Нож сновидений

Глава 28 В Малдене

Еще затемно, когда Фэйли в последний раз застегивала на талии широкий пояс из золотых звеньев, в палатку, которая и без того была уже переполнена, вошла Дайрайне. Небо снаружи уже начинало светлеть, но внутри будто бы все еще стояла ночь. Однако глаза Фэйли уже приспособились к темноте. Стройная маленькая женщина с черными волосами, струившимися волнами до самой талии, хмурилась и зевала. Дайрайне была лишь на ступень ниже Верховной Опоры ее Дома в Кайриэне, однако это не помешало поднять ее среди ночи, потому что Севанна не могла уснуть и требовала, чтобы ей почитали вслух. Севанна обожала голос Дайрайне, а также, судя по всему, сплетни, которые та ей рассказывала о гай’шайн. Кайриэнка никогда не оказывалась среди тех, кого наказывали за неумение услужить Севанне. Дайрайне провела рукой по золотому ошейнику и вдруг застыла при виде Фэйли, Аллиандре и Майгдин, уже вставших и полностью одетых.

– Я, кажется, забыла положить книгу на место, – проговорила она голосом, напоминавшим хрустальный перезвон, и повернулась к выходу. – Севанна непременно меня накажет, если проснется и увидит, что ее книжка лежит не там, где нужно.

– Она врет, – прорычала Майгдин, и Дайрайне резво рванулась наружу.

Этого было достаточно, чтобы убедить Фэйли. Она схватила ее за капюшон и втащила обратно в палатку. Дайрайне открыла рот, чтобы закричать, но Аллиандре зажала его рукой, и они повалили женщину на застеленный одеялами пол палатки. Навалиться пришлось втроем. Пусть Дайрайне была маленькой, но извивалась она, как змея, царапалась и кусалась. Пока остальные держали потенциальную доносчицу, Фэйли достала один из ножей, которые ей удалось припрятать, – весьма сносный кинжал с заостренной стальной рукоятью и лезвием, длиннее ее ладони, и принялась разрезать одно из одеял на полосы.

– Как ты это поняла? – спросила Аллиандре, силясь удержать одну из рук Дайрайне и одновременно зажать ей рот так, чтобы не быть покусанной. Майгдин занималась ногами пленницы, усевшись на них верхом, вторую руку она заломила ей за спину. Дайрайне продолжала извиваться, хотя особых успехов это не имело.

– Сначала она хмурилась, а когда сказала про книгу, хмуриться перестала. Ну это и навело меня на мысль. Если бы Дайрайне и правда беспокоилась о наказании, она бы наоборот нахмурилась еще больше.

Пусть горничная из золотоволосой девушки и никудышная, но зато крайне наблюдательная.

– Но как она нас заподозрила?

Майгдин пожала плечами:

– Ну, должно быть, у кого-нибудь из нас был слишком удивленный или виноватый вид. Правда, не знаю, как ей удалось разглядеть это в темноте.

Девушки быстренько связали лодыжки Дайрайне, а потом стянули полоской ткани руки за спиной. Так особенно не поизвиваешься. Длинный лоскут, оторванный от ее платья и закрепленный еще одной полосой от одеяла, служил кляпом, так что теперь женщина могла только мычать. Дайрайне мотала головой и бросала на девушек яростные взоры. Фэйли едва могла разглядеть выражение ее лица, но на нем, скорее всего, написана либо ярость, либо мольба. Хотя умолять она умела только Шайдо. Она использовала свое положение гай’шайн Севанны, чтобы запугивать тех гай’шайн, которые Севанне не принадлежали, и ябедничала на тех, кто принадлежал. Проблема в том, что ее нельзя оставлять здесь. В любой момент может прийти кто-нибудь, чтобы позвать одну из них к Севанне.

– Можем убить ее и спрятать тело, – предложила Аллиандре, приводя в порядок свои длинные волосы. Во время возни с Дайрайне они порядком растрепались.

– Где? – осведомилась Майгдин, расправляя пальцами свои солнечно-золотые локоны. Прозвучало это совсем не так, как должна разговаривать горничная с королевой. В плену все равны, а соблюдение иерархии играет на руку захватчикам. И Аллиандре потребовалось некоторое время, чтобы принять это. – Нужно спрятать ее так, чтобы труп не нашли в течение, по крайней мере, дня. Севанна может отправить за Галиной погоню, чтобы вернуть нас, если вдруг заподозрит наше участие в убийстве ее собственности. – В последнее слово она вложила все презрение, на которое только была способна. – И сомневаюсь, что Галина станет им препятствовать.

Дайрайне принялась дергаться и мычать сильнее, чем раньше. Возможно, она все же решила поумолять.

– Мы не будем ее убивать, – сказала им Фэйли. Она отнюдь не была брезглива или милосердна. Просто до подходящего места, где можно спрятать тело, чтобы его долго не могли бы найти, невозможно добраться незамеченными. – Боюсь, наши планы немного изменились. Ждите тут.

