Нижние Земли (СИ)

Часть 7 И никого не стало

Коробки от пиццы давно уже создавали угрозу. Они громоздились друг на друге еще, наверное, с прошлого года, иногда между ними попадались тарелки. В самом низу, как черепаха в концепции плоской Земли, стояла миска с недоеденными чипсами. И только современные методы обработки картошки не позволяли чипсам обрести новую жизнь.

Ранним утром крушение плоского мира все-таки случилось — по полу загрохотали тарелки, заставив Марка подскочить на кровати. От неожиданности Марк открыл оба глаза, вынырнув из нервного сна. Уже светало, и квартира (точнее, видимая Марку часть комнаты) напоминала поле неравного боя человека и греха обжорства: коробки от пиццы, выпавшие из них объедки, разбитая тарелка, высыпавшиеся чипсы. Предполагалось, что человек этот бой проиграл.

Но Марк-то не был человеком.

Снова уснуть не получилось, хотя Марк полежал и на одном боку, и на другом, и на животе, посчитал и овец, и волков, и даже звезды на небе, под которым они скакали, пересчитал. Отчаявшись, Марк встал, включил кофеварку и отправился в душ.

Раньше в это время он в лучшем случае возвращался домой из бара, часто не один. Сейчас на поиски приключений не было времени — по ночам Марк или куковал в децернате, или спал без задних лап, отсыпаясь перед новым трудовым подвигом. По барам, алкоголю и случайным связям Марк, однако, не скучал. Работа, маньяки, питающиеся магами, вампиры, питающиеся оборотнями, ритуальные убийства, внезапно уплотившиеся призраки — все это и без того достаточно будоражило кровь. Конечно, сказывалось и отсутствие Тео — тот был единственным, кто мог принять волевое решение закончить работать и разогнать оборотней по домам. Руже, которая, будучи комиссаром, имела право поступить так же, банально не хватало авторитета. Впрочем, и сама она относилась к тем работникам, которым не помешал бы хороший пинок в сторону дома.

В Маардаме наступили неспокойные времена, а в отдельно взятом Третьем децернате — еще и анархия. Рассудительности и спокойствия Тео чертовски не хватало.

Марк поскреб трехдневную щетину, глядя на себя в зеркало, но так и не придумал причины побриться. Зато причин не бриться была масса — и то, что так сейчас модно, и «все равно на тебя никто не смотрит», и «я оборотень или вампир?», но главной, конечно, оставалась лень. Зеркало, с которого Марк ладонью стер конденсат, чтобы рассмотреть себя, снова запотело. Махнув рукой на эстетику и правила приличия, Марк натянул на еще влажное тело мятую футболку с геометрическим рисунком и влез в джинсы. Джинсы были черными, футболка была ярко-красной, кеды, в которых Марк собирался пойти на работу, вообще черно-желтые, с логотипом местного футбольного клуба. Марк, как и все урожденные оборотни, не очень хорошо различал цвета, а потому ему было совершенно наплевать, как они там сочетаются между собой.

Это очень веселило обращенных оборотней, которые сохраняли способность различать цвета даже после укуса. А Бернар, например, после обращения сохранил и отменное чувство стиля, и только врожденная интеллигентность не позволяла ему в пух и прах разнести гардероб обера. Ну, и некое подобие субординации.

У кофе был мерзкий привкус пережаренных зерен, но Марк выпил его, практически не обратив внимания ни на вкус, ни на то, как саднят обожженные горло и губы. Невероятным титаническим усилием воли вымыв кружку сразу же, а не отложив ее до возвращения домой, которое могло состояться даже не на этой неделе, Марк пошел собирать коробки из-под пиццы. Нашедший на него дух убийства мусора требовал убрать все и немедленно, но Марк был сильнее: собрал в пакет обглоданные куски пиццы, чипсы и чьи-то кости и выставил его вместе с коробками к выходу. Предполагалось, что Марк заберет их, чтобы выкинуть в сортировочные баки возле дома. Но шанс, что он не забудет об этом, стремился к минус бесконечности.

Несмотря на наведенный порядок, комната не выглядела убранной или хотя бы обжитой. Скорее, создавалось ощущение, что здесь иногда обитает десяток социально не обеспеченных граждан, которые наводят беспорядок, а затем уходят, не заботясь о том, чтобы прибраться.

В целом, оборотни не были чистюлями. Марк особенно, Ларс от него не отставал. Бернар был единственным, кто держал свою квартиру в полном порядке (считалось, что это все благодаря Эрике и Риккерту, а не каким-либо личным качества Бернара). В комнате Агнешки, которую она снимала, тоже было достаточно прибрано, но очень пыльно. Как будто Агнешка один раз расставила все по своим местам, а затем ни разу не прикасалась ни к книгам, ни к полкам, ни к шторам.

Марк вышел из дома, как только, по его предположениям, начали ходить первые трамваи и автобусы. Дул легкий ветер, погода была прохладная, но уже чувствовалась подступающая духота, от которой было тяжело дышать.

Вынести мусор он, естественно, забыл.

В децернате в это время должны были быть только ночные дежурные и Джейк, который все так же дневал и ночевал в здании, даже став небесплотным. Не сказать, что это сильно что-то изменило, разве что техникам больше не приходилось листать для него документы и крутить винты. Зато угроза получить от начальника не только ментальных, но и очень даже ощутимых подзатыльников подстегнула их работоспособность до невиданного уровня. Во всяком случае, именно такое впечатление у Марка создавалось всякий раз, когда он заглядывал в лабораторию: все бегали туда-сюда с чрезвычайно занятым видом, а Джейк восседал посреди этой суматохи с крайне мрачным лицом и рассказывал, насколько ему стыдно иметь в подчинении таких безмозглых идиотов и что если бы он не умер, то наверняка уволился бы.

Техники бегали, шуршали, усиленно работали и выдыхали, наверное, только в те минуты, когда Джейк уходил на перекур — теперь ему больше не требовалось тащить за собой кого-нибудь из курящих троек.

Марк вскинул руку от парковки, приветствуя Джейка, который как раз маячил в курилке.

— Отвратительно, — сообщил ему Джейк, мрачно затягиваясь.

Марк заулыбался от уха до уха.

— И тебе доброе утро, — радостно сказал он.

— Призраком я и то лучше чувствовал никотин, чем сейчас, — пожаловался Джейк.

— В этом есть и хорошая сторона, дружище, — Марк похлопал его по плечу. — По крайней мере, тебе не грозит умереть от рака.

— Умный ты какой, — ядовито сказал Джейк. — Я бы даже сказал — остро… умный.

Марк от души расхохотался и пошел внутрь.

Ему нравился утренний децернат — вроде бы тихий и безлюдный, но скрывающий где-то в коридорах ни на минуту не прекращающуюся работу. Гудели компьютеры, перемигивались лампочки в лаборатории, булькала кофемашина в столовой — все эти почти неслышимые человеком, но отлично различимые слухом оборотня звуки были какими-то донельзя уютными. И если бы Марк когда-нибудь все-таки всерьез занялся своим режимом, как собирался, наверное, с отрочества, он бы непременно приезжал в такую рань каждое утро.

Этим утром к ранним пташкам присоединилась еще и Элис — Марк встретил ее в столовой. Судя по идеально выглаженному брючному костюму, она, в отличие от Джейка, все же провела эту ночь дома. Правда, глубокие тени под глазами говорили о том, что вряд ли она спала.

— Попробуй все-таки кофе с сахаром, — посоветовал Марк, усаживаясь рядом с ней.

