Никогда не отступай

Глава 11

Эндрю смотрел на запад. Ночное небо над горизонтом озарялось яркими вспышками, и даже за двадцать миль ветер доносил до него раскаты далекой канонады.

— Пэт, какого черта Винсент все это затеял? — спросил Эндрю с тревогой в голосе.

— Думаю, это обманный маневр. По крайней мере я на это надеюсь.

— Похоже, там настоящий ад, — вставил Эмил. — Господи, неужели этот парень решил лезть напролом?

Эндрю промолчал. Старый доктор озвучил самые худшие его опасения. Мог ли Винсент от отчаяния пойти на такой шаг? Бой, начавшийся перед самым заходом солнца, не утихал уже несколько часов. Винсент наверняка видел на юге клубы дыма, медленно плывшие перед закатом в направлении Джанкшн-Сити. Гаарк получал подкрепления. Могло ли это сподвигнуть Винсента на лобовую атаку?

Двадцать миль, каких-то жалких двадцать миль, но с таким же успехом все это могло происходить и в тысяче миль отсюда. Эндрю был не в силах вмешаться в бой на западе. Ему надо было сосредоточиться на делах, непосредственно касающихся его самого и доверившихся ему людей.

Погрузившись в задумчивое молчание, он скорее чувствовал, чем видел колонны своих солдат, замерших в ожидании прорыва. Все войсковое снаряжение было тщательнейшим образом замотано в одеяла, жестяную посуду пришлось выкинуть, а полевые кухни обернули несколькими слоями ткани. Чтобы ни одна винтовка случайно не выстрелила, всем солдатам было приказано вынуть из них ударные капсюли, а сержантам – внимательно проверить оружие у каждого бойца.

Впереди раздавались ружейные выстрелы: дозорным патрулям было дано распоряжение время от времени постреливать в сторону врага, вне зависимости от того, видели они что-нибудь или нет. По мнению Эндрю, эта вроде бы лишенная смысла стрельба должна была убедить бантагов в том, что люди нервничают и опасаются атаки неприятеля. Однако дозорные не должны были вести себя слишком агрессивно, чтобы бантаги не восприняли их действия как подготовку к масштабному наступлению.

— Пора Эндрю, — нарушил молчание Пэт.

— Тогда отдавай приказ.

Одна за другой в небо взмыли три сигнальные ракеты, две зеленые и одна красная. Тут же в направлении бантагских укреплений были запущены еще несколько ракет, которые должны были создать у врагов иллюзию того, что люди просто хотят осветить их позиции.

За спиной Эндрю прозвучали приглушенные команды, и первая колонна устремилась вперед, по правую руку от него. Эндрю казалось, что они производят слишком много шума. Один из солдат споткнулся и, громко выругавшись, упал; кто-то тут же схватил его за руку, помогая подняться. Слева прогремел ружейный выстрел, за ним последовал крик боли: несмотря на все предосторожности, какой-то идиот забыл разрядить винтовку и теперь случайно пальнул из нее в своего же товарища.

Эндрю с тревогой бросил взгляд в сторону бантагских позиций, каждую секунду ожидая, что враги разразятся шквалом смертоносного огня. Но, за исключением одиночных выстрелов его дозорных, все было тихо.

Мимо проносились все новые и новые колонны солдат. Нос Эндрю вновь почуял привычные запахи войны: кожа, лошади, грязь и неделями не мытые, потные человеческие тела, пахнущие страхом.

Далеко на западе полыхнула яркая вспышка, и Эндрю вдруг испугался, что в ее свете бантаги смогут увидеть растекающиеся по долине людские волны.

В командирской землянке затрещал телеграфный аппарат, и сердце Эндрю ёкнуло от неожиданно прозвучавшего в ночи звука. Минуту спустя стрекот телеграфного ключа прекратился, и из-под сделанного из плащей навеса, маскирующего землянку, вынырнула голова связиста.

— Донесение от нашего арьергарда, сэр. Они отступают сюда. Докладывают, что бантаги на востоке ведут себя тихо.

— Пока что все складывается удачно, — прокомментировал Пэт. — Хотя после того как здесь начнется пальба, они все равно набросятся на нас с тыла.

— Они не сдвинутся с места до рассвета, — возразил Эндрю. — Мы до смерти напугали их нашими минами, не говоря уж о железных «ежах», которые заставят их идти еще медленнее.

— Эх, жаль мне несчастных лошадей, — вздохнул ирландец. — Никогда не любил этих кошмарных «ежей».

— Нам пора пошевеливаться; здесь делать уже нечего. Эмил, после того как получишь сообщение, жми вперед во все лопатки, понятно?