Высунув голову наружу, Фэйли увидела, что небо уже почти светлеет, и сразу поняла, что же вызвало подозрения у Дайрайне. Как и было обговорено заранее, у палатки уже ждали Байн и Чиад в простых белых платьях, готовые сопровождать девушек к условленному месту встречи. Ролан и его друзья, скорее всего, еще не позавтракали, – по крайней мере, Фэйли надеялась, что это так, потому что с них станется учинить какую-нибудь глупость и разрушить все планы, – и Байн с Чиад вызвались прогнать любых мужчин, которые попытаются встать у них на дороге. Фэйли не стала спрашивать, как они намереваются это сделать. Пусть это останется тайной. Такие поступки заслуживают благодарности. Две гай’шайн с плетеными корзинами в руках вряд ли вызвали бы у кайриэнки подозрения, но на узком пятачке между палатками топталось три-четыре десятка гай’шайн. На Фэйли было обращено простодушное круглое лицо Аравин в обрамлении белого капюшона, и красивое личико Лузары. Тут же стояли Алвон и его сын Тэрил, одетые с ног до головы в парусину, и пухленькая Алайния в грязном белом платье, серебряных дел мастер из Амадиции и Дормин, коренастый кайриэнец-сапожник и тощая ткачиха Корвила, местная, из Алтары. Тут не было и десятой части тех, кто поклялся Фэйли в верности, однако такое количество собравшихся здесь гай’шайн вызвало бы подозрения даже у камня. Особенно, если зайти потом в палатку и застать троих обитательниц полностью одетыми. И еще Дайрайне, должно быть, знала, кого Севанна вызвала на это утро. Как они выяснили, что Фэйли бежит именно сегодня? Теперь уже слишком поздно задаваться таким вопросом. Если об этом прознали Шайдо, их троих вытащили бы из палатки намного раньше.

– Что вы все здесь делаете? – осведомилась Фэйли.

– Мы хотели увидеть вас еще разок до того, как вы уйдете, – ответил Тэрил, у него был очень резкий акцент, так что разобрать что-либо было непросто. – Мы были очень осторожны и пришли поодиночке и подвое.

Лузара радостно закивала, ее поддержали все остальные.

– Ну что ж, тогда сейчас и попрощаемся, – твердо сказала Фэйли. Не стоит говорить им, что они чуть не разрушили все планы побега. – До тех пор, пока я не вернусь за вами. – Если отец не даст ей армию, то поможет Перрин. И его дружба с Рандом ал’Тором только поспособствует этому. Свет, где же он? Нет! Она должна радоваться, что его не поймали и не убили при попытке тайком пробраться в лагерь и похитить ее. Она должна радоваться, а не строить догадки о том, что его так задержало. – Теперь идите, пока вас кто-нибудь не увидел и не побежал жаловаться. И никому не рассказывайте о случившемся.

В ее сторонниках сомневаться не приходится, иначе ее бы давно уже заковали в цепи, но среди гай’шайн слишком много таких, как Дайрайне, и не только среди кайриэнцев, которые пробыли в плену уже достаточно долго. Некоторые просто от природы склонны к лизоблюдству.

Некоторые поклонились, некоторые присели в реверансе, а кто-то подобострастно приложил кулак ко лбу, после чего все с расстроенным видом разбрелись в разные стороны. Свет, значит, они и правда хотели посмотреть, как она уходит! Нет времени на негодование. Поспешив к Байн и Чиад, Фэйли торопливо описала то, что произошло в палатке.

Когда она закончила, айилки переглянулись и поставили корзины на землю, освободив руки, чтобы обменяться парой фраз на языке жестов Дев. Фэйли отвернулась, так как понимала, что содержание этого немого диалога должно остаться между двумя женщинами. Все равно, ей удалось бы разобрать только малую часть. Их руки двигались слишком быстро. Рыжеволосая Байн с темно-синими глазами была почти на пол-ладони выше Фэйли, а сероглазая Чиад – всего на палец. Обе были ее близкими подругами, но друг с другом женщин связывали узы первых сестер, а это куда прочнее любой дружбы.

– Мы позаботимся о Дайрайне, Сайган, – наконец объявила Чиад. – Но это значит, что вам придется идти в город одним.

Фэйли вздохнула, но здесь уж ничего не поделаешь. Может, Ролан уже проснулся. Возможно, он в эту секунду как раз наблюдает за ней. Такое ощущение, что он всегда появляется в тот момент, когда особенно нужен. И он, конечно же, не станет препятствовать ее бегству, ведь он сам обещал забрать ее, когда уйдет. И все же, он не оставлял надежды, пока Фэйли носит белое. Ох уж эти игры на поцелуи! Хотя, он может предпочесть подержать ее в одежде гай’шайн подольше. Когда мужчины хотят помочь, они всегда считают, что их путь самый правильный.

Байн и Чиад нырнули в маленькую островерхую палатку, а наружу вскочили Аллиандре с Майгдин. Пятеро внутри помещались с трудом. Майгдин зашла за палатку и вернулась с такой же корзиной, как у остальных. В каждой корзинке сверху лежали грязные одеяния гай’шайн, чтобы создать впечатление, что содержимое предназначено для стирки, но внутри были спрятаны: вполне сносные платья, нож, праща, веревка для силков, кремень и огниво, мешочки с мукой, еда для перекуса, сушеные бобы, соль и дрожжи и еще пара монет, которые им удалось отыскать. В общем, все, что может пригодиться по дороге на запад, к Перрину.

Может, Галина и выведет их из лагеря, однако непонятно, куда потом заведут ее дела Айз Седай. Так что с самого начала нужно полагаться только на себя. Не исключено, что женщина бросит их при первой же возможности.

Майгдин, сжимавшая в руках корзину, была воплощением решимости – зубы сжаты, взгляд тверд. А вот Аллиандре улыбалась.

