Нищенка, дракон и болгарские перцы (СИ)

Глава 29

Я смотрела на увесистый медальон, пытаясь не думать, что он полностью золотой. На мгновенье мой взгляд остановился на нахмуренных бровях дракона. Жадность внутри представила, что на эти деньги можно много чего сделать. “Ква?”, – спросила внутренняя жаба, когда я мысленно отсекла возможность поживиться за счет чужой совести.

– Бери, – прорычал хозяин.

– Бери? – полушепотом спросила я, делая вздох. Я подошла к нему, вложила медальон в его руку и стала загибать его пальцы. – Ты думаешь, что вот эта золотая побрякушка искупит то, что ты отдал приказ выпороть меня? Или ты пытаешься успокоить совесть? Дескать, взяла, инцидент исчерпан… Нет…

Я почувствовала, как в горле пересохло.

– Я не возьму, – прошептала я. – В качестве простой оплаты простой служанки – это слишком много. Для графини – слишком мало. Или вы думаете, что эта безделушка сотрет мне память о том балу?

В комнате вдруг стало так тихо. Мне кажется, что если прислушаться, можно услышать, как тараканы занимаются любовью.

– У меня еще осталась гордость, – произнесла я, а жадность взвыла.

– Гордость? Мыть посуду – это гордость? – спросил дракон, а в его глазах сверкнули искры.

– Это лучше, чем продаваться за золотую висюльку, которую потом снимут твои же стражники! – произнесла я еще тише. Я без страха и смущения смотрела ему в глаза. – К тому же обвинят в воровстве! Как это вышло с теми деньгами, которые мне дали на балу! Ну уж нет! Лучше подарите это своей невесте!

Я развернулась и вышла из кабинета. Гордость расправила грудь, а жадность тихо плакала, всхлипывая и требуя назад украшение. Я утешала ее тем, что и без него мы прекрасно вырастим перчики. Жадность не верила и ревела. У меня самой на глазах выступили слезы жлобства.

– Сильно ругался? – послышался озадаченный голос Ламберта. Дворецкий догнал меня в коридоре, как только я свернула за угол.

Он увидел мое лицо, а его седые брови встали жалобным домиком. Я утешала жабу тем, что скоро мы заработаем кучу денег. И такие побрякушки будем покупать каждый день! Жаба всхлипнула: “Когда это будет!”. Но притихла.

– Честно сказать, я не знаю, как с вами правильно обращаться, – заметил старый дворецкий. – Этикет и ваш титул требуют, чтобы я называл вас мисс Чаворт, а ваше положение служанки требует “Эй, ты!”

– Можно просто Лаванда, – вздохнула я. Имя Лаванда мне очень нравилось. Я сразу вспоминала саше с лавандой, которое хранила среди чистых вещей.

– Ну хорошо, мисс Лаванда, – заметил дворецкий, улыбнувшись. – Честно сказать, я удивлен, что Мадам Невеста к вам так отнеслась.

– А что она из себя представляет? – спросила я, понимая, что надо бы возвращаться и дотирать ковер. Но идти обратно не хотелось.

– Ах, эта девушка из очень уважаемой семьи. Но, если верить слухам, то буквально год назад дела у семьи пошли неважно… Ее отец вложился в перцы и прогорел. Он нанял магов, который должны были вырастить ему перцы. Он хотел лично презентовать их королю. Семья нашей мадам Невесты временно впала в немилость из-за какой-то чепухи. И ее отец загорелся желанием доставить королю удовольствие, вырастив этот чудесный перец. Но, прогорел. Маги благополучно высосали из него все деньги, как, собственно, они всегда и делают, но результата так и не получили. И теперь ее семья отчаянно нуждается в деньгах. Настолько, что отправили дочку сюда до свадьбы. Что само по себе уже является, скажем так, небольшим скандальчиком. И если бы не деньги герцога, не мысли о том, что каждый бы на месте отца девушки, любой бы отправил бы дочь сюда, то скандалу быть, а так все замяли.

– Скажите, все дворецкие такие сплетники? – с улыбкой спросила я.

– Ну что вы, мисс Лаванда! Не все! Я знал одного дворецкого, который не сплетничал. Он просто был глуховат, и не слышал о чем говорили господа, – рассмеялся Ламберт. – Я сейчас отправлю к мадам Невесте другую девушку. А вам придется пока посидеть на кухне. Я скажу, что вы ревете не переставая.

– Хорошо, – улыбнулась я. – А по поводу хозяина? Почему он согласился на этот брак? Если за невестой нет особого приданного?

– А вот этого я не знаю. Когда ничего не понимаешь в отношениях принято говорить: "Ах, любовь!", – усмехнулся старик.

Я вернулась на кухню. Целый день меня гоняли с мелкими несложными поручениями. Я уже накопала морковки, сбегала к садовнику за тремя свежими букетами, протерла подоконники в галерее, помогла накрыть на стол. Пока что мне не попадалось на глаза ничего, во что можно было бы посадить мои перцы.

Ни цветов, и горшков в поместье не наблюдалось.

– Нужно перемыть эти три сервиза! – послышался голос кухарки, когда я вошла на кухню.

– Сервиз! – осенило меня, а я присмотрелась к старому сервизу. – Чем не горшочки для рассады?

Жаба потирала зеленые лапки, а я в качестве компенсации требовала горшки для рассады. Не буду же я просить их у герцога? Он сразу спросит, а зачем они мне? Пока что перчики нужно держать втайне!

Конечно, вынести весь сервиз было бы непросто. Но если брать по одной чашечке? Или по две?

Сервиз был персон на тридцать, поэтому я дождалась и сунул две чашки в декольте. Теперь у меня был фарфоровый бюстгальтер. Хорошо хоть форма у них была подходящая.

А если посчитают? Как быть? Придется пожертвовать блюдцами!

Бзем!

– Че? Разбила? – спросил голос кухарки, которая беседовала в другом конце кухни с подругой.

– Да, из рук выскользнула чашка с блюдцем, – всхлипнула я.

Кухарка поворчала. Выждав еще минут я, я бряцнула еще одним блюдцем.

– Да что с тобой сегодня! Ты всю посуду побьешь! – раздосадовалась кухарка, а я понимала, что соблазн велику утащить еще и красивый чайничек.

– Ой, простите, я все уберу! – пискнула я, жадно поглядывая на чайник. Он уже переместился мне под юбку. Только носик иногда торчал. Я собрала осколки и еще раз их уронила, громко пискнув: “Ой!”.

– Так, это не дело! – произнесла кухарка. – А ну! Проваливай! Сейчас найду кого-нибудь, у кого руки не такие дырявые! А ты вон, осколки вынеси и шуруй домой!

Я быстро собрала улики, стараясь сделать так, чтобы чайник не натягивал носиком юбку.

Мне удалось приладить его на панталоны благодаря странной ручке, которая была не цельная, а какая-то вычурная, словно крючок.

– Иду, иду, – прошелестела я, снимая фартук и уходя в сторону двери.

Быстро идти не получалось из-за чайника. Приходилось отклячивать попу или придерживать его рукой. Выйдя в дверь для слуг, я ссыпала осколки в мусорную кучу. Настроение поднялось, а я направилась в сторону дома.

Шла я медленно, стараясь не оступиться в потемках, как вдруг я почувствовала, как меня кто-то схватил, зажимая рот. Грубая рука пережала мне рот так, что не давала даже пискнуть. Единственное, что я успела, так это промычать.

– Держи ее! – послышался незнакомый голос, а мне на голову опустили мешок.