Новая Сибирь

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Николай Филатович Огурцов висел в петле, сделанной из обычного электропровода. Он как-то ухитрился пристроить ее на кривом деревце, выросшем над промоиной. Ноги не доставали до земли всего с полметра, но этого было достаточно. Мертвый, старичок ученый был совсем не похож на себя, с синим опухшим лицом, с языком, вывалившимся изо рта…

Антона неожиданно замутило, хотя, казалось бы, эка невидаль — покойник.

— Это я его нашел, — зачем-то пояснил Принц виноватым голосом. — Встал, вылез, а он висит.

Лариса деловито осматривала тело, сложив руки за спиной.

«Ей-то хорошо, она, небось, в своей полиции не такого насмотрелась», — подумал Антон.

— Тут письмо, — сказала Лариса и вытащила из кармана профессорского ватника аккуратно сложенную бумажку. — Это нам. «Дорогие друзья! Прошу не осуждать меня за слабодушный поступок. Я стар, болен, и в любом случае стал бы для вас обузой. Полезные советы, которые мог дать, я уже исчерпал, изображать из себя Сайреса Смита из жюльверновского „Таинственного острова“ у меня все равно бы не получилось. Поэтому я тихонько уйду. Будучи убежденным атеистом, я понимаю, что это навсегда, посему прощайте. Главное — оставайтесь людьми. Постскриптум: поскольку похоронные ритуалы — вещь, чаще всего особого смысла не имеющая, не тратьте время на мои похороны. Природа сделает все сама, благо она снова становится главенствующей силой».

— И всё? — спросил Антон разочарованно.

Он почему-то ожидал, что Огурцов напишет им некую программу действий, направит, научит…

— Я не ожидал. Он был такой жизнерадостный человек, — печально произнес Принц. — Давайте его все-таки похороним.

Лопаты у них не было, поэтому они провозились долго. Могилка на другой стороне острова получилась так себе, меленькая, и Антон прекрасно понимал, что с началом разложения пойдет запах. Но они и не планировали находиться на острове так долго.

За скромным обедом Антон рассказал спутникам о ночных соображениях покойного профессора. О том, что нужно уходить с острова и вообще подальше отсюда, потому что придут люди из города. Лариса и футболист согласились с доводами, хотя, куда им в итоге направляться, так и не решили. Для начала договорились сделать вылазку на берег, осмотреться, раздобыть, если получится, что-то полезное, после чего вернуться на Тайвань, еще раз прикинуть возможности и отплыть окончательно. Жаль, что байдарка профессора была одноместной — она передвигалась куда быстрее и маневреннее неуклюжего плота.

Вылазка началась успешно: Антон невесть зачем решил пошарить в багажнике проржавевшего джипа, стоящего поперек Бердского шоссе в числе других таких же всеми покинутых автомобилей. Обычно в машинах редко находились полезные вещи или же до них добирались более удачливые предшественники, но здесь Антон обнаружил отличный финский топор с удобной рукоятью, обтянутой пупырчатой резиной. Не только инструмент, но и оружие. Антон искренне надеялся, что использовать топор таким образом ему не придется.

На этом везение закончилось. Придорожный ресторанчик был начисто разграблен, как и небольшой магазин на бензозаправке.

— Интересно, а бензин в емкостях остался? — задумчиво произнес камерунец, пнув ногой свернувшийся на асфальте шланг.

— По-моему, бензин со временем разлагается, — сказал Антон. — Кажется, Дивов про это писал в какой-то фантастической книжке. С другой стороны, зачем бензин, если им нечего заправлять? Машины-то все погнили.

— Из бензина можно делать коктейль Молотова, — покачал головой камерунец.

— Мы ни с кем не собираемся воевать.

— Мы-то нет. Но когда на нас нападут, придется отбиваться, — встряла Лариса. — Вон, смотрите.

Девушка показала на противоположную сторону дороги, где между покинутых домов пробиралась группа из четырех мужчин. Они неприветливо таращились и явно прикидывали, стоит ли связываться со странной троицей. Найденный в джипе топор, который держал Антон, несомненно, являлся фактором сдерживания.

— Эй, черножопый, ты-то откуда взялся? — крикнул один из мужчин, одетый в яркую, явно женскую нейлоновую куртку.

Принц за словом в карман не полез, выдав сложную матерную конструкцию, чем явно поразил противника. Покачав головами, мужики не стали форсировать события и убрались восвояси.

