томасу.

Томас взвыл от досады и боли.

С помощью нового заряда энергии из трости мне удалось остановить нож спустя долю секунды после того, как острие его вонзилось в Томаса, окрасившись розовой кровью. Рейт злобно зарычал и надавил на нож. Кожа его тоже сияла серебром, а силой он не уступал среднего калибра фронтальному погрузчику. Я не надеялся одолеть его – даже без окружавшей его пустоты, обращавшей мою энергию в пшик, это было бы делом безнадежным, – я лишь изменил направление энергии, нацелив ее под прямым углом к ножу. Острие метнулось вбок, прочертив на груди Томаса глубокую борозду, а потом вес Рейта вогнал нож в каменный пол пещеры, раздробив на мелкие стальные осколки.

Томас снова высвободил руку и наотмашь ударил Мэдж, вышвырнув ее за пределы освещенного свечами круга.

– Гарри! – заорал он, выдернув кляп. – Порви цепи!

А вот как раз этого я сделать не мог. Того небольшого запаса земных энергий, что еще оставался у меня, на цепи не хватило бы никак. Зато я сделал кое-что другое.

На секунду-другую Рейту пришлось отступить на шаг: осколок ножа глубоко воткнулся ему в руку. Он с рычанием выдернул его из ладони и шагнул было обратно к Томасу – и тут я подхватил своей невидимой рукой связку ключей и швырнул ему в лицо.

В качестве метательного снаряда ключи – чертовски неприятная штука; это вам любой уличный забияка подтвердит. Ради эксперимента можете взять пакет молока и бросить в него связку ключей. Вам даже не придется прикладывать особых усилий. Более чем вероятно, картонный пакет окажется пробитым сразу в нескольких местах, и молоко начнет вытекать из них маленькими, веселыми белыми фонтанчиками.

А глазные веки тоньше, чем картон.

Связка ключей ударила Рейта в лицо с силой, заставившей его вскрикнуть. Поток посланной мной энергии подхватил ключи, едва они отскочили от его лица, и швырнул обратно, словно они были привязаны к его носу резинкой. Мне плевать на сверхчеловеческую сексуальность – у любого прямоходящего двуногого существа мало выбора, кроме как отбиваться от предмета, пытающегося выбить ему глаза.

Я молотил его ключами до тех пор, пока он не отшатнулся, вывалившись за пределы освещенного круга, а тогда швырнул ключи Томасу, громко окликнув его. Он дернулся, поймал их свободной рукой и тут же принялся отмыкать свои цепи.

Именно в этот момент клубившееся над опустевшим треугольником облако соткалось в размытые очертания жуткого, нечеловеческого лица – лица, памятного мне по самым черным часам моего прошлого и ночным кошмарам, терзавшим меня после. Демоническая пасть распахнулась в жутком беззвучном вопле, глаза уставились на фигуру, застывшую на самом краю светлого пятна, – на Мэдж. Облако ринулось вперед и вниз, на лету выпуская похожие на клыки щупальца-шипы. Мэдж еще успела сесть и выставить перед собой руки в наивной попытке защититься. Облако вытянулось веретеном и нырнуло ей в рот, а щупальца вцепились в нее, не позволяя ей выдернуть его обратно. Все это происходило даже не особенно быстро. У Мэдж с лихвой хватило времени почувствовать, как демон-убийца, стоявший за ее энтропийным проклятием, не спеша заползал ей в горло, в легкие и, выпуская там из себя все новые шипы, принялся раздирать ее на части изнутри.

Мэдж не смогла даже вскрикнуть, умирая.

Но не потому, что не пыталась.

Томас освободил наконец руки и ноги и встал, в ужасе глядя на Мэдж, на клубящееся облако, продолжавшее пожирать ее бездыханное тело.

Рейт напал на Томаса сзади. Все произошло почти мгновенно, но я отчетливо видел, как Рейт схватил Томаса одной рукой за плечо, другой – за подбородок и стремительным движением сломал ему шею.

Томас рухнул, даже не дернувшись.

– Нет! – вскрикнул я.

Рейт повернулся ко мне.

Я бросил шпагу на землю, полоснул воздух тростью и усилием воли, и пистолет, который Мёрфи отобрала у Барби-Телохранителя, словно сам собой влетел мне в руку.