Элис посмотрела на него немного отсутствующим взглядом, как будто не сразу вспомнила, кто он такой.

— Сахар испортит вкус кофе, — наконец сказала она.

Марк легонько ткнул ее пальцем в лоб.

— Зато для мозга полезно, — поучающе сказал он.

— Для мозга у меня есть шоколад, — ответила Элис и продемонстрировала ему несколько маленьких плиток в ярких упаковках.

Марк сделал жалобные глаза.

— Хочешь? — спросила Элис.

Марк закивал и, получив одну из плиток, немедленно ее распаковал и сунул в рот целиком.

— Не подавись, — сказала Элис и снова погрузилась в задумчивость.

Некоторое время они сидели рядом и молчали. Элис выкладывала оставшиеся плитки в загадочные узоры, Марк прихлебывал свой кофе и жадно косился на шоколад.

— Очень это странно, вот что я думаю, — наконец сказала Элис.

— Очень согласен, — ответил Марк. — А что странно?

— Ах да, — Элис слегка поморщилась, будто досадуя на то, что Марк не мог слышать ее мыслей. — Я про библиотеку.

Марку сразу расхотелось просить еще шоколадку, и кофе стал противно горчить.

Элис не было нужды объяснять, какую библиотеку она имеет в виду. Марк до сих пор помнил тот запах так же явственно, как если бы только-только оттуда вышел. Да и остальным оборотням библиотека запомнилась надолго, слишком хорошо их тогда помучили на распознавании запахов.

— А что именно странно? — буркнул Марк.

На его взгляд, странно было все, и то, что за эти месяцы расследование так и не сдвинулось с мертвой точки — особенно. Тео как будто был совсем не заинтересован в этом, а Руже хватало и других забот, да еще и сотрудничество с двойками добавило хлопот всем.

— То, как были убиты библиотекари, — медленно сказала Элис, — очень напоминает…

Марк понял сразу же и выпрямился на стуле. Сонливость с него как рукой сняло.

— Думаешь, еще один маньяк?

Элис покачала головой, глядя на разложенные на столе плитки.

— Это не просто маньяк, — задумчиво сказала она. — Все это очень напоминает ритуальные убийства, но я не могу найти информации ни о чем подобном. И Бени тоже. Ван Телген.

— Ну да, — сказал Марк, почесывая щетину на щеке и соображая.

— Но все равно картинка неполная. Способ убийства один, обстоятельства очень похожи, но чего-то не хватает. Как будто в картине должна быть еще одна часть.

— Картине, — повторил Марк.

Элис посмотрела на него.

— Картине, — повторил он еще раз. — Рисунке. Рисунок.

— Рисунок? — переспросила Элис.

Секунду она смотрела на Марка, а потом быстро достала телефон и начала что-то строчить.

— Нет, — разочарованно сказала она через некоторое время. — Бени говорит, что убитых на площади вампиров было не четверо.

— А сколько? — спросил Марк.

Ему вдруг остро захотелось расцеловать в обе щеки эту миловидную девушку в строгом костюме, которая в один миг поняла, что он имел в виду те самые каракули, которые чертил Густаф в библиотеке и на площади в упырином квартале. В Университете срисовывать узоры было уже некому. А потом это дело снова забрали двойки, и все стало совсем плохо и сложно.

— Он не знает, — ответила Элис, глядя в телефон и хмуря брови. — Кристенсен до сих пор не сообщил.

— Дедушка или внучек? — уточнил Марк.

— Вампир.

Марк осклабился и пообещал, тоже вытаскивая телефон:

— Ща сообщит.

Пока Элис заинтригованно смотрела, он открыл быстрый набор и ткнул один из номеров.

— Ты видел, который час? — почти сразу же раздался в трубке холодный голос.

— Разве вампиры спят? — очень натурально удивился Марк. — Я думал, вам это не нужно, вы же высшие существа.

— Это не значит, что низшим существам можно не соблюдать правила приличия.

— Ой, брось, оборотень и приличия — это понятия несовместимые.

— Я в курсе, — Свен чем-то пошуршал. — Что тебе нужно?

— Скажи мне, хеер Правила-Приличия, сколько вампиров у вас упокоено?

В трубке раздался грохот.

— Упокоено? — сдавленно спросил Свен. — Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду убийство, — терпеливо объяснил Марк. — Месяц назад. На площади. У тебя так много вампиров, что ты даже не считаешь, сколько потерял?

Свен помолчал, потом коротко сказал:

— Блядь, — и отключился.

— Он сказал «блядь», — с детским восторгом сообщил Марк Элис, убирая телефон.

Она подняла бровь.

Марк махнул рукой, встал и пошел к кофемашине, чуть не подпрыгивая на ходу.

— Думаю, он сообщит двойкам нужные тебе сведения в течение часа, — сказал он через плечо, тыкая в кнопки.

Марк ошибся.

Свен не объявился ни через час, ни через два, ни в течение всего дня. Время от времени пересекаясь с Элис, Марк спрашивал: «Ну, что?» — но получал в ответ только покачивание головой. Сначала Марк порывался позвонить еще раз, но все было недосуг, а ближе к вечеру уже и не хотелось совершать каких-то особых тело— и мозгодвижений. Марк, вяло порыкивая, разогнал по домам оборотней (Агнешка единственная не сопротивлялась, но Марк даже не сомневался, что она отправилась не домой, а в кабинет комиссаров), а сам зачем-то остался в логове. Не то чтобы у него оставались еще какие-то дела в децернате, просто при мысли о доме в его голове возникал образ пирамиды коробок из-под пиццы и духа уборки, требующего их убрать. У духа уборки был веселый передничек и какое-то оружие в руке, очень напоминающее скалку.

В общем, Марк чувствовал себя мужем и отцом семейства, не горящим желанием возвращаться в дом-милый-дом с работы.

Он лениво повтыкал в планшет Ларса, попробовал поиграть в какую-то из казуальных игрушек, наугад выбрав из ярлыков, заполонивших почти весь рабочий стол, и почти уснул, когда в логово втекла Агнешка.

— Обер, — ее голос звучал довольно растерянно. — Там Кристенсен тебя требует.

— Хочет принести в жертву? — поинтересовался Марк, с хрустом вытягивая ноги и пытаясь принять вертикальное положение.

— Нет, говорит, это по поводу убийства вампиров.

Агнешка смущенно потопталась на месте.

— Разве им не двойки занимаются? — спросила она, наблюдая, как Марк медленно раскладывается, как швейцарский нож.

— Кажется, не только они, — весело сказал он, встал и потянулся.

Наконец приведя себя в порядок, Марк с места в карьер взял такую скорость, что Агнешка еле за ним успевала, и даже пролетел мимо кабинета айтишников. Он затормозил, бросил Агнешке, чтобы сказала, что он сейчас придет, и вернулся по коридору на несколько шагов.

Элис, естественно, была еще здесь.

— Приве-ет, — сказал Марк, нависнув над ее монитором. — Не забыла еще о моем обещании?

— Каком именно? — спросила Элис, не переставая стучать по клавишам. — Отдать триста дальдеров, которые ты занимал месяц назад на два дня?

— Я отдам! — Марк пригнулся и тут же высунулся снова, уже сбоку монитора. — Но вообще я про убитых вампиров.

Элис оторвала взгляд от экрана и посмотрела на Марка. Тот осклабился и сказал, изображая Белого Кролика:

— Пойдем со мной, девочка, нас ждет Герцогиня.

Элис подняла брови.

— Свен явился собственной персоной и горит желанием оказать содействие следствию, — принимая нормальное положение, сообщил Марк.

