Нож сновидений

Глава 27 Простая деревянная коробка

Полуденное алтарское солнце пригревало, хотя порой плащ Ранда шевелил ветер. Вот уже два часа они находятся здесь, на вершине холма. С севера наползала темная масса облаков, неся с собой серо-голубую дымку, свидетельствующую о том, что скоро похолодает и начнется дождь. Всего в нескольких милях к северу отсюда лежит Андор, по ту сторону гряды низких холмов, поросших дубами, соснами и кожелистами. Эта граница повидала на своем веку множество набегов, нацеленных на кражу крупного рогатого скота. Смотрит ли сейчас Илэйн на этот дождь там, в Кэймлине? Город находился в добрых ста пятидесяти лигах к востоку, слишком далеко, так что Ранд ощущал ее присутствие, словно маленький комочек эмоций на грани сознания. Однако ощущение Авиенды, находившейся в Арад Домане, было еще слабее. Он не думал, что Хранительницы Мудрости возьмут ее с собой. Тем не менее, среди десятков тысяч Аийл она была в безопасности, так же как Илэйн за стенами Кэймлина. Тай’дайшар ударил копытом и мотнул головой, готовый ринуться вперед. Ранд потрепал вороного по шее. Верхом на нем он доберется до этой границы менее, чем за час. Но сегодня их путь лежит на запад. Путь будет очень коротким. Скоро выступать.

На сегодняшней встрече Ранд должен произвести впечатление, так что подбирал одежду он особенно тщательно. Корона Мечей, венчавшая его голову, была предназначена не только для того, чтобы показать обладателя в нужном свете. Половина небольших мечей, прятавшихся среди лавровых листьев, была направлена остриями вниз, что доставляло ряд не особо приятных ощущений и напоминало о весе этого головного убора, измеряющемся в золоте и ответственности. Маленькая щербинка на одном из лавровых листьев колола висок, заставляя вспомнить о сражении с Шончан, в результате которого она и появилась. Причем это сражение было проиграно, когда Ранд не мог позволить себе проиграть. Темно-зеленый шелковый камзол был расшит золотом по рукавам, плечам и высокому воротнику, а отделанная золотом пряжка в форме дракона скрепляла портупею. В руке Ранд держал Драконов Скипетр, двухфутовый кусок копья с острым отполированным наконечником, отороченный пышной бело-зеленой бахромой. Если Дочь Девяти Лун узнает в нем часть шончанского копья, она должна увидеть и вырезанных Девами драконов, обвившихся вокруг оставшейся части древка. Сегодня он не стал надевать перчатки. Златогривые драконьи головы у него на руках сверкали на солнце металлическим блеском. Как бы ни было высоко ее положение среди Шончан, она должна понимать, кто перед ней.

Болван, зашелся смехом Льюс Тэрин. Болван, шагающий прямо в ловушку.

Ранд не обратил на безумца внимания. Это вполне может оказаться ловушкой, и он готов позволить ей захлопнуться. Риск оправдан. Перемирие просто необходимо. Он может сокрушить Шончан, однако сколько крови и времени уйдет на это? Тем более ни того, ни другого у него нет. Он снова посмотрел на север. Теперь небо над Андором было ясным, если не считать парочки плывущих по нему белых облачков. Грядет Последняя Битва. Нужно рискнуть.

Неподалеку Мин поигрывала поводьями своей серой кобылы. Она прямо-таки лучилась от самодовольства, что слегка раздражало Ранда. Воспользовавшись его слабостью, она выманила у него обещание, от которого теперь отказывалась освобождать. Так что придется нарушить его. Он просто обязан его нарушить. Словно прочитав его мысли, Мин взглянула на Ранда. Ее лицо в обрамлении рассыпавшихся по плечам темных локонов казалось спокойным, однако узы донесли подозрение и намек на гнев. Девушка попыталась подавить оба чувства, но все же начала поправлять манжеты расшитого красного жакета, как делала всякий раз, когда проверяла ножи. Нет, она не станет метать их в него. Конечно же, нет.

Любовь женщины бывает жестокой, прошептал Льюс Тэрин. Порой они причиняют мужчине куда большую боль, чем думают, куда большую, чем намереваются. Иногда они даже сожалеют об этом после. Сейчас он казался вполне вменяемым, но Ранд лишь мысленно отмахнулся.

– Ты должен разрешить нам всем провести разведку и дальше, Ранд ал’Тор, – настаивала Нандера. Она и еще две дюжины Дев, стоя на вершине холма, покрытого редкими деревьями, не видели нужды опускать свои черные вуали. Некоторые сжимали в руках луки, наложив на тетиву стрелу. Еще отряд Дев распределился среди деревьев, готовый к любым неожиданностям. – Путь к усадьбе чист, однако здесь отчетливо попахивает ловушкой. – Были времена, такие слова, как «усадьба», звучали в ее устах неуклюже. Она достаточно долго пробыла в мокрых землях.

– Нандера права, – мрачно поддержала Аливия, заставив своего чалого мерина подойти поближе. По всей видимости, золотоволосая женщина никак не могла смириться с тем, что не отправится с ним, однако то, как она отреагировала на родной говор, услышанный в Тире, делало это невозможным. Она призналась, что услышанное несколько выбило ее из колеи, но настаивала, что виной тому была неожиданность. Тем не менее Ранд не мог рисковать. – Не стоит доверять никому из Высокородных, а особенно дочери Императрицы, да живет она… – Аливия захлопнула рот и принялась торопливо разглаживать свои темно-синие юбки, морщась от осознания того, что она чуть было не произнесла. Ранд доверял Аливии, был готов доверить ей свою жизнь, но внутри нее сидело слишком много ненужных инстинктов, из-за чего рискованно приводить ее на встречу с женщиной, которая, возможно, уже ждет их в особняке. Теперь узы пронизывал ничем не скрываемый гнев. Мин терпеть не могла видеть Аливию рядом с ним.

– И я чую здесь ловушку, – подтвердил Башир, ослабляя в ножнах свой кривой меч. Он был облачен в сверкающий латный нагрудник и шлем, его серый шелковый камзол был отчетливо заметен на фоне отряда из восьмидесяти одного салдэйского копейщика, оцепившего вершину холм. Его пышные, загнутые книзу усы топорщились за щитками его шлема. – Я бы отдал десять тысяч крон, чтобы узнать, сколько у нее там людей. И сколько дамани. Только представь, эта Дочь Девяти Лун – наследница их трона. – Ранд был потрясен, когда Аливия поведала об этом. Никто в Эбу Дар даже не заикнулся на этот счет, будто бы это была какая-то незначительная мелочь. – Пусть себе утверждают, что их влияние заканчивается далеко к югу отсюда, но готов биться об заклад, что у нее тут целая армия, чтобы обеспечить безопасность.

– Ну, а если наши разведчики найдут эту армию, – невозмутимо возразил Ранд, – разве можно быть уверенными, что их не заметят? – Нандера презрительно фыркнула. – Ведь не только у вас есть глаза, – обратился Ранд к ней. – И если они решат, что мы собираемся напасть на них или планируем похитить эту женщину, все рухнет. – Возможно, именно поэтому они хранили ее истинный статус в тайне. Наследница Империи куда более соблазнительная цель для похитителей, чем просто знатная дворянка. – Так что продолжайте наблюдать за округой, чтобы удостовериться, что они не застанут нас врасплох. Если все пойдет не по плану, Башир, ты знаешь, что делать. И даже если у нее и есть армия, то у меня тоже. И совсем не маленькая.

На это Башир согласно кивнул.

Кроме салдэйцев и Дев, на вершине холма находилось несколько Аша’манов, Айз Седай и Стражей. Вместе их набралось двадцать пять человек, что можно приравнять к небольшой армии. Как ни странно, они мило общались друг с другом, напряжения практически не чувствовалось. Ну, разве что, Тувин, невысокая меднокожая Красная, хмуро взирала на Логайна, в то время как Габрелле, смуглая Коричневая с бархатными зелеными глазами, очень мило болтала с ним и даже кокетничала. Возможно, именно это и было причиной угрюмой мины Тувин, хотя скорее это было неодобрение, чем ревность. Адриэлле и Курин обнимали друг друга за талию, несмотря на то, что она была выше доманийца-Аша’мана, и красива, в то время как он ничем особенно не выделялся, и его виски уже посеребрила седина. И, между прочим, он связал узами Серую сестру вопреки ее желанию. Белдейн была так молода для шали, что казалась обычной салдэйской девушкой с немного раскосыми карими глазами; время от времени она касалась Манфора рукой, и он встречал эти прикосновения улыбкой. То, что она связала его узами, поразило всех, однако, по всей видимости, светловолосый мужчина был вовсе не против. Ранда же никто не спросил, перед тем как связать узами.

