Нейтрально-враждебный

Глава 9

Следующим утром Стасик проснулся в несусветную рань. И первым чувством, посетившим его в этот новый день, стал всепоглощающий ужас.

Вчера он был самоуверенным и отчаянным парнем, готовым на все, лишь бы добиться успеха в правильном мире. Предстоящее дельце казалось ему пустяковым, Стасик был уверен, что справится с ним играючи. Что там надо? Расклеить какие-то бумажки внутри города? Считайте, что они уже расклеены.

Но вот сегодня, на трезвую голову, он увидел предстоящее дело под иным углом.

Запустив руку под солому, которой был набит его тюфяк, он дрожащими пальцами нащупал там тубус. Прикосновение к этому предмету удвоило и без того неслабый страх. Стасик резко отдернул руку и вскочил с лежанки. Он со страхом поглядел на дверь, желая убедиться в том, что та заперта на засов, затем подбежал к крошечному пыльному оконцу, и выглянул наружу. Там было пусто. Час был ранний, и даже сельские жители, имевшие привычку пробуждаться с первыми лучами солнца, продолжали сладко спать.

Стасик прошелся по своей келье, держась руками за голову и постукивая зубами от страха. Он не мог поверить в то, что согласился на это самоубийственное безумие. Чтобы он, да пошел расклеивать свитки с черной магией в Форинге? В том самом Форинге, где каждый второй житель маг, и, наверняка, без труда учует у него этот тубус. Да и как можно сделать это незамеченным? В городе полно народа — торговцы, ремесленники, герои. Днем там яблоку негде упасть. А ночью городские ворота закрываются, и попасть внутрь не представляется возможным. К тому же по ночам город патрулирует стража, и она очень ответственно относится к своим обязанностям. Все-таки идет война, а по ту сторону границы самые настоящие темные силы, такие, что темнее некуда. И ждать от них нужно всего, чего угодно плохого.

На Стасика удушливой волной навалилась сводящая с ума паранойя. Ему вдруг стало казаться, что о его встрече с Рианой уже известно компетентным органам, и что с минуты на минуту за ним придут. В самом деле, разве могла черная ведьма очутиться в окрестностях Форинга, и остаться незамеченной? Кто-нибудь что-нибудь да видел. Либо светлые маги ощутили ее присутствие. Да и его им вычислить, что плюнуть. Этот чертов тубус, в нем ведь содержится колдовство. Его почувствуют, найдут, и тогда….

Стасик попытался представить себе, какое наказание ожидает его за связь с врагом. И по всему выходило, что суровое. В лучшем случае, его упрячут в темницу, где он проведет следующие пять лет жизни. Или вообще всю оставшуюся жизнь, если верховный паладин сочтет его вину достаточно серьезной, чтобы по истечению срока контракта не отпустить предателя обратно в родной мир, а сгноить в застенках. Но что-то подсказывало Стасику, что ему не стоит и мечтать о тюремном заключении. Он знал, как поступают со шпионами во время войны. Для них припасена одна единственная кара — смертная казнь.

На работу он вышел в состоянии панического ужаса. Старался вести себя естественно, но выходило строго наоборот. Васек несколько раз справлялся у него, не случилось ли чего, на что Стасик, истерически смеясь и всеми силами изображая беззаботность, отвечал, что у него все отлично. При этом у Стасика дергался правый глаз, а голос прыгал от шипящего шепота до истошного крика. Даже хозяин фермы обратил внимание на странное поведение работника, и справился, не болен ли тот.

— Если заболел, сходи к целителям, — посоветовал он. — Они тебя живо на ноги поставят.

Но Стасик отказался, заверив руководителя, что ничем не болен и чувствует себя превосходно. Ему совсем не хотелось идти к целителям, которые, в сущности, тоже маги, и могут легко учуять последствия его недавнего контакта с черным колдовством.