— Мы готовы в любой момент сняться с места, Эндрю.

— Пэт, не сделай какой-нибудь глупости. А то мне придется вернуться за тобой.

Ирландец расхохотался и двинул Эндрю в плечо:

— У меня нет никакого желания попасть на обед к этим грязным ублюдкам, старина. Я сверну удочки сразу за нашим добрым доктором.

Эндрю вскочил в седло, потянул за поводья, и верный Меркурий рысцой понес его налево, к железнодорожным путям. Сердце полковника готово было выпрыгнуть из груди. Если бантаги раскрыли его замысел, все кончится за несколько минут, потому что их артиллерия просто разорвет в клочья наступающие колонны людей. Эндрю надеялся только на то, что враги не ожидают от него столь отчаянного маневра – собрать все силы в кулак и броситься на прорыв посреди ночи.

Остановив Меркурия у локомотива головного поезда, Эндрю оглянулся на восток. Над горизонтом поднялась первая из двух лун Валдении, осветив вершину холма, на котором он находился. Эндрю подумал, что бантаги, возможно, уже заметили переливающийся через край гряды поток его солдат.

На противоположном краю долины прозвучал одинокий пушечный выстрел. Через несколько секунд ночную тишину нарушило рявканье еще одного орудия. Потом разом ухнули полдесятка пушек, и в свете ярких вспышек Эндрю увидел, как копошащаяся масса его людей облепила стены земляного форта, возвышавшегося над позициями бантагов.

— Отлично, мы захватываем форт, — воскликнул он. — Вперед!

Машинист, находившийся в кабине локомотива, рядом с которым замер Эндрю, потянул за рычаг, и колеса поезда завертелись, высекая из рельсов снопы искр. Меркурий испуганно дернулся в сторону, но Эндрю быстро успокоил его и начал спускаться на дно долины, стараясь держаться как можно ближе к железной дороге. Впереди продолжали раздаваться орудийные выстрелы. Вдруг склоны долины огласились вырвавшимся из тысяч глоток воинственным ревом, в котором слились ярость, страх и чувство облегчения оттого, что многочасовое томительное ожидание боя наконец завершилось.

Длинная колонна армии Республики, выхватываемая из темноты секундными вспышками артиллерийского огня, змеей тянулась от бантагских позиций до восточного края долины, откуда Эндрю несколько минут назад и дал сигнал к атаке. Скача вдоль путей, Эндрю вдруг увидел, как внизу зажегся красный фонарь – это один из его сигнальщиков, добравшись до самого дна долины, указывал на то место, где раньше была железнодорожная переправа через узкий ручей. Машинист уже вовсю жал на тормоз, из-под колес паровоза летели искры, и Эндрю на мгновение испугался, что поезд слишком сильно разогнался и сейчас рухнет в стремительный водный поток.

Бантагские артиллеристы, очевидно, заметили высекаемые локомотивом искры, и наугад выпустили в его сторону несколько снарядов.

Поезд со скрежетом остановился, и Эндрю замер в ожидании, затаив дыхание.

Из вагона-платформы, находившегося сразу за паровозом, в небо взметнулась первая ракета. Через долю секунды за ней последовала вторая, и вот уже все восемьсот ракет, установленных на двенадцати вагонах-платформах, со свистом понеслись к позициям бантагов. Сделав свое дело, артиллеристы тут же повыскакивали из вагонов и разбежались в разные стороны.

Эндрю потрясенно наблюдал за тем, как сотни ракет взмыли в небо, обратив ночь в день. Батареи, располагавшиеся на первых шести платформах, были нацелены прямо на место прорыва, ракеты с трех следующих платформ должны были расчистить место на левом фланге атаки, а остальные снаряды – на правом. Эндрю молился о том, чтобы его инженеры верно рассчитали расстояние от центра долины до бантагских позиций. Собственно, он не очень надеялся на то, что эта бомбардировка нанесет укрывшимся в траншеях бантагам большой урон. Его замысел заключался в том, чтобы напугать врагов, а возможно, даже вызвать у них панику, как тогда у мерков при Испании. Если все пройдет по намеченному плану, у его солдат появится немного драгоценного времени, чтобы расширить фронт атаки и обезопасить фланги. Это позволит прорваться санитарным повозкам, трем тысячам человек, помогающим нести раненых, и арьергарду во главе с Пэтом.

В предпоследнем вагоне прогремел взрыв, и несколько ракет понеслись параллельно земле. Они просвистели так близко от Эндрю, что запаниковавший Меркурий чуть не выбросил его из седла. Одна из ракет попала в отряд его людей и с грохотом разорвалась.