Самой странной парой была Дженаре, светлокожая и крепкая женщина в сером платье для верховой езды с красной вышивкой по подолу, и Каджима, ничем не приметный тип средних лет, напоминавший чем-то писаря, волосы у него были заплетены в косы, как у Наришмы, и украшены серебряными колокольчиками. Айз Седай засмеялась над тем, что говорил ей Каджима, и ответила что-то, от чего в свою очередь рассмеялся он. Красная перешучивается с мужчиной, умеющим направлять! Возможно, Таиму все-таки удалось кое-что изменить, и не важно, что он ставил своей целью. А быть может, Ранд ал’Тор живет мечтами. Айз Седай славятся своим умением скрытничать и притворяться. Но неужели Красная притворяется так мастерски?

Однако не все сегодня пребывали в благодушном настроении. Глаза Аяко, устремленные на Ранда, были почти черными, однако, если учесть то, что случалось со Стражем, когда погибала его Айз Седай, у маленькой смуглой Белой были все основания беспокоиться за Сандомера. Узы Аша’мана немного отличались от уз Стража, однако в целом были идентичны, и никто не мог точно сказать, как смерть Аша’мана отразится на женщине, связанной с ним узами. Элза тоже хмуро взирала на Ранда, положив руку на плечо своего высокого худого Стража Ферила, будто на ошейник сторожевого пса, готовая в любую секунду спустить его с поводка. Нет, не на Ранда, конечно, но он очень беспокоился того, в ком она найдет угрозу для Возрожденного Дракона. Он дал ей ряд указаний по этому поводу, и клятва должна принудить ее их выполнить. И все же, Айз Седай везде находят лазейки.

Мериса что-то настойчиво втолковывала Наришме, а чуть поодаль верхом на конях сидели два других ее Стража. Судя по жестам, которыми суровая женщина сопровождала свои слова, склонившись, чтобы не кричать, поближе к мужчине, было очевидно, что она дает ему последние наставления. Ранду это было не очень по душе, однако ничего не поделаешь. Мериса не давала ему никаких клятв и не станет слушать его, если дело касается ее Стража. Да и в остальном тоже.

Кадсуане тоже смотрела на Ранда. Они с Найнив надели на себя все свои драгоценные тер’ангриалы. Сегодня Найнив как никогда удавалось сохранять ледяное спокойствие Айз Седай. Она очень преуспела в этом с тех пор, как отправила Лана туда, куда она его отправила. Конечно же, ее толстую бурую лошадку и гнедую кобылу Кадсуане разделяла половина вершины холма. Найнив ни за что в этом не сознается, но все же Кадсуане внушала ей некоторый ужас.

Логайн подъехал и занял место между Рандом и Баширом, его вороной гарцевал. Окрас его жеребца удивительно совпадал с цветом камзола и плаща.

– Солнце уже почти в зените, – заметил он. – Пришло время ехать?

В его словах был лишь легкий намек на вопрос. Он терпеть не мог, когда ему приказывают. Дожидаться ответа он не стал.

– Сандомер! – громко окликнул он. – Наришма!

Мериса придержала Наришму за рукав, не дав ему сразу броситься на зов, и закончила свои наставления. Это заставило Логайна нахмуриться. Загорелый Наришма, чьи темные волосы были заплетены в косы, заканчивающиеся колокольчиками, на вид казался моложе Ранда, хотя на самом деле был на несколько лет старше. Сидя верхом на своем мышастом коне прямо, словно клинок, он кивнул Логайну, как равному, заработав еще один мрачный взгляд. Сандомер шепнул что-то Аяко, прежде чем запрыгнуть на своего чубарого, а она дотронулась до его бедра, после того как он уже оказался в седле. На фоне него, – морщинистого, с редеющими волосами и намасленной бородкой клинышком, тронутой сединой, – Айз Седай казалась не лишенной возраста женщиной, а совсем юной девушкой. Теперь к его высокому черному воротнику помимо серебряного меча был прикреплен значок с изображением красно-золотого дракона. У каждого Аша’мана, находившегося сейчас на холме, был такой значок, даже у Манфора, несмотря на то, что он был повышен до Посвященного совсем недавно. Он был одним из первых, кто пришел в Черную Башню, еще до того, как она стала Черной Башней. Большинство из тех, кто пришел вместе с ним, уже погибли. Даже Логайн признавал, что Манфор заслужил это звание.

Логайну хватило здравого смысла не звать Кадсуане или Найнив, однако они сами подъехали поближе и присоединились к Ранду, заняв позиции по обе стороны от него. Каждая из них бросила на него короткий взгляд; их лица были столь безмятежны, что можно подумать, – эта парочка ни о чем не беспокоится. Взгляды женщин встретились, и Найнив поспешно отвела глаза. Кадсуане негромко фыркнула. Мин тоже оказалась рядом. Она как раз и была той «женщиной, чтобы уравновесить силы». Мужчина не должен давать обещания в постели. Ранд открыл было рот, и она выгнула бровь и вперила в него взор. Узы наполнились чем-то… чем-то очень опасным.

– Как только мы окажемся там, держись позади меня, – наказал он ей. На самом деле, он собирался сказать нечто совсем другое.

Что-то очень опасное сменилось тем, что он счел любовью. По узам распространялось какое-то странное веселье.

– Хорошо, если только сочту нужным, ты, шерстеголовый пастух овец, – заявила она немного резковато, как будто бы узы не донесут до него ее истинных чувств. Пойди ее разбери.

– Раз уж мы решили совершить эту глупость, так давайте покончим с этим поскорее, – твердо сказала Кадсуане и направила своего гнедого вниз по склону.

Не успели они далеко отъехать от холма, как вдоль змеящейся через лес грунтовой дороги, утрамбованной за долгие годы использования и немного размытой ночным дождем, стали появляться фермы. Из труб, возвышавшихся над соломенными крышами, вился дымок, – скоро настанет время обеда. Девушки и женщины вытащили свои прялки на улицу и теперь сидели и пряли на солнышке. Мужчины в грубых одеждах расхаживали по полям, обнесенным каменными стенами, и проверяли, как злаки дают ростки, а мальчишки выпалывали сорняки. На пастбищах паслись бело-коричневые коровы и чернохвостые овцы, а за ними присматривали парнишки с луками или пращами. В этих лесах водятся волки, леопарды и прочие хищники, которые всегда не прочь утащить коровку или овечку. Некоторые жители, прикрывая от солнца глаза рукой, разглядывали незнакомцев. Видимо, все они задавались одним вопросом: что за разряженная кавалькада направляется в особняк леди Дейрдру? Кончено, это могло быть единственной причиной, потому как помимо усадьбы здесь не было ничего, что могло заинтересовать столь важных господ. Фермеры не казались испуганным или взволнованными, они мирно продолжали заниматься своими обычными делами. Слухи об армии, расположившейся неподалеку, наверняка переполошили бы их, тем более что такие слухи распространяются, словно пожар. Странно. Шончан не были знакомы с плетением Перемещения и не могли появляться неожиданно, опережая молву. Очень странно.

Ранд почувствовал, как Логайн и другие двое мужчин схватили саидин, который тотчас наполнил их Силой. Логайн удерживал почти предельное для себя количество, Наришма и Сандомер несколько меньше. Эти двое были, пожалуй, самыми сильными из Аша’манов, и оба побывали у Колодцев Дюмай. Логайн проявил себя в других местах и в других битвах. Если все мероприятие окажется ловушкой, то они будут готовы дать отпор, и противник не узнает об этом, пока не будет уже слишком поздно. Ранд не стал обращаться к Источнику. Он буквально ощущал, как Льюс Тэрин затаился у него в голове. Сейчас не тот момент, когда можно позволить безумцу перехватить Силу.

