Новая Сибирь

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Судя по состоянию тела Николая, находилось оно здесь уже давно: изрядно было попорчено тлением и птицами.

— Это он? — спросил камерунец тихо.

— Он… Коля.

— Значит, у них ничего не получилось.

— Значит, не получилось… Они даже не стали его забирать, повесили для устрашения.

— Для устрашения кого?

— Того, кто может сюда прийти. О нас никто не рассказал, иначе люди Былинникова уже добрались бы до нашего домика.

От деревни почти ничего не осталось. Вряд ли у нападавших имелось какое-то горючее, просто за многие годы бревна хорошо высохли, погода вторую неделю стояла солнечная, гасить огонь было некому… Везде валялась домашняя утварь — миски, тарелки, детская кукла… А в конце улицы Фрэнсис и Антон обнаружили страшное. Большую коптильню, от которой до сих пор несло гарью и дымом, а в кострище рядом — обугленные черепа и кости. Следы работы заготовителей.

— Их нужно убивать, — пробормотал с ненавистью Антон.

— Что? — видимо, не расслышал камерунец.

— Их нужно убивать! — заорал Антон. — Убивать! Сбросить на них бомбу, я не знаю, расстрелять из танков! Идем к военным! Городской же говорил, там есть военные, у них есть танки, автоматы…

Антон зачем-то хотел сорвать с плеча старенький ИЖ и выпалить дуплетом в небо, но футболист удержал его за руку:

— Успокойся!

Антон вытер сбегающую по щеке слезу.

— Как нам дальше жить? Прятаться? Ждать, пока на нас наткнется очередной заготовительный отряд? Они же хуже фашистов, карателей, те хотя бы просто убивали и жгли, а эти — жрут!

— Антон, я пока не знаю. Возможно, нам и в самом деле имеет смысл уходить подальше от этой Новой Сибири. В конце концов, уже скоро лето, Кирюшка окреп.

— Вопрос в том, куда уходить. Откуда мы знаем, что творится в Кемерово? Что творится в Томске? Может, там своя собственная Новая Сибирь, если не хуже… А самое хреновое, что у нас нет транспорта. Хоть бы кобыла какая с телегой. Можно, конечно, смастерить ручную повозку, с того же «Урала» колеса снять, они еще походят. Но это не выход.

— На шоссе можно найти машины, но там все сгнило. Да и мы не автомеханики. Я ремонтировать автомобиль не умею, всегда гонял его в сервис. А ты?

— Да у меня и машины-то сроду не было. А хоть бы и была — мастерской нет, инструментов нет, даже если предположить, что из нескольких ржавых рыдванов мы соберем один, все равно не запустим. Нет аккумуляторов, нет горючего. Ничего нет.

— Мы все здесь умрем, — подытожил камерунец с мрачной иронией.

Антон поднял на него глаза:

— Издеваешься, да?

— Это ты издеваешься. И в первую очередь над самим собой. Мы уже прожили полгода там, где многим выжить не удалось. Мы выбрались из пекла. У нас родился ребенок. Значит, мы обязаны справиться и с остальным. Помнишь, я говорил тебе о своих родственниках, о том, чего они ждут от меня? Чего ждут от тебя твоя сестра и мама?

— Помню, — угрюмо сказал Антон и поднял с земли ржавую лопату, невесть зачем брошенную тут. — Давай-ка их похороним…

Общую могилу вырыли на кладбище, с самого края, поближе к руинам деревни. На лист кровельного железа собрали из кострища все кости и черепа, которые смогли найти, сложили в неглубокую яму, сделали холмик. Николая сняли с виселицы и похоронили отдельно, рядом с памятником, о который еще не так давно споткнулся Антон. Судя по фамилии, это была его родственница, а может быть, даже мама.

Постояли возле могил, помолчали. Антон выстрелил в небо из ружья — прощальный салют.

— Идем обратно? — спросил Фрэнсис.

— Идем. Может, до ночи успеем.

Они и в самом деле успели до ночи, потому что шли быстро, подгоняемые тем, что осталось у них за спиной. Ларисе рассказывать про коптильню не стали — ограничились сожженной деревней и отсутствием ее обитателей. Антону хотелось напиться, до глюков, до блевоты, как в годы студенческой юности, но пить было нечего. Может, оно и к лучшему.

