Обряд на крови

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Эбинизер вел машину, а я проваливался в какое-то муторное забытье. Да нет, вру, конечно. Забытье было вполне даже приятным, и я не возражал. Рот мой отказывался работать, и та немногая часть моего сознания, которая могла еще как-то соображать, понимала, что это убаюкивающее покачивание на грани обморока куда лучше пронзительной боли. Где-то на заднем плане переговаривались Эбинизер и Мёрфи, и мы, должно быть, выгрузили все-таки детей у отца Фортхилла, потому что, когда я наконец выбрался из пикапа, их в кузове уже не было.

– Мёрф, – спохватился я, нахмурившись. – Я тут подумал… Если отдел убийств ищет меня, может, не стоит нам ехать ко мне?

– Гарри, – произнесла она. – Мы здесь уже два часа. Ты сидишь у себя на диване.

Я огляделся. Она говорила правду. В камине горел огонь, Мистер лежал рядом с камином на своем излюбленном месте, а колчеухий щен валялся на диване, используя мою ногу в качестве подушки. Во рту почему-то ощущался вкус виски – собственной Эбинизеровой перегонки, но как я его пил, я не помнил. Черт, должно быть, я был в худшем виде, чем мне казалось.

– М-да, – сказал я. – Похоже, что так. Только проблемы мои от этого менее серьезными не стали.

Мёрфи повесила мою куртку на привычный крюк у двери и щеголяла теперь в моих длинных, до колена, вязаных шортах. Ей они доходили почти до лодыжек, пришлось завязать их спереди, чтобы не сваливались, но по крайней мере она не разгуливала в трусиках. Черт!

– Не думаю, – возразила она. – Я переговорила со Столлинзом. Он говорит, что отдел убийств ищет мужчину похожей на тебя внешности, но имя твое не всплывало. Только – что подозреваемый разыскивается для дачи показаний, и зовут его то ли Ларри, то ли Барри. Отпечатков на пистолете не обнаружено, но зарегистрирован он на имя свидетельницы. – Она тряхнула головой. – Не понимаю, как это вышло. Я бы сказала, что тебе просто повезло, когда б не знала тебя лучше. Ты бы объяснил, что ли?

Я устало рассмеялся.

– Угу, – сказал я. – Блин-тарарам. Все-таки Трикси Виксен самая пустоголовая, самая самонадеянная, самая надутая и самая ограниченная из всех поганцев, с которыми мне приходилось сталкиваться. Вот как это вышло.

– Что? – не поняла Мёрфи.

– Мое имя, – пояснил я, продолжая хрюкать от смеха. – Она ведь ни разу не назвала меня правильно. Эта кляча так и не смогла запомнить, как меня зовут. Я вообще сомневаюсь, что она замечает существование людей вокруг, если только не видит в них выгоды для себя.

Мёрфи удивленно повела бровью.

– Но ведь там были и другие, правда? Уж кто-то из них должен знать, как тебя зовут.

Я кивнул.

– Артуро – наверняка. Возможно, Джоан. Остальные знают меня только по имени, но не по фамилии.

– И кто-то стер твои отпечатки с пистолета. Они тебя прикрывают, – заметила Мёрфи.

Я озадаченно прикусил губу. То есть меня удивило не столько то, что Артуро или кто-то из его людей сделал это, сколько моя собственная реакция: какое-то почти совсем непривычное тепло в глубине души.

– Да, правда, – согласился я. – Одному Богу известно зачем, но они это делают.

– Гарри, ты же спас жизнь нескольким из них! – Она тряхнула головой. – С учетом того, чем они занимаются, сомневаюсь, чтобы лучшие семьи Чикаго считали их достойными членами общества. Такое отношение сплачивает людей – а ты им помогал. То есть в беде они считают тебя своим.

– Членом семьи, – хмыкнул я.

Она кивнула с легкой улыбкой.

– Так ты знаешь, кто это сделал?

– Трикси, – ответил я. – Возможно, еще двое. Чутье подсказывает мне, что это клуб бывших миссис Геноса, но это только догадки. И я почти уверен, им помогали.

– Почему ты так считаешь?