– Постарайся не выглядеть такой счастливой, – обратилась к ней Фэйли. Мокроземцы-гай’шайн улыбались редко, а когда улыбались, то в их улыбках не было такой безудержной радости.

Аллиандре попыталась справиться с собой, но всякий раз, когда она старалась принять серьезный вид, улыбка снова касалась ее губ.

– Сегодня мы бежим, – ответила она. – Я не могу не улыбаться.

– Это быстро пройдет, если кто-то из Хранительниц тебя увидит и решит узнать, с чего это вдруг ты так счастлива.

– Вряд ли мы встретим Хранительниц среди палаток гай’шайн или в Малдене, – возразила та, продолжая улыбаться. Несмотря на переполнявшую ее решимость, Майгдин согласно кивнула.

Фэйли сдалась. По правде говоря, у нее у самой было ощущение, что в животе порхают бабочки. И наплевать на эту Дайрайне. Сегодня они сбегут.

Байн вышла из палатки и остановилась поддержать ткань входа для Чиад, которая несла на спине нечто, завернутое в одеяло, причем достаточно крупное, чтобы оказаться свернувшейся комочком миниатюрной женщиной. Чиад была сильной, но и ей пришлось немного податься вперед, чтобы удерживать вес.

– Почему она так спокойна? – спросила Фэйли. Она не боялась, что они убили Дайрайне. Девушки строго следовали правилам, предписанным гай’шайн, а насилие было запрещено. Однако, с тем же успехом в одеяле могла лежать вязанка дров.

Байн ответила вполголоса, ее глаза светились весельем:

– Я погладила ее по голове и сказала, что очень расстроюсь, если мне придется сделать ей больно. В общем, так оно и есть, если учесть, какой тох мне пришлось бы взять на себя, подними я на нее руку, – Чиад хихикнула. – Ну а Дайрайне Сайган решила, что это угроза. Думаю, до тех пор, пока мы ее не отпустим, она будет вести себя очень смирно и покладисто, – девушка беззвучно засмеялась. Аийльский юмор по-прежнему оставался для Фэйли тайной. Однако она отлично понимала, что за этот поступок сестер жестоко накажут. В таких случаях помощь при побеге практически приравнивалась к самому побегу.

– Моя благодарность вам безгранична, – проговорила она, – тебе и Чиад, обеим, теперь и навсегда. У меня большой тох перед вами. – Она легонько поцеловала Байн в щеку, от чего цвет лица девушки приблизился к цвету ее волос. Аийльцы вели себя крайне сдержанно на публике. В некотором смысле.

Байн взглянула на Чиад, и на ее губах заиграла улыбка:

– Когда увидишь Гаула, передай ему, что Чиад – гай’шайн мужчины, руки которого сильны, а сердце – воплощенный огонь. Он поймет. Я должна помочь ей отнести нашу ношу в безопасное место. Да найдешь ты всегда воду и прохладу, Фэйли Башир. – Кончиками пальцев она легко коснулась щеки Фэйли. – Однажды мы встретимся снова.

Подойдя к Чиад, она подхватила один край одеяла, и сестры поспешили прочь, унося ношу с собой. Гаул, может, и поймет, а вот Фэйли не поняла ни капельки. Огненное сердце, а тем более руки Мандерика вряд ли хоть сколько-нибудь волновали Чиад. У него дурно пахло изо рта, и он любил с утра пораньше приложиться к бутылке, если только не планировался какой-нибудь набег или охота. Фэйли отмахнулась от мыслей о Гауле с Мандериком и пристроила корзину себе на плечо. И так уже слишком много времени пропало зря.

Небо уже совсем просветлело, и среди разномастных палаток лагеря у стен Малдена уже сновали гай’шайн, все они выполняли какие-то поручения или же просто несли что-нибудь в руках, чтобы создать видимость активной деятельности. Никто не обратил внимания на трех женщин в белом, шедших с корзинами с грязным бельем на плечах к городским воротам. Стирки всегда было предостаточно даже для гай’шайн Севанны. Гай’шайн – мокроземцев было так много, что Фэйли едва ли помнила всех, так что она не заметила ни одного знакомого лица, пока они не нашли Аррела и Ласиль, которые переминались с ноги на ногу, тоже держа на плечах корзины. Смуглая Аррела была выше многих айилок. Она, как все Девы, коротко стригла свои черные волосы, и походка у нее была мужская. Ласиль же была невысокая, бледная и стройная, в ее почти такие же, как у Аррелы, волосы были вплетены красные ленты. А вот ее походка была грациозной даже в невзрачной одежде гай’шайн, а если она надевала бриджи, ее бедра раскачивались так, что окружающие мужчины едва не падали без чувств. Обе девушки чуть ли не одновременно радостно вздохнули.

– А мы уже подумали, что что-то случилось, – сказала Аррела.

– Ну, ничего такого, с чем мы не смогли бы справиться, – откликнулась Фэйли.

– А где Байн и Чиад? – обеспокоенно спросила Ласиль.

– Они сейчас заняты другим, – ответила Фэйли. – Мы пойдем сами.

Девушки переглянулись. На сей раз вздохнули они совсем не радостно. Конечно же, Ролан не станет им мешать. Не будет препятствовать побегу. Конечно нет.