Утром он взял ружье и ушел охотиться. Делал Антон это редко, потому что стрелял хуже Фрэнсиса и зря тратить патроны не любил, к тому же это был невозобновляемый ресурс. Точнее говоря, условно возобновляемый: порох изготовлять люди начали очень давно, ничего особенного для этого вроде не требовалось, но ингредиентов никто из компании не помнил. Опять же гильзы — из чего их делать?

— Учитесь стрелять из лука, — советовал Фрэнсис и в качестве доказательства регулярно приносил белок, снятых с деревьев самодельными стрелами.

Антон шел по свежей, уже ими протоптанной тропинке. Оделся он поплотнее, чтобы оставалось меньше открытых частей тела — помнил, как Кирила Кирилыч пугал их, что здесь в лесу страшных зверя два: медведь да клещ. И если от медведя шансы уйти все же были, то укус одного-единственного клеща мог наградить энцефалитом или боррелиозом. В нынешних условиях исход при таких болезнях был один — смерть.

Да что там энцефалит или боррелиоз, обычный аппендицит практически гарантировал могилку. Ни навыков, ни инструментов, чтобы разрезать пузо, удалить чего надо и зашить обратно. Хорошо Ларисе, ей еще в детстве удалили ненужный и опасный отросток.

А если заболит зуб? Антон быстро пробежался языком — нет, вроде ни одного дупла, и две пломбы держатся. Но зубы-то не вечные, не говоря о пломбах. В сарае есть разные долота и клещи, с горя можно будет выбить или вытащить, но страшно-то как.

И это если не думать об остальном списке человеческих болезней: пневмонии, дизентерии, гриппе, инфарктах и инсультах, всевозможной онкологии… Хотя вирус гриппа, к примеру, мог до нынешних времен и не дожить. Сохранился он в телах спящих или нет, черт его знает.

Антон некстати вспомнил, что под Новосибирском, в Кольцово, находится Государственный научный центр вирусологии и биотехнологии «Вектор». А если оттуда что-нибудь разбежится, выведенное все теми же хитроумными учеными, которые, скорее всего, устроили катастрофу? Версию с адронным коллайдером, выдвинутую профессором Огурцовым, Антон давно уже принял как единственно верную.

«Мы все здесь умрем», — дразнил его Фрэнсис, пытаясь странным образом подбодрить. Да уж, в каждой шутке есть доля шутки. Но то, что они до сих пор живы, еще ничего не доказывает. Им просто повезло, целое сплетение удачных совпадений, роялей в кустах и богов из машины. Что, если бы они не вышли к домику Кирилы Кирилыча, на который наткнулись совершенно случайно? Скорее всего, потащились бы дальше, в лучшем варианте — добрались бы до Хрюкино и закончили бы свой путь в виде окороков на столе славных граждан Новой Сибири. В худшем — попросту померли бы где-то в лесу от голода или холода.

По стволу сосны справа от Антона, буквально в паре шагов, проскакала белка и повисла вниз головой, словно мартышка, внимательно разглядывая человека.

— Кыш! — напугал белку Антон.

Этих маленьких милых зверьков они набили уже много, из шкурок шили одежду, а вот мясо оказалось не очень вкусным — чем-то напоминало кролика, но было жестковато и с неясным привкусом.

Для себя Антон решил, что стрелять будет, только если попадется крупная дичь вроде лося. В нее и попасть легче, и мяса больше. В еде они недостатка не испытывали, но лось — это внушительная добыча, которую можно заготовить впрок, завялить на ярком солнышке. Правда, лоси в последнее время почему-то попадались крайне редко.

Тропинка ушла вверх на склон, но Антон решил пойти своим путем. Местность на несколько километров вокруг домика Кирилы Кирилыча он изучил давным-давно и заблудиться не боялся, зная незаметные для чужого глаза приметы. Вон нарост на стволе березы, похожий на голову неведомого чудовища, а вот накренившийся градусов на сорок пять дуб, такое впечатление, будто из последних сил цепляющийся корнями за землю…

Если идти от дуба метров сто влево, обнаружится заброшенная землянка. Даже Кирила Кирилыч не знал, откуда она здесь взялась, — утверждал лишь, что довоенная, и показывал найденные там царские монеты и гильзы от трехлинейки. С учетом того, что происходило в здешних местах в двадцатые-тридцатые, в землянке могли скрываться и белые, и красные, и бандиты, и дезертиры — кто угодно. Сработана она была умело, до сих пор не просела и не обвалилась, а вокруг обросла кустарником так плотно, что если не знать, что там землянка, то сроду не заметишь.