Истерзанное лицо Рейта опухло и перекосилось. Розовые кровавые брызги сплошь покрывали его, заляпав темную рубашку. Он улыбнулся и шагнул в мою сторону. Еще шаг – и я потерял его из виду в темноте.

Я прицелился более или менее в его направлении и выстрелил. Вспышка на мгновение высветила мне его, я поправил прицел и выстрелил еще раз. И еще. И еще. Последний выстрел высветил Рейта в каких-то восьми или десяти футах от меня; на лице его застыло удивление. Следующий выстрел показал его, стоявшего на коленях, держась за живот, откуда сочилась розовая жижа.

И тут боек звонко щелкнул по пустому капсюлю.

Еще минуту в пещере было темно.

А потом тело Рейта начало светиться. Рубаха висела на нем лохмотьями, и он раздраженным движением сорвал ее и отшвырнул в сторону. Свечение его кожи все разгоралось, и я увидел, как пульсирует его плоть у зловещей дырки чуть левее пупка. Он исцелялся.

Минуту я устало смотрел на него, потом нагнулся и подобрал с пола шпагу.

Он рассмеялся.

– Дрезден. Подожди немного. Я разделаюсь с тобой, как разделался с Томасом.

– Он был одной крови со мной, – негромко произнес я. – Он был моей единственной родней.

– Родня, – хмыкнул Рейт. – Ничего, кроме случайного отпрыска. Случайного совпадения похоти и возможности. Семья не значит ровным счетом ничего. Всего лишь стремление крови продлить свое существование. Произвольное сочетание генов. Абсолютно лишенное смысла понятие.

– Ваши дети считают иначе, – возразил я. – Они считают, что семья важна.

Он расхохотался.

– Еще бы им так не считать! Я сам научил их этому. Это простой и убедительный способ управлять ими.

– И ничего больше?

Рейт поднялся на ноги, равнодушно покосившись в мою сторону.

– Ничего больше. Убери свою шпагу, Дрезден. Зачем тебе лишние муки?

– Переживу как-нибудь. Не думаю, чтобы у вас осталось много сил в запасе, – буркнул я. – Я задал вам трепку, достаточную, чтобы угробить трех или четырех взрослых людей. Рано или поздно вы сломаетесь.

– У меня хватит сил, чтобы разделаться с тобой, – с улыбкой заявил он. – А потом все будет по-другому.

– Должно быть, это нелегко, – заметил я. – Та жизнь, что вы вели все эти годы. Старательно сберегая резервы. Постоянно боясь запачкать руки, чтобы не показать, что вы не способны делать то, что положено вашему племени. Не кормясь.

– Да, неприятно, – согласился Рейт, помолчав. Он сделал шаг в мою сторону, проверяя мою реакцию. – Возможно, это научило меня осторожности, терпению. Однако я никому не говорил о том, что проклятие Маргарет сделало со мной, Дрезден. Откуда ты это узнал?

Я продолжал целиться острием шпаги ему в грудь.

– Моя мать сказала мне об этом.

– Твоя мать мертва, мальчик.

– Вы тоже иммунны к магии. Вы и сами могли бы догадаться, что она не испытывала особого почтения к правилам.

Лицо его потемнело, превратившись в уродливую злобную маску.

– Она мертва.

Я ухмыльнулся ему, чуть поводя острием шпаги. Свечение его кожи начало меркнуть, и очень скоро в пещере снова воцарился зловещий мрак.

– Приятно было побеседовать с тобой, чародей, однако же я исцелился, – фыркнул Рейт. – Я сделаю так, что ты будешь молить меня о смерти. А первой трапезой после десятилетий вынужденного поста станет наша маленькая девочка из полиции.

И тут в пещере снова вспыхнул свет, вернув ей несколько мелодраматический, но вполне соответствующий происходящему облик.

Из-за ширмы выступила в своей развевающейся юбке Лара со шпагой на бедре.

– Пожалуй, и я не против посмотреть на это, папочка, – мурлыкнула она.

Он застыл, глядя на нее. Лицо его окаменело.

– Лара? Что ты здесь делаешь?

– Терзаюсь горьким разочарованием, – отозвалась она. – Ты меня не любишь, милый папочка. Меня, твою маленькую Лару, самую преданную из твоих дочерей.

Он хрипло засмеялся.