— Прошу прощения, — сказал камерунец Ларисе.

— Я в военном городке родилась и не такое слышала, — отмахнулась она. — А ты их здорово послал.

— Футбол — импульсивная игра, пришлось специально учиться, чтобы понимать соперников и одноклубников, — улыбнулся Принц, и все засмеялись.

Однако на душе у Антона было неспокойно, он постоянно озирался и нервно помахивал топором. Возможно, он выглядел довольно внушительно, но пистолету или ружью топор явно проигрывал.

— Аптека, — сказала Лариса. — Пойдемте посмотрим.

Небольшую аптеку разграбили точно так же, как и все остальные попадавшиеся на пути торговые точки. Коробочки и баночки с лекарствами были разбросаны по полу и прилавкам, шкафчики перевернуты. Видимо, забравшийся сюда человек не представлял, что из медикаментов можно использовать, а что — нет, и в конце концов попросту разозлился и устроил дебош.

«Почти все лекарства — в лучшем случае пустышка, в худшем — яд, — сказал покойный профессор. — Только самые простые, наверное, еще могут подействовать. Аспирин, анальгин, активированный уголь, некоторые антибиотики типа бициллина или пенициллина, валерьянка в таблетках, да и почти все лекарственные растения в том или ином виде».

Активированный уголь нашелся, и в большом количестве. Нашлись и аспирин с анальгином, хотя пожелтевшие таблетки выглядели сомнительно. В антибиотиках никто из троих не разбирался, поэтому рисковать не стали, хотя валялось их вокруг предостаточно самых разных. Принц обнаружил несколько коробочек с заменителем сахара.

— Сдохло небось, — предположила Лариса.

Камерунец пожал плечами, вытряхнул на ладонь продолговатую пилюльку и закинул в рот. Хрустнул белоснежными зубами и удовлетворенно кивнул:

— Сладко. Думаю, тут нечему портиться, это же какая-то аминокислота, кажется…

— У нас ведь есть сахар, — напомнил Антон.

— В хозяйстве пригодится, — наставительно сказал Принц и изумленно уставился на Антона, прихватившего с разбитого прилавка несколько упаковок презервативов.

Поймав взгляд футболиста, Антон засмеялся:

— Не про то подумал. Просто я вспомнил, что презерватив — это прежде всего непромокаемый мешочек. В котором можно хранить спички, соль, да мало ли что еще.

— Вот ведь… — с уважением пробормотал Принц. — Я думал, там только одну вещь можно хранить.

— А что с этим, как думаете? — Лариса внимательно разглядывала пузырек с этикеткой «Настойка боярышника спиртовая». За темным стеклом плескалась жидкость.

— Наверное, тоже ничего критического не произошло, — сказал Антон. — Не испарилась, и ладно, а портиться там нечему. Мы такой пили с однокурсниками. Ничего настоечка… Если градус упал, то боярышник остался, а он, кажется, действует как успокоительное.

— Значит, берем, — заключила Лариса и, звеня стеклом, принялась складывать пузырьки в рюкзак.

После аптеки удача от них окончательно отвернулась. За час или полтора не было найдено ничего стоящего, зато несколько раз встречались конкуренты. Нападать или предъявлять претензии они не решались, но смотрели недобро. К тому же Антон обратил внимание, что промышлявших стало заметно больше: видимо, предсказание профессора сбылось, и из близлежащего разграбленного Бердска, народ потянулся в дачные поселки и деревни. Впрочем, тут неподалеку были новостройки Нового Поселка, возможно это были его жители.

— Надо убираться, — озабоченно сказал камерунец, который, видимо, подумал о том же.

Но, как выяснилось, с этой здравой мыслью они опоздали. Из-за странно просевшей посередине, словно расколотой ударом гигантского молота многоэтажки, показались семеро чужаков. Антон и сам не знал, почему он решил, что это именно чужаки: вроде люди как люди, шесть мужиков и молодая толстуха, одеты черт знает во что, у одного, усатого, в руке — потрепанное, дряхлое с виду охотничье ружье.

— Стоять, — велел человек с ружьем голосом, привыкшим к повиновению.

Мент? Чиновник?

— Эй, эй, парни! У нас ничего нет, — дружелюбно крикнул Принц.

— О, камерунецитос! — удивился человек с ружьем. — Ты откуда?