Рабочий день тянулся долго и выдался непростым. Нет, свиньи-то сегодня вели себя удивительно смирно и не предпринимали попыток растечься по всей округе. И хозяин ни разу не наорал. Даже Васек не докучал разговорами. Но терзающий Стасика страх не давал ему покоя. Ему все время казалось, что он уже разоблачен, что за ним вот-вот придут. Не могло такого быть, чтобы злая колдунья подобралась к самому Форингу, и никто этого не заметил. Знают! Конечно же, знают! Возможно, прямо сейчас верховный паладин подписывает приказ о его аресте. А заодно и о пытках. Ведь наверняка будут пытать. Хоть Стасик и решил для себя, что сразу же расскажет все, что ему известно, он сомневался, что ему поверят на слово. Наверняка решат, что о чем-то умалчивает, пытается что-то утаить. И начнут вытягивать из него информацию вместе с жизнью.

Но вот миновал полдень, день пополз к вечеру, а из города так и не явился отряд воинов, дабы арестовать вражеского агента и препроводить в камеру пыток. Стасик немного успокоился. Судя по всему, все обошлось, и его встреча с Рианой осталась для всех тайной.

В течение дня он и думать боялся о порученном ему деле. То есть, он твердо решил, что не станет его выполнять, а тубус выбросит куда-нибудь, где его никто никогда не найдет. В какое-нибудь гиблое место, вроде болота. Болот, правда, поблизости не было, так что Стасик решил зарыть компрометирующий предмет в дубовой роще. Но когда настал вечер, а за ним так и не пришли, Стасик расхрабрился. Риск был велик, попадись он, и его неминуемо постигнет суровая кара. Но Стасику ужасно хотелось стать в правильном мире героем. Пусть и героем зла. Эта цель стоила любого риска.

Почти каждый вечер Васек отправлялся в город с целью выпить дешевого пива и поболтать со своими знакомыми. Стасика он звал с собой ежедневно, но тот всегда отказывался. Но сегодня в ответ на поступившее предложение совместной прогулки в Форинг он ответил неожиданным, даже для себя самого, согласием. Стасик решил осмотреться, и прикинуть, возможно ли осуществить порученное ему дело, то есть тайком расклеить на стенах бумажки с невинными, как ему хотелось думать, заклинаниями.

Вечерами в Форинге жизнь била ключом. Герои гуляли в тавернах, горожане бродили по улицам, торговцы, перекрикивая друг друга, нахваливали свои товары. Васек повел Стасика в свое любимое питейное заведение, которое по совпадению оказалось и самым дешевым из всех. Воины и маги сюда не захаживали — это был не их уровень. Трактир, темный, бедный и засаленный, предназначался для тех счастливчиков, в ком не оказалось никаких выдающихся способностей. И стали они не паладинами и чародеями, а свинопасами и дворниками, подмастерьями у ремесленников и грузчиками. Никто из них по сему поводу не унывал, набившаяся в трактир публика была весела и беззаботна. Дешевое пиво лилось рекой, стремительно развязывая языки.

На этом празднике жизни Стасик был единственным, с чего лица не сходило выражение глубочайшей скорби. По пути к трактиру он внимательно осматривал стены, и чем дальше, тем больше приходил к выводу, что Риана взвалила на его узкие плечи невыполнимую миссию. Не было никакой возможности подобраться к стене незамеченным. Днем об этом и думать было нечего — город кишел людьми, и какой-то мальчишка в крестьянской одежде, прижимающий непонятные бумажки к защитным стенам, тут же привлек бы к себе всеобщее внимание. Ночь тоже исключалась — Форинг в темное время суток хорошо и непрерывно патрулировался. Так что выходило, что даже захоти он этого, то никак не сумел бы осуществить задание темных сил.

Лишившись последней надежды на перемены к лучшему, Стасик совсем пал духом. Когда они вместе с Васьком возвращались из трактира обратно на ферму, он едва сдерживал слезы. Его траурное настроение не укрылось от внимания коллеги.

