Незримые нити

Глава 13. Второй день расследования Дом Сатти

Гвардеец, раскачиваясь из стороны в сторону, начал медленно подниматься на ноги. Движения его казались на редкость неуклюжими. Он словно разучился пользоваться своим телом.

— Что-то с ним не так, — констатировал очевидное Бернеш.

— Совсем не так, — согласился Конан. — И еще я не вижу тени.

— Она пропала, когда приблизилась к нему, — сказал бастард. — Этот парень был мертв или нет?

— Дышал, — ответил киммериец.

Он чувствовал, что надо бы подняться на ноги и взять в руки саблю, но сил у него не было. Облегчение, что он почувствовал, когда бастард прогнал тень, оказалось обманным. Как говорится, все познается в сравнении. Конан хоть и обрел возможность двигаться, но по-прежнему был очень слаб.

Бернеш же и вовсе, казалось, едва поддерживал себя в сознании. Десятник был бледен, как сама смерть. Его слегка трясло, скорее всего, от озноба. Боец из него сейчас вышел бы не лучше, чем из киммерийца.

Гвардеец же, тем временем, кое-как добрался до лестницы.

Конан боялся, что они ничего не сумеют, ему противопоставить, когда он окажется внизу. Тень перехитрила их. Поняв, в каком положении она очутилась, тварь решила не нападать сама, а помогла пробудиться вендийцу.

Но тут впервые за вечер киммерийцу откровенно повезло.

Первый же шаг на лестницу оказался для гвардейца фатальным. Он оступился и кубарем скатился вниз. При этом Конан явственно слышал, как хрустнули его шейные позвонки.

Пленника у них с Бернешем не стало, но хотя бы их больше не пытались убить.

— Сотник, — из горла гвардейца донесся едва слышный хрип.

Киммериец взглянул на Бернеша. Тот в ответ пожал плечами, показывая, что не имеет никакого представления, что бы это могло значить.

Тогда Конан начал медленно на коленях приближаться к сверзившемуся с лестницы гвардейцу, которому полагалось быть мертвецом. Правую ладонь киммериец держал на эфесе сабли.

Оказавшись у вендийца, северянин аккуратно развернул его лицом к себе. Ему хотелось кое-что проверить. Когда гвардеец еще стоял наверху и смотрел на них, Конану показалось, что у него что-то не то с глазами.

— Не думал, что еще поговорим, Конан, — вновь прохрипел гвардеец.

Глаза его открылись. Они оказались целиком черными.

Внезапно на киммерийца снизошло озарение.

— Хамар? — спросил он.