— Кажись, я его помню, — сказал спутник человека с ружьем, пухлый очкарик. — Он в «Сибири» в футбол играл.

— Мне по хрен, я только хоккей смотрю, — отозвался усатый. — Давайте-ка быстро положили весь свой скарб на асфальт и отошли на десять метров. Баба может остаться.

— Да пошел ты… — сказала Лариса, и Антон увидел у нее в руке пистолет.

Девушка накануне попыталась почистить его и привести в относительно боевой вид, и противник в любом случае не знал, что пистолет — пустышка.

Не знал, но подозревал.

— Да он у тебя не работает, красавица, — пренебрежительно сказала толстуха. — Мы ментов сколько раз встречали, не пашут все их пушки.

— Нет больше ментов, — добавил усатый. — Все одинаковые.

Ситуация была патовая, и для троицы скорее неутешительная: противников больше, плюс у них ружье. Стреляет оно или нет — бог ведает. Проверять не хотелось.

— У меня дробь, — тут же предостерег усатый. — Крупная. Проверять будете?

— Да пошел ты… — повторила Лариса, поняв, что они проиграли.

Убрала пистолет и потащила с плеча рюкзак с булькающими внутри бутылочками настойки боярышника.

— Вот, это правильно, — одобрил усатый, делая Антону и Принцу знак ружьем разгрузиться и отойти назад. — Ты, топор оставить не забудь. Хороший топор.

Антон переглянулся с футболистом.

— Хорош время тянуть! — прикрикнул усатый.

Точно, чужаки, вон как тревожно озираются. Понимают, что на чужой территории…

Антон аккуратно положил топор, снял рюкзак. Сделал несколько шагов назад.

— Все правильно сделал, — кивнул человек с ружьем, и в этот момент на сцене появились новые действующие лица.

— Ты, с ружьем, оборзел?

Антон даже с какой-то радостью увидел двоих холуев Былинникова, видимо, патрулировавших подходы к логову босса. У одного в руках тускло поблескивал автомат, выглядевший среди окружающего запустения совершенно новеньким и чуждым. Вот что значит правильное хранение… А ведь в самом деле где-то есть армия, склады, где таких автоматов сотни, тысячи. Так почему же военные не приходят? Почему ничего не делают?

Усатый отвечать не стал, видать, уже понял кое-какие правила выживания. Он молча выстрелил в автоматчика. Заряд дроби почти разорвал того напополам, второй былинниковец с необычайным проворством метнулся за раскуроченный ларек с остатками надписи «Мороженое».

— Сиди там, сука! — угрожающе рявкнул усатый, после чего скомандовал своим: — Пека, Витя, хватайте ствол, бабу и рюкзаки, валим!

Былинниковец завозился в своем укрытии, но вылезти боялся — двустволка усатого выстрелила только раз. Пека, толстый очкарик, сноровисто подхватил автомат, выдернув зацепившийся за руку трупа ремень, остальные похватали награбленное. Витя, с неприятным узким лицом и белесыми глазами, дернул к себе Ларису. Через несколько секунд они уже скрылись за домом, напоследок стрельнув одиночным из автомата в сторону ларька.

Антон растерянно озирался по сторонам. Футболист сориентировался быстрее: поднял забытый в спешке топор и шагнул навстречу былинниковцу, выглядывающему из-за ларька.

— Ты, это, брось! — заволновался тот. — И так из-за вас Дятла вальнули!

— Никто тебя не трогает, — буркнул камерунец, наклонившись к трупу и проверяя карманы окровавленной ветровки. Ничего не нашел, покачал головой.

— Э, черный, хорош Дятла шмонать! Чё те надо от него? — обиделся за мертвого товарища бандит.

— У него запасной рожок был?

— Не было. Он и в автомате неполный, — признался былинниковец.

— У тебя оружие есть?

— Нож только.

— Выходи, — велел Фрэнсис.

Бандит вышел, недоверчиво глядя из-под вялых, припухших век. Рожа еще та…

— Я вам ничё не делал, — напомнил былинниковец на всякий случай. — Наоборот, вступились за вас… Дятел вон полег…

— Герои, — кивнул камерунец. — Вы не за нас вступились, вы защищали свою территорию. Попадись мы раньше, точно так же нас ограбили бы и девушку забрали. Не так?

Бандит вздохнул, посмотрел на топор.

— Так… Только баба нам без надобности. И так полный комплект, еще корми их… Сами просятся, не берем, только если совсем уж фотомодель. А эти пришлые, им, видать, невмоготу.

