Нищенка, дракон и болгарские перцы (СИ)

Глава 46

– А я говорил вам… Пытался вас предупредить… Но вы меня упорно не слышали! И вот к чему это привело. Послушались бы старого Ламберта, сейчас бы не расхаживали возле постели! Тут еще немного и на паркете тропка останется!

Знакомый голос доносился, словно из-за стенки. Стенкой перед глазами стояла темнота. Концентрироваться на значении слов было лень.

– А вы что? В глазах – ярость! В руках клинок! – сокрушался голос, а я узнала голос Ламберта. Он покашлял. – Рубить! Резать! Я вам говорил, что вы слишком горячий. И вам нужно сдерживать свой характер…

– Она очнется? – спросил другой знакомый голос. Я вздрогнула. Это был голос герцога Эвондейла.

Герцог? Сам герцог? Лично сидит у моей постели.

– Думаю, да, – сглотнул Ламберт. – Рана затянулась… Ее жизни ничего не угрожает… Я так рад, что чары спали вовремя… Прямо от сердца отлегло! Но что если бы вы поторопились и не успели вовремя увести клинок?

Герцог в ответ молчал. Я слышала тяжелое сопение. “Осознает!” – подумала я, вспоминая нашу первую встречу.

Я лежала в темноте и в каком-то вакууме. Я ничего не чувствовала, кроме ощущения, словно я куда-то блаженно уплываю. Теплоход имени меня куда-то плыл по черной незримой реке.

– Вот, ваша вспыльчивость чуть не стоила жизни мисс Лаванды, – произнес Ламберт. – А если бы вы убили ее? Тогда что? Вы уже один раз погорячились и приказали ее выпороть… Я вот уверен, что сейчас вы начнете спорить, но факт остается фактом. Вам надо вовремя себя тормозить! А еще и перцами занялись.

“Перцы!”, – резануло сознание слово. Все, что касалось драгоценных перцев меня волновало в первую очередь.

– А растения – они как женщина. За ними ухаживать надо! – произнес Ламберт, получивший возможность высказать хозяину все, что он думает. – Может, секрет как раз в уходе и кроется! А вы все быстрее! Скорее! Нельзя заставить растение расти, а женщину любить вас! Я не помню, кто из великих сказал эти слова. Может, мой дед, а может мой прадед! Они, кстати, были садовниками!

Герцог молчал. Внезапно я почувствовала прикосновение к своей руке. Мягкое, теплое, осторожное.

– Я знаю, что я вспыльчив, – прорычал герцог с досадой. – Знаю!

– Так вот, чтобы посылать кого-то на овощ, вы должны сначала его вырастить! Ой, о чем это я? Немного отвлекся от темы. Почему вы с собой ничего не делаете? – спросил Ламберт. – Ярость нужно держать под контролем! Иначе однажды это обернется большой бедой… Ваш дед в ярости развязал войну. Ваш отец разругался с соседями и чуть не убил вашу матушку, приревновав ее к незнакомцу. А потом выяснилось, что это – ее брат. И вы туда же…

Я услышала обреченный и крайне недовольный вздох.

– Кстати, я должен вам кое-что сказать… – вдруг сменил тон Ламберт. – Но, позже… Это касается мисс Лаванды… Вы просили разузнать…

– Говори сейчас! – резко произнес герцог.

– Попозже, господин, – мягко заметил Ламберт. – Сейчас важно, чтобы она очнулась… Бедняжке и так по вашей вине постоянно достается.

– Ламберт! Принеси воды! – произнес герцог, а его голос приблизился ко мне настолько, что у меня создавалось впечатление, он где-то нависает надо мной.

– Как скажете, – вздохнул Ламберт, направляясь прочь. – И да. Что делать с комнатой мисс Авроры? Неужели мы оставим ее в таком состоянии?

– Что хотите, – раздраженно отмахнувшись произнес герцог. – Мне плевать, как выглядит ее комната…

– Хорошо, – вздохнул Ламберт. – Вопрос второй степени важности. Что делать с мисс Авророй? Она долго не приходит в себя. С момента, когда вы чуть не убили мисс Лаванду, она лежит без сознания…

– Отстань, – послышался голос герцога. Он, словно отмахнулся. – Пусть врач еще раз ее осмотрит.

– Доктор уже смотрел ее, – произнес Ламберт.

– Пусть с другой стороны посмотрит! Я что? Лекарь? – снова произнес герцог, раздражаясь еще сильней.

– Доктор сказал, что мисс Аврора пережила сильнейшее нервное потрясение, – продолжал Ламберт, а я понимала, что сердце у старика доброе. Даже мне сейчас было жаль Аврору. Каково это думать о том, что будущий муж убил ее возлюбленного? Так что быть на ее месте мне бы не хотелось!

Я лежала, не шевелясь, хотя постепенно начинала чувствовать свое тело. Боли не было. А я ждала ее, но она все не приходила.

Я услышала вздох возле себя, а потом снова почувствовала, как к моей руке прикоснулись руки.

– Мне жаль, – едва слышно пробурчал голос. – Мне очень жаль…

Вы когда-нибудь выдавливали последнюю капельку зубной пасты из тюбика? Вот! Мне показалось, что с таким же усилием эти слова выдавил герцог. Мне даже показалось, что я ослышалась.

Вздохнув, я решила подождать, может он что-то еще скажет. Но герцог молчал. Или он считал, что я его не слышу, или боялся сказать лишнего. Например: “Прости, пожалуйста… Я действительно вспыльчив… Я не хотел… Я постараюсь держать себя в руках и не делать скоропалительных как кошачьи роды, выводов. Но мне нужна помощь. Поначалу нужно, чтобы ты меня вовремя тормозила”. И что? Сложно что ли?

Почему мужчины не могу сказать эту фразу? Или что? Эта фраза, как крокодил тут же кусает их за мужское естество и держит мертвой хваткой? В чем дело?

Вместо ответа я почувствовала мягкое прикосновение руки. Он меня погладил? Вот интересно, что им движет? Жалость? Чувство вины? Или нечто иное?

– Мне действительно следовало услышать тебя.

Голос герцога был низковат и тих. Говорил он короткими фразами, делая между ними такие паузы, что трудоголик успеет выспаться!

– Ламберт! – внезапно произнес герцог, а я услышала покашливания дворецкого.

– Мисс Аврора все еще… – начал дворецкий.

– Мне плевать, – произнес герцог. – А что если я ей дам денег? Думаешь, она меня простит?

– Я бы на ее месте засунул бы эти деньги вам в то место, каким вы это придумали? Разве деньгами можно купить прощение? – спросил Ламберт. – Она что? Обязуется написать расписку о том, что получила сумму, а от себя прощает? Так что ли?

– Не знаю. Я всегда покупал! – раздраженно произнес герцог.

– Может, в этом-то ваша беда. Вы очень вспыльчивы и богаты, – заметила Ламебрт, словно между делом. – И уверены, что ваших денег хватит, чтобы купить прощение каждого. Но простят ли вас люди на самом деле? Не сделают ли они вид, что простили? Вот тут загадка. Тем более, что вы чуть не оставили шестерых детей без матери!