Обитель

Глава 17

Через закрытую дверь офиса Колина еле слышно пробивались спорящие на повышенных тонах голоса. Я прибавила шагу. Чем-чем, а безопасностью Квентина я рисковать не желала. Собственно, поэтому я и хотела, чтобы он остался в офисе: пусть я параноик, но лучше так, чем если бы он ходил со мной, а я боялась бы, что не сумею его защитить.

— …а я тебе говорю, если бы они больше фокусировались на хорошем сюжете, то графика бы значения не имела! Да сколько взрывов надо было впихнуть в первые десять минут фильма?

Это Квентин. Судя по голосу, раздосадован, но ему никто не угрожает.

— Твои аргументы неверны, — возразил второй голос.

Эйприл. Судя по голосу… Эйприл как Эйприл. Не настолько безэмоционально, как у машин, но близко.

— Ты подросток мужского пола. Подростки мужского пола любят взрывы.

— Не слишком ли широко обобщаешь?

Я с облегчением постучала, хладнокровно отметив про себя, что недолгая вспышка ужаса послужила на пользу, придав мне сил. Голоса притихли. Потом Квентин крикнул:

— Пароль?

— «Садись за уроки». Впускай давай.

Он отпер замок, открыл дверь, и я увидела, что Эйприл сидит на моем прежнем месте. Морские коньки сгрудились в одном конце аквариума, явно недовольные присутствием дриады не менее, чем до этого моим. Я перевела взгляд с Эйприл на Квентина и приподняла бровь.

— Я тестировал систему вызова, — сказал Квентин. — Просто произнес ее имя, и она появилась. И мы разговорились про кино.

Исчезнув из кресла, Эйприл возникла рядом с Квентином.

— Его вкусы в сюжетах и интерпретациях противоречат вкусам большинства подростков мужского пола и не имеют смысла.

— Спиши это на счет архаичного воспитания, — сказала я, не удосуживаясь скрыть ухмылку. — Вы закончили разговор? Мне нужно сообщить Квентину последние новости.

— У меня есть обязанности, которыми я могу заняться, — ответила Эйприл и, повернувшись к Квентину, произнесла: — Мы возобновим обсуждение позднее. — Затем она исчезла.

— Кажется, кое у кого завелась поклонница, — сообщила я и закрыла дверь. — Она тебе все про себя выложила?

— Не так чтобы, — ответил Квентин, снова опускаясь на стул. — Я узнал, что ей нравится постоянный ток, а переменный щекочется, что она любит кроликов и считает, что компьютерные игры — это такая спортивная тренировка. Ах да, она не одобряет, когда люди умирают, потому что это нарушает производственный график.

Я опустила ящик от стола Барбары рядом с аквариумом.

— Так она ничего не знает?

— Если что-то и знает, то я из нее этого вытянуть не смог.

— Ну и ладно. Не так чтоб особо полезно, но ты старался. Молодец.

— А ты что-нибудь нашла?

— То, что Барбара шпионила на герцогиню Магического Кристалла — я обнаружила ее файлы. Еще то, что в этом графстве сплошные самоубийцы, каждый настаивает на том, чтобы болтаться в одиночестве. И мне нужен кофе. Собирай вещички, мы идем в столовую.

Квентин кивнул и встал.

— Известно, когда именно за мной приедут?

— Не терпится уехать?

Он скривился.

— Не терпится прекратить торчать в этом офисе.

— Мне в любом случае нужно позвонить, вот и дозвонимся заодно до Тенистых Холмов, спросим насчет этого. — Я исходила из предположения, что Тибальт уже передал мое сообщение Сильвестру, так что у платного таксофона будет кто-нибудь дежурить.

— А кому ты собираешься звонить?

— Джен попросила меня попробовать вызвать ночных призраков.

Квентин замер, уставившись на меня.

— Ты это можешь?

— Никогда не знаешь, пока не попытаешься. — Я была рада, что он не стал спрашивать, кому я буду звонить. Если он не узнает эту сторону дела до момента, пока это не станет неизбежно, нам обоим будет только легче.

— Они смогут помочь?

— Не имею представления.