— Откуда они?

— Я те информбюро, братан? Со стороны Бердска пришли ночью. Говорят, вроде из Искитима. Их человек двадцать. Базу на Сеятеле устроили, сами шныряют по окрестностям, часть тут, возле Нового Поселка вертится, мы как раз проверяли, чё им надо.

Антон подошел к камерунцу, бандит снова занервничал:

— Завалите меня, Былина вас под землей найдет.

— А кто скажет?

— Да вон, — хмыкнул бандит и показал пальцем. Тут же из-за кустов порскнула фигура в лохмотьях. — Тут же кругом шныри, крысы… Доложат за кусок мяса.

— А где вы мясо берете? — спросил Антон с замиранием сердца, потому что вспомнил слова профессора.

— А там же, где и ты скоро брать начнешь, — неожиданно спокойно и устало произнес былинниковец. — Я тоже рыло воротил, а оно ничего так, на свинину похоже. А тебе, братан, поди, вообще не привыкать, — повернулся бандит к камерунцу и подмигнул.

Обух топора тут же впечатался в узенький лоб, бандит коротко вякнул и врезался спиной в ларек, за которым только что прятался. Сполз по стенке и странно скорчился, словно присел по большой нужде и заснул.

— Я топор вовремя развернул, жить будет… наверно, — сухо сказал Фрэнсис. — Идем отсюда.

— Куда?

— На остров, заберем остатки припасов.

— А как же Лариса?

— А как мы ее найдем?

— Этот сказал, что на Сеятеле. Их можно разыскать.

— В любом случае — не сейчас. Лучше пойти ночью. Их больше, а у нас только топор… Кстати, держи.

Футболист протянул оружие Антону, но тот покачал головой:

— Оставь себе. У тебя лучше получается. Да и лук ты пока не сделал.

Фрэнсис безразлично пожал плечами.

На острове их ждал пренеприятнейший сюрприз: кто-то навестил бункер и забрал все, что там обнаружил, а также угнал байдарку. Раскопали даже могилу профессора — видимо, проверяли, не схрон ли это.

Цедя сквозь зубы ругательства, Антон забросал яму землей, пока камерунец ходил по берегу и что-то прикидывал. Еще бы, у них опять ничего не осталось, кроме топора да одежды… Пришли почти к тому же, с чего и начинали. А ведь еще надо было найти Ларису. Хотя есть ли в этих поисках смысл? А если банда уйдет с Сеятеля? А если схватится с былинниковцами?

— Скоро начнет темнеть, как мне кажется, — задумчиво сказал Фрэнсис, подходя к могиле и хрустя ветвями. — До Сеятеля далеко идти? Я плохо знаю эту местность.

— Что, и в музее паровозов не был?

— Представь себе, нет.

— Прилично идти. Поплыли обратно, все равно здесь больше нечего делать.

Осточертевший плот покачивался на мелкой волне, пошел холодный дождь, солнце спряталось за низкими тучами. Антон взял весло, хотя сейчас ему меньше всего хотелось куда-то плыть. Забиться бы в бункер, уснуть, плюнуть на все… Знакомое ощущение. Такое с ним обычно происходило, когда надо было ехать, скажем, на железнодорожный вокзал или в аэропорт. Любые поездки сразу кажутся ненужными, глупыми, то ли дело — дома почитать книжку, накрывшись пледом и попивая горячее какао. Тут, правда, ни пледа, ни какао уже не предвидится…

— Хреново, правда? — послышался голос Фрэнсиса, который аккуратно размещался на плоту, стараясь не сверзиться в воду.

— Что? — не понял поначалу Антон.

— Хреново себя чувствуешь, правда? Я — очень. Ты говорил, твоя мать в Томске?

— Не говори «твоя мать», пожалуйста, — попросил Антон. — Оно вроде правильно, но… как-то некрасиво звучит.

— Твоя мама в Томске?

— Да, мама и младшая сестра. Черт его знает, как туда теперь добраться.

— А главное, имеет ли смысл?

— Я уверен, что с ними все в порядке, — упрямо сказал Антон, загребая воду.

Дождь усилился, противно бил по капюшону куртки.

— Тогда почему ты сейчас плывешь со мной выручать Ларису? Почему не идешь в Томск? Наверное, это далеко, но дойти можно.

