Ночь иллюзий

IX

Это был скромный подвальный ресторанчик, расположенный на улице лишь чуть менее убогой, чем та, где в нас стреляли. Две ступени вели к тусклому свету, запахам выпивки и дешевых сигарет. Мы заняли кабину в глубине и заказали пиво у тяжеловеса с разбитыми бровями и лицом, по которому, видно, столько молотили, что оно стало плоским. Он поставил перед нами два запотевших стакана и возвратился за стойку к своим неподъемным мыслям.

— Он опаздывает, — нервно сказал Сенатор, сидевший лицом к входной двери. — Мне это не нравится, Флорин. В нас могут выстрелить через окно.

— Они могли сделать это в любое время. Но не сделали; может быть, позднее мы выясним почему.

Он не слушал, глядя на открывшуюся дверь. Я увидел стройную темноволосую девушку: упрятав подбородок в воротник из рыжей лисы, девушка спустилась на две ступеньки и осмотрелась. Возможно, ее взгляд на мгновение задержался на нашей кабинке, или мне это показалось. У нее было такое лицо, которое может только присниться. Она пересекла зал и исчезла через заднюю дверь.

— Вот это да! — сказал я. — На нашей стороне?

— Кто?

— Не переигрывайте. Сенатор, — сказал я. Он нахмурился.

— Послушайте, Флорин. Мне не нравится ваш тон.

— Может быть, вы не все рассказали мне, Сенатор?

— Я все рассказал вам, — огрызнулся он. — Этот фарс зашел слишком далеко. — Он начал приподниматься и замер, уставившись в окно. Я повернул голову и увидел сквозь стекло, как останавливается у обочины зеленый «бьюик». Дверь машины открылась, и из салона вышел человек, которого я уже видел. Мой ночной визитер — тот, седой. Казалось, он тоже заметил меня и застыл на полушаге.

— Вы знаете его? — моментально спросил я Сенатора.

Тот не ответил. Его лицо слегка дрогнуло. Высокий, ноющий звук возник где-то поблизости. Я попытался встать, но не почувствовал ног. Сенатор наклонился ко мне, что-то крича, но я не способен был разобрать слова. Они набегали друг на друга с оглушительным гулом, как будто грузовой состав проходил сквозь туннель, а я висел снаружи вагона. Затем моя хватка ослабела, и я упал, а поезд с шумом полетел в темноту, издавая траурные звуки, которые прокладывали путь в небытие.