– Ну, во-первых, Трикси получала инструкции по телефону, пока держала меня на мушке. И они насылали это проклятие с помощью ритуала. Если только кто-то из них не обладает особым талантом – для того, чтобы накопить столько энергии, требуется два или три человека. И согласись, троица ведьм, кудахчущих над котлом, – это, можно сказать, стереотип.

– «Макбет», – кивнула Мёрфи.

– Ага. И та киношка, где Джек Николсон дьявола играет.

– Могу я спросить кое-что?

– Легко.

– Ты мне как-то рассказывал про ритуалы. Что это вроде как вселенский торговый автомат, да? Какая-то внешняя сила дает тебе что-то, если ты правильно выполнишь некоторую последовательность действий.

– Ну да.

Мёрфи снова тряхнула головой.

– Жуть! Несколько человек станцуют, и кто-то умирает. Обычных людей, я хочу сказать. А что будет, если кто-то книжку напечатает?

– И печатали, – ответил я. – Не раз, и не два. Белый Совет сам пару раз подталкивал к этому – с Некрономиконом, например. Это чертовски надежный способ сделать так, чтобы ритуал, о котором идет речь, больше не работал.

Она нахмурилась:

– Не врубилась. Почему?

– Спрос и предложение, – объяснил я. – Существуют пределы того, что потусторонние силы могут поставить смертному миру. Представь себе эту энергию в виде воды, текущей по трубопроводу. Если ритуал используется парой людей раз в две недели, а может, и в несколько лет, проблем с энергией у них не возникнет. Но когда то же самое попытаются сделать пятьдесят тысяч человек разом, накопить в одном месте достаточно энергии уже не получится. Всего-то и выйдет какая-нибудь мелкая дрянь, дурно пахнущая и на вкус неприятная.

Мёрфи кивнула:

– Значит, люди, имеющие доступ к ритуалам, не любят этим делиться?

– Вот именно.

– И книга черных ритуалов – не из тех, которые твоя пустоголовая порнопринцесса может заказать по почте. Значит, ей помогают.

– Угу, – хмуро кивнул я. – И за этим последним проклятием явно стоял профессионал.

– Почему ты так утверждаешь?

– Оно вышло черт-те насколько быстрее и точнее. Ударило так быстро, что я не успел отвести его от жертвы, хоть и знал о его приближении. И еще – оно было сильнее. Гораздо сильнее, словно тот, кто в этом разбирается, не поленился сфокусировать его… или усилить как-то.

– А как это можно сделать? – поинтересовалась Мёрфи.

– Совместными действиями нескольких способных чародеев, – ответил я. – Ну, иногда для усиления эффекта можно пользоваться определенными предметами или материалами… только они обычно дорогие, как черт-те что. Иногда само место помогает – Стоунхендж, например. Или определенное положение звезд, или определенная ночь в году. Ну и старый проверенный катализатор.

– Какой это? – спросила Мёрфи.

– Кровь. Разрушение жизни. Принесение в жертву животных. Или людей.

Мёрфи поежилась.

– И ты считаешь, в следующую очередь они займутся тобой?

– Угу, – подтвердил я. – Я стою у них на пути. Им просто необходимо сделать это, если они хотят выйти сухими из воды.

– И не растратив капитала?

– Угу, – согласился я.

– Как-то все для убийства из корысти сложновато получается, – заметила Мёрфи. – Нет, я ничего не имею против корысти в качестве мотива, но… черт… Такое впечатление, будто некоторым людям даже в голову не приходит, что, кроме них, на свете есть и другие люди.

– Угу, – в очередной раз со вздохом согласился я. – Просто так, мне кажется, случилось, что трое таких оказались в одном месте.

– Ха, – заявила Мёрфи. – Одному Богу известно, что за роковая случайность сводит вместе трех бывших жен. Я имею в виду, ты хоть представляешь себе процент вероятности такого совпадения?

Я подскочил как ужаленный. Мёрфи уловила самую суть.

– Камни-звезды! А ведь ты права! Как я мог этого не заметить?

– Ну… ты был немного занят, – предположила Мёрфи.

