Нейронная одержимость

Глава 7

в которой немного полёта, проблем с городовыми, и много головной боли городовым.

Причалы. Окрестности улья Каллиник.

Уара и гостеприимную таверну я покинул со смешанным ощущением. Пиво приятно холодит желудок, но понимание странности всей сцены, мешает мне расслабиться не меньше, чем настойчивая Ада. Чего от меня хотел аристократ? Простая работа без двойного дна? Очень может быть. Пожалуй, сейчас мне это пригодится. Восхождение на вершину Шпилей начинается с его стоп, как говорил мой… точнее, Адрианов отец. Я попытался ухватиться за мимолётное воспоминание о дородном мужике в богато вышитом ферязе… но как назло проснулась Ада, и единственное, что удаётся вспомнить — массивный, но грубый золотой перстень.

— Ты серьёзно решил поработать, едва не отделавшись от предыдущего задания? — иронично спрашивает она, нарезая круги где-то сверху.

— Да. Можно сказать, он раззадорил моё любопытство.

— А какие у тебя вообще планы на ближайшее время?

— Извини, но не свидание с тобой. Церковники скорее лебеды поедят, чем увидят демона в «Железном лжеце».

— Видела инфу про него. Боюсь, мне не по карману там отужинать, — вздыхает демоница. — А если серьёзно? Я же чувствую твоё смущение миром. Тебе так нужна цель?

— Она уже есть. Книжица, загруженная мне в память. Её нужно передать заказчику или хотя бы понять, что из себя представляют скрытые в ней данные, — я сочиняю на ходу, но вплетаю в импровизацию реальные идеи. — Проблема в том, что твоё заселение слегка повредило память, и я совсем не помню, кто им должен быть.

— Знаешь, я вообще удивлена, что ты пережил моё внимание. Хоть я и чувствовала… вмешательство других… сущностей, но всё равно — ты меня удивил. Расскажешь, почему ты выбрал именно Адриана?

Я усмехаюсь. «Выбрал». Кто бы меня спрашивал только! Конечно, я бы предпочёл местного молодцеватого боярина, молодого и прекрасного. Не в самом начале очереди на трон местного князька (точно захотят прибить), но — и не в самом конце (тогда не будут в счёт брать). Но — имеем что имеем.

— Этот разговор может подождать? — легко осведомляюсь я. Раздражение, одолевавшее меня последние несколько часов, становится чуть более навязчивым. Интересно, почему так? Что-то раздражает импланты? Местные боевые жрецы как-то воздействуют на расстоянии? Нужно зайти к хорошему мнемотехнику и прогнать системы. Кто знает, может с Адой подхватил и киберсифилис. Хахаха.

— Может. Но хочешь ты или нет — моя судьба отныне связана с твоей. Я должна понимать, к чему ты стремишься.

— К славной смерти, — усмехаюсь я. — А если серьёзно — мне нужно очень серьёзно обдумать, во что мы вляпались. В тихом и безопасном месте.

Ада фырчит и внезапно растворяется в воздухе. Чуть раньше я уже понял, что так она поступает в основном при опасности раскрытии нашего маленького секрета — и удваиваю бдительность. Дорога начинает круто спускаться и наконец-то выпрямляется. Дома становятся всё мельче, пока наконец не доходят до малоэтажной застройки. Она очень отдалённо напоминает русский модерн с его органичным сочетанием плавных и прямых линий, а убитость зданий удручает, но — куда меньше нависающей громады шпиля. Впрочем — и следить в этих фавелах проще простого, благо — кустов сильно больше, чем на уровнями выше.

Мне встречается что-то византийское, сводчатое, и что-то лубочное, вроде бочкообразных колонн-кубышек и странных дворовых деревянных скульптур. Я всё верчу головой, как пилот-истребитель, но — напрасно. Никакой слежки. Никаких знакомых мест. Даже бутовый камень, которым тут отделаны крутые стены — и тот другой.

Я разминаюсь с биомехом — иссиня-фиолетовым бесполым амбалом, безропотно толкающем забитую инструментом тачку. Он абсолютно индиффирентен к мелким пацанам, закидывающем его комьями земли, камнями и чем-то, явно напоминающем навоз.

— Кукла! Кукла! Бебебе!

— У тебя в руке задница или крючок? Чего горбишься?

— Тебя в каком чане высрали?

— Какой-то безумный учёный! Доктор Лаодикий, хахахахах.

