Niro. Сборник рассказов.

Счетчик

Они долго смотрели друг другу в глаза – продавец и покупатель. Минуты три, не меньше. Потом Лазарев не выдержал и, не отводя глаз, слегка кашлянул. В контексте их «гляделок» продавец расценил это как победу, откинулся на спинку кресла и принялся выстукивать пальцами на крышке стола какую–то непонятную мелодию.

— Скажите, — внезапно спросил он Лазарева, — вас устраивает ваша интимная жизнь? Интимная, так сказать, сфера?

— Если бы устраивала – я бы не пришел, — слегка приподняв брови, ответил Лазарев.

— Нет, я все понимаю, — продавец закончил барабанить по столу, оперся на него локтями и максимально приблизил свое лицо к покупателю. – Я имел в виду – в принципе. Не сейчас, а тогда… Ну, вы понимаете. Когда все было хорошо.

Лазарев попытался улыбнуться, но вышло как–то неискренне и потому кривовато. Он осторожно, чтобы не показать, насколько ему неприятна такая близкая дистанция общения, отстранился, вжавшись в свое кресло, закинул ногу на ногу и задумался на пару минут.

— Вы особо не напрягайтесь, — продавцу надоело ждать, он встал и сделал по кабинету несколько шагов, по–прежнему оставаясь по ту сторону стола. – У каждого человека, будь то мужчина или женщина, неважно – на такой вопрос всегда есть очень быстрый ответ. Потому что все лежит на поверхности. Так вы были счастливы со своей женой или нет?

Лазарев вздохнул и попытался ответить, но продавец его перебил:

— Я вижу, что вы сейчас начнете мне рассказывать о том, какая она у вас стерва. Подавляет волю, подчиняет себе и своим ценностям, заставляет жить с чувством вины. Поверьте – вы не первый и даже не одна тысяча первый мужчина в этом кресле, который готов разрыдаться у меня на плече. Я уже скоро сойду с ума от количества стерв на квадратный километр в этой стране.

Лазарев тоскливо кивнул и ничего не ответил. Продавец выдержал паузу несколько секунд, после чего продолжил:

— Итак, я угадал. Хотя это нельзя назвать простым угадыванием вашего семейного статуса – за много лет работы в своей сфере услуг я превратился в неплохого семейного психолога. Мои услуги хоть и стоят дорого, но дают порой бесценный результат…

— Порой? – это слово показалось Лазареву ключевым, он немного оживился. – За такие деньги – и никаких гарантий?

— А что вы хотели, милейший? – развел руками продавец. – За деньги можно купить далеко не все – да и на моем кабинете вы не видели таблички «Волшебник». Так что – деньги вполне реальные, а польза… А польза будет, просто вы не сразу поймете, какая именно.

Лазарев машинально потрогал карман пиджака, в котором лежал кошелек. Продавец отметил это легкой ухмылкой, после чего продолжил:

— Вы по–прежнему не ответили. У вас с вашей женой все было в интимном плане нормально?

— Я думаю, да, — сумел выдавить из себя Лазарев. – Хотя, конечно, временами возникало какое–то… недопонимание… Но в целом, если не отвлекаться на мелочи – все–таки нормально.

— По десятибалльной шкале – на сколько?

— Примерно на семь… С половиной… — после секундной задержки кивнул Лазарев. – А временами даже на девять.

Продавец выслушал это, слегка прищурив глаза и всматриваясь в лицо покупателя с такой тщательностью, будто хотел разглядеть с расстояния в три метра каждую пору на коже, каждую ресницу на веках. Лазарев от такого пристального взгляда пришел в довольно сильное замешательство и заерзал в кресле.

— Семь, говорите, с половиной?…

Вернувшись в кресло, продавец наполовину выдвинул один из ящиков стола, заглянул в него, потом резко закрыл и жестко возразил:

— А мне так показалось, что вы больше «тройки» в этой жизни и не видели.

Лазарев пытался возмутиться, но вышло у него достаточно фальшиво, поэтому на его фразу «Ну мне–то видней…» собеседник даже не обратил внимания.