Элис на секунду прищурилась, потом встала и, выхватив из стопки совершенно одинаковых папок одну, кивнула Марку, показывая, что полностью готова.

Свен действительно горел желанием — если не помочь полицейским, то хотя бы научить их нормально работать. Судя по слегка бледному лицу Ружи, получалось у него это совсем не так хорошо, как у Джейка, и если бы не появление Марка и Элис, Маардам мог бы остаться без главы вампиров.

— Так-так-так, — с одного взгляда оценив обстановку, пропел Марк. — Хеер Кристенсен, какая радость.

Он продефилировал под носом у Свена и уселся на стол Ружи. Та немедленно притянула его к себе за воротник и прошипела на ухо:

— Еще раз не сообщишь мне о новых обстоятельствах какого-нибудь дела — попрощаешься с хвостом.

Марк зажмурился и втянул голову в плечи, принимая заслуженное взыскание.

— Не сильно-то ваши подчиненные торопятся выполнять свои обязанности, мефрау Пыслару, — противным голосом сказал Свен.

— Кто бы говорил, — проворчал Марк, открывая глаза и выпрямляясь. — Я тебе утром еще звонил. Где тебя носило?

Свен царственным жестом отмахнулся от него.

— В отличие от некоторых неотесанных оборотней, у меня есть дела поважнее, чем дрыхнуть на рабочем месте. В том числе и дела международной важности.

— То есть наш всесильный глава вампиров только сейчас смог спихнуть с себя обязанности по развлечению гостей из Херцланда, — объяснил Марк Руже.

Она посмотрела на него мрачным взглядом и ничего не ответила.

— Ладно, к делу, — Свен уселся на стул, аккуратно поддернув брюки, и положил ногу на ногу. — Почему тебя заинтересовало, сколько из нас было упокоено?

Марк помахал рукой в сторону Элис, которая пока так и стояла у двери в кабинет, сжимая в руках папку. Свен посмотрел на его руку, потом привстал и обернулся.

— А это кто? — спросил он, меряя взглядом Элис. — Еще одна из ваших некомпетентных малообразованных техников?

— Это не техник, — начал было Марк, но Элис не дала ему закончить.

— Меня зовут Элис Бердников, — спокойно сказала она, отвечая Свену не менее холодным взглядом, каким тот привык смотреть на всех вокруг. — Я руководитель айти-отдела Третьего децерната. И у меня отличное образование.

Свен фыркнул.

— Могу себе представить, что за образование в вашей стране.

— В моей стране, — Элис прошла вглубь кабинета, отодвинула стул рядом с Марком и села, глядя все так же холодно и спокойно, — таким, как вы, хеер Кристенсен, в университетах выделяют квоты на обучение. И все равно не помогает. Потому что для нормального функционирования мозга необходим постоянный приток кислорода, а не периодический — с чужой кровью.

На несколько секунд воцарилось молчание, которое нарушил Марк, громко присвистнув.

— А теперь, — весело сказал он, — после того как мы все обменялись любезностями, может, мы наконец начнем?

Свен пожевал губами и кивнул. Элис невозмутимо открыла папку и начала выкладывать на стол листы, заполненные мелким текстом и схемами. Ружа устало подперла щеку кулаком и, кажется, больше всего в этот момент мечтала очутиться где-нибудь подальше.

— На площади, — нехотя сказал Свен, — было упокоено четверо вампиров. Трое обычных и Агата. Не уверен, что ты помнишь, но Агата, как и я, из древних. С того момента прошло два месяца. Должно было произойти еще два таких… убийства. Людей и магов.

Кто-то — то ли Ружа, то ли Элис — шумно сглотнул.

— Что ты об этом знаешь? — почти шепотом спросила Ружа.

— Я прав, — утверждающе сказал Свен и потер лоб. — Д-дерьмо.

Он как-то резко растерял всю свою лощеность и надменность.

— Это секта какая-то? — спросил Марк. — Маньяк? Что это за херотень вообще?

Свен мотнул головой.

— Это больше не дело полиции. Подготовьте все документы по всем трем убийствам, я доложу Инспекторам сам.

— Э-эй, — возмущенно воскликнул Марк. — И ты не расскажешь нам, что это?

Свен тяжело посмотрел на него. За окном неожиданно громко и близко прогрохотал гром.

— У вас недостаточно полномочий, — Марку даже показалось, что в голосе Свена проскользнули нотки сочувствия. — А у меня недостаточно прав, чтобы раскрывать вам эту информацию.

— Тоже мне секреты государственной важности, — Марк фыркнул и глянул за окно, где как-то слишком уж быстро для летнего вечера стемнело.

— Даже не государственной, — сказал Свен и поднялся.

— Скажите только одно, — подала голос Элис. — Убийства… Еще будут?

Свен помедлил.

— Да. Еще одно. И у нас, — он обвел их взглядом, словно подчеркивал, что они в это «нас» не входят, — есть всего месяц, чтобы постараться его предотвратить.

Марк фыркнул еще раз и нахохлился, упорно не желая отводить взгляд от окна. Он совсем не такой развязки ждал от этого разговора, и сейчас ему было по-детски обидно — так бывало в детстве, когда на последнем, самом сложном и интересном уровне вылетала компьютерная игра, и никакими ухищрениями не получалось вернуться, чтобы дойти наконец до конца и узнать, что там.

— Почему? — спросила Элис.

— Я же сказал, — сухо ответил Свен. — У вас недостаточно…

— Нет, — перебила его Элис. — Почему месяц?

— Между убийствами всегда месяц, — пояснил Свен. — Вампиров упокоили два месяца назад, значит…

— Убийство вампиров, — снова перебила его Элис, — было не первым.

Наступившая тишина была такой звенящей, что Марк все же взглянул на Свена. Взглянул — и похолодел.

Свен застыл почти на пороге кабинета, глядя на Элис остановившимся взглядом. Если бы не лампа, свет от которой во внезапных сумерках был ослепительно ярким, и если бы Свен не был вампиром, можно было бы поклясться, что он побледнел. И от этого невероятного зрелища по спине Марка побежали мурашки.

Когда-то давно, в самом начале знакомства, Марку хотелось увидеть, как Свен злится. Или смеется. Или боится — испытывает хоть какую-нибудь эмоцию кроме своего обычного надменного презрения. Потом их пути окончательно разошлись в разные стороны, и Марк и забыл об этом своем желании.

А сейчас вспомнил.

И очень пожалел о том, что оно исполнилось.

Потому что видеть страх на лице существа, которое считает себя если не всесильным, то явно выше всех остальных, — это…

— Когда произошло первое убийство? — тихо спросил Свен, и Марку показалось, что его голос дрожит.

— Три месяца назад, — ответила Элис. — Это значит?..

— Да, — Свен кивнул, отвечая на невысказанный вслух вопрос. — У нас есть в лучшем случае сутки. Но я думаю, — он взглянул за окно, где над крышами города все ниже опускали тучи, — меньше. Может быть, несколько часов. Так…

Он вернулся обратно к стулу, сел, с силой потер лицо ладонями, как будто таким образом пытался вернуть свою обычную невозмутимость.

Марку все это отчаянно не нравилось — и то, что Свен, оказывается, знал что-то, что им, простым полицейским, было не положено знать, и то, что, кажется, сейчас они должны будут это узнать. А это значило очень многое.

