Niro. Сборник рассказов.

The show must go on

Идти по снегу было неудобно. Ноги проваливались в какое–то подобие сугробов, которые нагребли по всему двору безо всякого смысла. Но командир группы подгонял их по рации – и приходилось, высоко поднимая ноги, выгребаться из этих снежных куч и продвигаться дальше, к домикам.

Забор не был для них, тренированных спецназовцев, серьезным препятствием – да и существовал он далеко не по всему периметру. Шестеро аккуратно прошли рядом с воротами – и тут же по рации узнали, что остальная часть группы, еще пять человек, вошла с дальнего участка совершенно без проблем, им не пришлось преодолевать ни забор, ни еще какие–либо преграды.

Двумя группами они продвигались по территории, аккуратно подбираясь к камерам наблюдения. Приказ был очень и очень неожиданным – они заклеивали их жевательной резинкой, для чего им всем было выдано по три пачки «Дирола».

«Номер второй» достал еще две подушечки жвачки, быстро закинул в рот, пожевал несколько секунд, смачно сплюнул в снег огромную дозу ментола, которая уже просто не помещалась в его организме, вытащил ком резинки, размял пальцами и прилепил на еще один телеобъектив, неподвижно смотревший куда–то в небо.

— Я номер два, пройдена восьмая отметка. Дальний угол территории больше видеокамерами не просматривается, — прокомментировал он свои действия, придавив пуговку лингофона вплотную к шее. – Непонятно только – зачем все эти камеры на каждом шагу? Они же все… Практически все – выключены.

— Номер два, тишина в эфире, — прозвучал грозный голос командира группы. – Только пикни еще… — добавил тот от себя не по уставу.

— Есть, — ответил номер второй. «Точно так же заклеивал жевательными резинками дверные «глазки» Леон, — вспомнился фильм Люка Бессона. – Сначала он, потом и его Матильда. Заклеивали, рвали дверные цепочки, входили внутрь и делали свою черную киллерскую работу. Профессионалы…» Он продвинулся по двору еще метров на тридцать, присел возле угла одной из деревянных построек и посмотрел туда, откуда лился ровный свет – в сторону двухэтажного дома с большим вестибюлем; стеклянные двери его образовывали огромный шлюз, снег возле выхода из дома тщательно убран, остатки его вытоптаны.

— Возле выхода – урна с окурками, — тихо сказал он всем. – Могут выйти покурить и застать нас врасплох посреди двора.

— Не твоя забота, — резко ответил командир. – Будет команда – возьмешь выход под свой контроль. А пока продвигайся к своей отметке, если еще помнишь, где она у тебя.

— Есть, — снова ответил «номер два», провалился в очередной сугроб и едва не выругался в полный голос.

«Какого черта нас понесло сюда?! – думал он, будучи уверенным в том, что этот вопрос задают себе сейчас практически все участники команды. – Ну здесь–то какой может быть криминал? Зачем здесь спецназ? Или мы чего–то не знаем? Может, их захватили террористы, а саму ситуацию решили не оглашать? Чушь, террористы обычно озвучивают любую свою вылазку. Тогда зачем? Непонятно»

Он медленно развернулся, краем глаза отметил перемещение двух товарищей по группе в двадцати метрах к востоку – фигуры в белых маскировочных костюмах появились на мгновенье из сугробов и тут же скрылись за ближайшей постройкой, возле которой были аккуратно сложены бревна. Группа работала по заранее разработанному плану, в отдельные части которого посвящали не всех. Каждый шел по одному (или с напарником), по только ему (или им) известному маршруту и выполнял только свою задачу.

И лишь в конце работы их должны были собрать вместе.

«Интересно, чем все кончится? – подумал «номер второй». – Хотя нет – гораздо интереснее узнать, как же все начнется. Вот я – мой маршрут к строению, обозначенному на карте номером «восемнадцать». Ничем не примечательный одноэтажный домик – таких много можно встретить на море – сдают на сезон. Внутри мебель по минимуму, плитка, холодильник, телевизор… Еще что–нибудь… Короче, жить можно. Жить, купаться, загорать, по вечерам гонять комаров – но это если лес рядом. А вот если до моря рукой подать, а ближайшие деревья метрах в двухстах, а то и больше – вот тогда благодать… Сидишь в кресле–качалке, сигарета в одной руке, банка пива в другой. Рядом на лежаке жена… Или нет, не жена, бог с ней, с женой. Чего это я о ней вспомнил? Рядом на лежаке какая–нибудь Клаудия Шиффер собственной персоной. Топлесс. Лежит и так игриво мне подмигивает – а я глоток делаю, потом затянусь пару раз… Море шумит – как часы, каждые шесть секунд – волна. А на горизонте – какие–то огоньки…»

— Твою мать! – выругался он, забыв о радиомолчании. – В строениях «шесть–а» и «семь–а» зажгли свет!

— Вижу, — отозвался «номер двенадцать», чьей целью и были именно эти домики. – Никаких корректив – иду по известному маршруту, вхожу по команде.

— Правильно, — подключился к диалогу командир. – Вот только не забудьте камеры; это наипервейшая задача. Лепите жвачку во все объективы – неважно, включены они или нет. Никто уже не успеет отреагировать. Как только входим – начинает работать «условие номер раз».

— Принято, — отозвались несколько голосов, наложившись друг на друга. Группа работала слаженно, постепенно продвигаясь к своим объектам.

«Номер второй» увидел еще одну камеру – на этот раз большую, на станине. Нечто вроде прицепа на четырех колесах, напоминающих велосипедные, в центре тренога, куча проводов, тянущихся поначалу упорядоченно, а потом разбегающихся в разные стороны и исчезающих в сугробах. Оглядевшись, он аккуратно приблизился к этому кибернетическому монстру, который, как он решил, управлялся дистанционно – однако рядом в снегу он увидел приличную кучку окурков. Здесь работал человек.

«Чтобы выкурить примерно двадцать сигарет, лично мне нужен целый день, — подумал «номер второй». – Но они могут работать в две или три смены. Хотя все окурки вроде бы с одинаковым прикусом и очень похоже раздавлены. Что мог снимать этот оператор здесь, зимой, в течение целого дня?»

Он огляделся, отметил, что вокруг много следов, оставленных одним и тем же человеком; неподалеку, возле высокой березы, увидел желтое пятно на снегу, покачал головой.

«Отсюда и отойти было некуда, что ли? – пожал он плечами. – Я думаю, что, если поискать, можно и бутерброды недоеденные найти, и лапшу корейскую».

Вплотную подойдя к камере, он вынул изо рта новую лепешку «бубль–гума», размазал ее по объективу и попытался представить, что именно показывала эта камера. Автомат мешал ему, он задвинул его за спину и прильнул к видоискателю.

