Незаконная планета

Интермедия Мальчики

Четвертый «В» класс занимался на песчаном морском берегу историей древних веков: преподавательница Надежда Владимировна учебным фильмам предпочитала наглядное обучение. В начале урока она рассказала в общих чертах, как жили древние греки, а теперь, приведя своих учеников на пляж, стояла перед ними с метательным копьем в руке и говорила:

– Я покажу вам, как греки это делали. Они клали копье на ладонь, легко находя центр тяжести, и немного сдвигали копье острием вперед. Вот так, видите? Затем отводили руку назад, разворачивая корпус…

Четвертый «В» смотрел на Надежду Владимировну восхищенными глазами. Учительница была очень молода и очень красива. Гораздо красивее, чем богиня Афродита, нарисованная в сборнике древних мифов.

– Чтобы пронзить на войне противника или на охоте крупного зверя, например вепря, надо было метнуть копье с большой силой. Иначе говоря – придать ему максимальную исходную скорость, – продолжала учительница. – Поэтому в броске должно участвовать все тело, а не только рука. Смотрите внимательно.

Свистнул ветер, рассеченный полетом копья. Ребята бросились к месту его падения, сделали отметку на песке.

– Теперь будете метать сами, – сказала Надежда Владимировна. – Но сначала припомним: какое значение имеет при этом исходная скорость? Начнем с первого закона Ньютона. Кто ответит?

– Ну и бросок, – тихо сказал Олег Пирогов Вите Морозову. – Таким броском слона можно насквозь, а, Вить?

– Конечно, можно, – ответил Витя.

– А мамонта?

– Спрашиваешь!

– А динозавра?

– Витя Морозов, я к тебе обращаюсь, – сказала учительница. – Не отвлекайся и скажи нам: какова зависимость между импульсом силы и количеством движения?

Вот так всегда, подумал Витя огорченно: сначала интересно, а потом… Эти взрослые удивительно непоследовательны.

Кое-как он справился с ответом. Затем четвертый «В» с азартом принялся метать копье. Дело оказалось нелегким и непростым. Учительница переходила от одного к другому, терпеливо показывала, объясняла.

Надежда Владимировна, а проще Надя Заостровцева, не была еще, собственно, учительницей. Ей легко давались науки, в пятнадцать лет она уже закончила школу, а теперь, в восемнадцать, училась на последнем курсе исторического факультета. В этом семестре у нее была школьная практика, определяющая профессиональную пригодность выпускника. В качестве практикантки Надя и предстала перед восторженными взглядами четвертого «В». Дело тут было не только в яркой красоте юной учительницы. В классе многие читали спортивные газеты и смотрели по телевизору спортивные передачи, а Надя была известной спортсменкой. Ей принадлежал один из рекордов страны по плаванию, в беге же она лишь на три сотых секунды отставала от чемпионки мира, быстроногой негритянки из Кении. Такие достижения четвертый «В» ценил высоко. Еще было известно про Надежду Владимировну, что «обращают на себя внимание пейзажи и натюрморты студентки Московского университета Н.Заостровцевой. Ее кисти как бы свойственны быстрые смены настроений…» – эта газетная заметка, репортаж с выставки, тоже не миновала внимания любознательного четвертого «В».

Надя посмотрела на часы и объявила перемену.

– Можете побегать или поплавать, по своему усмотрению, – сказала она.

День был тихий, безветренный, ребячьи голоса далеко разносились по безлюдному пляжу. Над дюнами стояли стройные меднокорые сосны. Такая обстановка, по мнению Нади, наилучшим образом способствовала восприятию истории. После перемены она познакомит класс с древнегреческим театром. Они разучат хор из «Эвменид»: «Еще молю о том, чтоб никогда здесь не гремели мятежи и смуты…» Надо показать ребятам, как хор иллюстрирует текст пластикой рук, и объяснить античный музыкальный строй – диатон, хрома, гармониа. Не забыть упомянуть о том, как по высоте звука проверяли натяжение тетивы катапульты. Жаль, что нет под рукой катапульты, ведь какая была бы радость – самим убедиться в этом. Ни лиры нет, ни даже плохонькой кифары. Хорошо хоть, что привезла из дома свое копье с последнего легкоатлетического многоборья. Куда только смотрят деятели из народного образования? Им – лишь бы учебные машины были в порядке. Как будто общение школьника с машиной может дать представление о Древней Греции.