— Да потому что я не знаю ни черта! Раньше я мог позвонить и спросить. Если не отвечал городской номер — звонил на мобильный, если не отвечала мама — звонил сестре… Соседке, в конце концов, тете Шуре… А сейчас — даже если я доберусь до Томска, ничего ведь не изменится! Вдруг я увижу пустую квартиру? Сгоревший дом? Да и потом, они же могли уснуть и проснуться вовсе не дома.

— Вот поэтому я стараюсь о своих родных вообще не думать, — печально сказал Фрэнсис. — Мама, бабушка, сестры, братья… Я им помочь не могу, я не могу к ним отсюда попасть. Вообще никак. И я подумал: наверное, они просто хотят, чтобы я оставался жив. Даже если никогда их больше не увижу. А значит, я должен исполнить их желание.

— Сколько сестер-то? — спросил Антон зачем-то.

— Четверо. И пять братьев, все младшие.

Антон присвистнул.

— Круто… Слушай, но я все-таки не понимаю твою логику. Ты должен беречь себя, и в то же время отправляешься искать почти незнакомую девушку.

— Мы уже несколько дней вместе, — возразил Фрэнсис.

Антон внимательно уставился на футболиста, потом покачал головой:

— Ёлки… До меня только что дошло… У вас с ней что-то было, да? Когда я дежурил ночью?

— У нас ничего не было, — нахмурившись, сказал камерунец. — Мне казалось, что ты…

— У меня точно ничего не было.

— Это хорошо, — Фрэнсис расплылся в улыбке. — А я-то подумал…

— Стоп-стоп. — Антон перестал грести. — Я вообще-то ничего такого тебе не говорил. В смысле, никаких обязательств не давал. То есть я понимаю, что Лариса… в общем, если она вдруг… то я вовсе не обязан…

— Слушай, — перебил камерунец, — давай сделаем все проще. Пусть девушка выбирает сама.

— В каком-то фильме я такой договор уже видел.

— Чем кончилось дело?

— Не помню, кажется, девушка нашла кого-то третьего.

— Значит, так и будет, — решительно произнес Фрэнсис. — Потому что я не хотел бы с тобой ссориться, Антон.

Футболист протянул руку. Антон пожал ее с недоумением, потому что искренне считал происходящее неуместным.

— Как скажешь. Но для начала я предлагаю попробовать найти Ларису.

Плот они пригнали снова на пляж яхт-клуба — оттуда шло прямое шоссе, переходящее в дорогу до Сеятеля. Это было лучше, чем с Центрального пляжа пилить через весь Академгородок, то и дело натыкаясь на дичающих людей. Плот они припрятали там же, где взяли, навалив сверху ржавый корпус катера. Возвращаться на остров они не планировали, но готовое плавсредство никогда не повредит, пусть даже такое неуклюжее. Там же Антон подобрал кусок арматуры — хоть какое-то оружие ближнего боя. Фрэнсис на ходу поудобнее пристроил топор в специальной веревочной петле на боку.

До заправки на повороте Бердского шоссе они дошли довольно бодро. Заправка, как и ожидалось, пустовала. Но Антон и Принц на всякий случай решили ее обойти.

— Надеюсь, у них нет больше стволов, кроме ружья и трофейного автомата, — с надеждой сказал Антон, когда они пробирались через высокие, в рост человека, придорожные заросли сорняков и травы.

— В автомате мало патронов. Но мы не собираемся устраивать перестрелку. Нам и стрелять-то не из чего. Надо действовать скрытно.

— Я думаю…

Договорить Антон не успел, потому что запутался в травяных переплетениях и упал лицом вниз во что-то скользкое и липкое. А когда понял, во что он упал, стало и подавно не до разговоров: перекатившись в сторону, он принялся неукротимо блевать. Фрэнсис в лучах заходящего солнца оторопело смотрел на распотрошенный человеческий труп, уже начинавший подгнивать. Живот вспорот, ноги отрублены, внутренности разбросаны вокруг…

— Черт… — стонал Антон, отплевываясь и пытаясь вытереть слизь и кровь с лица пучком травы. — Черт-черт-черт…

— Кто-то запасал мясо на ужин… — пробормотал футболист. — Все тело нести было тяжело, он взял ноги и, наверное, печень…

— А ведь профессор нам говорил… И бандит тоже…

— Мы просто не сталкивались с этим. Но вот доказательство.