Тяжелые, окованные железом ворота Малдена были распахнуты настежь, так что створки касались гранитных стен. Они так и стояли с того самого дня, как город пал. Ржавчина окрасила железные части в коричневый цвет, а петли проржавели настолько, что теперь едва ли их можно будет сдвинуть с места. На привратных башнях устроили гнезда голуби.

Пятеро девушек пришли сюда раньше всех. По крайней мере, улица перед Фэйли была пуста. Миновав ворота, она извлекла из рукава кинжал и прижала его к руке, так что острие впилось ей в кожу.

Остальные последовали ее примеру, хотя и не так ловко. Раз уж они здесь без Байн и Чиад, а Ролан и его друзья – очень хочется на это надеяться, – заняты чем-то другим, им придется позаботиться о своей защите самостоятельно. Не то, чтобы Малден представлял для женщин опасность, – Шайдо, напавшего на женщину-гай’шайн, ждала жестокая расправа, хотя ходить просто так в айильскую часть лагеря не стоило, – но порой тут случались нападения, причем не одного, а сразу нескольких мужчин. Да ниспошлет Свет, если к ним действительно начнут приставать, пусть насильников будет только двое. Двоих еще можно застать врасплох и убить до того, как те сообразят, что эти гай’шайн могут показать зубы. Если же их будет больше, то придется отбиваться до последнего, однако айильские ткачи и гончары не менее опасны, чем многие тренированные солдаты. Несмотря на тяжесть корзин, девушки шли на цыпочках, постоянно оглядываясь по сторонам, готовые в любую секунду отпрыгнуть в сторону.

Пожар не затронул эту часть города, однако кварталы были полностью разорены. Битая посуда – тарелки и горшки – хрустели под подошвами их мягких белых ботинок. На сером тротуаре то тут, то там валялись обрывки одежды, сорванной однажды с мужчин и женщин, которые теперь трудились в лагере в качестве гай’шайн. Эти жалкие лоскуты некоторое время провели под снегом, потом мокли почти целый месяц под ливнями, так что теперь Фэйли сомневалась, что на них позарится самый последний голодранец. Тут же валялись детские игрушки – деревянная лошадка, кукла с облупившейся краской, – все эти вещи принадлежали детям, которым, ввиду юного возраста, разрешили бежать вместе с теми, кто оказался слишком стар, болен или хил. Вдоль всей улицы тянулась вереница зданий с шиферными крышами, на месте дверей и окон которых зияли мрачные дыры. Шайдо вынесли из города все, что сочли хоть мало-мальски полезным, и к тому же отломали все деревянные детали, которые только можно было выломать. И только тот факт, что ломать дома оказалось куда менее удобно, чем рубить деревья в соседней роще, спасло городские строения от печальной участи стать дровами. Оконные проемы напомнили Фэйли глазницы черепов. Она уже не раз ходила по этим улицам, но сегодня утром ей казалось, что эти пустые глазницы словно следят за ней. От этого становилось не по себе.

Пройдя полпути, девушка оглянулась на ворота, которые остались более чем в ста пятидесяти шагах позади. Сейчас на улицах никого нет, но скоро тут появятся первые одетые в белое мужчины и женщины с ведрами для воды. Воду начинали носить с самого утра, и работа не прекращалась целый день. Стоит поспешить. Свернув на узкую боковую улочку, Фэйли зашагала быстрее, несмотря на то что корзина начала неудобно раскачиваться взад-вперед. Остальные девушки, наверняка, испытывали те же сложности, но никто не жаловался. Нельзя попадаться на глаза тем гай’шайн. Гай’шайн незачем сворачивать куда бы то ни было по пути к городской цистерне. Чье-то желание заслужить похвалу или просто нечаянно брошенное слово могут заставить Шайдо отправится в город на поиски беглянок. А выход здесь только один, если не считать пути через стену в десять шагов высотой, спрыгнув с которой, кто-нибудь из них наверняка сломает ногу.

Оказавшись возле лишенного вывески постоялого двора с выбитыми стеклами, Фэйли юркнула в общий зал, и девушки последовали за ней. Ласиль оставила корзину и вернулась к дверному проему, чтобы следить за улицей. Комната с высокими потолочными балками была разграблена полностью, даже у каминов не осталось подставок для дров и кочерег. У лестницы в дальней части комнаты были выломаны перила, а кухонную дверь сняли с петель. В кухне тоже остались только голые стены. Фэйли проверяла. Горшки, ножи и ложки также сочли полезными и унесли. Фэйли плюхнула свою корзину на пол и поспешила к лестнице. Лестница была сложена на совесть, крепкие брусья переживут еще не один десяток поколений. Разворотить ее было не легче, чем разрушить весь дом. Девушка просунула руку вдоль одной из балок, и ее пальцы нащупали шершавый стержень толщиной с запястье. Это был лучший тайник из тех, что ей удалось отыскать. Вряд ли кому-нибудь придет в голову искать тут что-нибудь. И все же, Фэйли с удивлением ощутила, что на секунду затаила дыхание.

Ласиль дежурила в дверях, а остальные поспешили к Фэйли, предварительно расставшись со своими корзинами.

– Ну наконец-то, – проговорила Аллиандре, осторожно дотронувшись до жезла подушечками пальцев. – Цена нашей свободы. Что это?

– Ангриал, – ответила Фэйли, – или тер’ангриал. Я точно не знаю, но Галина почему-то жаждет его заполучить. Так что, наверное, это одно из двух.

