НГ (Не Говори)

Бой Курантов

– Почему бы не встретить Новый год, как обычно, дома, а? – устало спросил Ильшат, листая газету. Ему было вовсе не до шумных вечеринок за городом, где уйма незнакомых людей, решила отпраздновать наступление 2013 года дорогущим банкетом и увеселительными приятиями, устроенными организаторами за баснословные деньги. Он так уставал на работе, что мечтал лишь о том, чтобы спокойно проваляться на диване все праздничные дни, а не крутится в вальсе со своей неугомонной супругой.

Но вопрос его был, скорее риторическим. Он знал, что, если Полине что-то взбрело в голову, то никакие увещевания на нее не подействуют.

И она это прекрасно знала, поэтому только цокнула языком и закатила глаза, всем своим видом показывая нелепость только что услышанного.

– Вот, нашла! – спустя минут десять, воскликнула она, – ты только взгляни на это!

– Можно я тут посижу? – вздохнул Ильшат, не отрываясь от своего чтива.

– Иди давай уже, – настаивала Поля.

Ильшат неохотно свернул газету и поднялся с дивана, медленно направившись к компьютерному столу, за которым восседала жена.

– Боже! Ты только взгляни! – умилялась Полина, перелистывая фотоальбом загородного отеля, который ей приглянулся больше других. На экране мелькали красивые картинки интерьеров в стиле рококо, слишком вычурных для Ильшата, но в самый раз для Поли. Она всегда была локомотивом по жизни, а муж следовал за ней по инерции. Он предпочитал спокойствие и уют, а она движение, приключения и роскошь.

– Красиво, – выдавил Ильшат в угоду жене.

– Красиво? Да это обалденно! А ты посмотри, какая у них программа шикарная, – Поля открыла расписание новогоднего уикенда отеля и принялась читать вслух наиболее запавшие в душу моменты, – прогулка на санях с конной упряжкой, открытый подогреваемый бассейн, пригодный для плавания даже зимой, дискотека в аквапарке, шведский стол из блюд со всего мира, профессиональная фотосессия и фотоальбом с яркими моментами на память, огромная ледяная горка длинной в километр и высотой в шесть метров, – взахлеб декламировала Полина, каждым словом вводя Ильшата в оцепенение, – конкурсы, караоке, подарки и, наконец, костюмированный новогодний бал!

– Думаешь, тебе этого будет достаточно?

– Давай без сарказма, а? Я хочу, чтобы этот Новый год был незабываемым!

– Что такого особенного в этом Новом году?.. – еле слышно пробурчал Ильшат, плетясь обратно к дивану, – почему именно он должен чем-то выделяться среди остальных?..

– Что? – обернулась Полина.

– А? Ничего… – вяло улыбнулся Ильшат и плюхнулся на диван.

Вскоре отель был забронирован, и новогодний пакет полностью оплачен, что Полю приводило в жуткий восторг, а Ильшата в благоговейный ужас.

– Так, я ничего не забыла? – уже в ста километрах от Москвы спохватилась Полина.

– Заедем купим, – спокойно сказал Ильшат.

– Ты купишь здесь туфли от Gucci или платье от Prada? – вскинула брови Поля.

– А ты предлагаешь вернуться обратно за каким-то платьем и туфлями? – тяжело вздохнул муж, зная, что именно так они и сделают, случись жене правда забыть свои наряды.

– За каким-то платьем и туфлями – нет, а за платьем от Prada и туфлями от Gucci – да. Останови машину.

– Ты серьезно?

– Да, хочу проверить. А то мне кажется, что я оставила их дома.

Ильшат послушно съехал на обочину, бурча себе под нос. Он давно перестал протестовать и ругаться с женой, несмотря на то, как мог подолгу о чем-то с ней спорить в начале их отношений и первые годы брака. Ни разу его оппозиция не выигрывала, и в итоге он смирился с ролью мебели в своей семье. Они были женаты уже десять лет, сыграв свадьбу, когда обоим было по двадцать с хвостиком. До сих пор они не обзавелись потомством, хотя Ильшат давно мечтал о детях. Но Полина хотела пожить для себя и говорила, что еще не время. Не время было в двадцать, не время было в двадцать пять, не время было и теперь, когда обоим перевалило за третий десяток. Ильшат, возможно, и рад был бы найти другую жену или, хотя бы, завести любовницу, как делали многие его сослуживцы, но слишком любил свою занозу-Полину и был попросту донельзя ленив для подобных интрижек и поисков новой спутницы жизни. Он так пригрелся рядом со своей женой-зажигалочкой, которая порой опаливала его своей неутомимой энергией, что не хотел покидать насиженного места, зная, что оно долго пустовать не будет.