— Это древний ритуал, — начал Свен, оторвав ладони от лица и обводя всех внимательным взглядом. — Для него нужна кровь людей, нелюдей и людей с магическими способностями, умерщвленных определенным образом. Кровь — и еще четыре смерти. Ритуал открывает врата…

Он замолчал, явно подбирая слова, и Марк подыграл ему, спросив:

— Врата для чего?

— В прошлый раз, — тяжело сказал Свен, — после открытия врат началась Великая война.

Марк почувствовал, как в горле поднимается ком, а по спине вместо мурашек ползут такие же противные струйки пота. Все это было совершенно нереально, невозможно, как в низкопробном фантастическом боевике, где случайным героям выпадает миссия спасти мир.

— Ты говоришь о еще четырех смертях, — подала голос Ружа, сама вряд ли заметив, что обратилась к Свену на «ты» — да и он тоже. — Это будет еще один, ммм, ритуал? Как предыдущие три?

Свен кивнул.

— Проблема в том, — все так же негромко сказал он, — что у нас нет времени, чтобы определить, где этот ритуал будет проведен. Если бы у Штаба был месяц, мы бы вычистили город, но…

Марк невольно поморщился от упоминания Штаба — он всегда считал его просто объединением Инспекторов и прочих власть имущих города и не верил слухам о том, что Штаб играл какую-то очень важную роль во время Великой войны. Оказалось, что зря не верил.

— И что теперь делать? — спросила Элис.

Свен поднял плечи и опустил, качая головой.

— Я не знаю.

Это прозвучало — и выглядело — настолько беспомощно, настолько непохоже на обычного Свена, что Марк, не в силах больше на него смотреть, метнулся взглядом по кабинету, остановившись на Руже. Та сидела на стуле вполоборота, тоже отвернувшись от Свена, и задумчиво смотрела на стену, где висела карта Маардама.

— А вам не кажется… — начала она, но, не договорив, быстро встала и, схватив со стола маркер, подошла к карте. — Смотрите.

Она обвела жирной линией Университет, потом — площадь в упырином квартале и, не оборачиваясь, спросила:

— Элис, какой адрес у библиотеки?

— Зеебургерстраат, — быстро ответила Элис, даже не заглянув в свои записи, — восемнадцать.

Ружа на несколько секунд замешкалась, а потом обвела еще одним кружком библиотеку, в которой произошло первое убийство. Потом провела три линии, соединяя все три места, и линии образовали почти правильный треугольник.

— Но как это нам поможет? — прежним недовольным тоном спросил Свен.

Вместо ответа Ружа провела еще три линии — от вершин треугольника к его центру — и нарисовала четвертый кружок.

— Глаз дракона, — глухо сказала она. — Сейчас маги о нем почти ничего не знают, но мне рассказывала бабка.

Свен вскочил на ноги. Стул под ним покачнулся на задних ножках и с грохотом упал, заставив всех вздрогнуть.

— А теперь скажи мне, упырь, — продолжила Ружа, обернувшись и глядя в ответ с яростью, которую Марк почти ощутил кожей, — чего ты недоговариваешь?

Свен неловко отвел от нее взгляд, посмотрел сначала на Марка — тот уставился на него с не меньшим интересом, — потом на Элис.

— Чтобы открыть врата, нужна кровь, — нехотя сказал он, почему-то обращаясь именно к Элис. — И чтобы закрыть — тоже. Но не шестнадцати, а троих. Человека, нечеловека и человека со способностями.

— Это ты нас в жертву принесешь, что ли? — с нервным смешком спросил Марк.

Свен покачал головой.

— Крови потребуется немного, только чтобы нарисовать… узор. Но делать это надо там, где врата открываются.

— Так чего сидим тогда, — Марк встал, пряча за напускной веселостью то, что ощущал на самом деле. — Исполнишь свою мечту — пустишь мне кровь наконец.

— О тебе речи не идет, — Свен наконец обратил на него внимание и даже искривил губы в слабой пародии на свою прежнюю улыбку. — Ты не относишься ни к людям, ни к нелюдям.

— Поехали, — сказала Ружа, пока Марк пытался сообразить, что чувствует — облегчение или обиду.

Элис аккуратно закрыла папку, зачем-то пододвинула ее дальше по столу, будто боялась, что она соскользнет с края, и встала.

— Вы же не собираетесь ехать втроем? — спросил Марк. — Мало ли кто там эти врата открывает. Нужна силовая поддержка!

Свен придержал дверь, пропуская Ружу и Элис, и обернулся к нему.

— Ты прав, — неожиданно мягко сказал он. — Но будь осторожен. Аластор Броуди… Четвертый из тех, кого убили в последнем ритуале. Ну… Он был оборотнем.

Марк на секунду замер, глядя в экран телефона, который успел достать и разблокировать. пока все выходили.

— Аластор, говоришь, Броуди, — буркнул он. — Ладно.

Свен то ли его не услышал, то ли не обратил внимания на его слова, но ничего не ответил.

Не отвечал и никто из тех, кому Марк пытался дозвониться — ни Ларс, ни Бернар, ни даже Абель, которому Марк позвонил уже из безнадежности. Выругавшись, Марк по дороге зарулил в логово и обрадовался, увидев, что Агнешка так и не ушла домой.

— Нет времени объяснять, — сказал он ей. — Бери телефон и начинай названивать сержантам и двойкам. Как только хоть кто-нибудь из них объявится, говори, чтобы ехали к старому маяку.

— Это который сейчас музей? — уточнила Агнешка.

— Да-да, к нему. Ты остаешься за главную.

Агнешка кивнула и тут же вскочила, воскликнув:

— Обер!

Марк, успевший вылететь за дверь, засунул голову обратно, нетерпеливо и очень не по-человечески фыркнув.

— У меня телефона нет, — в голосе Агнешки звучало такое отчаяние, что Марк даже не стал ничего спрашивать, просто вытащил свой и кинул ей.

Когда он наконец уселся на место водителя, Свен ядовито сказал, что без участия одного оборотня спасти мир, кажется, было бы проще. Марк, резко трогаясь, рассеянно ответил, что одному вампиру вообще грех жаловаться, потому что этот один оборотень, между прочим, будет прикрывать его тощую бескровную задницу, пока мир будет спасаться.

Ситуация перестала смахивать на фильм, в мир вернулось ощущение реальности, а Марк больше не чувствовал тоскливую безнадежность и ужас, как в кабинете, когда не понимал, что делать.

Да и по дороге к маяку особо расслабляться и погружаться в тоску возможности у Марка не было: на улицах творилось что-то немыслимое. Маардам никогда особо не отличался загруженностью трафика, пробки здесь бывали редко, в определенные часы и в определенных местах. Сегодня же все как будто сошли с ума: водители стартовали на светофорах за секунду до зеленого, перестраивались из ряда в ряд под носом друг у друга, пешеходы чуть ли не кидались под колеса.

— Как специально, — сквозь зубы прошипел Марк, в очередной раз чудом успев затормозить на перекрестке.

— Не специально, — голос Свена прозвучал ясно и монотонно, как будто тот читал лекцию в университетской аудитории, а не сидел рядом. — Но это связано с…

— Вратами? — спросил Марк.

Свен кивнул. Марк поймал движение его головы периферийным зрением и сосредоточился на управлении машиной.

Они чудом добрались до маяка невредимыми, миновав три или четыре ДТП. Возле одного из них Марк успел заметить драку, которую никто не собирался останавливать — наоборот, подбегало все больше людей, так что потасовка грозила перейти в настоящее побоище.

— Похоже, завтра работы прибавится всем, — заметила Ружа, когда они вылезали из джипа. — И полиции, и больницам.

Марк хотел ответить, что Ружа зря не учла морги, но его кто-то окликнул.