Именно возле землянки Антон и решил отдохнуть. Не то чтобы он устал, просто никуда не спешил, и хотелось побыть одному.

Наверное, зря он все-таки устроил истерику. Если отряд Новой Сибири до сих пор к ним не наведался, значит, там ничего не знают о домике лесника. В противном случае они явились бы давно, сразу после расправы над деревенскими. Карательная акция проведена, вряд ли былинниковцы выдвинутся в эти места еще раз, зная, что здесь фактически ничего и никого не осталось. Только у них и забот — шарить по лесам в поисках одиночных небольших групп. Одно дело — прихлопнуть мимоходом, и совсем другое — искать специально.

Нет, в самом деле, никто их не тронет. И чем больше времени пройдет, тем меньше будет вероятность. Согласно все той же истории, образуются небольшие города-государства, рано или поздно даже Былинников сообразит, что грабеж — занятие непродуктивное, устроит фермы, огороды, теплицы. Если сам не додумается — подскажут. Как уже говорилось, это Академгородок, ученый на ученом сидит и ученым погоняет. Тем более, не до морали: в свое время научные умы и с Гитлером неплохо сотрудничали за определенные блага. Хотя еще неизвестно, кто хуже — Былинников или Гитлер. Тот хоть не жрал никого… Между прочим, вообще был вегетарианец.

Антон щелчком сбил с рукава пестренькую букашку и неожиданно услышал голоса. Переговаривались двое или трое, звук понемногу приближался, причем шли, не таясь хрустя сучьями, потом кто-то громко рассмеялся. Антон пригнулся и нырнул в землянку, только внутри осознав, что сам себя загнал в ловушку. Оставалось надеяться, что незнакомцы пройдут мимо. Дыша запахами сырой земли и гнилого дерева, он прижался к влажной стенке. Замер.

Голоса тем временем приближались:

— …а я ему и говорю: Серега, это не пиво! Это товарищ майор с утра в пустую полторашку написамши, потому что до туалета не добежамши!

— А-ха-ха-ха!

— А Серый что? Блевать?

— Ага, не знаешь ты Серого. Сплюнул и говорит: «Блин, на, я и не заметил, на, а пошло как пиво, на, даже похмелье чуток сдулось».

— А-ха-ха-ха!

— К месту напомнили, дайте-ка я отолью, а то невмоготу уже.

— А ты на ходу, как лошадь, га-га-га!

Нет, не двое и даже не трое. Четверо вроде бы. Сучья затрещали, казалось, над самой головой Антона, потом зажурчала мощная струя. Поплыл табачный дым, причем пахло не ставшим привычным горлодером-самосадом, а чем-то полузабытым. Кто же это такие? «Товарищ майор»… Армейские, что ли? Как и зачем их сюда занесло?

Стоявший над землянкой продолжал журчать, запасы всё не истощались.

— Ну ты Экибастуз! — поразился один из пришельцев.

— В смысле?

— Да это в Казахстане такое угольное месторождение, практически неиссякаемое. Я там в детстве жил.

— А-а…

Журчание прекратилось, после чего раздался удивленный возглас:

— Зацените, мужики: тут блиндаж какой-то! Вон вход чернеется!

«Кранты, — подумал Антон, снимая с плеча ИЖ и взводя курки. — Может, хоть одного получится завалить…»

— Ты аккуратнее, Толик. Вдруг там медведь.

— Дурак он тебе, в блиндаже сидеть? У медведя берлога. А тут бревна вон торчат… Дай посмотрю, вдруг там золото колчаковское.

— Колчак вроде в Иркутске был, — рассудительно заметил кто-то. — И золото его в Байкале, говорят, утопло. Да и на хрена тебе золото, Толян?

Толян не отвечал, сунулся в проем и увидел наставленные на него стволы ИЖа.

— Стой, — хрипло сказал Антон.

— Стою, — безропотно согласился Толян, оказавшийся упитанным крепышом в новенькой с виду армейской форме со звездочками старшего лейтенанта. Ракетчик.

— Чего там? — заволновались наверху.

— Тут мужик с ружьем, — отозвался Толян, не спуская глаз с Антона. — На мушке меня держит. Тебе чего надо, мужик?

— А тебе? Вы кто такие?