– Ну и чего ты сидишь? – скрестила руки Полина.

– А что я должен еще делать? – удивился Ильшат, выполнивший требование жены по остановке транспортного средства, – могу сплясать…

– На улице минус двадцать. Ты предлагаешь мне самой идти лезть в багажник за чемоданом?

Ильшат закрыл глаза, подавляя внутренний порыв решит дело смертоубийством, и молча вышел из машины.

– Дверь закрой, – крикнула Поля, – холодно же!

– Неужели?.. – стуча зубами, вымолвил тот.

Вытащив оба Полининых чемодана из багажника, мужчина положил их на заднее сидение джипа и вернулся на водительское место. Полина принялась рыться в багаже, стараясь ничего не помять.

– Ну слава богу! – воскликнула она, поняв, что все на месте.

– Да уж… слава… ему… теперь можем ехать?

– А чемоданы ты убрать не хочешь? – хмыкнула жена.

– Ты правда хочешь, чтобы я ответил?

– Иди уже, – легонько толкнула его Поля.

Положив все обратно, Ильшат съехал с обочины и продолжил путь, надеясь, что Полина не разродится очередной «гениальной» идеей, претворение в жизнь которой ляжет на его усталые плечи.

– Боже мой! – воскликнула Полина, – как же красиво!

На этот раз с ней сложно было поспорить. Ильшат с Полиной доехали до места назначения уже затемно и словно попали в сказку. Новогоднюю сказку. Кругом были небольшие домики, рассыпанные по заснеженной территории, поросшей многовековыми соснами. Повсюду горели разноцветные фонарики, как на Рождественских открытках.

Фигурки оленей, чудесных животных, нарядные елки. Все это не могло оставить Ильшата равнодушным, и он улыбнулся, радуясь, как ребенок. «Может, и не зря она меня сюда притащила?» – мелькнула в его голове мысль, принесшая спокойствие и прогнавшая недовольство всей этой затеей.

Главный корпус был куда больше коттеджей и напоминал дворец с колоннами и мраморной лестницей. Ильшат с Полиной забронировали номер именно в нем, хотя, увидев округу, чета пожалела о своем решении, решив сменить бронь на коттедж. Но было слишком поздно для подобных рокировок, ибо все места оказались выкуплены заблаговременно, посему семейная пара отправилась на второй этаж, где их ждал супер-люкс с мини-баром и джакузи.

На дворе был вечер тридцатого декабря две тысячи двенадцатого года, на который конец света возлагал большие надежды, коим так и не было суждено оправдаться. Полина развешивала свои наряды, предвкушая, как она будет блистать в них перед местной публикой, а Ильшат, наскоро разложив свои немногочисленные пожитки, развалился на кровати и уставился в телевизор, вещавший о скором приближении праздника.

– Пощелкай каналы, – дала новый приказ Поля, вешая в шкаф очередное творение Yamomoto.

– Я смотрю, вообще-то, – справедливо заметил муж.

– Пройдись по всем каналом и смотри себе на здоровье.

– Это еще зачем?..

– Помнишь тот фильм про парочку, остановившуюся в придорожном отеле?

– Какой именно? Их кучи.

– Там, где их снимали на видео, а потом, вроде, убить хотели.

– Э… ну и?

– Там один из каналов в номере, вещал внутреннюю сеть с видео из их комнаты.

– Ага… – понял, что у жены паранойя, Ильшат.

– Ну! Чего ты ждешь?

– И правда… чего это я жду?.. – еле слышно сарказмировал Ильшат и потянулся за пультом.

Пройдя все сто пятьдесят каналов, он вымученно произнес:

– Теперь твоя душенька спокойна?

– Почти, – сказала Полина, выуживая из своего барахла какую-то штуковину. Ильшат сперва не проявил никакого интереса. Но спустя минут десять ходьбы жены по номеру с этим непонятным предметом, спросил:

– Это еще что?

– Антижучок, – как само собой разумеющееся ответила она.

– Зачем же ты сюда потащилась, если считаешь, что тут повсюду скрытые камеры и маньяки?

