Оборотни Нуэзии 2. Сумрачный волкодав и Проклятая фея смерти

Глава 4

Когда Хундграхт открыл глаза, оказалось, что остальные стоят тесным кружком, оживленно переговариваясь. Подойдя поближе, Мьюр обнаружил, что в центре этого кружка прямо на снегу стоит большая сумка, а в ней — здоровенный термос и открытый продуктовый контейнер, в котором еще оставались весьма соблазнительно пахнувшие пирожки.

— Господин Хундграхт, угощайтесь, — радушно предложил Кин, — есть пирожки с малиновым вареньем и есть с вишневым. Это Альви испекла. У нее пирожки с вареньем получаются так же хорошо, как у Хильги, а Хильга печет самые вкусные пирожки во всем Фокунни!

— А что — пирожки Аусты тебе не нравятся? — с лукавой улыбкой спросила у Кина Альви.

— Я обожаю свою жену, но вынужден признать, что в области выпечки она еще находится на пути к совершенству, — рассмеялся Кин и пояснил для Мьюра: — Моя жена Ауста Рюдеркун — наш медиум-криминалист.

— В УПФ появился медиум-криминалист? — заинтересовался Мьюр, пристраиваясь к общему кругу подальше от Альви.

— Да, теперь есть. Нам повезло! А мне повезло вдвойне, ведь я встретил свою единственную, — широко улыбаясь, ответил Кин. — У нас вообще был прямо свадебный год: сначала поженились Урслин с Лейдинлехтом, потом мы с Аустой и Трур, — он махнул рукой в сторону Хундурина, — с Бросой, мы двойную свадьбу устраивали, а потом еще Дин женился на Кальдимарсун.

— Мне кажется, господин Хундграхт понятия не имеет, кто такие Дин и Кальдимарсун, — со смехом заметила Альви.

— Да? — уточнил Кин, вопросительно взглянув на Мьюра, а когда тот с невольной улыбкой пожал плечами, пояснил: — Дин — это Аукведин Бьорнкур, командир нашей группы захвата и двоюродный брат Урслин, а Тэльва Кальдимарсун — начальник ОРТНП.

Закончив говорить, Хундракур протянул Мьюру небольшую металлическую чашку с чаем и поинтересовался, какой пирожок тот хочет. Мьюр сначала думал отказаться, но уже явно ощущавшийся голод победил дурацкое предубеждение, и он ответил, что лучше с вишневым вареньем. Кин тут же вручил ему пирожок, действительно оказавшийся очень вкусным. Взглянув на с аппетитом жевавшую свой пирожок Альви, Мьюр с досадой подумал: «Вот не трескала бы ты пирожки, имела бы нормальную фигуру и была бы очень привлекательной женщиной». Поняв, что снова думает о патологоанатоме как о женщине, Мьюр снова разозлился на себя и, чтобы отвлечься, решил поговорить о деле.

Тут как раз вернулась Урслин и встала рядом с Мьюром. Протянутый Кином чай она взяла, а от пирожков отказалась, сказав, что есть ей не хочется. Мьюр заметил, как Альви бросила на Урслин многозначительный взгляд, а та ответила легким кивком, вызвав у патологоанатома еле заметный вздох. Смысла этой пантомимы Мьюр не понял, но решил не заострять на этом внимания, и так уже эта толстая дамочка занимала слишком много места в его мыслях.

— Я ничего не нашла, кроме следов самой девочки, — отчиталась Урслин и отхлебнула чая. — Она пришла сюда от дороги, по которой мы все приехали, шла практически по прямой и в итоге пришла туда, где мы нашли тело.

— Да, я обнаружил то же самое, — подтвердил Хундурин.

— Что ж, — сказал Мьюр, — давайте подытожим, что нам удалось установить на данный момент. Погибшая девочка пришла сюда сама. Кстати, удалось определить время смерти?

— Не совсем, — вздохнула Альви. — Судя по температуре тела, она умерла примерно за час до того, как мы сюда приехали. Но это маловероятно, поскольку тело обнаружили примерно в это же время. Пока у меня нет идей, чем мог быть вызван такой эффект, надеюсь, удастся прояснить этот вопрос во время вскрытия.

— А конкретно это место вообще часто посещают? — поинтересовался Мьюр, обращаясь ко всем присутствующим.

Ответил Хундурин:

— Как мне сказал господин Кеританен, который обнаружил тело, гуляя с собакой, по утрам и вечерам здесь время от времени появляются те, кто выгуливает своих питомцев, но не именно в этом месте, а ближе к дороге. Конкретно сюда вряд ли кто- то часто приходит, тут ведь нет никакой тропинки, даже когда нет столько снега, как сегодня. Он бы и сам сюда не направился, если бы его спаниель по кличке Кнюбзик не кинулся сюда и не отказался возвращаться, игнорируя все команды хозяина.