В поле его зрения попали несколько домов, часть забора, какая–то свалка стройматериалов, несколько столиков под открытым небом (они были усыпаны снегом и производили впечатление летнего кафе, устроенного здесь по недоразумению).

Сзади что–то с шумом повалилось на снег. «Номер второй» вздрогнул и резко обернулся, почувствовав пустоту у правого бока – там, где должен был быть автомат. Но на этот раз пронесло – в сугробе лежал большой моток целлофановой пленки, которой, по–видимому, укрывали камеру от снега. Ветром его смяло и уволокло в сторону, подвесив на дерево, под которым справлял малую нужду оператор. Теперь же ветка не выдержала, прогнулась, и целлофан медленно сполз в сугроб.

«Номер второй» почувствовал, что задержал дыхание чересчур надолго. Медленно втянув через нос морозный воздух, он поправил автомат, проверил надежность крепления глушителя и на секунду прикрыл глаза. А ведь все могло быть гораздо хуже…

«Какого черта меня потянуло смотреть в эту камеру? – обругал он себя. – Не отвлекаться ни на что – прописная истина. Вперед!»

Он спрыгнул со станины, отметив про себя, что амуниция совершенно не бряцает и не издает никакого шума (правда, они это всегда проверяли перед заданием, но сейчас почему–то захотелось себя похвалить – чтобы отвлечься от своего промаха). В рот были закинуты очередные две подушечки жевательной резинки; на бегу он снова машинально сплюнул, взглянул на компас, потом на часы. Времени до занятия позиции оставалось всего ничего.

— Девятый на точке, — раздалось в наушнике. – Четвертый и пятый на точке…

«Пошли доклады, — чертыхнулся «номер два». – Надо бы поторопиться, не быть последним».

Он прикинул, как будет удобнее – пробраться напрямую или выбрать тропинку. Напрямую было, прямо скажем, не очень – тут и так везде хватало строительного мусора, а прямо перед ним была просто невероятная куча досок и чего–то напоминающего в темноте фанеру. Пройти он бы смог – но вот не наделать при этом шума казалось задачей невыполнимой.

Пришлось идти в обход, по широкой тропинке. Он уже сделал несколько шагов по ней, когда услышал в наушниках:

— Номер двенадцатый – на позиции. Вынужден войти в дом – обнаружен жителями. Проблем нет.

«Это там, где загорелся свет, — вспомнил «второй». – Чего им не спится, сволочам!»

Значит, один из них уже в деле. Оставалось надеяться на то, что остальных не обнаружат еще некоторое время. Он прибавил шагу, на ходу увидел огонек камеры, висящей под крышей домика, который был им не нужен, подошел с той стороны, откуда выходил кабель, мазнул жвачкой по объективу, но почему–то на этот раз резинка не хотела приставать к холодному объективу. Он попробовал еще раз, а потом просто сжал на камере кулак и вырвал ее из креплений, после чего отсоединил провод и закинул ее в снег.

Вскоре он был возле своей цели. Домик оставался темен; из него доносились какие–то звуки, «номер второй» сразу не разобрался, что к чему, пока занимал позицию у двери и оглядывался в поисках очередных светящихся глазков камер. А потом понял – из–за двери доносились стоны.

КОМУ–ТО ТАМ БЫЛО ОЧЕНЬ И ОЧЕНЬ ХОРОШО.

Он представил на секунду, как люди, занимающиеся сейчас по ту сторону двери сексом, отреагируют на появление вооруженного до зубов спецназовца в шлеме с прибором ночного видения на одном глазу и дисплеем на другом. Решил, что даже не стоит принимать ставки – пока сам не увидит, не узнает. А еще он подумал, что если ему долго не скомандуют войти внутрь, то он тут околеет под эти сладострастные стоны – от холода и, чего уж греха таить, от зависти. Уж больно здорово стонала эта девчонка – прям как в кино с участием немецких звезд порнобизнеса!

Он привалился спиной к стене рядом с дверью, поставил оружие между ног, осмотрелся. Камер не было. Скорее всего, они были внутри.

«Судя по всему, искать их долго не придется. Здесь все на виду. Интересно, а как они там трахаются, зная, что вокруг все пишут? Может мне тоже сделать вид, что я обнаружен, и войти? Глупость, командир не поверит в такие совпадения. Ждать, ждать… Чего–то я сегодня какой–то несобранный. Камера эта чертова, теперь вот думаю, как приказ нарушить».

Он покачал головой и крепко сжал цевье автомата. Глушитель здорово удлинял ствол; «номер второй» осмотрел оружие, остался доволен. Потом прислушался к тому бардаку, что царил у него в голове и решил, что стоит после операции сходит к психологу, чтобы решить кое–какие душевные проблемы…

Дверь домика неожиданно открылась – легко и одновременно с ужасным скрипом. «Номер два» вдруг понял, что уже некоторое время не слышит тех стонов, что так волновали его нервную систему; дверь, распахнувшись, ударила его по колену и на несколько сантиметров вернулась обратно.

Похоже, за дверью никого не удивило то, что снаружи встретилась какая–то преграда. Он услышал осторожный шепот, потом смешок – тихий, смущенный. «Там холодно?» — спросил женский голос. «А ты как думаешь? Конечно, там же зима!»

Мужчина говорил каким–то надменным голосом – словно патриций, использовавший проститутку. Внутри домика щелкнула зажигалка, раздались шаги – похоже, тот, кто открывал дверь, сделал это, подойдя к ней босиком, потом так же тихо вернулся и вот теперь, обувшись и накинув что–нибудь на себя, решил выйти на улицу покурить.

«Второй» читал спецматериалы по операции, знал примерный возраст всех тех, с кем они могли встретиться, помнил около восьмидесяти пяти процентов лиц, что было у них неплохим результатом. Он знал, кто сейчас появится перед ним.

Поднявшись с четверенек вдоль стены, «номер два» аккуратно снял автомат с предохранителя, подумал еще секунду и согласился со своим решением. Им объясняли, что стрелять в тех, кого они встретят, можно только в крайнем случае. А в спецназе крайний случай один – непосредственная угроза жизни.

— Второй на позиции, — шепнул он в лингофон. – Через две секунды – контакт с противником.

— Здесь нет противника, идиот! – прошипел командир. – Не стрелять! Пока — не стрелять!

В эту самую секунду на крыльце показался человек с сигаретой. Молодой парень, завернувшийся в одеяло. Он на самом деле был похож на какого–то римского сенатора – один конец одеяла был закинут на плечо, второй — по диагонали — свисал за спиной. Он медленно, аппетитно затягивался, глядя на звезды, выпускал струйку дыма и переминался с ноги на ногу. Ему было явно холодно, но, похоже, после того, что случилось в его домике, он любил именно покурить.