Биомех вздрагивает только после упоминания Лаодикиев. Аккуратно ставит тачку. Разворачивается к пацанам, которые в азарте швыряют дерьмо уже ему в лицо. Я успеваю заметить клеймо на могучем бицепсе: скелет, выглядывающий за купол. Ох, зря они так с ним. Видимо, именно эту куклу собрали на факториях шпиля Лаодикий, и конструкт питает нежную любовь ко своим создателям. Останавливаюсь в отдалении. Мне любопытно, как именно ответит гомункул, скованный кучей запретов и невменных цепей.

— Смотри, он тупит, ахахахах!

— Ударишь? Да тебе запрещено!

В ответ биомех рявкает так, что у меня закладывает уши. Почти всю пацантву как ветром сдувает. Они проносятся мимо меня быстрее иного суховея. Последний оставшийся даёт дёру, когда кукла одним ударом ломает старое дерево и то начинает заваливаться в сторону мелкого хулигана. Может, гомункулам и запрещено убивать людей — но вот калечить их они умеют и любят.

Проверяю имплант. За всеми разговорами и событиями замечаю — время подходит к вечеру. А я ещё даже не добрался до реки. Немного ускоряю шаг и вспоминаю, что остановил весьма любопытный разговор.

— Ада?

— Тут, повелитель…

— Не льсти. Ты не отреагировала на мою идею. Чем-то не нравится план?

— Ты решительнее Адриана, — тонко улыбается Ада, вылетая откуда-то сзади и становясь полупрозрачной. Видимо, чтобы не зашиб очередного ребёнка. — Тебе нужно для начала выбраться из Стоп ульев. По-настоящему выбраться, обрасти связями, скрывая проклятого демона. А если ты найдёшь ответы на вопросы, но выводы не понравятся?

— Что ж. Тогда проверю, хорошо ли действуют мои личные невмы на дорогие «паутинки» уважаемых партнёров.

— Для этого придётся подобраться поближе к партнёрам. На самый верх.

— Подберусь.

Ада только фыркает и растворяется в воздухе. Забавно — но похоже, она успела подхватить эту привычку от меня или от моей памяти. Остаётся только надеяться, что нынешнюю раздражительность перенять не сможет. Впрочем, растворилась она явно из-за первого за последний час патруля. Вскинутая рука — и моё тело на рефлексах остановилось и запрокинуло руки. Это что, паника? Неет, так дело не пойдёт, дружок. Может, Адриан и привык вскидывать лапки при первой сложности, но не я. Что ж, смажем неловкость.

— Ничего, что я сразу так? — улыбаюсь я, и пара храмовников ржёт. Пластиковые "медные" кирасы, мешковатые капюшоны, шоковые дубинки. Ни одного серьёзного амулета на шее или поясе, так — обычное барахло, которое лишь щекочет нос Аде. Руки одного — на дробовике, а вот второй упирает их в толстые бока. Нет, это — не следаки и не штурмовики. Скорее — местный патруль.

— Разве что если у тебя на поводке демон, — улыбается желтоватыми зубами тот, что с дробовиком.

— Боюсь, тогда на площади Угольщиков меня бы потащили на место Хитрово, — жму плечами, давя в себе панику.

— А, приходил поглазеть? Понимааааю, — бормочет безоружный городовой и снимает какой-то цилиндр с пояса.

Обломки памяти подсказывают — это не шокер, скорее — какой-то механизм. У патрульных нет освящённых сканеров, лишь набор ладанок и пылкая вера. Зачастую, правда, с последним проблемы. Проверка касается только моей личности — архаичный медный сканер с раскладными антеннами пробегается над руками, и, не найдя следов пороха, удовлетворённо пикает. Никаких документов — только отпечатки пальцев. Но на этот счёт Адриан, а с ним и я был спокоен. Сложносоставная плёнка, застывая на руках, оставляла какие угодно отпечатки — кроме настоящих. На моё счастье, курьер полимерную плёнку ободрал ещё убегая с рынка.

— Баяли, что впервые за долгое время одному из этих пауков придётся с лобного места уйти без головы. А я, дурак, и поверил.

— М-даааа, не завидую я палачу — честно отработать всю смену, чтоб последнего клиента отпустить! — качает головой более расслабленный законник, проверяя мои записи по базе данных. — Счастливого пути, куда бы не шёл… шли, милсдарь!

Я улыбаюсь и киваю. Что-то меня беспокоит, но чёртово облегчения тела сбивает размышления. А, чёрт с ним. Если кивок это был грубым нарушением местного этикета, то с кулаками на меня не набросились. А значит — плевать. Запасы везения дно пока не показывают. Главное, чтоб и с путешествием на левый берег повезло.

Впрочем, уже через десять минут жизнь меня жестоко обламывает.

— Проблемы, милый?.. — воркует Ада, пока я осматриваю место, где надеялся увидеть набережную.

