Нож сновидений

Глава 34 Чашка кафа

Фурик Карид прижал к груди руку, затянутую в латную перчатку, в ответ на салют часового и сделал вид, что не заметил, как тот плюнул ему вслед. Карид надеялся, что идущие следом за ним восемьдесят людей и двадцать один Огир тоже не обратят внимания на этот плевок. Если они понимают, что к чему, то они так и сделают. Они прибыли в этот лагерь за сведениями, а убийство может сильно усложнить процедуру их получения. После того как его слуга Аджимбура вонзил в сердце знаменного нож, за то, что тот якобы оскорбил его хозяина, – на самом деле, все так и было, но Аджимбуре следовало бы брать пример с господина и держать себя в руках, – то на сей раз пришлось оставить худощавого буйного дикаря в лесу вместе с сул’дам, дамани и остальными Стражами, под предлогом того, что следует охранять лошадей. В погоне за ветром Фурик проделал из Эбу Дар долгий путь, вот уже почти четыре недели они руководствовались одними лишь слухами, и только последние новости привели его сюда, в этот лагерь на востоке центральной Алтары.

Опрятные ряды неброских палаток и коновязей окружали лесную опушку, на которую без труда мог сесть ракен, хотя самого ракена, летунов и наземной обслуги видно не было. Хотя и в небе уже довольно давно ракенов никто не наблюдал. Поговаривают, что большую их часть направили на запад. Зачем, Карид не знал, да и не очень-то стремился узнать. Верховная леди для него единственная цель и весь его мир. Высокий сигнальный шест в лучах утреннего солнца отбрасывал длинную тень, так что по всей видимости, ракен все-таки где-то поблизости. Карид прикинул, что в лагере находится не меньше тысячи человек, если не считать кашеваров, возниц и прочей прислуги. Как ни странно, все солдаты, которых он видел в последнее время, носили привычные шончанские пластинчатые доспехи, а не литые латные нагрудники и открытые шлемы со щитками. Зачастую солдаты Шончан перемежались с воинами, набранными по эту сторону океана. То, что все, кто попадался на глаза, был облачен в доспехи, представлялось несколько странным. Немногие командиры заставляли солдат носить броню просто так, если в ближайшее время не предполагалось каких-либо боевых действий. Судя по слухам, которые Кариду удалось собрать, здесь, возможно, речь шла именно о таком случае.

Три флагштока отмечали командную палатку – высокий неяркий шатер, с вентиляционными отверстиями на крыше, которые также использовались в качестве дымохода. Утро выдалось не особо прохладным, несмотря на то, что солнце еще низко висело над горизонтом, – так что дыма из отверстий видно не было. На одном из флагштоков безжизненно висело Имперское Знамя с синей окантовкой: золотой ястреб с распростертыми крыльями, сжимающий в когтях молнии, терялся в складках ткани. Некоторые офицеры предпочитали вывешивать знамя на горизонтальных древках, чтобы изображенные на нем символы можно было видеть при любых обстоятельствах, но Карид считал это излишним. На двух древках пониже крепились знамена полков, представленных в лагере.

Карид спешился напротив палатки и снял шлем. Капитан Музенге последовал его примеру. Его обветренное лицо хранило мрачное выражение. Остальные всадники тоже слезли с коней и взяли их под уздцы, чтобы дать животным отдохнуть. Садовники-огир оперлись на длинные древки своих секир. Все знали, что долго они тут задерживаться не станут.

– Проследи, чтобы никто не ввязался в какую-нибудь заваруху, – приказал Фурик Музенге. – Если придется выслушивать оскорбления, значит, так нужно.

– Если бы мы слегка приуменьшили количество задир, то и оскорблений стало бы меньше, – пробормотал Музенге. Мужчина, несмотря на нетронутую сединой черную шевелюру, служил Стражем Последнего Часа куда дольше Карида и готов был сносить оскорбления даже в адрес Императрицы, да живет она вечно, так же безропотно, как и по отношению к Стражам.