«Номер два» прекрасно понимал свою задачу – до поступления сигнала себя не выдавать, в дальнейшем войти в дом и нейтрализовать жителей, не причинив вреда их здоровью. Далее – доложить командиру и ждать новых приказаний. Непосредственная цель визита на эту странную территорию ему была неизвестна. Начальство подстраховывалось, как могло.

«Здесь нет противника», — повторил он слова командира, вышел из–за двери и медленно сделал два шага к парню…

И тут же понял, что допустил оплошность. Непростительную, недостойную солдата его квалификации.

Конечно же, они курили оба.

ТОЛЬКО ОНА ОСТАЛАСЬ ЗА ДВЕРЬЮ.

Девушка с сигаретой, длинной и тонкой, как и она сама, закричала, едва увидела, как из–за двери показался ствол автомата с навинченным на него глушителем. Закричала высоко, пронзительно, слегка присев и прикрыв свободной рукой грудь. Парень развернулся – скорее, напуганный этим криком, а не встревоженный. Развернулся, даже забыв о сигарете во рту.

«Номер второй» вытянул перед собой руку в жесте, говорящем о том, что лучше им ничего не предпринимать – он контролирует ситуацию. Глупый, несвоевременный жест. Было поздно.

Девушка продолжала кричать; при этом она принялась отступать вглубь домика, ее белое обнаженное тело никак не хотело исчезать в темноте. Солдат невольно отвлекся на нее – и спустя секунду парень каким–то незаметным быстрым движением накинул ему на голову одеяло, оставшись на морозе совершенно голым. «Номер второй» моментально «ослеп» без лунного света, который прибор ночного видения усиливал, превращая все вокруг в зеленоватое марево. А еще через мгновенье он получил очень сильный удар по голове, следом за ним по плечу. Сразу трудно было сообразить, чем и откуда бьют; солдат не устоял на ногах, упал на доски крыльца и перекатился в сторону – скорее рефлекторно, чем в попытке управлять ситуацией и уходить от ударов.

— Второй, ответьте, что у вас, — раздалось в наушниках. Спокойный, уравновешенный голос командира был в этой обстановке совсем не к месту. Еще один удар – на этот раз он пришелся по правому колену. Боль пронзила ногу.

— Контакт, — только и сумел выдавить из себя «второй». – Открываю огонь…

Он еще раз перекатился и понял, что уперся в стену. Одеяло тем временем окутало его еще больше, в какой–то момент он вдруг ощутил, что не может пошевелить руками. Ждать больше было нечего.

Он нажал на спусковой крючок.

«Бум!.. Бум!..»

Два приглушенных одиночных выстрела прошили одеяло.

Тонкий вскрик. Потом что–то вроде «Сука…»

Где–то кричит девушка. По–прежнему кричит…

«Бум!..»

Вроде бы стон…

— Второй, доложите обстановку. К вам идет резервная двойка.

Командир, как всегда на высоте. Выстрелов, он, конечно же, не слышал – но вот его дисплей с вмонтированной видеокамерой сейчас показывал только одеяло.

— Жив, — коротко ответил «второй». – Был контакт. Подробности позже.

Он с трудом размотал одеяло – оказалось, придавил свободный конец своим собственным телом. Мир снова наполнился зеленоватым свечением, под шлем рванулся морозный воздух.

«Второй» встал и тут же схватился за правое колено, которое прострелила волна боли.

— Где эта сволочь? – прошептал он сам себе. Спустя секунду он уже видел того, кто доставил ему столько неприятностей. Парень лежал лицом вниз на снегу возле дома; из–под него медленно, тут же впитываясь в снег и превращаясь в красный лед, вытекала кровь.

— Попал, — сказал солдат. — Есть убитый.

— Лично отдам под суд, — раздалось в ухе.

— Сначала разберитесь…

Он увидел, чем его били. Лопата с пожарного щита. Благо, попали все три раза плашмя. Если бы ребром…

Сзади раздался тихий свист. Солдат, не оборачиваясь, поднял согнутую в локте руку. Подмога пришла. Два номера – «седьмой» и «одиннадцатый». По условию операции, они единственные, чьей целью были нежилые помещения второстепенного плана. Их командир и посчитал возможным освободить от выполнения основной задачи, бросив на помощь «второму».

Из домика донесся то ли вскрик, то ли плач. «Номер два» махнул стволом в сторону двери:

— Там девчонка. Она меня видела. Между домами есть связь?

«Седьмой» отрицательно покачал головой и вошел внутрь бесшумной тенью. «Одиннадцатый» склонился над телом, положил пальцы на сонную артерию, потом поднял лицо к «номеру два».

— Труп. Бери за ноги, надо внести в дом.

Вместе они подхватили убитого и заволокли по двум ступенькам крыльца, ударив его не один раз головой. Сразу за дверями на коврике, уходящем вглубь коридора, они бросили его и безо сожаления прошли в комнату.

Обнаженная девица с разбросанными по плечам волосами сидела на корточках в углу комнаты, прижимая к телу подушку. То ли она прикрывала наготу, то ли надеялась, что подушка защитит от выстрелов – «номер семь» стоял возле нее, направив ствол автомата в голову.

«Одиннадцатый» быстро огляделся, увидел две камеры в потолочных нишах, залепил одну; со второй расправился его напарник. Они еще раз внимательно осмотрели комнату, после чего опустили на окнах жалюзи и включили свет.

Девушка от неожиданности вскрикнула и закрыла глаза.

— Тихо, дура, — сказал «номер два». – К тебе никаких претензий. Сколько вас здесь всего?

Она пожала плечами.

— Думай, быстро!

— Человек тридцать, может, немного меньше…

— Они все сейчас здесь?

Она глупо обвела взглядом комнату и покачала головой – нет, мол, здесь никого нет.

— Ну дура… — чертыхнулся «седьмой». – Я имею в виду – на территории?!

— Нет, — быстро ответила девушка. – Тех, кто следит… Короче, обслуга… Они уезжают после восьми вечера. Есть трое дежурных и охрана. Я не знаю, где они. Я здесь недавно, мне еще не рассказали. Да я и не интересовалась. А что вы сделали с Русланом?

— Болеет Руслан. Сильно болеет. И вряд ли выздоровеет, — сказал «одиннадцатый». Потом прижал лингофон к шее и произнес:

— Командир, ждем указаний. Все тихо, нас никто не заметил. Труп подтверждаю. Парень по имени Руслан.