Пакгаузы, склады, какие-то кучи хлама размером с небольшой домик. Мрачные биомехи постоянно что-то тащат, катят, грузят — в корабли, в чадящие ржавые автомобили и даже на какой-то узкоколейный состав. Так вот где все люди. Работают на пристанях. Интересно, у них тут и хлебные ссыпки с шерстомойками в наличии? Тогда, пожалуй, идею переплыть Дон вплавь пока оставим. Рискованно-с. После вымывания свалявшейся шерсти от паразитов и грязи, после зерновой пыли и пролившихся химикатов хорошо, если тентакль вырастет не сразу после купания.

Но куда больше меня расстраивает вид справа. Я вижу мост, и не один, но — увы. Никакой красоты и изящества, которые могли бы стать «лицом» города. Скорее — набор приземистых уродцев. Их функция — перевозить людей и подчёркивать мощь Шпилей, перед размерами которых Дон-батюшка кажется ручьём похуже и поуже того, что течёт по дну балки Рябинина. Ближайший ко мне мост возвышается над Доном уродливой сороконожкой.

Если я правильно считал местность, то вообще на его месте должен быть великолепный «Американец» — разводной мост с двумя арками и шахтами подъёмной секции. На этом арка была одна. И у ближайшего ко мне наката стоит заметная пробка. Я настраиваю оптический имплант и вижу — подъём наглухо перекрыт церковниками. Хотя у меня глаз — не бинокль, но даже со своей точки я вижу крупных собак и «певцов» с коробами шарманок, так здорово срезавших мне красивый уход через рынок.

— Нам не пройти, — признаю я через пару минут разглядывания оцепления.

— А я говорила, — смеётся Ада.

— Ты вообще много говоришь.

— Посчитаю это комплиментом, дорогой.

Я пропускаю её лесть мимо ушей и оглядываю местность. Поезд, медленно плывущие баржи. Пара грузовых и легковых «летунов», то проносящихся на бреющем полёте, то садящихся, то увозящих во чреве какие-то грузы. А могли бы увезти… стоп. А что мешает мне взять под контроль что-то из двигающегося? Законы — это прекрасно, но я и так иду под костёр. Более ярким от одного угона он не станет.

— Слушай. А твоя власть над машинами, она распространяется только на роботов и биомехов?

— Хм… теоретически я могу повелевать любой машиной, в которой заточены мои младшие и сломленные сородичи. Но я не смогу сама выбрать цель и угнать машину.

Азарт бьёт в голову и стимулирует выброс адреналина. Демоница не может? Археолог поможет. Можно было бы просто купить одну из лодок, которые снуют по зеленоватой воде — но рисковать не хочется. Едва покажу кошель — и ненадёжный лодочник станет моим личным Хароном, сдав дружкам на Левом берегу. А то и просто приложит сразу багром. Конечно, Адриан бы скорее снял комнату в доходном доме, да отсиделся бы — но мне не хочется идти на поводу у осколков памяти, и памяти весьма трусоватой.

Впрочем, брать на абордаж баржу — не менее глупо. Куда лучше угнать один из тех воздушных катеров, которые так пригляделись ещё при первых мгновениях осознания себя. Ухожу в кусты, притворяясь, что приспичило сходить «до ветру». Осторожно, стараясь двигаться плавно и не хрустеть ветками, пробираюсь по задним дворам местных малоэтажных бараков. Пару раз на меня заглядываются оставленные с кормилицами дети. Но я успеваю проскользнуть прежде, чем привлечь чьё-то внимание.

Вот она, моя прелесть. Машина, на которой смогу перелететь реку. Не спорткар — скорее рабочая лошадка кого-то из «синих воротничков», которым нужно регулярно спускаться из середины шпилей в подулье. Искренне надеюсь, что у неё нет какого-нибудь якоря на чугунной цепи. С местных станется и такое придумать. Быстро, не спеша, но и не таясь, подхожу ближе. Ни одной замочной скважины. Лёгкий тычок левой, усиленной рукой — но пластик лишь гулко отдаётся. К моему удивлению, сигнализация не орёт.

— Я её заблокировала. Положи руку на замок, буквицы кода синхронизируют изображение.

Накладываю руку на замок, краем глаза замечая какое-то движение справа. Патруль? Прохожие? Неважно. Перед глазами всходит хитросплетение каких-то силовых линий, в которых разбираться сейчас мне недосуг. Патруль вот-вот заметит подозрительного гражданина — а там уже и милый пёсик окажется на груди. Может, попробуем невму?