— Ты сегодня сам не свой, — заметил тот. — У тебя точно все хорошо?

Стасик пропустил вопрос Васька мимо ушей, поскольку был полностью погружен в собственные безрадостные мысли. Он уже голову сломал, пытаясь придумать способ прилепить к стенам эти чертовы бумажки так, чтобы не попасться стражникам. Вот если бы под городом пролегали какие-нибудь тоннели, проходящие параллельно фундаменту стен…. Нет, рассчитывать на такое чудо было бы слишком наивно. А если тоннели и есть, то входы в них наверняка хорошо охраняются.

— Эй, что с тобой? — возвысил голос Васек, и тронул Стасика за плечо.

— А? — вздрогнул тот. — Что?

— Я спрашиваю, что с тобой случилось?

— Со мной? Нет, со мной ничего.

— Так уж и ничего. Весь день сегодня ты какой-то не такой. Ну, признавайся!

— Да все хорошо, — заверил коллегу Стасик. — Просто настроения нет.

Тут он решил, что если полюбопытствует у коллеги на тему тоннелей, то ничего страшного не случится. Вдруг Васек что-то знает?

— Я вот тут спросить хотел, — заговорил Стасик, стараясь придать своему голосу максимально беззаботную тональность, словно предмет обсуждения его самого ничуть не интересовал, — а нет ли под Форингом каких-либо подземелий? Просто город вроде бы старый, а я слышал, что под всеми старыми городами обязательно есть древние и заброшенные катакомбы. Ну, мне так говорили. В детстве.

Васек остановился, внимательно посмотрел на собеседника, после чего улыбнулся и понимающе кивнул головой.

— Вот теперь мне все ясно! — заявил он.

Стасик уставился на коллегу со страхом.

— Что тебе ясно? — проблеял он, чувствуя, как трусливый пот течет по его спине.

— Все! — самодовольно повторил Васек. — Теперь понятно, почему ты весь день сам не свой. Я думал, ты заболел или влюбился, а ты вон чего.

Мир закружился у Стасика перед глазами. Вот и все! Вот и конец! Васек раскрыл его. Он все знает. Сейчас он пойдет прямо к верховному паладину, и расскажет ему о предательстве. А дальше допросы, пытки, виселица….

— Это неправда! — едва шевеля губами, пролепетал позеленевший Стасик. — Это не так!

— Ну да! Рассказывай! Я точно знаю, что так! Можешь не отрицать.

Мысли лихорадочно закружились в голове Стасика. Что делать? Что же делать? Заставить Васька замолчать навеки? Это было даже не смешно. Крепкий и мускулистый Васек, который, к тому же, старше на десять лет, ему не по зубам. Тогда что? Умолять коллегу, чтобы тот не сдал его? На коленях умолять, со слезами. Наврать что-нибудь. Что, дескать, бес попутал, обманули, задурили….

Но Стасик чувствовал, что его уже ничто не спасет. Пусть они с Васьком и сблизились за проведенное рядом время, но пособника тьмы свинопас, не раздумывая, отдаст на растерзание паладинам.

Почувствовав отчаяние, Стасик выразил его единственным способом, каким умел — расплакался.

— Эй! Эй! Ты чего? — услышал он взволнованный голос Васька. — Перестань! Не ты первый, не ты последний. Да что там, я ведь и сам, в свое время, тоже об этом подумывал.

Стасик уставился на коллегу диким взглядом.

— О чем подумывал? — спросил он, вытирая слезы со щек.

— Да о том же, о чем и ты, — добродушно усмехнулся коллега. — О сокровище первого паладина.

Стасик открыл рот, не зная, что сказать. Какое еще сокровище? Какой первый паладин? Постепенно до него начало доходить, что он неправильно понял Васька, и тот вовсе не раскусил его.

— Кто его только ни искал, это сокровище, — доверительным тоном сообщил Васек. — Я таких историй о нем наслушался.