– Можно подумать, ты этого не знала. Сто лет уже как знала.

Прекрасное лицо ее нахмурилось.

– Умом понимала, отец. Но сердцем надеялась на иное.

– Сердце, – презрительно хмыкнул он. – Что это такое? Разделайся наконец с этим чародеем. Убей его.

– Конечно, папочка. Сию минуту. Один вопрос только: что случилось с Томасом?

– Заклятие, – буркнул он. – Мэдж выпустила его из-под контроля, когда направила его на Дрездена. Твой брат погиб, пытаясь спасти его. Так покори его, милая. И убей.

Лара улыбнулась, и я в жизни не видел еще улыбки холоднее этой – а ведь я немало повидал на своем веку. Она невесело усмехнулась.

– Ты специально разыграл это мне на потеху, чародей?

– Грубовато немного вышло, – признался я. – Но мне кажется, в целом удалось.

– Как ты понял, что я подсматривала? – спросила она.

Я пожал плечами.

– Кто-то же должен был рассказать Рейту этот вздор насчет несчастного случая с ружьем, – ответил я. – Вы единственная могли сделать это. И поскольку эта конфронтация жизненно важна для вашего будущего, как бы все здесь ни обернулось, вы были бы полной дурой, если бы не следили за происходящим.

– Умно, – кивнула она. – И мой отец не только лишился всех своих резервов, но и пополнить их не в состоянии. – Она опустила веки, и глаза ее блеснули из-под ресниц ослепительно ярким серебряным льдом. – Собственно, он совершенно беспомощен.

– И вам теперь это известно, – добавил я.

Я посмотрел на Рейта и улыбнулся.

На его лице отразилось что-то среднее между яростью и ужасом. Он отступил от Лары на шаг, переводя взгляд с нее на меня и обратно.

Лара нежно погладила пальцами рукоять висевшей у нее на бедре шпаги.

– Что ж, Дрезден, ты удачно сделал меня орудием в своих руках. Заставив при этом поверить, будто я имею перед тобой преимущество. Ты разыграл со мной мою же партию и сделал это весьма ловко. А я-то считала, что ты способен только на прямолинейные действия. Право же, я откровенно недооценила тебя.

– Не огорчайтесь, – посоветовал я ей. – Я хочу сказать, я произвожу впечатление простака.

Лара улыбнулась.

– У меня есть еще один вопрос. Откуда ты знал, что проклятие лишило его способности кормиться?

– Я не знал, – признался я. – Во всяком случае, не знал этого наверняка. Я просто подумал, чего самого страшного мог бы пожелать ему я. Уж во всяком случае, не смерти. Скорее кражи. Такой, чтобы это лишило его всей его силы. Оставив его лицом к лицу с врагами, которых он себе нажил, – безоружного. И я решил, что моя мать, должно быть, думала точно так же.

Рейт осклабился, глядя на Лару.

– Ты не можешь меня убить, – заявил он. – Тебе известно, что главы других кланов никогда не позволят тебе возглавить Коллегию. Они подчиняются мне, малышка Лара. А не моей канцелярии.

– Это верно, отец, – кивнула Лара. – Но они ведь не знают, что ты лишен сил, правда? Что ты превратился в импотента. И не узнают, поскольку ты будешь продолжать править ими так, будто ничего не изменилось.

Он презрительно задрал подбородок.

– И с чего, интересно, я поступлю так?

Серебро из Лариных глаз разлилось по всему ее телу – оно сияло с кончиков ее волос, оно мерцало на ее одежде, оно пропитало самый окружающий ее воздух. Она развязала перетягивавший талию шарф и уронила его на пол вместе со шпагой. Взгляд ее серебряных, голодных глаз упал на лорда Рейта.

Все, что она делала, адресовалось исключительно ему, но я-то это тоже видел. Брюки как-то сразу сделались мне малы на несколько размеров. Я испытал внезапное, примитивное, восхитительное желание броситься к ней. Хоть на коленях, хоть ползком.

Я запаниковал, отступил на шаг, пытаясь заблокировать свои мысли от искушающей Лариной энергии, и в результате мне удалось-таки думать почти ясно.