Некоторые ракеты взмывали вертикально в небо, другие почему-то ушли на восток, но подавляющее большинство снарядов устремились точно по заданной траектории и, рассыпая белые искры, прочертили изящные дуги в ночном небе.

Позади бантагских укреплений и на флангах прогремели сотни взрывов. К своему ужасу, Эндрю увидел, что его левая атакующая колонна явно отклонилась от курса и около двадцати ракет накрыли бестолково мечущихся солдат. Однако столь мощная бомбардировка подавила сопротивление земляного форта, преграждавшего им путь, и люди с утроенными силами бросились вперед.

— Сэр, пора убираться отсюда! — в голосе машиниста, выскочившего вместе с двумя кочегарами из кабины локомотива, звучала тревога. — Мы заклинили предохранительный клапан, и паровик может взорваться в любую секунду!

Эндрю кивнул, благодаря за предупреждение, и, не оглядываясь на свиту, пустил Меркурия вброд через ручей. Оказавшись на берегу, он поехал вверх по склону долины, объезжая тела раненых и убитых. Добравшись до края бантагских заграждений, Эндрю услышал за спиной оглушительный взрыв – паровой котел локомотива не выдержал давления на стенки и разлетелся на части.

В первой траншее вповалку лежали мертвые и раненые бантаги; вокруг них громоздились тела убитых солдат Республики. Меркурий одним прыжком перемахнул через траншею и понес седока вверх, ко второй линии вражеских укреплений. Эндрю попадались группы отбившихся от своих частей людей. Скакавшие вслед за ним члены штаба кричали бедолагам, чтобы те продолжали двигаться на запад и присоединялись к первому же попавшемуся организованному воинскому объединению.

Доехав до следующей траншеи, Эндрю услышал ружейные выстрелы, раздававшиеся впереди и на правом фланге. К его удивлению, окопы бантагов были пусты, но, добравшись до третьей линии укреплений, полковник увидел, что весь склон завален грудами бантагских тел. Ему с Меркурием пришлось немало попетлять, чтобы найти путь наверх.

Оказавшись на вершине невысокого холма, Эндрю бросил взгляд на долину. На обоих флангах кипел бой. Было слишком темно, чтобы отчетливо видеть все происходящее вокруг, но, по прикидкам Эндрю, его армия уже на полмили вгрызлась вглубь порядков противника.

— Сигнальная ракета! — скомандовал он.

Двое ординарцев, соскочив с седел, выпустили в небо зеленую ракету. Ровно через тридцать секунд за ней последовали еще шесть ракет, сообщавших Эмилу, что санитарным повозкам пора трогаться с места.

— Полковник Кин?

Из темноты вынырнула фигура всадника.

— Сэр, это я, Мак-Мертри.

— А где Шнайд?

— Не знаю, сэр. Я думаю, где-то впереди. Увидел вашу ракету и подумал, что надо вам доложиться.

— Как обстоят наши дела?

— Мы прорвались! — возбужденно воскликнул командир дивизии. — Эти ублюдки дрыхли, и мы с ходу захватили первую траншею. А вторая оказалась пустой.

— Я это заметил, — произнес Эндрю. Этот факт, подтвержденный свидетельством Мак-Мертри, не давал ему покоя. У Гаарка было приблизительно тридцать тысяч солдат. Положим, пять тысяч он расположил на юге и по десять на востоке и западе. Получалось всего по тысяче воинов на милю фронта, но ведь они сидели в окопах. А не оттянул ли вождь бантагов силы в резерв? Если да, то к рассвету враги смогут нанести ответный удар. Минус ночного боя в том, что ты понятия не имеешь о планах противника, и Эндрю рассчитывал только на то, что Гаарк так же озадачен происходящим, как и он. Ибо если кар-карт был готов к такому развитию событий, то с восходом солнца Армия Республики окажется в клещах.

— Пусть часть твоих людей останется здесь, — распорядился Эндрю. — Прикажи им закидать землей траншеи, чтобы могли проехать телеги с ранеными. И зажгите костры, чтобы медицинская колонна видела, куда ей двигаться.

— Есть, сэр.

Эндрю молча обдумывал сложившееся положение. Он понимал, что в этом бою он мог руководить только теми из своих людей, которые находились в поле его прямой видимости, то есть всего в нескольких десятках футов. Эндрю приходилось положиться на выучку своих солдат, на их решимость прорвать оборону врага и на неразбериху в рядах бантагов, которые, должно быть, уже сейчас готовились нанести ответный удар.