— Вычеркиваю, — хмыкнул командир. – Блин, как в том анекдоте… Еще не все вошли. Поэтому обустраиваемся на новом месте и ждем приказа. Не расслабляться – черт его знает, что здесь творится по ночам. Старшим назначаю «одиннадцатого». Доставайте индикаторные трубки, пройдитесь по стенам, полу, потолку. Загляните везде — в тумбочки, матрасы, нижнее белье, куда фантазия подскажет. Объяснить, что вы найдете, не могу – сам не знаю. Думаю, догадаетесь. Обо всем найденном, представляющем интерес – немедленно докладывать мне.

— Что это может быть? Хотя бы примерно? Химия? Электроника?

— Без комментариев. Все – на месте. Вас что, зря учили? Выполняйте!

— Есть, — отпустил лингофон «одиннадцатый» и приподнял лицевую пластину шлема с дисплеем и прибором ночного видения. Остальные уже сделали то же самое – слишком уж слепил свет из–под потолка, проходя через усилители.

— Слышали? – спросил он у солдат. Они кивнули. – Найди то – не знаю что. Вообще–то типичная загадка для нашего ведомства.

Точно. Все было именно так. Они не первый год служили в спецподразделении, подчинявшемся Управлению по борьбе с преступлениями в сфере информационных технологий. И не первый раз их отправляли на задание, не разъясняя его сути. Проникнуть, закрепиться, найти – а найдя, принять решение. Самостоятельно. Их, конечно, готовили; их учили, им показывали самые современные технологии, супердевайсы, которые могли все; их заставляли – ЗАСТАВЛЯЛИ! – понимать то, что они видят впервые в жизни. Многие из них были людьми с высшим образованием, далеким от армии; но некоторые всю жизнь были солдатами и не собирались менять свое амплуа. И вот все вместе – они образовывали тандем, способный разгадать самые таинственные киберзагадки современности.

С вероятностью восемьдесят два процента.

Каждый из них имел за спиной невыполненное задание. Нераспознанную опасность. Ненайденный компьютер. Непойманного хакера. Потому что невозможно в этом мире предусмотреть все до мелочей. Нельзя угадать, как будет действовать противник, если у него каждый раз новое лицо. А еще сложнее – если людей используют втемную. Если они сами не знают, что стали подопытными кроликами – и в силу этого они не могут тебе помочь, не могут сотрудничать, подсказывать, направлять. Вот как сейчас…

Эта девчонка в углу комнаты явно была не в курсе. «Второй» на секунду прикрыл глаза, пробежал мысленно ряд фотографий, вспомнил.

«Юлия… Здесь три недели. Ничего особенного. По–моему, москвичка. Как здесь оказалась? Что их сюда тянет?»

— Работаем, — приказал «одиннадцатый». – Я использую прибор для наркотиков. «Номер семь» ищет электронику, «номер два» — у дверей, остерегаемся гостей. Попутно постарайтесь обнаружить какие–нибудь тайные дверцы, люки, короче – все, что найдется. Вперед. А ты, красавица, сиди не шевелись. Нет, лучше оденься и сядь на кровать. А то неправильно поймут… Хотя кто тут может что понять?

Он протянул руку к халату на спинке кресла, бросил девушке. Она поднялась, отложила подушку в сторону, особо не стесняясь наготы — фигура у нее была достойная, высокая грудь, широкие бедра, «второй» невольно осмотрел ее с головы до ног. Накинула халат, присела на кровать и принялась кусать губы. Похоже, она хотела что–то спросить, но не решалась.

Тем временем «одиннадцатый» включил приборчик, висевший до этого момента у него на поясе, убедился, что все работает, еще раз осмотрел комнату и принялся водить маленьким указателем, напоминающем лазерную указку, по стенам, полу и потолку. Аналогичный, но несколько иначе устроенный прибор использовал и напарник.

Поначалу все было тихо – только в наушниках попискивал отраженный сигнал. Они бродили по комнате, натыкаясь на стулья, столы, какие–то сумки, потихоньку матерились и бросали угрюмые взгляды на сидящую на кровати девушку. «Номер два» вышел в коридор, отодвинул ногой труп парня, насколько смог, снова опустил панель шлема, проверил автомат и выглянул на улицу. Кругом было тихо, в стороне тускло светил фонарь, освещая сам себя. Домики были скрыты во тьме.

«Ну и хорошо, — подумалось ему. – Посижу здесь. Хоть не надо будет отвечать, если что–то не найду… Пусть спецы работают. Мое дело – стрелять».

Где–то в других домиках так же приступили к работе его товарищи по отряду. Кому–то должна была улыбнуться удача – ведь не зря же они сюда пришли?

Вспомнились несколько слов о зомби, тихо произнесенных командиром в последней беседе перед отправкой. Тогда «второй» решил, что ему послышалось – командир громко отрапортовал в телефонную трубку полевой рации о готовности, потом выслушал боевую задачу и тихо произнес несколько слов. Одним из этих слов, теперь «номер два» был в этом убежден, было слово «зомби».

При чем здесь этот деревянный городок и мертвецы из могил? Никакой связи не прослеживалось. Скорее, здесь какие–то неизвестные парни могли творить своими легкими руками компьютерные вирусы или ломать через Интернет сайты, при одном упоминании о которых обычные люди сразу становились по стойке «смирно» и начинали говорить шепотом. «Номер второй» оглянулся в комнату, увидел на стеклянном прикроватном столике открытый ноутбук и подумал, что он не так уж и неправ – из компьютера убегал не только шнур питания, но и телефонный провод. Выход в сеть здесь был.

— …Я «номер четыре», докладываю – никакой химии не обнаружено. Поиски электроники продолжаются.

Спустя десять минут аналогичный доклад поступил от «номера три».

— Небогатый улов, — прошептал «номер второй». – И как–то все на удивление спокойно – ну, если не считать одного убитого и трех ударов лопатой…

— Есть! – неожиданно вскрикнул, радуясь удаче, «номер седьмой». – Есть сигнал! Регистрирую встроенный излучатель!

«Второй» напрягся – уж очень хотелось вернуться внутрь, посмотреть, но пост оставить он не решился. Еще будет время взглянуть, а пока достаточно того, что группа, в которой он находился, первой нашла то, что они искали.

В комнате что–то хрустнуло – похоже, солдаты ломали панели, которыми были отделаны стены домика. Потом прозвучали несколько ударов прикладом, и стало тихо.

— Вот это значит как выглядит… — тихо сказал «одиннадцатый», к этому времени закончивший поиск наркотических веществ. – Ты знала, что здесь есть такая штука?

Вопрос явно был задан девушке. Она промолчала.

— Точно не знала?

«Головой машет, — понял «второй». – Похоже, здесь творилось черт знает что. Какие–то излучатели в стенах… Что здесь происходит? И почему командир упомянул о зомби?»

В коридор выглянул «седьмой».

— Все спокойно?

Он кивнул в ответ.