Он обернулся — и не сразу узнал Элеонору.

— Марк, там Джейк, — быстро, почти истерично заговорила она, подходя ближе. — Он сегодня зачем-то пришел домой, а потом сорвался и умчался так, будто его кто-то срочно позвал. Я перепугалась. Поехала за ним. А он вошел сюда и… И все.

Марк успокаивающе погладил ее по руке.

— Мы как раз приехали с этим разбираться, — мягко сказал он. — Посиди в машине, я потом тебя отвезу.

Элеонора кивнула, судорожно вздохнув, и поглядела на маяк совершенно сухими, слегка поблескивающими глазами. Марк посмотрел туда же.

Маяк выглядел так же, как обычно: просто высокое здание из белого кирпича, увенчанное сверху смотровой башенкой, на которой уже почти сто лет не загорался огонь. Да и город вокруг разросся, отвоевав у моря землю.

Несколько секунд все они стояли, задрав головы, и Марк уже почти решил, что все, в общем-то нормально и ничего страшного не происходит, как совсем рядом небо расчертило яркой вспышкой. А когда гром отгремел и утих, Марк вдруг понял, что красноватый отсвет от молнии на стеклах маяка не только не потух, но и разгорается ярче.

— Ну что, дамы, — сказал Свен, — добро пожаловать на бал.

Он подошел к двери со скромной табличкой «Служебный вход» и нажал на ручку. Дверь не подалась, и тогда Свен просто, будто играючи, толкнул дверь раскрытой ладонью, так что она целиком, сохранив вертикальное положение, влетела внутрь.

— Позер, — буркнул себе под нос Марк, заходя последним и зачем-то оглядываясь назад.

Элеонора так и не села в машину, стояла рядом с ней, держась за открытую дверцу, и смотрела им вслед. Ветер трепал прядь волос, выбившихся из ее прически, но Элеонора не отводила ее, даже не моргала, просто смотрела. Марк неловко махнул ей и заторопился следом за остальными, успевшими уже подняться на добрый десяток ступенек.

Вернее, почти заторопился, потому что на первой же ступеньке его остановил странный шорох из подсобки.

Марк замер на месте, встав на лестницу только одной ногой, и посмотрел вверх. Свен не мог не слышать этот шорох, но продолжал подниматься — видимо, ничего подозрительного в этом шорохе не было.

Марк шагнул еще раз — и шорох раздался снова, уже отчетливее.

Марк хотел крикнуть, чтобы привлечь внимание Свена, но тут открылась дверь подсобки. Увидев Джейка, Марк облегченно перевел дух.

— Там Элеонора… — начал он и осекся.

С Джейком что-то было не так. Если бы он не был призраком — уплотнившимся призраком, напомнил себе Марк, — можно было бы подумать, что он подхватил какую-то экзотическую стремительно развивающуюся лихорадку. Джейка заметно потряхивало, а кожа, и без того светлая, приобрела землистый оттенок. Марк присмотрелся и понял, что видит сквозь Джейка стену, хотя в том, как тот цеплялся за ручку двери, не было и намека на прежнюю бесплотность.

— Джейк, дружище… — участливо сказал Марк. — Что ты здесь де…

В ответ Джейк вскинул голову и посмотрел на Марка. В его глазах не было ни зрачков, ни радужки, только неприятная пустота белого цвета, похожая на пар или дым. Пустота клубилась, а Джейк беззвучно шевелил губами.

Марк, очнувшись от ступора, заорал:

— Свен! Тут какая-то ебанина!

— Вали оттуда, — раздался сверху гулкий голос. — Быстро!

Джейк мелко затрясся и начал медленно истончаться и вытягиваться вверх.

— Твою мать, — пробормотал Марк и побежал вверх, перепрыгивая через несколько ступенек.

Через несколько шагов, не выдержав, он обернулся через плечо — и тут же об этом пожалел.

Джейк совершенно уже потерял нормальный вид, вытянулся метра на два с половиной. А из подсобки потянулись люди — нет, тоже призраки. Маленькая девочка обняла то, что когда-то было коленями Джейка, и вросла в них, потекла по телу Джейка вверх, как чудовищная лиана. Призраки облепляли Джейка и ползли вверх, вырастая в центре винтового лестничного пролета в огромный столб.

Марк поспешил дальше, но столб быстро нагнал и перегнал его. Его поверхность текла и бугрилась, выпучиваясь время от времени подобием то руки, то головы — в одной из них Марк с содроганием узнал Лукаса. Этих отростков становилось все больше, они удлинялись, слепо тыкались в лестницу над и под Марком, извивались, втягивались обратно и что-то напоминали Марку. Что-то отвратительное и страшное, что-то, о чем он предпочел бы никогда не вспоминать.

Один отросток шлепнул по ступенькам прямо перед Марком, заставив его отскочить, и медленно пополз, цепляясь за шероховатый камень чем-то вроде то ли усиков, то ли длинных многосуставчатых пальцев.

И тут Марк вспомнил.

Канализация. Тогда, ранней весной. Когда ведьмы, которых они преследовали, превратились в такое же… Такое же дерево. И хотя это дерево было составлено не из живых людей, а из призраков, Марк совершенно не горел желанием контактировать с ним слишком близко.

Марк перепрыгнул пару отростков. Их становилось все больше, места для маневра оставалось все меньше, и если бы Марк не был оборотнем, ему пришлось бы туго. Он и так сильно замедлился, даже остальных еще не успел догнать.

— К стене, — раздался сверху голос Ружи.

Марк, не раздумывая, метнулся вбок и зажмурился, когда лицо опалило от потока огня, прокатившегося вниз по лестнице. Путь наверх освободился, скорее всего, ненадолго, но этого Марку хватило, чтобы в два длинных прыжка догнать наконец остальных.

Он первым заметил, как с верхнего уровня потянулся едкий туман, робко окрашенный красным. А может быть, он был первым, кто решил об этом сказать. Точнее, вытянул руку и прохрипел что-то невразумительное. На мгновение Марка охватила паника — жжение под грудиной и в чувствительном носу захлестнули его с головой. Свен продолжал удаляться, следом за ним — Элис с идеально прямой спиной. Марк отлично понимал, что присутствие на месте преступления айтишника, который вполне может это дело не пережить — большой просчет комиссаров. Но один из них так и не вернулся из отпуска, а вторая, похоже, об этом не задумывалась. И все они знали, что никто не смог бы запретить девушке, потерявшей своего жениха, лезть в самое пекло.

Ружа остановилась, оглянулась на Марка и спустилась к нему.

— Живой? — спросила она.

— Относительно, — просипел Марк.

Туман поднялся до колен, но в воздухе рябила мелкая взвесь, забивающаяся в нос и горло.

Ружа с трудом стянула с пальца кольцо — тяжелое, с прямоугольной вставкой из перламутра, ставшего совершенно матовым от касаний тумана.

— Держи.

Марк сжал в ладони кольцо. Оно было теплым, почти горячим, оно могло бы обжечь человека, но не оборотня.

Туман никуда не пропал, не исчез магическим образом, но дышать определенно стало легче. Точнее, пропали все запахи: и тумана, и старого камня, и идущих впереди людей, и парфюма вампира. Без запахов Марк чувствовал себя слепым и глухим, даже передвигаться стало труднее.

Ружа вышла вперед, и туман потянулся к ней. Она сняла с запястья широкий медный браслет, ухватила прядь тумана, как будто она была плотной, и начала потихоньку протягивать через кольцо. Туман тянулся, как шелковый платок, собирался витками вокруг старой меди.