Пораженный небывалой мощью ракетной бомбардировки, Гаарк нетерпеливо расхаживал около командного пункта, дожидаясь известий с восточного фронта. Казавшиеся часами минуты сменяли одна другую, но вся информация, которую к этому моменту удалось получить, ограничивалась фразой: «Телеграфное сообщение до сих пор не восстановлено».

Лобовая атака с запада утихла, но люди до сих пор удерживали несколько участков первой линии укреплений. Знаки различия на шляпах убитых солдат Республики указывали на то, что в этом штурме участвовали люди из двух различных уменов.

Подкрепления. Что же делать с подкреплениями, которые сейчас направляются сюда от узловой станции? Им был отдан приказ идти к этому месту, чтобы отразить новые лобовые атаки противника. Но теперь вдруг Кин затеял прорыв с другого фронта. На лбу кар-карта пролегли глубокие складки, он озадаченно смотрел на восток, не зная, что предпринять.

Верхом на коне Марк следовал за своими пехотинцами, которые, рассыпавшись цепью, бесшумно, словно призраки, перемещались от дерева к дереву. Предрассветный туман, стоявший в лесу, еще больше усиливал их сходство с привидениями. В шести милях к югу слышалось монотонное уханье артиллерии, продолжавшей обстреливать позиции бантагов в центре.

Марк скорее чувствовал, чем видел, темную массу солдат, следовавшую за ним. Два корпуса, выстроившись в колонны, месили болотную грязь у него за спиной, солдаты пошатывались от усталости после трудного ночного марша через лес. Перед пехотой двигался кавалерийский полк, его всадникам зачастую приходилось пригибаться в седле, чтобы не задевать головами о нижние ветки деревьев. Вдруг лесную тишину нарушил одиночный ружейный выстрел, и вот уже все шедшие впереди пехотинцы, паля из винтовок, исчезли в тумане. До Марка донеслись встревоженные гортанные крики бантагов – Армия Республики достигла вражеских позиций.

Римлянин повернулся к ехавшему рядом горнисту:

— Вперед!

Прозвучал сигнал атаки, и кавалеристы, издав воинственный клич, пришпорили коней. Офицеры с шашками наголо и рядовые, размахивая револьверами, понеслись на противника.

Марк скакал вслед за ними, не обращая внимания на свистящие вокруг пули. Въехав в неглубокую лощину у самого края болот, он увидел несколько своих всадников. Кое-кто увяз в непролазной трясине и теперь отчаянно пытался выбраться на твердую землю, других накрыло огнем противника. На мгновение Марка охватил леденящий душу страх, ему показалось, что его план был верхом безумия и только сумасшедший мог надеяться на успех этой операции.

— Как всегда говорит Ганс: «Поступай неожиданно для врага», — убеждал он Винсента, разъясняя ему все детали предстоящего маневра. — Последнее, что ждут от нас бантаги, — это ночной марш-бросок через леса с кавалерийской атакой на рассвете. Это противоречит всем законам тактики, а Гаарк крепко уважает тактику. Он меньше всего ожидает, что мы ударим в этом месте и таким образом.

Марк объехал груду изрешеченных картечью людских и лошадиных тел – его всадники и после смерти не расстались со своими верными друзьями. Наконец сквозь клубы тумана и порохового дыма проступили очертания бантагских укреплений. За рядами острых кольев высился сложенный из бревен бруствер, высотой шесть футов. Перед бруствером бродили десятки оставшихся без седоков лошадей, и Марка пронзила ужасная мысль: «Все кончено, все погибли». Но тут его взгляд упал на знамя кавалерийского полка, развевающееся над укреплениями. Спешившись, римлянин миновал воткнутые в землю колья и перелез через бруствер. Его парни уже захватили широкий участок первой линии укреплений и теперь обстреливали позиции бантагов впереди себя; некоторые из них вылезали из окопов и бежали прямо на опешивших врагов. В первой траншее было полным-полно бантагских трупов, и Марк понял, что в момент атаки большинство воинов орды дремали возле костров, они погибли, даже не успев понять, что происходит.

За спиной римлянина прогремело дружное «ура!», и, оглянувшись, он увидел, как из леса вылетает авангард его пехоты. Солдаты, бежавшие впереди, размахивали топорами и, добравшись до бантагских заграждений, начали расчищать дорогу для своих товарищей, которые, не задерживаясь ни на секунду, ворвались на бруствер, перемахнули через первую траншею и вместе с кавалеристами устремились в атаку на вторую линию вражеских укреплений.