Майгдин смело положила руку на стержень:

– Верно, это или то, или другое, – подтвердила она. – При прикосновении к ним возникает странное ощущение. Мне так говорили.

Она утверждала, что никогда не бывала в Белой Башне, но Фэйли уже не была так уверена в этом, как раньше. Майгдин умела направлять, но так слабо и невразумительно, что Хранительницы решили, что она не представляет никакой опасности, и оставили ее на свободе. Если только положение гай’шайн можно назвать свободой. Скорее всего, все эти отпирательства были вызваны стыдом. Фэйли не раз слышала, что те женщины, которых выставили из Башни, потому что им не хватало способностей стать Айз Седай, чтобы скрыть свою неудачу, вообще отрицали, что когда-либо бывали в Тар Валоне.

Аррела покачала головой и отступила на шаг. Будучи тайренкой, она с опаской относилась ко всему, что имело отношение к Силе, даже несмотря на то, что путешествовать ей приходилось в компании Айз Седай. Глядя на гладкий белый стержень, словно на красную гадюку, она облизнула губы:

– Должно быть, Галина уже ждет нас. Она рассердится, если мы заставим ее ждать слишком долго.

– Никого не видно, Ласиль? – уточнила Фэйли, засовывая жезл поглубже в корзину. Аррела шумно выдохнула, судя по всему, обрадовавшись, что опасный предмет убрали подальше.

– Никого, – подтвердила кайриэнка, – но никак не могу понять, почему. – Она пряталась за дверным косяком, что позволяло незаметно обозревать улицу. – Пора бы уже появиться первым людям с ведрами.

– Должно быть, в лагере что-то случилось, – предположила Майгдин. Ее лицо помрачнело, а в ладони появился нож с деревянной рукоятью и обколотым, повидавшим виды лезвием.

Фэйли медленно кивнула. Вполне возможно, что обнаружили Дайрайне. Женщина не знала, куда направились Фэйли и ее спутница, но наверняка запомнила лица тех гай’шайн, что поджидали у палатки. Как долго они продержатся, если их станут допрашивать? Как долго продержится Алвон, если станут допрашивать Тэрила?

– Как бы то ни было, ничего уже не поделаешь. Галина нас выведет.

Однако, едва выбравшись из здания постоялого двора, они бросились бегом, неся корзины на вытянутых руках и одновременно стараясь придерживать свои длинные платья, чтобы не запутаться в подоле. Фэйли поминутно оглядывалась назад, из-за чего постоянно спотыкалась. Но так поступала не только она. Девушка не знала, радоваться или печалиться, когда, наконец, увидела гай’шайн с ведрами, идущих по главной улице. Однако не стала замедлять шаг.

Хорошо, что бежать не далеко. Скоро запах горелой древесины, который уже выветрился из основной части Малдена, стал ощущаться отчетливее. Юг Малдена представлял собой сплошные руины. Добежав до края пепелища, девушки завернули за угол, чтобы не попасться на глаза тому, кому вдруг пришло бы в голову посмотреть в конец улицы. От того места, где они стояли, до самой южной стены на протяжении двух сотен шагов стояли обуглившиеся каменные остовы домов, заваленные толстыми почерневшими балками, с которых дожди уже смыли пепел. Кое-где виднелись балки и потоньше. Лишь на южной стороне улицы сохранились более-менее целые строения. Именно здесь был наконец-то остановлен пожар после захвата города Шайдо. Полдюжины зданий лишилось кровли, однако нижние этажи местами выглядели вполне сносно. Большинство домов представляло собой нагромождение почерневших бревен и досок, которые того и гляди рухнут на каменный фундамент.

– Вон, – Майгдин указала на восток. Там на ветру реяла длинная полоска красной ткани. Она была привязана к дому, который, казалось, вот-вот обрушится. Осторожно приблизившись к отмеченному месту, девушки поставили корзины на мостовую. Красная ткань снова всколыхнулась.

– Почему она выбрала именно это место? – недоумевала Аллиандре. – Стоит чихнуть, и эта развалюха рассыплется в прах. – Она потерла нос, словно от этих слов у нее проснулось желание проверить свое предположение.

– Дом вполне прочен. Я проверила, – голос Галины послышался сзади, и Фэйли резко повернула голову. Женщина вышла из одного из сохранившихся зданий на северной стороне улицы. Ее было непривычно видеть без золотого пояса и ошейника с огневиками. На ней было все то же платье из белого шелка, но отсутствие драгоценностей говорило о многом. Как бы то ни было, Галина не изменила своим планам. Сегодня она собиралась покинуть лагерь.

– А почему не там, в одном из тех крепких зданий? – сурово осведомилась Фэйли. – Или не прямо здесь?

– Потому что я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел это у меня в руках, – ответила Галина, минуя девушек. – Потому что никто не станет заглядывать внутрь этой развалюхи. Потому что я так сказала, – она вошла в то, что некогда было дверным проемом, пригнувшись, чтобы не удариться об обуглившуюся поперечную балку, и, свернув направо, принялась спускаться по лестнице. – Ну что вы там встали?

Фэйли обменялась взглядами с остальными. Все это более чем странно.

– Если она выведет нас отсюда, – проворчала Аллиандре, подхватывая корзину, – я готова отдать ей эту штуковину хоть в уборной. – Но она все же подождала, пока Фэйли поднимет свою корзину и войдет внутрь первой.