— Мы из Егорьевского… Точнее, не из Егорьевского, но ты иначе не поймешь, у нас там объект.

— Военные?

— А то не видно!

— Может, ты форму с трупа снял, — огрызнулся Антон.

— Тьфу ты, пропасть… Давай так: ты не стреляй, я сейчас удостоверение из кармана достану и тебе брошу, хорошо?

Толян медленно расстегнул нагрудный карман куртки и достал книжечку.

— Не бросай, — предостерег Антон. — Раскрой и держи, я увижу.

Толян пожал плечами и раскрыл удостоверение. Фроловский Анатолий Егорович. Личный номер. Старший лейтенант. Воинская часть такая-то… 12 апреля 1991 года рождения… ишь, на День космонавтики родители угадали…

«Что же делать-то?..» — подумал в смятении Антон и опустил ружье, осторожно вернув курки на место.

— Вот так-то лучше, — с одобрением произнес Толик и убрал документы. — Вылезай, мужик. Бить не будем.

Антон вслед за старлеем выбрался на свет божий и огляделся. На него таращились с нескрываемым интересом еще трое, тоже в форме, два лейтенанта и капитан. Жизнерадостные, бодрые, с автоматами, у каждого кобура на ремне. Никакой неприязни не выказывают.

— Партизана поймали, братцы, — сказал капитан, улыбаясь. — Ты чьих будешь, партизан?

— Местный я, — ответил Антон.

— А мы, как уже Толян сказал, с объекта. Вот, охотимся. Заодно рекогносцировку проводим. Меня Антоном зовут, — капитан протянул руку с ярко блеснувшим на солнце обручальным кольцом.

Антон пожал ее и сказал:

— Тезки, значит. Я тоже Антон.

Лейтенантов звали Магомед и Вася.

— Что-то ты, Антон, на деревенского не похож, — заметил капитан. — У меня глаз наметанный, я сам деревенский.

— Я из Новосибирска вообще-то. Мы сюда из города перебрались.

— В городе так хреново?

— А вы не знаете? — удивился Антон.

— Откуда нам знать? Мы в лучшие-то времена с объекта нечасто выбирались, а чтобы в Энск — и подавно. Это же точка, нас там немного.

— С семьями?

Капитан помрачнел:

— Семью я в Адлер отправил. В начале июля. Как раз собирались вернуться… А тут…

— Так что в городе-то творится? — поспешил напомнить Толян, чтобы отвлечь друга от печальных мыслей.

— А знаете что, — сказал Антон, — идемте к нам в гости, там все и расскажем.

Фрэнсис некоторое время продержал их под прицелом, настойчиво выясняя, пришел ли Антон по своей воле или его привели силой, заставляя показывать дорогу. Потом впустил, но оставался подозрительным до тех пор, пока лейтенант Магомед не заорал:

— Принц! Я за тебя по телевизору болел! Как ты «Локомотиву» две банки заколотил, а! Вратарь оба раза даже дернуться не успел! Вай, я ребятам расскажу, с кем пил, они не поверят!

Фрэнсис расплылся в улыбке — азартный лейтенант явно польстил бывшему форварду «Сибири».

— У нас пить-то нечего… — скромно ответил он, разводя руками.

— Как нечего? У вас нечего, зато у нас есть чего! — лейтенант тут же отцепил с пояса армейскую флягу. — Спирт! Чистейший! Ракетчики другого не держат!

Вася тут же начал незатейливо подбивать клинья к Ларисе — Ой, а где я мог вас видеть? Такое знакомое лицо! — на что Лариса ответила, что, возможно, в ментовском «обезьяннике», если пьяный попадался или спер чего. Потом в своей колыбельке завопил Кирила Кирилыч-джуниор, и Вася несколько скис. Для общего эффекта Антон показал ему кулак.

Закуска офицеров порадовала, хотя у них на объекте тоже имелся огородик, но питались в основном консервами. Затем и на охоту отправились, совместив ее с дальней разведкой. Сущность объекта тезка-капитан раскрывать не стал, многозначительно постучав пальцем по петлице и заметив:

— Там же оно все работает, никуда не делось.

— Так может, бахнем? — в шутку поинтересовался Антон цитатой из фильма.

— Обязательно бахнем! — цитатой же ответил капитан, и оба расхохотались.