— Скоро будем выходить. Я уверен, поступит дополнительный приказ на сбор в условленном месте. Сейчас передам другим, что им надо искать и как это выглядит – думаю, работа пойдет быстрее.

Он заговорил в лингофон, сообщая технические характеристики найденного устройства. Его внимательно слушали, время от времени задавая уточняющие вопросы; постепенно в деле поиска излучателей наступила ясность – проблема была в том, что работали они в каком–то неизвестном диапазоне и найти можно было только источники питания, которые заботливо оказались спрятанными вблизи обычных электропроводов. Только тренированное внимание «номера седьмого» позволило ему заметить излучение не в проекции пучка проводов, а рядом с ними.

Спустя сорок минут аналогичные устройства были найдены в шести домах с людьми и одном нежилом, который был больше всего похож на хозяйственную постройку. Командир отдал приказ – собраться у входа в главное здание. Там, где стеклянные двери и утоптанный снег.

Втроем они вышли на улицу, вдохнув морозный воздух и расправив плечи. Часть работы была выполнена; Юле вкололи успокоительное, она с благостной улыбкой лежала на кровати, накрывшись халатом, и разглядывала узор на потолке. Неподалеку от нее остывал труп Руслана. Девушка несколько раз качнула головой по подушке из стороны в сторону, еще раз улыбнулась и внезапно выгнулась дугой – беззвучно, со скоростью молнии. Спустя мгновенье упала вниз, на одеяло, и снова рванулась, касаясь кровати лишь затылком и пятками. Крик рвался из нее сквозь плотно сжатые зубы, но воздух не находил выхода из легких. Эта безумная пляска продолжалась около тридцати секунд; постельное белье покрылось потом и мочой, она глубоко дышала, широко раздувая ноздри и глазами рыбы–телескопа смотрела прямо перед собой.

Неожиданно все прекратилось; она обмякла, рука потянулась к халату, пытаясь скинуть его на пол. Юля глубоко вздохнула, шепнула что–то, напоминающее слово «Мама…», и затихла. Взгляд ее остекленевших глаз застыл, ноздри перестали шевелиться.

И напоследок рука, пытавшаяся снять халат, упала в сторону; тонкие пальцы, которые совсем недавно ласкали Руслана, были мертвы.

Как и их хозяйка.

Но солдаты этого уже не видели. Они короткими перебежками, прикрывая друг друга, перемещались по двору, обходя освещенные места и по пути превращая в бесполезные куски железа и стекла обнаруженные видеокамеры. К месту сбора это звено прибыло едва ли не самым первым – только еще двое солдат из подразделения оказались здесь раньше, поскольку именно это и входило в их основную задачу.

Они в белых маскировочных халатах лежали неподалеку от входа и уже начинали замерзать, слушая в эфире доклады своих товарищей о найденных излучателях, о которых они не имели ни малейшего представления. После первого доклада один из них нарисовал на снегу знак вопроса. Второй просто пожал плечами и зябко поежился – было достаточно холодно даже в термокостюме.

Рядом с ним в снег упала тройка – «второй», «седьмой» и «одиннадцатый». Такие же белые, они тут же затерялись для нетренированного глаза среди сугробов и взяли на прицел стеклянный холл.

— «Седьмой» и звено прибыли, потерь нет, девушка изолирована. Беру под контроль вход в здание. Разведгруппа готова к внедрению.

Он посмотрел на замерзающих разведчиков; один из них кивнул, набрал полную пригоршню снега, лизнул.

— Вперед, — раздался приказ командира. Двое поднялись немыми тенями из снега и подбежали к дверям, которые никакой существенной преграды для бойцов не представляли. Стеклорез дал им доступ к щеколде – другой защиты здесь не было. Они открыли дверь, вошли внутрь в освещенный холл, спиной друг к другу. Один из них быстро отключил камеру внутреннего наблюдения, второй аккуратно перерезал телефонный шнур телефона в холле

— Вошли, ждем приказаний, — сказал один из них.

— В здании как минимум шесть человек, — ответил командир, — половая принадлежность неизвестна. Оружие – нет информации. Искать тоже самое, плюс – средства централизованного управления. И еще – здесь может быть охрана. Вооруженная. При обнаружении вызывайте подкрепление. Звено «седьмого» — входим. На входе разделиться. Направо жилые комнаты, налево спортивная зона. Нейтрализовать всех в жилых комнатах, изолировать спортзал и все бытовые помещения. Звено «четвертого» — доступ на крышу. Ищем любые технические средства, напоминающие приспособления для телепередачи. Звено «восьмого» — второй этаж. Ищем электронику и средства видеозаписи и монтажа. Уничтожаем все носители информации – диски, кассеты, флеш–память, компьютеры. Для образца берем всего по одному. Приказ услышан, понят?

Каждое звено продублировало часть, касающуюся своей работы, после чего белые тени принялись за работу.

— Удачи, — пожелал командир. – Место сбора – к северо–востоку, пятьсот метров, будет вертолет. И учтите – стрелять только по вооруженным людям. Никакой самодеятельности.

Разведгруппа тем временем уже исчезла в какой–то из дверей. «Седьмой» вошел, отправил своих напарников в сторону двери, за которой были видны спортивные снаряды; чуть дальше сквозь спортзал виднелся бассейн с голубой водой. Сам он стволом автомата открыл одну из дверей в комнату направо, увидел спящую пару, лежащую поверх одеяла в обнимку. Естественно, оба были голыми. Сон был сладким, тягучим, как вареная сгущенка, поэтому когда на запястьях у них защелкнулись наручники, они даже не сообразили, что происходит. «Седьмой» быстро присел на одно колено возле дернувшейся было девушки и приложил палец к е губам:

— Тихо, девочка, тихо… Сидим спокойно…

И показал ей свой автомат. Она широко раскрыла глаза и не сопротивлялась, когда он заклеил ее рот пластырем. Парень – тот вообще, похоже, оказался в шоке, не дергался. Когда пара оказалась нейтрализована, «седьмой» немного расслабился, покрутил шеей и подмигнул девушке.

— Все. Будет. Хорошо, — сказал он отделяя каждое слово, после чего вышел в холл. Остальные члены его звена уже рассредоточились, занимаясь каждый поставленной задачей.

«Второй» вошел в спортзал, оглядел зеркальные стены и невольно позавидовал тому, что увидел – до чего все было компактно и очень по–современному. На пару велотренажеров небрежно наброшены какие–то аляпистые полотенца, явно женские; около штанги для жима лежа – забытая пачка сигарет и зажигалка. «Одиннадцатый» перешагнул несколько скамеек, осмотрел углы зала, ткнул глушителем в камеры в углах. Еще одна была закреплена на станине, подобной той, что они видели на улице. «Второй» показал ему пустую упаковку от жевательной резинки; напарник кивнул и повыдергивал кабели изо всех камер, включаю большую. Глядя на то, как гаснут на них красные глазки, «второй» подумал, что надо было так делать с самого начала – хотя «бубль–гум» на объективах смотрелся очень не «по–спецназовски»; похоже, это делалось, чтобы ввести в заблуждение тех, кто мог придти следом.