– Кадсуане, Найнив, вам уже пора обнять саидар, – сказал он. – Мы уже совсем близко.

– Я удерживаю саидар еще с тех пор, как мы покинули вершину холма, – откликнулась Найнив.

Кадсуане фыркнула и одарила его таким взглядом, от которого Ранду сразу стало ясно, что он полный идиот.

Ранд не позволил себе поморщиться. На коже не чувствовалось никакого покалывания, никаких мурашек. Женщины маскировали свою способность направлять, так что теперь он не ощущал в них Силу. Раньше у мужчин в этом смысле было некоторое преимущество, однако теперь оно улетучилось, тогда как женщины остались при своем. Некоторые Аша’маны пытались придумать, как же скопировать открытие Населле и сделать так, чтобы мужчины могли обнаруживать женские плетения, но пока безуспешно. Что ж, пусть с этим разбирается кто-то другой. Сейчас нужно разыгрывать те карты, что есть на руках.

Фермы все продолжали и продолжили появляться – некоторые стояли отдельно, а некоторые располагались группами по три, четыре или пять домов. Если ехать по дороге дальше, то через несколько миль покажется деревня Перекресток Короля, где через узкую речку Решалле ведет деревянный мост. Но тут за поворотом возникла пара мощных воротных столбов, однако ни изгороди, ни самих ворот здесь не оказалось. Мокрая и скользкая глиняная тропа вела внутрь усадьбы, внутри которой шагов через сто возвышался особняк леди Дейрдру – двухэтажный дом из серого камня с соломенной крышей. Усадьба больше напоминала бы ферму, если бы не мощные воротные столбы и высокие двустворчатые двери на фасаде. Конюшни и хозяйственные постройки только подтверждали первое впечатление: все здесь сделано на совесть и без всяких украшений. Не было видно ни конюхов, ни слуг, спешащих за свежими яйцами, ни мужчин, работающих на прилегающих полях. Из высоких труб не поднималось ни струйки дыма. Здесь все прямо-таки пахнет ловушкой. Однако фермеры в округе абсолютно спокойны. Есть только один способ узнать правду.

Ранд направил Тай’дайшара сквозь ворота, за ним потянулись остальные. Мин не стала слушаться его предостережений. Она втиснула свою серую между Тай’дайшаром и кобылой Найнив и усмехнулась. Узы полнятся беспокойством, а она усмехается!

Не успели они подъехать к дому, как двери распахнулись, и наружу вышли две женщины, – одна в темно-сером платье, а другая в сине-красной блузке и длинной юбке. Солнечные блики играли на тонкой серебристой цепочке, соединявшей их. За ними появились еще двое и еще, пока три пары не выстроились в ряд по обе стороны от дверей. Ранд преодолел три четверти пути, и в дверном проеме показалась еще одна женщина, очень смуглая и очень маленькая, одетая в белое плиссированное платье, ее голову окутывал прозрачный шарф, скрывающий лицо. Дочь Девяти Лун. Ее внешность Баширу описали очень точно, вплоть до бритой головы. Напряжение, которое, как выяснилось, до этого давило Ранду на плечи, улетучилось. То, что она здесь, фактически исключает возможность ловушки. Шончан не рискнули бы впутывать наследницу Империи в опасные авантюры. Он натянул поводья и спешился.

– Одна из них направляет, – оказавшись на земле, сказала Найнив так, чтобы только Ранд мог ее услышать. – Я ничего не вижу, видимо, она маскирует свою способность направлять и инвертирует плетения. Интересно, как Шончан этому научились? И, тем не менее, она направляет. Только одна из них, для двоих этого недостаточно. – Ее тер’ангриал не позволял определить, саидин это или саидар, но вряд ли направляет мужчина.

Я предупреждал тебя, это – ловушка! завыл Льюс Тэрин. Я предупреждал!

Ранд сделал вид, будто проверяет подпругу седла:

– Можешь сказать, кто именно? – спросил он шепотом. Он все еще не решался коснуться саидин. Невозможно предугадать, чего ждать от Льюса Тэрина, если ему снова удастся перехватить Силу. Логайн тоже занялся подпругой, а Наришма наблюдал, как Сандомер осматривает одно из копыт своего чубарого. Они все слышали. Маленькая женщина замерла в дверном проеме, ее явно оскорбляло, что гостей вдруг охватила такая забота о лошадях.

– Нет, – мрачно ответила Кадсуане. – Однако, я могу кое-что сделать. Нужно только подобраться поближе. – Золотые украшения в ее волосах качнулись, когда она откинула полу плаща, словно желая достать скрытый под ним меч.

– Держись позади меня, – еще раз приказал Ранд Мин, и к его великому облегчению, на сей раз девушка кивнула. Она немного нахмурилась, а узы доносили волнение. Но не страх. Она уверена, что он ее защитит.

Оставив лошадей, он направился к сул’дам и дамани. За ним на некотором расстоянии шли Найнив с Кадсуане. Логайн, положив руку на рукоять меча, словно это было его основное оружие, шагал вслед за Кадсуане, а Наришма и Сандомер пристроились позади Найнив. Маленькая смуглая женщина приподняла плиссированные юбки над мокрой землей и тоже двинулась им навстречу.

И тут, не дойдя до них десяти шагов, она… замерцала. Через мгновение она уже была выше большинства мужчин. Теперь женщина была затянута во все черное. На ее лице читалось удивление, хотя оно все еще было скрыто прозрачной вуалью. Голову обрамляли короткие курчавые волосы. Еще мгновение – и перед ними снова маленькая женщина. Она споткнулась, отчего подол белого платья упал в грязь. Еще одна вспышка, и маленькую фигурку опять сменила высокая темнокожая женщина, чье лицо за прозрачной вуалью исказила ярость. Ранд узнал это лицо, хотя не видел его никогда прежде. Льюс Тэрин видел. И этого достаточно.

– Семираг! – потрясенно выдохнул он. Это имя слетело с уст до того, как он успел с собой справиться. Дальнейшие события развивались стремительно.

Он потянулся к Источнику и обнаружил, что Льюс Тэрин тоже тянется к нему. Оба они, отталкивая друг друга, рвались завладеть Силой. Семираг вскинула руку, и маленький огненный шар сорвался с кончиков ее пальцев. Она что-то крикнула, скорее всего, приказ. Ранд не мог отскочить в сторону – позади него стоит Мин! Судорожно пытаясь схватить саидин, он в отчаянии поднял руку, в которой сжимал Драконов Скипетр. Мир взорвался огнем…

Ранд почувствовал, что щекой прижимается к влажной земле. Перед глазами плясали черные пятна, и окружающее казалось каким-то размытым, словно он смотрит сквозь толщу воды. Где он? Что произошло? Такое ощущение, что голова набита шерстью. Что-то упирается в ребра. Рукоять меча. Старые раны – плотный сгусток боли. Через какое-то время Ранд понял, что смотрит на Драконов Скипетр. Вернее на то, что от него осталось. Наконечник и несколько дюймов обугленного древка лежали шагах в трех от него. Маленький огонек плясал на длинной бахроме. Корона Мечей валялась сразу за ним.

И тут он почувствовал, что вокруг направляют саидин. Кожу защипало, она покрылась мурашками, – значит, и саидар тоже! Усадьба. Семираг! Ранд попробовал оттолкнуться от земли и подняться, но со стоном рухнул вниз. Он медленно поднес к глазам левую кисть, в которой словно сосредоточилась вся боль мира, силясь ее разглядеть. Разглядеть то место, где должна быть его кисть. Там остался лишь искалеченный, обугленный обрубок. Он торчал из манжеты, от обгоревшей кожи поднимались струйки дыма. Но вокруг продолжали направлять Силу. Его люди сражаются за свои жизни. Они могут погибнуть. Мин! Он собрал все силы, старясь подняться, и снова упал.

Словно услышав его мысленный призыв, над ним склонилась Мин. Она прикрывает его своим телом, понял Ранд. Узы готовы были лопнуть от сострадания и боли. Не физической боли. Он бы сразу понял, если бы ей нанесли хоть самую незначительную рану. Эта боль была за него.

– Лежи тихо, – проговорила она. – Ты… Ты ранен.