Светало. Ружейный огонь усилился, где-то совсем рядом рявкнуло артиллерийское орудие, и впереди в утреннем полумраке Марк разглядел смутные очертания земляного форта. Его солдаты уже добежали до стен вражеской крепости и теперь десятками гибли под залпами удачно расположенной неприятельской пушки. Канониры-бантаги в бешеном темпе перезаряжали орудие, но меткие выстрелы подобравшихся вплотную солдат Марка укладывали их одного за другим. Саперные войска быстро расчистили от кольев широкую полосу перед бруствером, и вот уже пехота неудержимым потоком хлынула на позиции бантагов.

Над фортом, возвышавшимся над второй линией вражеских укреплений, взвилось полковое знамя. На секунду упало, но тут же взмыло вновь. Солдаты Марка разразились торжествующими криками.

Прозвучал сигнал горна, призывавший кавалеристов к сбору, и, пока пехота продолжала наступление, всадники Республики подтягивались к оставшимся у заграждений лошадям.

Марк схватил за рукав пробегавшего мимо кавалерийского сержанта, который, не обращая внимания на капавшую из раны на лбу кровь, одним прыжком перелетел через бруствер и кинулся к своему коню.

— Что там происходит? — с беспокойством спросил у него римлянин, с трудом подбирая русские слова.

Сержант, осознав, кто перед ним, вытянулся в струнку, отсалютовал и расплылся в широкой улыбке.

— Мы застали этих ублюдков врасплох, пока они дрыхли, сэр. Наши парни были уже у второй траншеи, а бантаги так и не поняли, что происходит. Они бегут, сэр. Дьявол, они улепетывают во все лопатки!

Довольно ухмыльнувшись, Марк выпустил рукав сержанта, который, расталкивая мешающих ему пехотинцев, начал громко созывать солдат своего подразделения, приказывая им вновь садиться в седла.

Марк последовал за ним и вскоре увидел офицеров своего штаба. Взлетев на коня, римлянин поскакал вперед, пробивая путь в толпе пеших солдат. Донесения, доставляемые гонцами на взмыленных лошадях, прибывали каждую минуту. 2-я дивизия 6-го корпуса прорвалась к самому краю леса, и бантаги продолжают отступать.

— Хвалам богам, что Гаарк стянул все свои резервы к центру, — с дрожью в голосе воскликнул Марк. На душе у бывшего консула заметно полегчало – все это время его мучила мысль о том, что самоубийственная атака Винсента могла оказаться бесполезной.

Марк вырвался из потока пехоты на несколько сотен ярдов вперед, и вдруг его внимание привлекли раздававшиеся неподалеку крики и ругань. Преодолев невысокий, заросший кустами холм, он оказался на узкой дороге. Один из его солдат, завидев фигуру всадника, торопливо вскинул к плечу карабин, но тут же почтительно опустил его дулом вниз.

— Прошу прощения, сэр, мы только что имели стычку с отрядом этих тварей, — говоривший повернул голову, и Марк увидел несколько десятков мертвых бантагов и людей, лежавших у обочины.

— Что с мостом?

Солдат махнул рукой вперед, и римлянин, пришпорив коня, галопом поскакал в указанном направлении, объехав встретившуюся ему на пути роту саперных войск. Солдаты бегом мчались вперед, волоча с собой грубо обтесанные доски. Посредине дороги катилась повозка, доверху груженная древесиной. Миновав ее, Марк вскоре добрался до того места, где узкая лесная тропа круто спускалась к заболоченной реке. Его пехотинцы, в заляпанных илом мундирах, уже успели захватить бантагские укрепления на том берегу.

Плотно сбитый лысый офицер, командовавший саперным полком, стоял у самой реки и, не выпуская изо рта сигары, осыпал отборнейшими английскими ругательствами своих людей, которые, находясь по горло в коричневой болотной воде, возились с понтонным судном в середине потока. Их товарищи тянули на берег якорные тросы, которые должны были удерживать понтон на месте. Не дожидаясь окончания работ, тридцать других саперов бросились в реку, таща на плечах тяжеленный дубовый брус. Вскоре передний конец продольной балки был уложен на планшир понтона, и прочный железный штырь, вбитый в заранее просверленное отверстие, намертво соединил обе части конструкции. Саперы, оставшиеся на берегу, схватились за стальные тросы, прикрепленные к заднему концу бруса, и, добежав до опушки, быстро примотали их к стволу ближайшего дерева.

Марк спешился и подошел к лысому офицеру, который, оборвав поток ругательств, вскинул руку к виску, приветствуя римлянина.