После того, как офицерам описали то, что произошло в городе, а также основные положения жизнеустройства в Новой Сибири, они помрачнели:

— В Егорьевском нам говорили, но мы не поверили. До чего же народ докатился, а…

— Это закономерно, — на правах специалиста принялся объяснять Антон. — Чересчур привыкли к благам цивилизации, а как только их не стало — одичали.

— Вы же не одичали. И в Егорьевском вроде люди как люди, — сказал капитан. — При нас, по крайней мере, никого не свежевали и на костре не жарили.

— Странно, что вояки из той части, что с танками, порядок не наводят, — встрял Толян.

— А зачем им? Это же какие-то склады, насколько я понимаю, — сказал капитан. — Хозчасть, мобрезерв… Замкнулись на себя и сидят. Ты на их месте не так бы сидел?

— Но танки же, Петрович…

— В самом деле, что они не могут этих людоедов танками распахать! — возмутился подвыпивший лейтенант Вася.

— Василий, танк в городе не воин без хорошей поддержки, это еще Чечня доказала. Штурм Грозного. Столько людей и бронетехники положили… — с досадой произнес капитан. — Да и вообще, арматуры насовал в катки — танк и встал. Опять же я не уверен, что у них, скажем, снаряды имеются. Там, по-моему, какое-то старье хранилось, если я не путаю с другой частью. Пугать они могут, полезть к ним никто не решится, на автоматы и ПКТ, а сами нападать не станут. И потом, им порядок наводить никто не приказывал.

— Но людей ведь едят, Петрович…

— Едят. Предлагаешь по ним ракетами?

— Да ничего я не предлагаю, — мрачно махнул рукой Толян. — Странно мне просто. Они ведь присягу давали.

— Они давали присягу Российской Федерации. Юридически таковая сейчас отсутствует. Связи фактически нет, командования нет, государственных институтов нет. Ладно, хватит о грустном. Малец-то чей?

— Мой, — коротко сказала Лариса.

Капитан поднял руки:

— Вопросов больше не имею.

Судя по рассказам офицеров, на объекте дела обстояли неплохо. Капитан не соврал, кое-какая техника до сих пор работала, другую восстанавливали, благо на складах имелись запасные законсервированные блоки и детали.

— А зачем вы это делаете? — не удержался Фрэнсис. — Войны ведь уже не будет. В смысле, той войны, для которой ваш объект создавался.

— Видите ли, — капитан почему-то обращался к камерунцу «на вы», наверное, как к иностранному гражданину, — видите ли, в первую очередь это дисциплина. Если дисциплины не будет, все рухнет. И к порядку я привык, а если что-то не работает — это непорядок. А насчет войны… Насчет войны мы еще посмотрим. Мы же не знаем, что происходит… с той стороны.

— Жаль, что мы раньше с вами не познакомились, — посетовал Антон, разводя очередную порцию спирта родниковой водичкой. Рецептуру он твердо знал еще со студенческих времен: две части спирта на три части воды.

— Почему?

— Помогли бы деревенским.

— Не знаю, не знаю, тезка… — серьезно сказал капитан. — Мы все-таки далеко, да и не хватит нас на все деревни, которые тут в округе жгут и грабят. Приятно, конечно, чувствовать себя рыцарем в белых доспехах, защитником слабых и угнетенных… Но не осилим, не потянем. Я даже не знаю, когда вас в следующий раз навестим, не говоря о каких-то марш-бросках на помощь обиженным. Кстати, секундочку…

Капитан вылез из-за стола и пошел к своим вещам, сложенным в уголке. Вернулся с четырьмя гранатами, вручил Антону:

— Держи. Карманная артиллерия. Это РГД-5, штука старая, но верная. Перед броском необходимо разогнуть усики предохранительной чеки — вот она, потом взять гранату в правую руку так, чтобы пальцы прижимали рычаг к корпусу. Потом за кольцо выдергиваешь чеку. Граната может продолжать оставаться в руке сколько угодно, так как пока не отпущен рычаг, ударник запала не может разбить капсюль. Замедление — три-четыре секунды, разлет осколков — тридцать метров, имей в виду, может зацепить, если несильно бросил.

— Спасибо… — Антон держал тяжеленькие взрывоопасные яйца на ладонях, не зная, что с ними делать дальше.

— Припрячь куда-нибудь. Сами по себе не взорвутся, не бойся.

Антон положил гранаты на буфет, в большое глиняное блюдо.