– Знаю, – прохрипел он. Он снова потянулся к саидин и, как ни странно, Льюс Тэрин не стал этому препятствовать. Сила хлынула в него. Оттолкнувшись одной рукой, Ранд поднялся на ноги. И тут же принялся готовить несколько крайне неприятных плетений. Не боясь испачкать наряд, Мин подхватила его под здоровую руку, помогая устоять. Но бой уже подошел к концу.

Семираг стояла неестественно прямо, руки вытянуты вдоль тела, а юбки прижаты к ногам, – совершенно очевидно, ее завернули в потоки Воздуха. Из плеча у нее торчал один из ножей Мин. Вокруг пленницы наверняка поддерживают щит, однако ее смуглое красивое лицо дышало высокомерием. Ей уже доводилось провести некоторое время в плену во времена Войны Тени. Она бежала, наведя такой ужас на своих тюремщиков, что те сами устроили ей побег.

Раны других участников баталии оказались куда серьезнее. Маленькая загорелая сул’дам и высокая дамани с пепельными волосами, – между ними поблескивала цепочка ай’дам, – лежали на земле, глядя на солнце уже остекленевшими глазами. Еще одна пара стояла на коленях, прижавшись друг к другу, кровь вымочила их волосы и струилась на лицо. Остальные вытянулись точно так же, как Семираг. Над тремя дамани Ранд разглядел щиты. Все женщины казались будто парализованными. Одна из сул’дам, стройная, темноволосая девушка, тихонько всхлипывала. У Наришмы тоже виднелись следы крови, а его камзол местами пострадал от огня. Сандомеру тоже не повезло – прорвав шелк рукава, из руки торчала окровавленная белая кость. Оказавшись рядом, Найнив резким движением вправила кость на место. Скривившись от боли, Аша’ман негромко застонал. Айз Седай положила руки на перелом, и через пару мгновений мужчина уже сгибал руку, шевелил пальцами и бормотал слова благодарности. Логайн оказался цел, так же, как Найнив с Кадсуане. Последняя внимательно разглядывала Семираг. Так, наверное, выглядит Коричневая сестра, рассматривающая невиданное животное.

И тут повсюду стали открываться врата, и из них ринулись всадники – Аша’маны и Айз Седай со своими Стражами, за ними Девы с лицами, закрытыми вуалями, и Башир во главе своих конников. Объединившись, Аша’ман и Айз Седай могли создать Путевые врата куда больше, чем Ранд в одиночку. Значит, кто-то подал сигнал – красную вспышку в небе. Каждый Аша’ман уже удерживал саидин, и Ранд логично предположил, что и все Айз Седай удерживают саидар. Отряд Дев рассыпался по территории и исчез за деревьями.

– Аган, Хамад, обыщите дом! – распорядился Башир. – Мэтоун, строй копейщиков! Они ударят по нам при первой же возможности.

Двое солдат тут же воткнули в землю копья, спешились и, обнажив мечи, бросились внутрь особняка. Остальные начали выстраиваться в две шеренги.

Аяко поспешно спрыгнула с лошади и бросилась к Сандомеру, не думая о том, что ее юбки волочатся по грязи. Мериса подъехала к Наришме и, не сказав ни слова, обхватила его голову руками. Юноша дернулся, спина выгнулась дугой, его голова едва не вырвалась у сестры из ладоней, – она Исцеляла его. У нее не очень выходило Исцеление по методу Найнив.

Не обращая внимания на суматоху, Найнив подобрала юбки перепачканными кровью руками и подбежала к Ранду.

– О, Ранд, – воскликнула она, увидев его руку. – Мне так жаль. Я… Я сделаю, что смогу, но не в моих силах вернуть все, как было. – Ее глаза светились состраданием.

Ранд молча потянул ей левую руку. Запястье буквально пульсировала от мучительной боли. Как ни странно, он все еще чувствовал свою кисть. Ему казалось, он может сжать в кулак пальцы, которых больше у него нет. По коже пробежали мурашки, – Найнив зачерпнула побольше саидар. Манжета перестала дымиться, и женщина обхватила его руку повыше запястья. Там начало покалывать, и боль исчезла. Обугленная кожа медленно сменялась новой, пока не закрыла небольшой бугор, который некогда был основанием кисти. Такое ощущение, что наблюдаешь за чудом. Ало-золотой чешуйчатый дракон также вернулся на свое место, утратив небольшой кусочек гривы. Ранд по-прежнему ощущал руку целой.

– Мне так жаль, – печально повторила Найнив. – Позволь, я проверю, есть ли у тебя еще какие-нибудь повреждения. – Это была просьба, но, конечно же, никто не стал ждать его согласия. Она обхватила его голову руками, и на Ранда накатила волна холода. – С твоими глазами что-то не так, – объявила она, нахмурившись. – Я боюсь Исцелять это, пока не смогу точно определить, что это такое. Малейшая ошибка – и ты можешь ослепнуть. Ты хорошо видишь? Сколько пальцев я показываю?

– Два. Я прекрасно вижу, – соврал он. Черные пятна пропали, но эффект аквариума остался. Ранду хотелось прищуриться от солнечного света, который стал теперь казаться чересчур ярким. Старые раны в боку болезненно пульсировали.

Башир слез со своего приземистого гнедого и хмуро воззрился на культю, оставшуюся от левой руки Ранда. Он расстегнул шлем, снял его и зажал под локтем.

– Ну, по крайней мере, ты жив, – хрипло произнес он. – Я видал раны и пострашнее этой.

– Я тоже, – откликнулся Ранд. – Правда, мне придется заново учиться владеть мечом. – Башир кивнул. Для исполнения большинства стоек требуются обе руки. Ранд наклонился подобрать корону Иллиана, и Мин поспешно отпустила его руку и, подняв венец, вручила ему. Ранд напялил корону на голову. – Мне придется привыкать ко всему заново.

– Ты в состоянии шока, – медленно проговорила Найнив. – Тебя только что ужасно изувечили, Ранд. Тебе лучше полежать. Лорд Даврам, прикажите кому-нибудь принести седло, чтобы положить его ноги повыше.

– Нет у него никакого шока, – скорбно сказала Мин. Узы гудели от печали. Она снова подхватила его под руку, словно чтобы не дать упасть. – Он потерял кисть, и с этим ничего не поделаешь. Поэтому он взял – и выбросил это из головы.

– Шерстеголовый болван, – пробормотала Найнив. Ее рука, испачканная кровью Сандомера, потянулась к косе, перекинутой через плечо, однако женщина сдержалась и не стала ее дергать. – Тебя изувечили. Горевать сейчас естественно. Чувствовать шок тоже. Это нормально!

– У меня нет на это времени, – ответил ей Ранд. Печаль Мин вот-вот выльется за пределы уз. Свет, да все в порядке! Что же ее так печалит?

Найнив вполголоса продолжала бормотать что-то в духе «шерстеголовый» и «болван», и «упрямец», но тут осеклась:

– Раны у тебя в боку открылись! – почти прорычала она. – Ты, конечно, кровью не истекаешь, но кровотечение есть. Может, мне, наконец, удастся что-то с ними сделать.

Но сколько она ни пыталась, – а попыток было три, – ничего не изменилось. Ранд продолжал чувствовать, как по ребрам стекает теплая струйка крови. Раны все также ныли. Наконец, он мягко отстранил руку женщины.

– Ты сделала все, что могла, Найнив. Хватит.

– Болван! – на сей раз она действительно прорычала это. – Как можно так говорить, если рана до сих пор кровоточит?

– Кто та высокая женщина? – поинтересовался Башир. Ну, хоть он его понимает. Нет смысла тратить время на то, чего уже не исправишь. – Они, что выдавали ее за Дочь Девяти Лун? И это после того, как они мне описывали ее, как эдакую малютку?

– Пытались, – ответил Ранд и кратко поведал о случившемся.

– Семираг? – недоверчиво переспросил Башир. – Ты уверен?

– Это Анат Дордже, а не… не та, кого вы упомянули, – растягивая слова, громко объявила сул’дам, чья кожа по цвету напоминала мед. У нее были раскосые темные глаза, а волосы уже тронула седина. На вид она была самой старшей из сул’дам и меньше всех напуганной. Не то, чтобы ей было совсем не страшно, однако женщина хорошо владела собой. – Перед вами Говорящая Правду Верховной леди.