Размышляя таким образом, Надя переоделась в кабине и пошла к воде. Там, у кромки, стояли Витя Морозов и Олег Пирогов и, нагнувшись, пробовали воду руками.

– Холодная, – сказал Олег, передернув плечами.

Надя услышала, проходя мимо. Засмеялась:

– Шестнадцать градусов тепла – разве это холодно?

Спокойно, будто в теплую ванну, без зябких движений и визгов, вошла она в воду и поплыла. С минуту мальчики смотрели, как юная учительница быстро удаляется от берега.

– Вот это да, – сказал Витя, – «дельфином» идет.

И он с горечью подумал, что в десять с половиной лет умеет плавать только старомодным кролем. Он сам себе был противен за это и еще за то, что не мог заставить себя кинуться в холодную октябрьскую водичку и поплыть как ни в чем не бывало.

– Пошли, – сказал он, резко повернувшись спиной к заливу. – А ну, кто первый залезет наверх?

– Давай, – подхватил Олег. – Ра-аз, два, три!

Сорвавшись с места, помчались к крутому откосу и принялись карабкаться наверх, хватаясь за кустики ежевики и обломки песчаника. Почти одновременно мальчики оказались наверху. Отдышавшись и мельком оглядев свежие царапины на руках, они быстрым шагом направились к красному шкафчику автомата, что стоял у старинной садовой ограды.

– А здорово она копье метнула, – сказал Олег. – Твой отец так метнет?

– Не знаю.

– А мой метнет! Ну, может, не так далеко, но тоже… Вить, а Вить, а ты, когда вырастешь, пойдешь в космос?

– Не знаю, – сухо ответил Витя.

– А я пойду! Эх, взяли бы меня в экспедицию на Плутон – я бы им показал, этим!

Мальчики подошли к автомату с напитками и выбрали сироп. Автомат помигал индикаторами, проверяя рост и, как его функцию, возраст клиентов, пошипел и отмерил по полстакана.

– А вот раньше, – успевал говорить Олег между глотками, – автоматы платные были. Ух, вкуснотища!.. Знаешь, как было? Не бросишь монету – не даст воды… Ух!.. Как на Плутоне – не поработал, не зарядишься.

– Олежка, знаешь что? Давай через ограду! Я на прошлой неделе видел – там яблок еще полно на деревьях. Полезли?

Олег с сомнением поднял брови, подергал себя за ухо.

– На урок опоздаем.

– Ну и что? – сказал Витя. – Все равно на втором уроке она не даст копье метать. Разучивать что-нибудь будем. Опоздаем так опоздаем. Ну? Кто быстрее?

Они полезли на высокую ограду, цепляясь за чугунные завитушки. И опять почти одновременно спрыгнули вниз по ту сторону. Отсюда до яблонь было рукой подать, и мальчики за две минуты пробежали это расстояние по красноватой дорожке.

Есть яблоки, сморщенные и чуть тронутые гнильцой, им не очень хотелось, но они все равно ели.

– Вить, а Вить, – сказал Олег с полным ртом, – давай, когда вырастем, вместе на Плутон полетим.

– Посмотрим, – ответил Витя, тоже с полным ртом.

– Ты кем будешь? Пилотом, как отец?

– Какой из меня пилот? – Витя засмеялся. – Я за месяц по математике ни разу машине правильно не ответил. Трудные какие-то задачи в этом семестре.

– А я планетологом буду, – сказал Олег убежденно. – Ух! На планеты высаживаться! Сперва полечу на Плутон. Объясню им, чтоб они этих своих техро…

– Как ты объяснишь? – насмешливо перебил Витя.