Ночные призраки живут за счет плоти фейри. Что, если они решат, что из меня выйдет неплохой перекус, и разорвут меня на части… но могут ведь и ответить на вопросы. У них обязательно должен быть какой-то способ узнавать, что умер кто-то, в чьих жилах течет кровь фейри, — они появляются очень быстро, а значит, такой способ есть. Если они относятся к мыслящим существам, то у их поступков есть причины. Они могли бы объяснить их мне. Да, есть шанс, что в процессе убьют меня саму, но риск есть всегда — а если это сработает, он будет того стоить.

Мы вышли из офиса и направились к столовой. Квентин не отрывал от меня взгляда.

— Тоби…

— Что?

— Не нравится мне эта идея.

— Мне тоже. Но она единственная, какая у меня есть, так что ее и будем придерживаться.

— Да уж, — произнес он, вздохнув.

Остаток пути до столовой мы проделали в молчании. За одним из столов обнаружился уткнувшийся в чашку Эллиот. Когда мы вошли, он поднял глаза и улыбнулся, делая вид, что вовсе не обеспокоен. Это ему не удалось.

— Привет, — сказал он.

— Нам что, провести лекцию на тему, что означает фраза «держитесь вместе с кем-нибудь»? — поинтересовалась я, направляясь к кофе-машине. Утомление постепенно уходило, сменяясь общим раздражением. — Почему вы здесь один? И Джен тоже оставили одну в офисе.

Он вздохнул и отставил чашку.

— Вы на меня злитесь.

— Я на всех злюсь. — Я налила себе кофе, а Квентин подошел к автоматам с газировкой. — Вы третий человек, которого я обнаружила в одиночестве. Вы что, нарочно стараетесь еще больше все усложнить?

— Нет, вовсе нет. Прошу прощения.

— Ладно, проехали, — сказала я и сделала долгий глоток, расслабляясь по мере того, как начинал действовать кофеин. — Квентин, возьми к газировке что-нибудь питательное. «Сникерс», например. В арахисе ведь есть белок? — Допив кофе одним махом, я направилась к таксофону.

— Для выхода на внешнюю линию нажмите девятку, — сказал Эллиот.

— Вряд ли это окажется помехой. — Я подняла трубку и прижала к телефону ладонь, надавив все кнопки разом. Поднялся запах травы и меди — густой, почти приторный — и я продекламировала: — Дотянись, дотянись, дотронься.

Квентин с Эллиотом смотрели на меня как на сумасшедшую. Кто знает, может, так оно и есть.

Тишина сменилась щелчками, а те — журчащими, как вода, гудками. Затем на другом конце провода знакомый голос раздражительно произнес:

— Алло?

В этот раз мне было не до любезностей.

— Лушак, это Тоби. Мне нужно вызвать ночных призраков.

Эллиот окаменел. Квентин выронил банку. Да, имя они узнали.

Лушак молчала так долго, что я начала бояться, что она положила трубку и ушла. Но потом она что-то проворчала на незнакомом мне языке, а затем спросила по-английски:

— Чего-чего?!

— Мне нужно вызвать ночных призраков.? С Лушак повторение порой лучшая политика: тверди одно и то же, пока ей не надоест и она не даст вам то, что вы хотите. Эта истина интуитивно известна всем дошкольникам, но мало кто из них пробует ее на бессмертных морских демонах. Возможно, поэтому дошкольников среди выпотрошенных жертв практически нет.

— Зачем?

Я как можно короче, но стараясь ничего не упустить, обрисовала ситуацию. Иметь дело с Лушак — все равно что жонглировать циркулярными пилами. Вот только циркулярная пила не извернется в воздухе, чтобы спикировать к вашей шее, а с Лушак станется. Даже хуже: если Лушак решит, что я что-то от нее утаиваю, то откажется помочь.

Когда я описывала свои находки в столе у Барбары, Эллиот побледнел, но продолжал завороженно слушать. Квентин глянул на меня расстроенно и отвернулся. Дело было не в том, что я просила помощи, а в том, что обращалась именно к Лушак, имевшей все основания взыскать с меня жестокую плату. Про Лушак слышал почти любой — она видела, как рождаются расы фейри, и, возможно, увидит, как они умирают. Даже для тех, кто сам теоретически бессмертен, такой возраст пугает. Кое-кто считает ее чудовищем. Лично я считаю, что у нее просто некоторые проблемы с характером.