– Замолчи, Фалендре, – ледяным тоном приказала Семираг, бросив на нее взгляд через плечо. Этот взгляд пророчил боль. Леди Боль хорошо умела запугивать. Так что заключенные сами убивали себя, едва узнав, что попали в плен именно к ней. Мужчины и женщины вскрывали себе вены зубами и ногтями.

Фалендре как будто не заметила этого:

– Ты не можешь распоряжаться мной, – презрительно процедила она. – Ты даже не со’джин.

– Так почему ты так уверен в этом? – требовательно осведомилась Кадсуане. Все ее золотые полумесяцы и звезды, птички и рыбки подрагивали, когда она переводила взгляд с Ранда на Семираг и обратно.

Семираг спасла его от необходимости выдумывать какую-нибудь небылицу:

– Он безумен, – холодно пояснила она. Она стояла неподвижно, словно статуя. Нож Мин торчал у нее из ключицы, так что грудь черного платья была залита кровью. И, тем не менее, эта женщина напоминала скорее королеву, восседающую на троне. – Грендаль сумела бы объяснить это лучше меня. Безумие – ее конек. И все же, я попытаюсь. Вы, наверняка, знаете, что есть люди, которые слышат голоса у себя в голове. Иногда, крайне редко, эти голоса принадлежат тем, кто жил когда-то давно. Ланфир говорила, что ему известны вещи из нашей Эпохи, вещи, которые может знать только Льюс Тэрин Теламон. Так что он явно слышит голос Льюса Тэрина. И не важно, что этот голос реален. Это, скорее даже к худшему. Даже Грендаль не удавалось полностью восстановить психические функции у тех, кто слышал реальные голоса. И, насколько я понимаю, он может погрузиться в полное безумие… в любой момент. – Ее губы изогнула улыбка, однако темные глаза сохранили прежнее выражение.

Станут ли все они смотреть на него иначе после этого? Лицо Логайна представляло собой каменную маску. Башир, казалось, все никак не мог поверить. Губы Найнив приоткрылись, глаза расширились. Узы… На какой-то бесконечно долгий момент узы оставались… пустыми. Ранд не знал, сможет ли пережить, если Мин отвернется от него. Отвернуться – это лучшее, что она может сделать для себя. Однако сострадание и решимость, нерушимые, как скалы, сменили пустоту. А за ними нахлынула любовь… Такая горячая и пламенная, что он буквально мог греть над ней руки. Девушка еще сильнее прижалась к нему, и Ранд попытался накрыть ее ладонь своей. Он слишком поздно спохватился и не успел отдернуть покалеченную руку, прежде чем культя коснулась ее запястья. Узы хранили нерушимое спокойствие.

Кадсуане подошла ближе к высокой женщине и принялась рассматривать ее. Такое ощущение, что встреча с одной из Отрекшихся, ничуть ее не смутила, как и встреча с Возрожденным Драконом:

– Ты слишком спокойна для пленницы. Вместо того, чтобы отрицать обвинения, ты свидетельствуешь против себя.

Теперь Семираг холодно улыбалась не Ранду, а Кадсуане:

– Почему я должна отрицать себя? – гордость сквозила в каждом слове. – Я – Семираг.

Кто-то ахнул, а большинство сул’дам и дамани принялись всхлипывать. Одну хорошенькую, светловолосую сул’дам внезапно стошнило, а другая, коренастая и смуглая, выглядела так, будто вот-вот проделает то же самое.

Кадсуане просто кивнула:

– А я – Кадсуане Меледрин. С нетерпением жду нашей долгой беседы.

Семираг презрительно усмехнулась. Что ж, храбрости ей не занимать.

– Мы думали, она – Верховная леди, – запинаясь, принялась поспешно оправдываться Фалендре. Она чуть ли не выдавливала из себя слова. – Мы считали, что нам оказана великая честь. Она взяла нас с собой из зала в Таразинском Дворце. Появилась… дыра в воздухе, и мы прошли через нее сюда. Клянусь вам! Мы думали, она – Верховная леди.

– Значит, нет никакой армии, готовящейся ударить по нам, – подытожил Логайн. По его тону сложно было сказать, радует его это или печалит. Он вытащил меч на дюйм из ножен, а потом резко задвинул его обратно. – Что будем делать с этими? – Он кивнул в сторону сул’дам и дамани. – Переправим их в Кэймлин, как и остальных?

– Мы отправим их обратно в Эбу Дар, – сказал Ранд.

Кадсуане развернулась и взглянула на него. Ее лицо – безупречная маска Айз Седай. Однако Ранд сомневался, что внутри она столь же невозмутима. Ошейник дамани вызывал отвращение у всех Айз Седай без исключения. Найнив даже не пыталась казаться безмятежной. Ее глаза искрились гневом, она сжимала свою косу так яростно, что перепачканные кровью пальцы побелели. Она хотела что-то возразить, но Ранд опередил ее. – Мне жизненно необходимо это перемирие, Найнив. А если мы возьмем в плен этих женщин, нам вряд ли удастся чего-нибудь добиться. Не спорь. Шончан назовут это именно пленом, и сами дамани будут считать именно так. Тебе это прекрасно известно. А так они смогут донести до всех, что я хочу встретиться с Дочерью Девяти Лун. Наследница трона – единственная, кто может заключить это перемирие.

– И все равно мне это не нравится, – твердо проговорила Найнив. – Мы могли бы освободить дамани. А остальные вполне справились бы с твоим посланием.

Дамани, даже те, кто еще не плакал, залились слезами. Некоторые звали своих сул’дам, умоляя спасти их. На лице Найнив появилась болезненная гримаса, и она подняла руки, показывая, что спор окончен.

Двое солдат, которых Башир отправил обыскивать дом, вернулись, – ходили они немного вразвалку, что выдавало в них людей, привыкших большую часть времени проводить в седле. У Хамада из-под шлема торчала густая черная борода и виднелся шрам через все лицо. Аган носил густые, как у Башира, усы. Под мышкой он нес простую деревянную коробку без крышки. Оба поклонились Баширу, положив ладони на рукояти мечей.

– Дом пуст, милорд, – сообщил Аган. – Но на всех коврах есть пятна засохшей крови. Словно здесь произошла резня, милорд. Я думаю, кто бы тут ни жил раньше, все они мертвы. Вот это мы нашли возле двери. Не похоже, чтобы это принадлежало хозяевам, так что я принес ее сюда.

Он вручил коробку. Внутри лежали смотанные ай’дам и множество браслетов, сделанных из черных металлических сегментов, одни побольше, другие поменьше.

Ранд потянулся к коробке левой рукой, но потом вспомнил о травме. Мин заметила его движение и отпустила правую руку, чтобы он смог взять из коробки несколько черных металлических браслетов. Найнив охнула.

– Ты знаешь, что это? – спросил он.

– Это мужские ай’дам, – сердито ответила она. – Эгинин говорила, что выбросила все это в океан! Мы поверили ей, а оказывается, она приказала кому-то сделать копию!

Ранд бросил браслеты обратно в коробку. Там было шесть больших браслетов и пять серебряных поводков. Кого бы он ни привел с собой, Семираг хорошо подготовилась.

– Значит, она полагала, что сможет захватить нас всех.

Эта мысль заставила его поежиться. Ранд чувствовал, как дрожит Льюс Тэрин. Никому не хочется попасть в руки Семираг.

– Она приказала закрыть нас щитом, – пояснила Найнив, – но попытка провалилась, потому что мы уже удерживали Силу. Если бы все сложилось иначе, и ни у меня, ни у Кадсуане не оказалось бы наших тер’ангриалов … я не знаю, каким был бы исход. – Она тоже поежилась.

Ранд взглянул на высокую Отрекшуюся, и она совершенно спокойно встретила его взгляд. Совершенно хладнокровно. Ее репутация мучительницы подминала под себя все. Поэтому забыть, какой она опасный противник, было совсем несложно.

– Закрепите щиты вокруг остальных узлом, а то они развеются через несколько часов, и переправьте их куда-нибудь поближе к Эбу Дар.