Харта поскреб один из своих длинных седых усов пальцем толщиной с добрую палку колбасы. Первый Садовник, командующий всеми Огир, входящими в охрану Верховной леди Туон, не уступал в росте человеку, сидящему верхом на лошади, а в ширину превосходил его в несколько раз. Из его красно-зеленого лакированного доспеха запросто можно выковать четыре человеческих. Лицо его было столь же суровым, как и у Музенге, но громыхающий голос прозвучал чрезвычайно ровно. Огир всегда хранили спокойствие, однако в бою все менялось. Там они оказывались куда лютее зимы в Джеранеме.

– Когда мы спасем Верховную леди, мы убьем столько, сколько понадобится, Музенге.

От этого замечания лицо Музенге залилось краской стыда за то, что он позволил себе на секунду забыть о долге.

– Займемся этим позже, – согласился он.

Карид годами закалял свой характер, не малую лепту внесли его наставники, но не будь он Стражем Последнего Часа, он бы позволил себе вздохнуть. Вовсе не потому, что Музенге хотел расправиться с обидчиком, как, впрочем, каждый и поступил бы. А потому что все те оскорбления, которых он наслушался за последнюю неделю, вызывали у него те же эмоции, что у Музенге и у Харты. Стражи призваны делать все, чтобы исполнить свои обязанности, и если нужно не обращать внимания на человека, сплевывающего при виде доспехов, раскрашенных красным и темно-зеленым, почти черным лаком, или бромочущего что-то о приниженных глазах, значит, должно не обращать на него внимания. Их задача – отыскать и спасти Верховную леди Туон, и лишь это имеет значение. Все остальное – тлен и суета.

Зажав шлем под мышкой, он пригнулся и вошел в палатку, где обнаружил почти всех находившихся в лагере офицеров, – все они склонились над большой картой, расстеленной на складном походном столе посредине шатра. Половина из них была облачена в лакированную пластинчатую броню, раскрашенную красными и синими горизонтальными полосами, а латы другой половины украшали желто-красные линии. Офицеры выпрямились и воззрились на вошедшего: среди них были уроженцы Ховила или Даленшара, чья кожа цветом напоминала уголь, а также обитатели Н’Кона с медово-коричневой кожей, из-за них виднелись копны светлых волос Мечоаканцев, а рядом с ними стояли светлоглазые представители Алквама – в общем здесь собрались люди со всех уголков Империи. В устремленных на него взглядах Карид не видел привычной настороженности с оттенком восхищения, скорее в них читался некий вызов. Судя по всему, каждый из них верил нелепым россказням о том, что, мол, Стражи и какая-то девчонка, выдающая себя за Верховную леди Туон, вымогали золото и драгоценности у торговцев. А быть может, они верили и в другие слухи о той девчонке, о которых говорили только шепотом, причем эти байки были не только омерзительны, но и ужасающи. Нет. Сам факт, что Непобедимая Армия угрожает Верховной леди, более чем ужасен. Похоже, мир сошел с ума.

– Фурик Карид, – холодно представился он. Рука сама потянулась к рукояти меча. И лишь дисциплина заставила его удержаться от искушения. Дисциплина и долг. Он смирился с тем, что удары мечом – неотъемлемая часть его долга. Значит, придется смириться и с оскорблениями. – Я хочу побеседовать с командующим этого лагеря.

Воцарилась тишина.

– Все вон, – наконец, пролаял с грубым даленшарским акцентом высокий худощавый мужчина. Офицеры молча отсалютовали, забрали шлемы с соседнего стола и вереницей потянулись прочь из шатра. Карид не увидел ни единого салюта в свой адрес. Его правая рука сжалась, едва ли не ощутив в ладони призрачную тяжесть клинка, но, тем не менее, он справился с собой.