В дальнем конце зала была еще одна стеклянная дверь, за которой бросала отсветы на стену и потолок вода бассейна. Бойцы посмотрели друг на друга, «второй» двумя пальцами указал направление. Кивок согласия; они входят…

Наверху, над их головами, раздался какой–то шум. Они застыли прямо в дверном проеме, машинально подняв головы. Там работало звено «восьмого» — и похоже, что с режимом скрытности у них были проблемы. На радиочастоте, однако, никаких комментариев не поступило.

Выждав несколько секунд в ожидании повторения звука, они продолжили движение. Каждый пошел по своей стороне бассейна, переступая через пляжные тапочки, полотенца и бутылки из–под минеральной воды. В центре бассейна покачивался оранжевый круг, рядом с ним голубой надувной плотик с подголовником; на плотике лежал раскрытый «Пентхаус» со слегка подмокшими страницами.

«Второй» включил лазерный целеуказатель и ткнул лучом в журнал. «Одиннадцатый» кивнул головой, соглашаясь – действительно, кто бы здесь ни жил, время они проводили очень и очень хорошо.

— Три комнаты на первом этаже осмотрены, — раздался голос «седьмого». – В каждой нейтрализована пара. Насчет шести человек – данные точные?

— Подтверждаю, — ответил командир. – Теперь внимательно – на втором этаже замолчал «восьмой». Приказываю – выставить на первом этаже дозор, остальным подниматься.

Втроем они вышли в холл; теперь лучи лазеров светились у всех. «Седьмой» ткнул пальцем во второго, указал на входной тамбур. Тот кивнул, отошел немного в сторону, за большую кадку с пальмой, присел там. С его позиции вход простреливался просто идеально. Командир звена одобрил выбор солдата, согласно поднял ладонь, после чего они с «одиннадцатым» медленно, вдоль стены, поднялись на второй этаж по винтообразной лестнице.

«Второй» осмотрел снаряжение, выключил луч, навел ствол автомата на двери и замер. «Если кто–то из вас не любит ждать и догонять – спецназ не для вас», — вспомнил он слова инструктора, так и оставшегося для него безымянным – в силу секретности своего существования. «Второй» умел ждать…

— Докладывает «четвертый». Нашел дополнительный антенный усилитель на крыше, замаскированный под мансарду. Какие будут указания?

— Уничтожить электронику без возможности замены или восстановления, — последовал ответ командира. – Соблюдать режим скрытности, в обязательном порядке осуществить на месте видеосъемку своей работы.

— Принято, — ответил «четвертый», — выпо…

«Второй» напрягся. Фраза оборвалась внезапно, подвесив тишину в эфире на несколько секунд. Командир тоже, это было заметно по паузе, не понял, что произошло, потом спросил:

— «Четвертый», подтвердите прием приказа. «Четвертый», вас не слышно. «Третий» и «пятый», на связь, что со звеньевым?

Тишина. Гробовая тишина в наушниках.

У «второго» похолодело в груди. Вот она, экстраординарная ситуация, о которой их всегда предупреждал инструктор. Перед глазами встали стройные ряды зомби, изо рта у которых выползали червяки и мокрицы. Они шли по второму этажу и вонзали свои зубы и ногти в тела солдат, разрывая их на части…

«Не сметь поддаваться панике!!!» — сжав кулаки, приказал он себе и услышал приказ командира:

— Всем действовать по инструкции «Мэйдей». Вперед!

«Второй» выпрямился за пальмой, посмотрел зачем–то на счетчик патронов в магазине и побежал вверх по лестнице.

По этой инструкции все свободные от выполнения дополнительных приказов члены отряда должны были идти на выручку тому, с кем прервалась связь. Вот только проблема была в том, что звено «восьмого» было на крыше.

И пройти надо было через второй этаж, на котором совсем недавно случился какой–то подозрительный шум.

Первые двадцать ступенек он прошел спиной вперед, пытаясь заглянуть за поворот лестницы, которая взвивалась куда–то к потолку. Когда же она приняла вполне определенное направление, он повернулся, снова нажал кнопку целеуказателя и немного успокоился, увидев тоненький лучик и красную отметку на стене. По крайней мере, выстрелить точно он сможет, а там посмотрим…

На ковровой дорожке отпечатались следы бойцов его звена. Протекторы сапог были глубокими, снегу в них налипло достаточно – мокрые следы исчезали только на середине коридора. Он видел, что они входили в двери, которые были по обе стороны коридора на этаже. Везде оказалось пусто, не видно было и самих бойцов. Насколько «второй» помнил, это была зона «восьмого» — весь этаж и поиски на нем электроники и носителей информации. Но ему не встречались ни свои, ни чужие…

Поворот направо… Кадка с пальмой, такая же, как и внизу. Рядом угловой кожаный диванчик, чьи–то кроссовки, пара книжек… Эта постройка будто вымерла после того, как «седьмой» «выключил» тех, кто был внизу. Но «второй» четко помнил слова командира о том, что здесь может (а если может, то и должна!) быть охрана.

Скорее всего, у них с бойцами отряда был контакт.

Его товарищи не выходят на связь по двум причинам – либо они в засаде в непосредственной близости от противника, либо…

Либо они все мертвы.

Мысль о том, что солдаты могут оказаться в плену, почему–то не пришла ему в голову – слишком позорной она была.

Он прошел по коридору еще десять метров и вдруг заметил, что ковровая дорожка, везде идеально натянутая, горбатится волной возле одной из дверей. Он замедлил шаг и внимательно посмотрел на эту, с виду малозначительную деталь. Всего лишь маленькая горбинка…

Он вдруг отчетливо увидел, как здесь кого–то тащили, схватив под мышки, и ноги цеплялись за ковер, задирая его. Тащили – или пленного, или мертвого.

«Второй» прижался к стене, практически распластавшись по ней. Автомат он поднял, прижал к плечу и поймал в прорезь прицела луч целеуказателя. И как только он понял, что превратился в безукоризненную машину для убийства, шагнул вперед.

К той двери, которая была возле ковровой горбинки.

Шаг… второй… третий… Он уже видел, что дверь наполовину открыта. Или наполовину закрыта. Ручка на двери была в крови.

