НЛО: Она была

День 3.3.2

Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, я вернулся в комнату, достал из рюкзака банку газировки и приступил к интервью. Нужно было начать сначала, следовать хоть какой-то логике без спешки и суеты. Блиц с сумасшедшей в городе сумасшедших или все не так?

Алиса не шевелилась, смотрела на меня. Только редкие моргания и движения грудной клетки обозначали, что она жива.

— Охранник Семен. Он видел летающий объект. Снял на телефон. Почему он покончил с собой? Или его убили?

— Он и еще несколько человек были точкой старта нашего эксперимента. Первой контрольной группой, способной распространить слух про НЛО. Созданное нами природное явление, напоминающее ваши представления о тарелках и пришельцах, стало идеальными информационным поводом для привлечения внимания к городку, — отчеканила женщина. — К сожалению, мужчина не справился с информацией. Знать и использовать знание — разное. Поэтому нам пришлось удалить все данные об инциденте из сети. Обезопасить и себя, и людей. Вы последний, кто знает про это. Для всего мира вокруг здесь ничего не происходило.

— То есть это суицид?

— Да. Это водка, а не мы, — улыбнулась она. — Он и раньше галлюцинировал. Ловить чертей или гуманоидов — ветки одного существования в разных мирах. Отложенные психоз на фоне алкогольного делирия.

— Погодите, но ведь возле дома каталась черная машина. Это ваши люди?

— Инсценировка. Штамп. Коллективное знание. Как «черный воронок», только BMW. Каждый видит свое. Кто-то правительство и спецслужбы, кто-то бандитов и пришельцев. Третьи вообще не разводят это по разным углам.

— А вам это зачем? Если такие крутые, что можете контролировать нас — землян, то взяли бы, да не знаю, захватили всех. Вот эти ваши управления разумом, пси-энергия. Красиво звучит, но зачем вам Елейск?

Я отпил энергетик со вкусом манго и кокоса. Баунти на губах, дурдом в голове.

— Все очевидно. Мы изучаем себя через вас. Как вы исследуете мир на лабораторных крысах, муравьях, обезьянах. Нам нужна максимально сознательная форма жизни, способная к выбору, нелогичным поступкам, эмоциональным и взвешенным решениями, подвигам и трусости.

— То есть мы ваши подопытные кролики? — мне стало неимоверно обидно за человечество.

— Не совсем. Проникая внутрь вашего разума, мы можем направлять действия на созидание, а не разрушение.

— Окей. Пусть так, — я закурил, понимая, что этого в больнице делать нельзя. — Из всей галактики вам понадобились мы — «хомосапиенсы». Серьезно? Вы угораете? Миллионы планет и звезд, а выбрали нас. С чего такая честь?

— Вы любите обманываться. Это уникальное явление. Вы можете отрицать факты, не доверять цифрам, но с фанатизмом верить в абсурдные теории. Знакомо? Альберт Нец. Он хотел поверить. Он всегда искал персональную загадку длиною в жизнь. И мы наделили его существование смыслом, дали ему цель, эмоции, страсть и страх — все превращается в энергию, которой мы питаемся. Мы размножаемся в этой среде.

Я щелкнул пальцами, поняв их общую задачу.

— То есть ваша среда для существования, продолжения рода и вида — это энергия от наших нейронных связей? Грубо говоря. Я не ученый.

— Грубо говоря, да! — кивнула Алиса и протянула руку к банке с напитком. — Позволите?

— Пожалуйста.

— Где Альберт? Куда пропадают люди?

— Мы просчитали все линии вероятности и поняли, что учителю оставаться в городе опасно. Спустя несколько месяцев одна из его бывших учениц даст интервью на подкасте, где расскажет о том, как он домогался. Якобы домогался. Желание популярности толкнет ее на это действие и принесет ей миллионы просмотров. Такая цена популярности. Ставки отныне все выше и выше.

— Я понял. Где он сейчас?

Алиса, повертев в руках энергетик, не отпив, поставила баночку на место.

— В безопасности. Мы изменили ход событий в другой реальности, и это отразилось на текущем настоящем. Теперь он занимается селекцией помидор, счастлив и круглые сутки проводит в теплицах Дальнего Востока.

— Как я понимаю, бесследно перекинуть биографию человека из одного мира в другой невозможно? Если он перестает существовать здесь, то и там?

— Конечно. Нельзя, просто растворить целую историю жизни, вырезать ее как ненужную строку из памяти других людей. Подменить тоже невозможно. Исчезнуть? Да! Но смерть здесь означает смерть в любой другой альтернативе. Любое действие в этой ветке, сказывается на другой. И чем больше расхождений, тем сложнее вносить корректировки.

— Но раз вы его переместили, значит, существует какое-то единое сознание? Иначе, как понять, где мы в текущую минуту? Может, Нец изначально был ботаником, а не физиком⁈ Вы запутали меня!

— Повторюсь. У нас тоже нет ответов на все вопросы. Мир слишком сложен. Именно поэтому мы выбрали небольшой город для экспериментов со временем. Мы боимся, что изменения в целой стране, планете, галактике приведут все существование к его концу. Представляете глобальный сбой времени, когда не понять: что уже случилось, что происходит сейчас или вот-вот наступит?

Я потянулся, услышав хруст в позвонках шеи. Напряжение от разговора нарастало до боли в затылке.