– Очень просто – рисунками! Рисунки каждый поймет, даже недоразвитый.

– С чего ты взял, что они недоразвитые?

– А какие же? Я сам слышал, по теле этот выступал… из комитета по контактам… Шаса…

– Сошальский.

– Ага, Сошальский. Так ты слышал?

– Слышал, ну и что?

Витя просто так спросил, ему не хотелось продолжать пустой разговор. О странных порядках на Плутоне он дома наслушался немало разговоров. И этот Сошальский приезжал спорить, и еще куча людей, у каждого свой взгляд, каждого выслушивай…

– Как – ну и что! – вскричал Олег. – Недоразвитые, он так и сказал, когда фильм объяснял. Да твой же отец и снял фильм, как они по очереди заряжаются. Ух, вот фильм! Ты сколько раз смотрел?

– Не считал. Пошли, урок уже начался.

– Сам же предложил опоздать! – Светло-рыжие глаза Олега излучали твердую убежденность и полное понимание вопроса. – Я четырнадцать раз смотрел, – с гордостью сказал он. – Шаса… Сошальский правильно объяснил. Сперва у них было мало тау-энергии, и они ее распределяли по справедливости – только чтоб хватало на жизнь. А потом накопили – завались. И все равно эти… тех-но-краты, которые распределяли энергию, отпускали ее по норме. Себе – сколько хочешь, а работникам – прежний паек. Да и то, если норму вырабатываешь. А лишнюю энергию – фьють! – Олег выбросил растопыренные пальцы и присвистнул, показывая расточительство властителей Плутона.

– Что ж они, дураки, – столько энергии зря выбрасывать? – спросил Витя опять без особого интереса.

– Вовсе не дураки! Просто рассудили, что если разрешить всем заряжаться сколько хочешь, то их за начальников никто считать не будет. Привилегии! Надежда, помнишь, рассказывала, какие были привилегии? У одного – власть, и дворцы, и что хочешь, а у других – шиш с маслом. Вот и на Плутоне так.

– Просто все у тебя. – Витя нагнул ветку, перезрелое яблоко в коричневых пятнах само упало в подставленную ладонь. Он надкусил и сморщился.

– А у тебя что – не просто? – с вызовом спросил Олег.

– Да что ты ко мне привязался? – Витя размахнулся, швырнул недоеденное яблоко в кусты. – Заладил – технократы, технократы… Это у Сошальского такая гипотеза, а как там на самом деле – никто не знает.

– Никто? И твой отец тоже?

– Да, тоже.

– Он ведь там был.

– Ну и что? Они с Лавровским там не долго были и ничего не успели понять.

– Просто твой отец все забыл. Уже сколько лет в космос не летает.

– Не летает, потому что занят другими делами, – с тихой яростью сказал Витя. – И не твое это дело.

– А ты не задавайся!

– Кто задается?

– Ты! Ты задаешься! Подумаешь – сын бывшего космонавта!

– А ты дурак!

– Кто? Я дурак?

Они кинулись друг на друга. Замелькали кулаки, потом драчуны покатились по желтой шуршащей траве, и каждый пытался прижать противника лопатками к земле.

– Эй вы, боевые петухи! – раздался вдруг над ними веселый голос.

Сильные руки рывком подняли мальчиков за шиворот и развели в разные стороны. Сопя, утирая пот, отряхивая приставшую к одежде землю, драчуны уставились на широкоплечего парня со значком философского факультета на рукаве куртки.

– Ну, гладиаторы, в чем вы не сошлись взглядами? – спросил будущий философ. – Ай-яй-яй, разве можно утверждать свою личность таким устарелым способом?

«Гладиаторы» хмуро молчали.

– Отвести вас к учительнице или сами ей расскажете о драке?

– Сами расскажем, – хором ответили мальчики.

– Ну, бегите, – сказал студент.