– Доверяй, но проверяй, – урезонила мужа Поля, направившись на проверку уборной.

– Когда ж ты уже угомонишься?.. – покачал головой Ильшат, моля Силы Небесные, даровать ему мир и спокойствие.

Разобравшись с отсутствующей прослушкой, Полина приняла душ и разоделась в пух и прах для предпраздничного ужина.

– Ты в этом пойдешь? – возмутилась она, глядя на одетого в джинсы супруга.

– Могу одеть костюм слона… – при полном отсутствии мимики, сообщил муж.

– Да ты шутник, – скривилась Поля.

– Мы идем или нет? – теряя терпении, спросил Ильшат.

– Я да, а ты в этом не выйдешь из номера ни на шаг.

– Поль, – устало вздохнул мужчина, – завязывай, а. Завтра я напялю на себя все, что захочешь, а сегодня еще не Новый Год, так что пойдем поедим без всей этой мишуры.

– Ты представляешь, как будешь выглядеть в этих тряпках на фоне моего платья?

– Я это переживу.

– А я нет.

– Ну тут уж… – пожал плечами Ильшат, пытаясь выйти в холл.

Полина преградила путь мужу.

– Не выводи меня.

Ильшат провел по лицу ладонью, стоя на распутье. Жена давно отбила у него желание отстаивать свои права и мнение, поэтому он сдался, взвесив урон от спора и радость от возможной победы:

– И что я, по-твоему, должен одеть?

– Ты маленький, что ли? – упрекнула его Поля, – сам не в состоянии подобрать себе гардероб?

– Я уже это сделал, если ты не заметила…

– Господи! – воздела руки к небу та и проследовала к гардеробу, – ну вот же нормальная одежда, а ты, как назло, нацепил на себя какое-то тряпье.

Полина всучила мужу темно-серый костюм и с утомленным видом уселась на диван, ожидая, когда он облачиться в одежды.

– Не прошло и года, – упрекнула она, когда Ильшат, наконец, закончил.

Он промолчал и направился на выход, надеясь, что сможет уже беспрепятственно отужинать.

В ресторане отеля собралось уже много народу. Здесь были и такие же любительницы покрасоваться, как Полина, и такие же уставшие от жизни спутники светских львиц, мечтающие только о диване и хорошем минете, как Ильшат. Некоторым из них повезло, и их дамы не заставили их одевать щегольской наряд, они спокойно сидели в своих заранее потертых дизайнерами джинсах и попивали оплаченные сполна напитки. Шведский стол ломился от угощений. Здесь были и блюда европейской, и средиземноморской, и восточной и русской кухонь.

Ильшат наложил себе пригоршню запеченного с укропом и чесноком картофеля, добрый кусок свиной отбивной, мясной салат и три кусочка черного хлеба. Видя это, Полина была в полном негодовании. Сама же она аккуратно накладывала в свое блюдо роллы и прихватила парочку канапе с тигровыми креветками. Опустившись за столик, она улучила момент, чтобы попрекнуть мужа в его мещанстве:

– Ты бы еще натер горбушку чесноком и посыпал солью, чтобы залудить со стопариком.

– Отличная идея, – загорелся Ильшат.

Полина одарила его убийственным взглядом, давая понять, что его жизнь будет кончена, если он отважится на подобный поступок. Бедняга понял, что его радость по приезду была преждевременной.

Началась развлекательная шоу-программа с певцами, актерами и прочей лабудой, столь противной ненавистнику шума и гама Ильшату. Полина же с удовольствием участвовала во всяческих конкурсах и даже спела дуэтом с одним из «звездунов» отечественной эстрады, когда он вызвал добровольца. Она привыкла быть первой везде и всегда, видя себя на гребне волны в то время, как муж считал ее «в каждой бочке затычкой».

Предстояла тяжелая ночка, ибо веселье планировалось до самого утра. Ильшат умоляюще смотрел на жену, прося позволения уйти.

– Ты что меня хочешь одну здесь оставить? Я могла бы вообще тогда одна и поехать.

– Это точно… – закручинился муж, гадая, почему же она именно так и не поступила.

– И тебе все равно?! – возмутилась она, – а если меня будут домогаться?!

– Ты знаешь, что делать в подобных ситуациях… – стараясь подавить зевок, ответил супруг, вспомнив о том, как однажды она чуть ли ни сломала нос неудавшемуся ухажеру, считавшему, что она непременно должна оставить ему свой телефончик.