Обугленные балки и почерневшие доски низко нависали над каменными ступенями, ведущими вниз, но спокойствие Галины убедило Фэйли. Айз Седай не стала бы подвергать себя опасности быть заваленной и похороненной заживо как раз в тот момент, когда заветный жезл, наконец, окажется у нее в руках. Лучи света, проникавшие через кучи обломков, давали достаточно света, чтобы увидеть, что подвал вполне чист, несмотря на внешнюю ненадежность того, что было навалено сверху. Вдоль одной из каменных стен громоздились бочки, доски которых тоже почернели, а обода лопнули в пламени пожара. Значит, раньше здесь располагалась гостиница или таверна. Или лавка виноторговца. В окрестностях Малдена производилось довольно много посредственного вина.

Галина стояла в луче света посреди посыпанного песком каменного пола. Лицо ее было безмятежно, как и положено Айз Седай; от эмоций, прорвавшихся накануне наружу, не осталось и следа.

– Где он? – ледяным голосом осведомилась она. – Отдайте мне его.

Фэйли поставила корзину на пол и запустила руку внутрь. Когда она извлекла белый жезл, руки Галины дернулись. Фэйли протянула предмет ей, и Галина несколько нерешительно раскрыла ладонь навстречу. Не зная Галину, можно было бы подумать, что та все не решалась к нему прикоснуться. Пальцы Айз Седай сомкнулись вокруг стержня, и она судорожно выдохнула. Она выдернула его до того, как Фэйли успела разжать руку. Галину будто бы трясло, но ее улыбка казалась… торжествующей.

– Как ты собираешься вывести нас из лагеря? – спросила Фэйли. – Может, нам стоит переодеться прямо сейчас?

Галина открыла было рот, но потом вдруг предостерегающе вскинула руку. Она тихо подошла к лестнице, словно прислушиваясь к чему-то.

– Возможно, там ничего нет, – тихо сказала она, – но я лучше проверю. Оставайтесь тут и сидите тихо. Тихо! – зашипела она, когда Фэйли собралась ей возразить.

Подобрав шелковый подол, Айз Седай бросилась к лестнице и стала осторожно подниматься, будто бы опасаясь того, что может поджидать ее наверху. Ее ноги скрылись за грудой провисших балок.

– Вы что-нибудь слышали? – прошептала Фэйли. Все покачали головами. – Может, она удерживает Силу. Насколько я знаю, можно…

– Нет, не удерживает, – перебила ее Майгдин. – Я никогда не видела, чтобы она обнимала…

Внезапно сверху донесся скрип дерева, и почерневшие балки и доски с оглушительным треском рухнули вниз, подняв тучу черной пыли и песка, так что Фэйли закашлялась. Запахло гарью, словно вернулся тот день, когда был сожжен Малден. Что-то ударило Фэйли по плечу, и она скорчилась, прикрывая голову руками. Кто-то вскрикнул. Послышался стук падающих предметов – доски и их куски ударялись о каменный пол подвала. Однако грохота обрушивающейся крыши или несущих балок слышно не было.

Наконец, – казалось, что прошли часы, хотя, скорее всего, минуло лишь несколько минут, – дождь из обломков прекратился. Пыль стала оседать. Фэйли огляделась вокруг в поисках подруг и увидела, что все они тоже сжались в комочки на полу и прикрывают головы руками. Такое ощущение, что стало немного светлее. Совсем немного. Некоторые щели наверху сделались шире. Со лба Аллиандре на лицо стекала струйка крови. Все с ног до головы были перепачканы копотью.

– Никто не пострадал? – спросила их Фэйли и закашлялась. Пыль еще не полностью осела, и такое ощущение, что рот был набит ею. На языке чувствовался вкус толченного угля.

– Нет, – сказала Аллиандре, осторожно дотрагиваясь до макушки. – Просто царапина.

Остальные тоже сказали, что все в порядке, хотя Фэйли заметила, что Аррела старается двигать правой рукой очень осторожно. Каждая получила порцию ушибов. Фэйли понимала, что в скором времени у нее у самой на плече будет красоваться здоровенный синяк, но это вряд ли можно назвать раной.

И тут ее взгляд упал на лестницу, и ей захотелось заплакать. Там, где раньше были ступени, теперь красовался завал. Может, стоит попробовать протиснуться через пролом наверху? Фэйли прикинула, что сможет достать до верха, встав на плечи Арреле. Однако вряд ли ей удастся подтянуться на одной руке. И Арелле тоже это не под силу. Но даже если бы они справились, то оказались бы посреди выгоревшей развалины, что вполне могло спровоцировать повторный обвал.

– Нет! – простонала Аллиандре. – Только не сейчас! Не сейчас, когда мы были так близки! – Вскочив на ноги, она подбежала к завалу, подобралась к нему так близко, как только могла, почти что прижалась к нему и принялась звать. – Галина! Помоги нам! Нас завалило! Направь Силу и убери эти доски! Расчисти нам дорогу! Галина! Галина! Галина! – Она сползла по груде обломков вниз, и ее плечи затряслись от рыданий. – Галина, – всхлипывала она. – Галина, помоги нам.

– Галина ушла, – с горечью констатировала Фэйли. Женщина откликнулась бы, находись она наверху. Если бы у нее было хоть крошечное желание им помочь. – Раз нас завалило здесь, или, быть может, мы даже мертвы, у нее теперь есть отличное оправдание. И как бы то ни было, не знаю, удалось бы Айз Седай разобрать такой завал.