Сердце мое вдруг забилось вдвое чаще, и удары его отдавались в руке неприятным, тупым каким-то давлением. Не болью еще – но и ее ждать оставалось недолго.

– О'кей, давай-ка подумаем. Артуро не объявлял еще, что женится в очередной раз. То есть я сам узнал об этом только потому, что один из тех, кто его хорошо знает, имеет на этот счет догадки. И я сомневаюсь, чтобы экс-жены узнали об этом из первых рук. Собственно, готов биться об заклад, им сообщила об этом та самая третья партия.

– Но зачем? – спросила Мёрфи.

– Потому что, если ты хочешь поколдовать над кем-нибудь, тебе необходимо в это верить. Необходимо очень сильно желать этого. Иначе выйдет пшик. Это значит, они желают чьей-то смерти. Искренне желают.

– Потому что, когда они узнали, это явилось для них неприятным сюрпризом, – продолжала Мёрфи. – Может, тот, кто им это сказал, сгустил краски сильнее, чем есть на самом деле. Возможно, это здорово ударило по ним, свело их с ума. Не знаю, Гарри… Неужели и впрямь нужна четвертая партия, чтобы растереть в порошок новую Артурову зазнобу?

– М-да, – согласился я и тут же застыл, широко раскрыв глаза. – Если только тем, четвертым, не нужно в результате совсем другого. Мёрф, знаешь, мне кажется, все это вовсе не из-за денег.

– Не поняла.

– Геноса влюблен, – сказал я и, сам того не замечая, встал с дивана. – Сукин сын, и это все время находилось у меня перед носом!

Мёрфи нахмурилась, встала вслед за мной и взяла за здоровую руку.

– Гарри, ты бы лучше сел. Давай, а? Ты ранен. Тебе лучше посидеть, пока Эбинизер не вернется.

– Чего?

– Эбинизер. Он считает, что может что-то сделать с твоей рукой, но ему что-то там для этого нужно было достать.

– А… – кивнул я. Голова слегка кружилась. Она потянула меня за руку, и я послушно сел. – Но ведь вот оно!

– Что «оно»?

– Трикси и две другие стреги – просто орудия в руках кого-то другого. Геноса влюблен. Поэтому он не может реагировать на Лару так, как все остальные. Они не в состоянии на него влиять, как обычно. Вот потому-то все так и закрутилось.

Мёрфи нахмурилась еще сильнее.

– О чем это ты? Кто использует их как орудия?

– Белая Коллегия, – объяснил я. – Лорд Рейт и Белая Коллегия. И не случайно и он, и его первый заместитель – оба сейчас в Чикаго.

– Но какое отношение имеет ко всему этому то, что Геноса влюблен?

– Белая Коллегия способна управлять людьми. То есть я хочу сказать, они совращают их, сближаются с ними – и те очень скоро оказываются на крючке. Они могут превращать людей в рабов, чтобы кормиться ими. И чтоб тем это нравилось. В этом источник их силы.

Мёрфи выгнула бровь.

– Но не в случае, если кто-то влюблен?

Я устало усмехнулся:

– Вот именно. И ведь это вслух произнесли при мне, хоть это и внутреннее, можно сказать, дело. Черт, да это практически первое, что она о нем сказала! Что Артуро все время влюбляется.

– Кто сказал?

– Джоан, – улыбнулся я. – Славная, заурядная, практичная, просто одетая Джоан. И чудо-шлюха Лара. Не обязательно в таком порядке. Но это точно.

Мёрфи задумалась.

– Право же, Холмс, вам стоит хоть немного ввести меня в контекст… если ты хочешь, чтобы я хоть что-то поняла.

– Ладно, ладно, – сдался я. – Будет тебе исходный расклад. Слушай: Рейт – предводитель Белой Коллегии, но за последние годы позиции его сильно пошатнулись. Основа его личной власти заметно подорвана.

– Чем?

– В основном Томасом, – ответил я. – У Рейта имелась славная привычка убивать сыновей прежде, чем те дойдут до мысли скинуть его и самим заняться семейным бизнесом. Он послала Томаса на верную смерть на маскарад к Бьянке, но Томас пристроился к нам с Майклом и вышел из этой истории живым. Тогда Рейт назначил Томаса секундантом к Ортеге, но Томас и это пережил. И насколько я понимаю, папаша Рейт уже не вселяет в своих детишек того благоговейного ужаса, как раньше.