– А вот ты, как я вижу, нет, – стиснула зубы она, считая, что ее аксессуар в виде мужа должен сопровождать ее везде и всюду, дабы поддержать созданный ею образ удачливой и успешной женщины.

Кругом носились неугомонные дети, вереща хуже представителей эстрады, и Ильшат молил о том, чтобы тех поскорее раскидали по койкам, дабы не травмировать его ранимые уши. Он любил детей, но не в таком количестве и не с таким уровнем децибел. Ближе к ночи, вся мелюзга рассосалась, и началась взрослая программа с полуобнаженными девицами в карнавальных костюмах, как на бразильском карнавале, и пошловатые конкурсы от «дюже забавного» тамады. Поначалу Ильшат оживился, разглядывая спортивных загорелых барышень, но получив язвительный комментарий от жены, вновь сник, понимая, что в ином случае останется в новогоднюю ночь без… «снегурки».

Когда начались танцы, Полина потащила мужа на танцпол, хоть и знала, что из него лучше вышел бы папа… Бедолага из последних сил переминался с ноги на ногу, надеясь, что скоро включать что-нибудь помедленнее, и он сможет прикорнуть на плече жены, делая вид, что обнимает ее.

После перерыва с очередным номером, Ильшат направился в уборную, прихватив со шведского стола парочку стопок водки, которую выпил в туалете, как школьник. Возвращаясь назад, он понял, что жена уже снова отплясывает, не замечая его появления. Тогда он стал глотать стопки одну за другой, не отходя от «кассы», посекундно оглядываясь, чтобы благоверная не заметила его отступления от правил. Вскоре он дошел до кондиции и завалился на диван в углу зала, поджав ноги и подложив под голову ладошки. Ильшат не был из тех, кого тянет на приключения со спиртного, он просто отключался, будто выпил снотворного, и его нельзя было разбудить и пушечным выстрелом в течение нескольких часов. Именно это и раздражало Полину, когда ее муж пил. Она думала, нет бы был, как все нормальные люди, которые несутся в пляс и начинают дурачиться. Ну или заводил бы разговоры «за жизнь» на худой конец. А тут раз и в отключке. Даже не поскандалить.

Проснулся Ильшат, когда все уже почти разошлись. Полина вращалась в обществе, позабыв о своем спящем красавце, и, по всей видимости, неплохо провела время в его отсутствие. Он поднялся и побрел в номер, желая продолжить начатое на диване. Полина распрощалась с новыми знакомыми и поторопилась за мужем, заметив его попытку бегства.

– Выспался? – язвительно спросила она.

– А что не видно? – еле шевеля языком, спросил Ильшат, пытаясь хоть немного открыть слипающиеся глаза.

– Ты, как всегда, пропустил все самое интересное!

– Как я мог?.. – выдавил тот.

– Вот давай только без сарказма, – ткнула его жена, – я познакомилась с такими милыми людьми, ты не представляешь! Хотя, Вика – стерва порядочная, – она огляделась по сторонам, дабы убедиться, что свидетели ее критической оценки отсутствуют, и, не заметив лишних ушей, продолжила, – а Дина – шлюха еще та, но в общем и целом, остальные очень даже ничего.

– Угу…

– Какой же ты все-таки скучный!

– Угу…

– Ты что не выключил свет, когда мы уходили? – возмутилась Поля, открыв дверь номера.

– Какая разница?..

– А как же экономия энергетических запасов земли?!

– Господи, помоги мне… – сглотнул Ильшат и, скинув туфли, быстренько разоблачился и залез под одеяло.

– А ты душ принять не хочешь и зубы почистить?

– У-у… – уже вновь засыпая, ответил супруг.

– А поцеловать меня? – залезла на кровать Полина, запуская руки под одеяло, – и еще чего-нибудь, а?

Она тоже изрядно подвыпила, что на нее действовало как раз совершенно противоположным образом, нежели на Ильшата.

– …давай потом?..

– Ну, Илечка, – надула губки Полина, проведя рукой по его отросшему за годы семейной жизни и восхождения по карьерной лестнице животику.

Илечка издал неподражаемый храп, оповестив жену о своем отбытии в мир грез.

– Вечно ты не как мужик, – хлопнула она его по спине, на что Ильшат всхрапнул еще громче, но так и не проснулся.