— Марк, — тихо позвала она и кивнула в сторону коридора, ведущего в обход смотровой камеры.

Марк кивнул, профессионально и быстро стянул ботинки, оставил их на ступенях и направился туда.

Втроем они вошли в смотровую камеру маяка. Ружа потянулась и повесила свой браслет на крепление для ручного фонаря. Туман собрался над их головами плотным красноватым покрывалом.

Линза, отсвечивающая опасной краснотой, слепила. Маг, стоявший спиной к источнику света, был невидим и при этом отлично видел их сам.

Но, похоже, что появление посторонних его ничуть не смутило. Маг был занят. В этот самый момент он приоткрывал врата в бездну.

Раздался громкий рык. Из источника света на них метнулась черная точка, на глазах превратившаяся в сгусток тьмы. На Ружу рухнула гигантская черная собака, больше похожая на чернильное пятно: ни глаз, ни рта не было видно, но где-то в этом сгустке имелись очень острые зубы, вцепившиеся в ведьму. Вокруг Ружи все заискрило, Элис вскрикнула и едва не упала, но Свен придержал ее за руку.

Адская собака обретала вполне земные черты, поддаваясь цыганской магии.

Элис вскрикнула еще раз — Свен дернул ее за руку, поднося к губам и вгрызаясь в запястье. Кровь брызнула в стороны и потекла по ее пальцам.

На линзу Френеля — источник разом и света, и тумана — приземлился волк. Едва удержавшись на скользкой поверхности, он прыгнул на мага, с силой оттолкнувшись лапами от гладкого стекла. Линза накренилась и начала падать, стягивая за собой туман. Несколько мгновений туман, прицепленный к браслету, удерживал линзу от падения, но магия быстро ослабла, линза с треском проломила стеклянную стену камеры и рухнула вниз, на улицу, утягивая за собой и красноватую пелену.

Свен схватил Элис за истерзанное запястье. Та почти не отреагировала, глядя на то, как течет кровь. На ладони вампира остался кровавый след, он тяжело вздохнул и вцепился зубами в свое запястье.

Маг с легкостью откинул оборотня, будто тот был новорожденным котенком. Марк ударился о стену и упал на пол рядом со Свеном. Кольцо он давно уже выронил, а поэтому чувствовал все запахи: и человеческую кровь, и вампирскую, и едкий запах прорехи, в которой шарил руками маг, как будто пытаясь найти что-то среди сонма теней.

Марк тяжело поднялся и посмотрел на Свена мутным взглядом.

— Ведьма, — выдохнул вампир губами, перепачканными красным и черным.

Марк тряхнул головой и рванулся в сторону адской твари, сбивая ее с Ружи. За ними потянулись рубиновые капли крови.

Свен оказался рядом с Ружей спустя мгновение и погрузил обе ладони в месиво на ее груди. Цыганка вздохнула и открыла глаза.

Свен отнял руки от ее открытой раны и принялся что-то чертить на полу, бормоча:

— Нет, ведьма, даже не думай умирать, пока я не закончу.

Последний символ — крест — на рисунке Свен поставил своей черной кровью. Раздался громкий хлопок, повалил густой дым, и маг с криком отдернул обугленные руки. Разлом закрылся, тварь, вгрызшаяся в Марка, пропала.

Свен потер руки о штанины. Отовсюду тянуло тонким запахом перемешанной крови: человеческой, ведьмовской, оборотнической… его собственной. От одной мысли, что в каком-то обозримом будущем ему придется пить кровь, Свену становилось совершенно по-человечески нехорошо.

Марк перевернулся на бок, попытался встать. С первого раза не получилось, зато он увидел мага, баюкающего искалеченные руки. Рядом с ним, постепенно истончаясь, стояла тень, в которой с трудом, но узнавался человек, которой она когда-то была.

Теодор Орд, очевидно паникуя, тянулся к этой тени, держа перед собой обожженные руки. Тень с острым носом и тяжелым взглядом выглядела точь-в-точь как погибший полгода назад комиссар де Вард.

Марк медленно стал человеком. Выругался и неуверенно позвал:

— Тео?

Тео повел головой, явно не собираясь слушать, но Марк не унимался:

— Ты что, мать твою, вытворяешь?

— Ты не поймешь, Леджервуд, — огрызнулся Тео. — В последние годы у меня не было никого дороже Кристо.

— Кристо умер! — прохрипел Марк, у которого вдруг сорвался голос.

Тень становилась то ярче, то бледнее, Кристо — точнее, нечто, что имело его вид — ухмылялся.

— Тео, послушай, это не Кристо.

Марк поднялся — сначала встал на колени, затем, осторожно держась за стену, на ноги. — Тео, не давай никому себя обмануть.

— Не слушай его, Тео, — вдруг сказал призрак, и его голос был голосом Кристо. — Ты же знаешь, что я здесь.

Тень скакнула, вытянулась вверх и упала на Тео. Марк бросился к нему, но Тео пошатнулся, сделал шаг в сторону и рухнул в образованный линзой стеклянный пролом.

— Твою мать, — выдохнул Марк.

К его ногам с шорохом приземлился комок дорогой ткани, кое-где заляпанной кровью. Пиджак Свена, который не стал это комментировать.

— Спасибо, упырь, — Марк тряхнул пиджаком и накинул его на плечи.

Медленно, каждой клеточкой тела ощущая предательство наставника, Марк обернулся. Свен стоял у стены, относительно невредимый. Элис сидела, прислонившись к стене, и баюкала окровавленную руку. Ружа, кажется, уже не дышала.

— Твою мать, — повторил Марк.

Агнешка опустила голову на скрещенные руки. Стол был завален мягко пружинящими папками с документами, каждая из которых требовала ее внимания. В децернате было практически тихо. Конечно, где-то в глубине гудели техники и компьютеры, оборотни еще не все разошлись по домам, но в сравнении с дневным оживлением это была практически могильная тишина.

Агнешка покусывала попавшую в рот прядку, одновременно делая зарядку для глаз. Оборотни были выносливее обычных людей, но и куда более непоседливыми. Ей тяжело давались все эти бумаги.

Кто-то коснулся ладонью ее затылка. Агнешка вздрогнула, резко разогнулась, выплюнула волосы и уставилась на Бернара мутным взглядом.

— Обер? — неопределенно поинтересовался он.

Агнешке почудились разом и насмешка, и сочувствие, и что-то еще, но Бернар, скорее всего, не имел в виду ничего такого. А показаться с недосыпу может всякое.

— Что? — мрачно спросила она.

Бернар положил на стол еще одну пахнущую пластиком папку веселенького зеленого цвета. Сложно было ожидать от этой папки чего-то хорошего.

— Что это?

Агнешка потерла глаза, задержала дыхание и подтянула к себе папку. Открыла ее и принялась бездумно листать содержимое.

— Матс прислал личные дела своих оборотней. Просил передать, что через месяц у них будет выпуск. Советовал присмотреться, кто может быть полезен нам, а кто пойдет к двойкам. Ты меня слушаешь?

Агнешка неопределенно покачала головой и закрыла папку.

— Ладно, посмотрю ее дома.

— Ну нет.

Бернар крепко ухватил ее за локоть и заставил встать на ноги. Агнешка еще вяло цеплялась за стол и документы, но бумаги рассыпались у нее в руках, смешиваясь еще больше, чем при Марке.

— Поехали, я тебя подброшу до дома, — ультимативно заявил Бернар.

— У меня вон, — неуверенно ответила Агнешка, указывая на документацию.