– Гамел Лоуне, – представился худощавый мужчина. У него не хватало куска уха, и белый рубец росчерком шел через его голову, покрытую темными вьющимися волосами, в которых местами виднелась седина. – Что вам нужно? – в его тоне не было и намека на настороженность. Сразу видно, это жесткий человек, который умеет держать себя в руках. Таким и должен быть офицер, чей шлем, лежащий на стойке для оружия, украшают три красных пера. Слабакам, неспособным контролировать эмоции, никогда не дослужиться до звания Генерала Знамени. Карид подозревал, что единственной причиной, почему Лоуне согласился с ним разговаривать, – три черных пера, венчавших его собственный шлем.

– Для начала, хочу сразу оговорить, что никоим образом не собираюсь брать на себя командование. – У Луоне действительно есть веские причины этого опасаться. Звания, присваиваемые Стражам Последнего Часа, на полранга превосходят обычные. Карид мог, если бы в этом была необходимость, принять на себя командование, только потом ему нужно будет объяснить, что привело к такому решению. И причины должны быть чрезвычайно вескими, если он хочет сохранить голову на плечах. – Как я слышал, в последнее время вы столкнулись с некоторыми трудностями в этой части Алтары. Хотелось бы узнать обо всем поподробнее.

Лоуне хмыкнул:

– Трудности. Самое подходящее слово.

Коренастый мужчина в простой коричневой куртке, с узкой бородкой, свисавшей с подбородка, зашел внутрь палатки, неся в руках резной деревянный поднос, на котором стоял серебряный кувшин и две грубые белые чашки из тех, что можно без опасений погрузить в телегу. Помещение наполнилось ароматом свежесваренного кафа.

– Ваш каф, Генерал Знамени.

Поставив поднос на край стола, на котором была расстелена карта, он аккуратно наполнил одну из чашек черным напитком, не прекращая при этом искоса наблюдать за Каридом. Мужчине было лет тридцать, на поясе у него висели два длинных ножа, а руки его были покрыты мозолями, свидетельствовавшими о том, что нож – его основное оружие. Чем-то он очень напомнил Кариду Аджимбуру, было в них что-то родственное, но не по крови, а по духу. Эти темно-карие глаза не могли принадлежать уроженцу Киншадских Холмов. – Я подождал, пока остальные уйдут. Того, что осталось, едва ли хватит надолго даже вам одному. И не знаю, когда мне удастся достать еще…

– Не хотите ли кафа, Карид? – Луоне предлагал против собственного желания, но едва ли он осмелился бы не сделать этого. За подобное оскорбление Карид был бы вынужден его убить. Ну, по крайней мере, так наверняка думал Лоуне.

– С удовольствием, – ответил Карид. Пристроив шлем возле подноса, он снял латные перчатки с металлическими пластинами и положил их рядом. Слуга наполнил вторую чашку и направился было в угол шатра, но Лоуне остановил его:

– На этом все, Мантуал.

Коренастый мужчина помедлил и покосился на Карида, после чего поклонился Луоне, коснувшись глаз и губ кончиками пальцев, и неохотно удалился.

– Мантуал порой чересчур трепетно относится к своим обязанностям, – пояснил Луоне. На самом деле, у него не было желания ничего объяснять, но открыто оскорбить гостя он не хотел. – Странный малый. Он привязался ко мне в Пуджили, а потом приложил все усилия, чтобы стать моим слугой. Порой мне кажется, что если я прекращу ему платить, он все равно останется.

Да, определенно родственная душа Аджимбуре.

Некоторое время они просто потягивали каф, удерживая чашки кончиками пальцев и наслаждаясь приятной горечью напитка. Если это действительно тот сорт, что произрастает только в Иджазских Горах, то стоит он совсем недешево. У самого Карида запасы черных зерен, – определенно не из этих прославленных мест, – иссякли еще неделю назад. И он даже немного удивился, – как, оказывается, сильно он соскучился по кафу. Он привык жить согласно простейшим потребностям, не требуя ничего сверх. Когда чашки опустели, Луоне налил еще.