— И поэтому ты хочешь призвать ночных призраков? — поинтересовалась она, когда я закончила. Злости в ее голосе не было, только усталость с толикой раздражения.

— Да. Надеюсь, что они сумеют объяснить мне, почему не пришли за телами.

— А если не объяснят? Если они сами не знают?

— Ну, тогда и я не знаю, — сказала я, решив, что сейчас лучше быть честной, чем умной. — Придумаю что-нибудь.

— Да уж, придумаешь, — фыркнула Лушак. — И сколько из тех, кого ты «охраняешь», умрут, пока ты придумываешь?

Это был меткий удар.

— Я делаю все, что могу.

— А этого достаточно?

— Ты поможешь или нет? — Квентин, на другом конце комнаты, вздрогнул от этих слов. У Лушак были тысячелетия, чтобы научиться выводить людей из себя. Возможно, это уже изначально был прирожденный дар, но теперь она способна высказать в одном слове океан оскорблений.

— Не надо бы, но помогу, — сказала она. — В основном потому, что без меня ты все равно попытаешься, и тебя убьют, а я даже не посмотрю. Ручка у тебя есть?

— Есть, — соврала я и жестом изобразила Эллиоту, что пишу. Он дал Квентину блокнот и ручку, а тот быстро принес мне. Я кивнула ему, не отрывая уха от трубки. — Диктуй.

— Сначала задай мне вопрос.

— Лушак, я…

— Ты знаешь правила. Спроси меня, и я скажу.

— Как призвать ночных призраков?

— Молодец. Итак, тебе понадобится…

И она принялась скороговоркой перечислять ингредиенты и ритуальные жесты, как простые люди составляют список покупок. К счастью, я быстро пишу. Квентин скорчил гримасу, глядя, как я заполняю листки подробными инструкциями. Наконец Лушак закончила диктовать и буркнула:

— Все поняла?

— Кажется, да. Сначала нужно…

Она меня перебила:

— Вот и хорошо. Запомни: не наглей и будь искренна. Они будут слушать смысл твоей речи, а не форму, и если ты не будешь верить в то, что говоришь, ночные призраки имеют право забрать тебя как жертву. — Она помолчала. — Надо было мне тоже устроить сделку таким же образом. Надоешь мне — и я тебя съем.

— Лушак.

— Да?

— Это получится?

— Соблюдай мои инструкции, и получится. Ты вообще понимаешь, кого призываешь?

— Вроде, да.

— Хорошо. Все делай в одиночестве. Они не ответят, если вызов не будет единым целым.

Я бросила взгляд на Квентина с Эллиотом. Им это не понравится.

— Ладно. Я понимаю.

Придется объясняться в процессе приготовлений.

— Пойми и то, что это был твой последний вопрос. Мой долг уплачен. Больше я тебе ничего не должна. — На этом связь оборвалась.

Я повесила трубку и произнесла:

— Я знаю, Лушак. Я знаю.

Она была должна мне один честный ответ на любой вопрос. Теперь она не должна мне ничего. Если я выберусь из Эй-Эль-Эйч живой, то, возможно, явлюсь домой на собственную казнь.

Неужели есть специальный закон, по которому жизнь не может быть простой?

— Тоби, что случилось? Что она сказала? — Квентин, судя по голосу, был на грани паники. Не каждый день видишь, как за помощью обращаются к чудищу из детских кошмаров.

— Она сказала…

Что убьет меня. Я сделала глубокий вдох, отогнала эту мысль и начала по новой:

— Она сказала, что это возможно. Что я могу вызвать ночных призраков.

— Что-что сделать? — спросил Эллиот с круглыми от ужаса глазами.

Я повернулась к нему.

— Ты разве не слушал? Я собираюсь вызвать призраков, чтобы они сказали мне, почему не приходят за телами.