— Хорошо. Поле. Гребанное поле чудес. Почему там аномальная зона?

— Не мы ее создали. Она привлекла наше внимание, как идеальное место для якобы приземления. Мы бы сами спросили у планеты про природу этого места. Там высокая концентрация пси-энергии, практически наш роддом, говоря вашим языком, — у меня все меньше получалось сомневаться в доводах Алисы. Женщина четко и без запинки, словно идеально выученную легенду шпионом, распутывала мою головоломку. — Старожили города знают про поле. Оно убивало скот задолго до шума вокруг Елейска.

— Закаты? Запах?

— Химия. К городку стягиваются выбросы сразу с нескольких заводов, перемешиваются друг с другом и вызывают не только приступы удушья и панические атаки, но и разноцветное шоу в небе. Красиво и страшно, не правда ли?

У критического мышления не осталось тузов в рукаве. Находясь в какой-то подсобке психиатрической лечебницы с тусклым освещением, вспоминая все аномалии за несколько дней нахождения, я был готов принять информацию.

— Как это возможно? Это же просто нереально?

— Возможно все. Если поверить. Вы верите мне? — она наклонилась максимально близко. Я смотрел в ее черные глаза и чувствовал, как неведомая сила, словно хирург холодным скальпелем, копается в моей голове.

— Что вы делаете? Вы сейчас проникаете в мой разум? — спросил я, отвел глаза и встряхнул головой.

— Вы хотите поверить! Так поверьте! Поверьте, как однажды смирились с первой буквой алфавита «А» первая в вашем алфавите, и движением цифр друг за другом. Ноль… один… два…

— Да! Я верю! — произнес я, перейдя свой Рубикон.

— У вас в рюкзаке есть то, что мне нужно. Дайте это мне, и я все исправлю. Обещаю, вы будете чувствовать себя лучше.

— Вы про пирамиду?

— Да! — Алиса протянула руку. — Не бойтесь. Страшно лишь сделать шаг. Мы боимся не высоты, мы боимся упасть. Нас пугает не глубина, а страх утонуть и никогда с нее не подняться.

— Перед этим ответьте на мой последний вопрос. Что в подвалах мясокомбината?

— Свиньи и люди. Все просто. Огромный морг из животных и эксперименты ученых с трупами людей. — улыбнулась женщина. — Это совсем другая история. Вам не следует к ней прикасаться. Там, где мясо и кровь, нет никакой романтики, эстетики. Но это нужно вам — людям, чтобы продолжать свою жизнь. Ну же, не бойтесь. Просто дайте мне принадлежащее нам. Я не хочу насилия.

— Почему вы в психушке? Если вы…

Я не успел договорить, как почувствовал сильное давление в висках, глаза заслезились, и картинка перед глазами начала размываться, словно была нарисована акварелью.

«Надо завязывать с энергетиками и сесть на ПП!»

— Не вынуждайте меня применять силу, — слова повторялись эхом.

— Хорошо. Хватит ваших фокусов. Была не была! — я отмахнулся зажженной сигаретой, сделал затяжку и открыл рюкзак.

Я достал артефакт и передал Алисе. Женщина чуть приподняла подбородок, смотря на «игрушку» сверху вниз, положила пирамиду основанием на левую ладонь, а правой коснулась вершины. Как магический шар в руках колдуньи с доски объявлений неизвестная мне вещь засияла цветами радуги. Качающаяся лампочка достигала предела яркости, уголь сигареты вспыхивал пламенем.

— Охренеть! — вскрикнул я, почувствовав огонь фалангами пальцев. Скинул окурок в алюминиевую банку.

— Сейчас все случится!

— Мне нужно загадать желание? — я еще находил силы на шутки. Не каждый день смотришь на фокусы и думаешь, к чему они приведут: миллиону, славе, бомжатнику под мостом. — Золотая Рыбка в психиатрической лечебнице такое может?

Взорвавшаяся лампочка осыпала меня осколками. Я почувствовал, как один из них больно впился в кожу щеки.

— Что здесь происходит? — где-то вдалеке слышал голос вернувшегося Андрея Леонидовича. — Сходил за кофе!

Я таял. В прямом смысле слова. Смотрел на свои руки, грудь, живот, ноги, стопы и понимал, что исчезаю. Был ли я рад? Отчасти да. Я надеялся, как это свойственно нам — людям, на светлое завтра и тот самый дивный мир.

— Вы понимаете, почему узнали так многое? — то в левое ухо, то в правое шептала Алиса.

— Нет!

— Вы случайно оказались на стыке разных параллельных времен. В вершине пирамиды. Поэтому в вашей яви все смешалось воедино.

— То есть сломалась стена между временами и событиями? Ее так просто подломить, как квартиру Шпака в советской комедии, что ли?

Но ответов больше не последовало. Мягкое светлое небытие несло меня дальше. Я не видел, не слышал, только ощущал. Единый поток. Как тепло одеяло во время сна, как теплая вода в наполненной ванне.

Я хотел поверить и поверил, зная, что могу оказаться в любом из тысячи вариантов развитий событий. Вспышка. Темнота. Новая вспышка.

«Здесь так уютно и легко! Стоит ли вообще просыпаться?» — спросил я себя за секунду до «рассвета».