— Я могу вас понять, — продолжая с неприятным шелестом открывать и закрывать ящик стола, сказал продавец. – Могу, поверьте. Не потому, что пережил это сам. Скорее, потому, что видел сотни таких как вы – и они слились в нечто однообразное, монотонное… В нечто лгущее всем вокруг и в первую очередь самому себе…

Лазарев посмотрел на него с плохо скрываемым раздражением.

— Я никак не могу понять, зачем я здесь? – перебил он продавца. – Деньги при мне, товар при вас. Оформим сделку, вы покажете мне, как пользоваться приобретением – и прощайте.

Он сделал попытку встать из кресла, но продавец властно хлопнул ладонью по столу, и Лазарев повалился обратно. Увидев такую реакцию, собеседник засмеялся – добродушно, по–дружески, что было в этой ситуации по меньшей мере странно.

— Как мало надо, чтобы вы последовали чужому решению, — покачал он головой, когда закончил смеяться. – Представляю, как она обходится с вами дома…

В очередной раз открыв ящик, продавец достал оттуда папку с документами и положил перед собой.

— Итак, приступим. Ваша интимная жизнь с женой в течение последних лет вашей жизни неуклонно ухудшалась. Предположим, в самом начале отношений вы и получали от нее те самые семь баллов, иногда переходящие в девять – но постепенно все превратилось в шесть, пять, а нынче, я уверен, и в два…

— Нынче – ноль, — сверкнув глазами, поправил Лазарев. – В противном случае я бы…

— Да, да, я прекрасно помню цель вашего визита. Сейчас ноль. Не спорю. Но вы перебили меня, а это, уж поверьте, невежливо. С вашего позволения, я продолжу. Кривая вашей интимной жизни шла вниз, а стервозность жены поднималась вместе с ценой на нефть, временами ее обгоняя. И все, чего бы вам хотелось – а я уверен, что вы любили и любите свою жену, таков уж ваш удел, ваша стезя, ваш крест, если хотите – так вот, вам бы хотелось, чтобы ваша жена прекращала быть стервой хотя бы в постели. И тогда вы готовы в течение дня терпеть ее – в ожидании ночи. Я прав?

Лазарев вздохнул, глядя куда–то за спину продавцу.

— Отвечайте быстро и честно.

— Да, вы правы, — еле слышно выдохнул Лазарев. – Я очень уставал от ее властного характера днем, но готов был прощать ее ночью. Вы же сами знаете, каковы отношения между мужчиной и женщиной – днем война, ночью перемирие.

— Приятно слышать подтверждение моих слов, — погладил папку продавец. – Ведь всегда существует возможность ошибиться – и поверьте, порой я очень хочу оказаться неправ, но нет. Все, как и всегда, подтвердилось. И я даже знаю, как все развивалось потом. Ваш мозг устал от несоответствия – принципы вашего существования противоречили друг другу. Днем вы ненавидели, ночью любили. И в конце концов все сломалось.

Лазарев молча кивал, закусив губу. Собеседник не отрывал от него глаз, делая лишь небольшие паузы для восстановления дыхания.

— Я уверен, что поначалу вы пробовали разные препараты. Спектр медикаментозной поддержки нынче необычайно широк – да вы, наверное, более подкованы в этом, чем я. Может быть, вы обращались к каким–то целителям и экстрасенсам – это ведь сейчас модно…

— А также к порнопродукции и различным приспособлениям из секс–индустрии, — добавил Лазарев совершенно безо всяких эмоций. Он уже находился под властью психоаналитика, сидящего напротив и читающего его жизнь словно с листа – и был готов открывать ему все тайны.

— Это и неудивительно, — согласно кивнул собеседник. – Все и всегда думают, что это временно, что найдется панацея… Но, как вскоре стало ясно – все затянулось.

— Да. Уже четыре месяца, — Лазарев глубоко вздохнул, на выдохе хрустнув костяшками пальцев на руках, снимая напряжение. – И вот я здесь.

— Вы здесь, потому что нарушилась ваша схема. Война днем не переходит в перемирие ночью.