Часам к одиннадцати, Полина будила Ильшата, что есть мочи. Ей не терпелось прокатиться на огромной ледяной горке и нырнуть в открытый подогреваемый бассейн, в котором она сможет продемонстрировать результаты своих занятий в спортзале. Ильшату демонстрировать было нечего, поэтому он вовсе не горел желанием в такой мороз нырять куда бы то ни было. Но для кого его желания имели хоть какое-нибудь значение?

Ни минуты покоя не было за весь день, и Ильшат с ужасом вспоминал о том, что как Новый Год встретишь, так его и проведешь. А ему вовсе не хотелось все грядущие триста шестьдесят пять дней носиться, словно в его задницу вмонтирован моторчик. Но, опять же, кто его будет об этом спрашивать?

– Как я тебе? – крутилась перед зеркалом Полина, облачаясь в свой карнавальный костюм для новогоднего празднества. Она решила одеться Авророй из «Спящей Красавицы», сочтя сей образ наиболее подходящим для себя, хотя муж скорее видел ее в роли Королевы из «Белоснежки». Естественно, при сложившихся обстоятельствах ему был уготован костюм Принца Филиппа, что не могло не повергнуть его в отчаяние, ибо перспектива одевать трико ему вовсе не улыбалась.

– Хорошо, – кивнул Ильшат, бросив мимолетный взгляд на жену и тут же вернувшись к телевизору.

– И все? – уперла она руки в бока.

– Э… ты прекрасна, как Спящая Красавица, – с полувопросительной интонацией произнес тот, пытаясь угадать правильный ответ.

Полина молчала, сверля мужа глазами.

– Ты очень красиво выглядишь, великолепно, сногсшибательно, ну я не знаю, что еще сказать, – взмолился Ильшат, – ты же знаешь, я не мастак на речи и комплименты.

– На что ты вообще мастак? – обиженно отвернулась Поля, продолжив свой ритуал облачения, – и чего ты валяешься? До банкета всего два часа.

– Всего? – протянул Ильшат, явно считая вполне достаточным и десяти минут, чтобы нацепить на себя этот дурацкий клоунский наряд принца.

– Мы должны придти заранее, чтобы успеть сфотографироваться.

– Только не это, – чуть не плача, выдавил муж. Он совершенно не хотел иметь задокументированное свидетельство своего позора.

– Вставай и одевайся, – тоном, не терпящим возражений, сказала жена.

– Есть, сэр, – лениво стал подниматься с кровати Ильшат.

– Не язви.

– Слушаюсь и повинуюсь…

Полина крутилась перед фотографами, как заведенная: она вставала в позы, посылала воздушные поцелую и пыталась взаимодействовать с Филиппом, которого изображал ее вставший, как истукан, нерадивый мужинек, по ее мнению, портящий все кадры.

После фотосессии семейная пара заняла свое место в банкетном зале в ожидании кто новогоднего чуда, а кто новогоднего угощения, способного хотя бы временно компенсировать моральный ущерб от всей этой вакханалии. Столы были накрыты восхитительными кушаньями от карпаччо до изысканного фуа гра. Помимо индивидуальных блюд на одну персону из выбранного заранее меню вдоль одной из стен находился нетленный шведский стол, ломившийся от лакомств и деликатесов. Не успев приняться за уже имеющиеся блюда, Ильшат помчался к общему столу, чтобы набрать самого вкусного, пока другие не успели все растащить по своим тарелкам и набить этим брюха. Полина не хватило доли секунды, чтобы остановить, по ее личному убеждению, неприлично ведущего себя Принца Филиппа, и осталась краснеть в полном одиночестве вплоть до его возвращения с двумя тарелками, под завязку наполненными чем попало.

– Я ничего не просила мне приносить, – сквозь зубы процедила Аврора, стараясь улыбаться.

– А я тебе ничего и не принес, – пожал плечами Ильшат, размещая свои тарелки.

Полина чуть не лопнула от злости и наколола жирную куриную ножку из блюда мужа, дабы тому неповадно была так пахабно себя вести.

– Но… – хотел было объяснить, что это его Филипп.

– Все твое – мое, – словно приговор сказала Аврора и, содрав румяную кожицу, откусила кусочек нежной курятины.

Это было словно ножом по чувствительному сердцу Ильшата, он никогда не понимал, как можно есть курицу без шкуры, ведь это в ней самое вкусное. Он сглотнул, сверля лежащую на тарелке жены шкурку.