— Сокровище? — переспросил Стасик.

— Да говорю же — не притворяйся. Я понял, что ты собрался отправиться на его поиски. С чего бы еще ты заговорил о подземельях под городом? Ну, ведь собрался же?

— Собрался, — тупо подтвердил Стасик, еще не вполне понимая, о чем идет речь. Одно только он осознал четко — его связь с темными силами до сих пор остается для всех тайной. А остальное было уже не важно.

Но Васек, будучи парнем словоохотливым, каковое свойство усилилось поглощенным в таверне пивом, тут же сам ему все и рассказал. Дело состояло в том, что под Форингом действительно располагалась обширная сеть катакомб, большей частью давно заброшенных. Город много раз перестраивался, планов подземелий не сохранилось, так что сегодня никто не мог сказать наверняка, какая часть проходов уцелела, какая давно обвалилась, да и вообще туда старались не соваться. Никто бы и не совался, поскольку делать в катакомбах было нечего, если бы не одна легенда, давнишняя, придуманная неизвестно кем в незапамятные времена. Она гласила, что в подземельях под Форингом спрятаны сокровища первого верховного паладина города, который жил на свете сотни лет назад. Якобы, когда армия империи подступила к городу, и возник риск не отбить штурм, верховный паладин собрал все сокровища в один большой мешок, и вместе с ним ушел в тоннели. Обратно вернулся нескоро и уже без мешка. Город в тот раз удалось отстоять, и верховный паладин, конечно же, сходил бы за припрятанными богатствами и принес их обратно, если бы только он не погиб в той битве. А поскольку сокровища прятал он один, и карты после себя не оставил, их так и не удалось найти. Хотя искали, долго искали. И тогда, и после. И до сих пор находились отчаянные храбрецы, которые проникали в древние тоннели в поисках старинных богатств. Все-таки мешок золота, это мешок золота. Ведь он же там лежит, ждет какого-то счастливчика. Ну и каждый, разумеется, полагал, что он-то этим счастливчиком и окажется.

— Вот оно что, — протянул Стасик, с души которого упал огромный камень. Васек ошибочно решил, что он собрался отправиться на поиски клада, потому и завел разговор о подземельях.

— Дело, конечно, твое, — сказал Васек, — но послушай моего совета — брось эту затею. Ерунда все это. Если бы можно было найти сокровища первого паладина, их бы давно нашли. А в этих тоннелях, между прочим, люди пропадают.

— Что? — вздрогнул Стасик. — Там живут монстры?

— Монстров там нет. Откуда бы им взяться под Форингом, где паладин на паладине? А вот заблудиться там можно в два счета. И навсегда. Забудешь обратную дорогу, и станешь бродить по катакомбам, пока не погибнешь от жажды. Я вот сам год назад загорелся этим кладом, будь он неладен, да вовремя одумался. Ерунда все это, поверь мне.

— Ладно, как скажешь, — не стал возражать Стасик.

Если у него и была мысль воспользоваться подземельями для расклейки данных Рианой листовок, то после беседы с Васьком она благополучно улетучилась. Раз уж в этих катакомбах можно остаться навечно, то незачем туда соваться. И вообще, Стасик уже почти смирился с тем фактом, что не сумеет выполнить задание темных сил. Что ж, в таком случае, впереди его ждет пятилетняя карьера свинопаса. Пятилетка позора и отчаяния. Но это все же лучше, чем сгинуть в подземельях или попасться стражникам и угодить под суд. А пять предстоящих лет…. Ну, пройдут и они. Стасик же как-то сумел перетерпеть десять лет в школе, а там ему приходилось хуже, чем на ферме. Там над ним ежедневно издевался Колька со своими подручными, а здесь всего-то и нужно, что следить за хрюшками. Он выдержит. Пусть ему обидно и горько из-за того, что правильный мир отверг его, не признав героем, но это еще не повод бросаться с головой в самоубийственные авантюры.