Комната постепенно, по мере того как он приближался вдоль стены, становилась доступной для осмотра. Луч скользнул внутрь…

Там царил полумрак. Похоже, жалюзи были приоткрыты и в комнату проникал свет уличного фонаря. Красная точка метнулась по стене, на которой «номер два» увидел несколько цветных фотографий в рамочках, где была изображена пара – девушка и парень. Предположительно – хозяева этой комнаты. А в принципе – кто их знает?..

Он приблизился к двери вплотную. В очередной раз, как и на тренировках, поборол в себе желание открыть ее стволом, опустил левую руку и раскрытой ладонью мягко открыл дверь полностью.

Он увидел всех сразу – все звено «восьмого» и своих напарников, «седьмого» и «одиннадцатого». Пять человек были аккуратно сложены поперек двуспальной кровати; один лицом вниз, остальные смотрели невидящими глазами в потолок. Оружие висело на вешалке рядом с дверью – словно зонтики…

У «второго» перехватило дыхание от увиденного. Он понимал, что обязан доложить об этом, но ни единого слова не мог произнести вслух. Лишь какой–то шепот срывался с онемевших губ…

Пятеро его друзей с пулевыми отметинами в голове, на шее, на руках и ногах… Они были расстреляны, как на тренировке, будто бы и не было у них за спиной нескольких боевых операций в странах с жарким климатом, не было многочасовых занятий по боевой подготовке, не было десятков выполненных заданий на территории России. У них до этого дня НИКОГДА не было потерь. Он впервые видел трупы своих друзей.

Но больше всего его потрясло другое. Они лежали на кровати, а рядом с ними на подушках сидели три плюшевых медведя с веселыми мордами, каждый из них держал в лапах что–нибудь большое и яркое – у одного была морковка, у другого огромная конфета, у третьего вообще что–то непонятное, то ли гитара, то ли автомат…

«Кто спал на моей постели и умер на ней…»

Эти медведи просто свели его с ума. Он вошел внутрь, увидел на полу следы крови (а на дальней тумбочке – снятые с каждого из солдаты лингофонные гарнитуры), выматерился в голос и тут же услышал голос командира:

— «Второй», доложите обстановку.

— Все мертвы, — резко ответил он. – На втором этаже живых бойцов нет. Только я…

Он хотел добавить «…и три медведя!», но решил, что не стоит говорить эту мерзость в эфир. Встав спиной к двери и направив туда оружие, он подошел к бойцам, потрогал у каждого на шее пульс и убедился, что он прав.

— Докладываю потери – звено «восьмого», «седьмой», «одиннадцатый». Застрелены из оружия с глушителем, предположительно штурмовая винтовка. Экипировка оставлена в полном комплекте. Судя по всему, они не успели сделать ни единого выстрела…

Он опустился на одно колено, вдруг поняв, что сам оказался в этой засаде – наверняка, те, кто убил его друзей, ждали того (или тех), кто придет за ними. А потом заметил, что за окном колышется какая–то странная тень.

До окна с наполовину открытыми жалюзи было несколько шагов. «Второй» отошел в тень и вдоль стены сменил позицию, чтобы увидеть, что же там, на улице. И испытал шок во второй раз за ночь.

Там, за окном, на страховочном тросе, подвешенный за ногу, висел «четвертый». Шлема на голове не было, шея и лицо залиты кровью, которая в тусклом свете фонаря выглядела большим родимым пятном. Легкий ветерок раскачивал его из стороны в сторону; «второй» смотрел на этот мертвый маятник и в голове судорожно подсчитывал, сколько людей осталось в живых при условии, что звено «четвертого» тоже уничтожено полностью. Их было – вместе с командиром – двенадцать человек. Значит, где–то поблизости – сам командир и еще двое; те самые разведчики, что зашли первыми.

— «Первый», это «второй». Звено «четвертого» тоже подверглось нападению…

Он выглянул в окно, ожидая увидеть там шлем бойца. А увидел еще два трупа в сугробах под стеной. Снег вокруг был девственно чист; приглядевшись, «второй» увидел там множество мелких точек.

Гильзы.

Расстреляли всех троих. Значит, с подсчетом он не ошибся.

—…Убиты все, — закончил он. – Жду приказаний.

— Продолжать не имеет смысла, — услышал он через несколько секунд. – Приказываю – покинуть территорию, взяв с собой жетоны убитых… По возможности. Жду возле точки входа второй группы. Вертолет прибывает через восемь минут. Ждать они не будут.

И еще через несколько секунд добавил:

— Удачи…

«Второй» быстрыми движениями, не заботясь о шеях мертвецов, сорвал с них жетоны с личными номерами, потом прикинул, как бы пройти мимо тех, в сугробах, но решил не рисковать – один все равно останется висеть на веревке, по жетону его вряд ли опознают, но шума будет много…

В коридоре было тихо – как в каком–то заштатном американском триллере. Представить себе, откуда к бойцам пришла смерть, было просто невозможно. Один только факт был налицо – охрана этого здания оказалась на порядок профессиональнее.

Постоянно кружась, как юла, «второй» продвигался по коридору, оставив позади второй этаж и лестницу. Никого…

Он вспомнил план здания, остановился возле выхода и прикинул, как бы сподручнее и быстрее выйти туда, откуда на территорию входила вторая группа. И получалось, что надо пройти через спортзал и бассейн к другому выходу. Это даст возможность выиграть минуты две, что в его положении было возможностью остаться в живых.

В дверях бассейна он вдруг почувствовал что–то очень нехорошее – что–то, что никак не давало ему открыть эту чертову дверь.

Потому что ему казалось, что кто–то есть в воде.

После минутной борьбе с самим собой он, наконец, протянул руку к двери и вошел.

Там, где в центре бассейна плавали надувные круг и плотик, он увидел еще два трупа – оба лицом вниз, руки и ноги в стороны, вокруг розовая вода. Шлемы и автоматы колышущимися тенями угадывались на дне.

А на лестнице, уходившей в воду, он увидел жетоны на цепочках – словно тот, кто убил здесь всех, знал, что последнему оставшемуся в живых они очень понадобятся.

«Второй» понял, что сердце готово выпрыгнуть из груди. Все это напоминало ему сюжет «Десяти негритят» — только быстрее и кровожаднее. Смерть, которая приходит неизвестно откуда и исчезает, оставив из вежливости жетоны убитых спецназовцев – это было почище Агаты Кристи.

Схватив жетоны, он побежал – сил не оставалось идти, осторожничая. Кафель отдавался гулом, казалось, что бежит, по меньшей мере, человек десять. В самом конце бассейна он едва не упал – неудачно зацепил маленький столик с расставленными на нем бокалами, бутылкой шампанского, конфетами и вазой с огромным букетом хризантем. Столик покачнулся, бокалы с музыкальным звоном рассыпались в хрустальную пыль по кафелю пола. Следом полетела бутылка, у которой откололось горлышко, и ароматная пена рванула наружу.