— Автоматы дать не можем, нам еще возвращаться, черт его ведает, что по пути случится. Пистолеты тоже. В следующий раз, бог даст, наведаемся, принесем подарков, а пока не обессудьте.

— Мы пару солдатиков прихватим, продукты понесут. У нас даже молоко консервированное есть, — похвастался Толян.

— Стоп, — сказал Фрэнсис. — Если у вас все так хорошо, если оборудование работает и ремонтируется, то почему у вас нет связи с другими такими же точками и объектами? Ведь не одни же вы такие.

Офицеры переглянулись.

— Не одни, — помолчав, сухо сказал капитан. — Да, простите, что скрыл, но мы связывались с… кое с кем. Но это ровным счетом ничего не значит. Централизованного управления страной нет, и сохранившиеся кусочки системы вроде нашего объекта — это обитаемые островки в огромном океане. Да, я могу связаться с Хабаровским краем или, например, Калмыкией. И что? Мне рассказывают то же самое, что я вижу вокруг. Россия умерла, и мы ее не возродим. Будем сидеть, как крысы по норам, и в лучшем случае нас не схарчат эти ваши новые сибиряки во главе с Белкиным.

— Былинниковым, — машинально поправила Лариса.

— И автоматы не помогут, — продолжал, не слушая, капитан. — У них есть свой ресурс, они не вечные, боеприпасы — и подавно. Думаю, еще на нашем веку вернемся к лукам и копьям, начнем заново изобретать порох, мастерить примитивные ружья.

— Лук — хорошее дело, — не преминул отметить Фрэнсис. — Я уже освоил.

— Вот видите, — кивнул капитан. — Потому не нужно строить иллюзий. Я вас прекрасно понимаю: пришли веселые, откормленные люди, с оружием, хорошо одетые. Кусок цивилизации. Но это очень маленький кусок. И хватит его весьма ненадолго…

Дальнейшее застолье пошло было как-то уныло, но потом Магомед взялся спеть народные песни — Антон так и не понял, из какой он кавказской республики родом, а спросить постеснялся, — и дело пошло веселее. Эстафету принял Фрэнсис: пристукивая по стулу, как по барабану, тоже сбацал нечто веселое камерунское. Разговоры о падении цивилизации были забыты, и под конец даже мрачная Лариса развеселилась и позволила немного поухаживать за собой лейтенанту Васе, чем вызвала скрытую ревность Антона. Понеслись армейские байки наподобие той, что Антон слышал, прячась в землянке…

Слегка набравшихся офицеров просили остаться на ночь, но те отказались — у них были какие-то свои планы, строгий маршрут и хронометраж, которые и без того нарушил визит в лесной домик. Перспектива ночевать в лесу их не пугала: в рюкзаке у лейтенанта Васи лежала армейская палатка.

— Спасибо за гостеприимство, — сказал на прощание капитан. — Обязательно постараемся вас навестить в ближайшее время. Далеко, но что поделаешь. Общественный транспорт нынче не ходит, а никакого другого у нас нет. А если хотите… Если хотите, айда с нами!

— Точно! — радостно поддержал капитана Толян. — Места хватит!

Предложение было весьма заманчивым, и Антон оглянулся на друзей. Фрэнсис молчал, обдумывая услышанное, а Лариса покачала головой:

— Нет, спасибо. Мы останемся здесь. Уже привыкли, не хочется бросать дом, огород…

— Что ж, как угодно. Но если вдруг передумаете, милости просим!

Офицеры ушли в опускающиеся на лес сумерки. Их голоса еще некоторые время слышались и постепенно затихли вдалеке. Трое друзей так и стояли на крыльце.

— А может, мы зря отказались? — нарушил молчание камерунец. — Там безопасно, и люди они хорошие, сразу видно.

— Именно поэтому они долго не продержатся, — сухо сказала Лариса.

— Почему ты так думаешь?

— А по ним сразу видно, как ты только что сказал. Капитан — рассудительный, да. Но остальные его рано или поздно уговорят играть ту самую роль рыцаря в белых доспехах. И поэтому долго они не продержатся. Это же точка. Не полк и не дивизия. Может быть, сначала у них и в самом деле что-нибудь получится, но потом их сомнут. Не нужно к ним ходить, ребята. Не нужно.

Лариса повернулась и ушла в дом, к ребенку.

— А ведь какой был вариант… — со вздохом произнес Антон.