– Но какое отношение все это имеет к Геносе? – не сдавалась Мёрфи.

– Независимая деятельность Геносы наносит удар по интересам Рейта, – объяснил я. – Артуро говорил мне, что кто-то потихоньку скупает компании по производству фильмов для взрослых, манипулируя делами откуда-то из-за кулис. Достаточно проследить денежные потоки, и бьюсь об заклад, ты обнаружишь, что этот кто-то – Рейт и что это он владеет «Силверлайт». Уйдя от «Силверлайт», да еще ломая своими фильмами сложившиеся стереотипы, Артуро подрывает власть Рейта, к тому же в демонстративной форме.

– То есть ты утверждаешь, что индустрию эротики контролирует Белая Коллегия?

– Или по меньшей мере изрядную ее часть, – подтвердил я. – Ты только подумай! Они могут влиять на людские мнения по целому ряду вещей: скажем, что считать физической красотой, что такое секс, как реагировать на искушения, какое поведение допустимо в интимных отношениях. Господи, Мёрф, да это сродни тому, как оленя приучают приходить в определенное место за кормом, чтобы потом легче застрелить его.

На мгновение она разинула рот, потом спохватилась и закрыла.

– Бог мой, да это… Жуть, да и только. И серьезнее некуда.

– И коварнее. А я даже не догадывался о том, что такое может произойти. Или, правильнее сказать, происходит. Это ведь не сегодня и не вчера началось. Возможно, Рейт просто перенял бизнес от кого-то другого из Коллегии.

– И когда Геноса показал нос «Силверлайту», это ослабило лорда Рейта еще больше.

– Угу, – кивнул я. – Какой-то смертный бросает вызов Белому Королю! И Рейт не может послать Лару, чтобы та его контролировала, потому что Геноса влюблен.

– В смысле?

– Белая Коллегия не может подступиться к тем, кто влюблен, – пояснил я. – По-настоящему влюблен. Если они пытаются кормиться такими, это причиняет им физические муки. Ну… это для них как святая вода. Можно сказать так. Или как серебряные пули. В общем, они этого боятся как огня.

Глаза Мёрфи возбужденно вспыхнули, и она кивнула:

– Рейт не мог контролировать Геносу, поэтому ему пришлось искать другой способ торпедировать этого парня, чтобы не потерять лица окончательно.

– И не лишиться основного источника сил и власти. Вот именно.

– А почему он просто не убил Геносу? Я покачал головой:

– Такое впечатление, что Белая Коллегия гордится тем, как элегантно они ведут свои игры за власть. Томас говорил мне, что, когда Белые воюют друг с другом, они делают это не напрямую. Чем сложнее проследить след – тем лучше. Они полагают, что интеллект и ловкость важнее грубой силы. Если бы Рейт просто прихлопнул Артуро, это означало бы очередную потерю лица. Поэтому…

– Поэтому, – перебила Мёрфи, – он нашел кого-то, кого в состоянии контролировать. И подстроил все так, чтобы они увидели в новой жене угрозу своему положению и чтобы они реагировали это наихудшим образом. Он даже оружием их снабдил – здоровым таким, жутким, гадким ритуалом. Он не знает точно, кто это, поэтому приказал им избавиться от всех, с кем Геноса мог бы тайно обручиться. То есть у них есть средство, есть мотив и возможность. Черт, да я сомневаюсь, чтобы даже в твоих магических кругах кто-либо смог бы легко доказать, что это Рейт отвечает за смерть женщины, с которой обвенчан Артуро.

– И которую он любит, – добавил я. – Для лорда Рейта ситуация беспроигрышная. Если они убьют невесту, это вышибет Геносу из колеи и подорвет его возможности завершить фильм. Блин, возможно, Рейт планировал подождать, пока тот впадет в депрессию, а потом подослать к нему одну из бывших жен, чтобы та типа утешила его – соблазнила и сделала тем самым уязвимым для Лары. Но даже если им не удастся убить невесту, они посеют достаточно хаоса, чтобы сорвать Геносе работу.