— Спаниель — охотничья собака, другие могли и не почуять тело на таком расстоянии, даже если и прогуливались сегодня утром неподалеку, — задумчиво кивнул Мьюр. — Но всё равно надо попытаться установить, кто именно здесь еще гулял в это время.

— Мне поручите? — поинтересовался Кин.

— Пока я раздавать поручений не буду, — покачал головой Мьюр. — Сначала нужно узнать, сколько оперативников начальство выделит на это дело, а потом я уже буду планировать расследование.

— Думаю, нас с Труром и выделят, мы часто работаем вместе, — с улыбкой заметил на это Кин, — но вы правы, конечно, нужно дождаться официального назначения.

— Так, значит, вот что получается, — снова начал Мьюр, — девочка пришла сюда предположительно рано утром. День сегодня учебный, но ни рядом с телом, ни поблизости школьной сумки не нашли. Значит, если она и отправилась из дома в школу, сумка осталась где-то еще, возможно, у того, кто ее сюда привез. Или она ушла из дома тайно, возможно, даже ночью и ночью же пришла сюда, что, конечно, представляется маловероятным, ведь ночью здесь совсем темно, да еще и снег шел, а фонарика при ней не обнаружили.

— Ох, я забыл вам сказать! — огорченно воскликнул Хекассен. — Вернее, не сообразил, что это может быть важно. На связке ключей, которые мы нашли в кармане, как раз имеется брелок-фонарик. Он маленький, но для такого размера довольно мощный.

— Значит, ночью она вполне могла здесь сориентироваться, даже несмотря на снегопад, — заключил Мьюр. — Так вот, она пришла сюда сама, или ее кто-то привез на машине, но от дороги она уже шла одна. Дошла до того места, где мы ее нашли, легла и умерла. Звучит бредово, — Мьюр невесело хохотнул.

— А может, она просто заблудилась и замерзла насмерть? — высказал предположение Кин.

— Она же была лисой-оборотнем. У лисы достаточно теплый мех, чтобы спокойно провести ночь на снегу, тем более мороз был не такой уж и сильный, градусов семь всего, — возразил Трур.

— А если на нее как-то воздействовали магией, чтобы она не могла обернуться? Такое ведь возможно? — обратился Кин к Урслин.

— Да, подобное возможно, — кивнула та. — И чисто теоретически, если на нее воздействовали где-то ближе к вечеру, то к тому времени, как я здесь появилась, следы воздействия уже могли развеяться.

— А еще существуют препараты, блокирующие оборот, их используют целители, если по какой-то причине нельзя допустить, чтобы оборотень перешел в животную ипостась, а контролировать себя он не может, — добавила Альви. — Но не похоже, чтобы она замерзла — замерзающий человек инстинктивно старается сгруппироваться, чтобы сохранить тепло. Если бы она замерзала, то, скорее, села бы, прислонившись к стволу какого-нибудь дерева, и сжалась поплотнее. А она, наоборот, лежала вытянувшись, да еще и сложив руки на груди. Маловероятно, что тот, кто страдает от холода, примет такую позу.

— А если кто-то, допустим, убедил ее, что это такая игра или ритуал, что надо лечь ночью в лесу, сложив руки на груди, дал ей еще под каким-нибудь предлогом снотворное с отсроченным действием, привез в Кьярриню на машине, и девочка сама пришла сюда, легла и заснула, и замерзла во сне? — подключился к обсуждению Мьюр.

— Такие препараты тоже существуют, — кивнула Альви. — Хотя я не знаю ни одного, который бы начал действовать больше чем через полчаса после приема.

— Ну он мог дать его девочке и после того, как привез сюда, — уточнил свою версию Мьюр.

— В таком случае это всё выглядит вообще как жертвоприношение, — мрачно заметила Урслин. — Тем более что как раз этой ночью было полнолуние.

— Интересно, а на то место, где лежала девочка, попадал лунный свет? — задумчиво протянул Кин.

— Ну какой лунный свет, ты что? Снег же шел! — возразил Трур.

— Вообще-то, снег пошел ближе к утру, а в районе полуночи было ясно, и луна светила в полную силу, во всяком случае у меня в Западном районе, — сказал Мьюр, улегшийся спать накануне только в начале второго ночи, поскольку слишком увлекся разбором вещей в бабулином доме, в котором не был уже почти пять лет.

— Значит, надо будет уточнить этот вопрос в метеослужбе, — закивал Кин. — Хотя если девочка умерла под утро…

— Умерла-то она, может, и под утро, но если она, как предполагает господин Хундграхт, действительно замерзла во сне, то прийти сюда и улечься на нужное место она могла и намного раньше, — перебила его Альви.