— Этот ручей шире, чем мне докладывали, — заявил он на ужасающе плохом русском.

— Сколько времени вам понадобится?

— Эй, вы, тупоголовые сукины дети, подтяните трос! Что варежки разинули, я к вам обращаюсь! — вдруг взревел офицер. – Еще полчаса, сэр, мы справимся за полчаса, — произнес он, вновь повернувшись к Марку. — Будьте начеку, в лесах на том берегу осталось немало бантагов.

В подтверждение его слов тут же прозвучал винтовочный выстрел, и янки схватился за простреленную руку, матерясь еще громче.

Пехотинцы Марка на противоположном берегу открыли ответный огонь, несколько солдат бросились к месту, где скрывался вражеский снайпер, и через пару секунд изрешеченное пулями тело бантага покатилось вниз по крутому склону.

Придерживая раненую руку, офицер вернулся к работе, не обращая внимания на струившуюся кровь.

Марк бросил взгляд на узкую, раскисшую после дождей тропу, ведущую из леса к реке. Дорога была запружена повозками, груженными материалами для постройки моста; солдаты быстро вытаскивали из телег доски и укладывали их на болотистую почву, строя бревенчатую гать. Пехотинцы, выскакивая из леса по обе стороны от троны, прыгали в реку и вброд перебирались на ту сторону, держа над головами винтовки и сумки с патронами. Брешь, проделанная армией Республики в позициях бантагов, становилась все шире. Саперные части на дальнем берегу реки вовсю орудовали топорами, кирками и лопатами, расчищая дорогу наступающей пехоте.

Солдаты уложили на понтон вторую продольную балку, а через несколько минут от понтона к противоположному берегу потока были проложены еще два бруса. После этого саперы начали быстро укладывать поперек продольных балок дубовые доски из повозок, прибивая их к брусьям толстыми гвоздями.

На тропе показался отряд телеграфистов, которые вбивали металлические штыри в стволы растущих вдоль дороги деревьев. На концах штырей находились сделанные из стекла изоляторы; телеграфисты наматывали на них медный провод и двигались дальше. По всему лесу сновали гонцы, и каждое сообщение, которое они доставляли Марку, наполняло сердце римлянина надеждой и радостью. Прорыв расширялся, его пехота уже спустилась с холмов и добралась до открытой степи, встречая на своем пути лишь слабое сопротивление противника.

Связисты подсоединили телеграфный провод к батарее, и у Марка появилась возможность мгновенно получать известия из штаба 10-го корпуса и своего командного пункта у железной дороги. Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, римлянин ждал, пока один из штабных офицеров переведет на латынь телеграмму из центра, принятую русским телеграфистом. Пока что все идет по плану. Артобстрел позиций Гаарка в центре продолжался, но запас боеприпасов уже подходил к концу. За каких-то двенадцать часов их батареи израсходовали почти четверть артиллерийских снарядов всей Республики, а десяти- и двадцатифунтовых снарядов на этом фронте практически не осталось.

— Сэр!

Оторвав глаза от телеграммы, Марк увидел перед собой офицера-янки с перекошенным от боли лицом.

— Мост готов, сэр. Начинайте переправу.

Продолжая дымить сигарой, инженер со вздохом осел на землю.

С криками и руганью возницы защелкали бичами, и телеги сдвинулись с места. На глазах у Марка первая повозка проехала по слегка осевшему под ее тяжестью понтонному мосту и очутилась на дальнем берегу, где ее встретили солдаты из саперных частей. Упершись ладонями в задок телеги, саперы быстро вкатили ее вверх по крутому склону. За первой повозкой последовала вторая, за ней третья, и вскоре на этом берегу реки не осталось ни одной телеги. Дорога была свободна.

Наконец Марк услышал, как приближаются машины, с которыми были связаны все его надежды на удачный исход операции. Воздух заметно потеплел, и висевший сплошной пеленой туман рассеялся на множество клочьев, сквозь которые проступили очертания приближающегося к реке черного монстра.

Броневик вкатился на бревенчатую гать; из трубы машины валил черный дым, а все шесть тяжелых железных колес издавали немилосердный скрип и лязг.

Марк с восхищением взирал на новое чудо Фергюсона. Броневик был меньше, чем те машины бантагов, что он видел. Как и в бантагских моделях, главная пушка броневика торчала из орудийного порта, который в перерывах между выстрелами можно было наглухо закрывать ставнем. В верхней части бронированной машины находилась круглая башенка, ее орудийный порт был прикрыт брезентом. Когда броневик медленно проезжал мимо Марка, командир машины, сидевший прямо на верхней башенке, почтительно отсалютовал римлянину. На боку железного чудища кириллическими буквами была выведена надпись: «Святой Мэлади». Люк в передней части броневика был распахнут настежь, и из него выглядывал водитель машины. В глазах суздальца, прикованных к понтонному мосту, читалась тревога.