— Ничего страшного. Марк за все время не разобрал, значит, еще день подождут. У нас завтра… мероприятие, помнишь?

Агнешка вздохнула, сняла со спинки стула вязаный кардиган и решительно кивнула:

— Что там, дождь? Поехали. И завтра за мной заедешь.

— Так точно, обер, — полушутливо козырнул ей Бернар и предложил согнутую в локте руку.

Агнешка ткнула его в плечо кулаком и первой направилась к двери своего нового кабинета.

Ночью она так и не смогла уснуть. Несколько часов просто лежала, скинув одеяло, слушала, как где-то на кухне скребется кошка и сопит за стеной соседка. Затем встала, села за компьютер, связалась с неспящим Бенедиктом и просто попросила его поделиться любой информацией, которой возможно. Неизвестно, что подумал его компьютерный мозг, связывался ли он с комиссарами для получения разрешения, но через полчаса Агнешка уже копалась в старой документации: нераскрытые дела, методички, должностные инструкции.

С семи до восьми она подремала прямо за столом, а в половину девятого ей позвонил Бернар, сообщивший, что подъезжает. Они с Ларсом, видимо, не мучились от лишней ответственности, а потому спали крепко. Агнешка забралась на заднее сидение, запахнула полы пиджака и погрузилась в отрывистый сон.

— Агнешка, — позвал ее Ларс.

— Обер, — буркнула она, приоткрывая глаза.

— Ладно. Обер Агнешка, у тебя весь пиджак в кошачьей шерсти.

Агнешка вздохнула и снова закрыла глаза.

На кладбище их не ждали. Точнее, начали без них. Кроме них и техников, в Третьем децернате не осталось никого, кто мог бы посетить это мероприятие. Инспектор прислал официальное письмо, в котором выносил посмертную благодарность и чуть ли не причислял к лику святых. Но сам не явился — видимо, отсматривал кандидатов, из которых можно будет когда-нибудь воссоздать Третий децернат в достаточном для работы объеме.

Комиссары двоек уже были на месте, хотя их никто не звал. Они и стояли чуть поодаль. Агнешка издалека им кивнула и не стала подходить.

Оборотни приблизились к месту захоронения, где уже вовсю кипели цыганские похороны.

— Они там что, рехнулись? — громким шепотом поинтересовался Ларс.

— Помолчи, — попросила Агнешка, хотя сама была удивлена не меньше.

Могила, которую вырыли для Ружи, была метров пять в самом широком месте. Гроб уже опустили на дно, а сверху складывали мешки с одеждой, технику, какие-то папки, книги, цветы целыми охапками. Все, что при жизни, видимо, принадлежало Руже, должно было упокоиться вместе с ней.

Они подошли достаточно близко, чтобы увидеть каждого гостя, пришедшего на похороны. Каждый — настоящий цыган. В черном и золоте, с жесткими черными кудрями и неестественно светлыми глазами. На оборотней никто не смотрел, только высокая женщина с копной темно-каштановых волос обернулась к ним и спросила низким голосом:

— Кто?

— Мы работали с ней, — пояснила Агнешка.

Под изучающим взглядом светлых глаз ей было не по себе.

— Ведьма? — неприязненно спросила женщина.

— Ни в коем случае. Мы оборотни.

Женщина кивнула и отвернулась.

Агнешка помялась на месте и все-таки спросила:

— Это ваши обычаи?

Она и раньше видела цыганские могилы на кладбищах — огромные, с широченными памятниками. Но так и не могла понять — зачем. После смерти любому существу становилось нужно очень мало.

Женщина помолчала, перебирая браслеты на руках. Она смотрела, как цветы продолжают сыпаться в могилу, укрывая ее так, что не было видно содержимого. Красные тюльпаны, очень много тюльпанов.

— Хоть сестра и не захотела жить нашей жизнью, смерть нас всех уравнивает. Она пришла в эту жизнь цыганкой и ушла ею. Да, это наши обычаи.

Агнешка облизнула пересохшие губы. Она сразу поняла, что они совершенно ничего не знали про своего комиссара — конечно, Ружа была им совсем недолго, и у них просто не было возможности что-либо выяснить.

— Почему она не захотела?

Цыганка полоснула ее скальпельно-острым взглядом. Агнешке даже захотелось отступить, но она сдержалась, выпрямив спину и вскинув подбородок.

— Потому что она была ведьмой.

— Что плохого в ведьме-цыганке? — недоуменно переспросила Агнешка.

Женщина скривилась.

— С тех пор, как мы приняли христианство, мы отказались от магии. Можно быть или цыганкой, или ведьмой. Она выбрала сложный путь.

Цыганка уже отвернулась от нее, а Агнешка, кутаясь в пиджак, пробормотала:

— Но она пыталась быть цыганкой. Пару лет пыталась. Жаль, не смогла. Может, была бы сейчас жива.

Цыганка неприязненно дернула плечом и ничего не сказала.

Могилу зарыли, и грузчики начали водружать черный плоский памятник. На нем — светлыми росчерками — была изображена Ружа в полный рост. В обычной своей пышной юбке, куртке, с растрепанными волосами, в окружении облаков и деревьев.

— Она здесь какая-то… довольная, что ли, — прошептал над плечом Агнешки Ларс.

— Умиротворенная, — расшифровал Бернар.

Агнешка только кивнула.

Абелю казалось, что ему вот-вот должен кто-то позвонить. Он курил одну сигарету за другой и то и дело поглядывал на экран мобильного. Может, позвонит Даан и бодрым голосом заявит, что больной ждет свои апельсины. Или сам Инспектор соизволит дать о себе знать и скажет… хоть что-то.

Телефон молчал, Абель задумчиво крутил его в руке.

Хотя в Абеле и не было ни капли магии, цыгане не были ему рады. Они, пожалуй, предпочли бы, чтобы никто из тех, с кем была связана жизнь Ружи в последние годы, не появился на кладбище. Но запретить не могли. Да их бы и не послушали.

Кто-то практически неслышно подошел и встал рядом — Абель заметил фигуру боковым зрением.

— О, — немного удивленно поприветствовал он Леджервуда.

— И тебе привет, — ответил оборотень, пряча руки в карманы толстовки.

Конечно, на дворе стояло лето — но это было обычное маардамское лето, и в любой момент мог пойти дождь. Холодно не было, но ровно до того момента, как поднимался ветер с моря.

— Можно?

Леджервуд, не дожидаясь разрешения, забрал у него только что прикуренную сигарету и затянулся сам. Абель терпеливо ждал.

— Чего? — спросил Леджервуд, хотя Абель молчал и не подавал никаких знаков.

Видимо, ему хотелось поговорить.

— Твои пришли.

Абель кивнул головой в сторону оборотней. Даже если они заметили появление своего бывшего начальника, то виду не подали.

— Они уже не мои, — ответил Леджервуд.

— Ладно, — Абеель кивнул, скорее самому себе, чем кому-то еще. — Марк, что случилось? Я нихрена не понимаю. Как будто был целый децернат, а потом взял и исчез. Растворился.

Леджервуд хмыкнул. Видимо, ему понравилось это сравнение.

Он вытянул руку из кармана и начал загибать пальцы.

— Наш комиссар трагически погиб, на его место прислали другого. Оставшийся комиссар свихнулся на почве того, что к нему прицепилась какая-то демоническая херь, принявшая облик Кристо — и начал целенаправленно убивать жителей города. И все это — для того, чтобы открыть врата в бездну. Может, он хотел как лучше — оживить своего напарника и все такое, а получилась херня. Врата мы закрыли — вроде бы, так что если через пару лет не начнется новая мировая война, значит, можешь прислать мне имейл с благодарностью.