— Само собой, — согласился Лазарев. – И постепенно мозги просто стали закипать. Безусловно, есть поговорка о том, что пока целы все пальцы на руках и…

— Фигня эта ваша поговорка, — перебил его собеседник. – Мужчина должен быть мужчиной, а не приложением к женщине.

Лазарев развел руками и не нашелся, что ответить. Продавец понимающе кивнул и продолжил:

— У меня к вам перед оформлением сделки будет всего один вопрос. И ответ на него – прежде всего для вас, а не для меня. Вы готовы?

Согласный кивок.

— Чудесно. Итак, судя по всему, ваша семья далека от идеала. Ваша жена доминирует. Она, по большому счету, решает все – в том числе и то, как вам жить дальше. В настоящий момент она готова расстаться с вами по той причине, что привела…

— По причине импотенции… — шепнул Лазарев, но продавец его услышал.

— Именно. Она готова уйти от вас – или прогнать вас самого к чертовой матери. То, что вы приобретете у меня – может вернуть все назад. Вопрос таков – зачем?

У Лазарева дернулась щека. Он ожидал любого вопроса – но не этого. Воздух бессмысленно вырывался из его рта – но ни единого осмысленного слова произнести не удалось.

— Вы хоть сами понимаете, чего хотите? – встав из–за стола и обойдя его, собеседник вплотную приблизился к Лазареву. – Ваша жена уничтожила вас – но вы хотите вернуть свою мужскую силу, чтобы продолжать жить с ней? Вам небесными силами послано решение вашей проблемы – а вы уклонитесь от него, как от куска дерьма? Вы идиот?!

Лазарев вжался в кресло, к концу этой тирады ожидая уже удара в лицо.

— Не бойтесь, я вас не ударю, — сделал шаг назад продавец. – В вашей жизни есть кому это сделать. Давайте оформлять…

Когда все бумаги были подписаны, продавец достал из стола какой–то футуристический прибор, напоминающий пистолет с очень широким стволом.

— Руку. Любую.

Лазарев протянул левую. Продавец приложил к предплечью раструб, крепко придавил и что–то нажал. Острая, но кратковременная боль пронизала всю руку и ушла куда–то в спину, как по громоотводу. Спустя несколько секунд пистолет был убран – на руке появился небольшой шрам, полоска в три сантиметра, практически незаметная.

Лазарев смотрел на нее завороженным взглядом. Собеседник убрал свой девайс в стол, после чего прижал ладонь Лазарева к столу и ткнул пальцем в рубец.

— Эта штука… Без особых подробностей скажу – вы уже здоровы. Просто вы еще не в курсе. Но — кроме основной функции, прибор несет в себе еще одну, побочную. По сути это счетчик. Он активируется тогда, когда вы окажетесь рядом с вашей женой. На расстоянии, так сказать вытянутой руки. И вот тогда, как я уже говорил, вы будете сами решать, какую пользу я вам принес.

Кивнув, Лазарев аккуратно высвободил руку и опустил рукав рубашки. Отсчитав необходимую сумму за прибор, он уже собрался уходить, сложив договор в карман, как вдруг продавец остановил его малозаметным жестом руки, указав на папку, которую, вынув из стола, так и не раскрыл.

— Вы лгали мне. Вы лжете ей. Круговорот этой мерзости в природе никогда не закончится. Знаете, а ведь все возвращается…. Мне странно только одно – почему вы все равно хотите с ней спать?

Он легонько подтолкнул папку в сторону Лазарева.

— Посмотрите. И будем считать, что купили вы не прибор, а то, что в этой папке.

Лазарев прикоснулся к ней так, словно она была из раскаленного металла, потом взял двумя пальцами и хотел открыть, но продавец просто указал ему на дверь.

— Не здесь. Не сейчас. Где–нибудь по дороге домой. Еще до активации счетчика.

Он ухмыльнулся и сказал уже уходящему Лазареву в спину:

— Мне ничего не приходит на ум, кроме слов учителя Йоды – «Да пребудет с Вами сила!» И кстати – если на двери нет таблички «Волшебник», это не значит, что волшебников не существует.