Фэйли не хотелось думать, что Галина могла все подстроить специально. Свет, не стоило отвешивать этой женщине пощечину. Однако, сейчас не время самобичевания.

– Что будем делать? – спросила Аррела.

– Будем откапываться, – хором отозвались Фэйли и Майгдин. Фэйли удивленно глянула на Майгдин. Чумазое лицо ее горничной светилось уверенностью королевы.

– Верно, – поддержала Аллиандре, выпрямляясь. Она оторвалась от досок: слезинки оставили чистые следы на покрытых пылью щеках, однако новых слез уже не было. Она – королева и не может позволить себе терять присутствие духа на глазах у горничной, полной решимости. – У нас все получится. А если нет… Если нет, то я не хочу умереть вот в этом! – Расстегнув золотой пояс, она гордо зашвырнула его в угол подвала. Золотой ошейник полетел следом.

– Они нам еще пригодятся, чтобы пробраться через лагерь Шайдо, – ласково напомнила ей Фэйли. – Пусть Галина не станет помогать нам выбраться, но лично я все равно собираюсь сегодня сбежать. – Случай с Дайрайне не оставлял иного выхода. Байн с Чиад не смогут прятать ее вечно. – Как только мы выберемся отсюда. Мы сделаем вид, что нас отправили за ягодами. – И все же ей не хотелось задеть гордость той, что поклялась ей в верности. – Но сейчас мы точно можем снять их.

Расстегнув пояс и ошейник, она поставила свою корзину вертикально и сложила драгоценности на грязную одежду гай’шайн.

Остальные сделали то же самое. С горьким смехом Аллиандре отправилась подбирать свои атрибуты гай’шайн. Ну что ж, она снова способна смеяться. Фэйли жалела, что ей самой не доступна такая роскошь.

Груда обугленных деревяшек и обгоревших досок, заваливших ступени, напоминала одну из тех головоломок кузнеца, которые так любил ее Перрин. Практически каждая деталь поддерживала другую. Хуже всего то, что где-то там могут находиться обломки, подпирающие более тяжелые бруски, на которых и держится завал. Но если бы им удалось расчистить эту кучу так, чтобы появилась возможность пролезть между толстыми балками… Такой путь был очень опасен. Но если опасный путь – единственный путь к спасению, то остается только следовать по нему.

Несколько досок легко поддались и тут же были сложены у дальней стены подвала. Но дальше девушкам предстояло тщательно выбирать, проверяя, не свалится ли что-то сверху, если убрать эту часть, просовывая руки в завал, чтобы нащупать гвозди, которые могут помешать. Они старались не думать о том, что в любой момент вся эта конструкция может просесть и прищемить, а то и раздробить кость. И только после всех этих предосторожностей можно было начать вытаскивать деревяшку. Зачастую девушки работали подвое, налегая сильнее и сильнее до тех пор, пока кусок не поддавался. Работа шла медленно, громадная куча часто скрипела или слегка сдвигалась. Когда это происходило, все пятеро, затаив дыхание, бросались к стене подвала. Там они оставались до тех пор, пока не появлялась уверенность, что завал не смещается дальше. Работа стала для них центром вселенной. Один раз Фэйли почудился волчий вой. Обычно волки наводили ее на мысли о Перрине, но только не сейчас. Работа, работа и еще раз работа.

И тут Аллиандре вытянула одну из обугленных досок, – и с громким скрипом груда балок поехала вниз. Прямо на них. Девушки ринулись к задней стене подвала как раз в тот миг, когда обломки разъехались в разные стороны, подняв тучи пыли.

Когда подруги прекратили кашлять, и пыль осела настолько, что появилась возможность что-то видеть, выяснилось, что подвал на четверть завален деревянным мусором. Вся работа пошла насмарку, и кроме того, груда опасно кренилась в их сторону. Заскрипев, она еще немного подалась вперед и, наконец, замерла. Стало ясно, что теперь одна вытащенная доска приведет к дальнейшему обрушению. Аррела принялась тихонько плакать. Лучи солнечного света пробивались сквозь дразнящие проломы, в которых виднелось небо, однако не было ни одного достаточно широкого, чтобы кто-нибудь из них мог протиснуться через него, даже худенькая Ласиль. Фэйли видела красный шарф, которым Галина пометила здание. Он дернулся на ветру.

Не сводя взгляда с этого лоскута ткани, она схватила Майгдин за плечо:

– Я хочу, чтобы ты попыталась заставить этот шарф двигаться неестественно, не как от порыва ветра.

– Хочешь привлечь внимание? – хрипло спросила Аллиандре. – Скорее всего, его заметят Шайдо.

– Это лучше, чем умереть здесь от жажды, – отрезала Фэйли. Получилось резче, чем ей хотелось. Иначе она больше не увидит Перрина. Если Севанна закует ее в цепи, она, по крайней мере, останется жива, и у него будет шанс спасти ее. Он спасет ее. Она это знала. А сейчас основная задача – спасти жизни тех женщин, что пошли с ней. Если им снова суждено стать пленницами, значит, так тому и быть. – Майгдин?

– Я могу просидеть весь день, пытаясь обнять Источник, и из этого мало что выйдет, – уныло откликнулась девушка, чьи локоны цветом напоминали лучик солнца. Она стояла, опустив глаза и глядя в никуда. На ее лице застыло такое выражение, словно у нее под ногами разверзлась бездна. – И, даже если я все-таки обниму его, едва ли мне удастся что-то сплести.