– И даже если кого-нибудь из тех, кто непосредственно провернул это, и заподозрят, Рейт устроил все это так, чтобы к нему нить не протянулась.

– Угу, – кивнул я. – А потом Артуро вернется под отеческое крылышко «Силверлайта», а Рейт восстановит основы своего благоденствия. Конец всем проблемам.

– Если ты не вмешаешься и не воспрепятствуешь ему.

– Если я не вмешаюсь и не воспрепятствую ему, – подтвердил я. – Поэтому, как только до Рейта дошли сведения о том, что я сунул нос в его дела, он послал Лару, чтобы та следила за мной и убрала при возможности.

– Или охмурила, – заметила Мёрфи. – Если этот парень любитель комбинаций, может, ему кажется, что было бы неплохо, если бы Лара взяла тебя на крючок.

Щенок беспокойно завозился. Я поежился и погладил его.

– Угм, – произнес я. – Но это не сработало, и я вплотную приблизился к тому, чтобы вскрыть всю эту фигню. Теперь ему просто придется отвесить мне плюху и убрать из кадра.

Мёрфи издала звук, весьма напоминающий рычание.

– Трусливый ублюдок! Обращаться с людьми таким образом…

– Ну почему же, – не согласился я. – Это умно. Если он и правда настолько ослаб, он не осмелится убрать кого-то из Белого Совета в открытую. Только дурак пойдет на более сильного врага в лобовую атаку. Собственно, поэтому Томас поступил точно так же, как его папаша, – завербовал меня действовать против него сообща. Мёрфи присвистнула.

– Да уж. Как, черт подери, тебя угораздило вляпаться в этот змеиный клубок?

– Праведный образ жизни, – хмыкнул я.

– Ты бы сказал Томасу, чтобы он отвалил, – посоветовала Мёрфи.

– Не могу.

– Почему не можешь?

Я молча посмотрел на нее.

Глаза ее округлились. Она поняла.

– Это он. Твоя родня.

– Сводный брат, – сказал я. – Наша мать некоторое время зналась с лордом Рейтом.

Она кивнула.

– И что ты собираешься делать?

– Постараюсь остаться в живых.

– Я хочу сказать, с Томасом?

– Сожгу этот мост, если дойдет до того.

– Что справедливо, – заметила Мёрфи. – Нет, твой следующий ход?

– Поеду к Томасу, – ответил я. – Помогу ему. – Я покосился на забинтованную руку. – Только мне нужна машина. И водитель.

– Заметано, – сказала Мёрфи.

Я нахмурился, раздумывая.

– И сегодня вечером мне может понадобиться от тебя еще кое-что. И это тяжело.

– Что?

Я сказал.

Секунду-другую она молча смотрела мимо меня.

– Господи, Гарри!

– Знаю. Мне даже думать об этом противно, не то что просить. Но это наша единственная фишка. Не думаю, чтобы нам удалось выиграть этот раунд одной огневой мощью.

Она поежилась.

– Хорошо.

– Ты уверена? Ты ведь не обязана делать это.

– Я с тобой, – упрямо сказала она.

– Спасибо, Кэррин.

Она невесело улыбнулась.

– По крайней мере так я хоть чем-то помогу.

– Не говори ерунды, – хмыкнул я. – Воспоминание о том, как ты ведешь огонь в исподнем, будет подрывать мои моральные устои еще много лет.

Она осторожно лягнула меня в лодыжку, но ее улыбка оставалась немного застывшей. Взгляд ее скользнул вниз, к щенку – тот с готовностью перевернулся кверху пузом и принялся глодать кончики ее пальцев.

– Ты ничего? – спросил я. – Какая-то ты притихшая.

– Ничего, – кивнула она. – Ну, почти. Только… – Только что?

Она тряхнула головой.

– День сегодня хлопотный выдался, особенно по части переживаний.

«Ох, как я тебя понимаю», – подумалось мне.

– Я хочу сказать, сначала эта жопа, Рич и Лиза. Ну и… – Она покосилась на меня, порозовев. – И эта штука с Кинкейдом.

– Ты о том, как он с тебя штаны снимал?