— Можете звать меня просто Мьюр, — неожиданно для самого себя предложил Хундграхт и, поймав на себе удивленные взгляды всех присутствующих, добавил: — Я имею в виду, вы все можете. У нас в отделе так было принято, я привык.

Это всё равно прозвучало немного странно, ведь все они не были сотрудниками одного отдела, но всё же немного сгладило общее удивление.

— Ну и вы тогда можете звать меня просто Альви, — улыбнулась патологоанатом.

Остальные тоже подтвердили готовность перейти на обращения по именам, а Мьюр продолжил, обращаясь к Урслин:

— Но если это и правда было именно жертвоприношение, разве не было важно, чтобы лунный свет попадал на жертву именно в тот момент, когда она умерла?

— Сложно сказать, — покачала головой Урслин. — Вот так, навскидку, я вообще не могу припомнить никакого похожего ритуала с жертвоприношением, нужно будет дополнительно поискать информацию. Да и необязательно это было жертвоприношение или ритуал, может, это просто какой-то маньяк-убийца, выбравший такой странный способ для реализации своих фантазий.

— Тогда он должен был бы наблюдать за тем, как жертва умирает, разве нет? — поинтересовался Кин.

— А может, он и наблюдал, только не лично, а оставил какую-нибудь магическую нить, которая развеялась после смерти девочки, — ответила Урслин.

— А может, ему наблюдение и не требовалось, — добавил Мьюр. — Но кто бы это ни был и какую бы цель он ни преследовал, жертва ему доверяла. Даже если он применил к ней какое-то внушение, чтобы она ему поверила, он должен был вызвать первоначальное доверие, чтобы она вошла с ним в контакт.

— Или он ее попросту похитил, а уже потом это свое внушение применял, — высказался Трур.

— Да, и такое возможно, — не стал спорить Хундграхт. — В любом случае в первую очередь нам надо установить имя жертвы. И причину смерти, конечно.

— И время смерти, — добавила Альви.

— Да, это тоже, — кивнул Мьюр.

Их обсуждение было прервано звонком водителя спецавтомобиля, прибывшего из морга, чтобы забрать тело. Оказалось что он уже подъехал и двое санитаров с носилками направляются к ним. Когда тело девочки погрузили на носилки, Альви сказала, что поедет вместе с ним в морг, чтобы начать вскрытие как можно скорее. Остальные, попрощавшись с ней, начали помогать Дайерсу складывать прожектора и упакованные в специальные пакеты немногочисленные улики. А потом Кин взял один прожектор, а Трур — второй и они вчетвером пошли к дороге, где разделились: Трур и Даейрс поехали в УПФ на полиц-мобиле, а Мьюр решил принять приглашение Кина и отправился в УПФ на его машине.

— Как думаете, Кин, мы можем надеяться получить предварительные результаты вскрытия уже сегодня вечером? — поинтересовался Мьюр, когда они выехали из Кьярриню.

— Думаю, да. Если у Альви и было в планах на сегодня что-то другое, она это отложит, всё-таки убийство ребенка.

— Может, еще и не убийство?

— Конечно, вы как следователь не должны исключать никаких версий до тех пор, пока для этого не будет веских оснований, но, полагаю, что вы и сами думаете, что это убийство.

— Скорее всего, — не стал спорить Мьюр. — Но результаты вскрытия в любом случае очень важны, для планирования следственных действий очень важно знать и причину смерти, и время смерти.

— Это да, — кивнул Кин. — Но Альви очень опытный специалист, она ведь действительно лучшая не только в Фокунни, но и на всём Северо-Западе Нуэзии. Так что она всё сделает настолько быстро, насколько это возможно. Времени еще достаточно, сейчас ведь нет и трех часов, а поскольку мы уже неплохо подкрепились пирожками, на обед Альви не пойдет, сразу займется вскрытием.

Вам, кстати, пирожки понравились? Правда, вкусные?

— Правда, — со вздохом подтвердил Мьюр и, не удержавшись, добавил: — Но самой Альви стоило бы есть их пореже. Она ведь интересная женщина, а до чего себя довела пирожками этими!

Кин бросил на него изумленный взгляд, сразу же заставив Мьюра пожалеть о бестактных словах о женщине, к которой опер явно относился с большой симпатией. Повисла пауза. Но не успела она стать по-настоящему неловкой, как Хундракур с явным разочарованием протянул:

— А я думал, что следователи вашего уровня всё про всех знают.

— Что вы имеете в виду?

Кин ответил не сразу, явно подбирая слова:

— Ну я хочу сказать, что был уверен, что вы про всех своих будущих коллег справки навели, может, и по целому досье собрали. А вы даже про Альви ничего не знаете! Да про нее же чуть ли не вся Нуэзия знает! А вы — нет.