Фэйли отпустила руку горничной и погладила ее по волосам:

– Я знаю, что это трудно, – успокаивающе проговорила она. – Ну, если честно, не знаю. Я никогда не делала этого. Но ты же делала. И сможешь сделать снова. Наши жизни зависят от тебя, Майгдин. Я знаю, что в тебе есть Сила. Это заметно в каждом твоем шаге. Ты не сдаешься. Я знаю, что ты сможешь, да ты и сама это отлично знаешь.

Майгдин медленно выпрямилась, выражение отчаяния исчезло с ее лица. Может, она все еще видела перед собой бездну, однако теперь она решила, что если ей суждено упасть туда, то она даже не вздрогнет.

– Я постараюсь, – согласилась она.

Она долго и пристально смотрела на шарф, но затем расстроенно покачала головой:

– Источник – там, он – словно солнце за пределами видимости, – прошептала она, – но каждый раз, когда я пытаюсь коснуться его, он проходит сквозь пальцы, словно дым.

Фэйли деловито извлекла грязную одежду гай’шайн из своей корзины, потом еще из одной, не заботясь о золотых поясах и ошейниках, упавших на каменный пол.

– Садись, – приказала она, сложив одежду в кучу. – Расслабься. Я знаю, что ты сможешь, Майгдин.

Усадив горничную на ворох тряпок, Фэйли, поджав ноги, опустилась рядом.

– Ты сможешь, – ласково поддержала Аллиандре, садясь по другую сторону от Майгдин.

– Да, сможешь, – прошептала Ласиль, присоединяясь к ним.

– Я знаю, ты сможешь, – Аррела тоже расположилась на полу.

Время шло, Майгдин смотрела на шарф. Фэйли шептала слова поддержки и судорожно цеплялась за надежду. И тут шарф как будто стал упругим, словно что-то натянуло его. На лице Майгдин засияла радостная улыбка, – шарф начал раскачиваться из стороны в сторону, как маятник. Шесть раз, семь, восемь… После чего дернулся на ветру и обвис.

– Это было чудесно, – похвалила Фэйли.

– Воистину чудесно, – подтвердила Аллиандре, – ты спасешь нас, Майгдин.

– Да, – шепнула Аррела, – ты спасешь нас, Майгдин.

Битвы бывают разные. Сейчас они сражались, сидя на полу и подбадривая Майгдин, которая изо всех сил старалась ухватить то, что давалось ей крайне редко. Они боролись за свою жизнь, а шарф то качался, то трепыхался на ветру, то безжизненно повисал. Но они продолжали сражаться.

Опустив голову и стараясь не сбиваться на бег, Галина пробиралась сквозь поток облаченных в белое мужчин и женщин, которые несли в город пустые ведра и выносили наполненные. Она не хотела привлекать к себе внимание, особенно без этих проклятых пояса и ошейника. Она надела их, когда одевалась ночью, пока Терава еще спала, но ей так хотелось их снять и спрятать вместе с одеждой и прочими вещами, которые она приберегла для побега, что она не смогла удержаться. Кроме того, Терава наверняка разозлится, проснувшись и обнаружив ее отсутствие. Женщина приказала следить за своей «крошкой Линой», а все узнавали ее в толпе именно по этим драгоценностям. Что ж, теперь эти побрякушки помогут ей вернуться в Башню, вернуться на законное место. Эта заносчивая Фэйли и остальные курицы уже мертвы или почти мертвы, а она – свободна. Галина погладила жезл, который прятала в рукаве, и задрожала от восторга. Свободна!

Жаль, кончено, что пришлось оставить Тераву в живых, но если кто-нибудь зашел бы в палатку и обнаружил женщину с ножом в сердце, то первым делом подозрение пало бы на Галину. Кроме того… В голове вдруг возникли образы: вот она тихо склонятся над погруженной в сон Теравой, сжимая в руке нож спящей, глаза Теравы внезапно распахиваются, их взгляды встречаются, и Галина вскрикивает, ее руки пытаются судорожно спрятать нож, она молит Тераву… Нет. Нет! Все будет не так. Конечно, нет! Терава осталась в живых, только потому, что другого выхода нет, а не потому что она ее… Других причин просто быть не может.

И тут раздался волчий вой. Волки со всех сторон, дюжина, а то и больше. Ноги Галины сами замерли. Она стояла среди пестрых палаток – квадратных, остроконечных, невысоких айильских. Сама того не сознавая, она шла сейчас через ту часть лагеря, что отведена для гай’шайн. Она взглянула на гряду холмов к западу от Малдена и вздрогнула. Вдоль вершины тянулся густой туман, такой, что нельзя было различить даже деревья. Городские стены скрывали ту часть холмов, что подступала к городу с востока, но Галина была уверена, что там все тоже окутано туманом. Так значит, мужчина все-таки пришел! Великий Повелитель хранит свою верную слугу, она успела как раз вовремя. Ну что ж, этот болван не найдет свою глупую женушку, даже если ему удастся осуществить то, что он задумал. И Галину Касбан он тоже не найдет.

Хвала Великому Повелителю, Терава не запретила ей ездить верхом. Женщина всегда позволяла то, что можно позволить, если только предварительно старательно поунижаться. Галина поспешила к своему тайнику. Пусть те дураки, что хотят помереть здесь, помрут. Она – свободна. Свободна!