На секунду он подумал, что Найнив снова станет возражать, но та промолчала и, сильно дернув себя за косу, повернулась к нему спиной.

– Кто ты такой, что смеешь просить о встрече с Верховной леди? – сурово осведомилась Фалендре. Она чрезвычайно отчетливо выговорила титул.

– Меня зовут Ранд ал’Тор. Я – Возрожденный Дракон.

Если они разрыдались, услышав имя Семираг, то, узнав его имя, буквально взвыли.

Прислонив ашандарей к седлу, Мэт сидел верхом на Типуне в темноте среди деревьев и ждал, окруженный двумя тысячами конных арбалетчиков. Солнце зашло не так давно, и события должны вот-вот начаться. Сегодня ночью им предстоит напасть на лагеря Шончан в полудюжине разных мест. Какие-то из них поменьше, какие-то побольше, но с каждым придется повозиться. Лунного света, проникающего сквозь ветви над головой, вполне хватало, чтобы Мэт мог разглядеть лицо Туон. Она настойчиво потребовала отправиться с ним, так что рядом, само собой, торчала и Селусия со своей мышастой кобылой и, как обычно, сверлила его взглядом. К сожалению, было не настолько темно, чтобы скрыть этот момент. Туон, должно быть, не особо радовали те события, которые должны случиться сегодня, однако по ее лицу сложно было что-либо прочесть. О чем она думает? Всем своим видом она являла эталон строгой судьи.

– В твоем плане слишком много пунктов зависит от удачи, – уже не в первый раз заметила Теслин. Даже в сумерках ее лицо хранило жесткое выражение. Она поерзала в седле, поправляя плащ. – Само собой, что-то менять уже слишком поздно, но от нашей части вполне можно отказаться.

Мэт предпочел бы иметь дело с Бетамин или Ситой, которые не были связаны Тремя Клятвами и знали те плетения, которые дамани используют в сражениях, что приводило в ужас всех Айз Седай. Не сами по себе плетения, а только те, что известны Бетамин и Сите. Нет, определенно лучше бы тут были они. Лильвин наотрез отказалась сражаться с Шончан, разве что для самозащиты. Бетамин и Сита могли бы сделать то же самое или в последнюю минуту решить, что не могут вести войну против своих соотечественников. В любом случае, Айз Седай запретили двум женщинам принимать участие в плане, и ни одна из них и рта не раскрыла, когда это было решено. Эти двое становились в присутствии Айз Седай такими смирными, что едва ли решились бы даже шикнуть на гусей без согласия Сестер.

– Да осияет вас Благодать, Теслин Седай, однако лорду Мэту всегда сопутствует удача, – возразил Капитан Мандеввин. Крепкий одноглазый мужчина был вместе с Отрядом еще с самых первых дней в Кайриэне и заработал седину, скрытую сейчас его зеленым пехотным шлемом без забрала, участвуя в сражениях с Тиром и Андором. – Бывали времена, когда нас со всех сторон окружал неприятель, численно нас превосходящий, а лорд Мэт изящно выводил Отряд из оцепления. Он не бежал, нет, а сражался с ними. Прекрасные то были битвы.

– Прекрасна та битва, в которой не надо сражаться, – отрезал Мэт, хотя и не хотел, чтобы его слова прозвучали резко. Он не любил сражения. Какое там, ведь в тебе могут наделать множество дыр. Просто его постоянно в них втягивали, вот и все. Большая часть тех изящных маневров и проводилась с целью поскорее убраться с поля боя. Но сегодня ночью о бегстве не может быть и речи, как и в те дни, что последуют за нею. – Наша часть плана как раз очень важна, Теслин. – Проклятие! Почему Алудра тянет кота за хвост? Атака на базу снабжения Шончан должна уже начаться, – не слишком мощная, чтобы защитники решили, что смогут продержаться до прибытия подкрепления, но и не слабая, чтобы убедить их, что это самое подкрепление им действительно необходимо. А вот остальные атаки должны быть внушительными, чтобы раздавить защитников прежде, чем те поймут, что происходит. – Проклятие, я собираюсь раскромсать треклятых Шончан так быстро и решительно, что им придется отвечать на мои действия, а не строить собственные распроклятые планы. – Как только слова слетели с языка, Мэт пожалел, что не сформулировал мысль несколько иначе.

Туон придвинулась поближе к Селусии, а та склонила свою обмотанную шарфом голову, и обе принялись шептаться. Для их проклятущего языка жестов было темновато, однако Мэт не мог разобрать и слова из того, что они говорили. Оставалось только догадываться. Туон обещала не нарушать данного ею слова, а значит, она не станет пытаться расстроить его планы, но теперь, должно быть, ей очень хочется отказаться от своего обещания. Лучше бы он оставил ее с Реймоном или еще с кем-то. Это куда безопасней, чем находиться здесь, подле него. Ну, правда, ему бы это удалось, только если бы он связал по рука и ногам Туон, Селусию, и, возможно, еще Сеталль. Эта проклятая женщина слишком часто принимает сторону своенравной шочанки.

Гнедой Мандеввина ударил копытом, и кайриэнец ласково погладил шею животного затянутой в перчатку рукой.

– Ты же не станешь отрицать, что в сражениях тебе везет, когда, например, ты вдруг обнаруживаешь брешь в рядах врага, которой не было и которой и быть-то не должно. Или когда враг ожидает атаки с севера, а ты наносишь удар с юга. Удача в бою сидит у вас на плече, милорд. Я сам видел.

Мэт хмыкнул и раздраженно нахлобучил шляпу. На каждый раз, когда ему удавалось обнаружить проклятую брешь в обороне врага, приходилось раз десять, когда все случалось с точностью до наоборот. Ты ищешь эту проклятую дыру в защите, а ее нет. А ведь она, треклятая, так тебе нужна! Какая уж тут удача в бою!

– Один зеленый ночной цветок, – раздался сверху мужской голос. – Второй! Оба зеленые! – Сверху посыпались кусочки коры, свидетельствующие о том, что сидевший на ветвях дерева дозорный спускается вниз.

Мэт облегченно вздохнул. Значит, ракен все-таки отправился на запад. Он рассчитывал на это, – ближайший крупный отряд солдат, верных Шончан, располагался к западу – и схитрил, продвинувшись на запад, как можно дальше. Если ты уверен, что противник отреагирует определенным образом, это еще не значит, что так и будет. Реймон в любую минуту готов был напасть на базу снабжения, раздавить оборону большим по численности отрядом и заполучить необходимый провиант.

– Давай, Ванин, – распорядился он, и тучный мужчина пришпорил коня; мышастый тут же рванулся в ночь. Он не сможет опередить ракена, однако успеет выполнить задуманное … – Пора ехать, Мандеввин.

Худощавый парень, спрыгнувший с нижней ветки, осторожно держал в руках смотровую трубу, которую тотчас вернул кайриэнцу.

– Седлай коня, Леондред, – приказал Мандеввин, убирая смотровую трубу в продолговатый кожаный футляр, прикрепленный к его седлу. – Коннл, строй людей по четверо.

Вскоре они уже ехали по узкой хорошо утрамбованной дороге, вьющейся среди низких холмов. До этого Мэт не решался перемещаться открыто. Поблизости стояло лишь несколько одиноких ферм и парочка деревушек, но ему не хотелось, чтобы по округе расползись слухи о крупном отряде вооруженных людей. До тех пор, пока он сам не решит, что пора распустить такой слух. Сейчас важна скорость, а ночью молва не сможет никого предупредить о его маневрах. Отряд несся мимо темных домов, освещенных лунным светом, лампы и свечи давно уже были погашены. Глухой стук копыт и скрип кожаных седел были единственными звуками, нарушающими ночную тишину, если не считать редких криков какой-то ночной птицы или уханья совы. И все же две тысячи лошадей производили немало шума. Они проезжали деревушку, где лишь несколько домов с соломенными крышами и миниатюрный каменный постоялый двор светились неярким светом. Жители высовывались из дверей и окон и смотрели вслед всадникам. Они наверняка считали, что перед ними солдаты Шончан. Вряд ли в Алтаре остались какие-то другие. Кто-то выкрикнул приветствие, однако возглас так и остался одиноким.