Это неприкрытое разочарование ощутимо задело Мьюра, и он раздраженно буркнул:

— И что же такое про вашу Альви знает чуть ли не вся Нуэзия, а я не знаю?

— Ну уж нет! — расхохотался Кин. — Вы сами должны найти ответ, вы же следователь.

И упорно игнорировал все дальнейшие расспросы Мьюра.

Приехав в УПФ, Мьюр сразу же направился в кабинет к шефу Вейндрурссону, чтобы сделать краткий доклад и получить указания по делу, а заодно узнать, к кому ему следует обратиться насчет кабинета и прочего.

Выслушав Хундграхта шеф УПФ печально покивал и сказал, что даст официальные распоряжения начальникам ОРППО и ОРТНП, чтобы каждый выделил ему по оперативнику, и, скорее всего, это будут Хундракур и Хундурин, которые уже вовлечены в расследование. А кабинет ему вызвался показать сам, уточнив, что пока его занимает следователь Льюнсунтиг, но Мьюр может с ней договориться так, чтобы передачей дел она занималась тогда, когда Мьюру будет удобно, а в остальное время Вейндрурссон выделит ей место в малом зале для совещаний, поскольку кабинет совсем небольшой и вдвоем им там будет не очень удобно.

Мьюр был по-настоящему рад видеть Хильгу, о совместной работе с которой у него остались самые приятные воспоминания. И она тоже была ему рада и легко согласилась с тем, что, учитывая обстоятельства, передачу дел можно и отложить. Как только Вейндрурссон вышел, Мьюр попытался выяснить у Хильги, что там за история с патологоанатомом Стеркюрр, но та прямо заявила, что Кин ей уже всё рассказал и давать Мьюру подсказки она не будет.

— Не расстраивайтесь, Мьюр, вы легко найдете все ответы. Это был действительно очень необычный случай, кстати, как раз по вашему профилю, так что вам и правда стоит изучить его самостоятельно, — Хильга тепло улыбнулась на прощание и ушла, предварительно еще раз заверив Мьюра, что готова приступить к передаче дел, как только у него появится для этого время.

Однако Мьюру пришлось отложить поиск ответа на эту загадку до момента, когда у него появится немного времени, чтобы заглянуть в ЕИС* [Единая информационная система — объединенная магическим образом база данных, к которой можно получать доступ при помощи специальных терминалов-артефактов], а пока надо было заниматься текущим расследованием.

Первым делом Мьюр. сверившись со справочником, позвонил сначала начальнику ОРППО Кофдююру*[фамилии котов-оборотней начинаются на «Коф»], а потом и Кальдимарсун, чтобы уточнить, каких оперативников они выделят на это дело. Это предсказуемо оказались Хундракур и Хундурин, которых Мьюр сразу же и пригласил в теперь уже свой кабинет.

— Собственно, сделать мы пока мало что можем, — начал он. — Вы, конечно, просмотрите сведения о пропавших детях в ЕИС, но маловероятно, что там найдется наша жертва. Если она ушла с утра в школу, родители могли ее вообще еще не хватиться. А если и обнаружили ее отсутствие, то пока обзванивают друзей и учителей и пытаются сами искать возле дома и на пути из дома в школу.

— Это если она действительно утром из дома ушла, а вот если еще ночью, то могли уже и успеть заявить об исчезновении, — заметил Трур.

— Могли, — кивнул Мьюр, — поэтому поищите прямо сейчас.

— Только сначала нужно отнести фотографию лица, которую сделал Дайерс, к нашим художникам, чтобы они ее обработали и она стала похожа на прижизненный снимок, — добавил Кин.

— Еще надо опросить собачников, которые там по утрам гуляют, но это надо завтра рано утром в Кьярриню ехать, — сказал Мьюр и вопросительно уставился на оперов, предлагая им самим решить, кто этим займется.

— Я съезжу, — решил Трур. — Мне ближе, да и потом когда-нибудь, когда будет посвободнее, можно будет отпроситься у Кофдююра пораньше в счет этой переработки. А ты раньше никогда не уходишь, всегда Аусту ждешь.

— Это да, — с улыбкой подтвердил Кин. — Еще бы мне ее убедить, что, когда я задерживаюсь, дожидаться меня не надо. Особенно если в тот день ей приходится смотреть, она же от этого так устает.

— Я очень рад, что вы счастливы в семейной жизни, Кин, — с мрачным выражением лица, шедшим вразрез с его словами, сказал Мьюр, — но давайте вы расскажете об этом как-нибудь в другой раз. А сегодня, если у вас еще останется время, предварительно выясните у метеорологов, что там было с погодой этой ночью в Кьярриню, а официальный запрос я напишу и направляю позже.

— Простите, нам, молодоженам свойственно отвлекаться на подобные разговоры, — без тени смущения рассмеялся Кин, и они с Труром покинули кабинет следователя.