– Даже не думай, – воткнула в нее вилку та.

Ильшат стиснул зубы и повиновался.

Начались пламенные речи об уходящем годе, которые вовсе не волновали Принца Филиппа, не царское это дело слушать всякую ерунду, тянущуюся, как розовые сопли. Аврора же с энтузиазмом аплодировала каждому оратору, светясь счастьем и светскостью. Она старалась быть все время наготове, зная, что по зале рыскают фотографы и в любой момент могут заснять ее с перекошенным лицом, если она потеряет бдительность.

Время близилось к двенадцати, заканчивались последние в этом году выступления и тосты, приближая волнительный момент с каждой секундой.

– Добрый вечер, друзья! – вышел на сцену молодой человек в черном облачении, на костюме которого было лишь одно яркое пятно в виде золотой римской цифры один. За ним выскочили еще одиннадцать таких же, радостно улыбаясь.

– Это еще что?.. – пробормотал мужчина за столиком возле сцены, обращаясь к своему соседу.

– Не знаю… этого не было в программе… – был в такой же растерянности тот, – пойду проверю, что там происходит, – он встал и направился за кулисы, чтобы разобраться в сбое программы, которую он знал от начала до конца, являясь одним из ее составителей.

– Сядь! – крикнул ему артист с цифрой на животе.

– Это Вы мне? – опешил мужчина.

– Тебе, дорогой! Досмотри представление!

– Что здесь происходит?.. – выдавил тот, но сосед потянул его за рукав, не желая, чтобы и остальные гости заметили, что что-то не так.

– До Нового Года осталось всего пятнадцать минут, – продолжил «Первый», – вы все сегодня такие нарядные и красивые! Одели эти костюмчики и думаете, что сможете спрятать за ними свою сущность?!

– он продолжал улыбаться, поэтому люди в зале пребывали в неком смятении, не улавливая связи между смыслом сказанного и интонацией. Большинству это показалось неудачной шуткой, а мужчина за столиком возле сцены был в бешенстве, все же решившись отправиться за сцену и разобраться с тем, кто ответственен за столь неуместные вещи, – сядь, я сказал! – громко выкрикнул «Первый», перестав улыбаться.

– Что это за идиотизм?! – не выдержал мужчина.

– А ну сядь! – направил в его лицо выхваченный из-за спины автомат «Первый».

Мужчина судорожно сглотнул и медленно опустился на свой стул.

По залу пронеслись крики, кто-то попытался бежать, но все двери были заперты.

– Все по местам! – приказал «Первый», пока остальные одиннадцать выудили и свои автоматы. Все они улыбались, что придавало происходящему еще больше зловещего флера, совершенно неуместного в новогоднюю ночь.

Но люди не торопились возвращаться обратно, пытаясь ломиться в запертые двери.

– А ну на место, а то там, где стоите останетесь навечно! – вновь крикнул «Первый».

Большинство послушалось его приказа, но вот одна слабонервная дамочка продолжала дергать ручку главных ворот залы, при этом попискивая и произнося не разбираемый набор слов.

– Это и Вас касается, мадам! Или Вам нужно особое приглашение?! – не унимался «Первый».

– Ми-ми-ми, что же, ми-ми-ми, этого не может быть, ми-ми-ми, боже, боже, я не могу, я жить буду… – словно не слыша его, продолжала попискивать женщина, по-прежнему дергая ручку.

– Ты сделала свой выбор, – «Первый» быстро прицелился и нажал на курок.

Зала разразилась грохотом автоматной очереди, и в одно мгновение женщина у двери упала на пол, а праздничное платье кремового цвета залилось кроваво алым.

Люди кричали и теряли сознание от только что уведенного ужаса.

– Тихо! – перекричал их всех «Первый», подойдя к микрофону.

Вскоре присутствующие стихли, боясь повторить судьбу неудавшейся беглянки.

– А теперь я продолжу, – вновь заулыбался «Первый», – с вашего позволения, конечно, – засмеялся он, глядя на побледневшего от страха мужчину за столиком возле сцены, – теперь у нас осталось всего десять минут, – сверился он с часами, – но нам этого, думаю, хватит. На чем я остановился? Ах, да!

– Как ты можешь есть? – впервые после появления мужчин в черных костюмах подала голос Полина.

– Очевидно, что мы умрем, – бесцветно произнес Ильшат, – я лучше проведу последние десять минут своей жизни с удовольствием, чем роняя слезы и сопли.