Лазарев едва сдержался, чтобы не хлопнуть дверью.

…В дверь он позвонил так, словно был курьером по доставке пиццы. Чужая дверь, чужая квартира. Побыстрей сделать свое дело и уйти.

Она открыла не сразу. Слышен был какой–то легкий шум, шепот. На коврике у двери – чужие мужские туфли. Лазарев вошел, брезгливо отодвинул их в сторону носком ботинка. Жена посмотрела вниз, потом ему в глаза и отступила на шаг. В воздухе витала смесь какого–то одеколона с табаком – и это в квартире, где никто никогда не курил.

— Вы знакомы уже более 4 лет, — сказал Лазарев. – Можешь не отрицать.

Жена смотрела на него и ничего не говорила. В комнате у нее за спиной послышался сдавленный кашель. Она вздрогнула, но не обернулась.

— Я уверен, вы давно хотели мне сказать… И теперь я понимаю, почему он называл меня идиотом…

— Кто? – подняла брови жена. – Вы же вроде не знакомы.

— И слава богу, — невесело усмехнулся Лазарев. – Кто сказал – неважно. Сейчас дело в другом. Должен включиться счетчик.

— Ты вообще трезвый? – напряглась жена. Лазарев вздохнул.

— Лучше бы я напился в хлам. А счетчик – это такая вещь… Интересная.

И он принялся закатывать левый рукав на рубашке. Когда показался рубец, он на секунду зажмурился, а потом открыл глаза и посмотрел.

Сквозь кожу алела цифра «девять». Лазарев прижался к дверному косяку.

— Я надеялся, число будет хотя бы двухзначным…

— Что за бред ты несешь? – жена вела себя очень настороженно, но не понимала, почему муж не устраивает скандал. – Счетчик, рубцы какие–то… Ты вообще о чем?

— Эй! – громко крикнул Лазарев. – Иди сюда. Дело есть.

Скрипнул диван, потом шаркающие шаги – и в двери комнаты показался мужчина в его, Лазарева, домашних тапочках. Он был седым, суховатым – и явно старше лет на пять–семь.

— Руку покажи, — сурово сказал Лазарев, оценив тапочки на ногах соперника. И когда увидел число, не смог удержаться от зависти.

— Четыреста шестьдесят восемь. И это при условии, что уже некоторое количество потрачено…

Жена смотрела на то, как двое мужчин протягивают друг другу голые руки и разглядывают алые цифры – и ничего не понимала. Лазарев тем временем протянул ей папку и сказал:

— Я понимаю тебя. Любовь, все такое… Любишь – люби. Но зачем уничтожать? И зачем – врать?.. Теперь я знаю, почему он сказал, что польза будет – только я сам должен решить, какая именно. Ведь я мог послушать его, мог не предпринимать никаких шагов – и расстаться с тобой по–хорошему, ничего не зная и не ведая. Но я захотел вернуться… Так сказать, во всеоружии… Хотя какое тут к черту оружие?

Он кинул унылый взгляд на свою «девятку» и вышел, оставив жену с любовником разглядывать фотографии их свиданий за все четыре года, которые они достали из папки. Волшебники все–таки существовали.

…Уже идя по улице, куда глаза глядят, он вспоминал те условия, что озвучил продавец. Устройство, внедренное ему под кожу, победит импотенцию – ровно на столько раз, сколько он за последние пять лет довел до оргазма свою жену. Ни о чем не подозревая, вспоминая бурные ночи и ее стоны – он верил в чудо. А оказалось – счетчик работал не у него. Не для него. Не с ним. Все было фальшью. Имитацией в ожидании любовника. И уж тот старался на славу.

Шлепая по лужам, не замечая холода, Лазарев думал только об одном – где–то же должна быть женщина, которая не лжет. Женщина, с которой хватит и девяти раз, чтобы полюбить – на всю, так сказать, оставшуюся… И тогда он вернется к продавцу и купит еще один счетчик.

И на нем обязательно будет цифра «девять».