Мэт ехал рядом с Мандеввином, Туон и две другие женщины следовали за ними. Время от времени он оглядывался через плечо. Нет, не для того чтобы убедиться, что Туон не сбежала. Как бы странно это ни было, он был уверен, что она сдержит слово и не сбежит, даже сейчас. И не для того, чтобы проверить, не отстала ли она. У «лезвия» легкий шаг, и Туон отличная наездница. Акейн едва ли уступала в резвости Типуну. Просто Мэту нравилось на нее смотреть. Даже при лунном свете. Или особенно при лунном свете. Прошлой ночью он снова попытался ее поцеловать, но она так сильно всадила кулачок ему в бок, что он даже испугался, не сломала ли она парочку ребер. Однако сегодня, как раз перед выездом, она поцеловала его сама. Только один раз, а когда Мэт потянулся за вторым, заявила, что ему не стоит быть таким жадным. Эта миниатюрная женщина просто таяла в его объятиях во время поцелуя, но стоило ей отстраниться, как она тут же превращалась в ледышку. Ну и что с ней делать? Над головой, тихо шелестя крыльями, пролетела крупная сова. Интересно, это тоже какое-нибудь предзнаменование? Скорее всего.

Не нужно так много думать о ней, особенно сейчас. Если честно, то он и в самом деле несколько зависит от своей удачи. Те три тысячи копейщиков, которых обнаружил Ванин, – по большей части алтарцы, и лишь немногие из них Шончан, – могли оказаться именно тем отрядом, который мастер Ройделле отметил на своей карте, а могли и не оказаться. Хотя они находились неподалеку от того места, которое он указал. Однако нельзя точно сказать, в каком направлении продвинулся отряд с тех пор. Скорее всего, на северо-восток, к Малвидским Теснинам и Молвайнскому Ущелью. Похоже, не считая последнего отрезка пути, Шончан старались обходить Лугардскую Дорогу стороной и держаться проселочных дорог, чтобы скрыть численность своих солдат и конечную цель маневров. И все равно это все неточно. Если они переместились не слишком далеко, то именно через эту дорогу они направят подкрепление к базе снабжения. Если. Но если они вдруг оказались дальше, чем Мэт рассчитывал, то может статься, что Шончан воспользуются другой дорогой. Тогда выйдет, что Отряд Красной Руки просто потратит ночь впустую. А еще их командир вполне мог решить срезать прямо через холмы. И вот это уже может оказаться чревато всякими неприятностями, если Мэт вдруг неверно рассчитал точку, где следует устроить засаду.

Примерно в четырех милях от деревни к дороге спускались два покатых холма, и Мэт распорядился остановиться. Карты, составленные мастером Ройделле, были прекрасны, но и другие, имевшиеся у картографа в распоряжении, были составлены мастерами. Ройделле приобретал только лучшие. Мэт узнал это место сразу, словно уже бывал здесь прежде.

Мандеввин развернул коня:

– Адмар, Эйндел, занимайте со своими людьми северный склон. Мадвин, Донгал – южный. Один человек из четырех заботится о лошадях.

– Стреножьте животных, – приказал Мэт, – и наденьте им торбы с овсом, чтобы они не ржали.

Их ждет схватка с копейщиками. Если все пойдет не так, как надо, и придется бежать, то копейщики станут преследовать их, словно диких свиней. От конных арбалетчиков не будет никакого толку, тем более, если они пытаются сбежать. Так что нужно побеждать здесь.

Кайриэнец пристально посмотрел на Мэта, однако щитки шлема не позволяли разглядеть выражения лица. Но возражений не последовало.

– Стреножьте лошадей и наденьте им торбы, – скомандовал он, – это касается каждого.

– И пусть наблюдают и за северной, и за южной стороной, – добавил Мэт. – Удача в бою переменчива, и запросто может переметнуться на сторону противника.

Мандеввин кивнул и поспешил исполнять приказ.

Арбалетчики разделились на две группы и рассыпались по реденькой роще по обеим сторонам дороги. Их темные мундиры и невзрачная зеленая броня отлично сливались с окружающими тенями. Сверкающие доспехи годятся только для парада, ведь они отражают лунный свет не хуже, чем солнечный. По словам Талманеса, труднее всего оказалось убедить копейщиков отказаться от блестящих лат, а дворян – от посеребренных и позолоченных. Пехота согласилась сразу и без всяких возражений. Некоторое время еще слышался треск и шорох подлеска под ногами, а потом наступила тишина. С дороги нельзя было догадаться, что на склонах кто-то есть. Теперь оставалось только ждать.

Туон и Селусия остались с Мэтом на дороге, Теслин тоже. С запада дул порывистый ветер, который так и норовил сорвать с них плащи, однако Айз Седай, конечно же, умели не обращать внимания на подобные мелочи. Однако Теслин все же старалась придерживать полы плаща. Селусия позволила ветру трепать ткань у нее за спиной. Как ни странно, Туон поплотнее запахнула свой плащ.

– Среди деревьев тебе было бы теплее, – сказал ей Мэт. – Там не так дует.

Она секунду помедлила, а потом странно рассмеялась.

– Мне приятно наблюдать, как ты грациозен на своей вершине, – проговорила она, растягивая слова.

Мэт моргнул. На вершине? Он торчит верхом на Типуне посреди этой проклятой дороги, ветер пронизывает до костей, словно зима забыла, что уже наступила весна. Так причем здесь вершина?

– Будь осторожен с Джолин, – неожиданно заговорила Теслин. – Она… ведет себя как ребенок… в какой-то степени… А ты восхищаешь ее, словно новая блестящая игрушка. Она вознамерилась связать тебя узами и пытается придумать, как тебя убедить. И она может сделать так, что ты даже не заметишь, как согласишься.

Он открыл было рот, чтобы сказать, что у нее нет ни малейшего распроклятого шанса проделать такой фокус, однако Туон опередила его.

– Она не получит его, – выпалила она. Переведя дыхание, она удивленно продолжила. – Игрушка принадлежит мне. До тех пор, пока мне не надоест. Но даже после этого, я не отдам его марат’дамани. Понятно, Тесси? Передай это Рози. Именно так я решила ее назвать. Об этом тоже можешь ей сказать.

Резкие порывы ветра, возможно, и не беспокоили Теслин, однако она вздрогнула, услышав свою бывшую кличку дамани. От спокойствия Айз Седай не осталось и следа, женщина прямо кипела от гнева:

– Что мне понятно, так это то…

– Прекратите! – оборвал эту перепалку Мэт. – Причем обе. У меня нет ни малейшего желания выслушивать, как вы стараетесь уколоть друг друга побольнее.

Теслин воззрилась на него, ее глаза в лунном свете пылали негодованием.

– О, Игрушка, – радостно заметила Туон, – какие мы сегодня властные!

Она склонилась к Селусии и что-то зашептала. Это вызвало у пышногрудой горничной приступ дикого хохота.

Ссутулившись и поплотнее закутавшись в плащ, Мэт оперся на высокую луку седла и принялся высматривать в темноте Ванина. Женщины! Он готов обменять свою удачу – хорошо, только половину, – на умение понимать женщин.

– Чего ты хочешь добиться этими набегами и засадами? – уже в который раз спросила Теслин. – Шончан просто отправят побольше солдат тебе вдогонку.

Они с Джолин, – Эдесина тоже, но не так настойчиво, – постоянно пытались сунуть нос в составление плана, пока он, в конце концов, их не прогнал. Айз Седай считают, будто знают все на свете! Джолин имела какое-то представление о военном деле, однако Мэт не нуждался в ее советах. Советы Айз Седай больше похожи на руководство к действию. Однако на этот раз он решил все же ответить на вопрос:

– Я и рассчитываю, что они отправят к нам как можно больше солдат, Теслин, – пояснил он, продолжая всматриваться в темноту, ожидая Ванина. – У них в Молвайнском Ущелье стоит целая армия. Причем большая. И скорее всего, против нас они используют именно ее. Судя по тем сведениям, что удалось добыть Тому с Джуилином, это войско нацелено на Иллиан. На мой взгляд, армия в Ущелье призвана прикрывать территорию от нападения со стороны Муранди или Андора. Но для нас они – словно пробка в бутылке. Я намереваюсь вышибить эту пробку, чтобы мы смогли спокойно пройти.