Нет, его выдержка не была столь железной. Просто у разных людей шок проявляется по-разному: кто-то паникует и ломится в дверь, как та мертвая леди на полу, а кто-то доедает свой праздничный ужин, видя, что ничего больше не остается. Чувства Ильшата просто отказали, он не ощущал ни страха, ни волнения, ни удивления, ни ужаса – ничего. Словно заслон отгородил его тело и мозг от чувств и эмоций.

Он просто ел то, что было в его тарелках, даже не ощущая вкуса пищи.

– Не могу поверить, что прожила с тобой все эти годы, – уронила слезу Полина, – возможно, скоро я умру прямо на твоих глазах, а тебе все равно.

– Вам не удастся скрыть свои черные зажравшиеся души под этими нарядами сказочных принцев и диснеевских красавиц! – вещал «Первый», – успокой уже своего выродка, если не хочешь, чтобы он лег рядом с этой! – закричал он, не выдержав надрывных криков малыша в дальнем углу залы.

Мать насильно заткнула рот своему маленькому сыну, боясь за его жизнь. Из ее глаз хлестали слезы, и она с силой прикусила свои напомаженные алым губы, чтобы не выпустить крик ужаса и отчаяния, подобравшийся к ее горлу.

– Каждый ваш дурацкий наряд, каждый сраный финик на вашей дебильной тарелке стоит больше, чем нормальный человек зарабатывает в месяц!

– Ах вот оно что… – понимающе кивнул Ильшат, кладя в рот очередную порцию оливье.

Полина сглотнула, смотря то на мужа, то на «Первого».

– Вы все сейчас сидите и спрашиваете себя, почему мы здесь! Для чего! Разве я неправ, а?! Я вам отвечу! Вы все – зажравшиеся скоты, забывшие, что в этой жизни не купишь всего! Нельзя покупать людей, их жизни и любовь! Говорят, что бедняки – паразиты на теле общества! А я вам скажу: НЕТ! Это вы! Вы все паразиты! Вы только жрете и гадите, где попало, считая для себя возможным все, потому что у вас есть деньги! Вы ездите на дорогих машинах, не пропуская никого, кто классом ниже вас! Вы смотрите на всех свысока, думая, что вы лучше нас! Черта-с два! Ваши миллионы не увеличат вам члены и мозги, не сделают вас молодыми, как бы вы ни натягивали свои морщинистые рожи, выглядящие, как восковые рожи чертовых кукол! Ваши деньги никогда не сделают вас лучше, они только дают вам эту иллюзию! Так вот, мы здесь, чтобы ее разрушить! Развенчать ваши заблуждения и очистить вас от ваших же пороков! Думаю, вы уже догадались, что подобные грехи можно смыть только кровью!

По зале вновь пронеслись всхлипы и крики ужаса.

– Еще шесть минут, – пожал плечами Ильшат, продолжая жевать, – а вот про члены он все-таки ошибается… но суть в общих чертах мне ясна.

– Максим, не надо, – раздался женский голос.

– Поздно, дорогая, – страшно улыбнулся «Первый», – поздно.

Девушка из зала смотрела в его переливающиеся жутким блеском глаза, надеясь, что еще можно что-то исправить.

– Как тебе с твоим пузанчиком жилось без меня? – спросил он, не спуская с лица дьявольской улыбки.

– Не надо, – замотала она головой, не отводя взгляда.

– Пузанчик, иди к нам, – обратился «Первый» к мужчине в теле, сидящему рядом с его собеседницей.

Тот вжался в стул и больше никак не отреагировал.

– Иди сюда, я сказал! – рявкнул «Первый».

– Максим, прекрати! – вскрикнула девушка, видя, что ее спутник в полном оцепенении.

– А он у тебя еще и баба, я посмотрю! Может, он тебя пальцем имеет, а? Пока ты сосешь его денежки!

– Теперь все понятно, – чавкнул Ильшат, – мы сдохнем из-за того, что какая-то баба бросила этого неадекватного Максима и ушла к богатенькому. Супер.

У Полины задрожал подбородок, она хотела бы попробовать поговорить с этим Максимом «Первым», чтобы привести его в чувства, остановить, вразумить, но все слова исчезли, в голове была полная пустота, лишь слезы застилали глаза перед страхом возможности скорой смерти.