Абель задумчиво пошевелил носом. Побаливали пазухи, и сырой соленый морской ветер не приносил никакого облегчения.

— Трое комиссаров погибли, так?

— Тела Тео не нашли, — мрачно пояснил Леджервуд.

— Где остальные? Куда ты делся?

Леджервуд пожал плечами и бросил под ноги недокуренную сигарету.

— Конечно, это не твое дело, но хоть кто-то должен знать правду, так? Слухов сейчас и так хватит.

Абель кивнул, ничуть не обидевшись.

— Может, ты не знаешь, но в проект социализации оборотней меня привел Тео. И в децернат потом тоже. Я не знаю, чье это решение, но могу его понять — протеже маньяка на государственной службе ни одной предвыборной кампании еще не помог. Мне предложили два варианта — уволиться или запросить перевод в Первый децернат.

— Ты уволился?

— Нет, запросил перевод, — Леджервуд с вызовом посмотрел на Абеля. — Работаю в дежурной полиции, завел себе девушку. Она не знает, что я оборотень, и думает, что у меня собака. А у нее аллергия — жду вот, когда скажет мне что-то вроде «или я, или твоя псина».

Леджервуд невесело усмехнулся.

Абель смотрел на него и не мог понять, что чувствует.

— Мама не говорила, что ты работаешь у нее.

Леджервуд пожал плечами.

— И что дальше? — спросил Абель. — Дежурная полиция и постоянная девушка? Серьезно?

— Да нет, — Леджервуд неопределенно махнул рукой. — Меня пригласили на работу в Херцланд. Наверное, поеду.

Абель понимающе кивнул. В этом была определенная логика.

— Мне в последнее время что-то кажется, что я притягиваю неприятности.

— Мне раньше казалось, — ответил Абель, — что это Кристенсены притягивают неприятности. А потом понял, что они их создают.

— Что ты хочешь сказать? — Леджервуд нахмурился.

Абель махнул рукой.

— Не знаю.

— Ладно, — Леджервуд спрятал руки в карманы. — Давай, удачи тебе.

И, снова не дожидаясь никакой реакции от Абеля, Леджервуд направился к выходу.

Абель задумчиво смотрел ему вслед, когда вдруг зазвонил телефон.

— О, — сказал он в трубку.

— Ну что, — поинтересовался бодрый голос. — Где мои апельсины?

Гравий почти не хрустел под подошвами Марка. Наверное, это был какой-то особый кладбищенский гравий, бесшумный. Специально для того, чтобы не тревожить покой мертвых.

Зато этот гравий был очень красивым: переливался в лучах нежаркого солнца разными оттенками. Марк даже залюбовался, пока шел к воротам — не поднимая головы, чтобы ненароком не встретиться взглядом с кем-то из оборотней.

Зато на гравий насмотрелся до тошноты.

И из-за этого едва не пропустил момент, когда на тропинке перед ним появились двое.

Вот теперь Марк голову поднял.

Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Элис резко останавливается, странно поводит головой, словно вот-вот упадет в обморок, что-то говорит Свену и, резко развернувшись, почти бежит обратно.

Марк проводил ее взглядом, не останавливая свой размеренный шаг. Притормозил он, только поравнявшись со Свеном.

— И как же так вышло, — тоскливо сказал Марк, глядя мимо Свена, — что единственный вампир, который не теряет в моем присутствии голову, это ты.

— Она научится, — ничуть не удивившись, ответил Свен. — Не так это просто, когда смотришь на старого знакомого и не можешь понять, то ли ты хочешь его убить, то ли трахнуть, то ли еще что.

— Все-то ты знаешь.

Свен хмыкнул.

— Я помню, как вы только-только появились в Европе. Нынешние молодые вампиры еще хорошо держатся.

— Ах да, я и забыл, что ты старый пердун.

Марк похлопал себя по карманам в поисках сигарет, не нашел и помрачнел еще сильнее.

— Бросал бы ты, — с очень натуральным сочувствием сказал Свен. — В Херцланде сигареты почти вне закона.

— Все-то ты знаешь, — повторил Марк.

Свен снова хмыкнул и ничего не ответил.

— А вообще, — Марк независимо поглядел на него, — может, я еще и не поеду.

— Поедешь, — с легкой улыбкой ответил Свен. — В консульстве уже все подписано, все печати поставлены.

— Все-то ты знаешь, — еще раз сказал Марк, подумал и добавил: — Блядь.

— Я же Кристенсен, — ответил Свен и улыбнулся шире.

— Одни от вас неприятности.

Марк поковырял носком берца гравий. Гравий пересыпался все так же бесшумно, образуя ямку и неровные горки по ее краям.

— Позаботься о ней, — глухо сказал Марк. — Раз уж убил.

— Я ее спас.

Марк махнул рукой и шагнул мимо Свена.

Этот разговор не имел смысла.

Как не имел и предыдущий, в больнице, когда Марк едва не избил Свена, узнав, что он обратил Элис — пытаясь исправить свою же роковую ошибку, которую допустил там, на маяке.

Вряд ли что-то теперь вообще имело смысл.

Кроме одного вопроса. Как, а главное — зачем Свен узнал, что вопрос об эмиграции Марка уже решен.

По крайней мере, в Херцланде не будет Кристенсенов, подумал Марк, выходя за ворота.

За затонированными стеклами джипа Свена не было заметно никакого движения, но Марк чувствовал взгляд Элис так же ясно, как если бы она прикасалась к нему.

Не будет Кристенсенов — не будет и неприятностей, сказал себе Марк и остановился у другого полностью затонированного автомобиля.

Он выделялся среди прочих нижнеземельных машин. И обтекаемой хищной формой, и тем, что питался электричеством, и тем, что стоил очень дорого. Кажется, настолько дорого, что даже Свен не мог — или не хотел — его себе позволить.

Чувствуя на себе внимательные взгляды, Марк обошел электрокар и сел на заднее сидение, нахохлившись, будто от холода. Хотя в салоне было приятно тепло, без духоты, как в хорошие летние дни.

— Ну что, увидел, что хотел? — Штефан закрыл свой ультратонкий ноутбук и убрал его в чехол.

Марк неопределенно пожал плечами. Он на самом деле не знал, увидел ли то, что хотел. На кладбище вообще можно увидеть то, что хочется?

— Думаю, Агнешка справится.

Штефан кивнул. Наверное, ему было все равно, справится ли девушка-оборотень с ответственностью, возложенной на нее Инспектором, но Марка это не волновало.

— Кстати, я говорил с консулом, — сказал Штефан, — тебе открыли рабочую визу.

— Я уже знаю.

Штефан вскинул темные брови.

— Откуда?

— Слухи в регионах разносятся со скоростью звука, — ответил Марк, подпирая щеку кулаком. — Поехали, мне еще вещи собирать.

— Поехали.

Штефан кивнул водителю, и электрокар бесшумно двинулся по дороге. Марк не собирался смотреть — но все равно не удержался и обернулся: на машину Свена, на кованые ворота кладбища, на низкую каменную стену, тянущуюся до следующего квартала. Тонировка окна хоть и была прозрачной изнутри, все же скрадывала массу красок: зелень, небо, даже серый асфальт приобрели какой-то другой оттенок.

— Оно и к лучшему, — непонятно к чему сказал Штефан. — Когда бы мы еще заполучили хорошего специалиста?

— Угу, — ответил Марк, хоть и не мог с ним согласиться.