Она закатила глаза.

– Ну… да. Столько… ну, столько времени прошло с тех пор, как симпатичный мужчина снимал с меня штаны. Я типа и забыла, что это может быть приятно. То есть я понимаю, что это, возможно, просто реакция на опасность, адреналин и все такое, но… черт, я никогда еще не реагировала так на простое прикосновение.

– Ох, – только и сказал я.

Она вздохнула.

– Ну, ты сам спросил. Это меня немного отвлекает. Ничего больше.

– Так, к сведению, – заметил я. – Я не уверен, что он вообще человек. Я так понял. Он вообще не из хороших парней.

– Угу, – огорченно кивнула Мёрфи. – И почему это всегда так выходит, что нехорошие парни пробуждают в девушках эмоции.

Черт, она и тут права.

– Ox, – повторил я.

– Вызову такси, – сказала Мёрфи. – Съезжу переоденусь и мотоцикл заберу. Машина до сих пор у парка, а там может еще оставаться кто-то из семьи. Дай мне час, а потом доставлю тебя куда нужно. Если ты сам в состоянии ехать.

– Придется, – вздохнул я.

Мёрфи вызвала такси, и как раз когда водитель позвонил от дверей, вернулся Эбинизер с большим бумажным пакетом в руках. Я посмотрел на него, испытав целый букет эмоций: облегчение, восхищение, подозрение, разочарование, обиду. Одним словом, в голове моей царила каша.

Он заметил мой взгляд и остановился в дверях.

– Хосс. Как рука?

– Чувствительность возвращается, – признался я. – Но думаю, я вырублюсь раньше, чем это произойдет полностью.

– Я мог бы помочь тебе немного, если хочешь.

– Сначала давайте поговорим.

Мёрфи наверняка уловила повисшее между нами еще там, у приюта, напряжение.

– Такси пришло, Гарри, – сказала она, стараясь сохранять голос нейтральным. – До встречи через час.

– Спасибо, Мёрф, – отозвался я.

– Приятно было познакомиться с вами, мисс Мёрфи, – произнес Эбинизер. – Лейтенант Мёрфи, – поправился он.

Она почти улыбнулась. Потом покосилась в мою сторону, словно спрашивая, можно ли оставлять нас вдвоем со стариком. Я кивнул, и она вышла.

– Закройте дверь, – сказал я Эбинизеру.

Он задвинул засов и снова повернулся ко мне.

– Ну, что ты хочешь, чтобы я тебе рассказал?

– Правду, – ответил я. – Я хочу правды.

– Нет, не хочешь, – возразил Эбинизер. – По крайней мере не сейчас. Уж в этом, Гарри, тебе придется мне поверить на слово.

– Нет, не придется, – буркнул я хрипло. – Я много лет верил вам. Полностью. Безоглядно. Выходит, вы у меня в долгу.

Эбинизер отвернулся.

– Я хочу ответов. Я хочу правды.

– Больно будет, – предупредил он.

– От правды бывает больно. И мне все равно.

– А мне – нет, – вздохнул он. – Сынок, в мире нет никого, никого, кого мне хотелось бы уберечь от боли так, как тебя. И это слишком тяжелая ноша для твоих плеч – особенно сейчас. Это же тебя убить может, Гарри.

– Это не вам решать, – негромко произнес я.

Я даже сам удивился тому, как спокойно я это произнес.

– Я хочу правды. Дайте ее мне. Или уходите из моего дома и никогда не возвращайтесь.

Досада, даже злость мелькнули на лице старика. Он глубоко вздохнул, потом кивнул, положил бумажный пакет на журнальный столик и скрестил руки на груди, глядя в камин. Морщины на его лице словно разом сделались глубже. Взгляд его уперся в огонь и сделался твердым, даже пугающим.

– Ладно, – сказал он. – Спрашивай. Я отвечу. Но это может многое для тебя поменять, Гарри. Это может поменять твои мысли, твое отношение.

– К чему?

– К себе. Ко мне. К Белому Совету. Ко всему.

– Переживу. Эбинизер кивнул.

– Ладно, Хосс. Только не говори потом, что я тебя не предупреждал.