«Номер второй» бежал, не оборачиваясь; звон бокалов и бутылки только подстегнул его страх, он резко развернулся и выпустил очередь вдоль стен в сторону двери. Стекло осыпалось с хрустом, несколько пуль подняли фонтанчики воды в бассейне; плотик противно хрюкнул и стал быстро сдуваться.

Он понял, что его охватила паника.

— Командир! — крикнул он в лингофон, не заботясь прижать его к шее – этот звук и так будет хорошо слышен. – Разведка тоже погибла! Я прорываюсь через бассейн к выходу! У вас нет резерва для при… Твою мать! – споткнулся он о какой–то маленький стульчик, который с грохотом отлетел в сторону. – Резерва для прикрытия?! – продолжил он, пытаясь разобраться, куда бежать дальше.

— Нет, парень… — тихо ответил командир. – Прости… Постарайся уцелеть.

— Э–эх… — остановившись, махнул рукой «второй». – Куда же дальше, куда, куда?!

— Когда выйдешь на улицу – сразу направо, в сторону забора, — ответил командир. – Затем…

Он замолчал.

А потом в наушнике у «номера два» прогремела очередь. Вторая… Следом одиночные…

— Веду бой, — спокойно сказал командир. – Силы противника оценить не могу. Предполагаю неблагоприятный исход. Всем, кто меня слышит! Всем, кто меня… (очередь, на этот раз длинная)… слышит! «Номер два», тебя это касается в первую очередь… Да больше тут и нет никого…

Боец застыл у двери, ведущей на улицу и слушая звуки боя.

— Ты должен уцелеть! Информация для тебя – здесь, на территории комплекса, проходит эксперимент по массовому воздействию на сознание путем трансляции эмоциональных импульсов людям с податливой психикой… Опа–а! (пара выстрелов, приглушенный стон). Попали, но не очень… В стенах домов – излучатели. Мы доказали их существование! На крыше комплекса – замаскированная студия по записи и трансляции этого сигнала на широкую аудиторию с использованием новейших технологий информационного зомбирования! А–а.., — вдруг застонал он. – Вот это уже хуже… Живот – это уже гораздо… хуже…

Выстрелы сливались уже в непрерывное тарахтение; лишь изредка, когда заканчивались патроны, командир делал паузу на перезарядку.

— Ты должен дойти… И привести сюда других… — он уже не говорил, а шептал; «второй» прижал пальцем наушник, чтобы не пропустить ни звука. – Убил, кажется, троих… У тебя осталась пара минут, парень. Вертолет… уже на подлете. Убей… Убей их всех…

Потом что–то взорвалось – так, что «номер два» услышал это и без лингофонной связи. За забором поднялось белое облако снега, которое взметнула вверх граната.

А командир больше не сказал ни слова.

«Вот оно! Вот при чем здесь зомби, вот почему тут эти камеры…» Он оглянулся, увидел расстрелянную дверь, трупы в воде и уже собрался выбежать на улицу, как вдруг заметил в спортзале какое–то шевеление. Ничего особенного, просто тень.

Что–то шевельнулось и исчезло.

И вот тогда он решил убить хотя бы одного.

Наверное, это было неправильное решение. Даже наверняка – неправильное. Но он вспомнил трех медведей, жетоны на лестнице, качающегося мертвеца и понял – он не сможет уйти, не забрав хотя бы одну жизнь.

Он поднял ствол перед собой и пошел назад, пригнувшись – под самой стеной.

И когда над головой свистнула пуля, он оказался готов.

Тренированный глаз отметил вспышку выстрела, тело сложилось пополам; он перекатился вперед, встал на одно колено и выстрелил – точно по красному штриху лазера, который был виден в легком мареве, поднимающемся от воды.

Короткая очередь прошла точно сквозь простреленное стекло двери. В спортзале кто–то вскрикнул, раздался звук падения металлического предмета. И тогда он выстрелил второй раз – просто на голос.

Видно отсюда было неважно – попал второй раз или нет? Он распрямился и вошел в двери.

На полу за велотренажером лежала женщина – лицом вниз и поджав длинные ноги в модельных сапогах на высоком каблуке к животу. Пальцы рук скребли по полу, слышался слабый стон. Она была безо всякого спецснаряжения, вот только автомат, который лежал рядом с ней, был оборудован лазерным прицелом – таким же, как и у солдата. Он сделал было пару шагов к ней, но потом подумал, что это неразумно.

Подняв автомат к плечу, он выстрелил ей в голову. Мозги разметало по стенам и зеркалам; пальцы в последний раз сжались в кулак и медленно ослабли. «Номер два» выждал несколько секунд и подошел к ней вплотную.

Она не производила впечатления бойца спецназа – просто женщина с длинными распущенными волосами, которые сейчас частично были в крови, частично – на стенах зала. Блузка, мини–юбка… Колготки в сеточку.

И она пыталась его убить. Почему она? Зачем она стреляла? И откуда у нее такое оружие?

Он опустил ствол и перевернул ее на спину.

— Не может быть! – отшатнулся он на пару шагов, когда увидел ее лицо, чудом уцелевшее после попадания в голову. – Это же…

Он так и не успел понять, какая же ценность была заключена в этой тайне – спустя секунду пуля снайпера пробила его шлем и смешала кровь бойца с кровью девушки. «Номер второй» рухнул на нее сверху, подбросив вверх жетоны всех убитых солдат, которые держал намотанными на ладонь левой руки.

Два солдата в темно–коричневых камуфляжах приблизились к телам через минуту – когда стало ясно, что опасности больше нет.

— Чья это была идея? – спросил первый, оттаскивая убитого бойца за ноги.

— Ее, — махнул рукой в убитую девушку второй. – Сказала – хочет своими руками убить хотя бы одного из них. Сказала – считает своим долгом защищать этот проект. Тоже мне, идейная… А ноги красивые, я всегда заглядывался в камеру…

— Давай помогай, эротоман, — пробурчал напарник. – А здорово ты про медведей придумал…

— Да, весело получилось. Как в сказке.

— Вот завтра тут будет сказка, — в голосе просквозил лед и легкий страх перед будущим. – Кто это все разгребать будет?

— Ну, Бородина же осталась… Пусть чего–нибудь придумает…

— Придумает… Во всех домиках, где вырубили поддерживающее излучение, народ дуба дал. Представляешь, сколько людей придется заменять – и как все с экрана объяснить?

Они задумались, глядя на мертвую ведущую «Дома-2». Потом один из них махнул рукой и произнес:

— Да хрен с ними со всеми. Ты же знаешь – show must go on…

…На следующий день «Дом-2» появился на экранах уже с новой ведущей. Телесигнал снова накрыл страну.