— А ты смог бы? — Антон с трудом поднялся на подгибающихся ногах, потом отыскал оброненный арматурный прут. — Только топором в лоб не бей, не надо.

— Я уже задумывался, — серьезно кивнул Фрэнсис. — Уверяю, в нашей стране уже давно никто никого не ест. Даже не знаю точно, ели ли. По-моему, это где-то на юге Африки: Замбия, Зимбабве… Но тоже давно. Поэтому я, Антон, отношусь к этому как обычный цивилизованный человек. Которым, надеюсь, ты меня считаешь.

— Считаю, считаю… Я же не об этом! Просто это… это началось. Я не верил, хотя понимал, что без пищи никак.

— Давай пока об этом не будем. Продукты еще есть, зима наступит не очень скоро. Может быть, в самом деле, я изготовлю лук. Будем охотиться. Я постоянно вижу белок, они, конечно, небольшие, но пара белок в день на каждого — уже еда.

— А почему они так не делают? — Антон кивнул на труп.

— Потому что охотиться на человека легче, чем на белку. И мяса больше, — спокойно сказал камерунец. — А теперь идем. Ты говорил, до Сеятеля далеко. Заодно покажешь мне музей паровозов.

Музей паровозов в наступающих сумерках они так толком и не увидели — хотя черные туши вагонов и локомотивов стояли на путях. Антон вспомнил, что паровозы раньше считались стратегическим резервом. В самом деле, там же все просто: котел, колеса, шатуны, топка. Никакой электроники, коррозия почти ничему не грозит, смазал, наверное, разные сочленения и подшипники, воду залил, уголька кинул — и вперед. Вот только куда вперед, если на путях — остановившиеся и аварийные составы, да и сами пути без должного ухода за столько лет размыты и разрушены…

— Костер! — шепнул Фрэнсис, толкнув Антона в бок локтем.

Они лежали на небольшом пригорке. Впереди торчали многоэтажные дома и построенные незадолго до катастрофы крупный торговый центр и новое здание станции. А возле самой станции виднелось пламя.

— Думаешь, это они мертвого мужика жарят, на которого я наткнулся?

— Нет, по-моему, тот труп был несвежий. Хотя жарить они там могут что угодно.

— Интересно, если это они, то где Лариса?

— В здании станции, — предположил футболист. — Оттуда труднее сбежать.

— Я даже боюсь думать, зачем она вообще им нужна…

— После разберемся, главное, чтобы жива была. Так, Антон. Нужно разделиться.

— И опять мне это напоминает глупый фильм…

— Ты видишь во-он там часового? — Фрэнсис махнул рукой в темноту.

Антон прищурился и с трудом разглядел человеческую фигуру, почти сливающуюся с толстым древесным стволом.

— Если бы не показал, не увидел бы, — признался Антон.

— Они не идиоты. Тот, с усами, бывший военный или полицейский… Если это их лагерь, конечно… Выставили часового, причем, наверное, не одного. Надеюсь, это все же они. У костра пятеро, двое на крыльце, еще двое там стоят, плюс часовые. Остальные внутри.

— Ну и какой нам тогда смысл разделяться?

— Один отвлекает, другой пробирается внутрь и пытается отыскать Ларису. Одеты все как попало, собрались в группу, наверное, недавно, друг друга знают плохо.

— Я отвлекаю?

— Нет, — покачал головой Фрэнсис. — Ты идешь внутрь, потому что даже если они знают друг друга плохо, меня-то уж точно сразу раскусят.

— Ёлки… Совсем не подумал.

— Поэтому мы поступаем так, Антон… Ты подбираешься поближе к зданию. Я устраиваю переполох с часовым — ты все услышишь. Сколько-то людей от костра и из здания станции побегут на шум. Дальше ты все понимаешь сам. Если все верно и Лариса внутри — забирай ее и уводи, лучше в сторону жилых домов. Там есть ориентир? Магазин или что-то подобное?

— Да, гастроном вроде был…

— Я вас там найду, только сидите тихо. Заберусь внутрь и скажу что-нибудь по-французски, чтобы вы не сомневались.

— А если… — Антон немного помолчал. — А если у тебя… у тебя не получится?

— Тогда я вас не найду. Подождете с полчаса и уйдете. И еще… Давай-ка сюда свой прут и бери топор. Мне в основном придется шуметь и удирать, а у тебя задача сложнее. И не останавливайся, если не хочешь стать ужином.