Броневик покатил вниз по склону к реке, и все наблюдавшие за его спуском словно окаменели. Когда бронированная машина въехала на первые доски моста, уложенные на берегу, вся конструкция протестующе застонала и зашаталась. На какое-то мгновение Марку показалось, что тросы, крепившие мост к деревьям на берегу, лопнули и все летит к черту.

Броневик замер, как тигр перед решающим броском. Из трубы по-прежнему валили клубы дыма, и, бросив взгляд на небо, Марк подумал, что бантаги, возможно, уже заметили их и сделали соответствующие выводы. Наконец задние колеса машины завертелись, из бревенчатого настила во все стороны полетели щепки и целые куски бревен. Броневик затрясся, затем вдруг резко сорвался с места и въехал на мост, который тут же осел под его тяжестью.

Два передних колеса броневика вкатились на дубовые доски переправы, вслед за ними два средних, потом два задних, и вот уже вся железная машина целиком оказалась на мосту. По мере того как гигантский черный жук полз вперед, понтонное судно все глубже и глубже погружалось в воду, пока расстояние между его планширом и водой не составило всего несколько дюймов. В этот момент броневик был на середине переправы, прямо над понтоном.

Преодолев вторую половину пути, машина выкатилась на противоположный берег, и понтон вновь вернулся в исходное положение. Броневик медленно въехал на вершину невысокого холма и скрылся из виду.

Саперы разразились ликующими криками, Марк радовался вместе с ними. Казалось невероятным, что Фергюсон и Винсент придумали все это неделю назад, в тысяче миль от этого места.

Римлянин поспешил назад к раненому инженеру, желая лично поздравить его с блестяще выполненной работой. Янки лежал на земле и, казалось, спал, но в глазах склонившегося над ним молодого лейтенанта стояли слезы. Услышав шага Марка, юноша поднял голову:

— Он мертв, сэр.

Марк удивленно посмотрел на неподвижное тело.

— Но рана не была смертельной.

— Сердце, сэр. Доктор Вайс говорил ему, чтобы он берег себя. Я думаю, сердце не выдержало напряжения.

Марк вновь оглянулся на мост, который в этот момент пересекала телега с драгоценным углем для броневиков.

Потом на переправу въехала батарея десятифунтовок, а за ней – еще один броневик.

Он повернулся к лейтенанту:

— Запускайте сигнальные ракеты; мы должны дать знать о себе Кину.

Юноша бросил последний взгляд на павшего командира и направился к людям, которые уже успели установить три вертикальные ракетницы.

По его команде в небо на тысячу с лишним футов взмыли три красные сигнальные ракеты, прочертившие дугу над узкой полоской реки, которая серебристой лентой разрезала зеленое море лесов.

— Повторяйте каждые пять минут, — распорядился Марк.

Взлетев на коня, он в сопровождении офицеров штаба присоединился к колонне пехотинцев, движущейся по мосту.

Все складывалось хорошо, пожалуй даже слишком хорошо. Прорыв произошел почти в восьми милях к северу от линии железной дороги, и хотя некоторые его части остались позади, контролируя участок фронта отсюда и до позиций 10-го корпуса, этот заслон был очень и очень тонким. Вопрос был в следующем: что предпримет Гаарк?

Федор бегом устремился через летное поле, спеша присоединиться к Джосу, который озабоченно мерил шагами землю около газового генератора. За час до рассвета они наконец начали наполнять водородом оболочку дирижабля. В воздухе висел тяжелый запах серной кислоты, в результате реакции которой с цинковой стружкой и выделялся драгоценный газ.

Переносной генератор водорода находился в самом центре летного поля. Невооруженные пехотинцы Марка образовали вокруг дирижабля и генератора кольцо диаметром в сто ярдов, чтобы отгонять случайных зевак, которые могли по глупости чиркнуть спичкой. По счастью, утро выдалось сырым. Федор очень не любил наполнять дирижабль водородом в ясную, сухую погоду, когда в воздухе полно статического электричества.