Наступила тишина, и спустя несколько мгновений Мэт все-таки решил обернуться. Все три женщины молча смотрели на него. Он пожалел, что не хватает света, чтобы разглядеть выражения их лиц. Проклятье, ну и что они уставились? Он вернулся к высматриванию Ванина, но продолжал чувствовать их взгляды спиной.

Судя по тому, насколько сдвинулся по небосклону толстый месяц, прошло около двух часов, а пронизывающий до костей ветер все крепчал. Такими темпами ночь скоро превратится из прохладной в холодную. Время от времени Мэт пытался убедить женщин укрыться среди деревьев, однако они упрямо отказывались. Ему самому необходимо было остаться на дороге, – нужно встретить Ванина тихо, а не окликать его издалека, ведь копейщики могут оказаться прямо у него за спиной; или даже ближе, если их командир совсем глуп, – однако женщинам вовсе не обязательно тут торчать. Мэт подозревал, что Теслин упрямится только потому, что упорствуют Туон и Селусия. Это глупо, но ничего не поделаешь. Однако непонятно, почему сама Туон не хочет убраться подальше от ветра. Разве что ей нравится слушать, как он хрипло ругается себе под нос.

Наконец ветер донес стук копыт о гравий, и Мэт выпрямился в седле. Мышастый конь Ванина вырвался из мрака ночи. Вид этого грузного мужчины, сидящего верхом на лошади, всегда производил впечатление.

Натянув поводья, Ванин сплюнул сквозь дыру между передними зубами:

– Они примерно в миле позади меня. Однако их где-то на тысячу больше, чем было утром. Не знаю, кто у них там главный, но он знает свое дело. Они дышат мне в спину, но и лошадей при этом не загоняют до полусмерти.

– Если их в два раза больше, чем нас, – встряла Теслин, – то, может, ты все-таки передумаешь…

– Я не собираюсь встречать их стенка на стенку! – огрызнулся Мэт. – Я не могу позволить, чтобы четыре тысячи копейщиков вот так просто шастали по округе! Нам пора к Мандеввину.

Залегшие на склоне арбалетчики не производили ни малейшего звука, когда он, три женщины и Ванин проезжали сквозь их строй. Они лишь немного подвинулись, пропуская всадников. Было бы лучше, если бы арбалетчики выстроились в две линии, но сейчас важнее занять большую территорию. Редкие деревья лишь немного защищали от ветра, и большинство мужчин завернулись в плащи. Тем не менее, все арбалеты, которые Мэт замечал, были взведены и готовы выстрелить в любой момент. Мандеввин видел, что Ванин вернулся. И знал, что это означает.

Кайриэнец расхаживал взад-вперед за позициями арбалетчиков, когда появился Мэт и спрыгнул с Типуна рядом с ним. Мандеввин вздохнул с облегчением, услышав, что прикрывать тыл больше нет необходимости, и задумчиво кивнул, выслушав новость, что приближается на тысячу больше солдат, чем ожидалось. После чего послал к дозорным конного гонца, чтобы они спускались с вершины и занимали место в линии. Если так сказал Мэт Коутон, значит, так оно и есть. Мэт уже и позабыл об этой черте своего Отряда. Они ему доверяли безоговорочно. Пару раз ему хотелось сбежать от такого подальше. Но сейчас он был очень этому рад.

Где-то дважды прокричала сова, и Туон шумно вздохнула.

– Это какое-то предзнаменование? – решил спросить Мэт. Просто, чтобы не молчать.

– Хорошо, что ты наконец этим интересуешься, Игрушка. Быть может, мне удастся когда-нибудь обучить тебя как следует, – ее влажные глаза блестели в лунном свете. – Если сова крикнет дважды – кто-то умрет.

Ну что ж, на этом можно закончить эту проклятую беседу.

Вскоре на дороге показались Шончан. Они двигались по четыре человека в ряд, ведя в поводу идущих легкой рысцой лошадей. В руках солдаты сжимали копья. Ванин был прав, их командир действительно знает свое дело. Сменяя галоп рысью, лошадь может преодолеть куда более длительную дистанцию. Лишь глупец станет гнать коня непрерывным галопом, так что в конце животное будет истощено, или вообще погибнет. Лишь первые сорок воинов, или около того, были облачены в пластинчатую броню и странные шончанские шлемы. Что ж, жаль. Мэт не был уверен, что Шончан сильно тронет смерть союзников-алтарцев. А вот собственные потери произвели бы куда большее впечатление.

Когда середина колонны оказалась четко между двумя холмами, низкий голос командира внезапно приказал:

– Знамя! Стой! – эти два слова были произнесены немного нечетко, в знакомой шончанской манере. Люди в пластинчатых доспехах замерли. Остальные тоже остановились, но не так слаженно.

Мэт затаил дыхание. Это все работа та’верен. Вряд ли ему удалось бы расположить их более удачно, если бы он сам отдавал приказы. Он коснулся рукой плеча Теслин. Она вздрогнула, но ему нужно было тихо привлечь ее внимание.

– Знамя! – выкрикнул низкий голос. – По коням!

Солдаты принялись исполнять команду.

– Давай! – прошептал Мэт.

Медальон в виде лисьей головы, висевший у него на груди стал холодным, – над дорогой завис красный светящийся шар, осветив людей демоническим светом. Лишь мгновение Шончан изумленно оглядывались вокруг. По линии арбалетчиков перед Мэтом прокатился щелчок спускаемой тетивы, – тысяча арбалетных болтов устремилась на вражеский отряд, пробивая с такого близкого расстояния доспехи, сбивая людей с ног, заставляя лошадей вставать на дыбы и истошно ржать. Еще одна тысяча болтов обрушилась на врага с другого склона. Не каждый выстрел попадал в цель, однако это едва ли имело значение для тяжелого арбалета. Люди падали с раздробленными ногами, у кого-то вообще отрывало конечности. Солдаты неприятеля судорожно хватались за обрубки рук, силясь остановить хлещущую кровь. Людские крики едва не перекрывали ржание лошадей.

Мэт с интересом наблюдал, как стоящий рядом парень склонился, чтобы прицепить к тетиве пару крюков от громоздкого натяжного механизма, висевшего у него на поясе. Арбалетчик выпрямился, – тетива так и осталась ненатянутой. Стрелок пристроил натяжной механизм к задней части арбалета, подвинул небольшой рычажок на боку коробки и повернул ворот. Три быстрых оборота, сопровождаемые скрежетом, и тетива вновь натянута.

– К деревьям! – командовал низкий голос. – Нужно подобраться к ним вплотную, пока они перезаряжаются! Шевелитесь!

Кто-то попытался вскочить в седло и бросится в атаку верхом, а кто-то, выпустив поводья и копья, потянулся к мечу. Но никто не успел добраться до деревьев. Еще две тысячи арбалетных болтов обрушились на противника, сметая людей, пронзая их насквозь, сбивая всадников с лошадей. Арбалетчики снова принялись быстро накручивать ворот натяжного механизма, но это едва ли было теперь нужно. На дороге тут и там в агонии бились лошади. Из людей шевелились лишь те, кто пытался отыскать что-нибудь, что сойдет за жгут, чтобы не истечь кровью. Ветер донес удаляющийся стук копыт. Некоторые животные, возможно, унесли с собой и седоков. Низкий голос больше не отдавал команд.

– Мандеввин! – окликнул Мэт кайрэнца, – Здесь мы закончили. Поехали. Нам еще надо много куда успеть.

– Нужно остаться и предложить помощь, – твердо сказала Теслин. – Таковы законы войны.

– Это новый вид войны, – отрезал Мэт. Свет, над дорогой висела тишина, а он будто бы все еще слышал крики. – Пусть немного подождут и получат помощь от своих.

Туон прошептала что-то себе под нос. Что-то вроде:

– Лев не знает милосердия.

Какая-то нелепость.

Собрав своих людей, Мэт повел их через северный склон холма. Выжившим незачем знать численность отряда, одержавшего над ними верх. Через несколько часов он воссоединится с теми, кто был на противоположном холме, а еще через несколько – с Карломином. До рассвета Мэт планировал нанести еще один удар по Шончан. Он намеревался обратить их в бегство, чтобы они сами вышибли проклятую пробку из бутылки.