– Вы собирались поведать мне о трудностях, с которыми вы столкнулись, – напомнил Карид, решив, что сейчас как раз подходящий момент возобновить прервавшуюся беседу. Он всегда был вежлив даже с теми, кого собирался убить. Но сейчас грубость приведет лишь к тому, что он так и не получит те сведения, за которыми пришел.

Лоуне поставил чашку, оперся кулаками о стол и стал задумчиво рассматривать карту. Маленькие бумажные флажки на красных флагштоках отмечали шончанские отряды на марше, а красные звезды – те, что стояли лагерем. Небольшие черные диски были разложены в тех местах, где происходили сражения. Однако, к некоторому удивлению Карида, белых дисков, обозначающих силы врага, нигде видно не было.

– За последнюю неделю, – начал Лоуне, – мы приняли участие в четырех довольно значительных сражениях, а также столкнулись более чем с шестьюдесятью засадами, стычками и набегами, причем некоторые из них оказались весьма серьезными, все это произошло в радиусе трехсот миль. – Именно такую территорию отображала лежащая перед ними карта. В голосе Лоуне слышалось некоторое напряжение, которое свидетельствовало о том, что был бы у него выбор, он не стал бы распинаться перед Каридом. Но даже то, что он пока сказал, не давало полного представления о происходящем. – По всей видимости, противник располагает как минимум шестью, а то и восемью армиями. В ту ночь, когда произошла первая большая стычка, за ней последовали еще девять серьезных набегов, причем каждый на расстоянии сорока—пятидесяти миль от места основных событий. И армии явно немаленькие, по крайней мере, если судить об общем числе, но мы никак не можем их обнаружить, и ни у кого нет ни малейшего понятия, откуда они появились. Кто бы это ни был, у них есть дамани, эти Айз Седай, а то и эти проклятые Аша’маны. Наших людей разрывало на куски взрывами, которые, по словам дамани, не были вызваны Силой.

Карид сделал глоток кафа. Судя по всему, Лоуне не потрудился поразмыслить над ситуацией как следует. Если бы противник имел в своем распоряжении Айз Седай и Аша’манов, они бы воспользовались этой штукой, Перемещением, чтобы мгновенно очутиться там, где нужно, не обращая внимания на расстояние. Но если они могли Перемещаться, тогда почему сразу не переправили свою добычу в безопасное место? Правда, поговаривают, что не все Айз Седай и Аша’маны знакомы с Перемещением. Однако, сразу же всплывает вопрос: почему на выполнение задания не отправили тех, кто знает? Но, быть может, их Айз Седай – это те самые дамани, которых похитили из Таразинского Дворца, а они, по имеющимся сведениям, Перемещением не владели. Что ж, похоже, картинка складывается.

– А что говорят пленные?

Лоуне горько усмехнулся:

– Чтобы эти треклятые пленные появились, нужно сначала одержать хотя бы одну распроклятую победу. А мы пока что терпим поражение за поражением! – Взяв чашку, он сделал глоток. Генерал Знамени заговорил свободнее, словно позабыл о цвете брони Карида. Сейчас он говорил, как солдат, рассказывающий о своей службе. – Пару дней назад Гурат уже было подумал, что ему, наконец, удалось заполучить нескольких военнопленных. Он потерял четыре знамени кавалерии и пять пехоты чуть ли не полностью.

Погибли не все, но те, что выжили, одной ногой уже все же стояли в гробу. Все были утыканы арбалетными болтами, словно подушечки для иголок. По большей части этот были тарабонцы или амадийцы, но мало что меняет. У противника должно быть не меньше двадцати тысяч арбалетчиков, а то и все тридцать. И даже при таких масштабах им удается прятаться от морат’ракена! Нам все же удалось убить несколько воинов, – по крайней мере, так говорится в отчетах, – но они не оставляют даже мертывых. Некоторые умники уже напридумывали небылиц, что мы сражаемся с призраками. – Пусть Луоне и считал это глупостью, но все же сложил пальцы левой руки в знак, ограждающий от зла. – Лишь одно можно сказать с полной уверенностью, Карид. Командующие у них хорошие. Просто отменные. Все, кто с ними столкнулся, потерпел поражение по всем статьям – и по маневрам, и по ведению боя.