Первые две секции оболочки были уже накачаны. Один из техников, сидевший наверху, следил за тем, чтобы не было утечек газа, но две задние секции оболочки были заполнены только наполовину. Техники как раз готовились запустить второй газогенератор. Они осторожно доставали из специальных ящиков пятигаллоновые канистры с серной кислотой, а затем выливали их содержимое в цистерну. Эта цистерна, емкостью в сто галлонов, сбоку присоединялась к футерованному свинцом резервуару, длина которого составляла двенадцать футов, ширина – шесть футов, а высота – четыре фута. В резервуаре находилась цинковая стружка. После того как цистерну доверху наполнят и запечатают, техники повернут вентиль, и кислота потечет в контейнер с цинковой стружкой. Выделившийся в результате реакции водород по специальным шлангам, прикрепленным к крышке резервуара, начнет поступать внутрь оболочки дирижабля. Джек нетерпеливо вышагивал вдоль генератора, но людей не погонял, понимая, как опасна та работа, которую они делают.

Наконец все сто галлонов серной кислоты оказались в цистерне, техники отошли в сторону, и бригадир повернул вентиль. Несколько секунд спустя Джек увидел, что шланги, исчезавшие внутри резервуара со стружкой, ожили. Значит, по ним идет водород и оболочка дирижабля наполняется.

Заметив Федора, Джек махнул ему рукой, приглашая подойти поближе.

— Мы только что получили последние известия от Марка, — сообщил ему суздалец. — Наши парни переправились через реку, наступление продолжается.

— Есть ли новости о Кине?

— После того ракетного обстрела – ничего. Судя по столбам дыма, Гаарк перебрасывает броневики на север. Возможно, он пытается перекрыть дорогу Кину.

— Черт возьми, — выругался Джек. — Мы должны были подняться в воздух уже несколько часов назад. Но у ребят ушла уйма времени на то, чтобы присобачить эти крылья.

Петраччи кивнул в сторону двухуровневых крыльев, торчавших по обе стороны от летательного аппарата. Еще раз обойдя вокруг дирижабля, он вновь проверил, насколько прочно они прикреплены к корпусу судна. Чертова конструкция вроде бы работала, но это было на базе в Суздале, до транспортировки в тысячу миль. Дирижабль должен был совершить еще минимум пять-шесть испытательных полетов, прежде чем участвовать в боевой операции, но времени не было. Артиллерийская канонада на востоке звучала достаточно убедительно, чтобы побороть сомнения Джека.

Его взгляд упал на три выкрашенных красной краской ящика, находившиеся рядом с дирижаблем. К ящикам прилагались необычно сложенные куски холста. Когда Винсент в первый раз сообщил ему о предстоящем задании, Джек подумал, что тот совсем спятил, но теперь, после слов Федора о броневиках Гаарка, он понял, что Готорн был прав. От этого вылета зависело очень многое.

Джеку отчаянно захотелось прикрикнуть на людей, чтобы те поторопились, но теперь ход событий зависел исключительно от скорости протекания химических реакций, и Петраччи оставалось только молча смотреть, как дирижабль медленно наполняется газом.

— Ты уверен, что видел у них броневики? — спросил Гаарк у гонца, подскакавшего к его землянке.

— Да, мой карт. Они выезжали из леса.

Не тратя времени на пустые расспросы, Гаарк жестом отослал гонца и вновь принялся разглядывать карту, лежавшую на столе.

Оба маневра, предпринятые сегодня людьми, были чрезвычайно дерзкими, они стали для него полной неожиданностью. Кин прорвал линию укреплений и уже на шесть миль проник вглубь контролируемой Гаарком территории, а теперь еще и это: из лесов на северо-западе появилось больше умена вражеской пехоты при поддержке броневиков, они продвигаются навстречу армии Кина.

Значит, атака в центре была лишь хитрой уловкой, обманным маневром, чтобы отвлечь его внимание.

Поглядывая на карту, Гаарк быстро производил в уме необходимые подсчеты. Его подкрепления были уже на подходе, но он приказывал им двигаться к тому месту, где, по мнению кар-карта, Армия Республики и собиралась пойти в отчаянную лобовую атаку. Надо же было оказаться таким идиотом и не разгадать этот очевидный отвлекающий маневр! Теперь, прорвав его оборону в лесах на северо-западе, они попытаются воссоединиться с Кином. Изучив карту, Гаарк прикинул, где сейчас могут находиться передовые отряды противника на западе и на востоке. Если его подкрепления будут двигаться достаточно быстро, кар-карт еще успеет вступить в бой и отсечь Кина от друзей на западе.

Выйдя из землянки, Гаарк взлетел на коня. Командиры броневиков и резервных уменов не сводили с него глаз. Вскинув вверх руку с винтовкой, Гаарк указал на северо-восток и пустил коня галопом.