– Чародей, – произнесла она. – Я бы советовала тебе забрать отсюда свою помощницу. И моего брата, если ему удалось выжить после такого ранения. – Ее юбка последовала вслед за кушаком, и я изо всех сил старался не смотреть в ту сторону. – Мы с папочкой, – голос ее сделался совсем медовым, – намерены пересмотреть условия нашего сотрудничества. Зрелище обещает быть интересным. И стоит мне начать, тебе, не исключено, не удастся оторваться.

Рейт отступил от Лары еще на шаг; в глазах его не осталось больше ничего, кроме неприкрытого страха. И голода. Про меня он забыл полностью.

Я начал действовать. Как мог быстрее начал. Я собирался тащить Мёрфи на руках, но мне удалось поставить ее на ноги, и она пошла сама, хотя и не пришла еще в себя. Правая щека ее потемнела от удара. Что ж, зато у меня высвободились руки, чтобы тащить Томаса. Ростом он уступал мне, зато мускулатуру имел мощнее, да и костяк развитый. Я пыхтел, и потел, и в конце концов потащил его на спине, закинув его руки себе на плечи. Так мы одолели несколько шагов, а потом я вдруг услышал его неровное, хриплое дыхание.

Мой брат был жив.

По крайней мере – пока жив.

Из событий той ночи в Провале мне запомнились еще только три детали.

Во-первых, тело Мэдж. Когда я повернулся, чтобы уходить, оно вдруг село. Шипы торчали из ее кожи во все стороны, кровь медленно сочилась из десятков ран – сердце больше не работало. Лицо ее было обезображено почти до неузнаваемости, но вдруг сложилось в знакомые черты демона по имени Тот, Кто Идет Следом, и изо рта послышался медовый, лишенным всего человеческого голос.

– Я вернулся, смертный, – произнес мертвыми чужими губами демон. – И я помню тебя. Меж нами есть еще дела, что не улажены.

А потом послышалось булькающее шипение, и труп сдулся, словно воздушный шарик.

Второе, что мне запомнилось, случилось, когда я, шатаясь, оглянулся от самого выхода из пещеры. Лара сорвала с плеч белую рубаху и стояла перед Рейтом прекрасная, как сама Смерть, и такая же неумолимая. Бессмертная. Бледная. Неодолимая. Я уловил слабый аромат ее волос – аромат дикого жасмина – и едва не рухнул на колени там, где стоял. С трудом заставил я себя двигаться дальше, чтобы вытащить Томаса и Мёрфи из этой чертовой пещеры. Не уверен, что кто-то из нас выбрался бы оттуда в здравом рассудке, не сделай я этого.

Последнее, что я помню, – это как я повалился на траву у выхода из Провала, так и не выпуская из рук Томаса. Я видел его лицо в лунном свете. На глазах его блестели слезы. Он сделал вдох, но полный боли. Голова и шея его были повернуты под неестественным углом к плечам.

– Господи, – прошептал я. – Ему давно уже полагалось умереть.

Его губы слабо дернулись. Не знаю как, но мне удалось разобрать то, что он пытался сказать:

– Лучше б так оно и было.

– Черта с два лучше! – сказал я ему.

Я чувствовал себя смертельно усталым.

– Сделаю тебе больно, – прошептал он. – Может, убью тебя. Как Жюстину. Брат. Не хочу этого.

Я уставился на него. Он не знал.

– Томас, – сказал я. – Жюстина жива. Это она сказала нам, где ты находишься. Она все еще жива, болван ты этакий!

Глаза его расширились, по коже волной прокатилось серебристое сияние. Мгновение спустя он хрипло вздохнул и закашлялся. Вид он имел, правда, все еще жуткий: ввалившиеся глаза и все такое.

– Ч-что? Она… что?

– Спокойнее, спокойнее, а то тебя сейчас вырвет или еще что, – сказал я, придерживая его. – Она жива. Не то… не то чтобы здорова, но не умерла. Ты ее не убил.

Томас несколько раз моргнул, а потом потерял сознание. Он лежал, еле дыша, а на щеках его блестели светящиеся серебряные слезы.

С моим братом все будет в порядке.

Потом я вспомнил одну вещь и сел.

– Ох, блин, – сказал я.

– Что? – слабым голосом спросила Мёрфи.

Я тупо смотрел в ночное небо, пытаясь вычислить время.

– Когда там, в Швейцарии, начинается вторник?

Загрузка...