— Ты уверена, что это разумно? — Эллиот встревожился больше Квентина, что позволяло догадаться, кто из них двоих имеет большее представление, на что способны ночные призраки.

— Нет. Но Лушак объяснила, как это сделать, и я буду следовать ее инструкциям.

— Как ты вообще смогла позвонить Лушак? — поинтересовался Квентин со смесью страха и благоговения.

— Взяла у нее номерок. — Я со вздохом оглядела набросанный торопливым почерком список ингредиентов. — Эллиот, поблизости есть цветочный магазин?

Описанный Лушак ритуал был кошмаром садовника, поскольку требовал высушенные образцы всех обычных в мире фейри цветов и с дюжину необычных. В плане символики, это было понятно. Но раздражало в плане перспективы все это добывать.

— Да, есть… — медленно сказал Эллиот.

— Отлично. Не окажешь мне одну малюсенькую услугу?

Те, кто со мной хорошо знаком, знают, что если я прошу об услуге, лучше всего сбежать немедля, особенно если я прибегаю к словам вроде «малюсенькой». Я редко пользуюсь уменьшительными. Стейси с Митчем, едва я открыла бы рот, немедленно вспомнили бы, что им нужно срочно вылетать на Таити. К счастью, Эллиот меня так хорошо не знал. Бедняжка.

— Конечно… А… что тебе нужно? — Он нервно взглянул на телефон. Исходя из подслушанного, он, наверное, ожидал, что я попрошу живого цыпленка и разделочный нож.

— Вот это. — Я переписала список на чистую страницу. — Лучше всего сушеные, увядшие тоже сойдут. Цветочники, возможно, не захотят продавать завядшие цветы — тогда тебе придется покопаться в выброшенных на свалку. — Я вырвала листок и подала Эллиоту. — Они мне нужны, чтобы создать круг. Ритуал начнется на закате.

Следует отдать Эллиоту должное: слова о ритуале он воспринял достаточно хладнокровно.

— Займусь немедленно, — пообещал он. — Еще что-нибудь понадобится?

Я сверилась с блокнотом.

— Полфунта морской соли, шесть разномастных свечей, желательно, уже горевших, ягоды можжевельника, корень мандрагоры и несколько вороньих перьев. — Прозвучало это так, как будто я готовлюсь к сверхъестественной вариации слета девочек-бойскаутов.

— Хм… — он принялся прикидывать: — Морская соль есть на кухне, примерно дюжина свечей — в комплекте на случай землетрясения.

Большинство калифорнийских фейри держат набор вещей, необходимых на случай землетрясения. Если земля разверзнется и поглотит тебя, от бессмертности проку мало.

— Вот как? Это хорошо.

— Погоди-ка… — Эллиот потер переносицу. — Перья нужно от настоящего ворона или сойдут от оборотня?

Я задумалась. Наиболее широко распространенный вид оборотней — это селки, но есть и другие, включая вороньих.

— Не вижу разницы, — сказала я наконец. — Так что должны сгодиться.

— У нас в регистратуре сидела женщина-ворон, после нее в столе осталось множество перьев. Они должны быть в кладовке у входа.

Я с недоумением воззрилась на него, но Квентин меня опередил, спросив:

— У вас тут вообще что-нибудь выбрасывают?

— Вообще-то, нет, — пожал плечами Эллиот.

— Значит, остаются ягоды можжевельника и корень мандрагоры, — сказала я. — Здесь где-нибудь есть магазин, специализирующийся на травах или на оккультных товарах?

— Мне не попадался, — сообщил Квентин.

Эллиот бросил на нас непонятный взгляд и направился к двери, пригласив следовать за ним. Удивленно переглянувшись, мы с Квентином вышли.

После череды коротких коридоров мы остановились у ряда темных, запертых офисов. Маленькая латунная табличка на ближайшем из них гласила: «Ю. Хёдэн».

— Офис Юи, — сказал я, взглянув на Эллиота. — Мы не смогли его найти. Хотя искали.

— Сюда сложно добраться, если не знать пути, — ответил он, прижав к двери ладонь. — Она любила уединенность.

— Джен про это говорила. И сказала, что ты сможешь нас сюда привести.