Карид задумчиво кивнул. Он и раньше догадывался, что Белая Башня пошлет своих лучших из лучших, чтобы похитить Верховную леди Туон, хотя и не пытался сопоставить этого человека с лучшими полководцами, что существуют по эту сторону океана. Вполне возможно, что на самом деле Тома Меррилина зовут Агелмар Джагад или Гарет Брин. Ему очень хотелось хоть раз с ним встретиться, чтобы хотя бы выяснить, откуда тот узнал, что Верховная леди направляется в Эбу Дар. Может, он умолчит об участии Сюрот, а, может, и нет. Когда речь идет о высшей политической игре, сегодняшний союзник запросто может превратиться в завтрашнюю жертву. Все Стражи, кроме Садовников-Огир, считались да’ковале самой Императрицы, да живет она вечно, так что и все они тоже элементы этой хитроумной игры.

– Но должен же быть какой-то план, который поможет найти противника и обезвредить. Вы как раз этим и занимаетесь?

– Хвала Свету, нет! – горячо возразил Лоуне. Он сделал большой глоток из чашки, словно хотел, чтобы в ней оказался бренди. – Генерал Чизен возвращается сюда вместе со своей армией через Малвидские Теснины. По всей видимости, в Таразинском Дворце приняли решение, что ради того, чтобы разобраться со сложившейся здесь ситуацей, стоит рискнуть нападением с Муранди или Андора. Хотя, судя по слухам, ни та, ни другая страна сейчас не в состоянии что-либо предпринять. Так что моя задача – ждать прибытия Чизена. Вдвоем мы добьемся лучших результатов. Тем более что его армия по большей части состоит из бывалых солдат.

И тут Лоуне вспомнил, с кем разговаривает. Его лицо снова превратилось в непроницаемую маску, словно выточенную из темного дерева. Это уже не так важно. Карид теперь был абсолютно уверен, что все это проделки Меррилина, как бы его ни звали на самом деле. Более того, он теперь знал, почему тот поступал таким образом. В иных обстоятельствах он, возможно, поделился бы с Лоуне своими соображениями, но жизнь Верховной леди не будет под угрозой до тех пор, пока она не вернется в Таразинский Дворец, где ее знают в лицо. Ведь если ему не удастся убедить Лоуне относительно главного пункта – в том что именно эта женщина и является Верховной леди, – то угроза ее жизни только возрастет.

– Благодарю за каф, – проговорил Карид, ставя чашку. Он взял шлем и латные перчатки. – Да хранит вас Свет, Лоуне. До встречи в Шондаре.

– Да хранит вас Свет, Карид, – ответил Лоуне, слегка удивленный таким теплым прощанием. – До встречи в Шондаре.

Он угостил гостя кафом, и Карид с ним не ссорился. Так что же удивляться?

Карид не сказал ничего Музенге, пока они не выехали за пределы лагеря. Садовники-Огир шли впереди Стражей-людей. Харта шагал рядом с конем Карида, огромная секира покоилась у него на плече, а голова Огир находилась почти на уровне людских.

– Мы направляемся на северо-восток, – объявил Карид, – к Малвидским Теснинам. – Если он точно запомнил карту, а ему не свойственно забывать те, которые у него была возможность рассмотреть, дорога до указанного места займет дня четыре. – Если будет на то воля Света, мы окажемся там раньше Верховной леди.

Если же этого не случится, Карид будет идти по ее следу до самого Тар Валона. Мысль о том, чтобы вернуться без Верховной леди, просто не приходила ему в голову. Если придется, он вытащит ее даже из логова Айз Седай.