– Пять мину-у-ут, пять мину-у-ут, это мно-ого или мало-о, – дурашливо улыбаясь, запел «Первый», наставляя автомат на Пузанчика, тот готов был сходить под себя от страха, что, собственно, и сделал.

– Ааа!!! – бросился один из сидящих за ближним к сцене столиком молодой человек, надеясь выхватить автомат из рук «Первого».

Раздались автоматные очереди, поразившие отчаянного и задевшие несколько случайных людей.

– Еще добровольцы есть?! – прогремел «Первый».

– Прекрати, Максим, пожалуйста, – взмолилась девушка, – я вернусь к тебе, я всегда буду с тобой, только прекрати, – из ее глаз брызнули слезы, а ужас от происходящего дурманил сознание.

– Поздно, моя дорогая, – вновь улыбнулся «Первый», не меняя содержания своего послания бывшей возлюбленной, – по-оздно!

– И чего она его бросила? – продолжал комментировать Ильшат, поглощая свой ужин – ума не приложу. Такой обаятельный молодой человек. А какая харизма. И актерские данные неплохие, вон как хорошо Куранты изображает со своими товарищами. Даже бить через две минуты, по всей видимости, будут как настоящие…

– Ты не человек, – выдавила Полина.

– Скоро мы все не будем людьми, а станем трупами, – дожевывая очередной бутерброд, заключил Принц Филипп. Его возможность трезво мыслить совсем отключилась, рождая неуместные остроты.

Хотя, вполне возможно, он впервые за всю свою жизнь мыслил ясно как никогда.

– Кто хочет быть первым?! – выкрикнул «Первый», видя, что сейчас начнется отсчет, – Пузанчик, эта честь предоставляется тебе!

Он навел автомат на толстяка, который тут же «ожил» и полез под стол, оставив свою подругу жизни.

– Ай-ай-ай, как нехорошо, – покачал головой «Первый», и услышав первый удар Курантов, доносящийся из большой плазмы за спиной, нажал на курок. Еда на столе Пузана разлетелась в стороны, а сам он издал сдавленный крик, получив очередь в свое грузное тело.

– Нееееет!!! – закричала его спутница, выскакивая из-за стола.

Раздался второй удар. Вперед выступил «Второй» и выпустил очередь в случайного мужичка, лоснящегося от пота и жира. С третьим ударом пришел черед «Третьего», и так продолжалось, пока круг не замкнулся, огласив округу нескончаемыми автоматными очередями с наступлением нового года, который должен был быть лучше, чем предыдущий. Что ж, говорят, после смерти попадают в лучший мир… тогда своеобразным способом надежды присутствующих сбылись…

Когда «Куранты» стихли, зала была наполнена мертвыми, раненными и стенающими людьми.

«Первый» подошел к своей бывшей возлюбленной, разглядев ее среди кровавого месива. Она была жива, но корчилась от боли. Максим приблизился к ее израненному телу, видя, что оно уже никогда не будет прежним:

– Добить тебя или оставить калекой на всю жизнь? – улыбаясь, спросил он.

– Не надо, – еле выдавила девушка, захлебываясь кровью.

– Что именно не надо? – присел на корточки тот.

Девушка закашлялась и зажмурилась от пронзившей каждую клеточку ее тела боли.

– Такая ты никому не будешь нужна, – позлорадствовал Максим, – тем более таким толстосумам, как твой дохлый Пузанчик. Да? Правильно я говорю, а, Пузанчик? – ткнул он неподвижный труп дулом автомата.

Девушка была на грани жизни и смерти, но ни секунды не пожалела о том, что бросила этого человека, начинившего ее тело пулями лишь за то, что она ушла к другому.

– Нам пора, – крикнул «Первый» остальным.

Чувствуя себя победителями, двенадцать людей с номерами на обтянутых черным торсах направились на выход, решив, что представление закончено.

Поля лежала на полу, с трудом делая каждый вдох. Ее изрешетило пулями, и оставались считанные минуты, пока она не сделает последний выдох. Пять минут… это много или мало?

Ильшат лежал неподалеку, сжимая в руке недоеденный бутерброд и думая, почему же они все-таки не встретили этот Новый Год дома в кругу их маленькой ячейки общества, а потащились в этот загородный отель, чтобы встретить свою смерть среди кучи незнакомых людей, чьи жизни были походя отобраны из-за классовой ненависти и слишком восприимчивого бывшего молодого человека одной из собравшихся.