— Это я и сделал, — откликнулся он мягко.

— Зачем мы здесь? — спросил Квентин. — В смысле, помимо охоты за уликами.

— Затем, что она всегда говорила, что содержимого ее стола хватит на магазинчик по оккультизму. — Эллиот, не отрывая руку от двери, сжал пальцы в кулак. — Она была очень умная… но все равно не смогла остановить то, что ее убило.

В его голосе звучала такая тоска, что я потрясенно моргнула. Хотя с чего удивляться — в любом обществе, настолько замкнутом, как Эй-Эль-Эйч, отношения непременно придут к чему-то более глубокому, чем просто «коллеги».

— Эллиот, — сказала я. — Ты как, держишься?

— Этой осенью мы должны были пожениться, — продолжил он, как будто я ничего не говорила. — Мы ждали, когда листья изменят цвет. Она хотела… она хотела выйти замуж, когда мир будет цвета пламени.

Один удар за другим.

— Прости меня.

Слов, конечно, было недостаточно. Слов всегда недостаточно.

— Ничего. Ее больше нет, а ты хочешь выяснить, кто забрал ее у меня. — Он повел плечами, затем открыл дверь и сделал нам знак заходить. Окинув его внимательным взглядом, я кивнула и вошла. Квентин шел на несколько шагов позади, а Эллиот замыкал, включая по пути лампы.

Едва свет загорелся, Квентин удивленно заозирался.

— Аккуратненько здесь…

Офис действительно был аккуратным и несколько эклектичным. Обстановка представляла из себя смесь стилей «современная электроника» и «традиционный японский». Красные стены, мягкая подсветка. Вдоль одной стены разместился компьютер на приподнятой от пола платформе, заваленной подушками, а также более традиционный чертежный стол с широкими, глубокими ящиками. Три стены из четырех были увешаны постерами в рамках, а на четвертой почти все место занимала пробковая доска с множеством глянцево блестящих фотографий.

— Тоби, смотри, — Квентин показал на фотографию в центре. Она была самая большая по размеру и явно занимала самое почетное место в окружении снимков поменьше и понезначительней.

— Вижу, — ответила я и покосилась на Эллиота. На фотографии он и Юи, одетые по-летнему, улыбались в объектив. Одной рукой он обнимал ее за талию. Оба сияли тем истинным, хрупким счастьем, за которое сильные мужчины готовы отдать жизнь, — счастьем, которого больше нет. Наверное, обрести его, а потом потерять — хуже, чем не найти никогда.

Эллиот молча, с блестящими от слез глазами, подошел и встал перед фотографией. Если бы это зависело от меня, я бы дала ему без помех оплакать потерю, но увы, Лушак дала строгие инструкции, так что времени было в обрез.

— Эллиот…

— Посмотрите в столе, — произнес он, не отрывая глаз от фотографии.

Я умею понимать с полуслова. Подойдя к столу, я открыла все ящики с левой стороны. Квентин сделал то же самое с правой. Заглянув внутрь, я присвистнула.

Юи не преувеличивала, когда говорила, что могла бы из того, что есть у нее в офисе, снабжать магазин оккультных принадлежностей. Ящики были набиты кувшинчиками, бутылками, пакетиками с травами, между которыми были втиснуты связки перьев, сушеные цветы и более странные предметы — все, видимо, первой необходимости. Я принялась разбирать содержимое.

— Квентин, ищи ягоды можжевельника.

— А как они выглядят?

— Как темно-фиолетовые камешки. Как бы кожистые.

— Понял.

Мандрагора нашлась во втором осмотренном ящике. Я сунула ее в карман, вздрогнув от ощущения силы, просачивающейся сквозь белый шелк обертки. Она была выкопана из земли как должно, под полной луной — только так можно было объяснить, почему она излучает такую мощь. Правильная подготовка означала, что мандрагора сработает эффективнее и надежнее… но она мне все равно не нравилась. Мандрагору используют для создания дублей и доппельгангеров. Она инструмент людей более темных и страшных, чем мне когда-либо хотелось стать, — но Лушак безоговорочно дала понять, что заменять нельзя ничем.

