Никаких приключений!

6

…В очередной раз Ричардсон пришёл в себя сидящим на каком-то каменном выступе на склоне горы. Некоторое время он тупо смотрел на сообщения перед глазами, потом смысл фраз начал доходить. «Исчерпан ресурс медблока скафандра», — русский текст дублировался английской подсказкой, — «повреждение приводов бедра и голени с левой стороны», «сбой нейросинхронизации», «внешняя защитная лицевая бронепластина утрачена», «утрачена целостность брони», «герметизация восстановлена». Имплант вторил системе оповещения скафа на родном языке: «временная компенсация интоксикации», «исчерпание фармакологических ресурсов на 95 %», «инвазия неизвестных биоактивных веществ временно блокирована», «рекомендуется срочная госпитализация».

— Хорошо… поиграл, — вслух произнёс Ричардсон, пытаясь что-нибудь разглядеть сквозь странно-мутное забрало шлема.

Получалось плохо — с прозрачной ранее пластиной было явно что-то не то. Ах, да, та рыжая тварь с чёрными полосками плюнула кислотой через полчаса после того, как гадина на длинных и удивительно сильных ногах двинула ему по голове и сорвала к дьяволу внешнее забрало экзоскелета. Про левую ногу он тоже вспомнил: это была плохая идея — попытаться раздавить организованную кучу мелких красных тараканов, способных, как выяснилось, разом взрываться. Вообще, жизнь на планете словно придумал больной на голову геймдизайнер — по-настоящему больной, а не как Имперцы: членистые твари всех форм и размеров, с крыльями, ногами и без, источали кислоту, стреляли пулями, били разрядами электричества, разражались облаками токсичного и горючего газа, просто имели челюсти или клешни, способные деформировать сверхпрочные композиты.

Благодаря стимулятору из аптечки скафа Пит не испытывал страха и временно потерял способность к рефлексиям, что помогло ему продержаться до самого конца пути. Когда давно ставшая ненавистной зелень под ногами, с боков и над головой уступила место голому камню и языкам снега, он ещё долго водил стволом по сторонам, пытаясь отыскать цели, но Антон оказался прав: за прорвавшимися землянами никто из местных форм жизни не полез…

«А ведь я же нормально видел», — припомнил Ричардсон. — «Камера».

«Команда не распознана, сбой нейросинхронизации» — всплыла следующая надпись. Совсем замечательно.

— Эй, кэп! Петрович! Антон! Меня вообще кто-нибудь слышит?

— Пришёл в себя? — усталый голос бухгалтера заставил бывшего пассажира испустить судорожный облегчённый вздох.

— Где вы? — переведя дух, поинтересовался он.

— Я возвращаюсь к тебе, — сообщил русский, — а капитан и старлей остались на леднике, рядом с передатчиком.

— А я почему не с вами? — этот момент из воспоминаний Пита почему-то упорно ускользал.

— Ты вызвался, цитирую, «охранять проход, на случай, если…ные жуки…нут свою мамочку и поползут следом — вот тогда ты и покажешь им всю силу… гхм, демократии». Переубедить тебя, что нам уже ничего не грозит, не удалось.

Ричардсону даже стало немного стыдно — он, конечно, был под дурью, которой его без разрешения накачали имперцы, но слова явно были именно его. Уж очень завидно было гражданину Альянса смотреть на слаженные и профессиональные действия вроде бы таких же обычных, как он, людей. А говорят, призывная служба — пережиток древности и ничего не даёт, кроме душевных травм. Сказал бы он сейчас много ласковых автору той статейки в Википедии…

— Вы смогли развернуть антенну и начать передачу? — решил сменить тему Питер.

— Да, сигнал идёт. Осталось дождаться спасателей.

— И долго ждать этих ваших бравых парней из МЧС? — чувствуя, как после услышанных слов в его теле словно распрямляется давно сжатая пружина, опёрся спиной на скалу бывший менеджер.

— Ну… От тридцати до ста восьмидесяти суток, как я прикидываю, — задумчиво выдал собеседник.

— Сколько?.. — внутри у мужчины всё оборвалось.

— От месяца до шести, — оборвал последнюю надежду русский. — Астропараметры мы ещё на борту вычислили, но регион неисследованный, могут быть аномалии в распространении сигнала. Пока примут, пока доберутся…

— Вот как… — даже не нашёлся, что ещё сказать Пит. — То есть, всё зря?

— Почему?

— Мне тут имплант пишет, что через три часа требуется госпитализация, — бывший менеджер с удивлением понял, что не испытывает каких-либо эмоций, кроме светлой и лёгкой грусти. После стольких злоключений итог, если подумать, вполне закономерен.