Лезу в уже знакомый раздел с ключом. И в очередной раз убеждаюсь, что Адриан загрузил в себя полный хлам. Сложные письмена для заметания нюха орденских гончьих и следов входа в Пургаторий — но ни одной электронной отмычки. Ну и чёрт с ним! Какой там гальдрастав — для открытия двери? Черчу неровные линии, искренне надеясь, что нарушенная геометрия не развалит машину. Негромкий низкий звук, волнами раскатывающийся от машины, возвещает — шалость удалась. Правда, заодно — и привлекает внимание церковников, а именно они внимательно наблюдали за моей работой.

— Какой умница, а не мужчина…

Я не отвечаю. Извини, дорогая, но — не до того.

Опускаюсь на грубоватый диванчик, заменявший кресла. Опускаю явный ручник, ломом торчащий между водительским и пассажирским местом. Кнопка — пуск? «Старт/стоп», чтоб её? Жму. Так, мотор отвечает рыком и воем, словно под капотом — нечто вращающееся, вроде ротора. Прекрасно. Экскурс в местную механику сделаем потом. Патруль уже бежит, и думать надо быстрее, как взлетать. Адриан, скотина такая, тебя истории учили — а водить местные спиннеры нет? Или ты только спортивные любил? Выжимаю педаль газа до упора и дёргаю баранку-штурвал. К моему удивлению, она легко тянется мне на грудь, и после заметного стука мой транспорт взмывает вверх. Крутовато, с риском сваливания — но набирает ход.

Разгон идёт плавно и ровно до тех пор, пока двигатель не начинает скулить побитым псом, а обороты неведомой мне машинерии — падать. Капот клюёт, и даже с выжатыми оборотами мы снижаемся. Выглядываю — и вижу сзади-снизу чёртового певца, вновь распевающего псалмы. Пистолет? Отпускать штурвал страшновато. В голову не приходит ничего, кроме очередной невмы — и на этот раз я черчу грубый, жирный «Хагалаз». Вместо ожидаемого града происходит нечто странное — церковник падает замертво. Успеваю мстительно выматериться, но через секунду — встаёт, и его песня начинает влиять на машину сильнее. Она больше не падает. Просто разворачивается и ползёт к нему, как объевшийся кот на пятую за день кормёжку.

— Ада! Может, поможешь?

— Может. Взять под контроль машину? Её дух слишком тупой, а певник, даже раскормленный твоей невмой, всё ещё слабее меня.

«— Раскормленный? Демоническое ты отродье, эта руна ассоциирована с царством Хель!» — хочется ляпнуть мне, но земля приближается, и я просто кричу:

— Так бери же!

Ада молчит. Поднимает ладонь, прерывая мой гнев. Она молчит всего лишь четыре удара сердца. Пять долгих секунд молчания, за которые летающее авто ползёт по небу к патрулю на земле. И наконец, начинает говорить, пока на её лице застывает какая-то тоскливая улыбка.

— Тебе не понравится то, что я сейчас скажу.

— Лучше бы тебе сказать.

— Ты отрисовал слишком много невм. Памяти всех имплантов не хватит, чтобы я взяла авто под контроль. Придётся лезть в краткосрочную память.

— Мне в голову? Совсем рехнулась?

— Увы. Адриан, поверь — мне будет очень больно находиться в твоей голове, обложенной защитными знаками. Возможно, я сгорю прямо в окружении твоих колдовских знаков — но попасть в лапы к церковникам хочется ещё меньше. Они меня оскопят, лишат индивидуальности и заселят в какой-то святой вибратор. Другого способа соорудить не придумаю.

Возможно, она примерно так и зацепила Адриана на крючок. Но глядя на машущего руками «певца» и его коллег, готовящих бердыши и дробовики — начинаю чуть больше понимать курьера.

— Чёрт с тобой! Но ты отпускаешь контроль ровно до момента, как влетим в воздушную зону Уара!

— С удовольствием… дорогой. — с придыханием отвечает Ада, растворяясь в воздухе. Зрение фрагментируется, распадается на мелкие пиксели, и сознание уходит в тихую и спокойную тьму. В тишину, где затихает даже страх.

Всё заканчивается в одно мгновение. Слух возвращается, а за ним — и зрение. Причём громкий звук поцелуя в ушах появляется куда раньше рёва мотора. Вот только прямо передо мной — приближающийся левый берег. Дёрнуть штурвал. Ноль эмоций. Выключить-включить двигатель. Услышать затихающие обороты и понять — чем бы ни было сердце, но на повторное включение он не реагирует. А до водной глади метров десять, уменьшающихся с каждой секундой. Не переставая материть демонов и их создателей, костеря лично Аду почём свет стоит, я распахиваю дверцу машины и прыгаю прямо в воды гостеприимного Дона-батюшки.

Искренне надеясь, что хотя бы в этой реальности он не обмелел.