Хорошо хоть, что мандрагора Юи была еще детенышем — со взрослой особью в три фута длиной я бы ни за что не справилась. Она даже могла бы перехватить у меня контроль над заклинанием, а позволить корню мандрагоры взять власть над ритуалом магии крови — это быстрый и простой способ умереть. Быстрый и простой, а не безболезненный.

— Я нашел ягоды можжевельника. — Квентин поднял стеклянный кувшин.

— А я мандрагору. Эллиот?

— Что? — Он наконец-то оторвался от фотографии.

— Ты говорил, что у тебя есть перья? — произнося это, я продолжала просматривать ящики, беря на заметку их содержимое. Многие кицунэ занимаются растительной алхимией, используя для усиления своей магии растения и минералы. Кое-что из вещей Юи было опасным, например, та же мандрагора, но ничего подозрительного не имелось — обычный набор инструментов кицунэ, подобранный так, чтобы она могла пользоваться своей магией с минимальными усилиями.

— Да… я их попозже пришлю с Эйприл. Я согласовал с Джен и договорился насчет цветов. Что вы делаете?

— Осматриваем офис, — сказала я и, закрыв ящики, перешла к столешнице. Эллиот в смятении уставился на меня, и я вздохнула. — Мы обыскали офисы всех остальных жертв. Мне жаль Юи, честное слово, но нам все равно нужно делать свою работу.

— Я… понимаю, — медленно произнес он и, прислонившись к стене, принялся теребить бородку. — Пожалуйста, продолжайте.

— Закончим как можно быстрее, — пообещала я и показала на постеры на стенах. Квентин кивнул и принялся снимать их, проверяя, нет ли на обратной стороне спрятанных бумаг. Я занялась сначала чертежным столом, затем компьютером и разбросанными вокруг него подушками, переворачивая и осматривая все со всех сторон в надежде на такую же находку, как у Барбары, и в то же время боясь ее — мне абсолютно не хотелось быть той, кто скажет Эллиоту, что его невеста их всех предала.

К счастью для моего душевного здоровья, делать этого мне не пришлось. Двадцать минут мы искали, но нашли лишь стопку неоконченных проектов, несколько технических руководств и книгу с написанными от руки сонетами, которую недолго думая вручили Эллиоту. В конце концов, признав поражение, я направилась к двери.

— Тут ничего нет. Квентин, пойдем.

— Найдете обратный путь без меня? — спросил Эллиот. В его голосе слышалось предвестие слез.

Я не хотела оставлять его одного. Не хотела, чтобы хоть кто-то оставался в одиночестве в этом месте, превратившемся в смертельную западню. Но почему-то не могла отказать ему в праве на скорбь.

— Конечно, — ответила я.

Эллиот коротко кивнул.

— Встретимся там. — Он, сутулясь вышел из офиса. Мы молча смотрели, как он уходит. Что тут было говорить? Я не могла пообещать, что справедливость восторжествует. Если бы в этом мире существовала справедливость, то я бы вернула Юи Эллиоту. Но могу лишь отомстить за нее.

Едва Эллиот шагнул за дверь, как по офису пронеслась волна электрического огня, и в запахе озона появилась Эйприл. Эллиот остановился и развернулся к ней, но она смотрела на меня.

— Вы доступны для получения сообщения?

Я моргнула.

— Что?

— Вы доступны для получения сообщения? — повторила она в точности тем же тоном.

— Это значит, вам передана какая-то информация, — сказал Эллиот.

— Да, Эйприл, мы доступны.

— Перед главными воротами находится посетитель.

Я взглянула на Квентина.

— Похоже, за тобой приехали. Эйприл, кто это?

— Личность представлена как Коннор О’Делл. Цель представлена как «шлепать Тоби по заднице до тех пор, пока она не согласится свалить к чертовой матери из этой смертельной дыры». — Невозмутимость Эйприл ни на йоту не поколебалась. — В настоящее время он остановлен перед воротами. Следует ли мне разрешить ему вход?

— Да, пожалуйста. Квентин, идем. — Я, не скрывая бессовестного облегчения, разулыбалась. — Мы тебя отсюда отправляем.