— Знаю, интоксикация. Боевой коктейль сам по себе не особо полезен, а нам ещё скафы, судя по телеметрии, каждому раза по четыре минимум прокусили и занесли внутрь местной органики. Она, конечно, с нашей не особо совместима, но иммунной системе это не объяснишь… Удивительная всё-таки здесь природа, правда? Думаю, человечество получит на Ричардсоне бесценные знания. Может, именно их нам не хватает, чтобы стать настоящим галактическим видом жизни!

— Зря вы планету моим именем решили назвать, — покачал головой гражданин Альянса. — Перепишите в вашем журнале, или что вы там с собой с корабля взяли.

— С чего это вдруг? — удивился Антон. — Договорились же.

— Потому, что я единственный ничего не сделал для, как ты говоришь, человечества. Это вы антенну и передатчик тащили, вы пробились сквозь джунгли и этих тварей — только для того, чтобы подать сигнал. А я бы, не утащи вы меня с собой, так бы в капсуле и остался. Побоялся бы пойти и сдохнуть, и сдох бы сам для себя — только чуток попозже…

— Сомневаюсь, что попозже, — хмыкнул русский, — видишь, что там сейчас на берегу?

— Нет, — Пит вяло удивился, потом понял, что с такой высоты он действительно может видеть море и берег… Мог бы, если бы камера включалась. — У меня тут проблемы со шлемом.

— Смотри.

Изображение шло с нашлемной камеры русского — тот стоял вполоборота на ледяном скате, держась за воткнутый в поверхность ледоруб. «И это умеют» — про себя отметил Пит, — «надо было записываться в армию, а не лезть во Фронтир. Хотя, наша армия, по слухам, то ещё местечко для дебилов.» Вид со склона открывался шикарный — местный день клонился к закату, раскрасив зелёное море и зелёные же джунгли оранжевыми полосами-бликами. Только чёрные матовые конусы муравейников словно отталкивали от себя косые лучи. На берегу, там, где должно было возвышаться чёрное полушарие спасмодуля, мельтешила огромная куча разноцветных точек. Иногда живое облако колыхалось, исторгая из себя многометровый язык пламени или частично осыпалось в зелёных клубах ядовитого дыма. Тогда в просветах мелькала голубоватая, волнистая и словно сыр издырявленная поверхность — видимо, того самого титанового основания рубки.

— Брр, — передёрнулся Ричардсон, — надеюсь, ты прав, Тони, и эта живая куча мерзости послужит науке. Желательно, до последнего таракана!

Он помолчал, а потом неожиданно для себя признался:

— Знаешь, Тони, я тебе завидую. Твоя мечта исполнилась — правда, вместо булавок была плазма и пули, зато количество жуков в твоей «коллекции» теперь просто потрясающее. А я вот… Хотя, наверное, тоже получил, что хотел. Мечтал о приключении — и получил его. Правда, я думал ещё надоесть своими рассказами внукам, но, сдуру, забыл включить это дополнение в контракт мелким шрифтом…

— Эй, ты там что, помирать собрался? — забеспокоился собеседник, и возобновил спуск. — Не делай глупостей, Петя!

— Да расслабся, — махнул здоровой рукой Ричардсон — правая опять отказывалась двигаться, да и давление на грудь вроде бы возвращалось. — Я не из тех, кто прыгает в пропасть, по крайней мере, без вашего русского чудоукольчика. Трус, каких ещё поискать.

— Трус, который хотел приключений и отправился во Фронтир?

— Можешь считать это моим первым и единственным храбрым поступком за всю жизнь.

— Не зарекайся.

— Думаешь? — Питер попробовал встать, но вынужден был сползти по камню назад: левая нога отказалась двигаться. — Ну, может быть. Знаешь, ведь у нас в Альянсе есть такое выражение — «русских научился понимать», слышал? Ну это вроде как в сумасшествии обвинить, иносказательно…

— Вот спасибо!

— Ты дослушай. Мне там, на борту перед посадкой в какой-то момент показалось, что я действительно понимаю вас. В этой тяге к неизведанному, в этом странном самоотречении от комфорта и личных благ — что-то есть. Что-то… правильное. Только пока так и не понял — что.

— Извини, я тебе словами не объясню, не сумею, — повинился Антон, — это самому каждому понять надо.

— Боюсь, оставшихся трёх часов для этого маловато. Или ты про жизнь после смерти? Боюсь, в аду у меня будут другие дела…

— Тьфу ты, — облегчённо выдохнул бухгалтер, — я думал, у тебя шок, а ты, оказывается, просто непонятно чем слушаешь. Уши раскрой, философ: Спасатели. Нас. Вытащат.

— И как? Или у тебя есть машина времени?

— Ну… практически.

— Серьезно?! — чуть не упал с камня Пит.

— Да. Словосочетание «физико-химический анабиоз» тебе что-нибудь говорит?

— Эээ, это типа я засну, а через сколько надо — очнусь?

— Именно. Тут наши тела никто не тронет — насекомые в горы не заглядывают, а скаф с бронёй даже от обвала защитят. Сергеич и Петрович уже в отключке — шли впереди, их сильнее потрепало. Я вовремя глянул твою телеметрию — оказалось, твой чертов имплант фильтрует из крови нужные вещества и никак дистанционно не отключается. Лучше б лечил так же хорошо… Пришлось лично спускаться. Ничего, я уже тут.

Действительно, ледник под ногами человека на транслируемой картинке кончился, пошла каменная осыпь, потом открылась пологая площадка, упирающаяся в почти вертикальную стену склона. Пит вздрогнул, увидев, как выглядит со стороны — броня экзоскелета выглядела так, как будто её успешно жевали. Кое-где сквозь сквозные дыры проглядывал материал скафандра, тоже не без повреждений.

— Сейчас-сейчас, — русский просунул руки под нагрудник и с усилием потянул. Раз, другой — и крепления начали поддаваться. — Я всё исправлю, и сможешь потом влипать в свои приключения сколько хочешь раз.

— Знаешь, мне этого одного за глаза хватило, — признался Ричардсон. — Как-нибудь теперь обойдусь.

— Да разве это приключение было, — серьёзно возразил имперец, — приключения — это импровизация, риск ради риска или прекрасной незнакомки. А у нас было просто сочетание неприятных случайностей, последствия которых были преодолены строго по инструкциям.

— Даже жукоохота была по инструкции? — поинтересовался Питер.

— Ты будешь смеяться, но да, — бухгалтер всё-таки расшатал последнее застрявшее крепление и отбросил покорёженный бронеэлемент в сторону. — Типовое упражнение двадцать семь — сто сорок три не только в десанте, где капитан и старпом служили. «Прорыв через силы неизвестного противника к безопасной позиции». А теперь — ложись.

— Всему-то вас учили, — с сарказмом прокомментировал Пит, с трудом сползая со своего насеста и растягиваясь на спине, — и инопланетян мочить, и импланты отключать.

— Последнее, увы, нет, — неожиданно признался Антон, склоняясь над Ричардсоном, — но в последнем меня выручит наша знаменитая русская смекалка.

И без замаха воткнул неизвестно когда выхваченный нож в солнечное сплетение лежащего перед ним человека.

Олеся ещё раз краем глаза оглядела своё отражение (всё идеально, разумеется!), и только потом подняла глаза на посетителя.

— Добрый день, — на безукоризненном английском поприветствовала она вошедшего.

— И тебе поздорову, красавица, — неожиданно совсем без акцента ответил на русском гражданин Альянса. Высокий мужчина с твёрдым и прямым взглядом и в немного неуместной в белоснежной офисной обстановке мятой «ковбойской» шляпе. Такие любят таскать на себе наёмники «демократического» Фронтира — что-то вроде условного знака нигде не зарегистрированного сообщества. Занятный тип — таким в посольстве Российской Империи делать вроде бы абсолютно нечего. По крайней мере, в её отделе. Интересно…

— Какое дело привело вас на территорию нашего государства? — придерживаясь официального протокола, внушительно, как ей казалось, спросила служащая.

— Да вот краем уха прослышал, что ваш сканер тёмной материи что-то такое интересное раскопал в соседнем звёздном рукаве, и вы, русские, вроде как придумали, как туда добраться. Хочу поучаствовать.

«Ух ты.»

— Это… Не так просто, как кажется, — ответ мужчины слегка выбил из колеи много чего повидавшую на своём посту третью помошницу посла.

— Знаю, знаю. Судно-исследователь не совсем судно, а, скорее, корабль. Крейсер, точнее. Стало быть, иностранцам на борт нельзя. Так что сначала нужно получить хотя бы вид на жительство — собственно, я за ним и пришёл.

— С видом… тоже не всё так просто, — уже почти шокировано ответила Олеся. — За вас может кто-нибудь поручиться из подданных нашего государства?

— Да, — наёмник небрежным движением пальца переслал файл, — один ваш знаменитый экзобиолог, большой любитель жучков. Сказал обращаться, когда надоест играть в приключения в песочнице. Тем более, он мне ещё за прошлое не-приключение два ящика водки должен! За нетрадиционные методы работы с биоимплантированной электроникой…